Терри Грант. Золотая Венеция

   – Но ведь он же не нарочно, – примирительным тоном заметила Луиджия и, послав Ортензии лучезарную улыбку, протянула ей деньги. – Сегодня здесь больше, чем всегда.
   Ортензия бросила на девочку недоверчивый взгляд и, быстро пересчитав купюры, спросила, подозрительно прищурившись:
   – С чего бы это? Сегодня праздник, о котором я забыла?
   – Я добавила свои карманные деньги, – объяснила Луиджия.
   Ортензия кивнула.
   – Хорошо, я приготовлю форель и пирожные. Но при условии, что ты будешь мне помогать… и делать это будешь быстро, – властным тоном завершила она.
   Луиджия радостно кивнула.
   – Я тоже могла бы вам помочь… – решилась нарушить свое молчание Мария.
   – Я рассказала Марии, какие вкусные пирожные ты умеешь печь, – живо подхватила Луиджия. – Она тоже, как и я, любит сладкое.
   Ортензия бросила на Марию испытующий взгляд, от которого той стало не по себе.
   – Американцы любят только гамбургеры, – мрачно проговорила она.
   – Вообще-то я русская, – решила внести ясность Мария, – а в Штаты переехала шесть лет назад…
   – Это когда я родилась, – вставила Луиджия.
   – Да, и Дэвид тоже… Это мой сын.
   – Ему тоже шесть лет? Он приехал с тобой? – живо поинтересовалась Луиджия.
   Мария смутилась.
   – Нет, он остался в Бостоне…
   – И, вероятно, не только он… – холодно добавила Ортензия.
 
   Ортензия придирчиво наблюдала за действиями Марии, которая осторожно вынимала из формочек горячие пирожные-корзиночки. Луиджия суетливо бегала вокруг стола, «создавая бурю», как выразилась она сама, для того чтобы корзиночки поскорее остыли и их можно было украсить кремом и цукатами. После недолгих препирательств Марии все-таки удалось убедить строгую венецианку доверить ей приготовление песочного теста. И пока Ортензия отдавала все свое внимание большой мясистой форели, Мария успела приготовить не только тесто, но также и легкий воздушный крем, тайком внеся в них свои коррективы.
   Женщины занимались стряпней молча и сосредоточенно, и если бы не беспрерывные вопросы и замечания Луиджии, которая бегала от одного стола к другому, то и дело интересуясь, почему и зачем нужно делать так, а не иначе, и что будет, если все-таки сделать по-другому, то на кухне, словно в химической лаборатории при проведении ответственного опыта, царила бы полная тишина, нарушаемая разве что шумом льющейся из крана воды да стуком разного рода ножей, ложек и венчиков.
   – О, да здесь разворачивается целое кулинарное действо! – услышала Мария возглас Лоренцо.
   Он стоял позади нее, скрестив руки на груди. На его смуглом от ежедневного пребывания на палящем солнце лице весело светились такие же темные глаза. На выразительно очерченных губах играла тонкая улыбка.
   – Папочка пришел! – бросилась к нему Луиджия.
   Он легко подхватил ее на руки.
   – Признавайся, это ты попросила Марию заняться десертом? – с наигранной строгостью спросил он. – Она ведь у нас в гостях, а значит, это ты должна была ее угощать…
   – Все в порядке. Мне это только в радость, – с улыбкой заверила его Мария. – Я уже давно не занималась выпечкой. Но, несмотря на это, корзиночки, кажется, удались… – Она бросила вопросительный взгляд на Ортензию.
   Та выразительно покосилась на Лоренцо.
   – Похоже, они удаются всем туристкам. Это должно настораживать. В прошлый раз тоже все началось с корзиночек.
   Лоренцо опустил Луиджию на пол и еще раз взглянул на блюдо с красиво разложенными пирожными.
