Тимофеев Павел. Рыцарь pn перехода

Глава 7

 
   -Здравствуйте, будьте любезны Дашу.
   -Я слушаю, - ответила Даша тоном, в котором только глухому могло бы почудиться желание разговаривать.
   -Узнала?
   -Узнала, узнала. Привет. - сказала она, не имея и малейшего понятия, кто с ней говорит.
   -Это Лена, давно не слышались, как поживаешь, -произнесла собеседница, больше манерой речи , чем самим высказыванием идентифицировав себя.
   -Нормально, -Даше стало полегче, так как она поняла, что много говорить ей не придётся. Ещё когда они были лучшими подругами, в их компании редко кто, рассказывая о телефонном разговоре с Леной, употреблял слово "разговаривать". Обычно это звучало так: "Я тут сегодня с Ленкой по телефону послушала, так вот..."
   -Ты понимаешь, я тебе не просто так звоню. Сегодня вечером в новом клубе собирается вся наша старая компания. Васька там директор, так что всё будет по высшему классу. Я выполняю роль координатора. Придёшь?
   -Зачем? -Даша представила себе эту встречу, где все сначала друг друга стесняются, потом напиваются и пытаются наладить былые контакты.
   -Как это зачем? Все собираются, будет весело...
   -Кому?
   -Да ну тебя. Так как, придёшь?
   -Ну ладно, ладно, уговорила. Давай адрес.
   -Все встречаются на Лиговке, а там Вадик всех на машине подбросит.
   -То есть мне предлагают до Лиговки на общественном транспорте добираться?
   -А, у тебя машина, тогда заезжай за мной, я дорогу знаю, поедем отдельно. -Сказала Лена и Даша пожалела о том, что заговорила про машину. Лучше час в переполненном троллейбусе, чем двадцать минут наедине с Леной. А вдруг пробка...
   -Ты знаешь, мне совсем не по пути, но если ты настаиваешь.
   -Вот именно. Адрес помнишь?
   -Да.
   -Ну пока, в шесть часов тебя жду.
   Даша хотела что-то ответить, но в трубке уже раздавались короткие гудки. Воистину, если хочешь, чтобы человек с тобой согласился, не оставляй ему времени на сомнения.
   Даша уже который день сидела дома. Делать было нечего, за исключением обычной работы по дому, выполнявшейся на автомате и занимавшей руки, оставляя голову свободной. Она последнее время очень много размышляла о своём отношении к Михаилу. Она чувствовала, что перестала испытывать к нему ту привязанность, которая когда-то воспринималась ей как любовь. Даша начала понимать, что главным в её отношениях с Михаилом было желание приблизиться к какой-то норме, какому-то заданному обществом уровню среднестатистического бытового и духовного достатка, отсутствие которого воспринималось ей как собственная неполноценность. Тогда ей казалось, что достаточно выйти замуж, завести ребёнка, и всё встанет на свои места, но сейчас стало ясно, что этого недостаточно. Её и Михаила интересы практически не соприкасались, и хотя Даша понимала, что это не имеет никакого значения, она чувствовала, что есть какое-то кардинальное несоответствие между ними. И чем больше они привыкали к отдельным чертам друг друга, тем больше проступало это коренное различие. Когда Михаил пришёл к ней в последний раз, она была уверена, что он пришёл, чтобы с ней расстаться, но она обрадовалась, что это оказалось не так. Её радость была вызвана не тем, что ей нравились их отношения, а просто желание ничего не трогать, страх перед переменами.
