Страница:
Принципы индивидуализма он сам себе объясняет следующим образом:
Н. Неприспособившийся буржуа
I. Наблюдения над категорией с низким числом баллов
К ним следует относиться как к индивидам, однако в конечном счете все они одинаковы.Конечно, «каждый может определить еврея». Различия между группой своих и группой чужих получают почти метафизический смысл: воображаемая возможность исчезновения этой дихотомии исключается:
Я не мог бы быть евреем.К проблеме соотношения вины, наказания и их следствий он находит не имеющую себе равных формулировку:
Я думаю, все, что Гитлер сделал с евреями, было вполне нормальным. Когда у меня были сложности с конкурентами, я часто думал: «вот сюда бы Гитлера». Нет, я не за легализацию дискриминационных мер. Думаю, что придет время, когда мы должны будем уничтожать этих ублюдков.
Н. Неприспособившийся буржуа
Анализ привел нас к крайнему выводу в отношении антисемитизма – неприкрытому желанию искоренения евреев. Сверх-Я экстремиста становится безудержной, агрессивной инстанцией. Мы видим, что эти выводы завершают присущую антисемиту иррациональность, устанавливая абсолютную диспропорцию между «виной» и наказанием избранной жертвы. Однако антисемитизм не исчерпывается старой формулой, сформулированной Лессингом в «Натане Мудром»: «Ничего не делайте, еврей будет уничтожен огнем». Еврей будет уничтожен огнем в любом случае, независимо от обстоятельств и оттого, что бы ни говорили в его пользу. Иррациональный и безжалостный, неограниченный во времени вердикт поддерживается с помощью небольшого числа предъявляемых евреям стереотипных обвинений, которые, поскольку они глубоко иррациональны, создают видимость оправдания для вынесения смертного приговора. Так как сущность евреев изображается как безнадежно скверная, испорченная с самого рождения, то ничего не сможет измениться и примирения не произойдет. Чем неизменнее выступают негативные свойства евреев, тем отчетливее становится единственный путь «решения» проблемы: искоренение тех, кто не хочет исправляться. Эта схема квазиестественной неисправимости для антисемита гораздо важнее, чем содержание его стандартных упреков, которые часто довольно безобидны и не имеют отношения к выводам, к которым они побуждают тех, кто ненавидит. Эти упреки так широко известны и распространены, что излишне приводить дополнительные доказательства их частотности и интенсивности, однако стоит разобраться в некоторых аспектах, которые выявились в материале интервью и высветили этот феномен.
Представляется полезным исследовать упреки с социологической точки зрения. Группа опрашиваемых состояла преимущественно из представителей среднего класса, сан-квентинская группа была единственным примечательным исключением. Принадлежность ее представителей к люмпен-пролетариату, а также их опыт пребывания в тюрьмах со свойственным ему акцентом «официального» морального кодекса не дают возможности противопоставить эту группу другим группам опрашиваемых в аспекте их отождествления с рабочим классом. Здесь у нас такое отождествление в целом даже среди рабочих не очень типично. Общий характер принадлежности наших опрашиваемых к среднему классу специфическим образом окрасил основные обвинения против евреев. Если наша основная гипотеза о глубоком проективном характере антисемитизма оказывается правильной, тогда в социальном аспекте евреев следует упрекать за те свойства, которые касаются уязвимых моментов в классовом отождествлении различных групп с антиеврейскими предубеждениями, как бы зыбко это ни было с социологической точки зрения. Для истинного пролетария еврей – это в первую очередь буржуа. По-видимому, рабочий видит в нем прежде всего посредника из сферы обращения, исполнителя капиталистических тенденций. Еврей, по их мнению, – это тот, кто представляет «финансовую сферу».
