Страница:
Вот еще пример того же рода. Если в христианство обратится поставщик животных для общественных жертвоприношений, то следует ли ему дозволять продолжать заниматься этим? Или, если таким делом вдруг начнет заниматься христианин, следует ли его допускать в церковь? Полагаю, что нет, в противном случае найдется и такой, который найдет извинительной даже торговлю благовониями. И жертвы, и благовония, видите ли, предназначены для других людей. Но поскольку до появления идолов еще не вполне определившееся идолопоклонство обходилось такими средствами, если и теперь в случае отсутствия идола идолопоклонство все-таки совершается посредством воскурения благовоний, то разве торговец благовониями не оказывает демонам более значительную услугу? Ведь идолопоклонство легче совершить без идола, чем без товара торговца благовониями. Спросим-ка у его собственной совести. Какое выражение лица должно быть у христианина-торговца благовониями, когда он проходит по храмам идолов? С каким лицом он должен отвергать и проклинать дымящиеся жертвенники, о которых самолично перед тем позаботился? Не должен ли он, будучи последовательным, проклясть своих учеников, которым предоставляет для занятий свой дом с кладовой? Если он даже отрекается от демона, то пусть он не слишком кичится своей верностью христианству, поскольку изгнал вовсе не врага. Ведь ему не составило труда упросить удалиться того, кого он ежедневно подкармливает. Следовательно, никакое ремесло, никакое занятие, никакая торговля, которые служат созданию идолов или украшению их, не могут избежать обвинения в идолопоклонстве. В противном случае нам пришлось бы толковать идолопоклонство иначе, не как почитание идолов и служение им.
12.
И не слишком-то ловко мы прикрываемся необходимостью добывать пропитание, если говорим уже после принятия веры: «Мне не на что жить». Сейчас я подробнее отвечу на этот краткий довод. Дело в том, что он выдвигается слишком поздно. Следовало прежде поразмыслить, подобно предусмотрительному строителю, который, до того как начать строительство, оценивает свои возможности, чтобы не пришлось пережить позора, бросив здание неоконченным. Впрочем, слова Господа и Его пример отнимают у тебя возможность ссылаться на что бы то ни было. Ведь ты что говоришь? «Буду беден». Однако называет же Господь бедных счастливыми. «Мне нечего будет есть». Но Господь говорит: Не думайте о пище (Матф. 6,25). А что касается одежды, то в этом примером для нас может служить лилия. «Мне необходимо имущество». Но ведь следует вообще все продать и раздать нищим". «Но необходимо, наконец, позаботиться о детях и потомках». Однако никто не в состоянии пахать, положив руку на плуг, и в то же время оглядываться назад (Лук. 9,62). «Но я принадлежал к определенному званию». И на это сказано: Никто не может служить двум господам (Матф. 6,24). Если хочешь быть учеником Господа, бери свой крест и следуй за Господом, то есть изволь претерпеть лишения и пройти весь крестный путь, пусть даже крест этот будет всего лишь твоим телом, которое до некоторой степени подобно кресту.
Ради Бога тебе следовало оставить всех-родителей, супругу, детей. И ты еще сомневаешься, следует ли тебе бросить твое ремесло, торговлю или иное занятие, которому ты предаешься ради родителей или детей! Нам уже было однажды сказано, что ради Господа следует оставить и залоги, и ремесла, и все дела. Бросили же призванные Господом Иаков и Иоанн и отца и лодку, оставил же Матфей место сборщика податей. Даже отца родного похоронить-и то было слишком большой отсрочкой для дела веры! Никто из тех, кого избрал Господь, не сказал: «Мне не на что жить». Вера ведь не страшится голода. Ей известно, что от голодной смерти, принимаемой за Бога, следует отрекаться не в большей степени, чем от любой другой смерти. Вере уже известно, что не следует дорожить самой жизнью, что же говорить о средствах к жизни? Много ли таких найдется? Но трудное для людей легко Богу (ср. Лук. 18,27). Будем же льстить себя надеждой на кротость и милость Божью, и постараемся не только не допускать, чтобы потребности наши могли в чем-то соприкоснуться с идолопоклонством, но избегать самого духа его, словно он несет с собой чуму. Причем будем поступать так не только в тех делах, о которых уже было сказано, но и во всем, что считается людскими предрассудками, — относятся ли они к языческим богам, покойникам или царям: поскольку во всем этом присутствует все тот же дух скверны-где через священнослужение и жречество, где через зрелища и тому подобные вещи, а где и через праздники.
13.
Что говорить о священнодействиях и жреческом служении? Зрелищам и связанным с ними наслаждениям мы уже посвятили целое сочинение. Здесь место поговорить о праздничных днях и других чрезвычайных торжественных службах, в которых мы принимаем участие, то потакая своей тяге к удовольствиям, то уступая своему страху, чем грешим против веры и учения, поскольку сообща с язычниками принимаем участие в делах идольского служения. Прежде всего я остановлюсь на том, должен ли раб Божий таким образом вступать в общение с язычниками-то ли в отношении одинаковой с ними праздничной одежды, то ли роскошного угощения, то ли разделяя их радость каким-либо иным способом. Направлявший нас к единодушию апостол сказал нам относительно наших братьев: С радующимися радуйся, с горюющими горюй (Римл. 12,15). Но ведь нет ничего общего у света и тьмы (ср. 2 Кор. 6, 14), у жизни и смерти, в противном случае мы преступники против Писания, где сказано: Мир будет радоваться, вы же-горевать (Иоан. 16,20). Если же мы будем радоваться вместе с миром, то как бы нам не пришлось с ним вместе и горевать! Будем же горевать, когда мир радуется, зато потом, когда мир будет горевать, будем радоваться! Так Елеазар на том свете нашел упокоение на лоне Авраамовом, а вверженный в огонь богач мучениями искупает свое следование то добру, то злу. Существуют дни воздаяния, в которые принято отдариваться и возвращать денежные долги. «Что ж, — говоришь ты себе, — получу-ка я нынче свое, или заплачу то, что должен». Но если этот обычай установлен людьми на основании суеверия, то почему ты, чуждый всему их безумию, будешь участвовать в их идольских служениях, словно и тебе назначен этот день? Почему тебе не отдать то, что ты должен, в другой день? Сам подай пример того, как ты хотел бы, чтобы вели дела с тобой. Да и зачем тебе скрываться, ведь вводя в заблуждение другого человека, ты оскверняешь свою совесть из-за того, что твой напарник не знает, с кем имеет дело. Если известно, что ты христианин, то ты сам впадаешь в соблазн, поскольку вопреки знанию другого человека ты ведешь себя не как христианин. Если же тебе удается ввести окружающих в обман, ты будешь осужден как соблазненный. Но в любом случае ты будешь виноват в том, что постыдился Бога. А ведь Он говорит: Кто постыдится Меня перед людьми, того и Я постыжусь перед Лицом Отца Моего Небесного (Матф. 10,33; Лук. 9,26).
