Я не решался заехать в боксы, поскольку был уверен, что после выключения зажигания запустить двигатель уже не удастся. Поэтому я продолжал гонку, и из боксов мне показывали, чтобы я прибавил, поскольку «Ягуар» шел на полной скорости и понемногу, но уверенно, сокращал свое отставание.
Пока мотор работал ровно, я не чувствовал дождя, хотя вода уже проникала до моей кожи, несмотря на то, что на мне был непромокаемый комбинезон. Но когда автомобиль стал осекаться, холод и вода по пояс, которую я вынужден был терпеть, начали вызывали у меня страшные муки.
Перебои настолько одолели меня, что за девяносто минут до финиша я шел со скоростью десять километров в час и в один момент уже было подумал, что все потеряно. К счастью, «Феррари» имела двенадцать цилиндров. И в случае отказа одиннадцати из них остается еще двенадцатый, которого хватает для продолжения гонки. Таким образом, я добрался до боксов.
Нервный, вне себя от ярости, я вылез из автомобиля и сказал Уголини: «К черту, этот автомобиль уже ничто не сдвинет с места!"
Последовавшие за этим минуты навсегда останутся в памяти тех, кто в тот день находился в боксах «Феррари» и на трибунах в Ле-Мане.
Пока наши механики лихорадочно старались высушить двигатель, «Ягуар» продолжал гонку и круг за кругом сокращал разрыв.
Рольт с Хамильтоном отставали уже всего на один круг, когда мы попытались стартовать. Я до сих пор вижу лицо Меацци, пытавшегося завести наш автомобиль. Он стоял, согнувшись над двигателем, и я видел, как на его лице набухли вены, как на его шее под кожей пульсировала кровь.
На трибунах воцарилась тишина. Мне говорили, что оттуда был даже слышен хрип стартера, когда Меацци пытался завести двигатель.
На десятый или двенадцатый раз автомобиль, наконец-то, ожил. Мои нервы были настолько напряжены, что я чуть не расплакался от радости. Я стоял в промокшем комбинезоне и трясся от холода и от нервов одновременно … и, подумав, сказал Уголини:
«Пошлите за Гонзалесом, он уже отдохнул и справится лучше меня.»
Тучный Гонзалес, несмотря на свои сто килограммов, вскочил в автомобиль и блестяще стартовал. «Ягуар» отставал уже всего лишь на круг.
Когда «Феррари» снова пронеслась мимо нас на скорости свыше двухсот километров в час, я увидел, как зрители встали и зааплодировали… будто Гонзалес мог их услышать. А когда он пересек финишную черту, толпа пришла в безумство.
Я до сих пор помню круг почета, который я проделал вместе с Гонзалесом и механиками, повисшими на капоте и на задней части автомобиля.
Зрители были рады нашей победе, безумно рады, поскольку это была неожиданная победа «чистокровного скакуна».
Я уже достаточно рассказал о 24-часовых гонках в Ле-Мане. Честно признаться, от того английского триумфа в 1957 году мне было паршиво. Возможно, я похож на глупого шовиниста – ведь я, прежде всего, француз.
Благодаря профессии гонщика я объездил большую часть мира. Если бы вы, как и я, видели, сколько автомобилей «Ягуар» и «Мерседес» колесят по дорогам Северной Америки и, главное, Южной, то вы бы поняли, почему я так сердит оттого, что нет французского конструктора, который засучил бы рукава и, наконец, построил бы автомобиль, способный одержать победу в Ле-Мане.
Потому что именно у нас, в самом сердце Франции, английские, немецкие и итальянские спортивные автомобили своими победами обеспечивают себе достаточную популярность для того, чтобы их предприятия могли работать в полную силу, имея полную книгу заказчиков.
Однажды, вернувшись в Париж, я остановился пообедать в Йоне.
Владелец ресторана узнал меня. Он был любителем автомобилей и просто обожал спортивные автомобили с хорошим темпераментом. А когда он показал мне свой новый «Порше 1600», который ждал восемнадцать месяцев, он выглядел счастливым и грустным одновременно.
– Я предпочел бы французский автомобиль, но у нас таких автомобилей просто нет.
И добавил:
– Вы и сами это знаете. Гоняетесь то Вы на итальянских автомобилях.
А что делается в Америке? Как такое возможно, что Америка не имеет гоночных монопостов, которые могли бы блистать в гонках Гран-при?
