Страница:
Британская и российская разведки сразу же организовали охоту за Нидермайером и Хентигом, но тем удалось избежать двойной опасности. Спасло их то, что они покинули Афганистан разными путями. Нидермайер выбрал маршрут Кабул – Мазари-Шариф – Балх – Герат – Мешхед – Тегеран. В Иране он мог рассчитывать на помощь своих «друзей». Так все и вышло: переодевшись купцом, Нидермайер добрался до Турции, а затем спокойно вернулся на родину. Об опасности его «путешествия» говорит тот факт, что из трех десятков офицеров, сопровождавших его, в Германию вернулось лишь несколько человек. В марте 1917 г. кайзер Вильгельм II вызвал Нидермайера к себе для доклада и наградил орденом за его деятельность на Среднем Востоке{23}.
Хентиг избрал более длинный, зато более безопасный путь – через Гиндукуш и Китай в США, откуда он с дипломатическим паспортом комфортно прибыл в Германию. Видимо, у него был надежный канал связи с Китаем, через банки которого он получал деньги для своей деятельности в Афганистане. В то время американские доллары были экзотической валютой для Центральной Азии. А доверенный человек Хентига в Кабуле располагал крупной суммой денег именно в долларах США и снабжал горцев Вазиристана оружием даже после отъезда своего шефа. Впоследствии оставшиеся средства также были переведены из Кабула в Китай.
Неудача миссии Нидермайера – Хентига в Афганистане уже не могла остановить подготовку Германии к «Великому индийскому походу». Автором плана этого похода был начальник немецкого Генерального штаба Людендорф, который предложил сформировать из мусульман и индусов, взятых в плен на Западном и Восточном фронтах, специальный корпус для наступления на Индию. Предложение Людендорфа приняли, и близ Берлина создали специальные лагеря, где к концу 1916 г. находилось 50 тыс. индийцев, пуштунов, арабов и 40 тыс. мусульман из российского Туркестана. Германское командование предполагало создать из этих военнопленных 40-тысячный корпус для наступления через территорию Закаспия на Хиву, Бухару и Афганистан. После захвата этих государств Германия планировала установить над ними свой протекторат и сразу же начать наступление на Индию. В Берлине считали, что существенной помощью наступающим германским войскам будет восстание 110 тыс. пленных немцев и австрийцев в российском Туркестане{24}.
После отъезда немцев английские колониальные власти в Индии и афганский эмир объединили свои усилия для предотвращения всеобщего восстания приграничных пуштунских племен. Это была очень трудная задача, так как слух о начале джихада против Великобритании уже разнесся по всей индо-афганской границе. Открыто опровергнуть его Хабибулла не мог, опасаясь вызвать гнев афганцев. По этой же причине он не рискнул пресечь бурную деятельность своего брата Насруллы-хана и турецких агентов среди пограничных племен летом 1916 г.
Турки, значительное число которых осталось в Афганистане после отъезда Нидермайера и Хентига, успешно развернули среди пуштунов Афганистана и Британской Индии агитацию в защиту халифата. В июле 1916 г. главный комиссар СЗПП и политический агент в Хайбаре Рус-Кеппел сообщил в Симлу{25} о турецкой активности в Баджауре и Тирахе. В этом же месяце турки прибыли в Южный Вазиристан и районы близ Чамана{26}. Их деятельность среди масудов и вазиров была успешной: в Вазиристане в любой момент могли начаться антианглийские выступления.
В Южном Афганистане сложилась такая же взрывоопасная обстановка: мусульманское духовенство Кандагара приняло решение о начале джихада. Местные афганские власти в приграничных районах поддержали этот призыв кандагарских улемов{27}. Так, временный губернатор Хоста Шах Бузург, нарушив приказ эмира поддерживать мир на границе, в августе 1916 г. организовал вторжение крупного лашкара на территорию Британской Индии{28}. В самом Вазиристане в октябре 1915 г. вспыхнуло крупное восстание вазиров под руководством Фазл Дина. Весь 1916 г. британское командование безуспешно пыталось ликвидировать восстание, которое грозило переброситься на другие районы полосы пуштунских племен{29}. Только проанглийская политика афганского эмира позволила британским властям отсрочить восстание масудов.
Хабибулла-хан срочно послал своих эмиссаров к приграничным племенам и объявил им, что «самовольное объявление священной войны против Англии... без его санкции является незаконным»{30}. Это предупреждение эмира, которого восточные пуштуны признавали своим духовным наставником, удержало племена Вазиристана от начала джихада.
Летом 1916 г. очень опасная для англичан обстановка сложилась в районе Хайбара. На границе Пешаварского округа уже год продолжалось восстание горных момандов под руководством Турангзая, против которого английское командование бросило 9 тыс. войск, но так и не смогло добиться успеха{31}. Для усиления блокады горных момандов Англия в результате сговора с ханами равнинных момандов создала при их содействии момандскую милицию. Эта мера позволила британским властям защитить Пешавар от рейдов отрядов Турангзая.
Британские власти успешно противодействовали антибританской деятельности турок среди афридиев. В июле 1916 г. в это племя также прибыли турецкие эмиссары с эскортом из дезертиров афридиев{32}. Турки предложили афридиям принять османское подданство и немедленно начать джихад против Великобритании, но получили вежливый отказ. Лишь при условии получения реальной помощи афридии были готовы поднять антибританское восстание. Поэтому англичане срочно укрепили крепость Джамруд в Хайбарском проходе.
К весне 1917 г. английским войскам все еще не удалось подавить восстания момандов и вазиров, а в марте уже поднялись на борьбу и масуды. 1 марта их 3-тысячный лашкар осадил военный пост Сарвекай. Чтобы спасти свой форт, английское командование направило в Гумал из Танка Дераджатскую бригаду, которой удалось деблокировать Сарвекай. Как показали дальнейшие события, успех был временным, так как после отхода бригады 9 мая масуды опять окружили этот военный пост.