Несколько иное представление, по-видимому, проявляется у антисемитов, принадлежащих к среднему классу. В известной степени этот класс испытывает такую же угрозу своему экономическому существованию, как и евреи. Представители среднего класса сами вынуждены обороняться и отчаянно борются за сохранение своего статуса. Поэтому их точка зрения является полной противоположностью тому, что высказывают рабочие, а именно, что евреи не истинные буржуа, что они в действительности не относятся к этому классу.
Когда представители среднего класса наделяют еврея признаками неудавшегося отождествления с этим слоем, субъективно они, по-видимому, поднимают статус своей группы, существованию которого угрожают процессы, не связанные со взаимоотношениями между своей и чужой группой. Антисемит – представитель среднего класса, вероятнее всего, будет рассматривать еврея как неприспособившегося буржуа, как потерпевшего фиаско, который не в состоянии жить по меркам современной американской цивилизации, как устаревший, неудобный пережиток прошлого. Действительно, слово «неприспособившийся» (misfit) использовали в интервью некоторые из опрашиваемых с предубежденным отношением к евреям. Чем меньше евреи удостоверяют себя как законные представители среднего класса, тем легче можно исключить их из группы, которая в вакууме монополизации и без того склоняется к арьергарду. Если захватнический комплекс, который рассматривается в главе, повествующей о политике и экономике, действительно относится к общей идеологической схеме, то для потенциально-фашистского мышления еврей становится узурпатором par excellence[2]. Он – уличный торговец, нахально выступающий в маске респектабельного буржуа или делового человека.
Характерные антисемитские замечания в материалах интервью идут в этом направлении, хотя в них имеют место и мотивы «пролетарского» антисемитизма, как, например, идея о еврее-эксплуататоре или о евреях, уклоняющихся от тяжелого физического труда. Различие между пролетарским и буржуазным антисемитизмом не следует преувеличивать. Нередко черты, которые рабочие приписывают евреям, содержат аспект «неприспособившегося буржуа». То, что рабочему кажется симптомом эксплуатации, для среднего класса может легко превратиться в упрек в бесчестии, в вопиющее нарушение буржуазной морали, к важнейшим принципам которой относится хвала честному труду. Рассматриваемые здесь клише не связаны с классовыми барьерами, изменяется лишь их функция и результатом этого становится перестановка акцентов.
В представлениях «неприспособившихся буржуа» отчетливо выделяются три группы мотивов: слабость евреев и корреляты их психики; отождествление евреев со средним классом как сверхкомпенсация, которая в значительной степени не имела места: глубокая нелояльность евреев по отношению к классу, к отождествлению с которым они напрасно стремятся, – нелояльность, которая воспринимается как выражение неудавшихся попыток их отождествления и их природы, т. е. природы изолированной, нежеланной и закрытой группы. Первые два упрека нуждаются в известном объективном обосновании. Имеется достаточно доказательств мазохизма евреев – например, новейшие исследования Антона Лурье, – и основ мазохизма в психологии религии. Напротив, третий упрек, по-видимому, является преимущественно проективным и представляет собой одно из основных рациональных толкований желания «освободиться от всей этой банды».
Идея о слабости евреев обобщенно представлена в высказываниях F114, медсестры, частично еврейского происхождения, с высоким числом баллов на всех шкалах:
Если «пышные трапезы» евреев еще не подвергаются критике, то приписываемая им необузданность, а значит, и отталкивающая чувственность в сексуальной сфере встречают нетерпимое отношение. Представление об этой точке зрения дает интервью F118, 42-летней медсестры из сферы социального обеспечения, ненависть которой к чужим группам направлена скорее на рабочие организации, чем на меньшинства (имеет средние баллы на А-S и высокие на шкалах РЕС и F).
Тесная связь между общей идеей о клановой приверженности евреев и упреках в их агрессивности отчетливо проявляется в нижеприведенных примерах. Здесь достаточно констатировать, что приверженность клану появляется как оправдание для того, чтобы исключить агрессивного пришельца, так как он навсегда останется евреем, желающим омрачить жизнь тех, к признанию которых он стремится. Одновременно эта идея завершает образ сообщества евреев, как душевного, имеющего характер семьи, архаичного образования в рамках чужой группы, которая, по-видимому, кажется запрещенной для тех, кто прочно сформировался в традициях американской цивилизации и подчиняется правилам технологической рациональности.