   Даша подогрела суп, поела и начала собираться в клуб. Она решила, что лучше всего надеть что-нибудь невзрачное, чтобы привлекать меньше внимания. Даша выбрала тёмно-серый брючный костюм, который она называла не иначе, как "дёшево и сердито", и провела сорок минут перед зеркалом, старательно убирая с лица все намёки на природную общительность, и вышла из квартиры. Когда она подъехала к дому Лены, выглянуло солнце, создав ощущение уже наступившей весны. Лена жила на втором этаже, и Даша, найдя глазами её окна, несколько раз просигналила. Гревшиеся на скамейке пенсионерки начали злобно поглядывать в её сторону, громко делясь друг с другом соображениями о том, куда следует посадить всех бандитов, ездящих на своих бандитских машинах, но Даше не было до них никакого дела. Через несколько секунд в окне появилась Лена и жестами объяснила, что сейчас спустится. Даша опустила стекло наполовину и откинулась на спинку сиденья. Где-то вдалеке раздавался скрип качелей. С другого конца двора был слышен равномерный гул двигателя, работавшего на холостом ходу. Эти звуки были фоном к чириканью птиц, вместе со всем остальным создававшим ощущение уже наступившей весны. Вскоре раздался скрип распахнутой двери в парадную, и торопливые, приближающиеся шаги. Даша открыла глаза, и кивнула головой Лене, уже подходившей к машине. Та быстро обошла машину и села на переднее сидение. Даша включила передачу, и машина, аккуратно объезжая дефекты асфальтового покрытия, поехала вдоль дома.

* * *

   Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, во всяком случае Михаилу показалось именно так. Может это было связано с тем, что когда человек знает, сколько идти, он уже обращает меньше внимания на подробности пути, а может с тем, что все его мысли были заняты этим прекрасным видением, лицом девушки, с одной стороны тёмным, а с другой освещённым таинственным лунным светом. Что-то всколыхнулось в нём в тот момент, и это чувство было настолько сильно, настолько необъяснимо и непонятно, что всю дорогу он не мог разобраться, что выглядит реалистичнее, освещаемая предусмотрительно захваченным Сергеем фонарём лесная дорога, или блеск глаз в лунном сиянии. Он был уверен, что если бы в то время скоропостижно скончался, то на сетчатке его глаз, при наличии специального оборудования, можно было бы с лёгкостью увидеть её лицо. Когда они уже приближались к дому, Михаила стало раздражать это видение, и он даже попытался представить себе что-нибудь другое, но его попытки не увенчались особым успехом.
   Перед тем как войти в дом, Михаил остановился на залитом лунным светом крыльце и достал сигарету. Он прикурил, и облокотившись о перила, стал смотреть, на клубящийся дым, сносимый неуловимо слабым северным ветром вправо. Он чувствовал, что у него произошло полное изменение мироощущения. Всё, что он раньше считал составляющими смысла своей жизни, чем он занимался долгие годы, перешло на второй план, а место, на котором раньше находились эти интересы, заполнилось чем-то, но чем, он не мог не то что объяснить, но даже понять. Наверно, подобное чувство испытывает старый коммунист, представ перед судом божьим. Он повернул голову направо, дым от его сигареты собирался в центре двора. Михаил не знал, что от одной сигареты может быть столько дыма. Его форма вдруг напомнила ему что-то. Он стал судорожно вспоминать, что, но внезапный порыв ветра смешал и развеял этот образ. Вдруг Михаил заметил какое-то движение в окне дома, он резко повернул голову к окну и увидел, что край занавески немного покачивается. Он вошёл в дом. В комнате с окном никого не было. Он заглянул в комнату к Сергею, там было темно. Михаил зашёл на кухню, выпил стакан холодной воды и пошёл спать.
   Несколько раз он просыпался, его состояние чем-то напоминало психологическую ломку. Он уже не пытался понять, что с ним происходит. Когда в семь часов он снова проснулся, он понял, что больше не заснёт. Несмотря на то, что за всю ночь он не проспал в сумме и шести часов, самочувствие было на удивление удовлетворительным. Он испытывал дикую жажду деятельности, но делать было абсолютно нечего. Он достал из-под кровати свою сумку и нашёл в ней книгу, которую он давно собирался прочитать, но за недостатком времени, пылившуюся на его столе в городе в течении полугода. Застелив кровать, он улёгся поверх покрывала и стал читать.
   Около девяти в коридоре раздались шаги Сергея, потом грохот посуды на кухне. Через двадцать минут дверь в комнату приоткрылась и в щель просунулась голова Сергея:
   -Я-то думаю, что это храпа не слышно. Просвещаемся? Одобряю. -голова исчезла за дверью и спустя некоторое время раздался хлопок входной двери. Михаил отложил книгу и вышел из комнаты.