Афганский эмир оказался в трудном положении – восстание в Вазиристане могло перерасти в мятеж всех пуштунских племен против Англии и него самого. Поэтому Хабибулла срочно отправил британским властям в Индии письмо с просьбой не предпринимать против масудов крупных карательных экспедиций, так как «это может помешать ему предотвратить всеобщее восстание пограничных племен, которое может вовлечь обе страны в войну»{33}.
Обстановка в Вазиристане была настолько опасной, что англичанам все же пришлось пойти на риск и летом 1917 г. начать крупное наступление в долине р. Хайсоры. Если бы они этого не сделали, угроза повторения событий 1897 г. стала бы реальностью. Два месяца английские войска под командованием генерала Бейнона при поддержке авиации вели боевые действия против масудов. Только 10 августа джирга масудов приняла решение прекратить сопротивление и заключить мирное соглашение с Великобританией{34}.
В 1917 г. англичанам с помощью авиации удалось подавить восстание момандов, которые прозвали британские самолеты «ангелами смерти». С этого момента вплоть до окончания Первой мировой крупных восстаний на северо-западной границе Британской Индии не было{35}.
Подводя итоги событий 1914—1917 гг. на индо-афганской границе, становится ясно, что Германия попыталась использовать освободительную борьбу пуштунов с целью ослабления Великобритании. Частично это ей удалось: опасаясь угрозы мятежа племен на индо-афганской границе, Англия не только не взяла ни одного полка с индо-афганской границы, но и была вынуждена перебросить туда войска, предназначавшиеся для отправки в Европу.
Глава 4
Глава 5
Хентиг избрал более длинный, зато более безопасный путь – через Гиндукуш и Китай в США, откуда он с дипломатическим паспортом комфортно прибыл в Германию. Видимо, у него был надежный канал связи с Китаем, через банки которого он получал деньги для своей деятельности в Афганистане. В то время американские доллары были экзотической валютой для Центральной Азии. А доверенный человек Хентига в Кабуле располагал крупной суммой денег именно в долларах США и снабжал горцев Вазиристана оружием даже после отъезда своего шефа. Впоследствии оставшиеся средства также были переведены из Кабула в Китай.
Неудача миссии Нидермайера – Хентига в Афганистане уже не могла остановить подготовку Германии к «Великому индийскому походу». Автором плана этого похода был начальник немецкого Генерального штаба Людендорф, который предложил сформировать из мусульман и индусов, взятых в плен на Западном и Восточном фронтах, специальный корпус для наступления на Индию. Предложение Людендорфа приняли, и близ Берлина создали специальные лагеря, где к концу 1916 г. находилось 50 тыс. индийцев, пуштунов, арабов и 40 тыс. мусульман из российского Туркестана. Германское командование предполагало создать из этих военнопленных 40-тысячный корпус для наступления через территорию Закаспия на Хиву, Бухару и Афганистан. После захвата этих государств Германия планировала установить над ними свой протекторат и сразу же начать наступление на Индию. В Берлине считали, что существенной помощью наступающим германским войскам будет восстание 110 тыс. пленных немцев и австрийцев в российском Туркестане{24}.
После отъезда немцев английские колониальные власти в Индии и афганский эмир объединили свои усилия для предотвращения всеобщего восстания приграничных пуштунских племен. Это была очень трудная задача, так как слух о начале джихада против Великобритании уже разнесся по всей индо-афганской границе. Открыто опровергнуть его Хабибулла не мог, опасаясь вызвать гнев афганцев. По этой же причине он не рискнул пресечь бурную деятельность своего брата Насруллы-хана и турецких агентов среди пограничных племен летом 1916 г.
Турки, значительное число которых осталось в Афганистане после отъезда Нидермайера и Хентига, успешно развернули среди пуштунов Афганистана и Британской Индии агитацию в защиту халифата. В июле 1916 г. главный комиссар СЗПП и политический агент в Хайбаре Рус-Кеппел сообщил в Симлу{25} о турецкой активности в Баджауре и Тирахе. В этом же месяце турки прибыли в Южный Вазиристан и районы близ Чамана{26}. Их деятельность среди масудов и вазиров была успешной: в Вазиристане в любой момент могли начаться антианглийские выступления.
В Южном Афганистане сложилась такая же взрывоопасная обстановка: мусульманское духовенство Кандагара приняло решение о начале джихада. Местные афганские власти в приграничных районах поддержали этот призыв кандагарских улемов{27}. Так, временный губернатор Хоста Шах Бузург, нарушив приказ эмира поддерживать мир на границе, в августе 1916 г. организовал вторжение крупного лашкара на территорию Британской Индии{28}. В самом Вазиристане в октябре 1915 г. вспыхнуло крупное восстание вазиров под руководством Фазл Дина. Весь 1916 г. британское командование безуспешно пыталось ликвидировать восстание, которое грозило переброситься на другие районы полосы пуштунских племен{29}. Только проанглийская политика афганского эмира позволила британским властям отсрочить восстание масудов.
Хабибулла-хан срочно послал своих эмиссаров к приграничным племенам и объявил им, что «самовольное объявление священной войны против Англии... без его санкции является незаконным»{30}. Это предупреждение эмира, которого восточные пуштуны признавали своим духовным наставником, удержало племена Вазиристана от начала джихада.
Летом 1916 г. очень опасная для англичан обстановка сложилась в районе Хайбара. На границе Пешаварского округа уже год продолжалось восстание горных момандов под руководством Турангзая, против которого английское командование бросило 9 тыс. войск, но так и не смогло добиться успеха{31}. Для усиления блокады горных момандов Англия в результате сговора с ханами равнинных момандов создала при их содействии момандскую милицию. Эта мера позволила британским властям защитить Пешавар от рейдов отрядов Турангзая.