14.
Правда, многие люди придерживаются того мнения, что следует проявлять снисхождение, когда христианин делает то же, что и язычники, если только им не была допущена хула в отношении имени христианина. Но ведь хула, которой нам следует всячески избегать, по моему мнению, состоит и в том, что кто-то из нас дает язычнику повод для справедливого осуждения нашего имени, потому что один из нас его обманул, поступил с ним несправедливо, нанес ему обиду или совершил еще что-то достойное иска, в котором имя наше будет вполне заслуженно опорочено, так что Господь будет справедливо разгневан. Вообще же если слова: Из-за вас будут хулить Мое имя (Римл. 2,24; Ис. 52, 5), — понимать в том смысле, что в виду имеется любая хула, то все мы бываем осуждены на гибель, когда заполненный до предела цирк кощунственными возгласами незаслуженно поносит имя христианское. Что ж, отступимся-и хулы не будет? Нет уж, пускай хулят тогда, когда мы следуем учению, а не отступаем от него, когда нас поистине одобряют, а не укоряют. О хула, приближающаяся к свидетельству мученичества, которая, когда она обращена на меня, как раз и свидетельствует о том, что я христианин! Поношение за верность учению-это настоящее благословение имени. Апостол говорит: Если бы я захотел быть угодным людям, я не был бы рабом Божьим (Галат. 1, 10). Но в другом месте он же велит, чтобы мы старались всем нравиться. Как я угоден всем и во всем, — говорит он (1 Кор. 10, 33). Чем же это он так понравился людям? Уж не тем ли, что вместе с ними справлял Сатурналии и январские календы? Или своими скромностью и терпимостью? Или своими серьезностью, человечностью, цельностью характера? И когда он говорит: Со всеми и все буду я делать, чтобы всем принести выгоду (1 Кор. 9, 22), то неужели он имеет в виду, что вместе с идолопоклонниками будет идолопоклонником? Или вместе с язычниками-язычником? Или вместе с мирянами-мирянином?
Апостол, говоря: В остальном же устранитесь от мира (5,10), — не запретил нам общение ни с идолопоклонниками, ни с прелюбодеями, ни с прочими преступниками. Однако хоть он и признал, что нам необходимо сосуществовать и вступать в общение с грешниками, это не значит, что поводья нашего с ними общения он до того отпустил, что позволил вместе с ними грешить. Где имеется общежитие, которое апостол дозволил, там и грех, чего не позволял никто. С язычниками дозволено сосуществовать, но не умирать в грехе. Будем же сосуществовать со всеми людьми и вместе с ними радоваться-вследствие общности нашей природы, но не общности суеверий! У нас одна душа, но не одно учение, мы совместно владеем миром, но не заблуждением. Но если нам никоим образом не дозволено подобное общение с иноземцами, то настолько же более нечестиво предаваться ему со своими соотечественниками? Кто в состоянии это терпеть или даже оправдывать?
Дух Святой осуждает иудеев за их праздники. Ненавистны душе Моей ваши субботы, ваши новолуния (numenias) и обряды, — говорит Он (Ис. 1, 14). Мы же, которым тем более чужды возлюбленные когда-то Богом субботы, новолуния и праздники, справлйяем Сатурналии, Януарии, Брумы и Матроналии! Мы, как и вce прочие, делаем друг другу подарки к празднику, участвуем во всеобщем веселье, ходим на пиры. Насколько же более верны своей вере язычники, ведь они не усвоили никаких христианских праздниов! Ни воскресений, ни Пятидесятницы они у нас не переняли, хотя и знают их, потому что боятся, как бы их не приняли за христиан. Мы же не опасаемся, как бы нас не объявили язычниками. Если же ты считаешь, что плоти следует дать послабление, то тебя для этого не то что равные, но куда большие возможности. Ведь у язычников всякий праздник бывает только однажды в году, а у тебя каждый седьмой-воскресенье. Пересчитай языческие праздники: их не хватит на то, чтобы заполнить время Пасхи!
15.
Да будут славны ваши дела, — говорит Господь (Матф. 5,16). Ныне же если что и славится, так это наши лавки и наши вывески. Скорее встретишь дом язычника без фонаря и лавровой ветви, чем дом христианина. Что следует сказать относительно этой разновидности идолопоклонства? Если почести воздаются идолу, то несомненно это есть идолопоклонство, если же почести воздаются человеку, то следует полагать, что в данном случае идолопоклонство происходит ради человека. Можно вспомнить и о том, что всякое вообще идолопоклонство есть почитание людей, поскольку известно, что сами языческие боги некогда были людьми. Так что безразлично, относится ли это суеверие к покойникам или к ныне живущим людям. Идолопоклонство осуждено не за то, что почести оказываются недостойным, а за само служение, принадлежащее демонам. Господь сказал: Цезарю следует отдавать цезарево. Хорошо, что Он добавил: А Богу-Божье (Матф. 22,21). Что же принадлежит цезарю? Очевидно, то, относительно чего был задан тогда вопрос, то есть: следует ли платить налог цезарю? Потому-то Господь и потребовал, чтобы Ему по-казали монету, и спросил, чье там изображение, а когда услышал, что цезаря, то сказал: Так отдайте то, что цезарево-цезарю, а Богу-Божье. Этим Он хотел сказать, что изображение цезаря, находящееся на монете, следует отдать цезарю, а Богу-образ Божий в человеке. Так что отдавай цезарю деньги, а Богу-себя самого. В ином случае, если все цезарево-то что же будет принадлежать Богу?