Скрытая притягательная сила еврейского «клана» проявляется в высказываниях M102 (у опрашиваемой высокие баллы по всем шкалам):
То, как представление о тесной сплоченности семьи может принять черты одержимости, отягощенной чувством сильной вражды, показывает F113 (привлекательная, немного неврастеничная 26-летняя женщина с высокими баллами на шкале Е и несколько более низкими на шкалах f и РЕС). Ее возмущение вызывают еврейские фамилии, а также и те, кто стремится их изменить. О своих знакомых-евреях она говорит с особым акцентом, они «занимают ряд смешных домов», поскольку богаты, но пользуются несколько дурной славой. Некоторые из ее наблюдений о семейной жизни евреев, в которых есть доля правды, тесно связаны с параноидальными представлениями об эгоизме, определяющем такое поведение евреев, и с его жесткой оценкой, определяемой как «вина»:
Представляется полезным исследовать упреки с социологической точки зрения. Группа опрашиваемых состояла преимущественно из представителей среднего класса, сан-квентинская группа была единственным примечательным исключением. Принадлежность ее представителей к люмпен-пролетариату, а также их опыт пребывания в тюрьмах со свойственным ему акцентом «официального» морального кодекса не дают возможности противопоставить эту группу другим группам опрашиваемых в аспекте их отождествления с рабочим классом. Здесь у нас такое отождествление в целом даже среди рабочих не очень типично. Общий характер принадлежности наших опрашиваемых к среднему классу специфическим образом окрасил основные обвинения против евреев. Если наша основная гипотеза о глубоком проективном характере антисемитизма оказывается правильной, тогда в социальном аспекте евреев следует упрекать за те свойства, которые касаются уязвимых моментов в классовом отождествлении различных групп с антиеврейскими предубеждениями, как бы зыбко это ни было с социологической точки зрения. Для истинного пролетария еврей – это в первую очередь буржуа. По-видимому, рабочий видит в нем прежде всего посредника из сферы обращения, исполнителя капиталистических тенденций. Еврей, по их мнению, – это тот, кто представляет «финансовую сферу».
Несколько иное представление, по-видимому, проявляется у антисемитов, принадлежащих к среднему классу. В известной степени этот класс испытывает такую же угрозу своему экономическому существованию, как и евреи. Представители среднего класса сами вынуждены обороняться и отчаянно борются за сохранение своего статуса. Поэтому их точка зрения является полной противоположностью тому, что высказывают рабочие, а именно, что евреи не истинные буржуа, что они в действительности не относятся к этому классу.
Когда представители среднего класса наделяют еврея признаками неудавшегося отождествления с этим слоем, субъективно они, по-видимому, поднимают статус своей группы, существованию которого угрожают процессы, не связанные со взаимоотношениями между своей и чужой группой. Антисемит – представитель среднего класса, вероятнее всего, будет рассматривать еврея как неприспособившегося буржуа, как потерпевшего фиаско, который не в состоянии жить по меркам современной американской цивилизации, как устаревший, неудобный пережиток прошлого. Действительно, слово «неприспособившийся» (misfit) использовали в интервью некоторые из опрашиваемых с предубежденным отношением к евреям. Чем меньше евреи удостоверяют себя как законные представители среднего класса, тем легче можно исключить их из группы, которая в вакууме монополизации и без того склоняется к арьергарду. Если захватнический комплекс, который рассматривается в главе, повествующей о политике и экономике, действительно относится к общей идеологической схеме, то для потенциально-фашистского мышления еврей становится узурпатором par excellence[2]. Он – уличный торговец, нахально выступающий в маске респектабельного буржуа или делового человека.
