Страница:
– Ну, каак вы?
– Вашими молитвами.
– Вижу, Вы тут асвоились, дараагуша.
Убил бы этого педика, как он бесит!
– Доктаара гаварят как минимум о двух эякуляциях с мамента праабуждения, извините канечна. Нравится Сиреночкаа?
Я почему-то покраснел – скорее от неожиданности, когда нечто интимное вдруг стало публичным и у тебя так просто и в лоб спрашивают об этом.
– А тебе, как будто нет!
Вот щас – то мы и узнаем истину.
– Мне лична нравятся… эммм… другие, скаажем, особи. На Сирену я смотрю скорее каак профессионал: наасколько харашо ана смотрится в каадре, телегеничность, дикция. Да и паатом – она настоящая в этих своих спаантанных эмоциях.
– Угу? А какие такие другие особи? Мужики что ли?
Я пригляделся в область шеи и заметил татушку ровно в том же месте, что и у Сирены, только в круг там был вписан простой треугольник.
– Паачти. Но это не саавсем тема нашего с вами разговора.
Что-то мы вдруг сразу такие деловые стали, засмущались…
– Враачи гаварят, что вы вполне здааровы, а я вижу, что и внешне вы теперь – настоящий телегерой. Пришло время показать вас нашей уваажаемой публике. Паверьте, аана уже заждалась.
– А ничё, что я хромаю немного?
– Это ни сложнаа исправить. Немного физиотерапии – тренажёрный зал, саатветствующее питание… Но… извините, великаадушно, толька после первого интервью.
– Почему?
– Должен же быть у вас хоть каакой-то дефект. 126 лет – эта серьёзна. И зритель нам просто не паверит, если выйдет такой бодренький паацан. Ну, саглааситесь…
– Вы и это просчитали? Деловые!
– Мелочей в нашем бизнесе не бывает, дараагой вы мой.
Сегодня он не был многословным, чувствовалось, что передо мной деловой человек, каждая минута которого стоит больше, чем моя жизнь.
– Гаатовы прочесть договор?
– Готов-то готов, но только не уверен, что пойму там что-то.
– Не уверены? Я саагласен – там много всиво такова, что даже я не панимаю… термины, ссылки на зааконы… но! К дагаавору имеется прилажение с камментариями на паанятном вам языке. Это приложение вы и паадписываете. Мы всё-всё учли. Даавайте я научу вас пользоваться этой штукенцей.
Он открыл папку и передал мне её в руки.
В папке не было никаких бумаг – но через секунду над поверхностью появилась проекция с невероятной чёткостью. Передо мной была стопка листов бумаги, которую Минх стал листать, двигая пальцем в воздухе. Также в воздухе висело некое меню с кнопочками.
– Ну, вот как-то так примерна. Не хаател бы вас торопить, любезнейший, но у нас асталось не так много времеени. Если вазникнут какие-то вопросы, нажмёте вот на эту кнопку… паявится всплывающее меню – выберете вот этаат пунктик, и прямо перед ваами ваазникнет экранчик связи с наашим юристом. Его зовут Иван Иванович. А вот и он, наш уважаемый юрист. Прива, Иваныч!
Почти весь экран заполнило собой лицо абсолютно лысого человека в очках роговой оправы – явно для понта, ведь, наверняка, они все эти банальные проблемы со зрением решили. А это имя «Иван Иваныч» – ну прям такая явная попытка вызвать у меня доверие.
– Не прива, а добрый день, уважаемые дамы и господа. Я вчера весь день изучал различные речевые обороты двадцатого века, в том числе и по фильмам детективного жанра… с адвокатами, разумеется, с их выступлениями в суде.
Смеётся… ещё один клоун.
– Здрасьте.
– Окей, Док, да связи. Если что, вы наашему пациенту всё-всё расскаажете, ни чего не таите. Лёгким нажатием на виртуальную кнопочку, он его вырубил.
– Ну-с, теперь наам всё панятно? Ваапросы есть?
– А в сеть можно выйти?
У него появилось крайне озабоченное выражение лица.
– Вам в сеть низя. У наас любой законный выхад строга-строга персонализироваан и прааходит под контролем медийной каампании и службы госбезопасности. Жизнь в этом плане сильна изменилась за сто лет.
Затем его лицо прояснилось, как будто солнышко вышло из-за туч.
– Но, каагда падпишите каантракт, у вас паявится свой персональный Бот, а чирез ниво – безлимитный аккаунт до самава каанца вашей жизни.
Явно не хотят, чтобы я общался с внешним миром, хитрецы.
– Доступ в интернет – эта сейчас срадни загранпаспорту. Каашмар, адним словам.
Читая пункты договора, составленные вычурным юридическим языком, я невольно отвлекался и думал о своих перспективах. Будучи китайским миллионером, я смогу, видимо, сам диктовать этим медийщикам свои условия. Я могу оплатить свой аккаунт для выхода в интернет, могу нанять адвоката, могу купить эфирное время… Или не могу? Как он там сказал? «Ничто не сравнится по ценности с лишним пунктом рейтинга». В конце концов, я смогу донести до людей послание Эукариотов – почему-то мне это сейчас казалось чуть ли не смыслом жизни.
Чтобы вызвать адвоката, я нажал соответствующую кнопку. Сперва была видна лишь часть его кабинета – это не был какой-то ожидаемый футуристический дизайн. Обычная, стереотипная библиотека – тёмное коричневое дерево с корешками толстых томов книг. Только спинка кресла указывала на то, что я находился в другом веке – сложно описать этот материал, учитывая несовместимость его кажущейся полупрозрачной лёгкости и прочности, эргономичности, экологичности. Я просто обожал трогать эти новые для меня поверхности или пожирать их глазами, пытаясь представить, каковы они на ощупь. Адвокат, наконец, подошёл и сел в кресло, приятно улыбаясь.
– Появились вопросы?
– Да, появились. Иваныч, скажи, сколько зарабатывают юристы в ваше время?
– Ха-ха. Но, это же не имеет никакого отношения к договору.
– Да. Не имеет. Ну и что? Может, мне просто поболтать захотелось о жизни. Кем мне быть? Какой путь выбрать?
– Хотите примерить на себя костюм адвоката?
– Да не обязательно. Просто нужна какая-то точка отчёта.
– Хорошо. Скажу так: средний годовой доход нашего брата – 60 тысяч юаней в год. Хотя, есть, разумеется, и звёзды с гонорарами гораздо большими.