   – Я встретил сейчас синьору Миранду, она просила передать, чтобы вы завтра открыли магазин пораньше. Да, и еще… Луиджия останется завтра с вами на целый день. У меня заказ на свадебный кортеж. Это займет много времени…
   – Но, папочка, я не хочу… – плаксивым голосом протянула Луиджия.
   – Дорогая, это лишь на один день, – терпеливо объяснил ей отец, – а потом у меня будет выходной…
   – Ты всегда так говоришь. А выходных все никак не бывает, – обиженно заметила девочка.
   – Она могла бы побыть завтра со мной, – вдруг сказала Мария.
   И в ту же секунду три пары глаз устремились на нее. Глаза Лоренцо с сомнением, Ортензии – с усмешкой, Луиджии – с надеждой. Мария, достойно выдержав каждый из них, решительно сняла с себя цветастый фартук и спокойно объяснила:
   – Я ведь приехала сюда отдыхать, а значит, и завтрашний, и любой другой день у меня свободный. К тому же я плохо знаю Венецию, а Луиджии известен здесь каждый уголок. Она покажет мне город.
   На некоторое время воцарилось молчание.
   – Но дело в том, что Луиджия обычно остается ночевать у Ортензии, так как я рано ухожу на работу, – проговорил наконец Лоренцо. – И потом, Ортензия живет неподалеку от магазина, и чтобы девочке не добираться одной…
   – Будем считать, что у Луиджии завтра выходной, – уверенно заявила Мария. – А переночевать она сможет и у меня. Я снимаю большую комнату в палаццо Контини, ей там будет удобно. Мы целый день проведем в прогулках по городу, а вечером я отведу ее к Ортензии.
   Лоренцо бросил задумчивый взгляд в окно.
   – Хорошо, – медленно проговорил он, – если Луиджия не против…
   Не успел он договорить, как Луиджия, все это время напряженно следившая за выражением его лица, с победоносным криком бросилась к Марии.
   – Ура, я иду с тобой! – радостно подпрыгивала она. – Я покажу тебе завтра столько всего интересного…
   Мария, рассмеявшись, обняла ее за плечи.
   – Не сомневаюсь. Только давай сначала накормим папу обедом.

3

   – Ух ты, как красиво, – восхищенно протянула Луиджия, осматривая жилище Марии. – Похоже на музей или на картинку из книжки…
   Она быстро пробежалась по комнате. Постучала в дверцу высокого платяного шкафа из красного дерева, скорчила рожицу своему отражению в овальном зеркале, обрамленном позолотой, посидела на каждом из четырех стульев, обитых бордовой кожей, и, наконец, упала на старинную кровать с балдахином.
   – Ты живешь здесь одна? – спросила она, глядя на потолок.
   – Да.
   – А тебе не страшно?
   – Ну, вообще-то, бывает временами, – призналась Мария, – как-то непривычно видеть вокруг себя столько старины.
   – Знаешь, мне Франческа рассказала вчера страшную историю…
   – Нет, прошу тебя, не надо… – предостерегающим тоном начала было Мария, но Луиджия, заметив на каминной полке фотографию Дэвида, помещенную в небольшую серебряную рамочку, подбежала, чтобы рассмотреть ее получше.
   – Это твой сын? – спросила она, заложив руки за спину и внимательно изучая его серьезное не по годам лицо.
   – Да, это Дэвид. Как ты считаешь, он похож на меня? – с любопытством поинтересовалась Мария.
   Луиджия несколько раз перевела взгляд с фотографии на Марию и обратно.
   – Не очень, – наконец констатировала она. – А что он делает в Америке?
   Мария пожала плечами.
   – То же, что и ты. Играет, гуляет с друзьями, безобразничает…
   – Ты его тоже бросила? – вдруг спросила Луиджия, внимательно глядя ей в глаза.
   Мария некоторое время стояла неподвижно посреди комнаты, не зная, что ответить на этот неожиданный вопрос. Затем подошла к Луиджии и присела перед ней на корточки.
   – Почему тоже? – тихо спросила она.