Действительность такова, что Америка понимает гонки не так, как их понимаем мы. Для них это прежде всего зрелище: кажется, они придерживаются принципа прямой и очень быстрой езды.
Например, трасса в Индианаполисе представляет собой большой овал со скоростными поворотами, которые можно проходить, лишь немного снимая ногу с педали «газа». С самого старта автомобили идут на полной скорости, и нога практически не снимается с педали «газа». Американские гонщики очень искусны и, главное, очень отважны… но если бы победителю гонки в Индианаполисе потребовалось пройти шпильку за рулем «Феррари», он чувствовал бы себя так же неуверенно, как и любой новичок. Эти гонки нельзя сравнивать. Мне просто хотелось бы, чтобы американцы когда-нибудь начали делать автомобили, подобные нашим… можно было бы устраивать потрясающие сражения!
Я очень мало говорил о 1000-мильных гонках. Как и 24-часовые гонки в Ле-Мане, они пользуются большой популярностью, но, к сожалению, несколько кровавой.
Я не являюсь большим поклонником 1000-мильной гонки, которая проводится по 1600-километровому маршруту по пути из Брешии через Пескару, Рим, Флоренцию, Болонью и назад в Брешию, по двум причинам.
Прежде всего, она проводится по дорогам общего пользования, вдоль которых толпятся тысячи зрителей, которые из-за своей недисциплинированности представляют угрозу для гонщиков и самих себя, поскольку дороги недостаточно огорожены. Доказательством является смертельная авария Портаго в 1957 году, в которой он на своей «Феррари» смел девять человек.
Во-вторых, исключительно из спортивных соображений, поскольку итальянцы всегда имеют явное преимущество. Они знают всю 1600-километровую дистанцию наизусть, иностранец же должен провести в этой стране целый месяц, чтобы нивелировать преимущество итальянцев… а это практически невозможно, единственный подобный случай произошел с англичанином Стирлингом Моссом, который выиграл эту гонку в 1955 году, используя финансовые возможности «Мерседес», которые позволили ему в течение целой недели тренироваться на этих дорогах.
Если бы кто-нибудь завтра организовал 1000-мильную гонку по маршруту Париж-Ним-Париж, я бы с радостью принял бы предложение «Феррари»… и только изрядная доля невезения могла бы стать причиной того, что я закончил бы гонку далеко позади победителя.
В любом случае, все свидетельствует о том, что тысячемильные гонки уже не будут проводиться в своем классическом виде, поскольку они слишком опасны и слишком кровавы. По этой же причине в календаре крупных международных соревнований больше нет прославленных панамериканских гонок, проводившихся по дорогам через всю Мексику.
Как стать гонщиком Формулы 1
Если бы я был миллиардером
Пока мотор работал ровно, я не чувствовал дождя, хотя вода уже проникала до моей кожи, несмотря на то, что на мне был непромокаемый комбинезон. Но когда автомобиль стал осекаться, холод и вода по пояс, которую я вынужден был терпеть, начали вызывали у меня страшные муки.
Перебои настолько одолели меня, что за девяносто минут до финиша я шел со скоростью десять километров в час и в один момент уже было подумал, что все потеряно. К счастью, «Феррари» имела двенадцать цилиндров. И в случае отказа одиннадцати из них остается еще двенадцатый, которого хватает для продолжения гонки. Таким образом, я добрался до боксов.
Нервный, вне себя от ярости, я вылез из автомобиля и сказал Уголини: «К черту, этот автомобиль уже ничто не сдвинет с места!"
Последовавшие за этим минуты навсегда останутся в памяти тех, кто в тот день находился в боксах «Феррари» и на трибунах в Ле-Мане.
Пока наши механики лихорадочно старались высушить двигатель, «Ягуар» продолжал гонку и круг за кругом сокращал разрыв.
Рольт с Хамильтоном отставали уже всего на один круг, когда мы попытались стартовать. Я до сих пор вижу лицо Меацци, пытавшегося завести наш автомобиль. Он стоял, согнувшись над двигателем, и я видел, как на его лице набухли вены, как на его шее под кожей пульсировала кровь.
На трибунах воцарилась тишина. Мне говорили, что оттуда был даже слышен хрип стартера, когда Меацци пытался завести двигатель.