Британские власти успешно противодействовали антибританской деятельности турок среди афридиев. В июле 1916 г. в это племя также прибыли турецкие эмиссары с эскортом из дезертиров афридиев{32}. Турки предложили афридиям принять османское подданство и немедленно начать джихад против Великобритании, но получили вежливый отказ. Лишь при условии получения реальной помощи афридии были готовы поднять антибританское восстание. Поэтому англичане срочно укрепили крепость Джамруд в Хайбарском проходе.
К весне 1917 г. английским войскам все еще не удалось подавить восстания момандов и вазиров, а в марте уже поднялись на борьбу и масуды. 1 марта их 3-тысячный лашкар осадил военный пост Сарвекай. Чтобы спасти свой форт, английское командование направило в Гумал из Танка Дераджатскую бригаду, которой удалось деблокировать Сарвекай. Как показали дальнейшие события, успех был временным, так как после отхода бригады 9 мая масуды опять окружили этот военный пост.
Афганский эмир оказался в трудном положении – восстание в Вазиристане могло перерасти в мятеж всех пуштунских племен против Англии и него самого. Поэтому Хабибулла срочно отправил британским властям в Индии письмо с просьбой не предпринимать против масудов крупных карательных экспедиций, так как «это может помешать ему предотвратить всеобщее восстание пограничных племен, которое может вовлечь обе страны в войну»{33}.
Обстановка в Вазиристане была настолько опасной, что англичанам все же пришлось пойти на риск и летом 1917 г. начать крупное наступление в долине р. Хайсоры. Если бы они этого не сделали, угроза повторения событий 1897 г. стала бы реальностью. Два месяца английские войска под командованием генерала Бейнона при поддержке авиации вели боевые действия против масудов. Только 10 августа джирга масудов приняла решение прекратить сопротивление и заключить мирное соглашение с Великобританией{34}.
В 1917 г. англичанам с помощью авиации удалось подавить восстание момандов, которые прозвали британские самолеты «ангелами смерти». С этого момента вплоть до окончания Первой мировой крупных восстаний на северо-западной границе Британской Индии не было{35}.
Подводя итоги событий 1914—1917 гг. на индо-афганской границе, становится ясно, что Германия попыталась использовать освободительную борьбу пуштунов с целью ослабления Великобритании. Частично это ей удалось: опасаясь угрозы мятежа племен на индо-афганской границе, Англия не только не взяла ни одного полка с индо-афганской границы, но и была вынуждена перебросить туда войска, предназначавшиеся для отправки в Европу.
Глава 4
Третья англо-афганская война: пуштуны наносят Англии тяжелое поражение
Сразу же после окончания Первой мировой войны отношения между Великобританией и Афганистаном вновь ухудшились. Причина была все та же – полоса «независимых» пуштунских племен. Афганский эмир Хабибулла-хан в обмен за свою проанглийскую политику в 1914—1918 гг. стал требовать от Лондона предоставления Афганистану независимости и возвращения земель восточных пуштунов{1}. Вскоре после этого Хабибулла был убит, и на афганский трон взошел его сын Аманулла-хан, который сразу же провозгласил независимость своей страны от Англии. Третья англо-афганская война стала неизбежной. 3 мая 1919 г. афганские войска начали наступление на Пешавар через Хайбарский проход{2}. Через день Великобритания официально объявила войну Афганистану.
Начало боевых действий стало сигналом для нового антианглийского восстания приграничных патанов Британской Индии. В своих мемуарах бывший посол Великобритании в Кабуле В. Фрэзер-Тайтлер дал точную оценку обстановки в полосе «независимых» пуштунских племен после начала войны с Афганистаном: «Британский контроль над приграничной зоной исчез в течение нескольких дней»{3}. Из-за этого сложились благоприятные условия для начала наступления афганских войск на Британскую Индию.
Захват Пешавара являлся главной целью афганского командования. Выполнить эту задачу оно могло только с помощью лашкаров приграничных племен, численность которых превышала 200 тыс. воинов, из которых 80 тыс. были вооружены современными многозарядными винтовками. Этого было вполне достаточно, чтобы нанести британской армии ряд серьезных ударов{4}. Поэтому вице-король Индии лорд Челмсфорд сразу же после начала боевых действий на индо-афганской границе приказал главному комиссару СЗПП Рус-Кеппелу «не жалеть денег, лишь бы помешать выступлению племен»{5}. Но английское золото не возымело желаемого действия: началась цепная реакция восстаний горцев.
Вслед за этим возникло массовое дезертирство пуштунов из отряда «Хайбарских стрелков». Афридии не хотели сражаться против своих соплеменников. В скором времени из 1200 солдат у англичан осталось менее 200, да и те были в любой момент готовы перейти с оружием в руках на сторону восставших{6}. При содействии афридиев афганские войска без помех вышли к британскому форту Ланди-Котал и захватили насосную станцию, снабжавшую английские гарнизоны в Хайбаре горной питьевой водой{7}. При 60-градусной жаре и из-за отсутствия хорошей воды в английских войсках началась эпидемия холеры. Британское командование понимало, что необходимо как можно быстрее выбить афганцев из Хайбара, но ничего не могло сделать, так как войска срочно потребовались для подавления назревавшего мятежа в Пешаваре.
В столице СЗПП под руководством начальника почты Хайдар-хана готовилось восстание, в котором планировалось задействовать 7 тыс. вооруженных пуштунов для захвата железнодорожного узла, радиостанции и других важных военных объектов. Когда британским властям стало известно о заговоре, Пешавар был окружен войсками, а в самом городе введено военное положение. Чтобы сломить волю горожан к сопротивлению, англичане тоже прекратили подачу воды{8}. Решительные действия Рус-Кеппела позволили быстро стабилизировать обстановку в городе.