* * *

   Уже не понятно, кто первый это сказал, но во что веришь то и есть. Виктор, наверно, первый раз в своей жизни столкнулся с людьми, верящими в то, что они делают. Каждый раз, приходя на семинар, он чувствовал эту непробиваемую стену веры, и она пропитывала его насквозь, вселяя в него уверенность в том, что он попал в нужное место и в нужное время. Он сам начинал верить в радужные перспективы компании, в то, что её товары и услуги на самом деле нужны людям, что он стоит у истоков великого начинания, но когда он уходил с семинара и начинал упорядочивать полученную информацию, ему начинало казаться, что он чего-то не понимает. Это "что-то" было неуловимо и недоступно, но он чувствовал, что оно может стать стержнем ко всему, что он знал об этой компании. Сначала он думал, что этот невидимый стержень, это недостающее звено - обман, но потом понял, что та ложь, которая допускалась вначале, при привлечении человека в компанию, имела своей целью лишь не дать человеку отвернуться. Это чем-то напоминало анекдот, где мужчина приходит в роддом и узнаёт, что у него родился сын, а потом оказывается, что у новорождённого нет ручек, ножек и так далее. Всё это сообщают мужчине последовательно, а когда в конце концов ему приносят новорождённое ухо, он кричит туда: "Сынок, ты меня слышишь?" Так и в этой компании, сообщали о радужных перспективах, а потом к этой картинке последовательно добавляли ограничения и издержки. В принципе этот подход имел практическую эффективность, но только в том случае, когда человек в итоге решал работать в фирме.
   В конце концов Виктор понял, почему он не может здесь работать. Чтобы убедить хотя бы одного человека в чём-то, будь то правда или ложь, надо самому безоговорочно верить в то, в чём убеждаешь. А безоговорочно верить может только человек, имеющий моральные, нравственные и духовные устои, которые были усвоены ещё в детстве, и ни разу не подвергались ни малейшему сомнению. В данный момент в данной стране, найти человека с такими устоями практически невозможно. Поколение людей, у которых перелом в стране произошёл во время переходного возраста, вряд ли будет верить даже прогнозу погоды на завтра, а Виктор принадлежал к этому поколению. Если у молодого ростка любого дерева отрезать верхушку, то это дерево уже никогда не будет обладать высоким и прямым стволом, оно бросит ветви по сторонам от сруба и станет похоже на гигантскую рогатку. Такие деревья в первую очередь падают во время урагана. А если на коре кто-нибудь выцарапает перочинным ножом неприличное слово, то при взрослении дерева эти еле заметные рубцы превратятся в уродливую, гниющую язву.
   Виктор пропустил несколько семинаров и понял, что больше не придёт туда. Он никогда и никому не лгал, хотя часто замалчивал правду, а когда ему пришлось бы говорить "Я знаю, вас ждёт успех" человеку, которого ждёт неизвестное никому будущее, это была бы настоящая ложь. Он осознал, что для продуктивной работы ему придётся не только поверить, но и уничтожить вою совесть. Ни на первое, ни на второе он был не согласен. Но когда Виктор решил, что он не будет работать в этой компании, перед ним встала необходимость оповестить о своём решении всех ранее сагитированных им знакомых. Большинство делало вид, что они так и думали, но некоторые очень долго выпытывали из него причины его отказа. Он, в основном, ссылался на недостаток времени, периодически шутил, о своей нерешительности перевернуть свою жизнь и старался сменить тему разговора. И вот, во время одного из таких разговоров, от одного своего друга он узнал, что тот недавно избавился от никотиновой зависимости. Его заинтересовало, что сам процесс бросания курить был недорог, не требовал никаких усилий и, главное, работал. Записав телефон и адрес, Виктор поменял в обменнике оставшиеся от удачной летней халтуры пятьдесят долларов и, на следующий день, отправился по указанному адресу.