   Но Луиджия молчала.
   – Я его не бросила, – все так же тихо объяснила Мария. – Я бросила мужа. А Дэвид любит отца больше, чем меня. К тому же у него есть няня… с ней ему, наверное, лучше…
   – Значит, он дурак, – решительно заявила Луиджия, – ты такая классная.
   К ней уже вернулось веселое расположение духа, и она продолжила исследовать комнату.
   – А там что? – кивнула она в сторону темно-коричневой деревянной двери.
   – Ванная.
   – Это неинтересно, – сразу же отмахнулась Луиджия, – у нас она тоже есть.
   – Без нее было бы тяжело, – кивнула Мария. – И пускай она неинтересная, все же заглянуть в нее тебе придется. Ведь ты должна принять душ перед сном.
   Мария прошла в ванную и включила воду.
   – Мы не догадались захватить твои вещи, но ничего, закутаешься в большое полотенце. Тебе помочь?
   – Не надо. Я самостоятельная.
   – Правда? Это хорошо, – усмехнулась Мария.
   Она включила телевизор и подошла к окну. Золотые гирлянды вечерних огней палаццо стократно отражались в атласной синеве Большого канала, словно драгоценности величавых средневековых дам в хрустале наполненных вином фужеров. Мария погасила настольную лампу и зажгла витые тонкие свечи из розового воска. Силуэты их пламени заплясали на пурпурной драпировке стен, придавая ее временному жилищу мистический облик. Часы, стоявшие на каминной полке, зазвенели тысячами серебряных колокольчиков.
   Если бы не программа новостей и современные мелодии, долетающие сюда из кафе и ресторанов, можно было бы с легкостью забыть о двадцать первом веке и почувствовать себя прекрасной Лаурой, возлюбленной великого поэта, подумала Мария…
   В это мгновение над старинными сводами комнаты раздалась оглушающая латиноамериканская мелодия.
   …И если бы не мобильный, устало добавила она про себя и, открыв светло-бежевую замшевую сумочку, достала телефон. Это была Линда.
   – Привет, дорогая, – услышала она ее не менее громкий, чем мелодия, голос. – Ты что-то мне совсем не звонишь… Как тебе отдыхается в городе на воде?
   – Превосходно, – радостно ответила Мария.
   – Неужели? Рада за тебя. Но хорошего ведь много не бывает, правда?
   – О чем это ты? – удивилась Мария.
   Линда замялась.
   – Ну, понимаешь… как бы ни была прекрасна Венеция, все же гулять по ней в одиночестве не очень-то весело… ведь так? У тебя там нет ни друзей, ни знакомых. Я не могу приехать из-за Брэда. Он ведь прилетит первым же рейсом и разорвет меня на кусочки, как только узнает, что я посмела уехать без него…
   – Послушай, я пока не могу понять, куда ты клонишь, – заметила Мария. – Но твои словесные блуждания вокруг да около мне не нравятся… Так бывает всегда, когда ты хочешь мне сообщить что-то неожиданное. Что случилось? Что-то с Дэвидом? – Мария затаила дыхание в ожидании ответа.
   – Ну что ты, с Дэвидом все в порядке. Я видела его сегодня в сопровождении Кэрол у банка твоего мужа. В отглаженном костюмчике, за ручку с няней – идиллическая картинка.
   Мария вздохнула с облегчением.
   – Слава богу. Ты меня напугала.
   – Расслабься, я только хотела тебя предупредить о том, что… Гарри отправился к тебе в Венецию…
   – Гарри?! – изумленно воскликнула Мария. – Как он мог узнать? Я никому не говорила, кроме… Линда! Если бы ты жила в России лет шестьдесят назад, твоей второй родиной стала бы Сибирь…
   – Знаю, знаю, болтун – находка для шпиона! – скороговоркой выпалила Линда.