– Понятно. Бот с ними со звёздами, а врачи, сколько средние зарабатывают?
– Так вы бы у них и спросили. Их же сейчас вокруг вас должно быть предостаточно бродит.
Ха-ха… – юморист, хренов.
– Спросил бы, но им же не платят за консультации. Правильно? Я вот ещё и про продюсеров хотел узнать. Это ведь, наверняка, высшая каста какая-то. У них, по идее, суммы должны на порядок от ваших отличаться…
– Да нет. Это вы загнули. Больше, чем мы? Да! Но не на порядок уж точна.
…Сработало.
– Так сколько – 100 тыс., 150?
– Ну да… что-то типа этого.
– Скажи, Иваныч, а если бы некий клиент предложил бы тебе данную сумму, ты смог бы бросить все свои дела и заняться только его проблемами?
– Возможно… – что-то он напрягся… и улыбаться перестал.
– Иван Иваныч, – я глубоко вдохнул, – не буду ходить вокруг да около. У меня к тебе вполне конкретное предложение – вытащи меня отсюда и помоги встать на ноги. А я тебя заплачу – у меня земля есть на окраине Москвы.
Он даже не успел ответить, только рот открыл – связь мгновенно разорвалась.
Шоу маст гоу он
– Вашими молитвами.
– Вижу, Вы тут асвоились, дараагуша.
Убил бы этого педика, как он бесит!
– Доктаара гаварят как минимум о двух эякуляциях с мамента праабуждения, извините канечна. Нравится Сиреночкаа?
Я почему-то покраснел – скорее от неожиданности, когда нечто интимное вдруг стало публичным и у тебя так просто и в лоб спрашивают об этом.
– А тебе, как будто нет!
Вот щас – то мы и узнаем истину.
– Мне лична нравятся… эммм… другие, скаажем, особи. На Сирену я смотрю скорее каак профессионал: наасколько харашо ана смотрится в каадре, телегеничность, дикция. Да и паатом – она настоящая в этих своих спаантанных эмоциях.
– Угу? А какие такие другие особи? Мужики что ли?
Я пригляделся в область шеи и заметил татушку ровно в том же месте, что и у Сирены, только в круг там был вписан простой треугольник.
– Паачти. Но это не саавсем тема нашего с вами разговора.
Что-то мы вдруг сразу такие деловые стали, засмущались…
– Враачи гаварят, что вы вполне здааровы, а я вижу, что и внешне вы теперь – настоящий телегерой. Пришло время показать вас нашей уваажаемой публике. Паверьте, аана уже заждалась.
– А ничё, что я хромаю немного?
– Это ни сложнаа исправить. Немного физиотерапии – тренажёрный зал, саатветствующее питание… Но… извините, великаадушно, толька после первого интервью.
– Почему?
– Должен же быть у вас хоть каакой-то дефект. 126 лет – эта серьёзна. И зритель нам просто не паверит, если выйдет такой бодренький паацан. Ну, саглааситесь…
– Вы и это просчитали? Деловые!
– Мелочей в нашем бизнесе не бывает, дараагой вы мой.
Сегодня он не был многословным, чувствовалось, что передо мной деловой человек, каждая минута которого стоит больше, чем моя жизнь.
– Гаатовы прочесть договор?
– Готов-то готов, но только не уверен, что пойму там что-то.
– Не уверены? Я саагласен – там много всиво такова, что даже я не панимаю… термины, ссылки на зааконы… но! К дагаавору имеется прилажение с камментариями на паанятном вам языке. Это приложение вы и паадписываете. Мы всё-всё учли. Даавайте я научу вас пользоваться этой штукенцей.
Он открыл папку и передал мне её в руки.
В папке не было никаких бумаг – но через секунду над поверхностью появилась проекция с невероятной чёткостью. Передо мной была стопка листов бумаги, которую Минх стал листать, двигая пальцем в воздухе. Также в воздухе висело некое меню с кнопочками.
– Ну, вот как-то так примерна. Не хаател бы вас торопить, любезнейший, но у нас асталось не так много времеени. Если вазникнут какие-то вопросы, нажмёте вот на эту кнопку… паявится всплывающее меню – выберете вот этаат пунктик, и прямо перед ваами ваазникнет экранчик связи с наашим юристом. Его зовут Иван Иванович. А вот и он, наш уважаемый юрист. Прива, Иваныч!
Почти весь экран заполнило собой лицо абсолютно лысого человека в очках роговой оправы – явно для понта, ведь, наверняка, они все эти банальные проблемы со зрением решили. А это имя «Иван Иваныч» – ну прям такая явная попытка вызвать у меня доверие.
– Не прива, а добрый день, уважаемые дамы и господа. Я вчера весь день изучал различные речевые обороты двадцатого века, в том числе и по фильмам детективного жанра… с адвокатами, разумеется, с их выступлениями в суде.
Смеётся… ещё один клоун.
– Здрасьте.
– Окей, Док, да связи. Если что, вы наашему пациенту всё-всё расскаажете, ни чего не таите. Лёгким нажатием на виртуальную кнопочку, он его вырубил.
– Ну-с, теперь наам всё панятно? Ваапросы есть?
– А в сеть можно выйти?
У него появилось крайне озабоченное выражение лица.
– Вам в сеть низя. У наас любой законный выхад строга-строга персонализироваан и прааходит под контролем медийной каампании и службы госбезопасности. Жизнь в этом плане сильна изменилась за сто лет.
Затем его лицо прояснилось, как будто солнышко вышло из-за туч.
– Но, каагда падпишите каантракт, у вас паявится свой персональный Бот, а чирез ниво – безлимитный аккаунт до самава каанца вашей жизни.
Явно не хотят, чтобы я общался с внешним миром, хитрецы.
– Доступ в интернет – эта сейчас срадни загранпаспорту. Каашмар, адним словам.
Читая пункты договора, составленные вычурным юридическим языком, я невольно отвлекался и думал о своих перспективах. Будучи китайским миллионером, я смогу, видимо, сам диктовать этим медийщикам свои условия. Я могу оплатить свой аккаунт для выхода в интернет, могу нанять адвоката, могу купить эфирное время… Или не могу? Как он там сказал? «Ничто не сравнится по ценности с лишним пунктом рейтинга». В конце концов, я смогу донести до людей послание Эукариотов – почему-то мне это сейчас казалось чуть ли не смыслом жизни.
