Страница:
И еще. Если только отряд его дяди не был уничтожен до последнего человека, — мысль, которую Эрик отбрасывал как крайне невероятную — оставшиеся в живых, согласно данной человечеству клятве, сделав все, что от них требовала военная ситуация, преследование или отступление, вернулись бы как можно скорее к месту, куда должен был возвратиться посвящаемый, совершив свою кражу. Ни один воин не осмелился бы взглянуть в лицо женщине, если бы он не сделал этого. Возможно, нападение произошло совсем недавно. Возможно, люди из отряда его дяди были недалеко, и все еще пробивали себе путь от одного конца убежища к другому; избавившись от врагов, они поспешат назад, к нему. Нет, в этом случае он слышал бы шум сражения. А в убежищах стояла пугающая тишина. Эрик задрожал. Воину не полагается находиться вне пределов своих убежищ одному. Он слышал о непринадлежащих ни к какому племени Чужаках; однажды, еще ребенком, он наслаждался сложной казнью человека, которого изгнали из его племени за какое-то серьезное преступление и который забрел в окрестности Человечества — но этих людей едва ли можно было считать людьми: человеческих существ должны окружать племена, отряды, общества. Быть одному — ужасно. Просто немыслимо.
И не вспомнив о еде, хотя после своей кражи он страшно проголодался, Эрик быстро направился вперед по коридору. Через некоторое время он перешел на бег. Он хотел попасть домой как можно скорее — снова оказаться среди своих. Он протянул руку к петле за спиной и достал оттуда два копья.
Неприятное это занятие — идти по коридорам в полном одиночестве. Они были такими пустыми и такими тихими! Они не казались такими тихими, когда он ходил в походы с отрядом. И такими пугающе мрачными. Эрик никогда раньше не задумывался над тем, какая огромная разница между освещением, которое получаешь от одного прикрепленного ко лбу фонарика и от обычного отрядного комплекта в полдюжины. Он обнаружил, что все более и более настороженно всматривается в неожиданные тени, появляющиеся там, где стена резко поворачивала: он резко набирал скорость, когда пробегал мимо черных проемов ответвлявшихся убежищ. В любом из этих мест его мог ждать враг, услышавший звук его приближавшихся шагов. Например, враг, который напал на отряд его дяди, — горстка жестоких убийц-Чужаков, или целая их банда, а то, может быть, и что-нибудь похуже. Он вдруг вспомнил легенды о неупоминаемых вслух существах, которые прятались в пустых убежищах, существах, которые убегали при приближении отряда воинов, но которые бесшумно подкрадывались к одинокому человеку. Огромные существа, которые заглатывали человека, крошечные существа, сотнями набрасывавшиеся на него и разгрызавшие свою жертву на кусочки… Эрик не переставая крутил головой, осматриваясь по сторонам: по крайней мере, он должен был позаботиться о том, чтобы его не застали врасплох. Как ужасно быть одному!
И все же, сквозь одолевавший его страх мыслями он снова и снова возвращался к проблеме исчезновения его дяди. Эрик не мог поверить в то, что с ним могло случиться что-то серьезное. Томас Уничтожитель Ловушек был ветераном слишком многих кровавых приключений, слишком многих неравных битв. Куда же он делся? Куда увел свой отряд? И почему нигде не слышно ни звука, почему нет никаких признаков присутствия отряда в этой бесконечности мрачных, полных ужасов коридоров? К счастью, он был Эриком Глазом. Он знал дорогу назад и в отчаяньи спешил домой, не чувствуя ни малейших сомнений в выборе пути. Показывающая машина была права: он никогда не заблудится. Дайте ему только благополучно добраться до Человечества, и он будет Эриком Глазом.
Ну вот снова: кто был прав, показывающая машина или его дядя? Предсказание, давшее ему имя, исходило от машины, но его дядя утверждал, что это все обман. Предсказание было выбрано, и его имя предложено женщинам задолго до церемонии. И — главное — его дядя был приверженцем чужой науки, был связан с Чужаками, которые тоже служили чужой науке!.. Эрик чувствовал, что за последние два дня слишком многое свалилось на его голову. Такая значительная часть его мира изменилась. Словно стены убежищ сдвинулись вверх и в сторону, и теперь убежища напоминали больше территорию Чудовищ, чем человеческое жилье.
Он приближался к своим. Коридоры теперь выглядели дружелюбнее, казались более знакомыми. Он заставил себя бежать быстрее, хотя был на грани истощения. Он хотел оказаться дома, стать Эриком Глазом, сообщить Человечеству о том, что произошло, чтобы поисковая и спасательная группа отправилась за его дядей.
Дверь на территорию Чудовищ… Кто поставил ее на место? Если действительно произошло сражение, и отряд его дяди отступил с боем, неужели нападавшие остановились бы для того, чтобы аккуратно поставить дверь назад? Может, это объясняется неожиданным нападением и полным уничтожением отряда? В таком случае, прежде чем оттащить тела, враг имел возможность закрыть проход, чтобы обезопасить себя от Чудовищ. Но кто, кто был способен на такое неожиданное нападение, кто мог полностью уничтожить лучший отряд во всем Человечестве? Ему придется узнать ответ у одного из других капитанов, а может быть, у мудрой старухи из Общества женщин. Вступив на территорию Человечества, Эрик заставил себя перейти на шаг. В любой момент он мог наткнуться на часовых, а у него не было ни малейшего желания погибнуть от брошенного копья. Часовые будут реагировать мгновенно, увидев бегущего в темноте человека.
— Эрик Единственный, — кричал он через шаг, называя себя. — Это Эрик Единственный.
Затем он вспомнил кражу и с гордостью изменил свое имя.
— Эрик Глаз. Это Эрик Глаз, Разведчик, дальше видящий, четче видящий. Эрик Глаз возвращается к Человечеству! — Странно, но не слышалось ответных криков, подтверждавших, что его узнали. Эрик ничего не понимал. Неужели напали на все Человечество и прогнали его из убежищ? Часовой должен отвечать на знакомое имя. Что-то было не так, совсем-совсем не так. На последнем повороте он увидел часового в противоположном конце коридора. Вернее, он увидел людей, которых принял поначалу за трех часовых. Они изумленно смотрели на него, и он узнал их. Стефан Сильная Рука и два человека из его отряда. Очевидно, он прибыл как раз в тот момент, когда происходила смена часовых. Это объясняло присутствие Стефана и второго воина. Но почему они не ответили на его крик? Они стояли молча и пока он приближался, все еще держали копья наготове, а не опустив их в знак приветствия.
