Томас Рид. Уединенное жилище

   Как ни жаль было Франку расставаться со своим скакуном, но пришлось покориться необходимости, тем более, что совсем уже близко слышались крики и выстрелы. Можно было даже видеть вспыхивающее на солнце оружие...
   Гамерсли подошел к Вальтеру, который держал свою лошадь под уздцы и старался заставить ее войти в расщелину скалы. Животное противилось, как бы предчувствуя грозившую ему смерть.
   - Идите вверх, - сказал Вальтер Франку, - и скорее. Возьмите и мое ружье и зарядите оба, пока я осмотрю конец ущелья.
   Вальтер вступил в ущелье вслед за Гамерсли, с огромными усилиями таща за собой лошадь. Наконец, он втащил ее. Когда животное очутилось в тесном помещении, плотно сжатое с двух сторон каменными стенами, Вальтер с выражением глубокой жалости вынул из ножен свой кривой нож, лезвие которого было липко от человеческой крови. В одно мгновение он всадил его в шею лошади; густой струёй хлынула кровь. Животное напрягло последние силы, захрапело и после двух-трех судорожных подергиваний безжизненно вытянулось, не спуская полного упрека взгляда со своего господина.
   - Это было неизбежно! - сказал Вальтер, оборачиваясь к товарищу. - Ружья готовы?
   Гамерсли молча передал ему заряженное ружье.
   - Если нам придется долго пробыть здесь, - обратился Франк к товарищу, то мы рискуем погибнуть от голода и жажды.
   - Мы не останемся здесь больше двадцати минут. Не думайте, Франк, что я залез в эту дыру, как загнанный заяц; я знаю, что из этого ущелья есть сзади выход. И как только мы напустим в глаза этих разбойников пыли, мы сейчас же уйдем через него.
   В это время Вальтер, стоя на коленях за убитой лошадью, производил над ней какие-то манипуляции.
   - Ну, - сказал он, вставая, - посмотрите: я положил таким образом ружье, куртку и шляпу, что можно побожиться - за лошадью лежит человек, готовый защищаться. А теперь идемте скорее, Франк, и если только негодяи попадутся на эту удочку, мы будем спасены.
   IX. Спуск в темноту
   Пройдя шагов двадцать от входа в ущелье, Вальтер сказал:
   - Я не нашел никакого выхода, Франк, и нам надо спуститься в это углубление. Посмотрите, вот оно.
   Подойдя к указанному месту, Гамерсли увидел нечто вроде мрачной пещеры между огромными камнями. Она спускалась прямо вниз и имела неправильную круглую форму, несколько напоминавшую отверстие колодца, отчасти закрытое плитой. Но как было решиться спуститься туда? В такую тьму! И, наконец, смогут ли они сделать это?
   Вальтер взял маленький камень и бросил его вниз. Прошло много времени, пока он, ударяясь то об одну, то о другую каменную стену, упал на дно. По звуку падения камня беглецы поняли, что в этом колодце есть выступы, которые могут служить им ступенями. Не теряя времени, они начали спускаться в воронкообразное углубление.
   Медленно и молча, подобно призракам, опускались они и, наконец, скрылись в царившем внизу мраке. К счастью, поперечник колодца был не очень широк, и наши беглецы были в состоянии поддерживать себя, держась за противоположные стены.
   Продвигались они крайне медленно и осторожно. Друзья понимали, что одно неправильное, неловкое движение - и они полетят в бездонную пропасть. Ожидая ежесекундно появления врагов возле колодца, они решили спуститься лишь на столько, чтобы их не было видно сверху, так как несмотря на все предосторожности, они при спуске производили шум, чем боялись выдать себя.
   Приблизительно на глубине девяноста метров беглецы обнаружили выступ, достаточный, чтобы поместиться на нем вдвоем. Не прошло и нескольких минут, как их опасения оправдались: они услышали крики и хохот дикарей и поняли, что человек шесть стоят у самого отверстия колодца. Друзья даже могли разглядеть при слабом свете наверху колодца их головные уборы из перьев. Вдруг в отверстие полетел камень, Вальтер, вероятно, ожидавший чего-нибудь подобного, заранее съежился и как мог прижался к стене. Камень проскользнул, не задев ни того, ни другого, и упал в бездонную глубину.
   За ним последовал другой, третий и наконец четвертый, сильно ударивший Франка в грудь.
   - Быть может, - с ужасом прошептал он, - им удастся столкнуть большой обломок скалы, который раздавит нас?
   Опасаясь этого, беглецы начали искать спасения от каменного дождя. Вдруг Гамерсли с радостью нащупал сбоку горизонтальное отверстие, куда они моментально скрылись.
   Скоро индейцы перестали бросать камни, и наступила полнейшая тишина. Вероятно, утомленные и довольные, они решили вернуться в свои степи; так, по крайней мере, думал Гамерсли, но Вальтер был другого мнения.
   - Не утешайте себя напрасно этой надеждой, - сказал он. - Не таков Лизард. Индейцы не уйдут отсюда, пока мы не вылезем из колодца, пока не выкурят нас. Посмотрите-ка, разве я не прав?
   Франк вытянул шею и поднял глаза: в отверстии наверху показался огонь и дым. Вслед за этим они увидели, что вниз летят сухие травы, что заставило их глубже вползти в отверстие. Часть трав зацепилась на выступе, остальные упали в бездну.
   Через минуту колодец наполнился удушливым дымом - это горели сухие стебли одного растения, растущего на Мексиканском плоскогорье, хорошо известного своим одуряющим дымом. Вальтер сразу узнал его.
   - Если мы не прекратим доступ дыма к нам, - сказал он, - мы пропали. Снимите вашу куртку и мы завесим отверстие в наше углубление.
   В одно мгновение куртка была повешена и благодаря ее особому покрою им удалось вполне закрыть отверстие.
   X. Заживо погребенные
   В продолжение часа беглецы придерживали руками, ногами и головами эту импровизированную занавеску. Однако несмотря на это, дым понемногу просачивался к ним, сильно разъедая глаза, проникая в рот и нос. Друзья геройски выносили эти мучения, всячески сдерживая кашель, чтобы не выдать своего присутствия.
   Время от времени до них долетал шелест падающих пучков сухих трав. Скоро все смолкло: вероятно, индейцы посчитали, что достигли цели. Если бы беглецам не удалось скрыться в боковом гроте, они давно бы задохнулись.
   Во время наступившей тишины несчастные жертвы дикарей совершенно не могли дать себе отчета в том, что происходит наверху.
   Вдруг раздался невообразимый шум, поднялись крики, сразу прерванные падением чего-то огромного, как будто часть скалы оборвалась и упала. Наступила тишина, напоминавшая безмолвие смерти. Казалось, что жестокосердие мучителей было наказано падением огромной глыбы утеса, задавившей их.
   Некоторое время беглецы молчали. Наконец Вальтер приподнял куртку и выглянул.
   Хотя все было тихо, и они не сомневались, что индейцы, наконец, ушли, тем не менее он подождал некоторое время и только тогда решился вылезть из грота на выступ и посмотреть вверх.
   - Что это, - прошептал Вальтер, обернувшись к Франку, - неужели уже наступила ночь?
   - Не думаю... Но почему вы это спрашиваете, Вальтер?
   - Потому что я не вижу полосы света наверху. Куда же она могла деться? Не дым же заволок ее?
   Гамерсли тоже вылез из грота. В конце концов Вальтеру удалось подняться до верха колодца и Франк услышал слова, вселившие ужас в его сердце.
   - Они замуровали нас! Они навалили на отверстие плиту, которая закрывала только его часть! Франк, все пропало, мы заживо погребены!
   После того, как краснокожие завалили камнем отверстие, они не долго пробыли здесь: уж слишком не терпелось им возвратиться к каравану и разделить между собой захваченную добычу.
   Лишь один из них остался у колодца и, когда остальные удалились, он влез на плиту, наваленную на колодец и, нагнувшись, приложил к ней ухо.
   Некоторое время он пробыл в таком положении, наконец, поднялся с удовлетворенной улыбкой и произнес вполголоса:
   - Они оба там, в этом не может быть сомнения, и, конечно, давно погибли. Я убежден, что его спутник не кто иной, как полковник Миранда. Это письмо достаточно подтверждает мое предположение. Вот оно:
   "Дорогой полковник Миранда! Наконец я могу исполнить данное вам обещание. Мое коммерческое предприятие на полном ходу, и я нахожусь, можно сказать, накануне выхода моего каравана. Он не велик, в нем не более шести фургонов, но зато качество товара обратно пропорционально его количеству и предназначается исключительно для вашей аристократии. Я намерен выехать из пограничного города Ван-Бюрена, в штате Арканзас, и направиться новой дорогой, недавно проложенной в ваших мексиканских степях. Она идет частью вдоль реки Канады и огибает большую степь Льяно-Эстокадо. Если меня ничто не задержит, то я буду в Новой Мексике в середине ноября, когда и надеюсь возобновить наши дружеские отношения. Посылаю это письмо с караваном, отправляющимся в Санта-Фе, и надеюсь, что вы его благополучно получите.
   Остаюсь, дорогой Миранда, ваш благодарный друг
   Френсис Гамерсли".
   Вероятно, читатели узнали в индейце, радующемся смерти Франка и Миранды, капитана Урагу.
   - Чем отблагодарить мне молодца Лизарда за оказанную услугу, - передачу этого письма? Если бы не его помощь, я бы не наслаждался теперь сознанием, что оба моих злейших врага лежат мертвыми на дне этого колодца!..
   Внезапно лицо Ураги омрачилось.
   - Их нет, они сметены с моего пути, но она, где она? Притом, быть может, второй - вовсе не полковник Миранда? Тогда где же он?
   С этими словами Урага сошел с плиты, с отвращением взглянул, выйдя из ущелья, на лежащую в стороне несчастную лошадь Вальтера и, быстро вскочив на ожидавшего его коня, погнался за своими товарищами.
   XI. Освобождение
   Действительно, Вальтер был прав: они заживо погребены. Теперь для них стало понятно, чем был вызван страшный грохот. Это не было случайное падение обломка скалы, как они предполагали раньше; это было необычайное по своей жестокости действие: огромная плита общими усилиями была сдвинута, приподнята и навалена на колодец.
   - Все кончено! - произнес Вальтер.
   - Нет, не думаю, - возразил Гамерсли.
   - Как же вы предполагаете спастись?
   - Я вам сейчас расскажу мой план, а пока передайте мне, пожалуйста, нож, он лежит сзади вас. Все зависит от породы камня, окружающего нас, - объяснил Франк. - И если он окажется мягким, то ничего не будет стоить под наваленной плитой проделать отверстие достаточной величины, чтобы пролезть через него.
   Последовало непродолжительное молчание, во время которого был слышен звенящий звук ножа, ударяющегося о камень. Это Франк пробовал его долбить.
   - Песочный или известковый! - радостно воскликнул он. - Теперь надо проверить плиту, которой они нас завалили. Вы, быть может, помните ее размеры?
   - О, она огромная! Я думаю, не меньше трех метров в диаметре. Я даже удивлен, как они могли сдвинуть ее.
   - Если бы только сообразить, где начать, - задумчиво проговорил Франк. Ведь в этом мраке приходится работать наугад. Однако, нечего терять время на разговоры, надо немедленно приступать к работе!
   Взяв нож, Гамерсли полез наверх. По многочисленным обломкам, рассыпающимся сверху, Вальтер с радостью понял, что работа товарища идет успешно. Ему самому хотелось принять в ней участие и облегчить труд Франка, но тот не уступал своего места. Около часу Вальтер прождал в полнейшем молчании, время от времени нетерпеливо посматривая вверх, но, конечно, в окружающей тьме ничего не видел. Если бы у них была еда и вода, они не беспокоились бы сильно - рано или поздно они достигли бы цели. Однако не было ни крохи хлеба, ни глотка воды, поэтому надо было торопиться.
   Вальтер продолжал стоять на выступе, погруженный в эти грустные размышления, когда вдруг увидел нечто, вырвавшее из его души крик безумной радости. Это был слабый луч света, проскользнувший под огромной плитой, где работал Гамерсли. Франк, обрадованный так же, как и его товарищ, прекратил работу, не спуская глаз с серебряного луча, весело отражавшегося на его лице. Эта ли полоска света, которого он не надеялся, быть может, больше увидеть, сделала его неподвижным и безмолвным? Нет, Франк заметил что-то другое, что изменило его прежнее намерение.
   - Вы видите эту полосу света? - спросил он у Вальтера. - Нам потребовалось бы слишком много времени, чтобы проделать проход в этой толстой плите. Я только что заметил кое-что, что может избавить нас от этой тяжелой, а главное, медленно продвигающейся работы.
   - Что вы подразумеваете? - спросил Вальтер.
   - Заметили ли вы, что вокруг нас полно дыма?
   - Да, Франк, заметил. Мои глаза достаточно страдают от него.
   - Как только я просверлил щель, - продолжал Гамерсли, - через которую проникла эта полоска света, я сейчас же заметил, что дым с большой скоростью устремился в это отверстие. Это служит несомненным доказательством, что внизу также есть отверстие, через которое проходит воздух. Кто знает, может, оно достаточно велико, чтобы дать нам возможность выбраться из нашей могилы? Надо спуститься на самое дно колодца и осмотреть его.
   Беглецы немедленно начали спускаться. Все шло благополучно, так как диаметр колодца оставался таким же, как и вверху. Но чем ниже они спускались, тем шире становился колодец, так что не было никакой возможности держаться за его стены. Вскоре положение стало не только опасным, но безвыходным: выступы, служившие им ступенями, пропали. Что было делать?.. Беглецы могли или возвращаться назад или прыгать вниз. Но как решиться на подобный прыжок, ведь не было известно, на каком расстоянии от них находилось дно: то ли на расстоянии тридцати метров, то ли трехсот...
   Вальтер снял пороховницу и бросил ее вниз. При падении не последовало ни малейшего шума, будто она упала на что-то мягкое. Видимо, на дне лежала сухая трава, набросанная индейцами, которая и заглушила шум упавшей пороховницы.
   Решившись, Вальтер собрался с духом и прыгнул.
   - Франк, - послышался его радостный голос, - не бойтесь, прыгайте, здесь не больше двух метров!
   Гамерсли повиновался, и через секунду они стояли на дне своей тюрьмы, среди сгоревшей травы.
   XII. Наконец-то!
   Очутившись наконец на твердой почве, беглецы прежде всего постарались выбраться из кучи камней, накиданных индейцами, и начали на ощупь искать выход. Но не долго пришлось им играть в жмурки. Вдруг они увидели свет, проникавший через боковую галерею, около которой они стояли. Сначала слабый, по мере приближения к нему он становился все ярче и скоро засиял, как светильник. Идя в направлении света, беглецы подошли к отверстию, достаточно большому, чтобы пролезть сквозь него и попасть на свет Божий. Несмотря на то что у них были ножи, пистолеты и одно ружье, они опасались выйти, хоть это и не представило бы особенного затруднения: они боялись вновь попасть в руки индейцев. Не было сомнения, что те еще не покинули места битвы, что доказывали доносившиеся до Франка и Вальтера крики, гиканье, хохот.
   Однако надо было решаться уходить, так как оставаться здесь было также небезопасно. Кроме того, друзьям слишком не терпелось покинуть место, где они столько настрадались.
   - Как нам быть? - спросил Франк. - Дождаться ночи?
   - Нет, - ответил Вальтер, - ночью опасно идти. Сейчас полнолуние, а индейцы обладают зоркостью орлов. Придется подождать, пока они не уйдут.
   Однако, судя по доносившимся звукам, индейцы и не думали уезжать, а наши друзья, не имея больше сил оставаться на дне этой могилы, все-таки решили выбраться из нее.
   Проскользнув через отверстие, они попали в небольшую лощину, по которой стали быстро подниматься.
   Скоро голоса индейцев смолкли, и друзья более спокойно проделали свой путь по все больше и больше расширяющейся расщелине скалы, давшей, наконец, им возможность посмотреть, что происходит в степи.
   Они увидели краснокожих, большинство из которых были совершенно пьяны.
   - Хотя они и пьяны, но все лучше быть подальше от них. Поторопимся, Франк, - сказал Вальтер, - кто знает, что им взбредет в голову.
   - Конечно, - согласился Франк, и они быстро пошли вперед.
   Наконец, им удалось достигнуть вершины скалы. Над их головами расстилался беспредельный небесный свод, а вокруг них царила тишина смерти, тишина сердца пустыни!
   XIII. В пустыне
   Скала, на крутую вершину которой нашим беглецам удалось взобраться с таким трудом, составляла часть целой горной цепи, окаймляющей знаменитую равнину Льяно-Эстокадо.
   Ни Франк, ни Вальтер не имели ни малейшего представления о местности, в которой они находились, и о направлении, которого они должны держаться. Они были поглощены единственной мыслью - возможно дальше уйти от своих врагов.
   Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что на этой беспредельной равнине защитой может быть лишь огромное расстояние. На всем пространстве, которое мог окинуть их взор, не было видно ни одного дерева, ни одного кустика. Хотя и не было ни малейших следов погони, беглецов охватил страх, и они только утешали себя мыслью, что на лошадях их врагам не взобраться на такую скалу. Если же индейцы будут преследовать их пешком, сомнений быть не могло - победа окажется на стороне краснокожих.
   Внезапно Вальтер обратил внимание, что Франк как-то странно ступает. Присмотревшись к нему внимательнее, он заметил, что американец сильно хромает и штаны его залиты кровью. Вскоре и сам Франк начал жаловаться на сильную боль в ноге и только тогда заметил кровь на своей одежде.
   Пришлось остановиться, чтобы посмотреть, в чем дело. Оказалось, что он ранен в левое бедро - пуля прошла насквозь. Пребывая в возбужденном состоянии, Франк не заметил ни крови, ни боли.
   - Я не могу больше идти, Вальтер, - сказал он вдруг слабым голосом. - Если к нам приблизятся краснокожие, спасайтесь сами, а обо мне не заботьтесь.
   - Никогда я не оставлю вас, Франк, никогда! - с чувством ответил Вальтер. - Попробуйте сделать несколько шагов.
   - Я не могу сделать ни одного шага.
   - Ну и не надо. Только не стойте так, чтобы вас было видно на расстоянии мили. Ложитесь на землю.
   И когда они легли, прижавшись к земле, на далеком расстоянии, которое можно было окинуть взглядом, ничего не выступало на поверхности равнины, как на поверхности заснувшего океана. Спустились сумерки, и как только наступила полная тьма, беглецы решились подняться.
   - Франк, - спросил Вальтер, - стало ли вам лучше? Вы можете идти?
   - Сколько хотите, - ответил американец. - Мне кажется, я могу идти бесконечно, не зная усталости.
   - Я рад слышать это, мой друг! Если только нам удастся уйти на несколько миль от индейцев, мы можем надеяться на спасение. Ну что же, идем?
   И с этими словами Вальтер двинулся вперед, но не быстрым, привычным ему шагом, а приноравливаясь к медленному ходу своего раненого товарища.
   XIV. Деревья-карлики
   Ориентируясь по звездам, беглецы шли крайне медленно. Несмотря на кажущееся улучшение здоровья, Гамерсли с трудом мог передвигаться. Да и спешить было не к чему, так как еще вся ночь была впереди.
   Франка охватывала все усиливающаяся слабость, и он с радостью увидел, что они подошли к лесу, где могли спокойно отдохнуть, не рискуя быть замеченными. Этот лес можно было увидеть лишь за милю, так как деревья, низкорослые дубы, не поднимались выше тридцати пяти сантиметров. Но тридцати пяти сантиметров вполне достаточно, чтоб скрыть лежащего человека, тем более, когда эти деревья-лилипуты растут так близко одно от другого, как густая сорная трава. Эта мысль ободрила наших друзей, и они решились остановиться здесь, чтобы отдохнуть.
   - Если все будет благополучно, - сказал Вальтер, - мы можем остаться здесь до рассвета.
   И они растянулись на тонких стволах и ветвях карликовых деревьев, послуживших мягким ложем для их измученных тел.
   Вальтер как смог перевязал рану Гамерсли и друзья скоро заснули. Но сон молодого купца был тревожным. Перед ним вставали страшные картины пережитого за последние дни, и своими частыми криками Франк будил товарища; если бы не это, Вальтер спал бы крепким сном. Для него не ново было засыпать под гиканье и крики дикарей. В течение десяти лет он принадлежал к техасским фермерам, этой удивительной организации, начавшей свое существование с того времени, как Стефан Аустин основал первую колонию на земле "Далекая Звезда". Несмотря на частые пробуждения, Вальтер каждый раз снова быстро засыпал крепчайшим сном, храпя, как аллигатор. Но как только заря забрезжила над верхушками дубов, он вскочил на ноги, стряхнул со своих широких плеч росу, как вспугнутая собака, и стал внимательно разглядывать своего раненого товарища.
   - Не вставайте пока, Франк. Нам не следует выходить из леса, пока мы не убедимся, что вокруг спокойно. Как вы себя чувствуете?
   - Я слаб как вода, Вальтер. Но все же я хочу попробовать пройтись немного.
   - Хорошо, двинемся, только очень медленно. Мы должны держать путь в направлении Брасо. Если мы и встретим на пути индейцев, то только команчей, несравненно менее страшных, чем краснокожие, с которыми мы только что имели дело. Знаете, Франк, мне часто приходилось видеть дикарей и общаться с ними, но я никогда не видел подобных этим. Вам ничего не показалось странным?
   - Для меня все казалось особенным и странным, Вальтер. Но чем именно они отличаются от других краснокожих, я, право, не могу понять.
   - А я очень понимаю! Разве вы не обратили внимания, что между ними были двое или трое бородатых?
   - Да, заметил, но не придал этому никакого значения, тем более, что это довольно обычное явление среди команчей да и у других племен Мексики. Многие из них метисы, рожденные от белых женщин, и кроме того, между ними встречаются совершенно белые, без малейшей примеси крови краснокожих. Это вероотступники, отверженцы цивилизованных стран, скрывающиеся от кары закона.
   - Быть может, вы и правы, Франк. Однако солнце уж высоко, и я думаю, нам пора двинуться в путь.
   Медленно и с усилием поднялся Гамерсли и, понимая, что оставаться здесь, значит обречь себя на неизбежную смерть, пересилил одолевающую его слабость, стараясь не отставать от своего верного товарища.
   Уже четвертый день бродили наши измученные путешественники по бесплодной равнине Льяно-Эстокадо.
   Они шли очень медленно, так как Гамерсли постепенно терял свои силы. Его товарищ тоже шел уже не так бодро, и оба они были изнурены мучительной жаждой; а солнце безжалостно жгло их своими палящими лучами. Уже несколько дней они ничего не ели, кроме сверчков, пойманных в степи лягушек да изредка попадавшихся плодов кактуса.
   К концу четвертого дня беглецы были так истощены и слабы, что больше походили на привидения, чем на живых людей. Все меньше и меньше оставалось у них надежды на спасение и не раз они мысленно прощались со всем, что было дорого их сердцу. Франк все больше слабел и наконец сказал:
   - Вальтер, я не в силах сделать и шагу. Я горю и не стою на ногах...
   Охотник также приостановился, видя, что положение товарища серьезно.
   - Оставьте меня, - продолжал Франк, - и постарайтесь спастись сами. Я все равно умру. Оставьте, оставьте меня, Вальтер.
   - Никогда! - твердо ответил охотник.
   - Но вы должны, Вальтер, подумать о себе! Зачем губить две жизни вместо одной? Вы можете спасти себя. Возьмите ружье и идите, друг мой!..
   - Я не оставлю вас, Франк, я уже сказал вам это. Сейчас я убью эту птицу, которая летит над нашими головами, и мы подкрепим свои силы, хоть и не очень-то приятно есть хищника. Но еще неприятнее умереть с голоду.
   Грянул выстрел, и коршун, описав два круга, упал к ногам охотника.
   - Теперь, Франк, - сказал он, поднимая птицу, - надо развести небольшой костер и поджарить ее. А после того, как мы поедим, я отправлюсь на поиски воды.
   Часа через два Вальтер зарядил ружье, положил его на плечо и, собираясь уйти, сказал Франку, беспомощно сидевшему на земле:
   - К рассвету я вернусь обратно и принесу с собой воду и дичь, а вы не меняйте места, оставайтесь возле этой юкки, чтобы я сразу нашел вас. Ну, до свиданья, Франк!
   Оставшись один, Гамерсли тяжело растянулся под тенью юкки, защищавшей его от жгучих лучей южного солнца.
   XV. Охотница
   - Лолита, еще немного усилий, дорогая! Еще две-три мили и ты опустишь свой бархатный розовый язычок в мягкую душистую траву и освежишь разгоряченные копыта в хрустальной холодной воде речки. Надо торопиться, милая, чтобы нас не застала ночь, а то нас разорвут дикие звери. Вперед!
   Лолита, к которой так ласково обращались, был светло-гнедой пони-мустанг, с белой гривой и таким же хвостом. А говорила а ней поразительной красоты девушка лет около двадцати. По обычаям Мексики она сидела на лошади по-мужски. На ней была до верху застегнутая бархатная курточка, наполовину закрытая перекинутым через плечо тончайшей шерсти шарфом. Вышитая юбка, обшитая золотой бахромой, падала на высокие сапоги со шпорами. На голове у нее была мягкая фетровая шляпа с золотым шнурком вокруг тульи и крылом цапли с левой стороны. По посадке и по ружью ее можно было принять за безбородого юношу, если бы длинные, спускающиеся змеями по плечам косы, тонкие женственные черты лица, нежная кожа и маленькие с точеными пальчиками руки не являлись явными признаками ее пола.
   Рядом бежали две легавые собаки, а на спине лошади лежали две антилопы трофеи удачной охоты.
   Послушный словам своей госпожи, мустанг быстро побежал. Через несколько минут перед ними пролетела птица, и так близко, что коснулась крыльями морды Лолиты. Молодая наездница брезгливо отшатнулась.
   Эта птица была из породы ястребов. Очень быстро она присоединилась к целой стае таких же птиц, паривших так высоко, что казались небольшими пятнышками. Они описывали круги над каким-то местом, как будто над добычей, к которой не решались спуститься. Девушка обратила на это внимание. Чуть погодя некоторые птицы стали опускаться ниже. Они садились на макушки деревьев-лилипутов, образующих густой, сплошной лес. Хорошо знакомая с жизнью пустыни, девушка сразу же поняла, что лишь какая-нибудь добыча могла привлечь этих хищных птиц.