Чтобы вызвать адвоката, я нажал соответствующую кнопку. Сперва была видна лишь часть его кабинета – это не был какой-то ожидаемый футуристический дизайн. Обычная, стереотипная библиотека – тёмное коричневое дерево с корешками толстых томов книг. Только спинка кресла указывала на то, что я находился в другом веке – сложно описать этот материал, учитывая несовместимость его кажущейся полупрозрачной лёгкости и прочности, эргономичности, экологичности. Я просто обожал трогать эти новые для меня поверхности или пожирать их глазами, пытаясь представить, каковы они на ощупь. Адвокат, наконец, подошёл и сел в кресло, приятно улыбаясь.
– Появились вопросы?
– Да, появились. Иваныч, скажи, сколько зарабатывают юристы в ваше время?
– Ха-ха. Но, это же не имеет никакого отношения к договору.
– Да. Не имеет. Ну и что? Может, мне просто поболтать захотелось о жизни. Кем мне быть? Какой путь выбрать?
– Хотите примерить на себя костюм адвоката?
– Да не обязательно. Просто нужна какая-то точка отчёта.
– Хорошо. Скажу так: средний годовой доход нашего брата – 60 тысяч юаней в год. Хотя, есть, разумеется, и звёзды с гонорарами гораздо большими.
– Понятно. Бот с ними со звёздами, а врачи, сколько средние зарабатывают?
– Так вы бы у них и спросили. Их же сейчас вокруг вас должно быть предостаточно бродит.
Ха-ха… – юморист, хренов.
– Спросил бы, но им же не платят за консультации. Правильно? Я вот ещё и про продюсеров хотел узнать. Это ведь, наверняка, высшая каста какая-то. У них, по идее, суммы должны на порядок от ваших отличаться…
– Да нет. Это вы загнули. Больше, чем мы? Да! Но не на порядок уж точна.
…Сработало.
– Так сколько – 100 тыс., 150?
– Ну да… что-то типа этого.
– Скажи, Иваныч, а если бы некий клиент предложил бы тебе данную сумму, ты смог бы бросить все свои дела и заняться только его проблемами?
– Возможно… – что-то он напрягся… и улыбаться перестал.
– Иван Иваныч, – я глубоко вдохнул, – не буду ходить вокруг да около. У меня к тебе вполне конкретное предложение – вытащи меня отсюда и помоги встать на ноги. А я тебя заплачу – у меня земля есть на окраине Москвы.
Он даже не успел ответить, только рот открыл – связь мгновенно разорвалась.
Шоу маст гоу он
Я вскочил с койки, выхватил из-под подушки подаренный мне моим ночным гостем диск и, прихрамывая, направился к двери. Проходя сквозь стену, сжал его в кулак и оказался в коридоре. Мои охранники корчились на полу в судорогах, прижимая ладони к глазам, – вот тебе и «помехи» в визорах. Другие боты с белёсыми глазами бежали по коридору мне навстречу и также падали штабелями прямо под ноги. Я шёл-бежал-хромал по движущейся ленте, оглядываясь и расталкивая стоявший на ней медперсонал. Разворачивал женщин к себе лицом, в надежде отыскать хоть какое-то знакомое лицо. И где эта Сирена, когда она так нужна? Экраны, которые до этого показывали какие-то спортивные мероприятия, кулинарные шоу, клипы – вдруг все как по команде стали транслировать крупно моё изображение, мигая и призывая к бдительности. Даже появился какой-то звук, размеренно усиливающийся и стихающий, вроде сигнала опасности.
Я сошёл с ленты и стал панически толкаться, пытаясь проникнуть хоть в одну дверную щель в стене, но они не раскрывались. Врачи стояли вдоль стен, смотрели на меня испуганно и отстранённо и жались друг к другу, пропуская меня вперёд.
А вот и Горлов. Он протянул ко мне руки, пытаясь задержать. Я ударил его под дых, схватил за шкирку и проорал, пытаясь перекричать сигнал опасности: «Где Сирена?». Горлов отдышался, сглотнул и молча показал рукой в дальний конец коридора. Я бросил его, скорчившегося в позе эмбриона, и поехал туда. Из стен повываливали какие-то другие доктора и медсёстры. А я одиноко следовал мимо них. Настоящий аттракцион, только попкорна не хватает!
А вот и она – мелькнула в толпе! Волосы на этот раз – чёрно-белые, уложены так аккуратненько в каре, как у египетской царицы, чередуясь ровными двухцветными прядями… и ресницы тоже. Вот это зрелище! И её глаза – смотрят на меня со смешанными эмоциями, так что, прям, сердце разрывается. Видно, что ей не всё равно. То ли жаль меня, то ли какое-то уважение или восхищение пробивается сквозь чёрно-белые линзы. «Вытащи меня отсюда» – только и произнёс я. И она ни секунды не колеблясь, дала свою руку и стащила меня с ленты. Пару шагов в сторону одной из вертикальных полосок – и мы уже проходим в другой коридор. Под её ладонью стены расступались, и мы легко проникали всё дальше и дальше, не обращая внимания на медперсонал и на очередных ботов, которые уже никак не могли нам помешать.
Наконец – лифт. А точнее маленькая белая коробка с такими же экранами на стенах, как и везде. Сирена плавным движением руки передвинула один из экранов поближе к себе и перевела его в режим пульта управления. Там были сенсорные кнопки и цифры, судя по которым мы находились на минус четвёртом (!!!) этаже. Она нажала кнопку «-1». «Лучше с паковки». Я кивнул. Веди меня моя Ариадна из этого лабиринта на воздух! Я тебе доверяю – больше некому. Остальные экраны она в досаде погасила, просто хлопнув по ним ладоням.
Через пару минут тишины двери лифта открылись, и мы попали на подземную парковку. Интересно – какие у них тачки. И такие мысли посещают меня, несмотря на стрессовую ситуацию! Сердце колотится как шальное, Сирена – бедная девочка, и во что она ввязалась ради меня! Снова схватила за руку и потащила. Столько самоотверженности и смелости в её лице! Если б не знал ничего про её ге-не-ти-ку, влюбился бы. Хотя… какое это имеет значение для любви.