   – Вот именно. И очень удачная…
   – Послушай… Все получилось как-то само собой… – извиняющимся тоном проговорила Линда. – Ты же не появляешься на курсах французского, и Гарри это заметил, стал расспрашивать… Предупредил, что если я не скажу правду, то он пойдет к тебе домой. Ну что мне оставалось делать?
   – Придумать что угодно, но ни в коем случае не говорить, что я в Венеции.
   – Представляешь, что бы он со мной сделал, когда бы вернулся из этого выдуманного мною места в Бостон?!
   Мария тяжело вздохнула.
   – Зря я сообщила тебе свой венецианский адрес…
   – Гарри тебя все равно бы нашел, – убежденно заявила Линда. – Он влюблен в тебя по уши. Еще с курсов итальянского. Да, кстати, они тебе пригодились? Как ты там общаешься с венецианцами?
   – Нормально, – хмуро ответила Мария.
   – Не сердись… Гарри прикольный парень, тебе с ним будет весело… К тому же после того, как ты застукала своего Артура с няней, ты просто обязана сделать ответный ход. Надеюсь, ты меня понимаешь…
   – Спасибо за напутствие, – усмехнулась Мария.
   Она отключила телефон и, опустив тяжелую темно-зеленую портьеру, придвинула стул ближе к камину. Без согревающего потрескивания огня он был похож на темную заброшенную пещеру, безропотно отсчитывающую тоскливые годы вдали от оживленных тропинок. Мария щелкнула зажигалкой и заглянула внутрь, тут же ощутив запах сгоревшего дерева и чего-то давнего и незнакомого, того, что было не с ней, что знают только те, кто коротал здесь вечера много лет назад. На светлые брюки посыпалась черная мелкая сажа, словно обиженный дух очага мстил ей за обманутые надежды. Мария улыбнулась и, погасив пламя зажигалки, провела ладонью по серой мраморной полке.
   Потом она перевела взгляд на портрет сына, и перед ее мысленным взором возник теплый весенний день в Бостонском парке. Она возвращалась домой из банка Артура, где он разрешил ей временно поработать в должности клерка. На одной из аллей она увидела Дэвида, который гулял в сопровождении Кэрол. Мария поздоровалась с няней и подозвала сына к себе.
   – Здравствуй, родной, – она радостно чмокнула сына в щеку и поправила его бейсболку, – как дела?
   – Хорошо, – живо отозвался Дэвид. – Мы с Кэрол собирали паззлы, а потом она купила мне мороженое.
   – Правда? И какую же картинку вы собрали, покажешь?
   Дэвид молча подвел ее к скамейке, где лежала собранная мозаика, изображавшая большую красную машину среди зеленой лужайки.
   – Красиво, – одобрила Мария. – Надеюсь, вам не пришлось слишком часто приходить Дэвиду на помощь? – обратилась она к Кэрол.
   Та вежливо улыбнулась.
   – Ну что вы, скорее наоборот. У меня возникла проблема с фарами, но Дэвид быстро с нею справился. Он ведь такой сообразительный.
   – Да, это верно, – согласилась Мария.
   Она присела на скамейку, рядом с мозаикой, и огляделась вокруг. Вдоль аллей парка тянулись красиво подстриженные зеленые кустарники.
   – Эти люди просто художники, – кивнула она в сторону одного из них, изображавшего дельфина. – Создавать такие шедевры из ветвей – это потрясающе…
   Она обняла Дэвида и прижалась к нему щекой.
   – Какой из них ты хотел бы собрать, если бы он был мозаикой?
   Дэвид внимательно оглядел зеленые кроны и, повернувшись к маме, серьезно сказал:
   – Я хотел бы собрать банк. Тот, в котором работает папа. Ты купишь мне такие паззлы?
   Мария на мгновение растерялась.
   – Банк? – переспросила она. – Не знаю… нужно спросить в магазине, бывают ли такие мозаики… А почему именно банк? Ведь это просто серое здание. А здесь, посмотри, какая красота…
   – Их потом сто раз перестригут, – отмахнулся Дэвид. – А банк останется.
   – Логично, – медленно проговорила Мария и уголком глаза взглянула на Кэрол.
   Та одобряюще улыбнулась Дэвиду и с победоносным видом посмотрела Марии в глаза.
   – Верно, Дэвид, – проговорила она. – Здания, даже если они серые, гораздо полезнее, чем яркие кустарники.
   Из путешествия в страну воспоминаний Марию вернул вид закутанной в голубое махровое полотенце Луиджии, которая стояла босиком в дверях ванной.
   – А ну, немедленно в постель, – скомандовала Мария и быстро расстелила большое флисовое одеяло.
   – На улице ведь жарко, – проворчала Луиджия, но послушно забралась на кровать.
   – Ничего не хочу знать, кроме того, что разгуливать босой после принятия ванны – это вредно для здоровья, – тоном, не терпящим возражений, проговорила Мария, заботливо укрывая девочку.
   – Почитай мне что-нибудь… – попросила Луиджия.
   Мария растерянно огляделась по сторонам.
   – Прости, но здесь, кажется, нет ничего подходящего… – Мне даже в голову не пришло, что ребенку необходимо почитать на ночь сказку, подумала она. Вот что значит иметь дома няню… Мария еще раз повторила про себя последние три слова. Да, получилось удачное сочетание слов и смысла, мысленно усмехнулась она, вспомнив случайно увиденную сцену в их с Артуром спальне. – А что тебе обычно читает… – Мария чуть было не сказала «мама», но вовремя остановилась. – Ортензия, – наконец выговорила она.
   – Она не читает. Просто ставит диски с разными сказками, – объяснила Луиджия. – Папа специально для этого купил ей магнитофон.
   Мария развела руками.
   – К сожалению, здесь нет ни дисков, ни магнитофона, только телевизор… – извиняющимся тоном проговорила она.
   И тут ее взгляд упал на громоздкий комод, стоявший в углу комнаты. На нем лежала недавно купленная ею книга на итальянском языке. Мария еще не успела прочитать из нее ни одной страницы и даже не помнила, как она называется.
   – Погоди-ка, кажется, я что-то нашла… – заговорщицки подмигнула она Луиджии и направилась к комоду.
   Но мимолетный взгляд, брошенный на темно-фиолетовую обложку, где была нарисована виселица с болтавшимися на ней трупами двух мужчин, заставил Марию замереть на полпути.
   – Рукопись, найденная в Сарагосе, – прочитала она вполголоса название книги и сокрушенно покачала головой. Я и сама бы не отважилась читать ее на ночь глядя, подумала она. А уж ребенку тем более… Где только были мои глаза, когда я выбирала ее в книжной лавке? – Знаешь, давай я лучше расскажу тебе что-нибудь по памяти, – предложила она вслух Луиджии. – Ну, например, Золушку…
   – Я ее слышала уже миллион тысяч раз… – недовольно протянула девочка.
   – Ну тогда…
   – Нет, почитай вон ту книгу, – живо перебила ее Луиджия, приподнявшись на постели и показывая пальцем на комод.
   – Ну уж нет, – запротестовала Мария. – Это вовсе не детская книжка…
   – Пожалуйста! – Луиджия молитвенно сложила руки и устремила на нее жалобный взгляд.
   Мария укоризненно покачала головой.
   – Как тебе не стыдно пользоваться моей добротой? Между прочим, эта книга очень страшная, – предупредила она, – я читала ее когда-то давно.
   – Вот здорово, – обрадовалась Луиджия, – я ужасно люблю жуткие истории…
   Мария усмехнулась.
   – Правда? Ну что ж, давай рискнем. В конце концов, мы в этом доме не одни. На четвертом этаже тоже живут постояльцы… Только нужно погасить свечи и включить лампу.