— Эрик Глаз, — повторил он, озадаченный. — Я совершил свою кражу, но что-то случилось с остальными…
Его голос затих, когда Стефан подошел к нему. Лицо капитана было мрачным, мышцы напряжены до предела. Острие копья коснулось груди Эрика.
— Не двигаться, — предупредил Стефан. — Барни, Джон, свяжите его. Мы поймали эту маленькую крысу!
И не вспомнив о еде, хотя после своей кражи он страшно проголодался, Эрик быстро направился вперед по коридору. Через некоторое время он перешел на бег. Он хотел попасть домой как можно скорее — снова оказаться среди своих. Он протянул руку к петле за спиной и достал оттуда два копья.
Неприятное это занятие — идти по коридорам в полном одиночестве. Они были такими пустыми и такими тихими! Они не казались такими тихими, когда он ходил в походы с отрядом. И такими пугающе мрачными. Эрик никогда раньше не задумывался над тем, какая огромная разница между освещением, которое получаешь от одного прикрепленного ко лбу фонарика и от обычного отрядного комплекта в полдюжины. Он обнаружил, что все более и более настороженно всматривается в неожиданные тени, появляющиеся там, где стена резко поворачивала: он резко набирал скорость, когда пробегал мимо черных проемов ответвлявшихся убежищ. В любом из этих мест его мог ждать враг, услышавший звук его приближавшихся шагов. Например, враг, который напал на отряд его дяди, — горстка жестоких убийц-Чужаков, или целая их банда, а то, может быть, и что-нибудь похуже. Он вдруг вспомнил легенды о неупоминаемых вслух существах, которые прятались в пустых убежищах, существах, которые убегали при приближении отряда воинов, но которые бесшумно подкрадывались к одинокому человеку. Огромные существа, которые заглатывали человека, крошечные существа, сотнями набрасывавшиеся на него и разгрызавшие свою жертву на кусочки… Эрик не переставая крутил головой, осматриваясь по сторонам: по крайней мере, он должен был позаботиться о том, чтобы его не застали врасплох. Как ужасно быть одному!
И все же, сквозь одолевавший его страх мыслями он снова и снова возвращался к проблеме исчезновения его дяди. Эрик не мог поверить в то, что с ним могло случиться что-то серьезное. Томас Уничтожитель Ловушек был ветераном слишком многих кровавых приключений, слишком многих неравных битв. Куда же он делся? Куда увел свой отряд? И почему нигде не слышно ни звука, почему нет никаких признаков присутствия отряда в этой бесконечности мрачных, полных ужасов коридоров? К счастью, он был Эриком Глазом. Он знал дорогу назад и в отчаяньи спешил домой, не чувствуя ни малейших сомнений в выборе пути. Показывающая машина была права: он никогда не заблудится. Дайте ему только благополучно добраться до Человечества, и он будет Эриком Глазом.
Ну вот снова: кто был прав, показывающая машина или его дядя? Предсказание, давшее ему имя, исходило от машины, но его дядя утверждал, что это все обман. Предсказание было выбрано, и его имя предложено женщинам задолго до церемонии. И — главное — его дядя был приверженцем чужой науки, был связан с Чужаками, которые тоже служили чужой науке!.. Эрик чувствовал, что за последние два дня слишком многое свалилось на его голову. Такая значительная часть его мира изменилась. Словно стены убежищ сдвинулись вверх и в сторону, и теперь убежища напоминали больше территорию Чудовищ, чем человеческое жилье.
Он приближался к своим. Коридоры теперь выглядели дружелюбнее, казались более знакомыми. Он заставил себя бежать быстрее, хотя был на грани истощения. Он хотел оказаться дома, стать Эриком Глазом, сообщить Человечеству о том, что произошло, чтобы поисковая и спасательная группа отправилась за его дядей.
Дверь на территорию Чудовищ… Кто поставил ее на место? Если действительно произошло сражение, и отряд его дяди отступил с боем, неужели нападавшие остановились бы для того, чтобы аккуратно поставить дверь назад? Может, это объясняется неожиданным нападением и полным уничтожением отряда? В таком случае, прежде чем оттащить тела, враг имел возможность закрыть проход, чтобы обезопасить себя от Чудовищ. Но кто, кто был способен на такое неожиданное нападение, кто мог полностью уничтожить лучший отряд во всем Человечестве? Ему придется узнать ответ у одного из других капитанов, а может быть, у мудрой старухи из Общества женщин. Вступив на территорию Человечества, Эрик заставил себя перейти на шаг. В любой момент он мог наткнуться на часовых, а у него не было ни малейшего желания погибнуть от брошенного копья. Часовые будут реагировать мгновенно, увидев бегущего в темноте человека.
— Эрик Единственный, — кричал он через шаг, называя себя. — Это Эрик Единственный.
Затем он вспомнил кражу и с гордостью изменил свое имя.
— Эрик Глаз. Это Эрик Глаз, Разведчик, дальше видящий, четче видящий. Эрик Глаз возвращается к Человечеству! — Странно, но не слышалось ответных криков, подтверждавших, что его узнали. Эрик ничего не понимал. Неужели напали на все Человечество и прогнали его из убежищ? Часовой должен отвечать на знакомое имя. Что-то было не так, совсем-совсем не так. На последнем повороте он увидел часового в противоположном конце коридора. Вернее, он увидел людей, которых принял поначалу за трех часовых. Они изумленно смотрели на него, и он узнал их. Стефан Сильная Рука и два человека из его отряда. Очевидно, он прибыл как раз в тот момент, когда происходила смена часовых. Это объясняло присутствие Стефана и второго воина. Но почему они не ответили на его крик? Они стояли молча и пока он приближался, все еще держали копья наготове, а не опустив их в знак приветствия.