А вот и тачки, такие полупрозрачные, что салон весь просматривается как раздетый. Стоят ровненько, рядами и даже друг над другом на кранах-подъёмниках. Вместо логотипов – иероглифы – наверняка, китайские. Она нажимает на браслет и один из подъёмников мягко спускает ей двух дверную малышку. Внешне – вполне такой себе ожидаемый аэродинамический дизайн. «Назат!» – скомандовала моя спасительница, и дверца багажника, кстати говоря, непрозрачная, мягко отъехала куда-то в днище. Я забрался в багажник, она пошарила рукой на дне и сунула мне маску, какую я видел на ночном госте: «Ета штоп дишат! Воздах плахои». И дверца за мной закрылась.
Мотор завёлся, и мы помчались. Никогда не перемещался в багажнике, тогда бы у меня была возможность сравнить. Дороги, судя по всему, у них были необычайно гладкими, не говоря уже о подвеске. Я натянул маску и задышал через фильтр, что представляло некоторые сложности – нужно было привыкнуть. Но, несмотря ни на что, понимал, что мы преодолели пару лежачих полицейских, притормозили перед КПП, а уже потом разогнались, как следует, когда оказались на улице… По крыше багажника застучал дождь.
Внезапно перегородка между багажником и салоном растворилась, и я увидел Сирену, развернувшуюся на сидении ко мне – она была в маске и не смотрела на дорогу (возможно, автопилот). За её спиной я увидел ночной город – мокрый и светящийся. Дворники не работали – кому они нужны? Вода какими-то плавными струйками обтекала всю машину… текла по крыше и по бокам. Сквозь прозрачный корпус виднелся город, огни витрин, окон и рекламы, громадные экраны, выступающие из них 3D-проекции, половину которых занимало моё лицо… и какие-то меняющиеся цифры. Кажется, они вели отсчёт с момента моего побега… я не понял до конца. Она приблизилась ко мне в своей маске и стала говорить быстро-быстро, так что я половину слов даже не разобрал: «…иа вазму тваи гени… са мнои уже ничиво ни сделат… но миа дети будут намалними… миа гелфренд ушла…» кажется, она плакала, но я не мог в этом быть уверенным на сто процентов.
– У тибиа ктота бил… в прошлам? – кажется, этот вопрос дался ей очень тяжело.
Невольно она заставила меня вернуться воспоминаниями в свою жизнь до анабиоза. Был ли У МЕНЯ кто-то там? Сложно сказать… я бы никогда не решился присвоить ни одну из своих женщин себе. Не смог бы про кого-то сказать «МОЯ девушка» или «У МЕНЯ есть девушка». Больше всего для этих отношений подходили фразы «встречаюсь» или «трахаюсь», а в некоторых случаях «влюблён» или «ухаживаю». Всегда появлялись какие-то более конкретные пацаны, называли девчонок «своими» и уводили их от меня. Пару раз я пытался удержать… но в большинстве случаев вообще не сопротивлялся и даже не горевал. Всё равно ведь они НЕ МОИ и никогда ими не были.
Как часто я слышал эти вопросы: «И почему ты до сих пор не женат!?». Отвечал: «Не хочу». А потом вот нечто подобное практически во всех случаях: «ну ничего, подожди, встретишь её… ту самую…». В общем, я был уверен, что уже встретил. Но поскольку её я не удержал, то теперь не встречу больше никогда. Но это было тогда. До моей смерти и воскрешения. Тогда я был совсем другим. Может быть теперь, когда моя жизнь началась заново… может, именно теперь я готов?
– У меня не было никого до тебя, поверь…
– Иа вериу!
Какая девушка!
– Куда мы едем, Сирена?
– К мамам… мами миниа паимут… абесчали тенек…
– Можно к тебе перелезть?
– Тут маи ботик, места нет.
Тут же после её слов со второго сидения ко мне обернулась жуткая неживая пародия на девушку-подростка с белёсыми глазами без маски, натянуто улыбнулась и сказала «Прива». Это было уже слишком даже после всего, что я уже пережил.
– Какой-то кошмар! – только сейчас ощутил, что стресс от знакомства с ботом выбросил в кровь ещё больше адреналина, а на кожу вылил ещё одну порцию холодного пота.
– Ни баис, маи бот хороши, – моя Сирена – милая, заботливая, с этим уже ставшим мне родным произношением.
– Боты являются важной частью жизни каждого современного жителя мегаполиса. Они фильтруют и передают информацию от медиа, от правительства, являются посредниками в юридических и финансовых вопросах… – а вот это уже затараторил её бот, видимо, моментально подстроившись под мой язык, но, несмотря на это, ставший ещё более противным.
– Всё ясно с ним. Сирена, как сделать, чтобы эта… хрень… со мной не разговаривала, пока я к ней не обращусь, иначе…
…Диск валялся где-то на дне багажного отделения – надо было его просто нащупать.
– Лихко. Дива – с ним ни гварит!
Дива кивнула и снова села прямо на своём кресле, перестав пугать меня своей искусственной рожей.
– Типер лучши, милии?
Какая она очаровашка! Мне показалось или она действительно назвала меня «милым»?
Не успел я ответить, с машиной что-то произошло. Казалось, что её повело куда-то в сторону. На лобовом стекле засветилась и замигала красным какая-то информация, пиктограммы и иероглифы, человек в форме произнёс пару слов и пропал. Сирена вернулась на место, посмотрела за окно, потом на приборы и уже в конце – на Диву. Перегородка между нами стала закрываться, и до меня донёсся только обрывок фразы бота, сказанной с ноткой укоризны: «Ya tibe gvarila[33]».
Машина сперва ехала по прямой, потом притормозила, свернула, свернула ещё раз, остановилась… какие-то механизмы стали двигать её перпендикулярно и вверх. Встревожившись, я стал искать в темноте свой диск, который я обронил в самом начале поездки, но внезапно ощутил, что света стало больше и теперь я вижу то, что находится снаружи. Там были какие-то люди или боты, и они обступали машину. Кажется, они тоже меня видели, хотя я был не сильно в этом уверен. Моя рука наконец-то нащупала спасительный предмет, но он выскользнул и провалился куда-то. Дверь багажника отворилась, и я решил, что стоит выбраться наружу, кто бы там ни был. Разве может мне что-то угрожать, в конце концов, я ведь редкий драгоценный информационный повод.
Ко мне подступили три бота, которыми руководил человек в униформе с погонами. Я оглянулся, посмотреть, что с Сиреной – её также окружили фигуры в чёрном, она также оглядывалась на меня, но из-за полумрака этого бункера я не видел её глаз. Девочка моя… теперь ей достанется… собрав все силы, я рванулся к ней, но боты очень ловко обездвижили меня парой захватов. Потом один из них сорвал с меня маску и надавил на какую-то точку, так что меня парализовало.