Характерные антисемитские замечания в материалах интервью идут в этом направлении, хотя в них имеют место и мотивы «пролетарского» антисемитизма, как, например, идея о еврее-эксплуататоре или о евреях, уклоняющихся от тяжелого физического труда. Различие между пролетарским и буржуазным антисемитизмом не следует преувеличивать. Нередко черты, которые рабочие приписывают евреям, содержат аспект «неприспособившегося буржуа». То, что рабочему кажется симптомом эксплуатации, для среднего класса может легко превратиться в упрек в бесчестии, в вопиющее нарушение буржуазной морали, к важнейшим принципам которой относится хвала честному труду. Рассматриваемые здесь клише не связаны с классовыми барьерами, изменяется лишь их функция и результатом этого становится перестановка акцентов.
В представлениях «неприспособившихся буржуа» отчетливо выделяются три группы мотивов: слабость евреев и корреляты их психики; отождествление евреев со средним классом как сверхкомпенсация, которая в значительной степени не имела места: глубокая нелояльность евреев по отношению к классу, к отождествлению с которым они напрасно стремятся, – нелояльность, которая воспринимается как выражение неудавшихся попыток их отождествления и их природы, т. е. природы изолированной, нежеланной и закрытой группы. Первые два упрека нуждаются в известном объективном обосновании. Имеется достаточно доказательств мазохизма евреев – например, новейшие исследования Антона Лурье, – и основ мазохизма в психологии религии. Напротив, третий упрек, по-видимому, является преимущественно проективным и представляет собой одно из основных рациональных толкований желания «освободиться от всей этой банды».
Идея о слабости евреев обобщенно представлена в высказываниях F114, медсестры, частично еврейского происхождения, с высоким числом баллов на всех шкалах:
У меня есть кузен. Он любил меня и хотел на мне жениться. По происхождению он больше еврей, чем я. Я его любила, но не хотела выходить за него замуж. Я объяснила ему причину – ведь он же еврей. Сейчас он женат на нееврейке, у них двое детей. Он больший антисемит, чем я. Это относится ко многим евреям – как будто они парализованы или горбаты. Это вызывает у них ненависть или досаду.Возможно, типичным является то, что часто откровенно в таком роде о слабостях евреев высказываются сами евреи, или, в более позитивном ключе, интервьюируемые с низким количеством баллов. Опрашиваемые с предвзятой точкой зрения, чья ненависть вызвана слабостью, в большей степени склонны к тому, чтобы подчеркнуть сильную сторону евреев, которые «приобретают чрезмерное влияние» и «обладают всем». Примером такого отношения N к слабостям евреев является высказывание 5055, в остальном очень либерально настроенного 73-летнего старика с низким числом баллов на всех шкалах. Он находит,
что философия самозащиты евреев привела к такой ситуации, которая вызывает вражду других людей.У экстремистски настроенных людей знание о слабостях евреев иногда приводит к отождествлению: они сознательно сами принимают на себя роль евреев, чтобы противостоять своим враждебно настроенным к евреям знакомым, может быть, и неосознанно, для того чтобы искупить грех антисемитизма, так как по меньшей мере в символическом плане подвергаются тем же унижениям, которым, как им известно, подвергаются и евреи. Иллюстрацией этого может служить точка зрения 20-летнего, несколько неврастеничного декоратора интерьеров, 5028. Он открыто выступает против отца, однако сильно связан с матерью.
Опрашиваемый и его сестра сходятся в том, что оба в восторге от евреев. Он рассказал о шутке, которую они разыграли с одним из родственников их отца, который, как отец, тоже ярый антисемит. Родственника они уверили в том, что его прадед по материнской линии был евреем. Опрашиваемый пояснил, что многие члены его семьи по материнской линии «выглядят немного по-еврейски, так как у них длинные носы». Кузен по отцовской линии, которому они это рассказали, от одной мысли «чуть было не совершил самоубийство». Опрашиваемый спонтанно заметил, что, возможно, одной из причин его симпатии к евреям является то, что он «никогда не знал таких евреев, к которым имел бы претензии».У лиц с предубеждениями в отношении евреев изображение их недостатков, поскольку оно связано с рационализацией их сильных сторон, иногда переходит в особую тональность, которая выделяется благодаря своей созвучности стандартной теме американских агитаторов профашистского направления. Это – образ еврея-беженца, который одновременно силен («отнимает работу у наших американских парней») и слаб («грязный отверженный»). С полным основанием можно поверить, что второй мотив является решающим. M105Н замечает:
В нашу страну приезжает масса еврейских эмигрантов. Здесь им удобно жить, и они берут в свои руки бразды правления. Даже с каждым из них в отдельности нельзя общаться, а многие вообще страшно грязны, хотя и зарабатывают много денег.Агрессивность по отношению к беженцам проявляется даже и в тех случаях, когда в остальном, по мнению опрашиваемого, антисемитизм слабо выражен. 5036, музыкант из джаз-оркестра, получающий в данное время пособие по безработице, показал высокие баллы по шкалам E и F, однако более низкие по шкале РЕС.
Хотя он и отрицает антагонизм любого типа по отношению к группам чужих, имплицитно этот антагонизм лежит на поверхности. Он чрезвычайно горяч в убеждении, что беженцам не следует предоставлять гражданство и что их нужно отправлять домой, если позволяют время и условия.Психическое определение ненависти, которую этот опрашиваемый питает к приехавшим в страну конкурентам, позволяет на основе его признания с уверенностью заключить, что,
без сомнения, евреи обладают музыкальным талантом.Этому противопоставляется лишь неопределенное стандартное обвинение:
«Но они держатся все вместе и такие агрессивные и громкие, что иногда становится невозможным их вынести». По его утверждению, в некоторых случаях агрессивность и эгоистические требования евреев-музыкантов привели к развалу маленьких эстрадных коллективов, которые он хотел создать. Получив более выгодные предложения, они сразу же покидали его коллектив. «А так как я старался здесь не отставать, я вынужден был два раза терпеть фиаско». С другой стороны, он говорит, что некоторые евреи, без сомнения, очень культурные люди.Беженцев, как и объективно слабых, постоянно обвиняют в барских замашках и стремлении к власти. Если упрек в агрессивности и имеет основание в определенных институционализированных реакциях евреев, как, например, в их привычке «выступать за отстаивание своих интересов», то данное клише одновременно помогает смягчить недовольство антисемитов в связи с нарушением демократического права на получение политического убежища, поскольку не они сами не соблюдают законы гостеприимства, а евреи-беженцы. 5043, домохозяйка средних лет с очень высоким числом баллов на всех шкалах, объясняет:
Евреи ведут себя громко и часто бывают агрессивны. (Здесь в качестве примера она рассказывает, как женщины-беженки на рынке, расталкивая толпу, протискиваются вперед.) Она делает различия между «беженцами» и прочими евреями и приходит к выводу, что «тот тип, который обитает по соседству от нас», держится всегда обособленно, друг с другом заодно, ведет себя не интеллигентно, и вообще они нежеланные гости.Характерным признаком антисемитского мышления, которое проявляется в стереотипе об агрессивности евреев и которое нуждается в более детальном исследовании, является смешение обвинений по поводу грубых агрессивных действий с гипотезами преимущественно о психологической природе. Так, например, идея о «еврейской крови», страхе «запятнания расы» – причем «кровь» здесь следует понимать только в метафорическом смысле – вплоть до истерии по поводу «отравления кровью доноров-евреев». Сформировались также и представления об агрессивности евреев, которые в очередях расталкивают остальных локтями, до их якобы безжалостности в деловых отношениях. Это позволяет сделать вывод о регрессивной «мифической» черте, присущей антисемитизму. Духовные диспозиции переводятся в физическую реальность, с одной стороны, чтобы ослабить страх перед непостижимой «чужой ментальностью», и, во-вторых, чтобы придать проецируемому черты реальности. Вероятно, этот вторичный перенос объяснит, почему все без исключения антисемиты упорно утверждают, что евреев можно узнать по особым физическим признакам. 5067 (статная женщина с выраженными чертами материнства, выглядит на свои 48 лет) выбрана в качестве примера для иллюстрации смешанного случая с высокими баллами по шкалам Е и РЕС. Она совершенно не делает различия между физическим и психическим аспектами «агрессивности» евреев:
Не люблю их брутальную агрессивность в деловых отношениях. Это даже нечто большее, чем агрессивность. Они всегда оттесняют людей в сторону. Когда во время войны приходилось выстаивать в бесконечных очередях, столько раз я наблюдала, что именно евреи начинали толкаться. У меня настоящее отвращение к евреям.В других случаях к идее об агрессивности прибегают для того, чтобы истолковать ее исключительно в социальном смысле как «настырность»: иногда становится возможным бегло взглянуть на механизм, скрытый за этими стандартными упреками. Возможно, он связан со все пронизывающим чувством социальной изолированности, которая сверхкомпенсируется повышенной социальной активностью представителей среднего класса. На этом эмоциональном фоне евреи воспринимаются как классические представители сферы обращения, возможно, им даже завидуют, так как они не изолированы друг от друга, а, наоборот, повсюду имеют «связи». Эта идея тесно связана с родственной клановостью, которая также имплицирует представление о своего рода сообщности, из которой представители истинной группы своих считают себя якобы вытесненными. Последняя из интервьюируемых находит такие слова:
Представляется, что они всех знают, держат все нити в своих руках. Это похоже на клан, где связи теснее, чем у представителей любой другой стороны. Повсюду у них друзья, которые умеют все правильно сделать.В завершение – в нашем материале имеются примеры, вытекающие из стереотипа об агрессивности на основе вытесненной сексуальности. Распространено мнение, что евреи не затронуты масштабами пуританской морали.
Если «пышные трапезы» евреев еще не подвергаются критике, то приписываемая им необузданность, а значит, и отталкивающая чувственность в сексуальной сфере встречают нетерпимое отношение. Представление об этой точке зрения дает интервью F118, 42-летней медсестры из сферы социального обеспечения, ненависть которой к чужим группам направлена скорее на рабочие организации, чем на меньшинства (имеет средние баллы на А-S и высокие на шкалах РЕС и F).
Она не могла бы и вообразить, что выйдет замуж за еврея. Далее она рассказала, что в действительности у нее была возможность выйти-таки за еврея замуж. Однажды, вернувшись на лето из Нью-Йорка домой, она познакомилась с очень интеллигентным адвокатом, который работал в одном бюро с ее братом. У него было отменное образование, и он владел несколькими иностранными языками. Они неоднократно встречались, и она в течение трех недель часто его видела, вплоть до того дня, когда он сказал ей: «Есть нечто, что мне хотелось бы рассказать вам о себе. Вы не познакомились с моей семьей, это и не входило в мои планы. Однако тут есть одна деталь, о которой я хотел бы вас спросить, а именно, не будете ли Вы возражать выйти замуж за еврея?» Она сказала, что у нее возникло такое чувство, будто ей нанесли тяжелый удар. Он не был похож на еврея, и имя у него было также нееврейское, он даже пел вместе со всеми в детском хоре, так что она даже не могла и предположить, что он мог быть евреем. Она просто сидела, не произнеся ни слова – это и было ответом. К этой информации она еще добавила, что дела его ухудшились, так как все девушки из пансионата прознали, что он еврей, это стало известно также и на работе и плохо для него обернулось. Через десять лет она увидела его снова, и заметила, что он больше стал похож на еврея, при этом она добавила, что это было скорее связано с тем, что она знала о его еврейском происхождении. Даже сама мысль, что, выйдя за него замуж, ей пришлось бы рожать детей-евреев, кажется ей невероятной.Примечательно, что сопротивление этой женщины не было связано с чертами характера ее знакомого, а единственно с его происхождением. Можно предположить, что этот стереотип оживил в сознании старые детские табу, направленные против сексуальности, и что лишь позже они стали направлены в сторону евреев как индивидов. Первоначальное притяжение становится причиной более позднего неприятия.