— Эрик Глаз, — повторил он, озадаченный. — Я совершил свою кражу, но что-то случилось с остальными…
Его голос затих, когда Стефан подошел к нему. Лицо капитана было мрачным, мышцы напряжены до предела. Острие копья коснулось груди Эрика.
— Не двигаться, — предупредил Стефан. — Барни, Джон, свяжите его. Мы поймали эту маленькую крысу!
6
Эрику связали руки за спиной ремнями от его собственного мешка, отобрали у него копья и повели, подталкивая и пиная, в большое центральное убежище Человечества.
Место почти нельзя было узнать.
Под руководством Оттили Первой Жены Вождя толпа женщин — на первый взгляд казалось, что там собрались все женщины Человечества — устанавливала напротив Королевского Холма платформу. Учитывая то, что Человечество страдало от катастрофической нехватки строительных материалов, сооружение такого рода было чем-то из ряда вон выходящим. Вся эта суета пробудила в памяти Эрика какие-то смутные воспоминания. Но его перетаскивали с места на место слишком быстро, и вокруг происходило слишком много других невиданных ранее вещей, чтобы он мог сосредоточиться и вспомнить подробнее. Он заметил, что две женщины не работали под руководством Оттили. Они лежали связанные по рукам и ногам у дальней стены убежища. Они обе были покрыты кровью и по всем признакам прошли через длительные и жестокие пытки. Он понял, что они уже стоят на пороге смерти. Когда его проводили мимо, он узнал их. Это были жены Томаса Уничтожителя Ловушек. «Только подождите, когда дядя вернется назад! Кто-то заплатит за это» — подумал он со скорее неестественно спокойным изумлением, чем с ужасом. Он чувствовал, что всеми силами должен сопротивляться ужасу. Только подпусти его поближе, и он просочится через твои мысли прямо в память и вызовет воспоминания, которых Эрик пытался избежать.
Вокруг было полно вооруженных людей, которые бегали туда-сюда: от своих капитанов к неизвестным целям в примыкавших коридорах. Между взрослыми суетились дети, поднося материалы работавшим женщинам. В воздухе постоянно раздавались команды: «Иди туда-то»… «Принеси еще»… «Поторопись»… В воздухе стоял стойкий запах большого количества людей, поры которых активно выделяют пот. Но пахло не только потом. Эрик понял это, когда его притащили к основанию Королевского Холма. Пахло гневом. Гневом и страхом всего Человечества.
Франклин Отец Многих Воров стоял на Королевском Холме, неуклюже держа в толстых руках копья, и быстро говорил что-то группе воинов, капитанов и
— да, действительно! — Чужаков. Даже сейчас Эрик обнаружил, что его все еще изумляют эти фантастические события.
Чужаки в самом центре Человечества! Свободно ходят повсюду и носят с собой оружие! Когда вождь заметил Эрика, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он подтолкнул локтем стоявшего рядом с ним Чужака и показал на пленника.
— Это он, — сказал Франклин. — Это племянник. Тот, который попросил третью категорию. Теперь мы поймали всех.
Чужак не улыбнулся. Он бросил быстрый взгляд на Эрика и отвернулся.
— Напрасно ты так думаешь. На наш взгляд, вы просто поймали еще одного.
Улыбка Отца Многих Воров сменилась неуверенной ухмылкой.
— Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Этот чертов дурак сам сюда вернулся. Это избавило нас от хлопот, я это хотел сказать, не так ли? — Не получив ответа, он пожал плечами и сделал повелительный жест в сторону охранявших Эрика воинов. — Вы знаете, куда его поместить. Мы очень скоро будем готовы.
Острие копья снова вонзилось в спину Эрика, и его повели вперед, ко входу в маленькое убежище. Но прежде чем они успели дойти до него, он услышал, как Франклин Отец Многих Воров прокричал Человечеству:
— Вот идет Эрик, люди мои. Эрик Единственный. Теперь мы поймали всех из этой вонючей банды!
На мгновение все остановились и устремили на него свои взоры. Эрик задрожал, услышав, как со всех сторон полетели приглушенные выкрики, полные ненависти и злобы. Кто-то подбежал к нему. Гарриэт Рассказчица Истории. Лицо ее исказила отвратительная гримаса. Она сунула руку в волосы и вытащила из них длинную булавку. Ее рыжие волосы плясали вокруг лица и шеи, подобно языкам пламени.
— Ты прислужник чужой науки! — завопила она, нацелившись булавкой прямо в глаз Эрику. — Ты грязный, вонючий прислужник чужой науки!
Эрик отвернулся, но она все же бросилась на него. Стражники кинулись к девушке и схватили ее, но она успела махнуть булавкой; один резкий взмах, который распорол всю его правую щеку.
— Оставь немного и остальным, — урезонивал ее один из стражников, возвращаясь к Эрику. — В конце концов он принадлежит всему Человечеству.
— Нет! — завопила она. — Он прежде всего принадлежит мне. Я собиралась стать его подругой, после того как он вернется со своей кражи! Правда, мама?
— Официально об этом не заявлялось, — услышал Эрик слова Риты Хранительницы Записей; он пытался остановить кровь, подняв плечо и прижав его к ране. — Ничего официального и не могло быть до тех пор, пока он не достигнет зрелости. Так что, Гарриэт, дорогая, тебе просто придется подождать своей очереди. Тебе придется подождать, пока старшие закончат разбираться с ним. Но тебе еще много останется.
— Нет, не останется, — надулась девушка. — Я знаю, какие вы. Что после вас может остаться?