На десятый или двенадцатый раз автомобиль, наконец-то, ожил. Мои нервы были настолько напряжены, что я чуть не расплакался от радости. Я стоял в промокшем комбинезоне и трясся от холода и от нервов одновременно … и, подумав, сказал Уголини:
«Пошлите за Гонзалесом, он уже отдохнул и справится лучше меня.»
Тучный Гонзалес, несмотря на свои сто килограммов, вскочил в автомобиль и блестяще стартовал. «Ягуар» отставал уже всего лишь на круг.
Когда «Феррари» снова пронеслась мимо нас на скорости свыше двухсот километров в час, я увидел, как зрители встали и зааплодировали… будто Гонзалес мог их услышать. А когда он пересек финишную черту, толпа пришла в безумство.
Я до сих пор помню круг почета, который я проделал вместе с Гонзалесом и механиками, повисшими на капоте и на задней части автомобиля.
Зрители были рады нашей победе, безумно рады, поскольку это была неожиданная победа «чистокровного скакуна».
Я уже достаточно рассказал о 24-часовых гонках в Ле-Мане. Честно признаться, от того английского триумфа в 1957 году мне было паршиво. Возможно, я похож на глупого шовиниста – ведь я, прежде всего, француз.
Благодаря профессии гонщика я объездил большую часть мира. Если бы вы, как и я, видели, сколько автомобилей «Ягуар» и «Мерседес» колесят по дорогам Северной Америки и, главное, Южной, то вы бы поняли, почему я так сердит оттого, что нет французского конструктора, который засучил бы рукава и, наконец, построил бы автомобиль, способный одержать победу в Ле-Мане.
Потому что именно у нас, в самом сердце Франции, английские, немецкие и итальянские спортивные автомобили своими победами обеспечивают себе достаточную популярность для того, чтобы их предприятия могли работать в полную силу, имея полную книгу заказчиков.
Однажды, вернувшись в Париж, я остановился пообедать в Йоне.
Владелец ресторана узнал меня. Он был любителем автомобилей и просто обожал спортивные автомобили с хорошим темпераментом. А когда он показал мне свой новый «Порше 1600», который ждал восемнадцать месяцев, он выглядел счастливым и грустным одновременно.
– Я предпочел бы французский автомобиль, но у нас таких автомобилей просто нет.
И добавил:
– Вы и сами это знаете. Гоняетесь то Вы на итальянских автомобилях.
А что делается в Америке? Как такое возможно, что Америка не имеет гоночных монопостов, которые могли бы блистать в гонках Гран-при?
Действительность такова, что Америка понимает гонки не так, как их понимаем мы. Для них это прежде всего зрелище: кажется, они придерживаются принципа прямой и очень быстрой езды.
Например, трасса в Индианаполисе представляет собой большой овал со скоростными поворотами, которые можно проходить, лишь немного снимая ногу с педали «газа». С самого старта автомобили идут на полной скорости, и нога практически не снимается с педали «газа». Американские гонщики очень искусны и, главное, очень отважны… но если бы победителю гонки в Индианаполисе потребовалось пройти шпильку за рулем «Феррари», он чувствовал бы себя так же неуверенно, как и любой новичок. Эти гонки нельзя сравнивать. Мне просто хотелось бы, чтобы американцы когда-нибудь начали делать автомобили, подобные нашим… можно было бы устраивать потрясающие сражения!
Я очень мало говорил о 1000-мильных гонках. Как и 24-часовые гонки в Ле-Мане, они пользуются большой популярностью, но, к сожалению, несколько кровавой.
Я не являюсь большим поклонником 1000-мильной гонки, которая проводится по 1600-километровому маршруту по пути из Брешии через Пескару, Рим, Флоренцию, Болонью и назад в Брешию, по двум причинам.
Прежде всего, она проводится по дорогам общего пользования, вдоль которых толпятся тысячи зрителей, которые из-за своей недисциплинированности представляют угрозу для гонщиков и самих себя, поскольку дороги недостаточно огорожены. Доказательством является смертельная авария Портаго в 1957 году, в которой он на своей «Феррари» смел девять человек.
Во-вторых, исключительно из спортивных соображений, поскольку итальянцы всегда имеют явное преимущество. Они знают всю 1600-километровую дистанцию наизусть, иностранец же должен провести в этой стране целый месяц, чтобы нивелировать преимущество итальянцев… а это практически невозможно, единственный подобный случай произошел с англичанином Стирлингом Моссом, который выиграл эту гонку в 1955 году, используя финансовые возможности «Мерседес», которые позволили ему в течение целой недели тренироваться на этих дорогах.
Если бы кто-нибудь завтра организовал 1000-мильную гонку по маршруту Париж-Ним-Париж, я бы с радостью принял бы предложение «Феррари»… и только изрядная доля невезения могла бы стать причиной того, что я закончил бы гонку далеко позади победителя.
В любом случае, все свидетельствует о том, что тысячемильные гонки уже не будут проводиться в своем классическом виде, поскольку они слишком опасны и слишком кровавы. По этой же причине в календаре крупных международных соревнований больше нет прославленных панамериканских гонок, проводившихся по дорогам через всю Мексику.
Как стать гонщиком Формулы 1
Я часто получаю от молодежи письма, в которых она спрашивает, что нужно сделать для того, чтобы стать гонщиком.
Эти письма меня очень умиляют; только жаль, что я не знаю, как им всем ответить.
Автомобильный спорт – единственный, толком не организованный. Сейчас я это объясню:
Если молодой человек хочет заниматься, например, атлетикой, плаванием, футболом или регби, то все просто. Он приходит в один из клубов, где его опекает тренер, дает ему советы и говорит: «Из тебя выйдет прыгун в высоту, полузащитник или крайний.» Затем молодой человек сосредотачивает внимание на своих возможностях и уже знает, каков его предел, и на что он может рассчитывать.
В автоспорте ничего подобного нет. Мастерами руля становятся случайно, при определенном стечении обстоятельств.
Не хочу выглядеть самоуверенным, но я знаю, что, например, у меня прирожденный талант, который позволил мне завоевать в автоспорте определенную репутацию. Но я уверен, что во Франции есть много молодых людей, которые так же талантливы, как и я, и что существуют два или три будущих Вимилля, даже не подозревающие об этом. А не знают об этом они лишь потому, что им никто не предоставил возможности.
Недавно я беседовал на эту тему со своим приятелем Широном, который также получает много писем от молодых людей, горящих желанием стать похожими на него. И он с горечью им отвечал:
– Чтобы молодой человек проявил себя как гонщик, он должен иметь или много денег, или знакомства в автомобильных кругах… или неслыханное везение!
Все это грустно. И тем печальнее оттого, что французская публика обожает автомобильные гонки. Если учесть, что более 200 тысяч зрителей приезжают в Ле-Ман посмотреть на противостояние английских и итальянских гонщиков и автомобилей, и они еще до старта знают о том, что ни один французский автомобиль не имеет шансов на победу, то это только доказывает их преданность гонкам. А как грустно, должно быть, молодым французам, мечтающим стать автогонщиками, когда они видят победы молодых англичан.
Если им сказать:
«Англичане – выдающиеся. Посмотрите, как много отличных гонщиков они воспитали,» молодые поклонники автомобильного спорта лишь пожмут плечами и ответят:
«В Англии куча конструкторов, строящих спортивные автомобили. В Англии каждую неделю организовывается куча мелких соревнований, где молодежь имеет возможность тренироваться. А во Франции пока нет никого, кто бы строил гоночные автомобили.»
Очевидно, мало таких, кто на вопрос о профессии могут ответить – автогонщик.
Во всей Франции таких лишь двое – Бера и я, а это действительно очень мало. Настоящий гонщик – это человек, посвятивший себя одной фирме, живущий лишь для нее, выступающий за нее во всех крупных гонках и всегда готовый испытать ее новый автомобиль.
Бера живет в Модене, и, если только он не занят участием в каких-нибудь гонках, все свое свободное время проводит на фабрике «Мазерати».
В моем случае ситуация несколько иная, поскольку моей родной пристанью является поместье Арно, где мы с женой выращиваем виноград. Но достаточно одного телефонного звонка из «Скудерии Феррари», как я приезжаю в Модену, чтобы обсудить гоночную программу, побеседовать или испытать новую модель.
Молодой человек, желающий заняться этим волнующим ремеслом, должен, как и я, пройти несколько этапов, но при условии, что обстоятельства ему это позволят.
Сначала он должен научиться управлять обычным автомобилем, кроме того, он должен изучить конструкцию автомобиля, назначение всех частей двигателя, коробки передач, заднего моста и тормозов, чтобы знать, как их беречь и вместе с тем получать от них максимальную отдачу.
Затем он должен испытать себя за рулем спортивного автомобиля, чтобы привыкнуть к скорости. Работать над этим нужно постепенно, осмотрительно, никогда не пытаясь превысить свои возможности.
А когда он научится с легкостью удерживать автомобиль на скорости свыше двухсот километров в час, мягко тормозить и при этом ловко работать рулем и рычагом коробки передач, оставаясь при этом скромным, только после всего этого он созреет для того, чтобы начать учиться управлять гоночным монопостом.
Как я уже подчеркнул, нужно быть скромным, ибо, сев за руль гоночного автомобиля, вы должны сказать себе: «Ничего не знаю, все начинаю с нуля.» Не нужно стремиться удивить публику, но терпеливо учиться распознавать все возможности и недостатки своего автомобиля, обладающего таким бешеным ускорением, что достаточно лишь нажать на педаль газа и уже сжег.
Это означает, что, прежде чем вас пригласят для участия в гонке, вы должны изучить свои возможности и всегда оставаться хозяином ситуации – это означает, что ваши глаза должны быть повсюду: следить за дорогой перед собой, за тахометром и остальными контрольными приборами и поглядывать в зеркала заднего вида.
Если вы не стремитесь с самого начала стать открытием гонки, вы на правильном пути к успеху. Прежде чем научиться управлять автомобилем, научитесь управлять собой. Например, если вы без проблем прошли круг за две минуты пятьдесят секунд, попытайтесь скинуть еще несколько секунд, занимая лучшую позицию при прохождении того или иного поворота, стараясь удержать автомобиль на полных оборотах в том повороте, где на предыдущем круге вы снижали обороты. Однако, никогда не уступайте своему самодовольству и всегда старайтесь не зависеть от соперника, который мчится как сумасшедший, возможно, он просто сильнее вас. Вести гоночный монопост само по себе уже очень рискованно, поэтому не надо выжимать из него еще больше.
Если вы будете руководствоваться этими правилами, то свою первую гонку можете закончить далеко от лидеров, во всяком случае, не разбив автомобиль. Конструкторам, как правило, нравятся те гонщики, которые берегут автомобиль. Им доверяют и без излишнего раздражения знакомят с трассами, на которых проводятся Гран-при.
Управлять автомобилем я учился постепенно – сначала тщательным изучением трасс, потом тренировками, которые помогали мне узнать об автомобиле то, чего я раньше не знал. Настоящий профессионал быстро осваивает новый автомобиль и уже после нескольких кругов может понять его достоинства и недостатки… и тем скорее, чем осмотрительнее и осторожнее с ним знакомится.
Именно такой автогонщик впоследствии становится настоящим мастером руля, даже если ему около 35-ти лет… и обычно только после нескольких лет выступлений в гонках.
Моя победа в Монако – лучший тому пример. Признаюсь, в тот день я был счастлив. Но, в любом случае, если бы в гонке, в которой участвовали лучшие монопосты того времени, мне повезло чуть меньше, то я бы привел к финишу свой, с технической точки зрения, менее совершенный, чем у моих соперников, автомобиль, по крайней мере, на третьем месте. И этим успехом я обязан лишь тому, что в свое время терпеливо изучал свое «ремесло».
Еще один пример, более свежий, хоть и не мой:
В 1957 году Фанхио за рулем «Мазерати» одержал победу в Монако в прогулочном темпе. Почему? Да потому что Хуан-Мануэль Фанхио в совершенстве овладел своим ремеслом. Уже с самого старта Коллинз на «Феррари» и Мосс на «Вэнуолл» были полны решимости не только превзойти своего бывшего учителя, но и в порыве тщеславия разобраться между собой.
Эти два молодых и необычайно талантливых гонщика – я снова обращаю на это внимание – стартовали как сумасшедшие. Фанхио даже не пытался помешать им выяснять свои отношения. Он знал, что у него быстрейший автомобиль… и что до сотого круга у него будет еще достаточно времени для того, чтобы разобраться с ними. Он мудро держался в ста метрах позади них… чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий. И правильно сделал, поскольку уже на третьем круге оба излишне темпераментных англичанина, столкнувшись друг с другом в шикане, вылетели с трассы.
Если бы Фанхио шел непосредственно за ними, он непременно стал бы участником этой разборки. То, что он держался от них подальше, обернулось в его пользу, поскольку он разом избавился от двух своих самых опасных соперников.
В тот день Фанхио подтвердил свое мастерство; а Мосс и Коллинз получили урок.
Эти письма меня очень умиляют; только жаль, что я не знаю, как им всем ответить.
Автомобильный спорт – единственный, толком не организованный. Сейчас я это объясню:
Если молодой человек хочет заниматься, например, атлетикой, плаванием, футболом или регби, то все просто. Он приходит в один из клубов, где его опекает тренер, дает ему советы и говорит: «Из тебя выйдет прыгун в высоту, полузащитник или крайний.» Затем молодой человек сосредотачивает внимание на своих возможностях и уже знает, каков его предел, и на что он может рассчитывать.
В автоспорте ничего подобного нет. Мастерами руля становятся случайно, при определенном стечении обстоятельств.
Не хочу выглядеть самоуверенным, но я знаю, что, например, у меня прирожденный талант, который позволил мне завоевать в автоспорте определенную репутацию. Но я уверен, что во Франции есть много молодых людей, которые так же талантливы, как и я, и что существуют два или три будущих Вимилля, даже не подозревающие об этом. А не знают об этом они лишь потому, что им никто не предоставил возможности.
Недавно я беседовал на эту тему со своим приятелем Широном, который также получает много писем от молодых людей, горящих желанием стать похожими на него. И он с горечью им отвечал:
– Чтобы молодой человек проявил себя как гонщик, он должен иметь или много денег, или знакомства в автомобильных кругах… или неслыханное везение!
Все это грустно. И тем печальнее оттого, что французская публика обожает автомобильные гонки. Если учесть, что более 200 тысяч зрителей приезжают в Ле-Ман посмотреть на противостояние английских и итальянских гонщиков и автомобилей, и они еще до старта знают о том, что ни один французский автомобиль не имеет шансов на победу, то это только доказывает их преданность гонкам. А как грустно, должно быть, молодым французам, мечтающим стать автогонщиками, когда они видят победы молодых англичан.
Если им сказать:
«Англичане – выдающиеся. Посмотрите, как много отличных гонщиков они воспитали,» молодые поклонники автомобильного спорта лишь пожмут плечами и ответят:
«В Англии куча конструкторов, строящих спортивные автомобили. В Англии каждую неделю организовывается куча мелких соревнований, где молодежь имеет возможность тренироваться. А во Франции пока нет никого, кто бы строил гоночные автомобили.»
Очевидно, мало таких, кто на вопрос о профессии могут ответить – автогонщик.
Во всей Франции таких лишь двое – Бера и я, а это действительно очень мало. Настоящий гонщик – это человек, посвятивший себя одной фирме, живущий лишь для нее, выступающий за нее во всех крупных гонках и всегда готовый испытать ее новый автомобиль.
Бера живет в Модене, и, если только он не занят участием в каких-нибудь гонках, все свое свободное время проводит на фабрике «Мазерати».
В моем случае ситуация несколько иная, поскольку моей родной пристанью является поместье Арно, где мы с женой выращиваем виноград. Но достаточно одного телефонного звонка из «Скудерии Феррари», как я приезжаю в Модену, чтобы обсудить гоночную программу, побеседовать или испытать новую модель.
Молодой человек, желающий заняться этим волнующим ремеслом, должен, как и я, пройти несколько этапов, но при условии, что обстоятельства ему это позволят.
Сначала он должен научиться управлять обычным автомобилем, кроме того, он должен изучить конструкцию автомобиля, назначение всех частей двигателя, коробки передач, заднего моста и тормозов, чтобы знать, как их беречь и вместе с тем получать от них максимальную отдачу.
Затем он должен испытать себя за рулем спортивного автомобиля, чтобы привыкнуть к скорости. Работать над этим нужно постепенно, осмотрительно, никогда не пытаясь превысить свои возможности.
А когда он научится с легкостью удерживать автомобиль на скорости свыше двухсот километров в час, мягко тормозить и при этом ловко работать рулем и рычагом коробки передач, оставаясь при этом скромным, только после всего этого он созреет для того, чтобы начать учиться управлять гоночным монопостом.
Как я уже подчеркнул, нужно быть скромным, ибо, сев за руль гоночного автомобиля, вы должны сказать себе: «Ничего не знаю, все начинаю с нуля.» Не нужно стремиться удивить публику, но терпеливо учиться распознавать все возможности и недостатки своего автомобиля, обладающего таким бешеным ускорением, что достаточно лишь нажать на педаль газа и уже сжег.
Это означает, что, прежде чем вас пригласят для участия в гонке, вы должны изучить свои возможности и всегда оставаться хозяином ситуации – это означает, что ваши глаза должны быть повсюду: следить за дорогой перед собой, за тахометром и остальными контрольными приборами и поглядывать в зеркала заднего вида.
Если вы не стремитесь с самого начала стать открытием гонки, вы на правильном пути к успеху. Прежде чем научиться управлять автомобилем, научитесь управлять собой. Например, если вы без проблем прошли круг за две минуты пятьдесят секунд, попытайтесь скинуть еще несколько секунд, занимая лучшую позицию при прохождении того или иного поворота, стараясь удержать автомобиль на полных оборотах в том повороте, где на предыдущем круге вы снижали обороты. Однако, никогда не уступайте своему самодовольству и всегда старайтесь не зависеть от соперника, который мчится как сумасшедший, возможно, он просто сильнее вас. Вести гоночный монопост само по себе уже очень рискованно, поэтому не надо выжимать из него еще больше.
Если вы будете руководствоваться этими правилами, то свою первую гонку можете закончить далеко от лидеров, во всяком случае, не разбив автомобиль. Конструкторам, как правило, нравятся те гонщики, которые берегут автомобиль. Им доверяют и без излишнего раздражения знакомят с трассами, на которых проводятся Гран-при.
Управлять автомобилем я учился постепенно – сначала тщательным изучением трасс, потом тренировками, которые помогали мне узнать об автомобиле то, чего я раньше не знал. Настоящий профессионал быстро осваивает новый автомобиль и уже после нескольких кругов может понять его достоинства и недостатки… и тем скорее, чем осмотрительнее и осторожнее с ним знакомится.
Именно такой автогонщик впоследствии становится настоящим мастером руля, даже если ему около 35-ти лет… и обычно только после нескольких лет выступлений в гонках.
Моя победа в Монако – лучший тому пример. Признаюсь, в тот день я был счастлив. Но, в любом случае, если бы в гонке, в которой участвовали лучшие монопосты того времени, мне повезло чуть меньше, то я бы привел к финишу свой, с технической точки зрения, менее совершенный, чем у моих соперников, автомобиль, по крайней мере, на третьем месте. И этим успехом я обязан лишь тому, что в свое время терпеливо изучал свое «ремесло».
Еще один пример, более свежий, хоть и не мой:
В 1957 году Фанхио за рулем «Мазерати» одержал победу в Монако в прогулочном темпе. Почему? Да потому что Хуан-Мануэль Фанхио в совершенстве овладел своим ремеслом. Уже с самого старта Коллинз на «Феррари» и Мосс на «Вэнуолл» были полны решимости не только превзойти своего бывшего учителя, но и в порыве тщеславия разобраться между собой.
Эти два молодых и необычайно талантливых гонщика – я снова обращаю на это внимание – стартовали как сумасшедшие. Фанхио даже не пытался помешать им выяснять свои отношения. Он знал, что у него быстрейший автомобиль… и что до сотого круга у него будет еще достаточно времени для того, чтобы разобраться с ними. Он мудро держался в ста метрах позади них… чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий. И правильно сделал, поскольку уже на третьем круге оба излишне темпераментных англичанина, столкнувшись друг с другом в шикане, вылетели с трассы.
Если бы Фанхио шел непосредственно за ними, он непременно стал бы участником этой разборки. То, что он держался от них подальше, обернулось в его пользу, поскольку он разом избавился от двух своих самых опасных соперников.
В тот день Фанхио подтвердил свое мастерство; а Мосс и Коллинз получили урок.
Если бы я был миллиардером
Как и многим из нас, мне часто снится классический сон: будто я стал миллиардером…
Если бы я был миллиардером, если бы у меня было такое же состояние, как у Ага-Хана, или если бы я имел такой же доход, как у некоторых великих французских конструкторов, я знаю, что бы я сделал.
Рядом с каким-нибудь крупным городом, но где-нибудь в глуши, я бы купил замок, окруженный сотнями гектаров земли.
Около замка я бы построил автодром по своему проекту. Длина кольца составляла бы около пятнадцати километров, а его конфигурация была бы таковой, чтобы на протяжении всех его пятнадцати километров гонщик на своем монопосте мог разрешить все проблемы, с которыми он сталкивается на знаменитых трассах Гран-при: прямые отрезки, на которых можно разгоняться до скорости триста километров в час, дуги, которые можно проходить на большой скорости, эски (S-образные повороты), шиканы, повороты на склонах и равнинах, имеющие вид от шпильки до коварных поворотов, которые непонятно как лучше проходить. Идеальная трасса, по которой можно будет ездить в любую погоду и показывать идеальный тренировочный круг.
Мой автодром не был бы своего рода капризом миллиардера. В этот замок я бы пригласил двадцать лучших молодых парней, мечтающих стать гонщиками. Поверьте мне, конкурс был бы несложным. Не хочу хвастаться, но думаю, я очень хорошо отличаю тех, кто что-то может, от неумех, и тех, кто борется, от тех, кто сдается.
В качестве пропуска было бы достаточно, чтобы кандидат был молод… и имел водительское удостоверение. Мои избранники жили бы в замке на моем содержании, а это значит, что я бы сам вербовал их среди широких слоев общества.
В моих гаражах находились бы гоночные автомобили всех марок, выпускающиеся для участия в гонках Гран-при, а для их содержания я бы нанял на работу целый штат механиков, которые одновременно учили бы моих учеников тому, что гонщик должен готов в любой момент окунуть руки в масло.
Верю, что через два-три года моя школа превратилась бы в прославленный «конный завод», а за моих лучших воспитанников все конструкторы платили бы золотом.
Таков мой сон. Сон без иллюзий, поскольку я знаю, что у меня никогда не будет достаточно средств для того, чтобы его реализовать. Но, возможно, эти строки прочтет кто-нибудь, имеющий такие средства… кто ими может располагать?
Я не ревнив, и если кто-нибудь «украдет» мою идею, я буду первым, кто порадуется этому. Когда игра стоит свеч, человек не должен быть мелочным и, прежде всего, должен радоваться за автогонки.
Если бы я был миллиардером, если бы у меня было такое же состояние, как у Ага-Хана, или если бы я имел такой же доход, как у некоторых великих французских конструкторов, я знаю, что бы я сделал.
Рядом с каким-нибудь крупным городом, но где-нибудь в глуши, я бы купил замок, окруженный сотнями гектаров земли.
Около замка я бы построил автодром по своему проекту. Длина кольца составляла бы около пятнадцати километров, а его конфигурация была бы таковой, чтобы на протяжении всех его пятнадцати километров гонщик на своем монопосте мог разрешить все проблемы, с которыми он сталкивается на знаменитых трассах Гран-при: прямые отрезки, на которых можно разгоняться до скорости триста километров в час, дуги, которые можно проходить на большой скорости, эски (S-образные повороты), шиканы, повороты на склонах и равнинах, имеющие вид от шпильки до коварных поворотов, которые непонятно как лучше проходить. Идеальная трасса, по которой можно будет ездить в любую погоду и показывать идеальный тренировочный круг.
Мой автодром не был бы своего рода капризом миллиардера. В этот замок я бы пригласил двадцать лучших молодых парней, мечтающих стать гонщиками. Поверьте мне, конкурс был бы несложным. Не хочу хвастаться, но думаю, я очень хорошо отличаю тех, кто что-то может, от неумех, и тех, кто борется, от тех, кто сдается.
В качестве пропуска было бы достаточно, чтобы кандидат был молод… и имел водительское удостоверение. Мои избранники жили бы в замке на моем содержании, а это значит, что я бы сам вербовал их среди широких слоев общества.
В моих гаражах находились бы гоночные автомобили всех марок, выпускающиеся для участия в гонках Гран-при, а для их содержания я бы нанял на работу целый штат механиков, которые одновременно учили бы моих учеников тому, что гонщик должен готов в любой момент окунуть руки в масло.
Верю, что через два-три года моя школа превратилась бы в прославленный «конный завод», а за моих лучших воспитанников все конструкторы платили бы золотом.
Таков мой сон. Сон без иллюзий, поскольку я знаю, что у меня никогда не будет достаточно средств для того, чтобы его реализовать. Но, возможно, эти строки прочтет кто-нибудь, имеющий такие средства… кто ими может располагать?
Я не ревнив, и если кто-нибудь «украдет» мою идею, я буду первым, кто порадуется этому. Когда игра стоит свеч, человек не должен быть мелочным и, прежде всего, должен радоваться за автогонки.