Притащили меня, волоча ноги по полу, в какое-то тонувшее в полумраке помещение без окон. Посадили в акушерское кресло с кучей проводов, подведённых к шлему, который насадили на мою голову. Руки были крепко пристёгнуты к подлокотникам, ноги – к ножкам кресла. Пошевелиться было практически невозможно. «Вот те на. Ничего не изменилось. Всё те же провода, всё так же светят лампой в лицо. По всей видимости, всё так же по старинке будут пытать какими-нибудь футуристическими, но всё же банальными щипцами».
– Ошибаетесь, гражданин. Щипцы не понадобятся, – голос появился как-то сразу со всех сторон комнаты, образуя гулкое эхо.
– Да вы что, сговорились все?! Или у вас неделя советского кино недавно прошла?
Так. Стоп. Это я вслух сказал. А предыдущую фразу?
– А предыдущую подумали. И сейчас тоже. Вы думаете – мы слышим. Так что, можете связки не напрягать, гражданин, – голос был отрывист и резок, напоминал какого-то чекиста или прапорщика-солдафона. – А советское кино мы любим. Вам это не по нраву?
– Да всё нормально… хорошее кино, я не против. Давайте лучше по делу, как вас там, начальник. Почему меня задержали?
– Итак, по делу. Вы – один из замороженных и при этом нарушаете. Есть определённые процедуры, которые нужно соблюдать. Зарегистрироваться, пройти осмотр, карантин… Просто так по городу передвигаться – незаконно…
– Стойте. Стоп!!! Я не замораживался! Это было Самадхи…
– Что вы мне голову морочаете… Уже сорок шестой в этом году и каждый придумывает какие-то истории. Поназамораживались в своё время[34] – а потом бегают от регистрации! Ещё и сопротивляются. Закон, есть закон и…
– Да стойте вы! Дайте сообразить!
Они меня с кем-то путают, с какими-то замороженными.
– Извольте. Не путаем мы вас ни с кем. У нас всё чётко.
Ну, прям, вот ясно так представил сидящего где-то в отделении за небольшим столом, освещённым одинокой ночной лампой, упёртого следователя из НКВД.
– Хватит читать мои мысли! Это нарушение моих прав!
– Это вполне законно. Могу даже зачитать соответствующий пункт гражданского права. Читать мысли незарегистрированного гражданина – не противоречит закону. А вот при регистрации каждый гражданин получает свои права и в состоянии их защищать. Пока что вы даже над своей жизнью не властны. Что уж говорить о мыслях.
– Бл…! Я и не знал.
– За мат с ваш штраф – 100 юаней. И ясное дело, что не знали. Все данные сканирования вашего мозга показывают, что нарушение закона произошло по неведению, то есть не-за-ве-до-мо.
– Ну, слава боту!
– Боту? Это вы сами придумали? Смешно.
– Да… – мне было не до смеха. – Ну и что теперь? Вы меня отпустите?
– Пока нет. Прошу ознакомиться с основными правилами: во-первых, вы, как человек, проживающий на территории государства, обязаны зарегистрироваться в спутниковой системе обнаружения личности. Для этого вам в кровь вводят нано частицы, которые становятся вашим хранилищем персональной информации. Это хранилище будет собирать всю информацию о вашей жизни, фиксируя основные финансовые и юридические события…
– Да делайте, что хотите. Всё, что угодно, только отпустите меня… и Сирену тоже.
– Сирена?
– Я видел, как её уводили…
– Гражданка, которая вас укрывала?
– Да…
– Аааа… минуточку… Сирена Пэрис… Ну да… Что касается её, то она нарушила закон сознательно, а не по незнанию, то бишь за-ве-до-мо, и будет, разумеется, наказана.
Вот фашисты!
– Эй. Не ругаться здесь! Даже мысленно… Не забывайтесь! Мы – служба исполнения. И лишь обеспечиваем закон своими действиями. А сам закон принят и признан народными представителями того обществом, в котором вы находитесь. Вас что-то не устраивает в нашем обществе?
– Всё окей… Я искренне прошу прощения у вас и у вашего общества. Просто скажите, «Что ей грозит?»
– Суд может вынести постановление о запрете общения с вами. Но есть и другой вариант – понижается тестостерон в крови, повышается конформизм и в результате – гражданка становится идеальным членом… ха-ха, каламбур получился… ну, вы поняли… общества. С вами или без вас.
– Скорее всего, без меня.
И зачем я ей – без авантюризма и нонконформизма… на меня нашла какая-то страшная тоска и печаль.
– Не корректируйте её!!!
– Что-что?
– Не меняйте её! Прошу вас и общество! Я готов самоустраниться… если нужно что-то подписать, я готов… мы не будем видеться… пусть так… только не надо её корректировать.
– Ну что ж. Это меняет дело. А… нет. Стойте. Только что буквально мне сообщили, – я услышал, буквально, как он шелестит какими-то бумагами, – есть ещё одно обстоятельство.
– Какое?
– Согласно документам обследования должен сообщить вам, что… задержанная гражданка… в некотором роде… ммм… беременна.
– Не может быть!?
– Всё так. Сканирование показало – это самая ранняя стадия развития плода… ребёнок, кстати, ваш.
В сердце вдруг резко стало горячо, будто что-то загорелось, и я почувствовал нехватку воздуха.
– Ну, так что же, гражданин? Вы по-прежнему готовы отказаться от общения с матерью своего будущего сына?
Я молчал. Я не мог, не то чтобы говорить, даже подумать о чём-то. У меня будет ребёнок… сын…
Какое значение имеет теперь всё остальное?! Но… они хотят знать, что я решу. Мне надо принять решение… Я могу отказаться от неё, чтобы сохранить ту личность, которая и привела к этой ситуации. Чтобы она сохранила решимость что-то изменить… Но, если я откажусь, она останется одна… ей придётся самой воспитывать моего ребёнка и, кто знает, это может также лишить её решимости… Голова разболелась… Я не мог думать, не мог сохранить хладнокровие в такой ситуации…
– Эммм… Может, вы хотите встретиться с ней, прежде чем примите окончательное решение?
– Конечно! Да! А… это возможно?
– Да. Конечно. Вам только надо зарегистрироваться, и вы сможете пообщаться.
– Давайте тогда скорее!
– Как скажите.
В комнату вошла женщина-бот в медицинском халате, – какой-то театр абсурда, достала ампулу и наполнила шприц чем-то вязким. Меня не покидала мысль, что я нахожусь в каком-то сне. Что я сплю, и мои видения становятся всё менее и менее правдоподобными. Бот воткнула мне в вену иглу и запустила в кровь вязкий жидкий нано-комп. Затем протёрла спиртом ранку и освободила мне руки, ноги и голову от захватов. Я тут же встал.
– Следуйте за мной.
У неё даже какие-то сексуально-металлические нотки в голосе присутствовали.
Я пошёл за ней, разглядывая стройные обнажённые ноги робота, в длинный тёмный коридор, который совсем не отличался той самой больничной чистотой и экологичностью, которую я первоначально принял за свойство всех современных помещений. Нет. Будущее было не таким, каким показалось изначально. Оно было грязным и циничным… Здесь были обычные двери с замками и обычные полицейские-манипуляторы. И я должен был в нём научиться выживать! Да! К чёрту сентиментальности. Мне нужно приспособиться и выполнить свою миссию. Чтобы вести людей за собой, я должен стать одним из них. Должен стать таким же циничным и чёрствым.
Наконец, мы зашли в одну из камер, где в углу на обычной пружинной койке, ссутулившись и с мокрым от слёз лицом, сидела Она. Уже не в своём больничном халатике, а в какой-то серо-зелёной мешковатой накидке и… босиком. Разглядев в полумраке меня, Сирена вскочила и бросилась мне навстречу. Я прижал её к себе.
– Здраст-вуй, – сказала так специально ради меня, а не это своё «Прива», какая хорошая.
– Здравствуй, девочка моя, – я обнимал её, понимая, что делаю это в последний раз… обнимал, также осознавая, что внутри у неё теперь есть частичка меня.
Я сошёл с ленты и стал панически толкаться, пытаясь проникнуть хоть в одну дверную щель в стене, но они не раскрывались. Врачи стояли вдоль стен, смотрели на меня испуганно и отстранённо и жались друг к другу, пропуская меня вперёд.
А вот и Горлов. Он протянул ко мне руки, пытаясь задержать. Я ударил его под дых, схватил за шкирку и проорал, пытаясь перекричать сигнал опасности: «Где Сирена?». Горлов отдышался, сглотнул и молча показал рукой в дальний конец коридора. Я бросил его, скорчившегося в позе эмбриона, и поехал туда. Из стен повываливали какие-то другие доктора и медсёстры. А я одиноко следовал мимо них. Настоящий аттракцион, только попкорна не хватает!
А вот и она – мелькнула в толпе! Волосы на этот раз – чёрно-белые, уложены так аккуратненько в каре, как у египетской царицы, чередуясь ровными двухцветными прядями… и ресницы тоже. Вот это зрелище! И её глаза – смотрят на меня со смешанными эмоциями, так что, прям, сердце разрывается. Видно, что ей не всё равно. То ли жаль меня, то ли какое-то уважение или восхищение пробивается сквозь чёрно-белые линзы. «Вытащи меня отсюда» – только и произнёс я. И она ни секунды не колеблясь, дала свою руку и стащила меня с ленты. Пару шагов в сторону одной из вертикальных полосок – и мы уже проходим в другой коридор. Под её ладонью стены расступались, и мы легко проникали всё дальше и дальше, не обращая внимания на медперсонал и на очередных ботов, которые уже никак не могли нам помешать.
Наконец – лифт. А точнее маленькая белая коробка с такими же экранами на стенах, как и везде. Сирена плавным движением руки передвинула один из экранов поближе к себе и перевела его в режим пульта управления. Там были сенсорные кнопки и цифры, судя по которым мы находились на минус четвёртом (!!!) этаже. Она нажала кнопку «-1». «Лучше с паковки». Я кивнул. Веди меня моя Ариадна из этого лабиринта на воздух! Я тебе доверяю – больше некому. Остальные экраны она в досаде погасила, просто хлопнув по ним ладоням.
Через пару минут тишины двери лифта открылись, и мы попали на подземную парковку. Интересно – какие у них тачки. И такие мысли посещают меня, несмотря на стрессовую ситуацию! Сердце колотится как шальное, Сирена – бедная девочка, и во что она ввязалась ради меня! Снова схватила за руку и потащила. Столько самоотверженности и смелости в её лице! Если б не знал ничего про её ге-не-ти-ку, влюбился бы. Хотя… какое это имеет значение для любви.
А вот и тачки, такие полупрозрачные, что салон весь просматривается как раздетый. Стоят ровненько, рядами и даже друг над другом на кранах-подъёмниках. Вместо логотипов – иероглифы – наверняка, китайские. Она нажимает на браслет и один из подъёмников мягко спускает ей двух дверную малышку. Внешне – вполне такой себе ожидаемый аэродинамический дизайн. «Назат!» – скомандовала моя спасительница, и дверца багажника, кстати говоря, непрозрачная, мягко отъехала куда-то в днище. Я забрался в багажник, она пошарила рукой на дне и сунула мне маску, какую я видел на ночном госте: «Ета штоп дишат! Воздах плахои». И дверца за мной закрылась.
Мотор завёлся, и мы помчались. Никогда не перемещался в багажнике, тогда бы у меня была возможность сравнить. Дороги, судя по всему, у них были необычайно гладкими, не говоря уже о подвеске. Я натянул маску и задышал через фильтр, что представляло некоторые сложности – нужно было привыкнуть. Но, несмотря ни на что, понимал, что мы преодолели пару лежачих полицейских, притормозили перед КПП, а уже потом разогнались, как следует, когда оказались на улице… По крыше багажника застучал дождь.
Внезапно перегородка между багажником и салоном растворилась, и я увидел Сирену, развернувшуюся на сидении ко мне – она была в маске и не смотрела на дорогу (возможно, автопилот). За её спиной я увидел ночной город – мокрый и светящийся. Дворники не работали – кому они нужны? Вода какими-то плавными струйками обтекала всю машину… текла по крыше и по бокам. Сквозь прозрачный корпус виднелся город, огни витрин, окон и рекламы, громадные экраны, выступающие из них 3D-проекции, половину которых занимало моё лицо… и какие-то меняющиеся цифры. Кажется, они вели отсчёт с момента моего побега… я не понял до конца. Она приблизилась ко мне в своей маске и стала говорить быстро-быстро, так что я половину слов даже не разобрал: «…иа вазму тваи гени… са мнои уже ничиво ни сделат… но миа дети будут намалними… миа гелфренд ушла…» кажется, она плакала, но я не мог в этом быть уверенным на сто процентов.