Лишь 11 мая 1919 г. британская армия смогла перейти в контрнаступление против афганских войск в Хайбаре. Англичане быстро выбили афганцев оттуда, но дальше продвинуться не смогли, так как уже в самом начале боев британское командование вынуждено было половину своих войск бросить против восставших племен. Выяснилось, что для контроля над этим проходом необходимо держать там целую дивизию. Сохранялась и угроза нападения приграничных племен на Пешавар, к которому с севера подошло несколько крупных лашкаров горцев{9}. Одним словом, войска, необходимые Великобритании для наступления в глубь Афганистана, оказались скованными партизанской войной патанов.
Еще более критическая ситуация для англичан сложилась на южном участке фронта: восставшие вазиры и масуды очистили от британских войск большую часть Вазиристана еще до подхода афганской армии. Отряды племенной милиции, созданные англичанами из мужчин местных племен, с оружием в руках переходили на сторону афганцев. Чтобы спасти гарнизоны отдаленных фортов от истребления, английское командование отдало приказ об отступлении, которое вскоре превратилось в паническое бегство. Не только малые форты, но и такие крупные английские крепости, как Вана, были захвачены восставшими племенами{10}. Афганским войскам под командованием генерала Надир-хана оставалось лишь развить достигнутый успех и нанести англичанам новый удар по важнейшей британской крепости Тал. 27 мая 1919 г. началась ее осада армией Надир-хана. «Неожиданный прорыв афганской армии и ополчений племен через Сулеймановы горы поставил на грань краха всю систему британских опорных пунктов на северо-западе Индии, – писал известный советский историк Н. Халфин, – Куррам и Торгай, Спинвам и Мираншах капитулировали перед афганцами. Отрезанный от источников водоснабжения, Тал находился накануне падения»{11}.
С большим трудом английскому командованию 1 июля 1919 г. удалось деблокировать Тал. Через день Великобритания и Афганистан заключили перемирие – третья англо-афганская война закончилась. Это было выгодно обеим сторонам. Афганистан из-за своей отсталости не мог продолжать войну, а Англия не могла победить в ней, так как в тылу британской армии грозило вспыхнуть мощное восстание населения СЗПП и Пенджаба. Афганистан выстоял в этой схватке с Великобританией благодаря помощи приграничных племен. Лашкары сковали британские войска и не дали им возможности начать наступление против Афганистана (хайбарский вариант), открыли, захватив важнейшие английские пограничные форты, прямую дорогу для глубокого прорыва афганских сил в глубь Британской Индии, как это было в Вазиристане.
По мирному договору, заключенному 8 августа 1919 г. в Равалпинди, Англия все же признала независимость Афганистана, но земли восточных пуштунов по этому договору остались в составе Британской Индии. Поэтому антибританская борьба пуштунов продолжалась. Главным центром восстания патанов по-прежнему оставался Вазиристан. Вазиры и масуды, опираясь на афганскую помощь вооружением и боеприпасами, непрерывно атаковали английские войска. Их объединенные силы общей численностью 55 тыс. воинов до ноября 1919 г. не давали возможности британскому командованию перейти в наступление{12}. Только создав крупную 62-тысячную группировку войск при поддержке 52 самолетов англичане 17 ноября начали наступление в Северном Вазиристане и заняли южную часть долины Точи. Почти одновременно боевые действия вспыхнули и в Южном Вазиристане.
Английские колониальные власти в начале кампании в Вазиристане считали, что на этот раз с независимостью вазиров и масудов будет покончено навсегда. Вслед за этим планировалось включить всю полосу «независимых» племен в состав административных округов{13}. Однако упорное сопротивление племен Вазиристана заставило англичан отказаться от этих планов. Только за первые 30 дней британского наступления английские войска выдержали 20 боев с горцами. Каждое ущелье, каждый перевал приходилось штурмовать с применением боевой авиации и тяжелых гаубиц. Одну лишь гору Саидан в декабре 1919 г. англичане взяли только после 25 авианалетов{14}.
Положение британских войск было крайне сложным и опасным, так как тыла у них не было. Со всех сторон днем и ночью они подвергались атакам пуштунов. Только за 1920 г. пуштуны совершили 611 вооруженных рейдов против британских подразделений. Очень часто лашкары вазиров и масудов наносили удары по врагу с афганской территории, а потом быстро отходили назад под прикрытием афганских иррегулярных войск. Афганские войска под командованием шаха Даулы даже после Равалпиндского мирного договора защищали вазиристанскую крепость Вану и принимали активное участие в боях против карателей. Поэтому эта крепость была взята британскими войсками самой последней в декабре (!) 1920 года{15}.
После этого как вазиры, так и масуды прекратили сопротивление и заключили с колониальными властями соглашение, согласно которому они возвращали все захваченное у англичан оружие и выплачивали крупный штраф. В свою очередь, англичане обязались сохранить самоуправление племен и не вводить поземельный налог в полосе «независимых» племен{16}. Таким образом, благодаря своей героической борьбе горцы еще раз отстояли независимость от Англии. «Полицейская акция в Вазиристане», как официально называлась кампания 1919—1921 гг. против вазиров и масудов, обошлась английской казне в 110 млн рупий{17}. При ее проведении британские войска потеряли убитыми и ранеными 2 тыс. человек{18}. Большой урон англичанам нанесла и эпидемия холеры, из-за которой их потери резко возросли.
Третья англо-афганская война 1919 г. и восстание пуштунских племен доказали, что политика Керзона, основой которой являлась охрана индо-афганской границы с помощью племенной милиции, потерпела крах. Восточные пуштуны еще раз доказали, что ключ к «воротам Индии» находится в их руках. Следует также отметить, что успех войск Надир-хана на южном участке фронта стал возможен благодаря крупповской артиллерии, которую перед Первой мировой войной эмир Хабибулла закупил в Германии. Кроме этого, немецкие и австрийские офицеры помогли стабилизировать обстановку под г. Джелалабадом, когда началось контрнаступление британских войск{19}.
Таким образом, в ходе третьей англо-афганской войны Германия все же смогла нанести слабый удар Великобритании в ее болевую точку. Немецкие орудия, хоть и с опозданием, но открыли огонь по английским фортам на индо-афганской границе.
Начало боевых действий стало сигналом для нового антианглийского восстания приграничных патанов Британской Индии. В своих мемуарах бывший посол Великобритании в Кабуле В. Фрэзер-Тайтлер дал точную оценку обстановки в полосе «независимых» пуштунских племен после начала войны с Афганистаном: «Британский контроль над приграничной зоной исчез в течение нескольких дней»{3}. Из-за этого сложились благоприятные условия для начала наступления афганских войск на Британскую Индию.
Захват Пешавара являлся главной целью афганского командования. Выполнить эту задачу оно могло только с помощью лашкаров приграничных племен, численность которых превышала 200 тыс. воинов, из которых 80 тыс. были вооружены современными многозарядными винтовками. Этого было вполне достаточно, чтобы нанести британской армии ряд серьезных ударов{4}. Поэтому вице-король Индии лорд Челмсфорд сразу же после начала боевых действий на индо-афганской границе приказал главному комиссару СЗПП Рус-Кеппелу «не жалеть денег, лишь бы помешать выступлению племен»{5}. Но английское золото не возымело желаемого действия: началась цепная реакция восстаний горцев.
Вслед за этим возникло массовое дезертирство пуштунов из отряда «Хайбарских стрелков». Афридии не хотели сражаться против своих соплеменников. В скором времени из 1200 солдат у англичан осталось менее 200, да и те были в любой момент готовы перейти с оружием в руках на сторону восставших{6}. При содействии афридиев афганские войска без помех вышли к британскому форту Ланди-Котал и захватили насосную станцию, снабжавшую английские гарнизоны в Хайбаре горной питьевой водой{7}. При 60-градусной жаре и из-за отсутствия хорошей воды в английских войсках началась эпидемия холеры. Британское командование понимало, что необходимо как можно быстрее выбить афганцев из Хайбара, но ничего не могло сделать, так как войска срочно потребовались для подавления назревавшего мятежа в Пешаваре.
В столице СЗПП под руководством начальника почты Хайдар-хана готовилось восстание, в котором планировалось задействовать 7 тыс. вооруженных пуштунов для захвата железнодорожного узла, радиостанции и других важных военных объектов. Когда британским властям стало известно о заговоре, Пешавар был окружен войсками, а в самом городе введено военное положение. Чтобы сломить волю горожан к сопротивлению, англичане тоже прекратили подачу воды{8}. Решительные действия Рус-Кеппела позволили быстро стабилизировать обстановку в городе.
Лишь 11 мая 1919 г. британская армия смогла перейти в контрнаступление против афганских войск в Хайбаре. Англичане быстро выбили афганцев оттуда, но дальше продвинуться не смогли, так как уже в самом начале боев британское командование вынуждено было половину своих войск бросить против восставших племен. Выяснилось, что для контроля над этим проходом необходимо держать там целую дивизию. Сохранялась и угроза нападения приграничных племен на Пешавар, к которому с севера подошло несколько крупных лашкаров горцев{9}. Одним словом, войска, необходимые Великобритании для наступления в глубь Афганистана, оказались скованными партизанской войной патанов.
Еще более критическая ситуация для англичан сложилась на южном участке фронта: восставшие вазиры и масуды очистили от британских войск большую часть Вазиристана еще до подхода афганской армии. Отряды племенной милиции, созданные англичанами из мужчин местных племен, с оружием в руках переходили на сторону афганцев. Чтобы спасти гарнизоны отдаленных фортов от истребления, английское командование отдало приказ об отступлении, которое вскоре превратилось в паническое бегство. Не только малые форты, но и такие крупные английские крепости, как Вана, были захвачены восставшими племенами{10}. Афганским войскам под командованием генерала Надир-хана оставалось лишь развить достигнутый успех и нанести англичанам новый удар по важнейшей британской крепости Тал. 27 мая 1919 г. началась ее осада армией Надир-хана. «Неожиданный прорыв афганской армии и ополчений племен через Сулеймановы горы поставил на грань краха всю систему британских опорных пунктов на северо-западе Индии, – писал известный советский историк Н. Халфин, – Куррам и Торгай, Спинвам и Мираншах капитулировали перед афганцами. Отрезанный от источников водоснабжения, Тал находился накануне падения»{11}.
С большим трудом английскому командованию 1 июля 1919 г. удалось деблокировать Тал. Через день Великобритания и Афганистан заключили перемирие – третья англо-афганская война закончилась. Это было выгодно обеим сторонам. Афганистан из-за своей отсталости не мог продолжать войну, а Англия не могла победить в ней, так как в тылу британской армии грозило вспыхнуть мощное восстание населения СЗПП и Пенджаба. Афганистан выстоял в этой схватке с Великобританией благодаря помощи приграничных племен. Лашкары сковали британские войска и не дали им возможности начать наступление против Афганистана (хайбарский вариант), открыли, захватив важнейшие английские пограничные форты, прямую дорогу для глубокого прорыва афганских сил в глубь Британской Индии, как это было в Вазиристане.
По мирному договору, заключенному 8 августа 1919 г. в Равалпинди, Англия все же признала независимость Афганистана, но земли восточных пуштунов по этому договору остались в составе Британской Индии. Поэтому антибританская борьба пуштунов продолжалась. Главным центром восстания патанов по-прежнему оставался Вазиристан. Вазиры и масуды, опираясь на афганскую помощь вооружением и боеприпасами, непрерывно атаковали английские войска. Их объединенные силы общей численностью 55 тыс. воинов до ноября 1919 г. не давали возможности британскому командованию перейти в наступление{12}. Только создав крупную 62-тысячную группировку войск при поддержке 52 самолетов англичане 17 ноября начали наступление в Северном Вазиристане и заняли южную часть долины Точи. Почти одновременно боевые действия вспыхнули и в Южном Вазиристане.
