— Отец любит рыбачить, — прервал молчание Терье. — В это время года он почти все вечера проводит на озере.
— А вы не рыбак? — поинтересовалась Кирстен.
— Мне больше нравится грести или ходить под парусами, — покачал он головой. — А вы занимаетесь водным спортом?
— Нет, — призналась она. — Обычно чем-нибудь другим, а для моря у меня вечно нет времени.
— Если хотите, на уик-энд мы пойдем в море, — опять неожиданно предложил он. — В субботу.
— А если в воскресенье? — Кирстен закусила губу. — Предполагалось, что я проведу субботу с Нильсом, я думала, вы знаете.
— Я догадывался, что он может вас уговорить. — Ответ прозвучал ровно и бесстрастно. — Но в воскресенье мы летим в Тронхейм. Это единственная возможность.
Кирстен украдкой взглянула на его силуэт, расплывавшийся на фоне уже таявшей в сумерках линии горизонта, и тут же отметила, как учащенно забилось сердце от внезапно нахлынувшего чувства, близкого к отчаянию. Он выглядел таким далеким, таким недоступным.
— Я помню, что говорила о своем желании побывать в Тронхейме, — робко пролепетала Кирстен, — но это вовсе не обязательно. Я и так отнимаю у вас слишком много времени.
— Это мое время, — возразил Терье. — Если, конечно, для вас не предпочтительнее провести весь уик-энд с кузеном Нильсом.
— Нет! — Чересчур быстро и с чувством вырвалось это «нет», сердито упрекнула себя Кирстен. Надо взять себя в руки. — Я проведу с ним только субботу, потому что было бы неприлично отказаться.
— Он не интересует вас?
Она отметила, что даже при свете сумерек голубые глаза пристально изучают ее. Кирстен немного помедлила с ответом, осознав, в какую ловушку загнала себя собственными словами.
— Я нахожу его внешне привлекательным, — медленно проговорила она, — но меня он не интересует.
— Только женщина может сделать такое заключение, — усмехнулся он. — Если мужчина говорит, что женщина привлекательна, значит, она привлекает его.
— Это его вы нашли с Джин? — Кирстен вдруг услышала, как ее собственный голос задал этот ужасный вопрос, и готова была откусить себе язык, потому что лицо Терье словно окаменело. — Забудьте об этом, — пробормотала она. — Это не мое дело.
— Вы очень проницательны, — холодно произнес он. — Опять женский инстинкт?
— Пожалуй, можно назвать и так. — Кирстен намеренно помолчала несколько секунд и спросила вновь: — Вы не против того, что он бывает в вашем доме?
— Я не питаю к нему особого расположения, но и избегать его у меня нет причины, — пожал плечами Терье.
— Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, он не дал повода для этого?
— Он поступил так, как сделали бы большинство мужчин в его ситуации, — спокойно ответил Терье. — Нильс просто взял то, что ему предлагали.
Кирстен порадовалась тусклому свету сумерек, скрывшему краску, залившую ее лицо при воспоминании о том, с какой готовностью она хотела днем отдаться ему. Да, наверно, большинство мужчин берут то, что им предлагают.
— Значит, никаких упреков по этому поводу? — Она попыталась замаскировать свое смущение иронией. — Как ужасно несправедлива я была к бедному Нику!
— Все зависит от обстоятельств. Вы знали девушку, которую нашли у него в постели?
— О да! — Ей не удалось скрыть горечь в голосе. — Считалось, что она моя лучшая подруга.
— И вы думаете, что она заслуживает меньшего осуждения?
Кирстен немного помолчала, мысленно опять представив выражение лица Барбары, которая никогда и не пыталась скрыть, что ей нравится Ник и что, если Кирстен отойдет в сторону, она с радостью займет ее место. Это была их любимая шутка. Или Кирстен казалось, что это шутка.
— По-моему, они могли бы поделить вину пополам, — призналась она.
— Они остались вместе?
— Это было всего лишь одно свидание, — покачала она головой. — Да, собственно, на самом деле ничего и не было.
— Но вы не посчитали возможным продолжить отношения?
— А вы? — парировала она.
— Ни на минуту, — чуть заметно улыбнулся он.
— Что же было дальше?
— Она вернулась домой в Англию. Теперь уже больше года назад.
— Отвергнутая и непрощенная, — тихо произнесла она и увидела, как снова скривились его губы.
— Да, так было еще два дня назад.
Кирстен слышала, как бешено стучит ее сердце, и не могла отвести глаз от гипнотизирующего взгляда.
— Вы так же сильно были бы против сближения наших семей? Если бы на пароме у вас не создалось обо мне определенного впечатления? — спросила она.
— Не столько против, сколько я не вижу смысла в таком сближении, — возразил Терье. — Так считает Руне. Он слишком стар, чтобы менять свой образ мыслей.
— Вы могли бы поговорить с ним.
— Мог бы, — согласился он, — но не буду. Лучше оставить его в покое. Он имеет на это право.
— Тогда не так много смысла в моем пребывании здесь. — Она отвернулась, в горле стоял ком.
— Отец хочет, чтобы вы остались, — равнодушно произнес он.
— Но, как и ваш дед, вы предпочли бы, чтобы я уехала?
Терье ничего не ответил. Кирстен вся напряглась, когда он положил ей руку на плечо и повернул лицом к себе. В нем было столько сокрушительной мужской силы, что у нее подогнулись колени. Прядь светлых волос упала ей на лоб. Она подняла руку, чтобы убрать их, и непроизвольно вздрогнула от взгляда голубых глаз.
Его настойчивые губы вызывали мгновенный ответ. Терье привлек ее ближе, прижав к своему упругому и в то же время бесконечно пластичному и податливому телу. Он жаждал близости; кожа, плотно обтягивающая сильные мышцы, напряженно вздрагивала, гибкая рука сквозь тонкую ткань платья искала округлую выпуклость ее груди. Ей хотелось еще полнее слиться с ним, ощутить, как его длинные волнующие пальцы ласкают ее обнаженную плоть, и утонуть в бездне нахлынувших чувств. В мире не существовало сейчас для нее ничего более жизненно важного!
Но существует еще самоуважение, шепнул тихий внутренний голос. Неужели в ней его совсем не осталось? Терье не любит ее, он совершенно равнодушен к ней. Он просто делает то, что сделали бы большинство мужчин: берет лишь предложенное ему. Он сам это сказал.
Она резко вырвалась из его объятий и отступила на шаг, чтобы он не мог дотянуться до нее рукой.
— По-моему, пора вернуться, — выдохнула Кирстен.
— Око за око? — жестко спросил он.
Он имеет в виду дневной эпизод, тотчас поняла Кирстен, и думает, что она это сделала намеренно. Почему бы не позволить ему так считать? Это лучше, чем если он решит, что в любой момент может воспользоваться ею.
— Сейчас мы равны, — согласилась она, тоже добавив жесткости в голосе.
Сощурившись, Терье с минуту пристально смотрел на нее, потом пожал плечами, тем самым дав понять, что случившееся не стоит внимания.
— Пожалуй, вы правы, пора возвращаться назад.
На обратном пути он почти не проронил ни слова, и у Кирстен создалось впечатление, что он навсегда потерял интерес к ней. Если так, тем лучше для нее, убеждала она себя, стараясь не поддаваться чувству опустошенности.
Двадцать минут спустя, лежа под прохладными, из чистого хлопка простынями, она поняла, что сон не скоро придет к ней, если не привести в порядок свои чувства. Завтра утром она не сможет посмотреть Терье в лицо, твердила себе Кирстен. Легко представить, каким взглядом он обожжет ее, если она позволит эмоциям управлять своим поведением.
Кирстен понимала, что при самых трезвых рассуждениях и намерениях она не перестанет желать его и не сможет избавиться от неодолимого влечения. Ей предстоит привыкнуть жить с этим чувством.
Когда на следующее утро в семь тридцать Кирстен спустилась в столовую, Терье и его отец уже сидели за столом. Лейф был одет для офиса, а костюм Терье — майка и джинсы — моментально напомнил ей их первую встречу.
— Надеюсь, вы нашли постель удобной? — вежливо спросил старший Брюланн.
— Да, благодарю вас, очень, — заверила его Кирстен.
Сев на свое место, она заставила себя, прямо посмотрев на Терье, спокойно пожелать ему доброго утра и услышала столь же спокойный ответ. Похоже, он отодвинул эпизод прошлой ночи на задворки своей памяти и не считал его настолько важным, чтобы смущать себя неприятными воспоминаниями. Как бы Кирстен хотелось так же умело управлять своей памятью.
— Видимо, Руне в его возрасте необходимо больше спать, — заметила она, делая бутерброд с сыром и не зная, что еще сказать. — Особенно после вчерашнего вечера, когда он так поздно лег.
— Он боится, что может что-то пропустить, а ему это очень не нравится, — пояснил Лейф с иронической ноткой в голосе и, обращаясь к Терье, добавил: — Когда ты планируешь вернуться?
— Поздно, — ответил сын. — Я решил, что лучше отправиться в Тронхейм сегодня, а не в воскресенье. Мы можем пролететь над Хардангером, а потом повернуть на север. С воздуха вы увидите гораздо больше фьордов.
— Хорошая идея, — одобрил Лейф, — тогда освободится весь уик-энд. Вам понравится Тронхейм, Кирстен, это средневековая столица Норвегии.
— Мне понадобится теплая одежда? — спросила Кирстен, размышляя над неожиданным изменением плана.
— Нет, — покачал головой Лейф. — Многие люди считают, что из-за географического положения Тронхейма там холодно. Но на самом деле летом там довольно тепло. Хотя, конечно, зима — лучшее время для посещения этого города. Большинство наших чемпионов по лыжам и конькам выросли в окрестностях Тронхейма. Вы просто должны приехать к нам в этом году позже, когда выпадет снег.
Кирстен пробормотала слова благодарности, на этот раз не посчитав нужным взглянуть в сторону Терье. Лейф явно демонстрировал свою готовность поддерживать родственные отношения и в будущем, но ни его отец, ни тем более сын еще не были готовы согласиться с ним.
Кирстен переоделась для путешествия, облачившись в джинсы и рубашку мужского покроя, и взяла с собой свитер. Не больше десяти минут им понадобилось, чтобы добраться до ангара на берегу маленькой бухты, где Терье держал свой гидроплан. Четырехместная белая «сессна» с черными буквами на фюзеляже, заправленная топливом, уже ждала их.
Стараясь не задеть кнопки приборов, Кирстен взобралась на переднее сиденье рядом с пилотом и вдруг подумала, что она будет делать, если во время полета что-нибудь случится с Терье. Но не похоже, чтобы он потерпел аварию. И относительно его здоровья не могло быть никаких сомнений, успокаивала она себя.
Кирстен понаблюдала, как он провел предполетную проверку машины и включил мотор; последние ее сомнения рассеялись, когда она убедилась, как он внимателен к деталям. Погода по-прежнему стояла прекрасная, и поверхность воды выглядела спокойной. Но ее нервы снова напряглись, когда он вывел гидроплан в открытое море и волны начали бить в борта.
Гидроплан набрал скорость, мотор взревел, они устремились вперед и в облаке мелких брызг оторвались от поверхности воды. Кирстен чувствовала, как машина набирает высоту, и слышала ровный гул мотора, потом они сделали большой круг и развернулись в южном направлении.
Внизу проплывал великолепный ландшафт, острова, стремительные потоки, холмы с высившимися на них соснами и покрытые снегом вершины гор. Кирстен, прижавшись носом к боковому окну и забыв про все опасения, восторженно и жадно впитывала открывшуюся ей красоту. Именно такой она и представляла свою Норвегию. Дикой и прекрасной. Земля, чуть тронутая современной цивилизацией.
Хардангер-фьорд поразил ее сочетанием цветов: голубые воды, окруженные горами с белыми снежными вершинами. Склоны, пересекаемые бесчисленными водопадами, долины, покрытые сверкающими изумрудно-зелеными коврами. Терье пролетел прямо над ледником Хардангеръёкелен, где громады льда искрились на солнце, и наконец повернул на север.
— Что-то вы сегодня совсем неразговорчивы, — заметил он, когда Кирстен откинулась на спинку кресла.
— Я была слишком увлечена пейзажем, мне все хотелось увидеть, — вздохнула она. — Когда вас окружает такая природа, просто удивительно, почему вас тянет в Англию? Конечно, у нас тоже есть красивые места, но ничего сравнимого с этим!
— Временами неплохо менять впечатления, — возразил он. — У вас в Англии больше контрастов, хотя, пожалуй, они менее разительны.
— Вы все свободное время проводите, путешествуя по стране? — спросила она.
— Да, летом почти каждый уик-энд.
— Всегда один?
— Не обязательно, иногда в компании.
— И конечно, одни мужчины!
— Мы не против, когда женщины идут с нами, если они могут выдержать темп, — усмехнулся он.
— Ингер любит пешие походы? — Кирстен постаралась, чтобы вопрос прозвучал безразлично.
— Если есть возможность. — Он удивленно взглянул на нее. — Почему вы спросили?
— Она, мне кажется, не относится к женщинам выносливого типа.
— Внешность бывает обманчивой, — возразил он. — Ингер любит разнообразно проводить свободное время. Помимо всего прочего, в Бергене есть и ночные клубы и дискотеки.
— Но вас не интересуют такие развлечения?
— Если есть выбор, — пожал он плечами, — я предпочитаю отдыхать на воздухе, а не в четырех стенах. Но я не отказываюсь и от организованных развлечений.
Лучше уж явная враждебность, чем этот банальный разговор, сердито подумала Кирстен, снова погрузившись в молчание. Здесь, в замкнутом пространстве кабины, его мужская сила полностью подавила ее. Даже в том, как его рука касалась приборов, она находила что-то чувственное, каждое его движение вызывало дрожь, будто сквозь нее пропускали ток. И в любви он бы главенствовал, подумала Кирстен, всегда — первый.
Она украдкой взглянула на него, сердце сжалось, глаза невольно остановились на жестко очерченных губах. Его физическая привлекательность — это еще не все. Она уже почти дошла до той опасной черты, чтобы позволить своим чувствам откровенно стремиться к нему. У Терье могли быть свои недостатки, но цельность его натуры не вызывала сомнений. Джин, должно быть, была дурой, если променяла его на такого человека, как Нильс Торвюнн.
Но, вероятно, она предполагала, что это не откроется. Впрочем, все зависело от скромности Нильса. А Кирстен сомневалась, чтобы тот молчал о случившемся, даже если бы Терье не застал их, как говорится, на месте преступления. Нильс так быстро обратил внимание на сходство Кирстен с той девушкой, что разоблачил себя: им явно руководило злое намерение насолить Терье. Если она не ошибается в своих предположениях, то, видимо, Нильс сильно завидовал ему.
— Георг тоже входит в компанию «Брюланн»? — спросила она.
Терье помедлил с ответом, словно вопрос сильно удивил его.
— Нет, его бизнес — розничная торговля. А Нильс генеральный управляющий.
Очевидно, объяснение все же кроется в зависти, решила Кирстен. Наверно, когда отец женился на женщине из семьи Брюланн, Нильс мечтал приобщиться к их империи. Определенно для него это был бы шанс подняться вверх по иерархической лестнице.
Терье не стал утруждать себя попытками продолжить разговор. Он был погружен в собственные мысли, лицо его приняло суровое выражение. Теперь сердце и разум Кирстен ничто не волновало, кроме несравненной красоты пейзажа. Она старалась не отвлекаться на детали и хорошенько запомнить общую картину, чтобы потом, когда вернется домой, нарисовать ее отцу. Сможет ли он когда-нибудь увидеть эту красоту? Пока оставалось много оснований для сомнений. Только получив особое приглашение, он посчитает возможным посетить своих кузенов. А при нынешних обстоятельствах такое приглашение, похоже, последует не скоро.
Построенный на полуострове, омываемом водами фьорда, и изрезанный каналами, Тронхейм напоминал Венецию и Амстердам, только с деревянной архитектурой. Вдоль берега на сваях стояли ряды амбаров и складов, стены которых были окрашены в разные цвета. Воды фьорда кишели рыбачьими судами и прогулочными катерами всех очертаний и размеров, напоминавшими произведения искусства. От пристани то и дело отходили пароходы, направлявшиеся на север, к Лофотенским островам, к «земле полуночного солнца».
Город показался Кирстен удивительно просторным. Как в Бергене и в большинстве других норвежских городов, здесь использовали для строительства в основном лес. И время от времени в городах бушевали опустошительные пожары. Поэтому теперь на месте извилистых и узких средневековых улочек раскинулись широкие авеню. Но, как и говорил Лейф, общий дух еще сохранялся, особенно в районе большого деревянного дворца, построенного в стиле барокко, северной резиденции королевской семьи.
И хотя Кирстен вовсе не надеялась увидеть старинный дом семьи Брюланн, она испытала горькое разочарование, когда на его месте обнаружила квартал современных многоквартирных домов.
— Вы могли бы предупредить меня, — упрекнула она Терье.
— Но если бы я об этом сказал, вы, вероятно, вообще не захотели бы ехать в Тронхейм? — спросил он.
— Наверно… не захотела бы, — призналась она и быстро добавила: — Но я все же так благодарна вам, что вы нашли время привести меня сюда. Понимаете, просто у меня была мысль проследить корни моей семьи прямо в том месте, откуда они берут свое начало. Вот и все.
— Я бы сказал, вы почти прикоснулись к ним, — пожал он плечами, словно отметая ее возражение. — Если вы уже увидели все, что хотели, то нам стоит сейчас же пойти поесть. Уже полвторого.
— О, я совсем выпустила это из виду, — извинилась она, вспомнив, что обычно он ест ровно в полдень. — Вам надо было напомнить мне.
— Что я и сделал, — сухо заметил он. — Если вы не против рыбных блюд, то на той стороне улицы есть ресторан.
Привыкнув есть когда попало, лишь бы не возвращаться домой, Кирстен вдруг поймала себя на том, что она тоже проголодалась.
В этот час ресторан был почти пустой, обслуживали в нем быстро и деловито. Кирстен все равно не смогла бы прочесть меню, и ей не хотелось просить Терье переводить каждую строчку, поэтому она доверила ему на его усмотрение заказать ленч для них обоих, а потом с удовольствием съела форель и лимонный крем.
— Давно вы были в Тронхейме последний раз? — спросила она за кофе.
— Прошлой зимой. Я приезжал покататься на лыжах в Оппдале. Это в Доврефьелле, чуть дальше на юг, там снег лежит круглый год. И я обычно выкраиваю летом пару уик-эндов, чтобы съездить туда покататься.
Да, когда она вернется к своей повседневной работе в зубоврачебном кабинете, все это покажется ей лишь ускользнувшей мечтой. Она будет скучать по Норвегии. Кирстен это знала. Здесь все ей было по душе. Не то чтобы дома ей что-то мешало совершать пешие походы, просто вряд ли хоть одна женщина в здравом уме отправится в такое путешествие без спутников. А у нее не было рядом того, кто искренне разделял бы ее энтузиазм.
— Теперь, когда освободилось воскресенье, ваше предложение взять меня в море еще остается в силе? — неуверенно спросила Кирстен.
— Если вы хотите.
Судя по его тону, Кирстен решила, что для него это не имеет значения. Да и почему, собственно, это должно бы иметь значение? Он тратит на нее время только потому, что так захотел его отец, который надеялся, что сын поучаствует в приеме дальней родственницы. Был ли тот маленький эпизод прошлой ночью заранее спланирован, трудно сказать. Но Кирстен ни минуты не сомневалась: если бы она уступила его и своему желанию, он бы все равно ушел. Легкое физическое влечение любого мужчины к любой женщине — вот и все, что было.
— Разве это так важно? — спросила она.
Терье даже и не попытался разубедить ее. Он сидел за столом и, похоже, вовсе не спешил, хотя в ресторане уже готовили столы к обеду. До ночи оставалось еще много времени, и Кирстен полагала, что они вполне успеют долететь обратно. Совершенно очевидно, что нет никакого удовольствия любоваться достопримечательностями в компании человека, который явно предпочитает быть где-то в другом месте. Зачем делать этот день дольше, чем необходимо?
—Я готова вернуться в любой момент, как только вы захотите, — проговорила она. — Вам вовсе необязательно ради меня торчать здесь целый день.
—Уже надоело? — бесстрастно спросил он.
—Вовсе нет, — возмутилась она. — Вам, должно быть, надоело.
—Когда мне на самом деле надоест, я дам вам знать. По-моему, до возвращения домой мы могли бы съездить в Хелл. — Он усмехнулся, заметив ее удивление. — Короткое путешествие, в этот раз на поезде. А как вам нравится идея послать из Хелла открытку родителям?
—Они не знают, что я здесь, — возразила она.
—А вы не думаете, что уже пришло время сообщить им?
Кирстен посмотрела на него, с трудом выдержав его циничный взгляд.
—Зачем тревожить их? Пока только ваш отец проявил интерес к восстановлению родственных отношений, но даже он без особого энтузиазма относится к этому. Может быть, лучше оставить все как было?
—Вы уже не можете оставить все как было. Иначе вам придется сочинить целую цепочку лжи, чтобы объяснить, где вы были и что делали. И, кроме того, я очень сомневаюсь, чтобы мой отец позволил вам так поступить.
—Даже если это еще больше огорчит вашего деда?
—Руне не должен ни в чем участвовать.
При условии, что нам не придется больше навещать друг друга. — Голос у нее зазвенел. — Я бы предпочла, чтобы отец ничего не знал о моем пребывании здесь, чем сообщить, что его приезд сюда нежелателен!
— Это вовсе не то, о чем я хотел сказать, — услышала она невозмутимый ответ. — Я только имел ввиду, что Руне ничего не должен знать. Так будет лучше.
— Я предлагаю альтернативу, — осторожно начала она. — Вы или ваш отец, а может быть, вы оба приедете к нам в Англию.
Он перевел взгляд на чашку, которую она уже минут пять держала в руках.
— Ваш кофе уже остыл. Хотите еще?
— Нет, благодарю. — Кирстен покачала головой, с грустью подумав, что она сделала предложение, которое он вряд ли найдет приемлемым.
— Тогда мы приедем, — прозвучал его ответ.
Поездом до Хелла было не больше получаса. Они вышли на аккуратной маленькой станции и увидели как будто россыпь деревянных домов, а в самом центре стояла церковь, окруженная березами. Невдалеке был магазин и крохотная почтовая контора, куда и устремились все пассажиры, сошедшие с поезда.
— Родители думают, что я во Франции, — пояснила Кирстен, когда Терье еще раз предложил ей послать домой открытку. — Я не могу обрушить на них новость, подобную ушату холодной воды.
— Открытка придет к ним через несколько дней, — настаивал Терье. — А тем временем вы сможете позвонить домой и рассказать правду.
— Правда заключается в том, что я сделала ошибку, вообразив, будто могу преодолеть отчуждение, существующее целых шестьдесят лет. — Только бы он не услышал горечи в голосе, подумала Кирстен. — Мне вообще не надо было приезжать.
— Шестидесятилетнее отчуждение нельзя преодолеть за одну ночь, — жестко возразил он.
— Если поручить это вам, оно никогда не будет преодолено, — выпалила она, дав волю гневу, переполнявшему ее. — Вы предубеждены не только против моей семьи, но и против меня лично, разве не так? Вы даже не даете мне шанс переубедить вас!
Они привлекали любопытные взгляды людей, входивших и выходивших из маленького здания почты. Кирстен резко повернулась и направилась к станции, не заботясь, следует за ней Терье или нет. Она чувствовала, как все внутри у нее кипит. Она желала его и ненавидела в одно и то же время. А он оставался чужим и холодным.
Она не прошла и нескольких ярдов, как он догнал ее и зашагал рядом. Когда он заговорил, в его голосе зазвучали совсем иные интонации, чем несколько минут назад.
— Вероятно, нам надо сделать новый старт.
Совершенно ошеломленная, Кирстен не: знала, что и сказать. Если его предложение искренне, то она больше чем готова согласиться с ним. Но перемена в его отношении была слишком внезапной.
— Почему именно сейчас? — удивленно пробормотала она.
Терье взял ее за руку и заставил остановиться. Пальцы легко держали ее, но и через рукав рубашки обжигали словно огнем. Теперь в глазах его не было циничного выражения, и от этого взгляда у нее бешено забилось сердце.
— Потому что пришло время перестать проклинать вас за сходство с той, которую, как мне казалось, я давно изгнал из памяти, — проговорил он. — Может быть, вы и напоминаете Джин, может быть, иногда и ведете себя как она. Но есть и различия, которых я старался не замечать.
Солнце освещало их сзади и золотило его светлые волосы. Он стоял так близко. У нее заныла шея оттого, что она глядела вверх. Ей отчаянно хотелось прильнуть к нему, ощутить себя в его объятиях, почувствовать на своих губах его губы.
— Мне бы этого хотелось, — прошептала она. — Я имею в виду — начать все снова.
— У нас впереди еще целая неделя, — медленно улыбнулся Терье, буквально впившись глазами в ее рот, словно прочел ее мысли.
Не буду загадывать надолго, твердо решила Кирстен, чувствуя, как жизнь возвращается к ней. За неделю многое может произойти.
— По-моему, надо послать открытку родителям, — сказала она. — А во время уик-энда я позвоню им. — Кирстен еще не чувствовала уверенности и робко спросила: — А вы готовы поговорить с моим отцом?
— Лучше, чтобы он прямо поговорил с моим отцом, но и я не возражаю. Но только в том случае, если вы не будете настаивать, чтобы Руне изменил свое мнение.
Достаточно, что этот член семьи переменил свои взгляды, по крайней мере в данный момент, подумала она и послушно повернула к почте, куда он повел ее.
— А вы не рыбак? — поинтересовалась Кирстен.
— Мне больше нравится грести или ходить под парусами, — покачал он головой. — А вы занимаетесь водным спортом?
— Нет, — призналась она. — Обычно чем-нибудь другим, а для моря у меня вечно нет времени.
— Если хотите, на уик-энд мы пойдем в море, — опять неожиданно предложил он. — В субботу.
— А если в воскресенье? — Кирстен закусила губу. — Предполагалось, что я проведу субботу с Нильсом, я думала, вы знаете.
— Я догадывался, что он может вас уговорить. — Ответ прозвучал ровно и бесстрастно. — Но в воскресенье мы летим в Тронхейм. Это единственная возможность.
Кирстен украдкой взглянула на его силуэт, расплывавшийся на фоне уже таявшей в сумерках линии горизонта, и тут же отметила, как учащенно забилось сердце от внезапно нахлынувшего чувства, близкого к отчаянию. Он выглядел таким далеким, таким недоступным.
— Я помню, что говорила о своем желании побывать в Тронхейме, — робко пролепетала Кирстен, — но это вовсе не обязательно. Я и так отнимаю у вас слишком много времени.
— Это мое время, — возразил Терье. — Если, конечно, для вас не предпочтительнее провести весь уик-энд с кузеном Нильсом.
— Нет! — Чересчур быстро и с чувством вырвалось это «нет», сердито упрекнула себя Кирстен. Надо взять себя в руки. — Я проведу с ним только субботу, потому что было бы неприлично отказаться.
— Он не интересует вас?
Она отметила, что даже при свете сумерек голубые глаза пристально изучают ее. Кирстен немного помедлила с ответом, осознав, в какую ловушку загнала себя собственными словами.
— Я нахожу его внешне привлекательным, — медленно проговорила она, — но меня он не интересует.
— Только женщина может сделать такое заключение, — усмехнулся он. — Если мужчина говорит, что женщина привлекательна, значит, она привлекает его.
— Это его вы нашли с Джин? — Кирстен вдруг услышала, как ее собственный голос задал этот ужасный вопрос, и готова была откусить себе язык, потому что лицо Терье словно окаменело. — Забудьте об этом, — пробормотала она. — Это не мое дело.
— Вы очень проницательны, — холодно произнес он. — Опять женский инстинкт?
— Пожалуй, можно назвать и так. — Кирстен намеренно помолчала несколько секунд и спросила вновь: — Вы не против того, что он бывает в вашем доме?
— Я не питаю к нему особого расположения, но и избегать его у меня нет причины, — пожал плечами Терье.
— Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, он не дал повода для этого?
— Он поступил так, как сделали бы большинство мужчин в его ситуации, — спокойно ответил Терье. — Нильс просто взял то, что ему предлагали.
Кирстен порадовалась тусклому свету сумерек, скрывшему краску, залившую ее лицо при воспоминании о том, с какой готовностью она хотела днем отдаться ему. Да, наверно, большинство мужчин берут то, что им предлагают.
— Значит, никаких упреков по этому поводу? — Она попыталась замаскировать свое смущение иронией. — Как ужасно несправедлива я была к бедному Нику!
— Все зависит от обстоятельств. Вы знали девушку, которую нашли у него в постели?
— О да! — Ей не удалось скрыть горечь в голосе. — Считалось, что она моя лучшая подруга.
— И вы думаете, что она заслуживает меньшего осуждения?
Кирстен немного помолчала, мысленно опять представив выражение лица Барбары, которая никогда и не пыталась скрыть, что ей нравится Ник и что, если Кирстен отойдет в сторону, она с радостью займет ее место. Это была их любимая шутка. Или Кирстен казалось, что это шутка.
— По-моему, они могли бы поделить вину пополам, — призналась она.
— Они остались вместе?
— Это было всего лишь одно свидание, — покачала она головой. — Да, собственно, на самом деле ничего и не было.
— Но вы не посчитали возможным продолжить отношения?
— А вы? — парировала она.
— Ни на минуту, — чуть заметно улыбнулся он.
— Что же было дальше?
— Она вернулась домой в Англию. Теперь уже больше года назад.
— Отвергнутая и непрощенная, — тихо произнесла она и увидела, как снова скривились его губы.
— Да, так было еще два дня назад.
Кирстен слышала, как бешено стучит ее сердце, и не могла отвести глаз от гипнотизирующего взгляда.
— Вы так же сильно были бы против сближения наших семей? Если бы на пароме у вас не создалось обо мне определенного впечатления? — спросила она.
— Не столько против, сколько я не вижу смысла в таком сближении, — возразил Терье. — Так считает Руне. Он слишком стар, чтобы менять свой образ мыслей.
— Вы могли бы поговорить с ним.
— Мог бы, — согласился он, — но не буду. Лучше оставить его в покое. Он имеет на это право.
— Тогда не так много смысла в моем пребывании здесь. — Она отвернулась, в горле стоял ком.
— Отец хочет, чтобы вы остались, — равнодушно произнес он.
— Но, как и ваш дед, вы предпочли бы, чтобы я уехала?
Терье ничего не ответил. Кирстен вся напряглась, когда он положил ей руку на плечо и повернул лицом к себе. В нем было столько сокрушительной мужской силы, что у нее подогнулись колени. Прядь светлых волос упала ей на лоб. Она подняла руку, чтобы убрать их, и непроизвольно вздрогнула от взгляда голубых глаз.
Его настойчивые губы вызывали мгновенный ответ. Терье привлек ее ближе, прижав к своему упругому и в то же время бесконечно пластичному и податливому телу. Он жаждал близости; кожа, плотно обтягивающая сильные мышцы, напряженно вздрагивала, гибкая рука сквозь тонкую ткань платья искала округлую выпуклость ее груди. Ей хотелось еще полнее слиться с ним, ощутить, как его длинные волнующие пальцы ласкают ее обнаженную плоть, и утонуть в бездне нахлынувших чувств. В мире не существовало сейчас для нее ничего более жизненно важного!
Но существует еще самоуважение, шепнул тихий внутренний голос. Неужели в ней его совсем не осталось? Терье не любит ее, он совершенно равнодушен к ней. Он просто делает то, что сделали бы большинство мужчин: берет лишь предложенное ему. Он сам это сказал.
Она резко вырвалась из его объятий и отступила на шаг, чтобы он не мог дотянуться до нее рукой.
— По-моему, пора вернуться, — выдохнула Кирстен.
— Око за око? — жестко спросил он.
Он имеет в виду дневной эпизод, тотчас поняла Кирстен, и думает, что она это сделала намеренно. Почему бы не позволить ему так считать? Это лучше, чем если он решит, что в любой момент может воспользоваться ею.
— Сейчас мы равны, — согласилась она, тоже добавив жесткости в голосе.
Сощурившись, Терье с минуту пристально смотрел на нее, потом пожал плечами, тем самым дав понять, что случившееся не стоит внимания.
— Пожалуй, вы правы, пора возвращаться назад.
На обратном пути он почти не проронил ни слова, и у Кирстен создалось впечатление, что он навсегда потерял интерес к ней. Если так, тем лучше для нее, убеждала она себя, стараясь не поддаваться чувству опустошенности.
Двадцать минут спустя, лежа под прохладными, из чистого хлопка простынями, она поняла, что сон не скоро придет к ней, если не привести в порядок свои чувства. Завтра утром она не сможет посмотреть Терье в лицо, твердила себе Кирстен. Легко представить, каким взглядом он обожжет ее, если она позволит эмоциям управлять своим поведением.
Кирстен понимала, что при самых трезвых рассуждениях и намерениях она не перестанет желать его и не сможет избавиться от неодолимого влечения. Ей предстоит привыкнуть жить с этим чувством.
Когда на следующее утро в семь тридцать Кирстен спустилась в столовую, Терье и его отец уже сидели за столом. Лейф был одет для офиса, а костюм Терье — майка и джинсы — моментально напомнил ей их первую встречу.
— Надеюсь, вы нашли постель удобной? — вежливо спросил старший Брюланн.
— Да, благодарю вас, очень, — заверила его Кирстен.
Сев на свое место, она заставила себя, прямо посмотрев на Терье, спокойно пожелать ему доброго утра и услышала столь же спокойный ответ. Похоже, он отодвинул эпизод прошлой ночи на задворки своей памяти и не считал его настолько важным, чтобы смущать себя неприятными воспоминаниями. Как бы Кирстен хотелось так же умело управлять своей памятью.
— Видимо, Руне в его возрасте необходимо больше спать, — заметила она, делая бутерброд с сыром и не зная, что еще сказать. — Особенно после вчерашнего вечера, когда он так поздно лег.
— Он боится, что может что-то пропустить, а ему это очень не нравится, — пояснил Лейф с иронической ноткой в голосе и, обращаясь к Терье, добавил: — Когда ты планируешь вернуться?
— Поздно, — ответил сын. — Я решил, что лучше отправиться в Тронхейм сегодня, а не в воскресенье. Мы можем пролететь над Хардангером, а потом повернуть на север. С воздуха вы увидите гораздо больше фьордов.
— Хорошая идея, — одобрил Лейф, — тогда освободится весь уик-энд. Вам понравится Тронхейм, Кирстен, это средневековая столица Норвегии.
— Мне понадобится теплая одежда? — спросила Кирстен, размышляя над неожиданным изменением плана.
— Нет, — покачал головой Лейф. — Многие люди считают, что из-за географического положения Тронхейма там холодно. Но на самом деле летом там довольно тепло. Хотя, конечно, зима — лучшее время для посещения этого города. Большинство наших чемпионов по лыжам и конькам выросли в окрестностях Тронхейма. Вы просто должны приехать к нам в этом году позже, когда выпадет снег.
Кирстен пробормотала слова благодарности, на этот раз не посчитав нужным взглянуть в сторону Терье. Лейф явно демонстрировал свою готовность поддерживать родственные отношения и в будущем, но ни его отец, ни тем более сын еще не были готовы согласиться с ним.
Кирстен переоделась для путешествия, облачившись в джинсы и рубашку мужского покроя, и взяла с собой свитер. Не больше десяти минут им понадобилось, чтобы добраться до ангара на берегу маленькой бухты, где Терье держал свой гидроплан. Четырехместная белая «сессна» с черными буквами на фюзеляже, заправленная топливом, уже ждала их.
Стараясь не задеть кнопки приборов, Кирстен взобралась на переднее сиденье рядом с пилотом и вдруг подумала, что она будет делать, если во время полета что-нибудь случится с Терье. Но не похоже, чтобы он потерпел аварию. И относительно его здоровья не могло быть никаких сомнений, успокаивала она себя.
Кирстен понаблюдала, как он провел предполетную проверку машины и включил мотор; последние ее сомнения рассеялись, когда она убедилась, как он внимателен к деталям. Погода по-прежнему стояла прекрасная, и поверхность воды выглядела спокойной. Но ее нервы снова напряглись, когда он вывел гидроплан в открытое море и волны начали бить в борта.
Гидроплан набрал скорость, мотор взревел, они устремились вперед и в облаке мелких брызг оторвались от поверхности воды. Кирстен чувствовала, как машина набирает высоту, и слышала ровный гул мотора, потом они сделали большой круг и развернулись в южном направлении.
Внизу проплывал великолепный ландшафт, острова, стремительные потоки, холмы с высившимися на них соснами и покрытые снегом вершины гор. Кирстен, прижавшись носом к боковому окну и забыв про все опасения, восторженно и жадно впитывала открывшуюся ей красоту. Именно такой она и представляла свою Норвегию. Дикой и прекрасной. Земля, чуть тронутая современной цивилизацией.
Хардангер-фьорд поразил ее сочетанием цветов: голубые воды, окруженные горами с белыми снежными вершинами. Склоны, пересекаемые бесчисленными водопадами, долины, покрытые сверкающими изумрудно-зелеными коврами. Терье пролетел прямо над ледником Хардангеръёкелен, где громады льда искрились на солнце, и наконец повернул на север.
— Что-то вы сегодня совсем неразговорчивы, — заметил он, когда Кирстен откинулась на спинку кресла.
— Я была слишком увлечена пейзажем, мне все хотелось увидеть, — вздохнула она. — Когда вас окружает такая природа, просто удивительно, почему вас тянет в Англию? Конечно, у нас тоже есть красивые места, но ничего сравнимого с этим!
— Временами неплохо менять впечатления, — возразил он. — У вас в Англии больше контрастов, хотя, пожалуй, они менее разительны.
— Вы все свободное время проводите, путешествуя по стране? — спросила она.
— Да, летом почти каждый уик-энд.
— Всегда один?
— Не обязательно, иногда в компании.
— И конечно, одни мужчины!
— Мы не против, когда женщины идут с нами, если они могут выдержать темп, — усмехнулся он.
— Ингер любит пешие походы? — Кирстен постаралась, чтобы вопрос прозвучал безразлично.
— Если есть возможность. — Он удивленно взглянул на нее. — Почему вы спросили?
— Она, мне кажется, не относится к женщинам выносливого типа.
— Внешность бывает обманчивой, — возразил он. — Ингер любит разнообразно проводить свободное время. Помимо всего прочего, в Бергене есть и ночные клубы и дискотеки.
— Но вас не интересуют такие развлечения?
— Если есть выбор, — пожал он плечами, — я предпочитаю отдыхать на воздухе, а не в четырех стенах. Но я не отказываюсь и от организованных развлечений.
Лучше уж явная враждебность, чем этот банальный разговор, сердито подумала Кирстен, снова погрузившись в молчание. Здесь, в замкнутом пространстве кабины, его мужская сила полностью подавила ее. Даже в том, как его рука касалась приборов, она находила что-то чувственное, каждое его движение вызывало дрожь, будто сквозь нее пропускали ток. И в любви он бы главенствовал, подумала Кирстен, всегда — первый.
Она украдкой взглянула на него, сердце сжалось, глаза невольно остановились на жестко очерченных губах. Его физическая привлекательность — это еще не все. Она уже почти дошла до той опасной черты, чтобы позволить своим чувствам откровенно стремиться к нему. У Терье могли быть свои недостатки, но цельность его натуры не вызывала сомнений. Джин, должно быть, была дурой, если променяла его на такого человека, как Нильс Торвюнн.
Но, вероятно, она предполагала, что это не откроется. Впрочем, все зависело от скромности Нильса. А Кирстен сомневалась, чтобы тот молчал о случившемся, даже если бы Терье не застал их, как говорится, на месте преступления. Нильс так быстро обратил внимание на сходство Кирстен с той девушкой, что разоблачил себя: им явно руководило злое намерение насолить Терье. Если она не ошибается в своих предположениях, то, видимо, Нильс сильно завидовал ему.
— Георг тоже входит в компанию «Брюланн»? — спросила она.
Терье помедлил с ответом, словно вопрос сильно удивил его.
— Нет, его бизнес — розничная торговля. А Нильс генеральный управляющий.
Очевидно, объяснение все же кроется в зависти, решила Кирстен. Наверно, когда отец женился на женщине из семьи Брюланн, Нильс мечтал приобщиться к их империи. Определенно для него это был бы шанс подняться вверх по иерархической лестнице.
Терье не стал утруждать себя попытками продолжить разговор. Он был погружен в собственные мысли, лицо его приняло суровое выражение. Теперь сердце и разум Кирстен ничто не волновало, кроме несравненной красоты пейзажа. Она старалась не отвлекаться на детали и хорошенько запомнить общую картину, чтобы потом, когда вернется домой, нарисовать ее отцу. Сможет ли он когда-нибудь увидеть эту красоту? Пока оставалось много оснований для сомнений. Только получив особое приглашение, он посчитает возможным посетить своих кузенов. А при нынешних обстоятельствах такое приглашение, похоже, последует не скоро.
Построенный на полуострове, омываемом водами фьорда, и изрезанный каналами, Тронхейм напоминал Венецию и Амстердам, только с деревянной архитектурой. Вдоль берега на сваях стояли ряды амбаров и складов, стены которых были окрашены в разные цвета. Воды фьорда кишели рыбачьими судами и прогулочными катерами всех очертаний и размеров, напоминавшими произведения искусства. От пристани то и дело отходили пароходы, направлявшиеся на север, к Лофотенским островам, к «земле полуночного солнца».
Город показался Кирстен удивительно просторным. Как в Бергене и в большинстве других норвежских городов, здесь использовали для строительства в основном лес. И время от времени в городах бушевали опустошительные пожары. Поэтому теперь на месте извилистых и узких средневековых улочек раскинулись широкие авеню. Но, как и говорил Лейф, общий дух еще сохранялся, особенно в районе большого деревянного дворца, построенного в стиле барокко, северной резиденции королевской семьи.
И хотя Кирстен вовсе не надеялась увидеть старинный дом семьи Брюланн, она испытала горькое разочарование, когда на его месте обнаружила квартал современных многоквартирных домов.
— Вы могли бы предупредить меня, — упрекнула она Терье.
— Но если бы я об этом сказал, вы, вероятно, вообще не захотели бы ехать в Тронхейм? — спросил он.
— Наверно… не захотела бы, — призналась она и быстро добавила: — Но я все же так благодарна вам, что вы нашли время привести меня сюда. Понимаете, просто у меня была мысль проследить корни моей семьи прямо в том месте, откуда они берут свое начало. Вот и все.
— Я бы сказал, вы почти прикоснулись к ним, — пожал он плечами, словно отметая ее возражение. — Если вы уже увидели все, что хотели, то нам стоит сейчас же пойти поесть. Уже полвторого.
— О, я совсем выпустила это из виду, — извинилась она, вспомнив, что обычно он ест ровно в полдень. — Вам надо было напомнить мне.
— Что я и сделал, — сухо заметил он. — Если вы не против рыбных блюд, то на той стороне улицы есть ресторан.
Привыкнув есть когда попало, лишь бы не возвращаться домой, Кирстен вдруг поймала себя на том, что она тоже проголодалась.
В этот час ресторан был почти пустой, обслуживали в нем быстро и деловито. Кирстен все равно не смогла бы прочесть меню, и ей не хотелось просить Терье переводить каждую строчку, поэтому она доверила ему на его усмотрение заказать ленч для них обоих, а потом с удовольствием съела форель и лимонный крем.
— Давно вы были в Тронхейме последний раз? — спросила она за кофе.
— Прошлой зимой. Я приезжал покататься на лыжах в Оппдале. Это в Доврефьелле, чуть дальше на юг, там снег лежит круглый год. И я обычно выкраиваю летом пару уик-эндов, чтобы съездить туда покататься.
Да, когда она вернется к своей повседневной работе в зубоврачебном кабинете, все это покажется ей лишь ускользнувшей мечтой. Она будет скучать по Норвегии. Кирстен это знала. Здесь все ей было по душе. Не то чтобы дома ей что-то мешало совершать пешие походы, просто вряд ли хоть одна женщина в здравом уме отправится в такое путешествие без спутников. А у нее не было рядом того, кто искренне разделял бы ее энтузиазм.
— Теперь, когда освободилось воскресенье, ваше предложение взять меня в море еще остается в силе? — неуверенно спросила Кирстен.
— Если вы хотите.
Судя по его тону, Кирстен решила, что для него это не имеет значения. Да и почему, собственно, это должно бы иметь значение? Он тратит на нее время только потому, что так захотел его отец, который надеялся, что сын поучаствует в приеме дальней родственницы. Был ли тот маленький эпизод прошлой ночью заранее спланирован, трудно сказать. Но Кирстен ни минуты не сомневалась: если бы она уступила его и своему желанию, он бы все равно ушел. Легкое физическое влечение любого мужчины к любой женщине — вот и все, что было.
— Разве это так важно? — спросила она.
Терье даже и не попытался разубедить ее. Он сидел за столом и, похоже, вовсе не спешил, хотя в ресторане уже готовили столы к обеду. До ночи оставалось еще много времени, и Кирстен полагала, что они вполне успеют долететь обратно. Совершенно очевидно, что нет никакого удовольствия любоваться достопримечательностями в компании человека, который явно предпочитает быть где-то в другом месте. Зачем делать этот день дольше, чем необходимо?
—Я готова вернуться в любой момент, как только вы захотите, — проговорила она. — Вам вовсе необязательно ради меня торчать здесь целый день.
—Уже надоело? — бесстрастно спросил он.
—Вовсе нет, — возмутилась она. — Вам, должно быть, надоело.
—Когда мне на самом деле надоест, я дам вам знать. По-моему, до возвращения домой мы могли бы съездить в Хелл. — Он усмехнулся, заметив ее удивление. — Короткое путешествие, в этот раз на поезде. А как вам нравится идея послать из Хелла открытку родителям?
—Они не знают, что я здесь, — возразила она.
—А вы не думаете, что уже пришло время сообщить им?
Кирстен посмотрела на него, с трудом выдержав его циничный взгляд.
—Зачем тревожить их? Пока только ваш отец проявил интерес к восстановлению родственных отношений, но даже он без особого энтузиазма относится к этому. Может быть, лучше оставить все как было?
—Вы уже не можете оставить все как было. Иначе вам придется сочинить целую цепочку лжи, чтобы объяснить, где вы были и что делали. И, кроме того, я очень сомневаюсь, чтобы мой отец позволил вам так поступить.
—Даже если это еще больше огорчит вашего деда?
—Руне не должен ни в чем участвовать.
При условии, что нам не придется больше навещать друг друга. — Голос у нее зазвенел. — Я бы предпочла, чтобы отец ничего не знал о моем пребывании здесь, чем сообщить, что его приезд сюда нежелателен!
— Это вовсе не то, о чем я хотел сказать, — услышала она невозмутимый ответ. — Я только имел ввиду, что Руне ничего не должен знать. Так будет лучше.
— Я предлагаю альтернативу, — осторожно начала она. — Вы или ваш отец, а может быть, вы оба приедете к нам в Англию.
Он перевел взгляд на чашку, которую она уже минут пять держала в руках.
— Ваш кофе уже остыл. Хотите еще?
— Нет, благодарю. — Кирстен покачала головой, с грустью подумав, что она сделала предложение, которое он вряд ли найдет приемлемым.
— Тогда мы приедем, — прозвучал его ответ.
Поездом до Хелла было не больше получаса. Они вышли на аккуратной маленькой станции и увидели как будто россыпь деревянных домов, а в самом центре стояла церковь, окруженная березами. Невдалеке был магазин и крохотная почтовая контора, куда и устремились все пассажиры, сошедшие с поезда.
— Родители думают, что я во Франции, — пояснила Кирстен, когда Терье еще раз предложил ей послать домой открытку. — Я не могу обрушить на них новость, подобную ушату холодной воды.
— Открытка придет к ним через несколько дней, — настаивал Терье. — А тем временем вы сможете позвонить домой и рассказать правду.
— Правда заключается в том, что я сделала ошибку, вообразив, будто могу преодолеть отчуждение, существующее целых шестьдесят лет. — Только бы он не услышал горечи в голосе, подумала Кирстен. — Мне вообще не надо было приезжать.
— Шестидесятилетнее отчуждение нельзя преодолеть за одну ночь, — жестко возразил он.
— Если поручить это вам, оно никогда не будет преодолено, — выпалила она, дав волю гневу, переполнявшему ее. — Вы предубеждены не только против моей семьи, но и против меня лично, разве не так? Вы даже не даете мне шанс переубедить вас!
Они привлекали любопытные взгляды людей, входивших и выходивших из маленького здания почты. Кирстен резко повернулась и направилась к станции, не заботясь, следует за ней Терье или нет. Она чувствовала, как все внутри у нее кипит. Она желала его и ненавидела в одно и то же время. А он оставался чужим и холодным.
Она не прошла и нескольких ярдов, как он догнал ее и зашагал рядом. Когда он заговорил, в его голосе зазвучали совсем иные интонации, чем несколько минут назад.
— Вероятно, нам надо сделать новый старт.
Совершенно ошеломленная, Кирстен не: знала, что и сказать. Если его предложение искренне, то она больше чем готова согласиться с ним. Но перемена в его отношении была слишком внезапной.
— Почему именно сейчас? — удивленно пробормотала она.
Терье взял ее за руку и заставил остановиться. Пальцы легко держали ее, но и через рукав рубашки обжигали словно огнем. Теперь в глазах его не было циничного выражения, и от этого взгляда у нее бешено забилось сердце.
— Потому что пришло время перестать проклинать вас за сходство с той, которую, как мне казалось, я давно изгнал из памяти, — проговорил он. — Может быть, вы и напоминаете Джин, может быть, иногда и ведете себя как она. Но есть и различия, которых я старался не замечать.
Солнце освещало их сзади и золотило его светлые волосы. Он стоял так близко. У нее заныла шея оттого, что она глядела вверх. Ей отчаянно хотелось прильнуть к нему, ощутить себя в его объятиях, почувствовать на своих губах его губы.
— Мне бы этого хотелось, — прошептала она. — Я имею в виду — начать все снова.
— У нас впереди еще целая неделя, — медленно улыбнулся Терье, буквально впившись глазами в ее рот, словно прочел ее мысли.
Не буду загадывать надолго, твердо решила Кирстен, чувствуя, как жизнь возвращается к ней. За неделю многое может произойти.
— По-моему, надо послать открытку родителям, — сказала она. — А во время уик-энда я позвоню им. — Кирстен еще не чувствовала уверенности и робко спросила: — А вы готовы поговорить с моим отцом?
— Лучше, чтобы он прямо поговорил с моим отцом, но и я не возражаю. Но только в том случае, если вы не будете настаивать, чтобы Руне изменил свое мнение.
Достаточно, что этот член семьи переменил свои взгляды, по крайней мере в данный момент, подумала она и послушно повернула к почте, куда он повел ее.