   Контора находилась в центре, в небольшом переулке, равноудалённом от трёх станций метро. Грязный двор, с изрисованными вольными художниками стенами и не видевшими ни одной машины СпецТранса мусорными баками, не мог вселить надежды на успех предприятия. Рядом с парадной напротив висел крайне немногословный, но достаточно информативный указатель. Он представлял собой сигарету, перечёркнутую жирной красной полосой и ещё более жирную стрелку. Виктор усмехнулся, бросил недокуренную сигарету в проржавевшую урну перед входом, достал пачку, задумчиво посмотрел на неё, передумав, убрал в карман и зашёл в парадную. Поднявшись на второй этаж, он увидел группу людей, сосредоточенно куривших перед небольшим приоткрытым окном. Подумав, что "перед смертью не надышишься", Виктор открыл массивную дверь и вошёл в помещение. Перед ним предстал длинный и узкий коридор, венчавшийся чёрной дверью. Вдоль коридора стоял ряд школьных стульев, на которых в разных позах, выражавших усталость от продолжительного ожидания, сидели люди. Один мужик, весь в коже, включая выбритый наголо череп, с зеленоватым оттенком лица и громадными мешками под глазами, громко разговаривал по сотовому телефону. Было заметно, что в нём борются два противоречивых чувства, злость на непонятливого собеседника и чувство собственного превосходства, связанные с одним и тем же сотовым телефоном и проистекающие из одного и того же комплекса неполноценности. Виктора также удивило присутствие примерно девяностолетней старушки, смотревшей по сторонам и особенно на говорившего с чётко выраженной классовой ненавистью. У самой двери Виктор заметил свободный стул и, рискуя, сел на него, ожидая, что его заставят встать в конец очереди. Он не учёл борьбы, происходившей в головах этих людей, сделавших вид, что они не заметили его только для того, чтобы оттянуть момент прощания со своей, хотя бы и вредной, но родной "второй натурой".
   Дверь отворилась и по коридору прошли три человека, выглядевшие, словно только что попали в автомобильную аварию или были приговорены товарищеским судом к расстрелу. Виктор почувствовал небольшое сомнение в правильности своего поступка, но дверь открылась и на пороге появилась женщина в белом халате. Она указала на Виктора и ещё на двух человек и жестом пригласила их заходить. Они зашли и дверь за ними закрылась. Их провели в небольшую проходную комнату, в которой они заплатили деньги. После этого их провели во вторую комнату, где какой-то человек рассказал им о методике. Вдруг через эту комнату прошёл человек. Виктор понял, что где-то видел его, но не смог восстановить в памяти, где. Наконец их провели в какую-то тёмную комнату и завязали глаза тёмными повязками. Раздалась какая-то стандартная музыка, из тех, что по мнению авторов должны создавать атмосферу таинственности. Виктор постарался расслабиться, и вдруг понял, что музыка прекратилась, а с него уже сняли повязку. В комнате медленно загорался свет. Посередине стоял человек в хорошем костюме и чёрных очках. Он улыбнулся и произнёс:
   -Господа, поздравляю вас со вступлением на верный путь. Всего хорошего.
   В комнату опять вошла первая женщина в белом халате и проводила из до чёрной двери.
   Виктор шёл по коридору и понимал, почему люди, выходившие из-за чёрной двери выглядели именно так, Они ждали чуда, но никакого чуда не увидели. Они хотели какого-нибудь гипноза, каких-нибудь шоковых мер, необычных приёмов, а их всего этого лишили.
   Он спустился по тёмной лестнице и побрёл по загаженному двору. Начался мелкий мерзкий дождь. Он машинально потянулся за пачкой, достал из неё сигарету и сунул её в рот. Ничего не произошло. Он поднёс зажигалку и прикурил. Вдруг его вырвало, вкус сигареты был не просто ужасен, он был противней всего того, что Виктор когда-либо пробовал, вместе взятого. Его рвало на протяжении двух минут, и во время этих двух минут он понял, что больше никогда не будет курить, даже под страхом смерти.
   Приехав домой он понял, что он не только не может курить, но и не хочет. Это обстоятельство его обрадовало. Единственное, что не давало покоя Виктору, это вопрос, что мог делать в том заведении некурящий и таинственный Рубин. Этот вопрос ещё предстояло выяснить, но как нибудь в другой раз, сейчас он слишком сильно хотел спать.

Глава 8

 
   Клуб оказался в небольшом переулке, в трёхстах метрах от Владимирского проспекта. Приятное впечатление на Дашу произвело наличие охраняемой автостоянки неподалёку. Это способствовало приятному проведению времени, так как перед глазами не возникали картины, в которых люди в кожаных куртках подкладывали кирпичи на место отвинченных колёс, лом, весело свистя рассекаемым воздухом, опускался на лобовое стекло, а ключ оставлял на краске корпуса какую-нибудь остроумную, но неистребимую надпись. Даша решила оставить машину на ночь, так как знала, что полностью исключить приём спиртных напитков будет невозможно.