Английские колониальные власти в начале кампании в Вазиристане считали, что на этот раз с независимостью вазиров и масудов будет покончено навсегда. Вслед за этим планировалось включить всю полосу «независимых» племен в состав административных округов{13}. Однако упорное сопротивление племен Вазиристана заставило англичан отказаться от этих планов. Только за первые 30 дней британского наступления английские войска выдержали 20 боев с горцами. Каждое ущелье, каждый перевал приходилось штурмовать с применением боевой авиации и тяжелых гаубиц. Одну лишь гору Саидан в декабре 1919 г. англичане взяли только после 25 авианалетов{14}.
Положение британских войск было крайне сложным и опасным, так как тыла у них не было. Со всех сторон днем и ночью они подвергались атакам пуштунов. Только за 1920 г. пуштуны совершили 611 вооруженных рейдов против британских подразделений. Очень часто лашкары вазиров и масудов наносили удары по врагу с афганской территории, а потом быстро отходили назад под прикрытием афганских иррегулярных войск. Афганские войска под командованием шаха Даулы даже после Равалпиндского мирного договора защищали вазиристанскую крепость Вану и принимали активное участие в боях против карателей. Поэтому эта крепость была взята британскими войсками самой последней в декабре (!) 1920 года{15}.
После этого как вазиры, так и масуды прекратили сопротивление и заключили с колониальными властями соглашение, согласно которому они возвращали все захваченное у англичан оружие и выплачивали крупный штраф. В свою очередь, англичане обязались сохранить самоуправление племен и не вводить поземельный налог в полосе «независимых» племен{16}. Таким образом, благодаря своей героической борьбе горцы еще раз отстояли независимость от Англии. «Полицейская акция в Вазиристане», как официально называлась кампания 1919—1921 гг. против вазиров и масудов, обошлась английской казне в 110 млн рупий{17}. При ее проведении британские войска потеряли убитыми и ранеными 2 тыс. человек{18}. Большой урон англичанам нанесла и эпидемия холеры, из-за которой их потери резко возросли.
Третья англо-афганская война 1919 г. и восстание пуштунских племен доказали, что политика Керзона, основой которой являлась охрана индо-афганской границы с помощью племенной милиции, потерпела крах. Восточные пуштуны еще раз доказали, что ключ к «воротам Индии» находится в их руках. Следует также отметить, что успех войск Надир-хана на южном участке фронта стал возможен благодаря крупповской артиллерии, которую перед Первой мировой войной эмир Хабибулла закупил в Германии. Кроме этого, немецкие и австрийские офицеры помогли стабилизировать обстановку под г. Джелалабадом, когда началось контрнаступление британских войск{19}.
Таким образом, в ходе третьей англо-афганской войны Германия все же смогла нанести слабый удар Великобритании в ее болевую точку. Немецкие орудия, хоть и с опозданием, но открыли огонь по английским фортам на индо-афганской границе.
Глава 5
Новая угроза Британской Индии
Фактической восприемницей германских планов по нанесению удара по Индии через Афганистан стала Советская Россия, которой было необходимо любой ценой ослабить своего злейшего врага – Великобританию. Как только в январе 1919 г. была восстановлена связь РСФСР с Туркестанской Советской Республикой, большевистское руководство решило заключить наступательный союз с Афганистаном против Англии. Аманулла-хан, о восшествии которого на престол в Москве долгое время ничего не было известно, также нуждался в союзнике против англичан. Поэтому в начале 1919 г. в Москву новым эмиром была отправлена первая афганская миссия во главе с М. Баракатуллой, а в Ташкент прибыл первый советский посланник в Кабуле Николай Захарович Бравин.
Бывший царский дипломат, долгое время проработавший в Иране, Н. Бравин владел многими восточными языками и хорошо разбирался в политической ситуации на Среднем Востоке. Он прекрасно знал, что главная цель политики Англии в этом регионе – обезопасить свое господство в Индии от любых вражеских происков. Вероятно, что он, как и многие умные люди в начале ХХ в., предвидел неизбежность начала войны между Антантой и Тройственным союзом. Ему нетрудно было предугадать также, какие действия предпримет Германия в Иране и Афганистане. Поэтому он из честолюбивых побуждений несколько лет настойчиво добивался своего назначения российским вице-консулом в иранскую провинцию Сеистан, граничащую с Афганистаном. Скорее всего, Бравин рассчитывал ускорить собственную карьеру, участвуя в «охоте» за секретной немецкой миссией в Кабуле. Когда в августе 1915 г. О. Нидермайеру и В. Хентигу удалось прорваться в Афганистан, работа в Сеистане потеряла для него былую привлекательность.
После октября 1917 г. Н. Бравин был единственным царским дипломатом в Иране, который признал власть нового Советского правительства, назначившего его своим полпредом в Тегеране. В 1918 г. он поднял красный флаг над зданием российского посольства в иранской столице, но вскоре из-за английских интриг был вынужден уехать в Москву{1}. В НКИД кандидатуру Н. Бравина в качестве первого советского полпреда в Афганистане утвердил нарком Г. Чичерин.
В Ташкенте приезд бывшего царского дипломата был воспринят правительством Туркестанской Советской Республики (ТСР) крайне негативно. Никто не мог оспорить того факта, что Бравин – профессиональный дипломат и большой знаток Востока, но он, по мнению туркестанского руководства, был идейно чуждым элементом. В связи с этим в Ташкенте приняли решение для контроля над полпредом включить в состав посольства надежных партийцев: К. Куликова, М. Зибарова, Дженабе и А. Аулиани и начальника Главного штаба ТСР Бориса Николаевича Иванова. Последний получил задание «добиться от эмира заключения с ним наступательно-оборонительного договора против англичан»{2}. Кроме этого, Б. Иванову приказали убить Н. Бравина, если тот окажется изменником.
1 июля 1919 г. советская военно-дипломатическая миссия пересекла афганскую границу, но прибыла в Кабул лишь в августе, когда Аманулла-хан уже заключил мирный договор с Англией. По пути в афганскую столицу произошла весьма символическая встреча представителей Советской России с последними немцами, покидавшими Афганистан: то, что им не удалось сделать в годы Первой мировой войны, теперь пытались осуществить большевики.
21 августа 1919 г. советское посольство прибыло в Кабул и сразу же оказалось под бдительным контролем афганских властей, которые хотели максимально изолировать вновь прибывших «гостей эмира». Аманулла-хан и его окружение стремились избежать нового обострения отношений с Великобританией, так как Афганистан не был готов к новой войне. Кроме этого, афганская сторона оправданно опасалась, что члены посольства Советской России попытаются наладить в Афганистане сбор разведсведений, а также будут вести коммунистическую пропаганду.
Бдительность афганцев была оправданна, так как в охране советской миссии было 10 туркестанских коммунистов «для политической работы среди афганцев»{3}. В свою очередь, военный атташе Б. Иванов, несмотря на все трудности, активно вел сбор необходимой информации в Кабуле. В его распоряжении была большая сумма золотом и серебром. Впоследствии он вспоминал: «Такое наличие суммы (так в документе. – Ю.Т.) дало мне возможность вести разведку, несмотря на принятые против нас особенные меры изоляции. Солдаты (афганские. – Ю.Т.) дрались, кому из них ехать со мной, потому что конвоиры получали от меня по пятерке, за это они нам позволяли делать все что угодно. Я бывал нелегально у турок, объезжал их посты, разговаривал с офицерами»{4}.
Однако не все шло так гладко, как описывал Б. Иванов. Он трижды просил эмира разрешить ему проезд в зону пуштунских племен, но каждый раз получал отказ. В октябре 1919 г. военные советники во главе с Ивановым вынуждены были покинуть Кабул, так и не выполнив своей главной задачи – заключения с Амануллой военного договора против Англии{5}. Деятельность Н. Бравина была более успешной и привела к установлению дипломатических отношений между Москвой и Кабулом.
В этом же направлении в Москве действовал представитель Амануллы-хана М. Баракатулла, который в 1915 г. прибыл с германской миссией в Кабул, где вскоре возглавил созданное с немецкой помощью «Временное правительство Индии». По заданию эмира в апреле 1919 г. он прибыл в российскую столицу, чтобы договориться о помощи Советского правительства Афганистану и всем антибританским силам в Центральной Азии.
22 апреля 1919 г. М. Баракатулла направил В. Ленину свою первую докладную записку, в которой предложил «оказать большевистскому правительству ценные услуги в борьбе с общим врагом большевизма и Ислама – Англией»{6}. В этом документе также говорилось: «В Афганистане удивительно счастливое стечение обстоятельств чрезвычайно благоприятствует развитию большевизма. Афганцы никогда не любили англичан, но последние путем щедрой денежной поддержки сохраняли свое влияние на правителей Афганистана. Последний эмир Хабибулла был англофилом, но, желая быть популярным в народе, играл двойственную роль. Новый эмир Аманулла-хан определенный англофоб (так в документе. – Ю. Т.). Он ни за что не вступил бы в сношения с англичанами, если бы можно было этого избежать. Он наш близкий и искренний друг, а это означает, что двери Индии широко открыты для русского правительства, если только оно сумеет немедленно использовать благоприятное стечение обстоятельств».
М. Баракатулла предлагал Советскому правительству заключить с новым афганским эмиром военный союз «против английского господства в Индии» и просил предоставить Кабулу один миллион фунтов стерлингов и вооружение для подготовки к войне с Англией. По его мнению, к Афганистану неизбежно должны были присоединиться приграничные пуштунские племена и «тогда революция в Индии станет неизбежной». Посланец Амануллы считал, что Советская Россия должна перейти к обороне на всех фронтах, но продолжать активные военные действия в Туркестане и в конце концов осуществить вторжение в Индию. При этом М. Баракатулла особо подчеркивал, что «в Афганистан должны быть посланы лишь дисциплинированные войска», авангардом которых предстояло стать части, сформированной из мусульман.
Для подготовки населения Туркестана, Афганистана и зоны пуштунских племен к борьбе против Англии Баракатулла просил у большевиков типографское оборудование, английские и персидские шрифты, а также бумагу для издания «книг и памфлетов религиозно-политического характера для привлечения мусульманского населения на сторону прогресса и для борьбы с изуверами муллами, агентами деспотизма». Одним словом, В. Ленину предлагался масштабный план объединения мусульман Центральной Азии против Великобритании. Фундаментом этого альянса должен был стать военный союз Советской России с Афганистаном, а его главной целью – изгнание англичан из Индии.
Бывший царский дипломат, долгое время проработавший в Иране, Н. Бравин владел многими восточными языками и хорошо разбирался в политической ситуации на Среднем Востоке. Он прекрасно знал, что главная цель политики Англии в этом регионе – обезопасить свое господство в Индии от любых вражеских происков. Вероятно, что он, как и многие умные люди в начале ХХ в., предвидел неизбежность начала войны между Антантой и Тройственным союзом. Ему нетрудно было предугадать также, какие действия предпримет Германия в Иране и Афганистане. Поэтому он из честолюбивых побуждений несколько лет настойчиво добивался своего назначения российским вице-консулом в иранскую провинцию Сеистан, граничащую с Афганистаном. Скорее всего, Бравин рассчитывал ускорить собственную карьеру, участвуя в «охоте» за секретной немецкой миссией в Кабуле. Когда в августе 1915 г. О. Нидермайеру и В. Хентигу удалось прорваться в Афганистан, работа в Сеистане потеряла для него былую привлекательность.