Эрика снова потащили ко входу в маленькое убежище. В тот момент, когда он оказался внутри, один из стражников ударил его по спине так, что у Эрика перехватило дыхание. От толчка он полетел вперед, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, и врезался в противоположную стену; он тяжело упал на пол, так как не смог выставить руки, чтобы смягчить удар. Позади, в главном убежище раздался взрыв смеха. С трудом он перевернулся на бок. Кровь снова хлынула из раны на щеке. Совсем не таким представлял он свое возвращение домой после кражи — совсем не таким! Что происходит? Он знал, где находится. Крошечное тупиковое убежище рядом с местом встречи всего Человечества, нечто вроде маленькой пещеры, которую использовали главным образом для хранения запасов. Лишние пища и предметы, украденные у Чудовищ, хранились здесь, пока их не набиралось достаточно для торгового похода в задние убежища. Иногда также здесь держали Чужаков-мужчин, взятых в плен во время битвы, пока Человечество выясняло, ценит ли его племя настолько, чтобы заплатить за него что-то существенное в качестве выкупа…
А если нет…
Эрик вспомнил необычное сооружение, которое женщины создавали возле Королевского Холма, и содрогнулся. Воспоминания, которые он до сих пор подавлял, ожили. И они соответствовали тому, как вела себя Гарриэт, и тому, что сказала ее мать Рита Хранительница Записей.
Нет! Они не могли планировать такое для него! Он был членом Человечества, почти воином. Они не делали такое даже с Чужаками, захваченными в плен. Воина всегда уважали как воина. В худшем случае он заслуживал приличной, спокойно приводимой в исполнение казни. Кроме… кроме…
— Нет! — застонал он. — Нет!
Единственный стражник, который остался охранять его у входа в убежище, повернулся и насмешливо посмотрел на него.
— Да! — сказал он. — Еще как да! Мы собираемся хорошо повеселиться с вами двумя, как только женщины скажут, что все готово.
Он кивнул, зловеще улыбаясь, и снова отвернулся от Эрика, устремив свой взгляд в центр главного убежища и стараясь не пропустить ничего из того, что там происходит. С вами двумя? Впервые Эрик осмотрел маленькое хранилище. Там почти не было никаких продуктов, но с одной стороны в свете своего фонарика, все еще прикрепленного к его лбу (как он гордился, когда дядя прикрепил ему его у двери, ведущей на территорию Чудовищ!) он увидел мужчину, лежащего связанным возле стены. Своего дядю!
Эрик подтянул колени и быстро пополз к нему. Ему было больно: ведь живот и бока не такие мозолистые и не так привыкли к грубому полу убежища, как ноги. Но какое значение теперь имели несколько лишних царапин? Уничтожитель Ловушек был почти без сознания. С ним обошлись жестоко, и он выглядел почти так же ужасно, как его жены. Волосы на голове покрывала толстая корка засохшей крови. Эрик понял, что ему пробили голову древком копья. И в нескольких местах на его теле: на правом плече, сразу же над левым бедром, глубоко в ноге — зияли отверстия серьезных ран, кровоточащих и неперевязанных.
— Дядя Томас, — позвал Эрик. — Что случилось? Кто это с тобой сделал?
— Раненный открыл глаза и вздрогнул. Он ошарашенно посмотрел по сторонам, словно подумал, что это стены разговаривают с ним. Его мощные руки зашевелились под крепко стянувшими их веревками. Когда он наконец обнаружил Эрика, то улыбнулся. Этого не стоило делать. Ему выбили большую часть передних зубов.
— Привет, Эрик, — пробормотал он. — Как закончилась битва? Как остальная часть отряда? Кто-нибудь ушел?
— Я не знаю. Именно об этом я и хотел спросить тебя! Я вернулся со своей кражи, вас не было, отряда не было. — Я пришел сюда, но все сошли с ума! Здесь Чужаки, ходят по нашим убежищам с оружием. Кто они такие?
Глаза Томаса Уничтожителя Ловушек медленно потемнели. Теперь их взгляд сфокусировался, и в нем проскальзывали искры понимания.
— Чужаки? — переспросил он тихо. — Да, в отряде Стефана Сильной Руки были Чужаки. Они сражались против нас. Этот наш вождь — Франклин, он связался с Чужаками после того, как мы вышли в поход. Должно быть, они давно работали вместе, поддерживали связь друг с другом. Человечество, чужаки, какая разница, если речь идет об угрозе их вшивой науке предков? Мне следовало это знать заранее.
— Что? — взмолился Эрик. — Что тебе следовало знать?
— Именно так они подавили чужую науку в другом восстании давным-давно. Вождь есть вождь. У него больше общего с другим вождем, чем со своим собственным народом. Если ты нападаешь на науку предков, ты создаешь угрозу их власти. В таком случае они действуют сообща. Они будут давать друг другу людей, оружие, информацию. Они сделают все что смогут против общего врага. Против тех людей, которые действительно хотят нанеси ответный удар по Чудовищам. Мне следовало знать это! Черт возьми, — застонал Уничтожитель Ловушек, — я видел, что вождь и Оттили что-то подозревают. Я должен был понимать, как они собираются поступить. Они собирались позвать Чужаков, обменяться информацией и объединиться против нас! Эрик ошеломленно смотрел на своего дядю, начиная понимать, о чем тот говорит. Точно так же, как существовала тайная организация сторонников чужой науки, которая не знала границ племен, существовал и тайный союз вождей, основанный на религии науки предков, которая служила основой их власти. А власть руководительниц Общества Женщин, только подумать об этом! Всеми своими привилегиями они были обязаны знанию науки предков. Отними ее у них, и они станут обычными женщинами, все их магические способности будут необходимы только для того, чтобы отличить съедобную пищу от яда Чудовищ.
Хрипя от боли, извиваясь в стягивавших его веревках, Томас Уничтожитель принял сидячее положение у стены. Он качал головой, словно пытался вытрясти из нее воспоминания.
— Они подошли к нам, — сказал он с трудом, — Стефан Сильная Рука и его отряд подошли к нам, как только ты отправился на территорию Чудовищ. Отряд Человечества с посланием от вождя, кто мог что-либо заподозрить? Они могли прийти с сообщением, что на наши убежища напали Чужаки! — Раздался лающий кашель, и из его рта хлынула кровь. — С ними были Чужаки, которые попрятались на протяжении всего пути в коридорах. Толпы и толпы Чужаков.
Эрик попытался представить себе, что произошло.
— Потом, смешавшись с нами, когда большинство из нас убрали копья в петли, они напали на нас. Эрик, это был действительно хороший удар. Они застали нас врасплох настолько, что им даже не понадобилась посторонняя помощь. Не думаю, что кто-то из нас еще остался в живых к тому времени, когда подбежали Чужаки. Я лежал на полу, сражаясь голыми руками. Не знаю, что произошло с остальными. Чужаки повалили толпами. Больше я ничего не видел. Кто-то нанес мне чертовски сильный удар, странно, что я очнулся после него, — его голос стал еще более хриплым и тихим. — Жаль, что мне не повезло…
Грудь Уничтожителя Ловушек вздымалась: из нее доносился странный скрежещущий звук.
— …Они притащили меня сюда. Мои жены! Они были заняты моими женами. Эти суки из Общества Женщин — Оттили, Рита, — это их дело — они приволокли моих жен и стали обрабатывать их на моих глазах. Я отключался и снова приходил в себя, отключался и снова приходил в себя. Я был в сознании, в то время как они…
Его речь снова сменилась нечленораздельным бормотанием, голова упала на грудь. На мгновение голос стал четким, но Томас потерял нить разговора.
— Они были хорошими женщинами, — промычал он. — Обе. Хорошие, хорошие девочки. И они любили меня. Они могли бы занять более важное положение. Франклин, должно быть, десятки раз предлагал им обрюхатить их, но они каждый раз отклоняли его предложение. Они по-настоящему любили меня.
Эрик едва не заплакал. Он мало общался с ними, достигнув возраста посвящения, но в детстве они дали ему всю ту любовь, которую, как помнил Эрик, могла дать только мать. Они наказывали его и ласкали, вытирали ему нос. Они рассказывали ему истории и учили его наставлениям науки предков. Ни у одной не было сына, который выжил бы в разнообразных бедствиях и катастрофах, которые Чудовища время от времени обрушивали на Человечество. Ему повезло. Ему достались та забота и любовь, которые получили бы их собственные сыновья.
А их верность Томасу Уничтожителю Ловушек была постоянным источником изумления в Человечестве. Она стоила им большего, чем просто большие здоровые пометы, к которым вождь имел давно доказанную способность: такое необычное, почти не женское поведение лишило их высокого положения в Обществе Женщин, которое они занимали бы в противном случае. А теперь они были мертвы или умирали, а их оставшиеся в живых детишки будут отданы другим женщинам, значительность которых таким образом существенно усилится.
— Скажи мне, — попросил он своего дядю, — почему Общество Женщин убило их? Что такого ужасного они сделали?
Он увидел, что Томас снова поднял голову и смотрит на него. С жалостью. Он почувствовал, как его собственное тело сковало холодом, еще до того, как Уничтожитель Ловушек заговорил.
— Ты все еще не позволяешь себе думать об этом? Я не виню тебя, Эрик. Но оно там. Его готовят для нас.
— Что? — спросил Эрик, хотя где-то глубоко внутри него уже родился ужасный ответ, и он его знал.
— Нас объявили вне закона. Они говорят, что мы виновны в самом тяжелом преступлении. Мы больше не принадлежим к Человечеству, ты, я, моя семья, мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты знаешь, что делают с объявленными вне закона, Эрик, не так ли? Все что угодно. Все.
Эрик помнил, что с самого детства всегда ждал церемоний такого рода. Один из отрядов воинов захватывал Чужака, определяли, что он был изгоем. Обычно это легко было определить. Например, никто, кроме объявленного вне закона, не стал бы бродить по убежищам в одиночестве, без отряда или, по крайней мере, без товарища, который прикрывал бы его спину. А в случае, если имелось хоть малейшее сомнение, ответ на требование выкупа, переданное его племени, прояснял положение пленника. Нередко ответом был рассказ о каком-то непростительном святотатстве, каком-то абсолютно чудовищном преступлении, которое можно наказать только самым страшным проклятием, полной анафемой и лишением всех привилегий человеческого существа. Делайте с ним, что хотите. Он больше не является одним из людей, он все равно что Чудовище.
Затем объявлялось что-то вроде праздника. Из кусочков дерева, украденных на территории Чудовищ и припрятанных женщинами специально для этой цели, члены Общества Женщин воздвигали сооружение, особенности которого передавались от матери к дочери в течение многих поколений еще со времен предков, построивших показывающую машину. Оно называлось сценой или театром, Эрик также слышал, иногда его называли плахой. В любом случае, каким бы ни было его истинное имя, большинство касающихся его подробностей являлись частью тайных знаний Общества Женщин и мало заботили мужчин. Однако было нечто, что знали все. На нем развернется живая религиозная драма: окончательный триумф Человечества над греховностью Чудовищ. Для этого центральное действующее лицо должно отвечать двум требованиям. Это должно быть разумное существо, как и Чудовища, чтобы его можно было заставить страдать так, как в один прекрасный день Человечество заставит страдать Чудовищ; и это должен быть не человек, как и Чудовища, чтобы каждая капля негодования и ненависти была пролита на его плоть без малейшего намека на сожаление или сострадание. Для этой цели объявленные вне закона подходили идеально, так как все были согласны с тем, что такие отвратительные существа перестали быть членами человеческой расы.
Когда в плен попадал объявленный вне закона, работа в убежищах останавливалась, и военные отряды Человечества отзывались домой. Это было великое время, веселое время, время праздника. Даже дети делали все что могли, для того, чтобы подготовить это славное событие: выполняли поручения работавших женщин, подносили питье и еду доблестным стражникам,
— даже дети хвастались друг другу, как они выразят свою ненависть к пойманному представителю нелюдей, этому связанному и вопящему существу.
Каждый получал такую возможность. Все, начиная с вождя и кончая самым маленьким ребенком, способным процитировать наставления, все по очереди взбирались на сцену, или театр, или плаху, которую воздвигали женщины. Всех сжигало желание излить часть ненависти Человечества на существо, объявленное изгоем, как пролог того, что однажды они все вместе сделают с Чудовищами, укравшими их мир. Сара Целительница Болезней была одной из первых в этом ритуале, после чего она стояла на сооружении и внимательно следила за церемонией. В ее обязанность входило следить, чтобы никто не зашел слишком далеко, чтобы каждый честно и справедливо принял участие в происходящем и даже чтобы в самом конце строение сжигалось дотла — вместе с окровавленной жертвой — как символ того, что Чудовища должны быть превращены в пепел и развеяны по ветру. И Человечество вернется в свой дом, — распевала она в то время как обгорелые останки презрительно вышвыривали из убежища. — И с Чудовищами будет покончено. С ними будет покончено навсегда и на всей широкой Земле не будет никого, кроме Человечества.
Место почти нельзя было узнать.
Под руководством Оттили Первой Жены Вождя толпа женщин — на первый взгляд казалось, что там собрались все женщины Человечества — устанавливала напротив Королевского Холма платформу. Учитывая то, что Человечество страдало от катастрофической нехватки строительных материалов, сооружение такого рода было чем-то из ряда вон выходящим. Вся эта суета пробудила в памяти Эрика какие-то смутные воспоминания. Но его перетаскивали с места на место слишком быстро, и вокруг происходило слишком много других невиданных ранее вещей, чтобы он мог сосредоточиться и вспомнить подробнее. Он заметил, что две женщины не работали под руководством Оттили. Они лежали связанные по рукам и ногам у дальней стены убежища. Они обе были покрыты кровью и по всем признакам прошли через длительные и жестокие пытки. Он понял, что они уже стоят на пороге смерти. Когда его проводили мимо, он узнал их. Это были жены Томаса Уничтожителя Ловушек. «Только подождите, когда дядя вернется назад! Кто-то заплатит за это» — подумал он со скорее неестественно спокойным изумлением, чем с ужасом. Он чувствовал, что всеми силами должен сопротивляться ужасу. Только подпусти его поближе, и он просочится через твои мысли прямо в память и вызовет воспоминания, которых Эрик пытался избежать.
Вокруг было полно вооруженных людей, которые бегали туда-сюда: от своих капитанов к неизвестным целям в примыкавших коридорах. Между взрослыми суетились дети, поднося материалы работавшим женщинам. В воздухе постоянно раздавались команды: «Иди туда-то»… «Принеси еще»… «Поторопись»… В воздухе стоял стойкий запах большого количества людей, поры которых активно выделяют пот. Но пахло не только потом. Эрик понял это, когда его притащили к основанию Королевского Холма. Пахло гневом. Гневом и страхом всего Человечества.
Франклин Отец Многих Воров стоял на Королевском Холме, неуклюже держа в толстых руках копья, и быстро говорил что-то группе воинов, капитанов и
— да, действительно! — Чужаков. Даже сейчас Эрик обнаружил, что его все еще изумляют эти фантастические события.
Чужаки в самом центре Человечества! Свободно ходят повсюду и носят с собой оружие! Когда вождь заметил Эрика, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он подтолкнул локтем стоявшего рядом с ним Чужака и показал на пленника.
— Это он, — сказал Франклин. — Это племянник. Тот, который попросил третью категорию. Теперь мы поймали всех.
Чужак не улыбнулся. Он бросил быстрый взгляд на Эрика и отвернулся.
— Напрасно ты так думаешь. На наш взгляд, вы просто поймали еще одного.
Улыбка Отца Многих Воров сменилась неуверенной ухмылкой.
— Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Этот чертов дурак сам сюда вернулся. Это избавило нас от хлопот, я это хотел сказать, не так ли? — Не получив ответа, он пожал плечами и сделал повелительный жест в сторону охранявших Эрика воинов. — Вы знаете, куда его поместить. Мы очень скоро будем готовы.
Острие копья снова вонзилось в спину Эрика, и его повели вперед, ко входу в маленькое убежище. Но прежде чем они успели дойти до него, он услышал, как Франклин Отец Многих Воров прокричал Человечеству:
— Вот идет Эрик, люди мои. Эрик Единственный. Теперь мы поймали всех из этой вонючей банды!
На мгновение все остановились и устремили на него свои взоры. Эрик задрожал, услышав, как со всех сторон полетели приглушенные выкрики, полные ненависти и злобы. Кто-то подбежал к нему. Гарриэт Рассказчица Истории. Лицо ее исказила отвратительная гримаса. Она сунула руку в волосы и вытащила из них длинную булавку. Ее рыжие волосы плясали вокруг лица и шеи, подобно языкам пламени.
— Ты прислужник чужой науки! — завопила она, нацелившись булавкой прямо в глаз Эрику. — Ты грязный, вонючий прислужник чужой науки!
Эрик отвернулся, но она все же бросилась на него. Стражники кинулись к девушке и схватили ее, но она успела махнуть булавкой; один резкий взмах, который распорол всю его правую щеку.
— Оставь немного и остальным, — урезонивал ее один из стражников, возвращаясь к Эрику. — В конце концов он принадлежит всему Человечеству.
— Нет! — завопила она. — Он прежде всего принадлежит мне. Я собиралась стать его подругой, после того как он вернется со своей кражи! Правда, мама?
— Официально об этом не заявлялось, — услышал Эрик слова Риты Хранительницы Записей; он пытался остановить кровь, подняв плечо и прижав его к ране. — Ничего официального и не могло быть до тех пор, пока он не достигнет зрелости. Так что, Гарриэт, дорогая, тебе просто придется подождать своей очереди. Тебе придется подождать, пока старшие закончат разбираться с ним. Но тебе еще много останется.
— Нет, не останется, — надулась девушка. — Я знаю, какие вы. Что после вас может остаться?
Эрика снова потащили ко входу в маленькое убежище. В тот момент, когда он оказался внутри, один из стражников ударил его по спине так, что у Эрика перехватило дыхание. От толчка он полетел вперед, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, и врезался в противоположную стену; он тяжело упал на пол, так как не смог выставить руки, чтобы смягчить удар. Позади, в главном убежище раздался взрыв смеха. С трудом он перевернулся на бок. Кровь снова хлынула из раны на щеке. Совсем не таким представлял он свое возвращение домой после кражи — совсем не таким! Что происходит? Он знал, где находится. Крошечное тупиковое убежище рядом с местом встречи всего Человечества, нечто вроде маленькой пещеры, которую использовали главным образом для хранения запасов. Лишние пища и предметы, украденные у Чудовищ, хранились здесь, пока их не набиралось достаточно для торгового похода в задние убежища. Иногда также здесь держали Чужаков-мужчин, взятых в плен во время битвы, пока Человечество выясняло, ценит ли его племя настолько, чтобы заплатить за него что-то существенное в качестве выкупа…
А если нет…
Эрик вспомнил необычное сооружение, которое женщины создавали возле Королевского Холма, и содрогнулся. Воспоминания, которые он до сих пор подавлял, ожили. И они соответствовали тому, как вела себя Гарриэт, и тому, что сказала ее мать Рита Хранительница Записей.