   «Так в мертвой тишине протекал час за часом, как вдруг я вздрогнул от неожиданного звона колокола. Я насчитал двенадцать ударов, а, как известно, злые духи имеют власть только от полуночи до первого пения петуха. Как было не изумиться, если до этого часы ни разу не били, – и бой их произвел на меня зловещее впечатление. Вскоре дверь в комнату открылась, и я увидел на пороге…»…
   Мария перевела взгляд от страницы на входную дверь, затем на темный экран телевизора и, услышав раздавшийся вдруг в тишине палаццо мелодичный перезвон часов, подпрыгнула от неожиданности на кровати, едва не выронив книгу из рук.
   – Уже половина одиннадцатого, – шепотом сообщила она Луиджии, которая, прислонившись щекой к ее плечу, внимательно слушала повествование. – Тебе уже давно пора спать. Если твой папа узнает…
   – Ничего он не узнает, – поспешно заверила ее Луиджия. – Ведь мы же ему не скажем.
   – И, по-твоему, это хорошо, обманывать своих родителей? – с упреком спросила Мария.
   Луиджия виновато потупилась.
   – Ну мы не будем обманывать… Просто не скажем… Почитай еще немножко, пожалуйста… – Она медленно подняла на Марию свои темно-карие глаза.
   Мария вздохнула и еще раз посмотрела на часы.
   – Ладно, но только пять минут, не больше, – строго сказала она.
   Луиджия согласно кивнула. Мария вдруг о чем-то задумалась.
   – Ты любишь собирать паззлы? – наконец спросила она.
   – Да, особенно разных зверей.
   – А что бы ты выбрала, если бы тебе предложили собрать картинку с кустарником, подстриженным в виде дельфина, и картинку, где изображено здание банка?
   – Дельфина, – не задумываясь, ответила Луиджия. – Они такие добрые, веселые и умные… А ты?
   – Тоже дельфина, – улыбнулась Мария.
   Уже смолкла музыка и погасли окна ресторанов. Многочисленные палаццо, вместе с населявшими их туристами, коренными венецианцами, призрачными ликами былых легенд, таинственными шорохами и звуками, безмятежно спали. Мягкий свет ночной лампы тонул в темных уголках комнаты, отбрасывая золотистые отблески на загорелое лицо чему-то улыбавшейся во сне Луиджии.
   «…вскочил с постели, выпрыгнул прямо в окно и бросился бежать в поле», – молча пробегала глазами Мария очередную страницу. «Через несколько мгновений я подумал, что счастливо отделался от ужасных призраков, но, обернувшись, увидел, что висельники гонятся за мной. Я пустился со всех ног вперед и вскоре оставил висельников далеко позади…».
   Строки романа мелькали одна за другой, постепенно превращаясь в туманную дымку полудремы.
   Один из полуистлевших трупов, спрыгнув с виселицы и сделав несколько прыжков костлявыми, высохшими ступнями по гладкой обложке книги, оказался прямо перед Марией. Взглянув на нее пустыми глазницами, в глубине которых светились ярко-красные огни, он начал высыпать перед нею из большого серебряного черепа тысячи микроскопических паззлов. Несколько долгих минут они текли на пол нескончаемым потоком. Наконец висельник отбросил в сторону опустевший череп и проговорил скрипучим голосом:
   – Ты должна собрать из них настоящий банк, в натуральную величину. Если не управишься за три минуты – будешь жить вечно в этом городе вдвоем с Кэрол!
   Мария в ужасе попятилась назад, но шея висельника вытянулась, словно пружина, и его горящие глазницы приблизились к ней вплотную.
   – В целом городе будете только вы вдвоем. Вечно, – зловеще прошипел его костлявый рот.
   Мария закричала и, отбросив в сторону одеяло, рывком села на кровати. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь плотную ткань портьер, играли веселыми бликами на створках высокого шкафа. Она с облегчением перевела дыхание, но, бросив взгляд в сторону камина, вновь издала громкий крик и натянула одеяло до подбородка.