   Вывеска клуба полностью подтвердила, что Вася и правда здесь главный, потому что более уродливого предмета в городе изобрести никто не мог, а если бы изобрёл, то вряд ли стал так откровенно отпугивать им посетителей. Лена протянула охранникам на входе какую-то записку, и их пропустили внутрь. Интерьер оказался выполнен наиболее популярным и требующим меньших капиталовложений способом. Со стен просто сняли штукатурку, и повесили несколько картин. Как оказалось, клуб открывался только на следующий день, так что их просто-напросто использовали как подопытных кроликов. Подбежал Вася. Он был тщательно выбрит, на носу были надеты очки с оправой из золота. Он начал что-то быстро бормотать, но так как Даше не удалось разобрать ни слова, то пришлось руководствоваться жестами, по которым можно было определить, что им следует сесть за огромный составной деревянный стол, уставленный различными блюдами, по виду которого Даша поняла, что бедного Васю обманули : хотел клуб, получил ресторан.
   Зал постепенно стал заполняться разнообразными людьми, не имевшими друг с другом ничего общего, кроме знакомства с Васей. Даше стало нестерпимо скучно. Она подошла к стойке бара, за которой стоял человек с лицом серийного маньяка и целеустремлённо протирал стаканы. Она подумала, что, видимо, этот человек когда-то смотрел западный фильм, из которого уяснил, что бармены только и делают, что протирают стаканы, но это было давно, задолго до того как этот человек сошёл с ума. Она решила не рисковать с коктейлем и заказала Мартини. Бармен ,только что не подпрыгнул, он резко повернулся к ней спиной и начал судорожно рассматривать полки, уставленные разнообразными бутылками. Наконец он обнаружил услышанное название, но не успел обрадоваться, так как на полке было четыре вида Мартини. Он растерянно повернулся к Даше и, пытаясь состроить вежливое выражение лица, спросил: "Вам какое?" Она решила не создавать ему трудностей и показала пальцем. Он снял бутылку с полки, при этом чуть не свернув ещё несколько, и налил в только что протёртый стакан. Потом взял зонтик для коктейля, подумал и положил обратно. Даша взяла стакан и отошла от стойки.
   Вася уже взобрался на небольшую сцену и стучал по микрофону, дожидаясь пока его включат. Некоторые из приглашённых сидели за столом, остальные бродили по клубу, либо что-то обсуждали, собравшись в небольшие группы. Наконец микрофон заработал, и последним это понял Вася, который, потеряв всякую надежду, продолжал щёлкать по нему указательным пальцем, пока не увидел, как весь зал резко повернулся в его сторону, получив по ушам несколько ощутимых ударов. Вася покраснел, от смущения откашлялся в микрофон, покраснел и начал:
   -Дорогие ...друзья. Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить открытие нового ночного клуба, который в будущем, надеюсь, займёт достойное место среди лучших мест для отдыха, существующих в нашем городе.
   Он поклонился и сошёл со сцены. На ней появились музыканты, и сцена перестала притягивать внимание зала. Вдруг Даша поняла, что ей просто нечего здесь делать. Ей захотелось уйти, но не было желания обижать кого либо из своих знакомых. Она нашла глазами Лену и направилась к ней. Вокруг стояли знакомые, но довольно изменившиеся люди. Когда-то это был её круг общения, но теперь, после стольких лет, она поняла, что эти люди изменились не только снаружи. Известно, что среда откладывает на человеке отпечаток, но увидев своих старых знакомых, Даша поняла, что большую часть из них обстоятельства подмяли под себя и размазали, либо переделали настолько, что от них прежних остался цвет глаз и размер ботинок. Говорить было не о чём, даже известный массовик-затейник Лена не смогла поддержать разговор и затихла. Даша поняла, что из этого ничего не получится, и от этой встречи нельзя ожидать ничего, кроме тяжёлого осадка на следующий день и окончательного осознания ничтожности человеческой личности, находящейся под давлением общества. Эта мысль об обществе окончательно сломала её и заставила не отказаться от фирменного коктейля Васи, который полностью подтвердил Дашины опасения по поводу состояния психики бармена. Потом, придя в себя, она сделала вид, что вспомнила про время, и попрощавшись со всеми, сделав вид, что ей очень не хочется уходить, с облегчением покинула это пристанище душ, погибших за правое дело.

* * *

   Михаил хотел снова пойти в тот дом, но ему не хотелось говорить об этом Сергею, чтобы не вызвать на себя очередной шквал издевательств по поводу качества исполнения им супружеской клятвы и тому подобного. Ему повезло, и Сергей сам заговорил с ним об этом. Причём, когда Сергей предлагал ему нанести туда визит, у Михаила создалось впечатление, что он неправильно аргументирует своё предложение. Он почувствовал, что если откажется туда идти, то Сергей его свяжет и притащит туда волоком.
   Наступил вечер, и они пошли. Дорога была уже достаточно знакома, и Михаил даже увидел тот злосчастный корень, о который он споткнулся в прошлый раз. На этот раз в доме горел электрический свет, происхождение которого можно было безошибочно определить по ненавязчивому гулу автономного генератора, находившегося где-то за домом. Луна ещё не взошла и казалось, что дома нет, а ярко светящееся окно висит в воздухе, нарушая тем самым все известные человечеству законы физики. Когда они подошли поближе, фонарик наткнулся на бревенчатую стену, а потом выхватил из темноты крыльцо. Не успели они подняться по ступенькам, как дверь распахнулась, и в нестерпимо ярком после темноты проёме появился чёрный силуэт человека. Увидев входящих человек отступил и попал под свет лампы. Это оказался мужчина, на вид лет пятидесяти, одетый в какое-то подобие рясы, выглядевшей так, словно её сшили на заказ у сумасшедшего портного. Он почтительно поклонился, по-восточному прижав сложенные ладони к груди, пропустил вошедших внутрь и вышел. Михаилу показалось, что дом как-то неуловимо изменился. Может это было связано с электрическим светом, может с настроением, и связанным с ним восприятием окружающего, но после того, как он увидел этого карикатурного монаха, он больше склонялся к мысли, что эти изменения произошли на самом деле. Словно этот дом исчез и был создан заново, но это воссоздание не было абсолютно идентично оригиналу. Михаил вспомнил, что в своё время у него была теория, хоть и с натягом, но объяснявшая подобные явления. Теория гласила, что мир - своеобразный конструктор, реальность которого полностью определяется представлениями о нём, которые были когда либо созданы людьми. Например, пока люди не заглянули на обратную сторону луны, у неё не было обратной стороны, а пока жив хоть кто-то, видевший даже фотографию этой обратной стороны, этот человек будет безотчётно поддерживать эту картинку. Он вспомнил, как разработал систему противоречий, по которой существовали главные и второстепенные факты, и при некоторой тренировке можно было представить себе какое-нибудь событие или предмет, об отсутствии которого никто не знает, и этим сделать его реальностью. У него даже стало кое-что получаться, в основном в отношении вызова нужного номера троллейбуса или трамвая, но потом у него появились другие интересы...
   Он задумался и не заметил, что они уже прошли в комнату. На диване сидела Маша, так её звали, судя по словам Сергея. Сергей поцеловал ей руку, Михаил кивнул и почувствовал, что сейчас покраснеет, и сел за стол. Хозяин откупорил внезапно появившуюся в его руках бутылку с его фирменным вином и разлил его по бокалам. Сергей сказал какой-то до смешного глупый тост, но Михаил отпил из бокала всего глоток. Сергей приподнял бровь, выказывая удивление и произнёс:
   -Что это у нас граф Морозов не пьёт? Неужто опять до первой звезды нельзя? А ну, посадить его в колодец, оттуда звёзды видно круглосуточно, - Слово "круглосуточно" было произнесено уже по слогам, когда Сергей, предварительно проставив на стол опустошённый стакан, сползал на пол трясясь от смеха вызванного собственной шуткой. Михаил подумал, что никогда не понимал людей, смеющихся над собственными шутками.
   Михаил смутился ещё больше и выпил вино. После этого наступило затишье и Михаил разговорился с хозяином о резервных возможностях человека. Вернее о том, в чём заключается сложность и механизм открытия этих возможностей. Хозяин говорил о каком то рубеже, и Михаил спросил: