Толкин Джон. Сильмариллион

   Эру даровал людям свободу, но коротко их существование в Мире. Приходит срок, и люди уходят. Куда? Эльфам неведомо. Эльфы остаются и останутся до конца дней. Поэтому любят они Мир любовью великой, чистой и горькой, и с годами она все горше. Ведь эльфы не умирают, разве что падут в бою или зачахнут в печали, но это мнимая смерть; с годами силы эльфов не убывают, просто некоторые из них устают от десятков тысяч прожитых лет. Павшие в бою или оставившие тела в печали уходят в чертоги Мандоса, откуда могут потом снова вернуться в Мир.
   Смерть людей настоящая. Приходит время, и они покидают Мир, поэтому имя им здесь – Гости, Странники. Смерть – их сужденный удел, Смерть – это Дар Творца, которому с течением времени позавидуют даже Аинуры. Но Мелькор и здесь преуспел, заставив людей страшиться Смерти, затемнив ее истинную суть.
   Но еще в Начале Времен эльфы узнали от Валаров, что в конце всего именно люди вместе с Аинурами станут Вторым Хором. А вот что тогда ждет эльфов – не знает никто. Илуватар никому не открыл своих намерений, а Мелькору они и подавно неведомы.

Глава 2 АУЛЭ И ЙАВАННА

   Говорят, что создателем Гномов был Аулэ. Во тьме Среднеземья он так страстно ждал прихода Детей Илуватара, так жаждал поделиться с ними своими знаниями и мастерством, что терпение его истощилось, и Аулэ до исполнения начертаний Эру создал гномов такими, каковы они и сегодня. Аулэ не ведал будущего облика Детей Илуватара и наделил свои создания в первую очередь силой и неутомимостью, ведь Мелькор по-прежнему властвовал над Землей. Работал он втайне от других Валаров, ибо не был уверен в их одобрении. Так в подгорном чертоге Аула появились Семь Праотцов гномов.
   Аулэ напрасно таился – от всеведения Илуватара не укрылись его замыслы. Когда Аулэ закончил свой труд, он возрадовался и начал учить гномов придуманному им языку. Тогда Илуватар обратился к нему, и в молчании внимал Аулэ словам Творца:
   – Зачем сотворил ты э т о? Знаешь ведь: не в твоей власти творить живое, и могучий Айнур Аулэ – не более чем мое творение. Созданное твоими руками и твоей волей способно жить лишь твоим непрестанным участием. Любое их движение возможно лишь по твоему желанию, без тебя они – не более чем камень. Этого ли ты хотел?
   И Аулэ отвечал:
   – Нет, не этого хотел я. Я стремился создать существа, непохожие на нас, предмет нашей любви и заботы, существа, способные видеть красоту Мира, твоего творения. Просторы Арды могут вместить многих и многих, но она пуста и бесплодна. Я ждал и ждал, но ты же сам создал меня с неутолимым желанием творить. Не гневайся, ибо дела моих рук – не более чем желание неразумного ребенка, который, тщась походить на отца, смешно и неуклюже, но искренне, подражает его делам. И, как ребенок отцу, я приношу тебе дело рук своих, тобой же сотворенных. Но, может быть, мне лучше уничтожить самонадеянно созданное?
   Аулэ схватил огромный молот, чтобы разбить гномов, и плакал при этом. Но Илуватар, видя его раскаяние, решил иначе. И вот гномы испугались, отскочили в стороны от грозного молота и взмолились о пощаде. Снова раздался голос Илуватара:
   – Я принял твой дар. Видишь, твои создания уже живут своей жизнью и говорят своим голосом. Иначе не уклониться бы им от твоего удара.
   Возрадовался Аулэ, отбросил молот и воскликнул:
   – Благослови мой труд и прими как свой! Но Илуватар прервал его.
   – Так же, как в Начале Мира я дал бытие думам Айнуров, теперь я принял твой дар и дал ему место в этом бытии, но не более того. Созданное тобой пусть будет, но не бывать гномам здесь прежде Перворожденных. Вот цена твоему нетерпению: гномам твоим спать отныне в подгорной тьме.
   Тебе вместе с ними придется ждать пробуждения Моих Детей, когда бы оно ни случилось. В свой черед я разбужу их, они станут твоим народом, и ты еще увидишь: немало раздоров будет между детьми моего снисхождения и детьми моего замысла.
   Аулэ взял Праотцев гномов, отвел их в дальние покои и уложил спать, а сам вернулся в Валинор и ждал там долгие годы.
   Гномам должно было явиться на свет во дни владычества Мелькора, Аулэ думал об этом и наделил их большой выносливостью и силой. Твердые волей, стойкие, упрямые, скорые в дружбе и в гневе, неутомимо трудолюбивые, легко переносящие боль, голод и лишения – вот что отличает их среди других народов Среднеземья. Живут они долго, гораздо дольше людей, но все же – не вечно. Эльфы верили, что, умерев, гномы возвращаются в камень, из которого были созданы. Сами гномы считают иначе. По их верованиям Создатель Аулэ (они зовут его Махал) собирает души умерших гномов в дальнем покое Мандоса, а со времен Первых Гномов передаются слова Аулэ, обещавшего гномам перед концом Мира благословение Илуватара и место среди Его Детей. Когда закончится Последняя Битва, гномы еще пригодятся Аулэ, чтобы восстанавливать Арду И еще говорят они, что Семеро Первых Гномов живут снова и снова в своих потомках и носят свои древние имена, а наиславнейший среди них – Дарин, Государь Народа, дружившего с эльфами. Царство его было в Казад-Думе.
   Аулэ хранил свой труд в тайне от других Валаров. Но Йаванне он поведал о случившемся. И она сказала ему.
   – Эру милостив. Ты вправе радоваться, ибо не только прощен, но и одарен. Ты работал один, в тайне даже от меня, поэтому созданиям твоим, как и тебе, милее будут труды их рук, а взор будет обращен долу, и не заметят они красоты живого на Земле. Много моих деревьев падет под ударами их безжалостного железа.
   Тогда Аулэ возразил ей:
   – Не так ли будут поступать и Дети Илуватара? Им тоже нужна будет пища, они тоже будут строить. Созданное тобой прекрасно, таким оно и останется – придут Дети Илуватара или нет. Но именно им уготовил Эру власть над всем сущим. С уважением и благодарностью, но они будут пользоваться всем, что мы создали на Арде.
   – Воистину, так будет, – вздохнула Йаванна, – если только тень Мелькора не ожесточит их сердца.
   Печальна была душа Йаванны, будущее тревожило ее. Пошла она к Манвэ, и, ни словом не обмолвившись о гномах, спросила:
   – Скажи мне, благой Манвэ, истинно ли говорит Аулэ, что Детям Илуватара дана будет власть над всеми моими творениями?
   – Да, это так, – ответил Манвэ. – Но почему ты спрашиваешь об этом? Тебе ли учиться у Аулэ?
   Йаванна прислушалась к своему внутреннему голосу и сказала так:
   – Могучий Манвэ, тревожат меня думы о грядущем. Мне дороги все мои создания. Мелькор и без того извратил слишком многое... Ужели ничто из сотворенного мной недостойно свободы?
   – Хорошо, – молвил Манвэ, – что из твоих созданий желала бы ты сохранить? Которые из них милее твоему сердцу?
   – И те и эти, – быстро отвечала Йаванна. – Они хороши вместе. Но если кэлвар могут постоять за себя или убежать, то олвар – те, что растут – беспомощны перед чужой волей. Но милее всех мне деревья. Медленно растут они, а умрут быстро, и если не приносили они богатых плодов, никто не пожалеет об их уходе. Я провижу это в своих думах. Вот если бы деревья могли говорить от имени всего, растущего на Арде, и карать тех, кто поднимет руку на них...
   – Странные слова, – покачал головой Манвэ.
   – Но именно так было в моей Песне, – горячо воскликнула Йаванна. – Покуда вы с Ульмо создавали тучи и проливали дожди, я возносила навстречу им ветви деревьев. Ветра и ливни заглушали их негромкий голос, но и они возносили хвалу Эру.
   В глубоком молчании созерцал Манвэ думы Йаванны, сомнения переполняли его. Не укрылось это от Илуватара. И вот показалось Манвэ, что вокруг зазвучала Музыка, он вслушался в знакомые звуки, но теперь различил в них много новых оттенков. Вновь открылось ему Видение. Образы его были не так ярки, как в первый раз, но теперь Манвэ видел в нем и самого себя, а главное – видел он отчетливо что
   все в мире держится волей Илуватара. Видел он, как рука Творца проникла в Мир, видел, как вышли из руки его многие чудеса, скрытые от Манвэ доселе в сердцах Айнуров...
   Очнулся Манвэ, спустился к Йаванне на Эзеллохар, сел рядом с ней под кронами Двух Дерев. И так сказал Манвэ:
   – О Кементари, выслушай слово Эру: «Ужели думают Валары, что я не слышал всей Музыки? До самого слабого звука самого слабого голоса? Так знайте: когда настанет час пробуждения для Моих Детей, сбудутся и чаяния Йаванны. Издалека соберутся духи и войдут в кэлвар и олвар, и будут жить в некоторых из них. И дети мои будут почитать их и страшиться их праведного гнева. Так будет, пока сильны Перворожденные, а Пришедшие Следом молоды». Видно, забыла ты, о Кементари, – говорил Манвэ, – что в Музыке звучали не только твои помыслы. Не единожды встречались они с моими и тогда взлетали звуки подобно огромным птицам, парящим над облаками. И это услышано Илуватаром. Уже теперь, до пробуждения Перворожденных, придут в мир на крыльях ветра Орлы Властителей Запада.
   Радостно встала Иаванна, воздела руки к небесам и воскликнула:
   – Ввысь тянуться деревьям Кементари! Да будет высоким жилище Орлов!
   Поднялся Манвэ, и казалось, голос его звучит из заоблачных высей:
   – Нет, Иаванна, – сказал он, – для Орлов достаточно высоки будут только деревья, выращенные Аулэ. В горах станут селиться Орлы и оттуда будут внимать призывам, обращенным к нам. А в твоих лесах будут бродить Пастыри Деревьев.
   На этом расстались Манвэ и Иаванна. Она вернулась в кузницу Аулэ, где он разливал по формам расплавленный металл.
   – Предупреди своих детей, – сказала ему Иаванна, – ибо милостью Эру отныне в лесах они могут встретиться с силой, чей гнев я бы не советовала им будить. Он может стать гибельным для них.
   – Но им же все равно нужно будет дерево, – пожал плечами Аулэ и вернулся к своему горну.

Глава 3
ПОЯВЛЕНИЕ ЭЛЬФОВ И ПЛЕНЕНИЕ МЕЛЬКОРА

   При свете Дерев, за горами Амана летели века блаженной жизни Валаров. Среднеземье по-прежнему лежало под звездами, объятое плотным сумраком. Во времена Светочей здесь кипела жизнь, теперь же, во мраке, ничего не росло. Но в морях колыхались гигантские водоросли, а на суше – тени огромных деревьев. В долинах, в холмах, окутанных мраком, таились свирепые и злобные твари. Редко кто из Валаров заходил сюда. Только Йаванна бродила иногда по лесам и долам, печалясь о таком конце Весны Арды. Многое из рожденного тогда погрузила она в сон до срока, и растения ждали грядущих веков, не старея и не умирая.
   На дальнем севере бодрствовал Мелькор. Он копил и копил силы, и от него наполнялись темные, спящие леса чудищами и прочей жуткой нежитью. В Утумно собирались толпы демонов из тех, что соблазнились во дни славы Мелькора и теперь мало чем отличались от него. Багровый пламень заменял им сердца, страх волнами расходился от них, а мрак служил одеянием. Много позже в Среднеземье их стали звать Барлогами. Множество других чудовищных форм родилось из тьмы Мелькора, долго они тревожили мир. Росли границы темных владений, постепенно отодвигаясь все дальше к югу. Мелькор воздвиг еще одну крепость с обширным арсеналом на берегу моря, на северо-западе. Она должна была отразить натиск Валаров, если бы они решили начать войну. Крепость звалась Ангбанд, а правил там наместник Мелькора – Саурон.
   Вести, приносимые из покинутых земель Йаванной и Оромэ, заставили Валаров собрать Совет. На нем говорила Йаванна:
   – Силы Арды! Кратким было Виденье Илуватара, и теперь мы едва ли угадаем в быстролетной череде дней Назначенный Час. Но будьте уверены: он близится. В этом веке – время исполнения наших надежд, время пробуждения Перворожденных. Ужели придти им на бесплодные земли? Ужели бродить во тьме, в окружении чудовищ, когда мы сами наслаждаемся светом? Ужели принять им власть Мелькора, когда Манвэ восседает на Таниквэтил?
   И вскричал пылкий Тулкас
   – Нет! Не бывать этому! Довольно отдыхали мы, довольно восстанавливали силы. Один противостоит всем! Чего ждем мы и почему не начинаем праведную войну?
   Манвэ повелел, и молчаливый Мандос произнес
   – Истинно, в этом веке ждать нам прихода Детей Илуватара. Но не сейчас. Им суждено пробудиться во мраке и первый взгляд обратить к звездам. Узрев звезды, будут они во все века взывать в нужде к Варде, Возжигательнице Звезд. А с приходом яркого света начнется закат Перворожденных.
   При этих словах покинула Варда Совет и с высоты Таниквэтил окинула взглядом тьму Среднеземья, едва освещенного далекими, тусклыми звездами. И тогда подвиглась Варда на труд, равного которому не было среди дел Валаров. Из серебряной росы Телпериона начала она создавать к приходу Перворожденных новые, яркие и чистые звезды, и за то имя ей на языке эльфов – Элентари, Королева Звезд. Создала она Карнил и Луиниль, Ненар и Лумбар, Алькаринквэ и Элеммире, а множество древних звезд собрала вместе и расположила на небе Арды заново: были там Вильварин, Телумендиль, Соронумэ и Анаримэ. Предвестником Последней Битвы, предначертанной в конце Дней, встал над горизонтом Менельмакар в блистающем поясе. А высоко на севере, бросая вызов Мелькору, поместила она корону из семи ярких звезд – Валакирку, Серп Валаров и знак рока.
   Говорят, что в час, когда завершился долгий труд Варды, когда Менельмакар впервые шагнул в небо, когда вспыхнул над гранью мира синий огонь Хэллуина, в этот самый час пробудились Перворожденные. На берегах спящего озера Куивиэнен, отражавшего свет новых звезд, очнулись от сна Дети Илуватара и молча жили у тихих вод, не отрывая глаз от звездного света. С той поры Небесные Огни милее всего для эльфов, а первой среди Валаров почитают они Варду.
   С тех пор не раз изменялся облик морей и земель, реки покидали прежние русла ради новых, горы меняли свои очертания, и теперь уже нет возврата к берегам Куивиэнен. Но в памяти эльфов место священного озера – на северо-востоке Среднеземья. Когда-то плескалось там Внутреннее Море Хелкар, ложе которого рождено падением Иллуина, Столпа Света, повергнутого Мелькором. Тогда в огромную впадину хлынули воды с окрестных мест и стали морским заливом. Поэтому первым светом для эльфов стали звезды, а первыми звуками мира – плеск И шорох вечно бегущих волн.
   Долго жили эльфы в своем первом доме у воды под звездами, бродили, удивленные, по земле. Со временем они научились говорить и стали давать имена всему, что видели. Себя они именовали Квэнди, «Те, кто говорит», ибо не было вокруг других существ, способных произносить слова и складывать их в песни.
   Случилось раз Оромэ заехать далеко на восток. У побережья Внутреннего Моря он повернул на север, к подножию Восточных Гор. Внезапно заржал его Нахар и остановился как вкопанный. Прислушался Оромэ и с удивлением различил в подзвездной тишине доносившиеся издали звуки песни.
   Так Валары, как бы случайно, нашли долгожданных гостей. Оромэ тогда первым увидел эльфов, увидел и изумился: странным, дивным и неожиданным показался ему облик Детей Илуватара.
   Так уж суждено Валарам: что бы ни звучало в Музыке, что бы ни предсказано было Видением, каждый раз новое будет казаться им неожиданным и странным.
   В те времена Старшие Дети Илуватара были сильнее и выше теперешних эльфов, но красота их и поныне не померкла, ибо была совершенным созданием Илуватара. Долгая жизнь на Западе, печаль и мудрость только углубили ее сияние.
   Оромэ сразу полюбил Квэнди и дал им другое имя на их собственном языке: Эльдары, Звездный Народ. Позже так стали зваться те, кто последовал за Оромэ на Запад.
   Но тогда, в первый раз, Квэнди испугались Оромэ, и здесь не обошлось без Мелькора. Много позже Мудрые поняли, что Мелькор первым узнал о пробуждении Квэнди и тогда же приказал призракам и злым духам следить за ними. Если эльфы уходили поодиночке или даже небольшими группами от берегов озера, они пропадали бесследно и больше никто и никогда не видел их. Квэнди говорили, что ушедшие попадались в руки Охотнику. В древнейших эльфийских песнях упоминаются призрачные тени, бродившие в холмах вокруг Куивиэнен, – иногда они затмевали звезды. И еще пелось в них о Темном Всаднике на диком коне. Он будто бы преследовал и пожирал неосторожных. Мелькор так ненавидел и боялся Оромэ, что посылал своих демонов в его облике пугать эльфов, распускал о нем лживые слухи, лишь бы отвратить сердца Квэнди от Оромэ при встрече.
   Поэтому, когда Нахар заржал и остановился, а Квэнди узрели могучего всадника, одни из них попрятались, другие бросились бежать и не нашли дороги назад. Но самые смелые остались и скоро поняли, что Великий Всадник, стоящий перед ними, – не призрак из Тьмы. На его прекрасном челе сиял свет Амана, и благороднейшие из эльфов потянулись к нему.
   Мало что известно о судьбах тех несчастных, которые попали в руки Мелькора. Кто из живущих сходил в подземелья Утумно? Кто проник во мрак дум Мелькора? По словам Мудрых, Мелькор собрал своих пленников в подземельях Утумно и постепенно, жестокостью и чарами, сумел подчинить себе, извратить их сущность. Так, в насмешку над эльфами, а больше – из зависти к ним, вывел он отвратительных орков, ставших потом злейшими врагами Перворожденных. Орки живут и множатся, как и Дети Илуватара, ведь даже подобия жизни так и не удалось создать Мелькору со времен его восстания в Айнулиндалэ, Музыке Айнуров. Поэтому даже на дне темных душ Орков тлеет ненависть к своему господину, ибо он повинен в их уродстве, и только из страха сохраняют они ему верность. Пожалуй, это – самое отвратительное из дел Мелькора и самое ненавистное Творцу.
   Оромэ недолго пробыл у Квэнди. Он вернулся в Валинор с радостной вестью, но рассказал и о призраках, нарушающих покой Куивиэнен. Велика была радость Валаров, однако к ней примешивалась и тревога. Долго обсуждали они, как оградить Квэнди от мрака Мелькора. Оромэ тем временем снова вернулся в Среднеземье и стал жить с эльфами.
   Манвэ в глубоких раздумьях долго сидел на Таниквэтил, обращаясь за советом к Илуватару Наконец, спустившись в Валинор, Манвэ созвал Валаров в Круг Судеб. Даже Ульмо пришел на Совет из пучин Внешнего Океана.
   Вот слова Манвэ на Совете:
   – Илуватар вложил в мое сердце решимость восстановить нашу власть на Арде и любой ценой избавить Квэнди от тлетворного мрака Мелькора.
   Тулкас был несказанно рад, а вот Аулэ опечалился. Предвидел он жестокие раны, которые нанесет миру эта битва.
   Валары выступили из Амана на штурм крепостей Мелькора. Никогда впоследствии не забывал Мелькор, что война эта началась из-за эльфов и из-за эльфов потерпел он в ней поражение. Но сами эльфы не участвовали в битве. Они не сохранили даже памяти о тех днях, когда могучие Всадники Запада сражались за их будущее.
   Первые сражения развернулись на северо-западе Среднеземья, и весь тот край был разрушен. Однако войска Валаров быстро сломили сопротивление темных сил и отбросили их к Утумно. Затем Валары пересекли Среднеземье и прежде всего выставили охрану у берегов Куивиэнен. Квэнди даже не ведали о великой Битве Сил, они запомнили только, как тряслась и стонала земля, как огромные волны обрушивались на берег, а на севере непрестанно полыхали зарницы. Долгой и трудной была осада Утумно, жаркие бои шли на подступах к крепости. Именно в это время изменился облик Среднеземья: великое Западное Море стало намного шире, оно затопило побережье и образовало на юге глубокий залив. Берега изрезали бухты и фьорды, особенно на севере, там, где сближаются земли Амана и Среднеземья. Самый большой из заливов, Балар, принял в себя воды Сириона, текущего с появившихся плоскогорий Дортониона и гор, окружавших Хитлум. Весь север пришел в запустение. В подземельях Утумно бушевал огонь, а верхние ярусы заполняли рати прислужников Мелькора.
   Нелегкой была эта битва. Но в конце концов пали ворота Утумно, обнажились ее подземелья, а Мелькор попытался укрыться на дне глубокой ямы. Тогда вышел Тулкас, сильнейший среди Валаров, вызвал Мелькора на поединок и одолел его, повергнув ниц. Так был пленен Темный Властелин. Аулэ изготовил цепь Ангэнор, и ей сковали Мелькора. Только после этого в мире воцарился покой.
   В радости победы Валары не стали обыскивать всех подвалов и тайных подземелий Ангбанда и Утумно – и напрасно. В них пряталось множество лиходейских тварей. Многие из них бежали, укрылись среди темных пустошей и затаились до времени. Саурона Валары тоже не нашли. Когда окончилась битва, а над разрушенным Севером еще клубились, закрывая звезды, тучи пыли и пепла, Мелькора с завязанными глазами, в оковах доставили в Валинор. Там в Кругу Судеб он униженно молил Манвэ о прощении, но прощения не получил, а был брошен в темницу во владениях Мандоса. На крайнем западе Амана выстроена она, и ни Валар, ни Эльф, ни Смертный не смогли бы вырваться оттуда на волю. Там должен был провести Мелькор три долгих века, прежде чем снова предстать перед судом Валаров.
   А Валары опять собрались на Совет. Мнения разделились. Многие, и прежде всего Ульмо, предлагали оставить Квэнди в Среднеземье, дав им возможность своим трудом привести земли в порядок и залечить их раны, но большинство опасалось оставлять Детей Илуватара в полном опасностей мире, освещенном лишь светом звезд. Кроме того, красота эльфов очаровала Валаров, и они не хотели расставаться с ними надолго. Это мнение и победило. На Совете решили переселить Квэнди в Валинор, чтобы отныне жили они при Валарах в свете Дерев. Даже Мандос нарушил молчание, молвив: «так суждено». Спустя века решение это привело ко многим бедам.
   Однако эльфы не сразу приняли предложение прибыть в Валинор. Первое их знакомство с Валарами состоялось во время воины, а вид разгневанных Владык едва ли мог внушать какие-нибудь другие чувства, кроме ужаса. Только Оромэ, которого эльфы знали и веселым, и добрым, и мудрым, не пугал их. Поэтому именно ему выпало вновь отправиться к берегам Куивиэнен с новым предложением: прибыть в Валинор выборным от родов эльфов. Ими стали Ингвэ, Финвэ и Эльвэ, впоследствии ставшие королями эльфийского народа. В Амане они с благоговением узрели величие и мощь Валаров и страстно возжелали света и красоты Дерев. Когда Оромэ доставил их обратно, они горячо ратовали за немедленное переселение в благословенную землю.
   С этого времени единый дотоле народ разделился. Род Ингвэ и многие из родов Финвэ и Эльвэ вняли призывам и решили следовать за Оромэ. С тех самых пор и поныне называют их Эльдарами, тем именем, что дал Оромэ вначале всем эльфам. Но многие предпочли свет звезд и знакомые просторы Среднеземья восторженным рассказам о неизвестной земле. Авари стало их имя – «Те, кто отказался». Прошли века и века, прежде чем двум этим эльфийским народам суждено было встретиться вновь.
   Эльдары начали Великий Поход тремя отрядами. Первым выступил немногочисленный народ Ингвэ. Они благополучно прибыли в Валинор и с тех пор пребывают у ног Стихий, а все эльфы чтят имя Ингвэ, Пришедшего Первым. Путь его к свету Валинора был прям и ни разу не оглянулся Ингвэ на оставленное Среднеземье. Народ Ингвэ – Ваниары, Дивные Эльфы – особенно полюбился Манвэ и Варде. Немногим из людей доводилось встречаться и говорить с ними.
   Следом за Ингвэ тронулись Нолдоры, род Финвэ. Это Премудрые Эльфы, друзья Аулэ. Много песен сложено о Нолдорах, об их великих трудах и тяжелых сражениях в северных землях.
   Последними двинулись Тэлери, и шли долго. Тэлери всегда тянуло к воде, и, когда в конце концов, они вышли к западному побережью, море очаровало их. В землях Амана имя им – Фалмари, Морские Эльфы. Так назвали их Валары, когда увидели поющими и танцующими на фоне бушующих волн. Народ Фалмари был многочислен и управлялся двумя правителями: Эльвэ Сребромантом и его братом Ольвэ.
   Эти три народа пришли на Заокраинный Запад во времена Дерев, поэтому общее их название – Калаквэнди, Эльфы Света. Но не всем Эльдарам, вышедшим из Среднеземья, довелось узреть сияние Телпериона. Многие рассеялись в пути, а многие остались на берегах Среднеземья. В основном это были Тэлери. Они расселились по взморью, бродили в лесах и в горах, но чаяния их были обращены к Западу. Калаквэнди зовут их Уманиарами. Так и не достигшие Амана, Уманиары вместе с Авари получили в веках имя Мориквэнди, Ночные Эльфы, ибо никогда не видели Света, что был до прихода Луны и Солнца.
   Пути первых, отправившихся на Запад, были проложены Оромэ. Он вел их в обход моря Хелкар, а потом повернул к западу. На севере остались руины недавней войны, над ними клубился плотный мрак, сквозь который не пробивался звездный свет. Некоторые из эльфов устрашились и повернули назад. Ныне они забыты.
   Долго шли Эльдары на Запад, немеряны лиги Среднеземья и утомительно бездорожье. Да Эльдары и сами не хотели спешить. Они шли, с любопытством озираясь по сторонам и подолгу задерживаясь то возле неизвестной речки, то в просторных долинах. Нет, их желание придти в Аман не ослабело, но пока путь к цели был для Эльдаров дороже и интересней самой цели, а окончание пути скорее пугало, чем радовало. Поэтому, если Оромэ отвлекали дела и он покидал отряд, эльфы останавливались, и, вернувшись, он находил их там, где оставил. Сейчас уже не вспомнить, сколько лет они были в пути, когда дорогу им преградила огромная река. Она была шире всех, виденных Эльдарами. За рекой вздымались к небу горы. Казалось, их вершины достигают звезд. Говорят, это была та самая река, что потом была названа Андуин Великий. Она стала границей западных областей Среднеземья. А горы (когда-то их воздвиг Мелькор, преграждая путь Оромэ) звались Мглистые Башни на Рубежах Эриадора.