После октября 1917 г. Н. Бравин был единственным царским дипломатом в Иране, который признал власть нового Советского правительства, назначившего его своим полпредом в Тегеране. В 1918 г. он поднял красный флаг над зданием российского посольства в иранской столице, но вскоре из-за английских интриг был вынужден уехать в Москву{1}. В НКИД кандидатуру Н. Бравина в качестве первого советского полпреда в Афганистане утвердил нарком Г. Чичерин.
В Ташкенте приезд бывшего царского дипломата был воспринят правительством Туркестанской Советской Республики (ТСР) крайне негативно. Никто не мог оспорить того факта, что Бравин – профессиональный дипломат и большой знаток Востока, но он, по мнению туркестанского руководства, был идейно чуждым элементом. В связи с этим в Ташкенте приняли решение для контроля над полпредом включить в состав посольства надежных партийцев: К. Куликова, М. Зибарова, Дженабе и А. Аулиани и начальника Главного штаба ТСР Бориса Николаевича Иванова. Последний получил задание «добиться от эмира заключения с ним наступательно-оборонительного договора против англичан»{2}. Кроме этого, Б. Иванову приказали убить Н. Бравина, если тот окажется изменником.
1 июля 1919 г. советская военно-дипломатическая миссия пересекла афганскую границу, но прибыла в Кабул лишь в августе, когда Аманулла-хан уже заключил мирный договор с Англией. По пути в афганскую столицу произошла весьма символическая встреча представителей Советской России с последними немцами, покидавшими Афганистан: то, что им не удалось сделать в годы Первой мировой войны, теперь пытались осуществить большевики.
21 августа 1919 г. советское посольство прибыло в Кабул и сразу же оказалось под бдительным контролем афганских властей, которые хотели максимально изолировать вновь прибывших «гостей эмира». Аманулла-хан и его окружение стремились избежать нового обострения отношений с Великобританией, так как Афганистан не был готов к новой войне. Кроме этого, афганская сторона оправданно опасалась, что члены посольства Советской России попытаются наладить в Афганистане сбор разведсведений, а также будут вести коммунистическую пропаганду.
Бдительность афганцев была оправданна, так как в охране советской миссии было 10 туркестанских коммунистов «для политической работы среди афганцев»{3}. В свою очередь, военный атташе Б. Иванов, несмотря на все трудности, активно вел сбор необходимой информации в Кабуле. В его распоряжении была большая сумма золотом и серебром. Впоследствии он вспоминал: «Такое наличие суммы (так в документе. – Ю.Т.) дало мне возможность вести разведку, несмотря на принятые против нас особенные меры изоляции. Солдаты (афганские. – Ю.Т.) дрались, кому из них ехать со мной, потому что конвоиры получали от меня по пятерке, за это они нам позволяли делать все что угодно. Я бывал нелегально у турок, объезжал их посты, разговаривал с офицерами»{4}.
Однако не все шло так гладко, как описывал Б. Иванов. Он трижды просил эмира разрешить ему проезд в зону пуштунских племен, но каждый раз получал отказ. В октябре 1919 г. военные советники во главе с Ивановым вынуждены были покинуть Кабул, так и не выполнив своей главной задачи – заключения с Амануллой военного договора против Англии{5}. Деятельность Н. Бравина была более успешной и привела к установлению дипломатических отношений между Москвой и Кабулом.
В этом же направлении в Москве действовал представитель Амануллы-хана М. Баракатулла, который в 1915 г. прибыл с германской миссией в Кабул, где вскоре возглавил созданное с немецкой помощью «Временное правительство Индии». По заданию эмира в апреле 1919 г. он прибыл в российскую столицу, чтобы договориться о помощи Советского правительства Афганистану и всем антибританским силам в Центральной Азии.
22 апреля 1919 г. М. Баракатулла направил В. Ленину свою первую докладную записку, в которой предложил «оказать большевистскому правительству ценные услуги в борьбе с общим врагом большевизма и Ислама – Англией»{6}. В этом документе также говорилось: «В Афганистане удивительно счастливое стечение обстоятельств чрезвычайно благоприятствует развитию большевизма. Афганцы никогда не любили англичан, но последние путем щедрой денежной поддержки сохраняли свое влияние на правителей Афганистана. Последний эмир Хабибулла был англофилом, но, желая быть популярным в народе, играл двойственную роль. Новый эмир Аманулла-хан определенный англофоб (так в документе. – Ю. Т.). Он ни за что не вступил бы в сношения с англичанами, если бы можно было этого избежать. Он наш близкий и искренний друг, а это означает, что двери Индии широко открыты для русского правительства, если только оно сумеет немедленно использовать благоприятное стечение обстоятельств».
М. Баракатулла предлагал Советскому правительству заключить с новым афганским эмиром военный союз «против английского господства в Индии» и просил предоставить Кабулу один миллион фунтов стерлингов и вооружение для подготовки к войне с Англией. По его мнению, к Афганистану неизбежно должны были присоединиться приграничные пуштунские племена и «тогда революция в Индии станет неизбежной». Посланец Амануллы считал, что Советская Россия должна перейти к обороне на всех фронтах, но продолжать активные военные действия в Туркестане и в конце концов осуществить вторжение в Индию. При этом М. Баракатулла особо подчеркивал, что «в Афганистан должны быть посланы лишь дисциплинированные войска», авангардом которых предстояло стать части, сформированной из мусульман.
Для подготовки населения Туркестана, Афганистана и зоны пуштунских племен к борьбе против Англии Баракатулла просил у большевиков типографское оборудование, английские и персидские шрифты, а также бумагу для издания «книг и памфлетов религиозно-политического характера для привлечения мусульманского населения на сторону прогресса и для борьбы с изуверами муллами, агентами деспотизма». Одним словом, В. Ленину предлагался масштабный план объединения мусульман Центральной Азии против Великобритании. Фундаментом этого альянса должен был стать военный союз Советской России с Афганистаном, а его главной целью – изгнание англичан из Индии.