«Но, — возражаешь ты, — фонарь над дверью и лавр на косяке воздают честь Богу». Однако совсем даже не Богу предназначен этот почет, а то, что почитается здесь под видом Бога, втайне восходит к демонам. Ведь нам следует знать, хотя это, быть может, кому-то неизвестно вследствие незнания языческой литературы, что у римлян почитаются древние боги: Кардея, именуемая так от петель (a cardinibus), Форкул-от ворот (a foribus), Лиментин- от порога (a limine) и сам Янус-от двери (a ianua). И неважно, что эти имена-искусственные и ничего не значат, это безразлично, поскольку в любом случае они восходят к суевериям, за них хватаются демоны и всякий нечистый дух, поскольку связь с ними скреплена священнодействиями. В противном случае у демонов вообще не было бы собственных имен. А когда есть имя-в нем демону и порука. Кроме того, нам приходилось читать, что у греков почитаются Аполлон Тирейский и Антелий-демоны-привратники. С самого начала это предвидел Святой Дух и через своего древнейшего пророка Еноха возвестил о том, что и дверные проемы окажутся предметом суеверия. Между тем нам приходится видеть, что также почитаются и другие двери-в банях. Так что если имеются существа, которые почитаются в дверных проемах, то к ним и относятся фонари и лавровые ветви. Все, что ты совершаешь в честь двери, ты совершаешь в честь идола. Здесь я заручусь также и свидетельством Божьей воли, поскольку небезопасно было бы обходить молчанием то, что, будучи совершено в отношении одного человека, должно было послужить уроком всем. Именно, мне известно, что один наш брат за то, что его рабы украсили гирляндами дверь его дома по случаю внезапно объявленных общественных торжеств, в ту же самую ночь был жестоко наказан в посланном ему сновидении. Между тем он даже не принимал участия в этой затее и не приказывал украшать дверь, поскольку его в это время не было дома и он узнал о происшедшем лишь по возвращении.
Итак, вы видите, насколько ревностно относится Бог к тому, чтобы учение соблюдалось среди членов нашего семейства. Так что и в отношении почестей, воздаваемых царям или императорам, нам указано достаточно определенно, согласно предписанию апостола, что необходимо во всем подчиняться должностным лицам, императорам и властям. Однако при этом следует не выходить из границ вероучения, то есть никоим образом не впадать в идолопоклонство. Потому и был возвещен этот пример с тремя братьями, которые, оказывая прочие почести царю Навуходоносору, твердо решили не оказывать их его изображению, утверждая, что это идолопоклонство, поскольку выходит за границы подобающих человеку почестей и возвышает его до божественного величия. Так и Даниил, в остальном покорявшийся Дарию, оставался на своей должности, пока не было опасности его вероучению. А чтобы избежать этой опасности, он не более устрашился царских львов, нежели те три брата-царского огня! Так что пусть те, в чьей душе нет света, ежедневно зажигают фонари, пусть те, кому угрожает адское пламя, прикрепляют к дверным косякам лавры, обреченные на сожжение: тут имеется и свидетельство их непросветленности и предвидение будущих мучений. Но ты, христианин-свет мира и вечнозеленое дерево (ср. Матф. 5,14; Пс. 1, 3). Если ты отрекся от храмов, так не превращай в храм дверь дома твоего. Скажу более того: если ты отрекся от публичных домов, не придавай своему дому вид нового притона разврата.
16.
Что же касается совершения частных и общественных обрядов, таких, как надевание тоги, помолвки, свадьбы, именины, то, я полагаю, здесь невозможно усмотреть даже какой-либо намек на идолопоклонство. Для начала следует рассмотреть причины, по которым совершается тот или иной обряд. Мне представляется, что сами по себе они невинны, потому что ни мужская одежда, ни обручальное кольцо, ни брачный союз не восходят к почестям какому-либо демону. И вообще я не вижу, чтобы Богом осуждалась какая-либо одежда, разве только женская-на мужчине, ведь сказано: Ибо проклят всякий надевающий женское (Втор. 22, 5). Тога же даже по своему названию принадлежит мужчине. И справлять свадьбу Бог запрещает не в большей степени, чем давать имя новорожденному. Правда, все эти обряды сопровождаются жертвоприношениями. Но ведь зовут меня не на жертвоприношение, а раз так, выполнение мною долга возможно. О, если бы нам только было дано и не видеть того, что нам запрещено делать! Но поскольку лукавый настолько заполонил мир идолопоклонством, нам дозволено присутствовать на некоторых церемониях, где мы отдаем свой долг не идолу, а человеку. Если меня позовут на жреческую службу и жертвоприношение, я не пойду (это ведь обряд, посвященный самому идолу) и не буду ничему подобному способствовать ни советом, ни деньгами, ни чем-то другим. Если меня позовут а жертвоприношения и я на него отправлюсь, я буду соучастником идолопоклонства. Но если меня связывает с приносящим жертву человеком какая-либо посторонняя причина, я буду лишь зрителем жертвоприношения.
17.
Что же делать рабам, вольноотпущенникам, верным своим господам, и служащим, когда жертву приносит их господин, патрон или начальник? Ведь даже если он всего лишь передаст вино совершающему жертвоприношение, даже если только одним сло-вом окажет помощь в совершении обряда, его следует считать соучастником в идолопоклонстве. Памятуя об этом правиле, мы можем исполнять свой долг в отношении властей и начальников, следуя в этом за патриархами и прочими древними, которые состояли при царях-идолопоклонниках до самого конца века идолопоклонства. С этими сомнениями вплотную связан вопрос о том, может ли раб Божий занимать место какого-нибудь начальника, наделенного определенным весом и властью. Ведь благодаря дарованной ему благодати, а также ловкости он может оставаться совершенно непричастным любому идолопоклонству, подобно тому, как Иосиф и Даниил оставались незапятнанными идолопоклонством даже достигнув высшей власти, вплоть до права носить пурпур в Египте и Вавилоне. Так что мы допускаем, что возможно и такое, чтобы человек любого, даже высокого положения, воспринимал причитающиеся ему почести только внешне и не совершал жертвоприношений, а также не поддерживал их весом своей власти, не обещал жертв, не распределял обязанности по уходу за храмами и не обеспечивал их денежным довольствием, не устраивал зрелищ ни за свой, ни за общественный счет, и на них не председательствовал, не назначал и не вводил никаких торжественных празднеств, а также не клялся. Что же касается предоставленных ему полномочий, то пусть он не судит ни по уголовным делам, ни по делам об оскорблении, а разве что по имущественным делам, и пусть не выносит приговор ни лично, ни своими распоряжениями, не ввергает никого в оковы, не бросает в тюрьму, не пытает, если это возможно.
18.
Следует теперь рассмотреть вопрос о самих почетных украшениях и убранстве. У всякого человека имеется одежда как для повседневного ношения, так и для торжественных случаев, когда по какой-либо причине необходимо выказать почтение. Поэтому пурпурные одежды и золотые украшения на шее были у египтян и вавилонян таким же знаком достоинства, как теперешние претексты, трабеи и пальматы, а также золотые венки жрецов в провинциях. Впрочем, в случае египтян и вавилонян смысл был иной, поскольку таким образом воздавались почести тем, кто удостоился близости с царем, потому их так и называли-от пурпура-«царевы пурпурные» (purpurati regum), как у нас по белой тоге (a toga Candida) называют людей «кандидатами». Но в любом случае это одеяние не было связано с жречеством любого рода или обязанностями в отношении каких-либо идолов. В противном случае муж такой святости и твердости в вере, как Даниил, тут же отверг бы оскверненное одеяние, и сразу же (а не по прошествии долгого времени) обнаружилось бы, что он не служит идолам и не поклоняется Белу и дракону. Следовательно, это простое пурпурное одеяние было у варваров не знаком высокого достоинства, а признаком происхождения от свободных родителей. И как Иосиф, бывший рабом, и Даниил, изменивший свое положение вследствие пленения, в одежде последовали вавилонскому и египетскому обычаю, обозначавшему у варваров знатность, так и у нас христианин может допустить, чтобы и юноши носили претексту, и девушки-столу. Ведь это знак их состояния, а не власти, рода, а не почета, сословия, а не суеверия. Однако в Риме пурпурная одежда и прочие знаки отличия должностных лиц, связанные с высотой их положения, изначально предназначены властями идолопоклонству и им запятнаны. Кроме властей, в трабеи, претексты и латиклавы одевают и идолов, а также перед ними носят фасции, и не зря. Ведь демоны-это власть нынешнего века, и потому они кичатся пурпуром и фасциями как знаком того, что и они-власть. Что тебе толку, если ты будешь носить убранство, но не будешь творить соответствующие дела? Никто не может почитать себя чистым, будучи одет в нечистое. Если ты наденешь тунику, которая осквернена сама по себе, то, быть может, она от тебя и не осквернится, но ты из-за нее не сможешь быть чист.
Что же касается Иосифа и Даниила, то знай, что не всегда следует сопоставлять старое и новое, грубое и обработанное, только зародившееся и развитое, рабское и свободное. Ведь Иосиф и Даниил были на положении рабов, а ты ничей не раб, лишь только одного Христа, который освободил тебя от плена века сего, так что ты и вести себя должен как учил Господь. Ибо Сам Господь входил в дом неуверенно, будучи облечен робостью и невзрачен видом, ведь Он сказал: Сын человеческий не имеет, где преклонить голову (Лук. 9,58). Одежда у Него была небогатая, иначе Он бы не сказал: Вот, те, кто носят мягкие одежды, живут в царских дворцах (Матф. 11,8). И лицом, и видом Своим Он не был замечателен, как об этом свидетельствует и Исайя 49. Если Он не воспользовался правом Своей власти даже в отношении собственных учеников, которым Он, напротив, услужал; если Он, зная о Своем царстве, отказался от того, чтобы быть царем, то этим Он с исчерпывающей полнотой показал, что Его последователи должны отказываться от всякого возвышения и почета как в отношении достоинства, так и власти. Ведь кому, как не Сыну Божьему, принадлежали они по праву? Сколько великолепных фасций должны были бы Его сопровождать, какой яркости пурпур должен был бы покрывать Его плечи, какой чистоты золото должно было сверкать у Него на голове, если бы Он не счел, что мирская слава чужда Ему и тем, кто идет за Ним! Следовательно, то, чего Он не захотел. Он отверг, что отверг, — то проклял, а что проклял, — то отнес к свите дьявола. Ибо Он не проклял бы, если бы это не было Ему чуждо, а значит-не принадлежало бы исключительно дьяволу, поскольку не Богу. Когда ты уже отрекся от дьявольской пышности, то если ты вновь к чему-то из нее прикоснешься, знай, что это и есть идолопоклонство. Не забывай так-же и о том, что все власти этого века не только чужды, но и прямо враждебны Богу, поскольку по их воле происходят казни рабов Божьих, из-за них же не совершается кара, уготованная нечестивцам. И твое происхождение, и богатство могут оказаться помехой, когда будешь стараться избежать идолопоклонства. Средств же его избежать не может не хватить, но если вдруг их не станет, всегда остается одно, прибегнув к которому ты сможешь занять высокое положение не на земле, а на небе.
19.
В настоящей главе будет рассмотрено то, что касается воинской службы, которая также связана с властью и достоинством. На этот счет спрашивают, может ли христианин поступать на военную службу и допустимо ли даже простого воина, которому не обязательно совершать жертвоприношения и произносить приговоры, принимать в христианскую веру? Однако не согласуется Божья присяга с человеческой, знак Христа-со знаком дьявола, воинство света-с войском тьмы. Нельзя, имея одну душу, обязываться двоим-Богу и цезарю. Если есть желание пошутить, то можно сказать, что и Моисей носил жезл, а Аарон- застежку, что Иоанн был препоясан, а Иисус Навин водил войско в бой, и вообще весь народ Божий сражался на войне. Вопрос состоит в том, как человек этот будет сражаться, то есть я хотел сказать, каким образом будет он нести службу во время мира, без меча, который отобрал у него Господь? Ибо хоть к Иоанну и приходили солдаты, и приняли они некую форму благочестия, а центурион так даже уверовал, но всю последующую воинскую службу Господь упразднил, разоружив Петра. Нам не разрешено никакое состояние, служба в котором будет направлена на непозволительное для нас дело.
20.
Но поскольку следованию божественному учению угрожают не только дела, но и слова, ибо сказано: Вот человек и дела его", и: Словами своими оправдаешься (Матф. 12,37), — нам следует помнить о том, что и на словах следует остерегаться того, как бы не впасть в идолопоклонство, будь то слова, произносимые по привычке или из страха. Закон вовсе не запрещает называть по имени языческих богов: нам приходится их произносить, чтобы быть понятными. Ведь нередко приходится говорить «найдешь его в храме Эскулапа», «я живу на улице Исиды», «он сделался жрецом Юпитера» и многое другое в том же роде, поскольку ведь и людям даются подобные имена. Ведь я не оказываю Сатурну почестей, если называю его по имени, как не почитаю Марка, если назову его Марком. Правда, в Писании сказано: Не поминай имен других богов, пусть они не слышатся из твоих уст (Исх. 23,13). Тем самым нам предписано, чтобы мы не называли их богами. Ибо еще раньше того было сказано: Не используй имя Господа твоего напрасно (20,7), то есть не называй идола Богом. Следовательно, впадает в идолопоклонство тот, кто почитает идола Божьим именем. Так что если тебе приходится именовать богов, следует прибавлять еще что-то, из чего следовало бы, что ты не считаешь их богами. В Писании также упоминаются «боги», но каждый раз добавляется «их боги» или «боги язычников». Так поступает и царь Давид, когда упоминает богов, говоря: Боги язычников-демоны. Впрочем, все это мне в значительной степени пригодится в дальнейшем. Что до прегрешения, связанного с привычкой, то многим случается говорить: «Боже мой!» (Mehercule) или «Боже мой правый!» (Medius Fidius), не ведая того, что это- клятва Геркулесом. Что же будет означать клятва теми богами, которых ты отверг, как не идолопоклонство и лицемерие в отношении истинной веры? Ибо кто не почитает того, кем клянется?
12.
И не слишком-то ловко мы прикрываемся необходимостью добывать пропитание, если говорим уже после принятия веры: «Мне не на что жить». Сейчас я подробнее отвечу на этот краткий довод. Дело в том, что он выдвигается слишком поздно. Следовало прежде поразмыслить, подобно предусмотрительному строителю, который, до того как начать строительство, оценивает свои возможности, чтобы не пришлось пережить позора, бросив здание неоконченным. Впрочем, слова Господа и Его пример отнимают у тебя возможность ссылаться на что бы то ни было. Ведь ты что говоришь? «Буду беден». Однако называет же Господь бедных счастливыми. «Мне нечего будет есть». Но Господь говорит: Не думайте о пище (Матф. 6,25). А что касается одежды, то в этом примером для нас может служить лилия. «Мне необходимо имущество». Но ведь следует вообще все продать и раздать нищим". «Но необходимо, наконец, позаботиться о детях и потомках». Однако никто не в состоянии пахать, положив руку на плуг, и в то же время оглядываться назад (Лук. 9,62). «Но я принадлежал к определенному званию». И на это сказано: Никто не может служить двум господам (Матф. 6,24). Если хочешь быть учеником Господа, бери свой крест и следуй за Господом, то есть изволь претерпеть лишения и пройти весь крестный путь, пусть даже крест этот будет всего лишь твоим телом, которое до некоторой степени подобно кресту.
Ради Бога тебе следовало оставить всех-родителей, супругу, детей. И ты еще сомневаешься, следует ли тебе бросить твое ремесло, торговлю или иное занятие, которому ты предаешься ради родителей или детей! Нам уже было однажды сказано, что ради Господа следует оставить и залоги, и ремесла, и все дела. Бросили же призванные Господом Иаков и Иоанн и отца и лодку, оставил же Матфей место сборщика податей. Даже отца родного похоронить-и то было слишком большой отсрочкой для дела веры! Никто из тех, кого избрал Господь, не сказал: «Мне не на что жить». Вера ведь не страшится голода. Ей известно, что от голодной смерти, принимаемой за Бога, следует отрекаться не в большей степени, чем от любой другой смерти. Вере уже известно, что не следует дорожить самой жизнью, что же говорить о средствах к жизни? Много ли таких найдется? Но трудное для людей легко Богу (ср. Лук. 18,27). Будем же льстить себя надеждой на кротость и милость Божью, и постараемся не только не допускать, чтобы потребности наши могли в чем-то соприкоснуться с идолопоклонством, но избегать самого духа его, словно он несет с собой чуму. Причем будем поступать так не только в тех делах, о которых уже было сказано, но и во всем, что считается людскими предрассудками, — относятся ли они к языческим богам, покойникам или царям: поскольку во всем этом присутствует все тот же дух скверны-где через священнослужение и жречество, где через зрелища и тому подобные вещи, а где и через праздники.
13.
Что говорить о священнодействиях и жреческом служении? Зрелищам и связанным с ними наслаждениям мы уже посвятили целое сочинение. Здесь место поговорить о праздничных днях и других чрезвычайных торжественных службах, в которых мы принимаем участие, то потакая своей тяге к удовольствиям, то уступая своему страху, чем грешим против веры и учения, поскольку сообща с язычниками принимаем участие в делах идольского служения. Прежде всего я остановлюсь на том, должен ли раб Божий таким образом вступать в общение с язычниками-то ли в отношении одинаковой с ними праздничной одежды, то ли роскошного угощения, то ли разделяя их радость каким-либо иным способом. Направлявший нас к единодушию апостол сказал нам относительно наших братьев: С радующимися радуйся, с горюющими горюй (Римл. 12,15). Но ведь нет ничего общего у света и тьмы (ср. 2 Кор. 6, 14), у жизни и смерти, в противном случае мы преступники против Писания, где сказано: Мир будет радоваться, вы же-горевать (Иоан. 16,20). Если же мы будем радоваться вместе с миром, то как бы нам не пришлось с ним вместе и горевать! Будем же горевать, когда мир радуется, зато потом, когда мир будет горевать, будем радоваться! Так Елеазар на том свете нашел упокоение на лоне Авраамовом, а вверженный в огонь богач мучениями искупает свое следование то добру, то злу. Существуют дни воздаяния, в которые принято отдариваться и возвращать денежные долги. «Что ж, — говоришь ты себе, — получу-ка я нынче свое, или заплачу то, что должен». Но если этот обычай установлен людьми на основании суеверия, то почему ты, чуждый всему их безумию, будешь участвовать в их идольских служениях, словно и тебе назначен этот день? Почему тебе не отдать то, что ты должен, в другой день? Сам подай пример того, как ты хотел бы, чтобы вели дела с тобой. Да и зачем тебе скрываться, ведь вводя в заблуждение другого человека, ты оскверняешь свою совесть из-за того, что твой напарник не знает, с кем имеет дело. Если известно, что ты христианин, то ты сам впадаешь в соблазн, поскольку вопреки знанию другого человека ты ведешь себя не как христианин. Если же тебе удается ввести окружающих в обман, ты будешь осужден как соблазненный. Но в любом случае ты будешь виноват в том, что постыдился Бога. А ведь Он говорит: Кто постыдится Меня перед людьми, того и Я постыжусь перед Лицом Отца Моего Небесного (Матф. 10,33; Лук. 9,26).
14.
Правда, многие люди придерживаются того мнения, что следует проявлять снисхождение, когда христианин делает то же, что и язычники, если только им не была допущена хула в отношении имени христианина. Но ведь хула, которой нам следует всячески избегать, по моему мнению, состоит и в том, что кто-то из нас дает язычнику повод для справедливого осуждения нашего имени, потому что один из нас его обманул, поступил с ним несправедливо, нанес ему обиду или совершил еще что-то достойное иска, в котором имя наше будет вполне заслуженно опорочено, так что Господь будет справедливо разгневан. Вообще же если слова: Из-за вас будут хулить Мое имя (Римл. 2,24; Ис. 52, 5), — понимать в том смысле, что в виду имеется любая хула, то все мы бываем осуждены на гибель, когда заполненный до предела цирк кощунственными возгласами незаслуженно поносит имя христианское. Что ж, отступимся-и хулы не будет? Нет уж, пускай хулят тогда, когда мы следуем учению, а не отступаем от него, когда нас поистине одобряют, а не укоряют. О хула, приближающаяся к свидетельству мученичества, которая, когда она обращена на меня, как раз и свидетельствует о том, что я христианин! Поношение за верность учению-это настоящее благословение имени. Апостол говорит: Если бы я захотел быть угодным людям, я не был бы рабом Божьим (Галат. 1, 10). Но в другом месте он же велит, чтобы мы старались всем нравиться. Как я угоден всем и во всем, — говорит он (1 Кор. 10, 33). Чем же это он так понравился людям? Уж не тем ли, что вместе с ними справлял Сатурналии и январские календы? Или своими скромностью и терпимостью? Или своими серьезностью, человечностью, цельностью характера? И когда он говорит: Со всеми и все буду я делать, чтобы всем принести выгоду (1 Кор. 9, 22), то неужели он имеет в виду, что вместе с идолопоклонниками будет идолопоклонником? Или вместе с язычниками-язычником? Или вместе с мирянами-мирянином?
Апостол, говоря: В остальном же устранитесь от мира (5,10), — не запретил нам общение ни с идолопоклонниками, ни с прелюбодеями, ни с прочими преступниками. Однако хоть он и признал, что нам необходимо сосуществовать и вступать в общение с грешниками, это не значит, что поводья нашего с ними общения он до того отпустил, что позволил вместе с ними грешить. Где имеется общежитие, которое апостол дозволил, там и грех, чего не позволял никто. С язычниками дозволено сосуществовать, но не умирать в грехе. Будем же сосуществовать со всеми людьми и вместе с ними радоваться-вследствие общности нашей природы, но не общности суеверий! У нас одна душа, но не одно учение, мы совместно владеем миром, но не заблуждением. Но если нам никоим образом не дозволено подобное общение с иноземцами, то настолько же более нечестиво предаваться ему со своими соотечественниками? Кто в состоянии это терпеть или даже оправдывать?
Дух Святой осуждает иудеев за их праздники. Ненавистны душе Моей ваши субботы, ваши новолуния (numenias) и обряды, — говорит Он (Ис. 1, 14). Мы же, которым тем более чужды возлюбленные когда-то Богом субботы, новолуния и праздники, справлйяем Сатурналии, Януарии, Брумы и Матроналии! Мы, как и вce прочие, делаем друг другу подарки к празднику, участвуем во всеобщем веселье, ходим на пиры. Насколько же более верны своей вере язычники, ведь они не усвоили никаких христианских праздниов! Ни воскресений, ни Пятидесятницы они у нас не переняли, хотя и знают их, потому что боятся, как бы их не приняли за христиан. Мы же не опасаемся, как бы нас не объявили язычниками. Если же ты считаешь, что плоти следует дать послабление, то тебя для этого не то что равные, но куда большие возможности. Ведь у язычников всякий праздник бывает только однажды в году, а у тебя каждый седьмой-воскресенье. Пересчитай языческие праздники: их не хватит на то, чтобы заполнить время Пасхи!
15.
Да будут славны ваши дела, — говорит Господь (Матф. 5,16). Ныне же если что и славится, так это наши лавки и наши вывески. Скорее встретишь дом язычника без фонаря и лавровой ветви, чем дом христианина. Что следует сказать относительно этой разновидности идолопоклонства? Если почести воздаются идолу, то несомненно это есть идолопоклонство, если же почести воздаются человеку, то следует полагать, что в данном случае идолопоклонство происходит ради человека. Можно вспомнить и о том, что всякое вообще идолопоклонство есть почитание людей, поскольку известно, что сами языческие боги некогда были людьми. Так что безразлично, относится ли это суеверие к покойникам или к ныне живущим людям. Идолопоклонство осуждено не за то, что почести оказываются недостойным, а за само служение, принадлежащее демонам. Господь сказал: Цезарю следует отдавать цезарево. Хорошо, что Он добавил: А Богу-Божье (Матф. 22,21). Что же принадлежит цезарю? Очевидно, то, относительно чего был задан тогда вопрос, то есть: следует ли платить налог цезарю? Потому-то Господь и потребовал, чтобы Ему по-казали монету, и спросил, чье там изображение, а когда услышал, что цезаря, то сказал: Так отдайте то, что цезарево-цезарю, а Богу-Божье. Этим Он хотел сказать, что изображение цезаря, находящееся на монете, следует отдать цезарю, а Богу-образ Божий в человеке. Так что отдавай цезарю деньги, а Богу-себя самого. В ином случае, если все цезарево-то что же будет принадлежать Богу?
«Но, — возражаешь ты, — фонарь над дверью и лавр на косяке воздают честь Богу». Однако совсем даже не Богу предназначен этот почет, а то, что почитается здесь под видом Бога, втайне восходит к демонам. Ведь нам следует знать, хотя это, быть может, кому-то неизвестно вследствие незнания языческой литературы, что у римлян почитаются древние боги: Кардея, именуемая так от петель (a cardinibus), Форкул-от ворот (a foribus), Лиментин- от порога (a limine) и сам Янус-от двери (a ianua). И неважно, что эти имена-искусственные и ничего не значат, это безразлично, поскольку в любом случае они восходят к суевериям, за них хватаются демоны и всякий нечистый дух, поскольку связь с ними скреплена священнодействиями. В противном случае у демонов вообще не было бы собственных имен. А когда есть имя-в нем демону и порука. Кроме того, нам приходилось читать, что у греков почитаются Аполлон Тирейский и Антелий-демоны-привратники. С самого начала это предвидел Святой Дух и через своего древнейшего пророка Еноха возвестил о том, что и дверные проемы окажутся предметом суеверия. Между тем нам приходится видеть, что также почитаются и другие двери-в банях. Так что если имеются существа, которые почитаются в дверных проемах, то к ним и относятся фонари и лавровые ветви. Все, что ты совершаешь в честь двери, ты совершаешь в честь идола. Здесь я заручусь также и свидетельством Божьей воли, поскольку небезопасно было бы обходить молчанием то, что, будучи совершено в отношении одного человека, должно было послужить уроком всем. Именно, мне известно, что один наш брат за то, что его рабы украсили гирляндами дверь его дома по случаю внезапно объявленных общественных торжеств, в ту же самую ночь был жестоко наказан в посланном ему сновидении. Между тем он даже не принимал участия в этой затее и не приказывал украшать дверь, поскольку его в это время не было дома и он узнал о происшедшем лишь по возвращении.
Итак, вы видите, насколько ревностно относится Бог к тому, чтобы учение соблюдалось среди членов нашего семейства. Так что и в отношении почестей, воздаваемых царям или императорам, нам указано достаточно определенно, согласно предписанию апостола, что необходимо во всем подчиняться должностным лицам, императорам и властям. Однако при этом следует не выходить из границ вероучения, то есть никоим образом не впадать в идолопоклонство. Потому и был возвещен этот пример с тремя братьями, которые, оказывая прочие почести царю Навуходоносору, твердо решили не оказывать их его изображению, утверждая, что это идолопоклонство, поскольку выходит за границы подобающих человеку почестей и возвышает его до божественного величия. Так и Даниил, в остальном покорявшийся Дарию, оставался на своей должности, пока не было опасности его вероучению. А чтобы избежать этой опасности, он не более устрашился царских львов, нежели те три брата-царского огня! Так что пусть те, в чьей душе нет света, ежедневно зажигают фонари, пусть те, кому угрожает адское пламя, прикрепляют к дверным косякам лавры, обреченные на сожжение: тут имеется и свидетельство их непросветленности и предвидение будущих мучений. Но ты, христианин-свет мира и вечнозеленое дерево (ср. Матф. 5,14; Пс. 1, 3). Если ты отрекся от храмов, так не превращай в храм дверь дома твоего. Скажу более того: если ты отрекся от публичных домов, не придавай своему дому вид нового притона разврата.
16.
Что же касается совершения частных и общественных обрядов, таких, как надевание тоги, помолвки, свадьбы, именины, то, я полагаю, здесь невозможно усмотреть даже какой-либо намек на идолопоклонство. Для начала следует рассмотреть причины, по которым совершается тот или иной обряд. Мне представляется, что сами по себе они невинны, потому что ни мужская одежда, ни обручальное кольцо, ни брачный союз не восходят к почестям какому-либо демону. И вообще я не вижу, чтобы Богом осуждалась какая-либо одежда, разве только женская-на мужчине, ведь сказано: Ибо проклят всякий надевающий женское (Втор. 22, 5). Тога же даже по своему названию принадлежит мужчине. И справлять свадьбу Бог запрещает не в большей степени, чем давать имя новорожденному. Правда, все эти обряды сопровождаются жертвоприношениями. Но ведь зовут меня не на жертвоприношение, а раз так, выполнение мною долга возможно. О, если бы нам только было дано и не видеть того, что нам запрещено делать! Но поскольку лукавый настолько заполонил мир идолопоклонством, нам дозволено присутствовать на некоторых церемониях, где мы отдаем свой долг не идолу, а человеку. Если меня позовут на жреческую службу и жертвоприношение, я не пойду (это ведь обряд, посвященный самому идолу) и не буду ничему подобному способствовать ни советом, ни деньгами, ни чем-то другим. Если меня позовут а жертвоприношения и я на него отправлюсь, я буду соучастником идолопоклонства. Но если меня связывает с приносящим жертву человеком какая-либо посторонняя причина, я буду лишь зрителем жертвоприношения.
17.
Что же делать рабам, вольноотпущенникам, верным своим господам, и служащим, когда жертву приносит их господин, патрон или начальник? Ведь даже если он всего лишь передаст вино совершающему жертвоприношение, даже если только одним сло-вом окажет помощь в совершении обряда, его следует считать соучастником в идолопоклонстве. Памятуя об этом правиле, мы можем исполнять свой долг в отношении властей и начальников, следуя в этом за патриархами и прочими древними, которые состояли при царях-идолопоклонниках до самого конца века идолопоклонства. С этими сомнениями вплотную связан вопрос о том, может ли раб Божий занимать место какого-нибудь начальника, наделенного определенным весом и властью. Ведь благодаря дарованной ему благодати, а также ловкости он может оставаться совершенно непричастным любому идолопоклонству, подобно тому, как Иосиф и Даниил оставались незапятнанными идолопоклонством даже достигнув высшей власти, вплоть до права носить пурпур в Египте и Вавилоне. Так что мы допускаем, что возможно и такое, чтобы человек любого, даже высокого положения, воспринимал причитающиеся ему почести только внешне и не совершал жертвоприношений, а также не поддерживал их весом своей власти, не обещал жертв, не распределял обязанности по уходу за храмами и не обеспечивал их денежным довольствием, не устраивал зрелищ ни за свой, ни за общественный счет, и на них не председательствовал, не назначал и не вводил никаких торжественных празднеств, а также не клялся. Что же касается предоставленных ему полномочий, то пусть он не судит ни по уголовным делам, ни по делам об оскорблении, а разве что по имущественным делам, и пусть не выносит приговор ни лично, ни своими распоряжениями, не ввергает никого в оковы, не бросает в тюрьму, не пытает, если это возможно.
18.
Следует теперь рассмотреть вопрос о самих почетных украшениях и убранстве. У всякого человека имеется одежда как для повседневного ношения, так и для торжественных случаев, когда по какой-либо причине необходимо выказать почтение. Поэтому пурпурные одежды и золотые украшения на шее были у египтян и вавилонян таким же знаком достоинства, как теперешние претексты, трабеи и пальматы, а также золотые венки жрецов в провинциях. Впрочем, в случае египтян и вавилонян смысл был иной, поскольку таким образом воздавались почести тем, кто удостоился близости с царем, потому их так и называли-от пурпура-«царевы пурпурные» (purpurati regum), как у нас по белой тоге (a toga Candida) называют людей «кандидатами». Но в любом случае это одеяние не было связано с жречеством любого рода или обязанностями в отношении каких-либо идолов. В противном случае муж такой святости и твердости в вере, как Даниил, тут же отверг бы оскверненное одеяние, и сразу же (а не по прошествии долгого времени) обнаружилось бы, что он не служит идолам и не поклоняется Белу и дракону. Следовательно, это простое пурпурное одеяние было у варваров не знаком высокого достоинства, а признаком происхождения от свободных родителей. И как Иосиф, бывший рабом, и Даниил, изменивший свое положение вследствие пленения, в одежде последовали вавилонскому и египетскому обычаю, обозначавшему у варваров знатность, так и у нас христианин может допустить, чтобы и юноши носили претексту, и девушки-столу. Ведь это знак их состояния, а не власти, рода, а не почета, сословия, а не суеверия. Однако в Риме пурпурная одежда и прочие знаки отличия должностных лиц, связанные с высотой их положения, изначально предназначены властями идолопоклонству и им запятнаны. Кроме властей, в трабеи, претексты и латиклавы одевают и идолов, а также перед ними носят фасции, и не зря. Ведь демоны-это власть нынешнего века, и потому они кичатся пурпуром и фасциями как знаком того, что и они-власть. Что тебе толку, если ты будешь носить убранство, но не будешь творить соответствующие дела? Никто не может почитать себя чистым, будучи одет в нечистое. Если ты наденешь тунику, которая осквернена сама по себе, то, быть может, она от тебя и не осквернится, но ты из-за нее не сможешь быть чист.
Что же касается Иосифа и Даниила, то знай, что не всегда следует сопоставлять старое и новое, грубое и обработанное, только зародившееся и развитое, рабское и свободное. Ведь Иосиф и Даниил были на положении рабов, а ты ничей не раб, лишь только одного Христа, который освободил тебя от плена века сего, так что ты и вести себя должен как учил Господь. Ибо Сам Господь входил в дом неуверенно, будучи облечен робостью и невзрачен видом, ведь Он сказал: Сын человеческий не имеет, где преклонить голову (Лук. 9,58). Одежда у Него была небогатая, иначе Он бы не сказал: Вот, те, кто носят мягкие одежды, живут в царских дворцах (Матф. 11,8). И лицом, и видом Своим Он не был замечателен, как об этом свидетельствует и Исайя 49. Если Он не воспользовался правом Своей власти даже в отношении собственных учеников, которым Он, напротив, услужал; если Он, зная о Своем царстве, отказался от того, чтобы быть царем, то этим Он с исчерпывающей полнотой показал, что Его последователи должны отказываться от всякого возвышения и почета как в отношении достоинства, так и власти. Ведь кому, как не Сыну Божьему, принадлежали они по праву? Сколько великолепных фасций должны были бы Его сопровождать, какой яркости пурпур должен был бы покрывать Его плечи, какой чистоты золото должно было сверкать у Него на голове, если бы Он не счел, что мирская слава чужда Ему и тем, кто идет за Ним! Следовательно, то, чего Он не захотел. Он отверг, что отверг, — то проклял, а что проклял, — то отнес к свите дьявола. Ибо Он не проклял бы, если бы это не было Ему чуждо, а значит-не принадлежало бы исключительно дьяволу, поскольку не Богу. Когда ты уже отрекся от дьявольской пышности, то если ты вновь к чему-то из нее прикоснешься, знай, что это и есть идолопоклонство. Не забывай так-же и о том, что все власти этого века не только чужды, но и прямо враждебны Богу, поскольку по их воле происходят казни рабов Божьих, из-за них же не совершается кара, уготованная нечестивцам. И твое происхождение, и богатство могут оказаться помехой, когда будешь стараться избежать идолопоклонства. Средств же его избежать не может не хватить, но если вдруг их не станет, всегда остается одно, прибегнув к которому ты сможешь занять высокое положение не на земле, а на небе.
19.
В настоящей главе будет рассмотрено то, что касается воинской службы, которая также связана с властью и достоинством. На этот счет спрашивают, может ли христианин поступать на военную службу и допустимо ли даже простого воина, которому не обязательно совершать жертвоприношения и произносить приговоры, принимать в христианскую веру? Однако не согласуется Божья присяга с человеческой, знак Христа-со знаком дьявола, воинство света-с войском тьмы. Нельзя, имея одну душу, обязываться двоим-Богу и цезарю. Если есть желание пошутить, то можно сказать, что и Моисей носил жезл, а Аарон- застежку, что Иоанн был препоясан, а Иисус Навин водил войско в бой, и вообще весь народ Божий сражался на войне. Вопрос состоит в том, как человек этот будет сражаться, то есть я хотел сказать, каким образом будет он нести службу во время мира, без меча, который отобрал у него Господь? Ибо хоть к Иоанну и приходили солдаты, и приняли они некую форму благочестия, а центурион так даже уверовал, но всю последующую воинскую службу Господь упразднил, разоружив Петра. Нам не разрешено никакое состояние, служба в котором будет направлена на непозволительное для нас дело.
20.
Но поскольку следованию божественному учению угрожают не только дела, но и слова, ибо сказано: Вот человек и дела его", и: Словами своими оправдаешься (Матф. 12,37), — нам следует помнить о том, что и на словах следует остерегаться того, как бы не впасть в идолопоклонство, будь то слова, произносимые по привычке или из страха. Закон вовсе не запрещает называть по имени языческих богов: нам приходится их произносить, чтобы быть понятными. Ведь нередко приходится говорить «найдешь его в храме Эскулапа», «я живу на улице Исиды», «он сделался жрецом Юпитера» и многое другое в том же роде, поскольку ведь и людям даются подобные имена. Ведь я не оказываю Сатурну почестей, если называю его по имени, как не почитаю Марка, если назову его Марком. Правда, в Писании сказано: Не поминай имен других богов, пусть они не слышатся из твоих уст (Исх. 23,13). Тем самым нам предписано, чтобы мы не называли их богами. Ибо еще раньше того было сказано: Не используй имя Господа твоего напрасно (20,7), то есть не называй идола Богом. Следовательно, впадает в идолопоклонство тот, кто почитает идола Божьим именем. Так что если тебе приходится именовать богов, следует прибавлять еще что-то, из чего следовало бы, что ты не считаешь их богами. В Писании также упоминаются «боги», но каждый раз добавляется «их боги» или «боги язычников». Так поступает и царь Давид, когда упоминает богов, говоря: Боги язычников-демоны. Впрочем, все это мне в значительной степени пригодится в дальнейшем. Что до прегрешения, связанного с привычкой, то многим случается говорить: «Боже мой!» (Mehercule) или «Боже мой правый!» (Medius Fidius), не ведая того, что это- клятва Геркулесом. Что же будет означать клятва теми богами, которых ты отверг, как не идолопоклонство и лицемерие в отношении истинной веры? Ибо кто не почитает того, кем клянется?