Тесная связь между общей идеей о клановой приверженности евреев и упреках в их агрессивности отчетливо проявляется в нижеприведенных примерах. Здесь достаточно констатировать, что приверженность клану появляется как оправдание для того, чтобы исключить агрессивного пришельца, так как он навсегда останется евреем, желающим омрачить жизнь тех, к признанию которых он стремится. Одновременно эта идея завершает образ сообщества евреев, как душевного, имеющего характер семьи, архаичного образования в рамках чужой группы, которая, по-видимому, кажется запрещенной для тех, кто прочно сформировался в традициях американской цивилизации и подчиняется правилам технологической рациональности.
Скрытая притягательная сила еврейского «клана» проявляется в высказываниях M102 (у опрашиваемой высокие баллы по всем шкалам):
Еврейские дети, которых я знала в школе, были сыновьями и дочерями известных еврейских предпринимателей, и они держались вместе. Трудно сказать, как это можно изменить. По-видимому, их совсем не интересует, что думают другие люди. Это их естественная черта характера. Было бы неверным попытаться вытеснить их из деловой жизни, так как некоторые из них самые хитрые бизнесмены в нашей стране. Большинство из них недавно приехали из Германии, и я предполагаю, что скоро они вернутся назад. Кое-кто из этих людей чрезвычайно ловок, держатся они все в кулаке, всегда преуспевают в коммерции, преумножая свои капиталы. Немцам в Германии евреи-бизнесмены будут необходимы, они соберут все свои деньги и будут делать бизнес там. (Что вы думаете о женщинах-еврейках?) Некоторые из них очень привлекательны, другие замкнуты в своем кругу. Они в подчинении у мужчин, что связано с их верой.Более патриархальная структура еврейской семьи, будь это в действительности, либо в воображении, в известном смысле, по-видимому, обладает сексуальным притяжением. Принято считать, что еврейские женщины «выполняют все желания мужчин; то есть то, что не ожидают от американских девушек нееврейского происхождения». Однако, с другой стороны, в американской культуре представление о сексуальном удовлетворении скорее уменьшает социальную значимость женщины, обещающей дать удовлетворение. И здесь также признание преимущества евреев оборачивается своей противоположностью.
То, как представление о тесной сплоченности семьи может принять черты одержимости, отягощенной чувством сильной вражды, показывает F113 (привлекательная, немного неврастеничная 26-летняя женщина с высокими баллами на шкале Е и несколько более низкими на шкалах f и РЕС). Ее возмущение вызывают еврейские фамилии, а также и те, кто стремится их изменить. О своих знакомых-евреях она говорит с особым акцентом, они «занимают ряд смешных домов», поскольку богаты, но пользуются несколько дурной славой. Некоторые из ее наблюдений о семейной жизни евреев, в которых есть доля правды, тесно связаны с параноидальными представлениями об эгоизме, определяющем такое поведение евреев, и с его жесткой оценкой, определяемой как «вина»:
Самый неприятный опыт от общения с ними я получила, работая несколько лет тому назад телефонисткой на Гавайях. Мне приходилось прослушивать все телефонные разговоры с Нью-Йорком, поэтому я слышала тысячи бесед. Девяносто процентов из них приходилось на богатых евреев, которые звонили домой. Единственно хорошее, что я могу о них сказать, это их верность семье. Однако в этом проявляется их эгоизм: деньги за телефонные разговоры и время, затраченное на чисто личные разговоры. (А деловые переговоры?) Я работала преимущественно в ночное время. Но другие девушки рассказывали, что это были те же люди, которые днем вели деловые переговоры по телефону. (Как вы определяли, что это были евреи?) По голосам и по содержанию разговоров. Эгоистичные. (Могли быть при этом евреи, которых вы не опознали?) Не думаю. Постепенно начинаешь различать евреев по голосу.