   – Спокойно, спокойно, – подняв руки, словно на него навели дуло пистолета, негромко проговорил Гарри и на несколько шагов приблизился к кровати. – Это всего лишь я.
   – Гарри?.. – изумленно протянула Мария.
   – Ты ждала в такую рань кого-то другого? – ответил он вопросом на вопрос, окидывая ее любопытным взглядом.
   Мария в изнеможении откинулась на подушки.
   – Боже мой, какой жуткий сон… – пробормотала она.
   – Мучают кошмары? – На немного ребяческом лице Гарри появилась понимающая улыбка, его светло-серые глаза блеснули озорным огоньком. – Неудивительно. Странно, как ты вообще смогла заснуть после подобного чтива.
   Он подбросил в руке книгу, с обложки которой несколько мгновений назад спрыгнул в комнату скелет висельника.
   – «Стольких удивительных происшествий, чудесных рассказов и неожиданных впечатлений хватило бы мне для раздумий на всю ночь, но должен признаться, что больше всего интересовали меня обещанные сновидения», – прочитал Гарри вслух, наугад открыв страницу. – В тему, – весело усмехнулся он.
   Мария, повернула голову и, увидев рядом с собой пустую постель, вскочила с кровати, кутаясь в одеяло.
   – Господи, где же она? – Мария забегала по комнате, заглядывая во все углы, затем подбежала к окну и стала лихорадочно освобождать комнату от царившего в ней полумрака.
   На улице сонный шепот волн Большого канала монотонно укачивал заботливо накрытые чехлами гондолы и вапаретто. Утренний бриз, слегка тронув складки балдахина, игриво пробежал по раскрытым страницам оставленной Гарри на стуле книги.
   – Кого ты ищешь? – недоуменно спросил он, подходя к Марии.
   – Луиджию, конечно, – нетерпеливо объяснила она.
   – А, это, наверное, та девочка, которая открыла мне дверь, – догадался Гарри. – Ты, кстати, даже не спросила, как я сюда вошел…
   – Где она? – оборвала его Мария.
   Гарри кивком показал на дверь ванной.
   – Когда я пришел, она сообщила мне, что я отвлекаю ее от очень важного занятия – спуска очередного кораблика на воду. Потом устроила мне настоящий допрос: кто я такой, откуда… Когда я сказал, что ты моя давняя подруга, ее любопытство было удовлетворено и она снова направилась в ванную. Странно, что ты ничего не слышала…
   Мария подбежала к ванной комнате и распахнула дверь. Луиджия сидела на краю наполненной доверху ванны, наблюдая за покачивающимися на воде импровизированными корабликами, представлявшими собой пластмассовые пробки от шампуней, гелей и муссов с воткнутыми в них с внутренней стороны спичками, которые она нашла на каминной полке.
   Хорошо хоть не пыталась применить эти спички по назначению, подумала Мария и прислонилась лбом к дверному косяку, переводя дыхание.
   – Если ты хотела меня до смерти напугать, то у тебя это с успехом получилось, – заметила она вслух.
   Луиджия быстро обернулась.
   – Доброе утро, – приветливо проговорила она. – Я просто хотела, чтобы ты увидела, как я умею строить флотилию… – Девочка заглянула в комнату через полуоткрытую дверь. – Когда ты спала, приходил какой-то дядя… – таинственным тоном сообщила она.
   – А он еще и не уходил, – громко сообщил Гарри, рассматривая позолоченную раму зеркала.
   – Он правда твой друг? – ничуть не смутившись, поинтересовалась Луиджия.
   – Да.
   – Давно?
   Мария задумалась.
   – Ну, наверное, уже года четыре.
   Луиджия понимающе кивнула.
   – А папа, он ведь теперь тоже твой друг, правда? – с надеждой спросила она. – Это ведь ничего, что ты познакомилась с ним только сейчас?
   Мария, почувствовав на себе изумленный взгляд Гарри, как можно спокойнее ответила: