Трапезников Александр. Свет и тени в среде обитания

   - Спасибо, что хоть чайник выключили, - сказала Наташа. - Будете кофе?
   - Буду, - ответил он. - Теперь ваша очередь угощать.
   При утреннем свете оба они выглядели совершенно по-другому, не так, как ночью. Он казался еще старше и измочаленнее, словно только и делал, что брел куда-то без остановки все последние месяцы; а она стала походить на выпускницу школы, наконец-то расставшуюся со своими любимыми учителями и наставниками, а что извлечь из неожиданной свободы - пока не знающую.
   - Жалеете, что пригласили? - спросил мужчина, поймав ее рассеянный взгляд. - Чувство вины, тревоги, немного раскаяния. А вдруг пропадут банные полотенца?
   - Знаете что?.. помогите мне здесь все убрать, - неожиданно ответила она, кажется, желая сказать что-то другое. - Надо навести порядок.
   Кофе пили из маленьких чашечек в комнате, под розовым абажуром, а стена напротив была обклеена полусодранными фотографиями, и многие из них уже давно выцвели.
   - Если хотите, я вам заплачу за работу, - продолжила девушка.
   - Аванс у меня уже есть, - отозвался Вадим, вынимая заветный рубль, брошенный на крышу. - Вам нужно помыть полы и посуду?
   - С этим я могу справиться и сама. Здесь надо все передвинуть. Мне тут ничего не нравится. Эта мебель... которая, того и гляди, развалится, глупый абажур... Как они тут жили?!
   - Кто?
   - Ну, прежние. Какие-то старики.
   - А по-моему, вполне уютно. - Мужчина пересел в кресло-качалку, поближе к фотографиям. - Это они?
   - Наверное. Я еще не успела все отодрать. Хочу сделать ремонт. Не сейчас, после свадьбы. Поменять всю обстановку. Чтобы ничего чужого не было. Даже если мы не будем тут жить.
   - Вклеено на совесть. - Вадим поскреб ногтем один из снимков. Он вроде бы не слушал ее, но тем не менее спросил: - А почему вы не собираетесь здесь жить? Проведите дезинфекцию, и все будет в порядке. Привыкнете.
   - Нет, дело не в этом, - ответила девушка, немного помолчав. Но все-таки решила сказать. - У него другая квартира. Чуть меньше, чем весь этаж. А это так... Его свадебный подарок. Мой уголок, который я уберу цветами. И все будет по-новому. Я стану сюда приезжать, когда мне захочется остаться совсем одной, прикасаться к выбранным мною вещам, смотреть в зеркало, в котором без меня никто не отражался...
   - И ходить по ковру, по которому не ступала нога человека, - продолжил Вадим. - А пауки станут выбегать вам навстречу и радостно приветствовать, пытаясь залезть на плечи.
   - Паук в доме - к счастью. И однажды мне вообще не захочется никуда больше отсюда уезжать, - добавила Наташа. - Вот почему я хочу превратить эту квартиру в мое маленькое бомбоубежище. Мои мотивы понятны?
   - Вполне. Что начнем выбрасывать в первую очередь?
   Мужчина ходил по комнате, трогая то один, то другой предмет, словно это были музейные экспонаты, перемещаемые в хранилище: допотопную радиолу, засохшую пальму в кадке, пыльную картину в скособоченной раме, потрескавшийся шифоньер, массивный круглый раздвижной стол, задвинутое в угол трюмо, устаревший и, должно быть, совсем выживший из ума телевизор...
   - Прежде всего надо освободить место, - решительно сказала девушка. Диван, шкаф, полки - все это пойдет на свалку. В десять часов из магазина привезут новую стенку. Ее нужно будет собрать и установить вот здесь, вдоль этих фотографий. Конечно, раньше бы следовало заменить обои, но заказ уже не отменишь. А в той комнате мы с вами расположим...
   - Не понимаю, почему прежние хозяева все оставили? - спросил он, перебив ее.
   - Зачем же брать туда, - она посмотрела вверх, - что мешало здесь? Мне говорили, что они умерли.
   - А вам не жалко - прощаться с верными слугами, пусть и чужими? Вещи умеют обижаться.
   - Пусть обижаются на помойке, - ответила Наташа. Она даже слегка поддела ногой рассохшуюся кадку, но та оказалась не совсем похожей на футбольный мяч. - Ой! - сказала она, потирая ступню.
   - Видите? Всякое бездумное деяние наказуемо, - заметил Вадим, поглаживая кадку, будто успокаивая. - А ведь в ней, должно быть, одной земли килограмм сто. Бедненькая! Обижают малютку.
   - Может, господин адвокат желает сначала позавтракать?
   - Нет. Люблю работать на голодный желудок. Приступим?
   Она кивнула, а он энергично прошелся по комнате, присматриваясь и словно ожидая команды, чтобы схватить первое попавшееся в охапку и поволочь вниз. Но что-то мешало немедленно приступить к делу. Наверное, уцелевшие фотографии... Множество глаз - рассеянных, насмешливых, грустных, пристальных, безразличных, оценивающих, детских и взрослых, мужских и женских. Вадим и Наташа почти одновременно вздохнули, отвернувшись от них.
   - Разбирайте диван и выносите, - твердо сказала она, а сама вышла на кухню, где в раковину полилась вода и забренчала посуда.
   Мужчина работал все утро, не разгибая спины: отвинчивал, снимал книжные полки, выносил старые стулья, анатомировал громоздкий шкаф и расчленял на части дедушкин диван, сплавляя их также вниз. Рядом с домом стояли железные контейнеры для мусора, возле них Вадим и сваливал древнюю рухлядь. Тяжелее всего пришлось с кадкой, которую даже вдвоем с Наташей они не смогли подтащить к лифту. Землю стали отсыпать в ведро, а мужчина уносил его вверх на крышу. И так несколько раз.
   - Посажу там огурцы, - сказал он.
   - Или бананы, - предложила девушка. - Можно швырять в прохожих.
   - Или посажу просто прохожих, - уточнил он тогда.
   Потом, когда почти все лишнее, на взгляд Наташи, было вынесено, они немного передохнули и слегка перекусили оставшимся от праздничного ужина. В холодильнике нашелся салат, ветчина, семга и все прочее.
   - Хотите вина? - вспомнила вдруг девушка.
   - Я пью только очень хорошее, - ответил мужчина.
   - Коллекционное французское вас устроит? Урожая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
   - Этого - да. Памятная дата. В тот год я впервые попробовал наш отечественный портвейн. Незабываемое впечатление. А также закончил университет и женился. Но это уже осталось в памяти не так ярко.
   - Вот как? - рассеянно спросила она. - Открывайте, я тоже с вами немного выпью. А... где же она сейчас?
   Мужчина вытащил пробку и пожал плечами.
   - Разошлись. Это, знаете ли, случается не так редко. Странный букет... - отпив немного, он усмехнулся. - Вас, конечно же, обманули. Это сделано в Польше.
   - Как всегда, - сказала Наташа, нисколько не огорчаясь. - Скоро в России не останется ничего настоящего.
   - Но ведь мы же только и желаем, чтобы всю жизнь жить в обмане, ответил он. - А потом на кого-то злимся. Кроме себя.
   - Я больше не буду спрашивать, кто вы по профессии. Это не важно, улыбнулась она. - Но поддельное вино мне нравится.
   - Думаю, что настоящее мы бы с вами могли пить в Париже. Если бы вдруг встретились снова, - добавил он, помолчав.
   И ей почему-то показалось, что это совсем не пустая фантазия.
   Громкий стук в дверь вывел их из некоторого затишья.
   - Стенку заказывали? - раздался грубый голос. - Распишитесь.
   - Прощай, Париж, продолжение следует, - промолвил мужчина.
   4
   Работа вновь закипела, но теперь предстояло не выносить старые вещи, а свинчивать и прикручивать друг к другу новые. Хозяйка чем могла помогала мужчине, но больше мешалась, путаясь в привезенных секциях и давая советы, после которых приходилось все переделывать заново. Наконец наемный работник с крыши не выдержал и сердито рявкнул:
   - Шли бы вы отсюда... в баню!
   Девушка обиделась и ушла. В соседней комнате она включила магнитофон и стала танцевать под музыку одна. О том, чем там рядом занимался Вадим, старалась не думать. Ей было немного грустно, как перед окончанием интересной книги: осталось всего несколько страниц, скоро их придется перевернуть и роман будет прочитан; хотелось не торопиться, но и страшно любопытно было узнать - что там в конце? Наташа решила, что эту книгу, наверное, не стал бы читать никто из ее друзей или подруг, и жених тоже, а возможно, что она вообще написана только для нее и существует в единственном экземпляре. И она не понимала, почему танцует, и улыбается, и прислушивается к тому, что происходит за стенкой, ловя свой странный взгляд в зеркале.
   - Пластично, - похлопал Вадим, стоя в дверях. - Принимайте, барышня, работу. Лошади подкованы, карета готова. Куда ехать?
   - Спасибо, Селифан, ступай, - ответила она. - Я скажу.
   Наташа еще немного покружилась в своем одиноком танце, потом вздохнула и выключила музыку. Постояв возле открытого окна, она все же вышла из комнаты. Но Вадима нигде не было. Даже не взглянув на собранную из секций стенку, она торопливо прошла на кухню, словно боясь, что он неожиданно исчез, ушел, не прощаясь, и, может быть, она больше никогда его не увидит... "И что с того?" - мелькнула одна мысль, а другая вытолкнула ее: "Я не хочу этого". А третья не успела их догнать, потому что Наташа вдруг услышала в ванной шум льющейся воды.
   - Эй! - постучала она в дверь. - Вы там надолго?
   - Минут на сорок, - прозвучал ответ. - Люблю понежиться в крутом кипятке. Сразу молодеешь. Если вы, конечно, не возражаете? Все-таки я старался из последних сил.
   - Ну хорошо же! - угрожающе сказала она. - Я скоро приду.
   Подхватив свою сумочку, она выскочила из квартиры. Ей совершенно неожиданно пришла в голову одна идея. И отказываться от нее Наташа не собиралась. Внизу, прямо в доме, находился большой магазин, в котором продавалась всякая всячина. Пройдясь по отделам и набрав разных покупок, она поспешила назад.
   В ванной было тихо, только иногда раздавался слабый всплеск, а по вытягивающемуся дыму она поняла, что мужчина курит.
   - Вы не утонули? - спросила девушка. - Тогда я на минутку зайду, смотреть не буду.
   - А если бы утонул? - отозвался Вадим. - Стали бы смотреть?
   Он действительно курил, погрузившись по горло в мыльную пену. Наташа задернула шторку, оставила целлофановые пакеты, а его скомканную одежду подхватила и унесла прочь. Сунув ее в мусорное ведро, она еще и придавила крышкой.
   - Вот так! - сказала она, потирая руки. - Хотя в сказке полагалось бы сжечь.
   Затем налила себе немного вина урожая 1985 года и выпила. "Что бы такое приготовить?" - подумала девушка.
   Через некоторое время из ванной негодующе донеслось:
   - Э-эй!..
   - Ну что мы все друг другу "эй" да "эй"? - громко сказала она, подходя к двери.
   Тогда он отозвался по-другому:
   - Наташа, прекратите шутить. Где моя одежда?
   - В пакетах. Надеюсь, размеры ваши. Я выбирала на глазок.
   - Я спрашиваю о моей рубашке и моих брюках, а не об этой накрахмаленной наволочке с рукавами.
   - Там еще бритвенный прибор, - сказала она и ушла на кухню.
   У него все равно не было выбора.
   Вадим продолжал что-то ворчать, но она его уже не слышала, занявшись приготовлением салата.
   Прошло еще минут тридцать, и он появился за спиной - в новой синей рубашке, подвернутых внизу джинсах и даже свежевыбритый, смущенно потирая щеку. Теперь он выглядел ярче и молодо, лишь взгляд оставался прежним, словно бег за собственной тенью все еще продолжался. И мокрые волосы висели длинными прядями, как у эстрадного певца или отшельника.
   - Должна же я была вас как-то отблагодарить! - сказала Наташа. - А вам идет. Цвет неба. Кого-то вы мне напоминаете...
   - Идиота, - коротко разъяснил он. - Лично я себя таким и ощущаю. Столь глупых ситуаций в моей жизни уже давно не было. С тех пор, как отметил плачем свой первый день рождения.
   - Не надо гневить судьбу, я ведь еще собираюсь вас подстричь. Не беспокойтесь, я умею это делать, - добавила она, поскольку Вадим в ужасе замахал руками.
   Но Наташа уже взяла приготовленные ножницы, полотенце, расческу и указала на стул.
   - Ну пожалуйста! - попросила она.
   - С каких это пор девушки стали командовать взрослыми мужиками? спросил он, но покорился ее желанию. - Ладно, стригите. Только оставьте хотя бы второе ухо.
   - Я сделаю все так, что ваш... изъян совершенно не будет заметен, успокоила Наташа, догадываясь, почему он носит длинные волосы. - Это не проблема. После института я работала парикмахером. Вы спросите почему?
   - Нет. Мне это не интересно. Но хорошо хоть не патологоанатомом. А то бы вы, наверное, захотели меня препарировать.
   - Потому что по своей специальности я не могла устроиться нигде, продолжала Наташа, будто разговаривала сама с собой, и при этом быстро и ловко работала ножницами. - А в салон красоты меня привела подруга, я прошла трехмесячные курсы и научилась всему. Даже получила приз. В этом нет ничего сложного; по-моему, стричь баранов гораздо труднее. Простите за сравнение.
   - Ничего-ничего, мы привыкшие.
   - Между прочим, когда на конкурсе я делала модельную стрижку моему жениху, он в меня и влюбился.
   - Вот как? Значит, он выжил? После того как взглянул в зеркало?
   - Не крутите головой, сидите спокойно. Обещаю вам, что вас будет не узнать. Вспомнила, на кого вы похожи. На Роберта де Ниро.
   - Это хорошо или плохо? Просто я с ним не слишком знаком.
   - Все относительно...
   она закончила работу и чуть отошла в сторону, протянув зеркало.
   - Теперь любуйтесь.
   Странно, но он не сразу узнал себя: на него смотрело совсем другое лицо - в нем исчезла какая-то постоянная настороженность, и равнодушие, и собачье чувство вины, и глубоко прячущаяся грусть, и даже морщинки возле глаз не выглядели столь беззащитно-усталыми. Но ее искусство здесь было ни при чем. Иногда происходящее внутри меняет внешность не хуже ножниц, бритвы и нового платья.
   - Дело сделано, и теперь уже ничего не воротишь, - все же скептически сказал он, пытаясь скрыть волнение. - И такого полюбят. Может быть, вам на прощание сложить печку? Тогда я пойду...
   Наташа покачала головой. Ни ей, ни ему не хотелось расставаться на такой ноте, и оба чувствовали это. Вадим взял в руку бутылку французского вина и налил в бокал. Доверху.
   - На дорожку, - произнес он. Но пить не стал. Передумал. Просто пошел к двери и, не оборачиваясь, помахал рукой.
   - Подождите! - выкрикнула Наташа, словно очнувшись. - А... кто будет обедать?
   Вадим остановился на пороге, глядя на нее как-то сбоку, издалека, сквозь солнечные блики, а все кругом от этой игры света и тени теряло очертания.
   - Что-то я сегодня не голоден.
   - Тогда... закройте дверь. И идите сюда.
   Это прозвучало как просьба, и мужчина, пожав плечами, вернулся. Наташа, набрав воздуху, будто собираясь с силами, неожиданно произнесла:
   - Хотите, я расскажу вам о себе? Садитесь! - решительно добавила она. - И слушайте.
   - Только не очень длинно и монотонно, - попросил Вадим, вновь подчиняясь ей. - Я засыпал даже на экзаменах.
   - Постараюсь. Пейте вино. Ешьте салат. А я буду говорить. Если начнете храпеть, я вас разбужу. Дуршлагом по макушке.
   Но она опять замолчала и задумалась. Вадим подсказал:
   - Итак, я родилась в одна тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, аккурат перед началом русско-турецкой войны... В зимнюю полночь и полнолуние, когда Стрелец перешел в Козерога, а в Замоскворечье выпал долгожданный снег.
   - Если вы будете мне мешать, я вас убью, - пообещала девушка. Обойдемся без суфлеров.
   - А хотите, я сам о вас расскажу? - предложил вдруг мужчина. - Очень коротко. Ведь все мы, когда начинаем свою биографию, упускаем самое важное, которое всегда кажется мелочью. И наоборот, детали выдаем за главное. Стереотип мышления. Родился, что-то окончил, изобрел, награжден, умер. Кому это интересно, кроме тебя самого? Но когда твой брат пролил кружку молока, а наказали тебя и ты впервые понял, откуда растут ноги у несправедливости и где она прячется, обида? Что есть смерть, вошедшая в соседнюю комнату, к твоему отцу? Боль от предательства и физическая боль, перваялюбовь и ненависть, желание убить, жажда и страх греха, осознание собственного ничтожества и величия, покой в душе, презрение, счастье, беда - когда это приходило к тебе, куда исчезло, как изменило разум, всю жизнь? Всего этого мы не говорим. Да и не знаем, или не можем вспомнить, или не хотим. Получаются даты. А то, что ты стоял под дождем, и плакал, и слушал музыку из открытого окна, и был счастлив, и знал, что такое уже не повторится никогда, - почему эти мгновения не остались для тебя священны?.. Я говорю так, к примеру, - добавил он, помолчав. - У каждого свой дождь.
   - А вы и говорили сейчас только для себя, - сказала девушка. - Но я поняла. У нас с вами, как ни странно, много общего. Мне кажется. Простой тест: я назову любимого поэта, дерево, драгоценный камень, птицу, памятное место в Москве и прочее, а вы кивайте, если совпадет. Итак, погода - снег.
   Мужчина улыбался, молчал. Она продолжала перечислять, но все его движения были уклончивы - ни да, ни нет, и вскоре ей самой надоело.
   - С туманом у вас все в порядке, - несколько сердито сказала Наташа. Умеете нагонять. Теперь мне все ясно. Вы - последний уцелевший агент КГБ, остальные давно работают под другими вывесками. Потому и прячетесь на крышах. Проснитесь.
   - Я просто прикрыл глаза. Не знаю почему, но яркий свет вызывает у меня тревогу. Бывают ночные звери, дневные. Я - из первых.
   - По правде говоря, звериного в вас гораздо меньше, чем во многих других. Уж мне приходилось с ними общаться.
   - А ваш жених?
   - Хищник, - коротко ответила она. - Не советую вам когда-нибудь с ним встречаться.
   - Мне достаточно было познакомиться с его братом. Очень энергичный молодой человек. Немного нервный, но это пройдет.
   - Теперь все такие. Или стараются сделать вид. Иначе тебя затопчут. Почему же я выхожу замуж?
   - Это вы спросили.
   - Для собственного спокойствия. Надоело, когда ко мне постоянно прицениваются. А купленную вещь уже не унесешь.
   - Но ее могут продать снова. Или украсть. Или подменить вино с подлинной наклейкой. - Он постучал по бутылочному стеклу.
   Другой стук донесся из-за закрытой входной двери. Кто-то нетерпеливо ломился в квартиру, требуя впустить.
   - Привезли еще что-то? - спросил Вадим.
   Наташа тревожно посмотрела на него и покачала головой.
   - Сидите. Я сама открою, - сказала она.
   5
   Оставшись на кухне один, мужчина торопливо выпил бокал вина, прислушиваясь к раздающимся в коридоре голосам. Кажется, разговаривали не совсем спокойно. Затем появился братец Глеб - в милицейской форме, хоть и без автомата, но выглядевший очень грозно, за ним, лукаво улыбаясь, вошла Наташа.
   - Сам бы управился, вечно она торопится, - ворчливо сказал капитан, подозрительно взглянув на Вадима и сунув руку. Он не признал его в ночном обитателе крыш. - Сколько мы вам должны?
   - нисколько, - пожал тот плечами.
   - Наташа говорила, вы сосед?
   - Этажом выше.
   - Ниже, - поправила девушка.
   - Так, - произнес милиционер. - Ладно. Потом разберемся. Я перекушу и поеду. Меня машина ждет.
   Он открыл холодильник, наложил себе в тарелку разной снеди и уселся за стол. Подумав, налил вина и приступил к делу.
   - А вы чего стоите? Присаживайтесь.
   Наташа и Вадим устроились напротив него рядышком. Капитан ел, не обращая на них никакого внимания. Они тоже молчали, изредка посматривая друг на друга.
   - Старье выбросили? - неожиданно спросил Глеб, оторвавшись от тарелки.
   Наташа кивнула. Ей было забавно: у жующего милиционера очень живописно шевелились уши.
   - Где-то я вас видел, - вновь сказал он, взглянув на Вадима. - Не пойму только.
   - Он год как в розыске, за серию грабежей, - ответила Наташа. - Ты ешь, не отвлекайся. Положить еще?
   Милиционер засмеялся и сам же сказал себе:
   - Не смешно. Ты очень неосторожна. Простите, у вас документы с собой?
   - Нет. - Вадим сунул руки в пустые карманы. - Увы.
   - Глеб! - девушка постучала по своему лбу пальцем. - Ты не на работе.
   - Я всегда на работе, - ответил тот. - Даже когда сплю. Все, поехал. Заскочу позже.
   Капитан встал, поправил фуражку и, пристально взглянув на Вадима, добавил:
   - И вы постарайтесь тоже не задерживаться. Ни к чему это.
   - Слушаюсь, - по-военному отозвался мужчина, но остался на месте.
   Наташа, проводив братца-милиционера, вернулась на кухню.
   - Вообще-то он неплохой, - рассеянно сказала она, убирая тарелки.
   - Надежный, - согласился Вадим. - Сквозь такого не проскочишь. Как он меня не пристрелил - не понимаю.
   - Еще успеет. Отложил до вечера.
   Покачав головой, мужчина вполне серьезно сказал:
   - А между прочим, я действительно в розыске... Вы угадали.
   Наташа приподняла брови и посмотрела на него так, как ребенок на неожиданно вошедшего Деда Мороза. Уже знает, что за бородой и красным кафтаном прячется живой человек, но не хочет этому верить.
   - Нет, не страсти-мордасти, не подумайте, - продолжил Вадим. - Знаете: "Ушел из дома и не вернулся... мужчина среднего возраста... особые приметы..." И так далее. Просьба сообщить. За полгода еще никто не сообщил, а сам он не нашелся.
   - Живой труп, - подсказала Наташа. - Как у Толстого. Здорово.
   Вадим с негодованием замахал руками, словно ему было даже противно слышать такое.
   - Никаких цыган! никакой любви! И семейные неурядицы здесь тоже ни при чем. Все это осталось в девятнадцатом веке. Сейчас - пародия. Титулы, балы, новые русские - смешно. Клоунада в цирке. Даже цыгане вызывают скуку. Этот человек ушел из дома по другой причине. Совершенно банальной.
   - Что же с ним случилось? - Наташа также стала говорить о "нем" в третьем лице, будто включившись в игру. И хотя он улыбался, но было ясно, что партию свою безнадежно проиграл и смирился с этим.
   - Его просто-напросто обокрали, - спокойно сказал он. И добавил, сделав глоток вина: - Унесли из-под носа квартиру, если вам угодно. Дело прошлое, что говорить!
   - Но... не понимаю. Это в детской сказочке, помните? Была у зайчика избушка, не ледяная, а лубяная. Пришла лисичка...
   - Примерно так. Этот глупый заяц решил затеять обмен - уехать из надоевшего района. Что делают, когда все начинает идти наперекосяк? Женщины - ремонт, мужчины еще круче - меняют квартиру. Или работу, жену. Ни того ни другого у нашего зайца уже не было. И он купил газету, где предлагались прекрасные варианты. Не прошло и двух дней, как в его дверь постучал вежливый молодой человек. Посредник. На лисицу совсем не похожий. Съездили на новую квартиру, договорились с ее хозяином, ударили по рукам. Оформили документы. Ну-у... зайцы, известно, существа косые, они не все видят,что подписывают. Короче, оказалось, что новое жилище уже давно продано и перепродано, а в прежнее - и не суйся. Он еще пробовал выступать, даже нашел того самого посредника, но его привезли в укромное место и вежливо объяснили, что к чему. А чтобы до зайца дошло и крепко запомнилось, отрезали ухо. Спасибо, что не убили. Вот вам и вся сказочка.
   Взглянув на нее, мужчина оставил свой веселый тон: он заметил, что девушка нахмурилась и кусает губы, будто готова расплакаться. История действительно подействовала на нее как ушат ледяной воды. Сейчас ей казалось глупым все, что она делала в последние часы, о чем думала. Она даже мимолетно представила себя на его месте - и содрогнулась, передернув плечами. Так вот как это происходит... Вот как нормальный человек просыпается в подвале или на крыше... Бр-р!
   - Простите, я вас расстроил, - произнес Вадим. - Знал бы, не рассказывал.
   Потом он сделал совершенно неожиданную вещь: коснулся кончиками пальцев ее подбородка и, приподняв голову, посмотрел в глаза. Смешно раздув щеки, подул ей в лицо, словно это был одуванчик, готовый рассыпаться и улететь, или еще не сорвавшийся лист дерева.
   - Не унывайте, выше знамя! - сказал он. - Будем оптимистами.
   - Неужели в России нет никого, кто может нас защитить? - тихо произнесла она.
   Наташа спрашивала не его, но мужчина и не стал бы отвечать. Он давно устал от этих вопросов.
   - Ладно, забудем, - промолвил он. - Сейчас я допью вино, съем ваш салат и уйду.
   - И у него больше ничего не осталось? - спросила она, продолжая думать о своем. - За что можно было бы зацепиться? Чтобы выплыть? Или его вынесли, как старый шкаф, а он только хлопал дверцами?
   - Это вопрос вкуса - чем притворяться, когда в твоем доме случается пожар: мебелью или ведром с водой? Я не умею обращаться с огнетушителем. А тем более - с оружием. Скверное воспитание, знаете ли. Всегда уступаю место, когда рядом кто-то стоит и дышит в затылок. Пионерский рефлекс. Теперь, слава Богу, уступать больше нечего...
   - Только не делайте такой вид, будто вы всем довольны, - жестко произнесла девушка. - У вас глаза брошенной собаки. Пусть даже с пионерским воспитанием.
   - Что ж, - помолчав, ответил он, - какие есть. Вам просто никогда не приходилось бегать по кругу, высунув язык. Тогда, может быть, у нас был бы один взгляд на вещи. Но это невероятно скучно - смотреть на что-либо одинаково. Вы не задумывались, что вам любопытно со мной потому, что просто подобрали с земли какую-то диковинку? И невдомек, что таких, как я, тысячи, миллионы по всей России. Разумеется, в той или иной стадии безнадежности. Это не хорошо и не плохо, а факт заболевания. Возможно, вы тоже уже заражены, но еще не подозреваете. Больны все, даже самые богатые. Ваш жених богат?
   - Очень, - ответила девушка.
   - И хорош собой?
   - Да.
   - И наверняка умен. Так чего же вам не хватает?
   Мужчина задал вопрос, но сам же на него и ответил:
   - Потому что вы пытаетесь смотреть на мир его глазами, но у вас это не получается. В вас еще не прошло внутреннее сопротивление этому. Может быть, со временем... Люди, к счастью, меняются и привыкают ко всему гораздо быстрее, чем тараканы. Иначе жить попросту было бы невозможно. Через полгода вы даже не посмотрите на человека с крыши. Да и вряд ли сами сунете туда свой прелестный нос.