Нет! Они не могли планировать такое для него! Он был членом Человечества, почти воином. Они не делали такое даже с Чужаками, захваченными в плен. Воина всегда уважали как воина. В худшем случае он заслуживал приличной, спокойно приводимой в исполнение казни. Кроме… кроме…
— Нет! — застонал он. — Нет!
Единственный стражник, который остался охранять его у входа в убежище, повернулся и насмешливо посмотрел на него.
— Да! — сказал он. — Еще как да! Мы собираемся хорошо повеселиться с вами двумя, как только женщины скажут, что все готово.
Он кивнул, зловеще улыбаясь, и снова отвернулся от Эрика, устремив свой взгляд в центр главного убежища и стараясь не пропустить ничего из того, что там происходит. С вами двумя? Впервые Эрик осмотрел маленькое хранилище. Там почти не было никаких продуктов, но с одной стороны в свете своего фонарика, все еще прикрепленного к его лбу (как он гордился, когда дядя прикрепил ему его у двери, ведущей на территорию Чудовищ!) он увидел мужчину, лежащего связанным возле стены. Своего дядю!
Эрик подтянул колени и быстро пополз к нему. Ему было больно: ведь живот и бока не такие мозолистые и не так привыкли к грубому полу убежища, как ноги. Но какое значение теперь имели несколько лишних царапин? Уничтожитель Ловушек был почти без сознания. С ним обошлись жестоко, и он выглядел почти так же ужасно, как его жены. Волосы на голове покрывала толстая корка засохшей крови. Эрик понял, что ему пробили голову древком копья. И в нескольких местах на его теле: на правом плече, сразу же над левым бедром, глубоко в ноге — зияли отверстия серьезных ран, кровоточащих и неперевязанных.
— Дядя Томас, — позвал Эрик. — Что случилось? Кто это с тобой сделал?
— Раненный открыл глаза и вздрогнул. Он ошарашенно посмотрел по сторонам, словно подумал, что это стены разговаривают с ним. Его мощные руки зашевелились под крепко стянувшими их веревками. Когда он наконец обнаружил Эрика, то улыбнулся. Этого не стоило делать. Ему выбили большую часть передних зубов.
— Привет, Эрик, — пробормотал он. — Как закончилась битва? Как остальная часть отряда? Кто-нибудь ушел?
— Я не знаю. Именно об этом я и хотел спросить тебя! Я вернулся со своей кражи, вас не было, отряда не было. — Я пришел сюда, но все сошли с ума! Здесь Чужаки, ходят по нашим убежищам с оружием. Кто они такие?
Глаза Томаса Уничтожителя Ловушек медленно потемнели. Теперь их взгляд сфокусировался, и в нем проскальзывали искры понимания.
— Чужаки? — переспросил он тихо. — Да, в отряде Стефана Сильной Руки были Чужаки. Они сражались против нас. Этот наш вождь — Франклин, он связался с Чужаками после того, как мы вышли в поход. Должно быть, они давно работали вместе, поддерживали связь друг с другом. Человечество, чужаки, какая разница, если речь идет об угрозе их вшивой науке предков? Мне следовало это знать заранее.
— Что? — взмолился Эрик. — Что тебе следовало знать?
— Именно так они подавили чужую науку в другом восстании давным-давно. Вождь есть вождь. У него больше общего с другим вождем, чем со своим собственным народом. Если ты нападаешь на науку предков, ты создаешь угрозу их власти. В таком случае они действуют сообща. Они будут давать друг другу людей, оружие, информацию. Они сделают все что смогут против общего врага. Против тех людей, которые действительно хотят нанеси ответный удар по Чудовищам. Мне следовало знать это! Черт возьми, — застонал Уничтожитель Ловушек, — я видел, что вождь и Оттили что-то подозревают. Я должен был понимать, как они собираются поступить. Они собирались позвать Чужаков, обменяться информацией и объединиться против нас! Эрик ошеломленно смотрел на своего дядю, начиная понимать, о чем тот говорит. Точно так же, как существовала тайная организация сторонников чужой науки, которая не знала границ племен, существовал и тайный союз вождей, основанный на религии науки предков, которая служила основой их власти. А власть руководительниц Общества Женщин, только подумать об этом! Всеми своими привилегиями они были обязаны знанию науки предков. Отними ее у них, и они станут обычными женщинами, все их магические способности будут необходимы только для того, чтобы отличить съедобную пищу от яда Чудовищ.
Хрипя от боли, извиваясь в стягивавших его веревках, Томас Уничтожитель принял сидячее положение у стены. Он качал головой, словно пытался вытрясти из нее воспоминания.
— Они подошли к нам, — сказал он с трудом, — Стефан Сильная Рука и его отряд подошли к нам, как только ты отправился на территорию Чудовищ. Отряд Человечества с посланием от вождя, кто мог что-либо заподозрить? Они могли прийти с сообщением, что на наши убежища напали Чужаки! — Раздался лающий кашель, и из его рта хлынула кровь. — С ними были Чужаки, которые попрятались на протяжении всего пути в коридорах. Толпы и толпы Чужаков.
Эрик попытался представить себе, что произошло.
— Потом, смешавшись с нами, когда большинство из нас убрали копья в петли, они напали на нас. Эрик, это был действительно хороший удар. Они застали нас врасплох настолько, что им даже не понадобилась посторонняя помощь. Не думаю, что кто-то из нас еще остался в живых к тому времени, когда подбежали Чужаки. Я лежал на полу, сражаясь голыми руками. Не знаю, что произошло с остальными. Чужаки повалили толпами. Больше я ничего не видел. Кто-то нанес мне чертовски сильный удар, странно, что я очнулся после него, — его голос стал еще более хриплым и тихим. — Жаль, что мне не повезло…
Грудь Уничтожителя Ловушек вздымалась: из нее доносился странный скрежещущий звук.
— …Они притащили меня сюда. Мои жены! Они были заняты моими женами. Эти суки из Общества Женщин — Оттили, Рита, — это их дело — они приволокли моих жен и стали обрабатывать их на моих глазах. Я отключался и снова приходил в себя, отключался и снова приходил в себя. Я был в сознании, в то время как они…
Его речь снова сменилась нечленораздельным бормотанием, голова упала на грудь. На мгновение голос стал четким, но Томас потерял нить разговора.
— Они были хорошими женщинами, — промычал он. — Обе. Хорошие, хорошие девочки. И они любили меня. Они могли бы занять более важное положение. Франклин, должно быть, десятки раз предлагал им обрюхатить их, но они каждый раз отклоняли его предложение. Они по-настоящему любили меня.
Эрик едва не заплакал. Он мало общался с ними, достигнув возраста посвящения, но в детстве они дали ему всю ту любовь, которую, как помнил Эрик, могла дать только мать. Они наказывали его и ласкали, вытирали ему нос. Они рассказывали ему истории и учили его наставлениям науки предков. Ни у одной не было сына, который выжил бы в разнообразных бедствиях и катастрофах, которые Чудовища время от времени обрушивали на Человечество. Ему повезло. Ему достались та забота и любовь, которые получили бы их собственные сыновья.
А их верность Томасу Уничтожителю Ловушек была постоянным источником изумления в Человечестве. Она стоила им большего, чем просто большие здоровые пометы, к которым вождь имел давно доказанную способность: такое необычное, почти не женское поведение лишило их высокого положения в Обществе Женщин, которое они занимали бы в противном случае. А теперь они были мертвы или умирали, а их оставшиеся в живых детишки будут отданы другим женщинам, значительность которых таким образом существенно усилится.
— Скажи мне, — попросил он своего дядю, — почему Общество Женщин убило их? Что такого ужасного они сделали?
Он увидел, что Томас снова поднял голову и смотрит на него. С жалостью. Он почувствовал, как его собственное тело сковало холодом, еще до того, как Уничтожитель Ловушек заговорил.
— Ты все еще не позволяешь себе думать об этом? Я не виню тебя, Эрик. Но оно там. Его готовят для нас.
— Что? — спросил Эрик, хотя где-то глубоко внутри него уже родился ужасный ответ, и он его знал.
— Нас объявили вне закона. Они говорят, что мы виновны в самом тяжелом преступлении. Мы больше не принадлежим к Человечеству, ты, я, моя семья, мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты знаешь, что делают с объявленными вне закона, Эрик, не так ли? Все что угодно. Все.
Эрик помнил, что с самого детства всегда ждал церемоний такого рода. Один из отрядов воинов захватывал Чужака, определяли, что он был изгоем. Обычно это легко было определить. Например, никто, кроме объявленного вне закона, не стал бы бродить по убежищам в одиночестве, без отряда или, по крайней мере, без товарища, который прикрывал бы его спину. А в случае, если имелось хоть малейшее сомнение, ответ на требование выкупа, переданное его племени, прояснял положение пленника. Нередко ответом был рассказ о каком-то непростительном святотатстве, каком-то абсолютно чудовищном преступлении, которое можно наказать только самым страшным проклятием, полной анафемой и лишением всех привилегий человеческого существа. Делайте с ним, что хотите. Он больше не является одним из людей, он все равно что Чудовище.
Затем объявлялось что-то вроде праздника. Из кусочков дерева, украденных на территории Чудовищ и припрятанных женщинами специально для этой цели, члены Общества Женщин воздвигали сооружение, особенности которого передавались от матери к дочери в течение многих поколений еще со времен предков, построивших показывающую машину. Оно называлось сценой или театром, Эрик также слышал, иногда его называли плахой. В любом случае, каким бы ни было его истинное имя, большинство касающихся его подробностей являлись частью тайных знаний Общества Женщин и мало заботили мужчин. Однако было нечто, что знали все. На нем развернется живая религиозная драма: окончательный триумф Человечества над греховностью Чудовищ. Для этого центральное действующее лицо должно отвечать двум требованиям. Это должно быть разумное существо, как и Чудовища, чтобы его можно было заставить страдать так, как в один прекрасный день Человечество заставит страдать Чудовищ; и это должен быть не человек, как и Чудовища, чтобы каждая капля негодования и ненависти была пролита на его плоть без малейшего намека на сожаление или сострадание. Для этой цели объявленные вне закона подходили идеально, так как все были согласны с тем, что такие отвратительные существа перестали быть членами человеческой расы.
Когда в плен попадал объявленный вне закона, работа в убежищах останавливалась, и военные отряды Человечества отзывались домой. Это было великое время, веселое время, время праздника. Даже дети делали все что могли, для того, чтобы подготовить это славное событие: выполняли поручения работавших женщин, подносили питье и еду доблестным стражникам,
— даже дети хвастались друг другу, как они выразят свою ненависть к пойманному представителю нелюдей, этому связанному и вопящему существу.
Каждый получал такую возможность. Все, начиная с вождя и кончая самым маленьким ребенком, способным процитировать наставления, все по очереди взбирались на сцену, или театр, или плаху, которую воздвигали женщины. Всех сжигало желание излить часть ненависти Человечества на существо, объявленное изгоем, как пролог того, что однажды они все вместе сделают с Чудовищами, укравшими их мир. Сара Целительница Болезней была одной из первых в этом ритуале, после чего она стояла на сооружении и внимательно следила за церемонией. В ее обязанность входило следить, чтобы никто не зашел слишком далеко, чтобы каждый честно и справедливо принял участие в происходящем и даже чтобы в самом конце строение сжигалось дотла — вместе с окровавленной жертвой — как символ того, что Чудовища должны быть превращены в пепел и развеяны по ветру. И Человечество вернется в свой дом, — распевала она в то время как обгорелые останки презрительно вышвыривали из убежища. — И с Чудовищами будет покончено. С ними будет покончено навсегда и на всей широкой Земле не будет никого, кроме Человечества.