I. Наблюдения над категорией с низким числом баллов
В этой главе мы сконцентрируемся на исследовании форм проявления антисемитизма и возникающих между ними структурных связей. Мы не затронули детальной дискуссии об отношении не антисемитов и «антиантисемитов» к проблеме меньшинств. Очевидно, легче, перспективнее анализировать наиболее специфические мнения и точки зрения, чем исследовать их отсутствие. Мы смогли, как нам кажется, нарисовать в исследовании в известной степени целостную картину в отношении типа N, охватывающую поверхностную идеологическую структуру и характерологические детерминанты. Однако полное равнодушие категории N к так называемым расовым вопросам ограничивает возможности сбора материала к данной проблеме. Помимо этого прагматический аспект нашего исследования естественным образом принуждает нас больше внимания уделять анализу зоны опасности, а не областям, которые, т. к. они являются потенциальными для фашизма, можно оставить без внимания. В целом точка зрения категории Н будет достаточной для того, чтобы е contrario определить точку зрения категории N, которая во многом полемически противопоставляется распространенным в этой культурной среде антисемитским представлениям.
Можно, однако, позволить себе сделать несколько замечаний о N, и не только для завершения общей картины, но и потому, что представители этой категории в своих ответах на вопрос о проблемах меньшинств выходят за рамки простого отрицания точки зрения лиц с предубеждением и проливают свет на нефашистский характер их мнений.
Общей характеристикой категории N в их отношении к евреям является подчеркнутая рациональность, проявляемая в двояком смысле. С одной стороны, общая, столь характерная для N склонность к интроспекции в особенности проявляется там, где речь идет о расовых проблемах, с помощью саморефлексии: в антисемитизме они видят проблему антисемитов, а не евреев. С другой стороны, они рассматривают расовые вопросы и вопросы, касающиеся особенностей меньшинств с точки зрения исторической и социологической перспектив, так что каждый становится доступным рациональному истолкованию и модификации, а не гипостазируется иррациональным образом.
Примером, иллюстрирующим саморефлексию в расовых вопросах, может служить М910, университетский священник с низкими баллами на всех шкалах. Он обладает выраженной склонностью к интеллектуальной деятельности и, подобно большинству N, обнаруживает тенденцию к нерешительности, сомнениям и дифференциации собственного мнения. Предубеждениям он предается с прямодушием, хотя и в несколько простоватой манере.
Можно, однако, позволить себе сделать несколько замечаний о N, и не только для завершения общей картины, но и потому, что представители этой категории в своих ответах на вопрос о проблемах меньшинств выходят за рамки простого отрицания точки зрения лиц с предубеждением и проливают свет на нефашистский характер их мнений.
Общей характеристикой категории N в их отношении к евреям является подчеркнутая рациональность, проявляемая в двояком смысле. С одной стороны, общая, столь характерная для N склонность к интроспекции в особенности проявляется там, где речь идет о расовых проблемах, с помощью саморефлексии: в антисемитизме они видят проблему антисемитов, а не евреев. С другой стороны, они рассматривают расовые вопросы и вопросы, касающиеся особенностей меньшинств с точки зрения исторической и социологической перспектив, так что каждый становится доступным рациональному истолкованию и модификации, а не гипостазируется иррациональным образом.
Примером, иллюстрирующим саморефлексию в расовых вопросах, может служить М910, университетский священник с низкими баллами на всех шкалах. Он обладает выраженной склонностью к интеллектуальной деятельности и, подобно большинству N, обнаруживает тенденцию к нерешительности, сомнениям и дифференциации собственного мнения. Предубеждениям он предается с прямодушием, хотя и в несколько простоватой манере.