– У тибиа ктота бил… в прошлам? – кажется, этот вопрос дался ей очень тяжело.
Невольно она заставила меня вернуться воспоминаниями в свою жизнь до анабиоза. Был ли У МЕНЯ кто-то там? Сложно сказать… я бы никогда не решился присвоить ни одну из своих женщин себе. Не смог бы про кого-то сказать «МОЯ девушка» или «У МЕНЯ есть девушка». Больше всего для этих отношений подходили фразы «встречаюсь» или «трахаюсь», а в некоторых случаях «влюблён» или «ухаживаю». Всегда появлялись какие-то более конкретные пацаны, называли девчонок «своими» и уводили их от меня. Пару раз я пытался удержать… но в большинстве случаев вообще не сопротивлялся и даже не горевал. Всё равно ведь они НЕ МОИ и никогда ими не были.
Как часто я слышал эти вопросы: «И почему ты до сих пор не женат!?». Отвечал: «Не хочу». А потом вот нечто подобное практически во всех случаях: «ну ничего, подожди, встретишь её… ту самую…». В общем, я был уверен, что уже встретил. Но поскольку её я не удержал, то теперь не встречу больше никогда. Но это было тогда. До моей смерти и воскрешения. Тогда я был совсем другим. Может быть теперь, когда моя жизнь началась заново… может, именно теперь я готов?
– У меня не было никого до тебя, поверь…
– Иа вериу!
Какая девушка!
– Куда мы едем, Сирена?
– К мамам… мами миниа паимут… абесчали тенек…
– Можно к тебе перелезть?
– Тут маи ботик, места нет.
Тут же после её слов со второго сидения ко мне обернулась жуткая неживая пародия на девушку-подростка с белёсыми глазами без маски, натянуто улыбнулась и сказала «Прива». Это было уже слишком даже после всего, что я уже пережил.
– Какой-то кошмар! – только сейчас ощутил, что стресс от знакомства с ботом выбросил в кровь ещё больше адреналина, а на кожу вылил ещё одну порцию холодного пота.
– Ни баис, маи бот хороши, – моя Сирена – милая, заботливая, с этим уже ставшим мне родным произношением.
– Боты являются важной частью жизни каждого современного жителя мегаполиса. Они фильтруют и передают информацию от медиа, от правительства, являются посредниками в юридических и финансовых вопросах… – а вот это уже затараторил её бот, видимо, моментально подстроившись под мой язык, но, несмотря на это, ставший ещё более противным.
– Всё ясно с ним. Сирена, как сделать, чтобы эта… хрень… со мной не разговаривала, пока я к ней не обращусь, иначе…
…Диск валялся где-то на дне багажного отделения – надо было его просто нащупать.
– Лихко. Дива – с ним ни гварит!
Дива кивнула и снова села прямо на своём кресле, перестав пугать меня своей искусственной рожей.
– Типер лучши, милии?
Какая она очаровашка! Мне показалось или она действительно назвала меня «милым»?
Не успел я ответить, с машиной что-то произошло. Казалось, что её повело куда-то в сторону. На лобовом стекле засветилась и замигала красным какая-то информация, пиктограммы и иероглифы, человек в форме произнёс пару слов и пропал. Сирена вернулась на место, посмотрела за окно, потом на приборы и уже в конце – на Диву. Перегородка между нами стала закрываться, и до меня донёсся только обрывок фразы бота, сказанной с ноткой укоризны: «Ya tibe gvarila[33]».
Машина сперва ехала по прямой, потом притормозила, свернула, свернула ещё раз, остановилась… какие-то механизмы стали двигать её перпендикулярно и вверх. Встревожившись, я стал искать в темноте свой диск, который я обронил в самом начале поездки, но внезапно ощутил, что света стало больше и теперь я вижу то, что находится снаружи. Там были какие-то люди или боты, и они обступали машину. Кажется, они тоже меня видели, хотя я был не сильно в этом уверен. Моя рука наконец-то нащупала спасительный предмет, но он выскользнул и провалился куда-то. Дверь багажника отворилась, и я решил, что стоит выбраться наружу, кто бы там ни был. Разве может мне что-то угрожать, в конце концов, я ведь редкий драгоценный информационный повод.
Ко мне подступили три бота, которыми руководил человек в униформе с погонами. Я оглянулся, посмотреть, что с Сиреной – её также окружили фигуры в чёрном, она также оглядывалась на меня, но из-за полумрака этого бункера я не видел её глаз. Девочка моя… теперь ей достанется… собрав все силы, я рванулся к ней, но боты очень ловко обездвижили меня парой захватов. Потом один из них сорвал с меня маску и надавил на какую-то точку, так что меня парализовало.
Притащили меня, волоча ноги по полу, в какое-то тонувшее в полумраке помещение без окон. Посадили в акушерское кресло с кучей проводов, подведённых к шлему, который насадили на мою голову. Руки были крепко пристёгнуты к подлокотникам, ноги – к ножкам кресла. Пошевелиться было практически невозможно. «Вот те на. Ничего не изменилось. Всё те же провода, всё так же светят лампой в лицо. По всей видимости, всё так же по старинке будут пытать какими-нибудь футуристическими, но всё же банальными щипцами».
– Ошибаетесь, гражданин. Щипцы не понадобятся, – голос появился как-то сразу со всех сторон комнаты, образуя гулкое эхо.
– Да вы что, сговорились все?! Или у вас неделя советского кино недавно прошла?
Так. Стоп. Это я вслух сказал. А предыдущую фразу?
– А предыдущую подумали. И сейчас тоже. Вы думаете – мы слышим. Так что, можете связки не напрягать, гражданин, – голос был отрывист и резок, напоминал какого-то чекиста или прапорщика-солдафона. – А советское кино мы любим. Вам это не по нраву?
– Да всё нормально… хорошее кино, я не против. Давайте лучше по делу, как вас там, начальник. Почему меня задержали?
– Итак, по делу. Вы – один из замороженных и при этом нарушаете. Есть определённые процедуры, которые нужно соблюдать. Зарегистрироваться, пройти осмотр, карантин… Просто так по городу передвигаться – незаконно…
– Стойте. Стоп!!! Я не замораживался! Это было Самадхи…
– Что вы мне голову морочаете… Уже сорок шестой в этом году и каждый придумывает какие-то истории. Поназамораживались в своё время[34] – а потом бегают от регистрации! Ещё и сопротивляются. Закон, есть закон и…
– Да стойте вы! Дайте сообразить!
Они меня с кем-то путают, с какими-то замороженными.
– Извольте. Не путаем мы вас ни с кем. У нас всё чётко.
Ну, прям, вот ясно так представил сидящего где-то в отделении за небольшим столом, освещённым одинокой ночной лампой, упёртого следователя из НКВД.
– Хватит читать мои мысли! Это нарушение моих прав!
– Это вполне законно. Могу даже зачитать соответствующий пункт гражданского права. Читать мысли незарегистрированного гражданина – не противоречит закону. А вот при регистрации каждый гражданин получает свои права и в состоянии их защищать. Пока что вы даже над своей жизнью не властны. Что уж говорить о мыслях.
– Бл…! Я и не знал.
– За мат с ваш штраф – 100 юаней. И ясное дело, что не знали. Все данные сканирования вашего мозга показывают, что нарушение закона произошло по неведению, то есть не-за-ве-до-мо.
– Ну, слава боту!
– Боту? Это вы сами придумали? Смешно.
– Да… – мне было не до смеха. – Ну и что теперь? Вы меня отпустите?
– Пока нет. Прошу ознакомиться с основными правилами: во-первых, вы, как человек, проживающий на территории государства, обязаны зарегистрироваться в спутниковой системе обнаружения личности. Для этого вам в кровь вводят нано частицы, которые становятся вашим хранилищем персональной информации. Это хранилище будет собирать всю информацию о вашей жизни, фиксируя основные финансовые и юридические события…
– Да делайте, что хотите. Всё, что угодно, только отпустите меня… и Сирену тоже.
– Сирена?
– Я видел, как её уводили…
– Гражданка, которая вас укрывала?
– Да…
– Аааа… минуточку… Сирена Пэрис… Ну да… Что касается её, то она нарушила закон сознательно, а не по незнанию, то бишь за-ве-до-мо, и будет, разумеется, наказана.
Вот фашисты!
– Эй. Не ругаться здесь! Даже мысленно… Не забывайтесь! Мы – служба исполнения. И лишь обеспечиваем закон своими действиями. А сам закон принят и признан народными представителями того обществом, в котором вы находитесь. Вас что-то не устраивает в нашем обществе?
– Всё окей… Я искренне прошу прощения у вас и у вашего общества. Просто скажите, «Что ей грозит?»
– Суд может вынести постановление о запрете общения с вами. Но есть и другой вариант – понижается тестостерон в крови, повышается конформизм и в результате – гражданка становится идеальным членом… ха-ха, каламбур получился… ну, вы поняли… общества. С вами или без вас.
– Скорее всего, без меня.
И зачем я ей – без авантюризма и нонконформизма… на меня нашла какая-то страшная тоска и печаль.
– Не корректируйте её!!!
– Что-что?
– Не меняйте её! Прошу вас и общество! Я готов самоустраниться… если нужно что-то подписать, я готов… мы не будем видеться… пусть так… только не надо её корректировать.
– Ну что ж. Это меняет дело. А… нет. Стойте. Только что буквально мне сообщили, – я услышал, буквально, как он шелестит какими-то бумагами, – есть ещё одно обстоятельство.
– Какое?
– Согласно документам обследования должен сообщить вам, что… задержанная гражданка… в некотором роде… ммм… беременна.
– Не может быть!?
– Всё так. Сканирование показало – это самая ранняя стадия развития плода… ребёнок, кстати, ваш.
В сердце вдруг резко стало горячо, будто что-то загорелось, и я почувствовал нехватку воздуха.
– Ну, так что же, гражданин? Вы по-прежнему готовы отказаться от общения с матерью своего будущего сына?
Я молчал. Я не мог, не то чтобы говорить, даже подумать о чём-то. У меня будет ребёнок… сын…
Какое значение имеет теперь всё остальное?! Но… они хотят знать, что я решу. Мне надо принять решение… Я могу отказаться от неё, чтобы сохранить ту личность, которая и привела к этой ситуации. Чтобы она сохранила решимость что-то изменить… Но, если я откажусь, она останется одна… ей придётся самой воспитывать моего ребёнка и, кто знает, это может также лишить её решимости… Голова разболелась… Я не мог думать, не мог сохранить хладнокровие в такой ситуации…
– Эммм… Может, вы хотите встретиться с ней, прежде чем примите окончательное решение?
– Конечно! Да! А… это возможно?
– Да. Конечно. Вам только надо зарегистрироваться, и вы сможете пообщаться.
– Давайте тогда скорее!
– Как скажите.
В комнату вошла женщина-бот в медицинском халате, – какой-то театр абсурда, достала ампулу и наполнила шприц чем-то вязким. Меня не покидала мысль, что я нахожусь в каком-то сне. Что я сплю, и мои видения становятся всё менее и менее правдоподобными. Бот воткнула мне в вену иглу и запустила в кровь вязкий жидкий нано-комп. Затем протёрла спиртом ранку и освободила мне руки, ноги и голову от захватов. Я тут же встал.
– Следуйте за мной.
У неё даже какие-то сексуально-металлические нотки в голосе присутствовали.
Я пошёл за ней, разглядывая стройные обнажённые ноги робота, в длинный тёмный коридор, который совсем не отличался той самой больничной чистотой и экологичностью, которую я первоначально принял за свойство всех современных помещений. Нет. Будущее было не таким, каким показалось изначально. Оно было грязным и циничным… Здесь были обычные двери с замками и обычные полицейские-манипуляторы. И я должен был в нём научиться выживать! Да! К чёрту сентиментальности. Мне нужно приспособиться и выполнить свою миссию. Чтобы вести людей за собой, я должен стать одним из них. Должен стать таким же циничным и чёрствым.
Наконец, мы зашли в одну из камер, где в углу на обычной пружинной койке, ссутулившись и с мокрым от слёз лицом, сидела Она. Уже не в своём больничном халатике, а в какой-то серо-зелёной мешковатой накидке и… босиком. Разглядев в полумраке меня, Сирена вскочила и бросилась мне навстречу. Я прижал её к себе.
– Здраст-вуй, – сказала так специально ради меня, а не это своё «Прива», какая хорошая.
– Здравствуй, девочка моя, – я обнимал её, понимая, что делаю это в последний раз… обнимал, также осознавая, что внутри у неё теперь есть частичка меня.