Страница:
- Товарищи солдаты и сержанты. Самолёт прибыл на военный аэродром города Самары. Те, кто может передвигаться самостоятельно, выходят через задний отсек и следует к автобусам. Кто не может сделать это самостоятельно, ждёт на своём месте. Вас перенесут к автобусам на носилках. Торопиться нет необходимости.
На выходе из самолёта глаза ослепил яркий свет видеокамер, осветив покидавших брюхо самолёта. Это были журналисты, снимающие репортаж на Чеченскую тему. Они на перебой начали задавать вопросы, но отвечать на них никому не хотелось.
Это сенсация! Первые раненные с боевых действий на Северном Кавказе второй чеченской компании, прибыли для прохождения лечения в Самару!
- расскажите о второй чеченской компании. Оправданны ли действия военных начальников? Что вы чувствуете, вернувшись назад? - не унимались журналисты.
Увидев мои безуспешные попытки передвигаться, врачи поднесли носилки, на которых доставили до автобуса. Да и действительно, видок у меня был жалкий. Держась за детали самолёта, в грязном камуфляже я пытался переступить незначительную преграду, но все попытки заканчивались неудачей. Так, что я никак не мог из него выйти. Когда всех загрузили в гражданский транспорт, автобусы тронулись и через полчаса прибыли на место.
В госпитале организовали настоящий приём с журналистами врачами и старшим военным начальствующим составом. Снова лавиной обрушились вопросы, на которые мы вяло отвечали.
Один из нас попросил телефон, чтобы позвонить домой. Один из военнослужащих старшего начальствующего состава достал из кармана сотовый телефон и предложил раненому. Пока он звонил, мы косились на накрытый пищей стол, стыдясь своего внешнего вида. В тот момент мы мало, чем отличались от бомжей. Все грязные и рванные с запахом пота. Однозначным ответом на большинство вопросов был: "да всё нормально", "на войне как на войне", а по поводу оправданности боевых действий для наведения конституционного порядка отсылали к компетентным в этом вопросе лицам и органам, дабы поскорее отделаться от назойливых журналистов.
Журналисты с трудом вытягивали из нас хоть какую-то информацию, поэтому кто-то из встречавших нас военнослужащих видя недовольство измученных лиц, предложил проследовать к столу на ужин. Стол был накрыт стандартным обедом, на первое суп, на второе картошка с котлетами, на третье чай. О, да! Наконец то! Мы с жадностью накинулись на еду. Было безумно вкусно.
После принятия пищи было контрольное обследование всех доставленных врачами. В результате пять человек оставили в том же госпитале, а меня и ещё одного Самарского паренька отправили в военный госпиталь посёлка Рощинский, Волжского района, Самарской области.
Из окна подпрыгивающей на ухабинах дороги скорой помощи мало чего было видно. В кромешной темноте мелькали ветки деревьев и огни посёлочных домов. Каждые кочки, выбоины и повороты на дорогах давали о себе знать острой болью пронизывающей организм от шеи через позвоночник и правое распухшее колено до левой ступни. Минут через сорок машина скорой помощи въезжала в ворота КПП военного госпиталя. Выбравшись с трудом из машины, мы поковыляли до приёмного отделения.
Как же мы были удивлены, когда вместо грязи ободранных стен и вечно недовольных медсестёр увидели белоснежные палаты в построенном по евростандарту военном госпитале, да ещё и аккуратно стоящие на тумбочке чистые стаканы на подносе. Может для нормального человека это и покажется вполне естественным, но для нас это было что-то вроде шока. Особенно было приятно то тёплое к нам отношение, исходящее от окружающих. Нас навещали совершенно чужие люди, интересовались о здоровье, приносили подарки. Как мы потом узнали, ещё в первую чеченскую компанию у некоторых из них не вернулись домой, по причине смерти, сыновья и мужья. Так что мы для них были больше чем просто военнослужащие, скорее родные. Физически я отдыхал, наслаждался часами тёплой ванной с сигаретой в зубах, ел как нормальный человек, пользовался установившимися к нам привилегиями, но на душе было тяжело, ведь Алексей в тот момент водил колонны по Чечне. Это меня сильно задевало, из-за чего я много курил и мучался бессонницами, а в отсутствии таковых - ночными кошмарами, чем, просыпаясь, пугал окружающих меня молодых солдат.
В обстрелянный и обгоревший подъезд пятиэтажки чеченского города, потеряв управление от прямого попадания миномёта, въехал БТР, частично разрушив стену. Весь экипаж погиб, лишь один я раненный выполз из горящей машины. В подъезд вошли две чеченки среднего возраста с автоматами на перевес и весело начали испражняться. Этот дикий смех неприятно резал слух, отдаваясь в голове эхом. Заметив раненного Российского солдата, они стали кого-то звать на своём языке и наставили на меня оружие. Нажав на спусковой крючок своего автомата, я ужаснулся, так как выстрела не последовало. В те же секунду в подъезд вбежали бородатые чехи и, избив ногами, приставили к моей распухшей от травмы и побоев голове дуло автомата. Раздался выстрел. Моё тело вздрогнуло, издав дикий крик. Глаза открылись, несколько секунд приходил в себя, озираясь вокруг. Где я, что случилось? - пробежало в голове. Это был всего лишь тот же Черноречинский госпиталь, а выстрел, ничем иным как касание кровати шваброй, которой один из "слонов" мыл утром палату. Тут же он получил тапком по голове. Это был всего лишь один из беспокойных снов развивавшихся вследствие болезни и напряжённой психики.
На поправку шёл тяжело. К удивлению приезжавших к нам корреспондентов, отказывался от комиссации (заключение военно-врачебной комиссии о не возможности дальнейшего прохождения военной службы), мотивируя тем, что в Чечне остались мои друзья, без которых домой не поеду, да и служить оставалось совсем немного. Из-за этого на меня смотрели как на сумасшедшего. Тем временем в госпиталь с боевых действий доставляли всё больше военнослужащих. Для вновь прибывших устраивались концерты там же в госпитале. За что спасибо местной районной администрации и руководству военного госпиталя. В очередной раз ближе к ночи я заслал "слонов" узнать, нет ли земляков? Вернувшись назад запыханный "слон" пояснил:
- Там есть один парень, "черпак" из Москвы. Сказал, что живёт на какой-то станции Багратионовской. А, ещё сказал, что там рядом какая-то "Горбушка". Чёрт его знает, что он имел в виду.
- "Слоняра"! Это же самое известное место в Москве для поклонников рок музыки. Да и не только. "Горбушка" - это целое понятие!
Я даже с кровати подпрыгнул от возмущения и поковылял в предвкушении встречи курить московскую приму.
Сколько же было радости, когда мы встретились, обнялись как родные с земляком, Владимиром, напоминая друг, другу известные с детства слова, улицы, понятия и так далее. Всё то, чем нас связывал родной город.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Миллениум.
До декабря 1999 года никакими средствами улучшить здоровье не удалось. Долгими днями и ночами мой воспалённый разум, вспоминая сослуживцев, находившихся в тот момент в Чечне, наблюдал, как падает за окном снег. Полевые узлы связи моего полка находились в Ханкале, Моздоке и Аргунском ущелье, которые вскоре перестали носить статус горячих точек и боевые уже не засчитывались, хотя в это "мирное" время их так же убивали, только вот огласки это как обычно не предавалось. Парни тащили остаток службы, предаваясь присущей этим местам рутине, посылая мне письма с приветами и поддержкой. Врачи же, словно желая избавиться от "геморроя", назло мне, поясняли, что пора комиссовываться, но надежда на выздоровление все жё оставалась. Учитывая моё упрямство, не исключая всё же поправки здоровья врачи разрешили отправиться домой в отпуск по болезни. Тем более в основном отпуске я так и не был.
Таким образом, я и оказался, дома под новый год, убыв в отпуск по болезни. Но мне было не до веселья, мысленно находился там, на войне, со своими друзьями и вывести меня из этого состояния, ни кому не удавалось. На шутки я не реагировал. Даже приходившие ко мне девушки не могли не чего с этим поделать. Друзья и знакомые замечали некие странности в повадках после моего возвращения домой. Во время шумных вечеринок, как только разливалось горючее по третьей рюмки я молча, грозно вставал, и ничего никому не говоря пил залпом, поминая погибших, окончательно погружаясь в свои мысли. Так принято среди тех, кто ходил со смертью бок о бок.
Но это было позднее, а, пока добравшись до Москвы, выйдя из поезда, я еле-еле похромал по быстро заполнявшемуся приезжими людьми перрону, оказавшись перед входом на вокзал. Учитывая то, как это прошло, я понял, что самостоятельно до дома общественным транспортом не добраться. И в метро и в автобусах вечно много людей и жуткая давка. За 300 рублей частный таксист привёз меня к подъезду моего дома. Сумма конечно большая, но мне это было всё равно, ведь при убытии в отпуск по болезни я получил "боевые", так что деньги были и не копейки. Расплатившись с таксистом, с его же помощью достал из багажника гитару (ту самую, Самарскую) и поковылял на второй этаж. Дома никого не оказалось поэтому, обнаружив музыкальный центр, послушав пару песен группы "Сплин" на CD, я пошёл в гости к двоюродному брату Владимиру, где находился продолжительное время, попивая пиво за рассказами о военной службе.
А тем временем болезнь не отступала, становилось всё хуже и хуже, чем я заставил понервничать и так уже обезумевшую мать, стараясь не давать ей повода для беспокойства. В итоге меня погрузили на автомобиль, так как передвигался я уже с трудом, и отправили с направлением, в военный госпиталь города Подольск, московской области. Вот где я снова испытал скотское отношение к военнослужащим срочной службы, хоть и был на то время младшим сержантом. Это уже не Самарский госпиталь, здесь особо никого не интересовали мои заслуги перед родиной, поблажек никаких не было, да и на лечение приняли, как будто делая одолжение. В общем, не долечив, выписали за нарушение госпитального режима, при этом изрядно поиздевавшись. Как я тогда не завалил начальника отделения, сам поражаюсь. А на кануне я просто немного выпил, опоздав на построение. Необходима была разрядка, так как ночью спал плохо, пытался отвлечься написанием стихов, но стихи то, всё про то же о чём душа и болела. Днём всё время дёргали, спать не давали, ссылаясь на режим. Так вот, когда меня начальник отделения (подполковник) "запалил" опоздавшего на построение, с запахом алкоголя, то заставил постепенно выпить ведро воды, вызывая рвотный рефлекс, от чего мне стало совсем плохо и до утра меня рвало, хоть и нечем было. До сих пор вспоминаю слова этого подонка: "Ты ху...и сюда приехал, уё...ай обратно в Чечню, мне просто так здесь такие му...и не нужны. Может денег гад хотел, не знаю. Вот так, а мы всё удивляемся, - за что же так не любят москвичей за её пределами? - вот за это хотя бы и не любят, а ещё за тот откровенный, пофигизм на всё, что их не задевает. Не все, конечно, такие, но отдельные экземпляры всё же имеются, являясь той всем известной ложкой дёгтя в бочке мёда. Так что после увольнения в запас из Вооружённых Сил Российской Федерации мне пришлось заново привыкать к московской жизни. Долечиваться в результате пришлось в другом военном госпитале посёлка Хлебниково, московской области, это благодаря мамке, с боем записавшейся на приём к начальнику московской военной прокуратуры, который на удивление пропесочил своих подчинённых и дал мне возможность подлечиться. Госпиталь не особо мне понравился. К счастью там я встретил старослужащего Кремлёвских войск Сергея, который помог мне реабилитироваться. Благодаря ему бодрость духа восстановилось, не смотря на очередной армейский дебилизм. Представляете, дедушку под дембель хромого с реактивным полиартритом заставляют мыть палату и ходить в наряды по кухне, где необходимо переносить тяжёлые предметы на сквозняке?! Конечно же я этого не делал. Когда я просыпался, вся работа была уже сделана "слонами", благодаря Сергею. Повезло, что встретил такого хорошего человека! А вечером, лёжа в своей палате, непременно просматривали концертную программу поставленную "духами" и "слонами". Можете себе представить картину? По центру палаты на стуле стоит самый длинный военнослужащий из молодых и держа в руке место гитары швабру исполняет популярные песни, в том числе и "пора, домой" рок-группы "Сектор газа". С лева от него сидит сослуживец и с помощью найденных палок изображает барабанщика, а справа такой же "музыкант" "играет" на бас гитаре. В ближнем углу отжимаются "залётчики" не своевременно выполнившие в течение дня, какое либо поручение старослужащих. И дополняют картину, сидя на одной ноге, опёршись о стену двое "слонов" смотрящих на противоположную стену с постоянно повторяющимися словами: Ух, ты! Вот это да! Во дают! По окончании концерта, гаситься свет и очередной дух рассказывает сказку на ночь. "Спи деток, спокойной ночи".... Нет, всё-таки хорошая школа жизни, - армия.
Вскоре начальник отделения, прознав о том, что я не выполняю поставленные персоналом госпиталя задачи, выписал хромого "дембеля" и отправил обратно в часть.
По возвращении в полк приятного оказалось мало, так как "Грейдер" (командир батальона по национальности дагестанец) лютовал и устроил на "дембелей" настоящую травлю, оскорбляя при этом фразами типа:
-"...Вас послали подыхать, так ху...и вы припёрлись живые".
- Тварь! Однозначно! Как сказал бы Владимир Вольфович Жириновский.
Однажды к нам, из соседней казармы лётного полка заявились дагестанцы, служащие по принципу землячества. Для тех, кто не в курсе поясняю, что землячество это такой вид службы, когда военнослужащие по национальному признаку и территориальности проживания собираются в отдельные преступные группы и занимаются вымогательствами и насильственными действиями в отношении всех прочих военнослужащих, не исключая офицеров и других контрактников. Конечно же, тех, кого могут подчинить своей воле. Этих подонков особо не заботит, где продолжать свою никчёмную жизнь, - в тюрьме или на воле. Им ведь после "службы" возвращаться в свои горы и дальше существовать в виде леших, спускаясь за солью на некоторое время. Хе, хе, хе.... Вот и беспредельничают.
Так вот, заходит в нашу казарму кучка таких горбоносых красавцев, и начинают вызывающе диалог с "духом" дневальным, не обращая на его команду, "Дежурный по роте на выход", никакого внимания.
- Ну что? Чё тут у вас за перцы из Чечни повозвращались. Щас будут у нас отсасывать?!
На их беду дежурный по роте, из тех, кто недавно возвратился с боевых действий услышал данный диалог и прихватив боевых товарище с помощью подручных средств наваляли люлей супостатам. В ход даже пошёл давно не работающий огнетушитель, висевший обычно при входе. Так и прогнали гадов пинками под жопу, наказав вечной фразой: "Кто с мёчём к нам придёт, - тот от меча и погибнет!" Вот она где доблесть и гордость за русского солдата!!! Подумать только, а ведь не один из этих дагестанцев не пошёл добровольно защищать свою землю, без зазора отдав данную привилегию русским парням. Подонки, они и есть, - подонки. Хотя нечета им, единственный молодой дагестанец "дух", поехал вместе с нами защищать свою Родину.
Ещё один казус стоял в том, что разворованную за время командировки, материальную часть полка, пришлось восстанавливать выплаченными боевыми. За износившуюся во время боевых действий и утраченную форму тоже пришлось платить. Масло в огонь подлили и расслабленные "слоны" дезертировавшие из части. И в своё оправдание поясняли, что испугались дембелей возвращавшихся к тому времени из командировки, хоть их то и не били даже, как это было с нами. Денег давали, посылая в магазин, за чем ни будь съестным. Извечная нехватка сладкого, напоминающего родные края. Ну да ладно, что уж об этом вспоминать, ведь вернулись же домой и хорошо, правда, не все здоровые, с компенсацией за потерю которого нас к стати тоже кинули. Вот и защитили родину - Мать нашу.
Тем не менее, в конце апреля надев дембельскую форму, я навсегда покинул полк связи и этот небольшой городок Зернорград о существовании которого вряд ли когда-либо узнал, если бы не служба. Все срочники мечтают об этом дне. Особенно о том, что после увольнения в запас можно набить лицо надоедливым офицерам. Я то же так думал, но в действительности поскорее без оглядки помчался на вокзал и домой, домой! К новой жизни.
Не успев дойти до вокзала Ростова-на-Дону, я подвергся досмотру сотрудниками милиции. Но естественно в моей сумке не оружия не боеприпасов не нашли. А как же, что я идиот? Место возвращения домой статью на себя вешать было бы, по меньшей мере, глупо. При входе в военный зал железнодорожного вокзала меня задержал военный патруль.
- Так, товарищ младший сержант, почему нарушаем форму одежды? - дерзко спросил старший лейтенант, дыша перегаром. Что это за нагрудные знаки?
- Старлей, не видишь что ли, домой еду! Дембель я! А значки: классный специалист, долг и честь, участник боевых действий в Чечне, ДМБ-2000, - всё заслужено.
- Что-то я не вижу их в военном билете. Я тебя за это могу сдать в комендатуру.
- Старлей, оно тебе надо? Сейчас договоримся, - сказал я, дав понять, что двое срочников патрульных здесь лишние.
- Солдатики идите-ка, погуляйте.
Срочники недовольно удалились, закрыв за собой дверь. А полупьяный старлей, получив двести рублей, обрадовался и разрешил мне двигаться дальше.
- Сержант, ты смотри аккуратней. Через час я сменяюсь. Так что могут снова досмотреть.
В тот момент в душу нахлынула злоба и желание наказывать таких вот оборотней в погонах, но я лишь скрипя зубами, поспешил прочь. В голову навящего пришло ведение, вооружившее меня офицером, посадившим этого негодяя в тюрьму за очередное вымогательство. Тогда я ещё и не догадывался, что стану сотрудником МВД России, и какие удивительные выводы извлеку из данной ситуации.
Тем временем, дойдя до кассы расположенной в зале для военнослужащих, где на тот момент уже расположились представители различных силовых структур, я узнал, что поезд со свободными плацкартными вагонами, которые предоставляются военнослужащим бесплатно, будет только ближе к ночи. Вот лажа! Время то около 9 часов утра! Неужели весь день здесь торчать, на радость всяческим патрулям, рыщущих по вокзалу в поисках наживы?
- Да что вы, родная, я хочу поскорее домой. Не может быть, что бы ни одного поезда до Москвы в ближайшее время не было.
- Что вы. Я же не сказала, что не будет просто надо доплатить за билет. Вы же едите бесплатно. А следующий поезд через десять минут прибудет на вторую платформу, но вагоны купейные.
- Не вопрос. Сколько нужно доплатить?
- Сорок два рубля, семьдесят копеек.
- И это всё?! Вот возьмите пятьдесят рублей.
Сделав великодушный жест рукой, я объявил, что сдачи не надо и, получив на руки вожделенный билет, помчался на вторую платформу, преодолевая скачками лестницы вокзала, куда через несколько минут подошёл поезд на Москву.
Весь путь до родного города преодолел монотонно, без приключений и алкоголя, сохранив тем самым денежные знаки. Тогда я уже знал о преступниках промышлявших грабежами Участников боевых действий, заряженных, как правило, не малыми деньгами, но в отличие от службы в горячих точках, совершенно безоружных. Соблазна ехать шумно не было. Соседями по купе оказались женщина лет тридцати семи и её дочь восемнадцати лет. Я был не многословен, да и они не стали нервировать солдата своими вопросами. За окном снова замелькали пейзажи: деревья, города, поля, посёлки. Из купе старался без нужды не выходить, дабы избежать излишних, нервирующих вопросов. Всю дорогу находился, в каком то забытьи. Не верилось, что еду домой окончательно и бесповоротно. Не ужели назад не вернусь? В голове мысли собирались в рифмованные фразы и руки автоматически записывали их на листок бумаги в виде стихотворений.
От чего у солдата из глаз
Вдруг закапали слезы?
От чего он не весел,
Взор туманный, пустой...
И снова Москва! Вот он Ярославский вокзал, вот она Филёвская линия, родная станция метро! Вот она свобода! О, да! Хотелось кричать во всё горло, но сдерживала военная форма. Купив бутылку пива, я спешил домой и в то же время командовал себе: "короче шаг" давая глазам налюбоваться родными улицами. Как не странно не один патруль в г. Москве мне этого настроения не испортил.
Ещё несколько дней военная форма была единственной одеждой на угарных вечеринках, в которые окунался без остатка, пропагандируя всю абсурдность службы в армии. Но при этом выказывал обратное. Дескать, полезно испытать себя в тяжёлых условиях. Похоже на дуализм, не правда ли? Через несколько дней бурного, хмельного веселья, сделав отметку в районном военкомате, я стал гражданским человеком. Плюнув в сторону РВК, с облегчением поплёлся прочь, скинув погоны и тяжесть с многострадального сердца. Теперь никто безнаказанно не докопается до неправильности ношения одежды. При желании можно купить бутылку пива и выпить её, не прячась от прохожих, военнослужащих и военных патрулей.
А если ты мужского пола
И этих мук не испытал,
Закрой блокнот, полож на место
Не для тебя его писал.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ.
Дембельский альбом.
Дембельский альбом.
Все срочники, если не все, то большинство за время службы собирают солдатские поговорки, байки песни и т.п. кропотливо вписывая их в свои блокноты.
А если ты мужского пола
И этих мук не испытал,
Закрой блокнот, полож на место:
Не для тебя его писал.
21 мая 1998 года моя жизнь трагически оборвалась. Я попал в армию.
До демобилизации осталось 730 суток или 104 недели или 24 месяца или 2 года.
Масло съел - и день прошел,
Съел яйцо - неделя.
Что бы съесть такого,
Чтоб два года пролетели
Три пары сапог,
Две пары х/б,
И мы можем писать на стене ДМБ.
Проходят годы, меняются люди,
Но твердо звучит на всех языках:
Кто не был - тот будет,
Кто был - не забудет
547 дней в сапогах.
Дождь, хреновая погода
Отслужили мы полгода,
Тихо смылись мы с работ
Отслужили ровно год.
В карты режемся с утра
Отслужили полтора.
Льется в горло "Зверобой"
Это едем мы домой.
Дождь, хреновая погода
Отслужили мы полгода,
Тихо смылись мы с работ
Отслужили ровно год.
В карты режемся с утра
Отслужили полтора.
Льется в горло "Зверобой"
Это едем мы домой.
За личное счастье,
За счастье людей
Подари свои 730 дней.
Военная присяга: 5 июля 1998 года.
Словарь военнослужащего:
Дембель неизбежен!
Солдат спит, - служба идёт!
Подальше от начальства, поближе к кухне.
Плац - Никто не хотел умирать.
Шакал - офицер
Запах - призывник до принятия военной присяги
Дух - военнослужащий принявший присягу, но не
прослуживший 6 месяцев.
Слон (Фазан) - военнослужащий прослуживший 6
месяцев.
Слон - солдат любящий ох...ную нагрузку.
Череп (черпак) - военнослужащий прослуживший
1 год.
Дед - военнослужащий, прослуживший 1 год 6
месяцев.
Дембель - военнослужащий, ожидающий демобилизации по окончании стодневки и выхода приказа министра обороны "о демобилизации".
Каптёрка - страна чудес.
Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.
Товарищ верь, придёт она
Звезда пленительного счастья
Из длинных списков этой части
Исчезнут наши имена.
Товарищ верь, и он придёт
Приказ министра обороны
И на воротах КПП
Напишут буквы: ДМБ!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Казармы рухнут, и тогда
Навек из списков этой части
Исчезнут наши имена!
И на воротах КПП
Напишут буквы ДМБ
Без венков и процессий,
В сапогах и берете,
Смахнув капельки пота
С чуть заметных усов,
Я саперской лопаткой,
Сжав проклятием зубы,
Закопал свою юность
Среди псковских песков.
Живи, мой друг,
Балдей и пьянствуй,
Я охраняю твой покой.
В моем подсумке 2 обоймы,
За мной ты, как за каменной стеной.
Без вас, друзья, пройдут 1,5 года.
Без вас я буду грязь топтать.
Но только знайте: это время
Вы можете спокойно спать.
Гуляй, сестренка, спи спокойно,
Ведь где-то, стиснув автомат,
Тебя надежно охраняет
В зеленом камуфляже брат.
Спи спокойно, родная девчонка,
Крепче ресницы закрой.
Солдат желдорбата с лопатой
Охраняет твой сон и покой .
Что касается службы солдатской,
Я не буду подробно писать,
Потому что тебе, дорогая,
Все равно ничего не понять...
Закружили метели парнишку,
Он, в снегу замерзая, ползет.
А его девчонка в постели
Честь и совесть свою отдает.
Служи, солдат, учи уставы
И занимайся строевой;
А где-то женщиною стала
Девчонка, что была с тобой.
Зачем вы плачете, когда нас провожаете,
Зачем вы обещаете нас ждать?
Ведь каждый знает, каждый понимает,
Что с армии дождется только мать.
Запомни истину одну,
О ней слагаются былины:
Приходит в армию пиздюк,
А возвращается мужчиной,
который готов теперь признать, что
самым лучшим уроком жизни была армия.
Солдатский юмор.
-А вдруг война или какое другое меpопpиятие?
-А по какой команде можно почесаться? - По команде "ЗАПРАВИТЬСЯ!"
На выходе из самолёта глаза ослепил яркий свет видеокамер, осветив покидавших брюхо самолёта. Это были журналисты, снимающие репортаж на Чеченскую тему. Они на перебой начали задавать вопросы, но отвечать на них никому не хотелось.
Это сенсация! Первые раненные с боевых действий на Северном Кавказе второй чеченской компании, прибыли для прохождения лечения в Самару!
- расскажите о второй чеченской компании. Оправданны ли действия военных начальников? Что вы чувствуете, вернувшись назад? - не унимались журналисты.
Увидев мои безуспешные попытки передвигаться, врачи поднесли носилки, на которых доставили до автобуса. Да и действительно, видок у меня был жалкий. Держась за детали самолёта, в грязном камуфляже я пытался переступить незначительную преграду, но все попытки заканчивались неудачей. Так, что я никак не мог из него выйти. Когда всех загрузили в гражданский транспорт, автобусы тронулись и через полчаса прибыли на место.
В госпитале организовали настоящий приём с журналистами врачами и старшим военным начальствующим составом. Снова лавиной обрушились вопросы, на которые мы вяло отвечали.
Один из нас попросил телефон, чтобы позвонить домой. Один из военнослужащих старшего начальствующего состава достал из кармана сотовый телефон и предложил раненому. Пока он звонил, мы косились на накрытый пищей стол, стыдясь своего внешнего вида. В тот момент мы мало, чем отличались от бомжей. Все грязные и рванные с запахом пота. Однозначным ответом на большинство вопросов был: "да всё нормально", "на войне как на войне", а по поводу оправданности боевых действий для наведения конституционного порядка отсылали к компетентным в этом вопросе лицам и органам, дабы поскорее отделаться от назойливых журналистов.
Журналисты с трудом вытягивали из нас хоть какую-то информацию, поэтому кто-то из встречавших нас военнослужащих видя недовольство измученных лиц, предложил проследовать к столу на ужин. Стол был накрыт стандартным обедом, на первое суп, на второе картошка с котлетами, на третье чай. О, да! Наконец то! Мы с жадностью накинулись на еду. Было безумно вкусно.
После принятия пищи было контрольное обследование всех доставленных врачами. В результате пять человек оставили в том же госпитале, а меня и ещё одного Самарского паренька отправили в военный госпиталь посёлка Рощинский, Волжского района, Самарской области.
Из окна подпрыгивающей на ухабинах дороги скорой помощи мало чего было видно. В кромешной темноте мелькали ветки деревьев и огни посёлочных домов. Каждые кочки, выбоины и повороты на дорогах давали о себе знать острой болью пронизывающей организм от шеи через позвоночник и правое распухшее колено до левой ступни. Минут через сорок машина скорой помощи въезжала в ворота КПП военного госпиталя. Выбравшись с трудом из машины, мы поковыляли до приёмного отделения.
Как же мы были удивлены, когда вместо грязи ободранных стен и вечно недовольных медсестёр увидели белоснежные палаты в построенном по евростандарту военном госпитале, да ещё и аккуратно стоящие на тумбочке чистые стаканы на подносе. Может для нормального человека это и покажется вполне естественным, но для нас это было что-то вроде шока. Особенно было приятно то тёплое к нам отношение, исходящее от окружающих. Нас навещали совершенно чужие люди, интересовались о здоровье, приносили подарки. Как мы потом узнали, ещё в первую чеченскую компанию у некоторых из них не вернулись домой, по причине смерти, сыновья и мужья. Так что мы для них были больше чем просто военнослужащие, скорее родные. Физически я отдыхал, наслаждался часами тёплой ванной с сигаретой в зубах, ел как нормальный человек, пользовался установившимися к нам привилегиями, но на душе было тяжело, ведь Алексей в тот момент водил колонны по Чечне. Это меня сильно задевало, из-за чего я много курил и мучался бессонницами, а в отсутствии таковых - ночными кошмарами, чем, просыпаясь, пугал окружающих меня молодых солдат.
В обстрелянный и обгоревший подъезд пятиэтажки чеченского города, потеряв управление от прямого попадания миномёта, въехал БТР, частично разрушив стену. Весь экипаж погиб, лишь один я раненный выполз из горящей машины. В подъезд вошли две чеченки среднего возраста с автоматами на перевес и весело начали испражняться. Этот дикий смех неприятно резал слух, отдаваясь в голове эхом. Заметив раненного Российского солдата, они стали кого-то звать на своём языке и наставили на меня оружие. Нажав на спусковой крючок своего автомата, я ужаснулся, так как выстрела не последовало. В те же секунду в подъезд вбежали бородатые чехи и, избив ногами, приставили к моей распухшей от травмы и побоев голове дуло автомата. Раздался выстрел. Моё тело вздрогнуло, издав дикий крик. Глаза открылись, несколько секунд приходил в себя, озираясь вокруг. Где я, что случилось? - пробежало в голове. Это был всего лишь тот же Черноречинский госпиталь, а выстрел, ничем иным как касание кровати шваброй, которой один из "слонов" мыл утром палату. Тут же он получил тапком по голове. Это был всего лишь один из беспокойных снов развивавшихся вследствие болезни и напряжённой психики.
На поправку шёл тяжело. К удивлению приезжавших к нам корреспондентов, отказывался от комиссации (заключение военно-врачебной комиссии о не возможности дальнейшего прохождения военной службы), мотивируя тем, что в Чечне остались мои друзья, без которых домой не поеду, да и служить оставалось совсем немного. Из-за этого на меня смотрели как на сумасшедшего. Тем временем в госпиталь с боевых действий доставляли всё больше военнослужащих. Для вновь прибывших устраивались концерты там же в госпитале. За что спасибо местной районной администрации и руководству военного госпиталя. В очередной раз ближе к ночи я заслал "слонов" узнать, нет ли земляков? Вернувшись назад запыханный "слон" пояснил:
- Там есть один парень, "черпак" из Москвы. Сказал, что живёт на какой-то станции Багратионовской. А, ещё сказал, что там рядом какая-то "Горбушка". Чёрт его знает, что он имел в виду.
- "Слоняра"! Это же самое известное место в Москве для поклонников рок музыки. Да и не только. "Горбушка" - это целое понятие!
Я даже с кровати подпрыгнул от возмущения и поковылял в предвкушении встречи курить московскую приму.
Сколько же было радости, когда мы встретились, обнялись как родные с земляком, Владимиром, напоминая друг, другу известные с детства слова, улицы, понятия и так далее. Всё то, чем нас связывал родной город.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Миллениум.
До декабря 1999 года никакими средствами улучшить здоровье не удалось. Долгими днями и ночами мой воспалённый разум, вспоминая сослуживцев, находившихся в тот момент в Чечне, наблюдал, как падает за окном снег. Полевые узлы связи моего полка находились в Ханкале, Моздоке и Аргунском ущелье, которые вскоре перестали носить статус горячих точек и боевые уже не засчитывались, хотя в это "мирное" время их так же убивали, только вот огласки это как обычно не предавалось. Парни тащили остаток службы, предаваясь присущей этим местам рутине, посылая мне письма с приветами и поддержкой. Врачи же, словно желая избавиться от "геморроя", назло мне, поясняли, что пора комиссовываться, но надежда на выздоровление все жё оставалась. Учитывая моё упрямство, не исключая всё же поправки здоровья врачи разрешили отправиться домой в отпуск по болезни. Тем более в основном отпуске я так и не был.
Таким образом, я и оказался, дома под новый год, убыв в отпуск по болезни. Но мне было не до веселья, мысленно находился там, на войне, со своими друзьями и вывести меня из этого состояния, ни кому не удавалось. На шутки я не реагировал. Даже приходившие ко мне девушки не могли не чего с этим поделать. Друзья и знакомые замечали некие странности в повадках после моего возвращения домой. Во время шумных вечеринок, как только разливалось горючее по третьей рюмки я молча, грозно вставал, и ничего никому не говоря пил залпом, поминая погибших, окончательно погружаясь в свои мысли. Так принято среди тех, кто ходил со смертью бок о бок.
Но это было позднее, а, пока добравшись до Москвы, выйдя из поезда, я еле-еле похромал по быстро заполнявшемуся приезжими людьми перрону, оказавшись перед входом на вокзал. Учитывая то, как это прошло, я понял, что самостоятельно до дома общественным транспортом не добраться. И в метро и в автобусах вечно много людей и жуткая давка. За 300 рублей частный таксист привёз меня к подъезду моего дома. Сумма конечно большая, но мне это было всё равно, ведь при убытии в отпуск по болезни я получил "боевые", так что деньги были и не копейки. Расплатившись с таксистом, с его же помощью достал из багажника гитару (ту самую, Самарскую) и поковылял на второй этаж. Дома никого не оказалось поэтому, обнаружив музыкальный центр, послушав пару песен группы "Сплин" на CD, я пошёл в гости к двоюродному брату Владимиру, где находился продолжительное время, попивая пиво за рассказами о военной службе.
А тем временем болезнь не отступала, становилось всё хуже и хуже, чем я заставил понервничать и так уже обезумевшую мать, стараясь не давать ей повода для беспокойства. В итоге меня погрузили на автомобиль, так как передвигался я уже с трудом, и отправили с направлением, в военный госпиталь города Подольск, московской области. Вот где я снова испытал скотское отношение к военнослужащим срочной службы, хоть и был на то время младшим сержантом. Это уже не Самарский госпиталь, здесь особо никого не интересовали мои заслуги перед родиной, поблажек никаких не было, да и на лечение приняли, как будто делая одолжение. В общем, не долечив, выписали за нарушение госпитального режима, при этом изрядно поиздевавшись. Как я тогда не завалил начальника отделения, сам поражаюсь. А на кануне я просто немного выпил, опоздав на построение. Необходима была разрядка, так как ночью спал плохо, пытался отвлечься написанием стихов, но стихи то, всё про то же о чём душа и болела. Днём всё время дёргали, спать не давали, ссылаясь на режим. Так вот, когда меня начальник отделения (подполковник) "запалил" опоздавшего на построение, с запахом алкоголя, то заставил постепенно выпить ведро воды, вызывая рвотный рефлекс, от чего мне стало совсем плохо и до утра меня рвало, хоть и нечем было. До сих пор вспоминаю слова этого подонка: "Ты ху...и сюда приехал, уё...ай обратно в Чечню, мне просто так здесь такие му...и не нужны. Может денег гад хотел, не знаю. Вот так, а мы всё удивляемся, - за что же так не любят москвичей за её пределами? - вот за это хотя бы и не любят, а ещё за тот откровенный, пофигизм на всё, что их не задевает. Не все, конечно, такие, но отдельные экземпляры всё же имеются, являясь той всем известной ложкой дёгтя в бочке мёда. Так что после увольнения в запас из Вооружённых Сил Российской Федерации мне пришлось заново привыкать к московской жизни. Долечиваться в результате пришлось в другом военном госпитале посёлка Хлебниково, московской области, это благодаря мамке, с боем записавшейся на приём к начальнику московской военной прокуратуры, который на удивление пропесочил своих подчинённых и дал мне возможность подлечиться. Госпиталь не особо мне понравился. К счастью там я встретил старослужащего Кремлёвских войск Сергея, который помог мне реабилитироваться. Благодаря ему бодрость духа восстановилось, не смотря на очередной армейский дебилизм. Представляете, дедушку под дембель хромого с реактивным полиартритом заставляют мыть палату и ходить в наряды по кухне, где необходимо переносить тяжёлые предметы на сквозняке?! Конечно же я этого не делал. Когда я просыпался, вся работа была уже сделана "слонами", благодаря Сергею. Повезло, что встретил такого хорошего человека! А вечером, лёжа в своей палате, непременно просматривали концертную программу поставленную "духами" и "слонами". Можете себе представить картину? По центру палаты на стуле стоит самый длинный военнослужащий из молодых и держа в руке место гитары швабру исполняет популярные песни, в том числе и "пора, домой" рок-группы "Сектор газа". С лева от него сидит сослуживец и с помощью найденных палок изображает барабанщика, а справа такой же "музыкант" "играет" на бас гитаре. В ближнем углу отжимаются "залётчики" не своевременно выполнившие в течение дня, какое либо поручение старослужащих. И дополняют картину, сидя на одной ноге, опёршись о стену двое "слонов" смотрящих на противоположную стену с постоянно повторяющимися словами: Ух, ты! Вот это да! Во дают! По окончании концерта, гаситься свет и очередной дух рассказывает сказку на ночь. "Спи деток, спокойной ночи".... Нет, всё-таки хорошая школа жизни, - армия.
Вскоре начальник отделения, прознав о том, что я не выполняю поставленные персоналом госпиталя задачи, выписал хромого "дембеля" и отправил обратно в часть.
По возвращении в полк приятного оказалось мало, так как "Грейдер" (командир батальона по национальности дагестанец) лютовал и устроил на "дембелей" настоящую травлю, оскорбляя при этом фразами типа:
-"...Вас послали подыхать, так ху...и вы припёрлись живые".
- Тварь! Однозначно! Как сказал бы Владимир Вольфович Жириновский.
Однажды к нам, из соседней казармы лётного полка заявились дагестанцы, служащие по принципу землячества. Для тех, кто не в курсе поясняю, что землячество это такой вид службы, когда военнослужащие по национальному признаку и территориальности проживания собираются в отдельные преступные группы и занимаются вымогательствами и насильственными действиями в отношении всех прочих военнослужащих, не исключая офицеров и других контрактников. Конечно же, тех, кого могут подчинить своей воле. Этих подонков особо не заботит, где продолжать свою никчёмную жизнь, - в тюрьме или на воле. Им ведь после "службы" возвращаться в свои горы и дальше существовать в виде леших, спускаясь за солью на некоторое время. Хе, хе, хе.... Вот и беспредельничают.
Так вот, заходит в нашу казарму кучка таких горбоносых красавцев, и начинают вызывающе диалог с "духом" дневальным, не обращая на его команду, "Дежурный по роте на выход", никакого внимания.
- Ну что? Чё тут у вас за перцы из Чечни повозвращались. Щас будут у нас отсасывать?!
На их беду дежурный по роте, из тех, кто недавно возвратился с боевых действий услышал данный диалог и прихватив боевых товарище с помощью подручных средств наваляли люлей супостатам. В ход даже пошёл давно не работающий огнетушитель, висевший обычно при входе. Так и прогнали гадов пинками под жопу, наказав вечной фразой: "Кто с мёчём к нам придёт, - тот от меча и погибнет!" Вот она где доблесть и гордость за русского солдата!!! Подумать только, а ведь не один из этих дагестанцев не пошёл добровольно защищать свою землю, без зазора отдав данную привилегию русским парням. Подонки, они и есть, - подонки. Хотя нечета им, единственный молодой дагестанец "дух", поехал вместе с нами защищать свою Родину.
Ещё один казус стоял в том, что разворованную за время командировки, материальную часть полка, пришлось восстанавливать выплаченными боевыми. За износившуюся во время боевых действий и утраченную форму тоже пришлось платить. Масло в огонь подлили и расслабленные "слоны" дезертировавшие из части. И в своё оправдание поясняли, что испугались дембелей возвращавшихся к тому времени из командировки, хоть их то и не били даже, как это было с нами. Денег давали, посылая в магазин, за чем ни будь съестным. Извечная нехватка сладкого, напоминающего родные края. Ну да ладно, что уж об этом вспоминать, ведь вернулись же домой и хорошо, правда, не все здоровые, с компенсацией за потерю которого нас к стати тоже кинули. Вот и защитили родину - Мать нашу.
Тем не менее, в конце апреля надев дембельскую форму, я навсегда покинул полк связи и этот небольшой городок Зернорград о существовании которого вряд ли когда-либо узнал, если бы не служба. Все срочники мечтают об этом дне. Особенно о том, что после увольнения в запас можно набить лицо надоедливым офицерам. Я то же так думал, но в действительности поскорее без оглядки помчался на вокзал и домой, домой! К новой жизни.
Не успев дойти до вокзала Ростова-на-Дону, я подвергся досмотру сотрудниками милиции. Но естественно в моей сумке не оружия не боеприпасов не нашли. А как же, что я идиот? Место возвращения домой статью на себя вешать было бы, по меньшей мере, глупо. При входе в военный зал железнодорожного вокзала меня задержал военный патруль.
- Так, товарищ младший сержант, почему нарушаем форму одежды? - дерзко спросил старший лейтенант, дыша перегаром. Что это за нагрудные знаки?
- Старлей, не видишь что ли, домой еду! Дембель я! А значки: классный специалист, долг и честь, участник боевых действий в Чечне, ДМБ-2000, - всё заслужено.
- Что-то я не вижу их в военном билете. Я тебя за это могу сдать в комендатуру.
- Старлей, оно тебе надо? Сейчас договоримся, - сказал я, дав понять, что двое срочников патрульных здесь лишние.
- Солдатики идите-ка, погуляйте.
Срочники недовольно удалились, закрыв за собой дверь. А полупьяный старлей, получив двести рублей, обрадовался и разрешил мне двигаться дальше.
- Сержант, ты смотри аккуратней. Через час я сменяюсь. Так что могут снова досмотреть.
В тот момент в душу нахлынула злоба и желание наказывать таких вот оборотней в погонах, но я лишь скрипя зубами, поспешил прочь. В голову навящего пришло ведение, вооружившее меня офицером, посадившим этого негодяя в тюрьму за очередное вымогательство. Тогда я ещё и не догадывался, что стану сотрудником МВД России, и какие удивительные выводы извлеку из данной ситуации.
Тем временем, дойдя до кассы расположенной в зале для военнослужащих, где на тот момент уже расположились представители различных силовых структур, я узнал, что поезд со свободными плацкартными вагонами, которые предоставляются военнослужащим бесплатно, будет только ближе к ночи. Вот лажа! Время то около 9 часов утра! Неужели весь день здесь торчать, на радость всяческим патрулям, рыщущих по вокзалу в поисках наживы?
- Да что вы, родная, я хочу поскорее домой. Не может быть, что бы ни одного поезда до Москвы в ближайшее время не было.
- Что вы. Я же не сказала, что не будет просто надо доплатить за билет. Вы же едите бесплатно. А следующий поезд через десять минут прибудет на вторую платформу, но вагоны купейные.
- Не вопрос. Сколько нужно доплатить?
- Сорок два рубля, семьдесят копеек.
- И это всё?! Вот возьмите пятьдесят рублей.
Сделав великодушный жест рукой, я объявил, что сдачи не надо и, получив на руки вожделенный билет, помчался на вторую платформу, преодолевая скачками лестницы вокзала, куда через несколько минут подошёл поезд на Москву.
Весь путь до родного города преодолел монотонно, без приключений и алкоголя, сохранив тем самым денежные знаки. Тогда я уже знал о преступниках промышлявших грабежами Участников боевых действий, заряженных, как правило, не малыми деньгами, но в отличие от службы в горячих точках, совершенно безоружных. Соблазна ехать шумно не было. Соседями по купе оказались женщина лет тридцати семи и её дочь восемнадцати лет. Я был не многословен, да и они не стали нервировать солдата своими вопросами. За окном снова замелькали пейзажи: деревья, города, поля, посёлки. Из купе старался без нужды не выходить, дабы избежать излишних, нервирующих вопросов. Всю дорогу находился, в каком то забытьи. Не верилось, что еду домой окончательно и бесповоротно. Не ужели назад не вернусь? В голове мысли собирались в рифмованные фразы и руки автоматически записывали их на листок бумаги в виде стихотворений.
От чего у солдата из глаз
Вдруг закапали слезы?
От чего он не весел,
Взор туманный, пустой...
И снова Москва! Вот он Ярославский вокзал, вот она Филёвская линия, родная станция метро! Вот она свобода! О, да! Хотелось кричать во всё горло, но сдерживала военная форма. Купив бутылку пива, я спешил домой и в то же время командовал себе: "короче шаг" давая глазам налюбоваться родными улицами. Как не странно не один патруль в г. Москве мне этого настроения не испортил.
Ещё несколько дней военная форма была единственной одеждой на угарных вечеринках, в которые окунался без остатка, пропагандируя всю абсурдность службы в армии. Но при этом выказывал обратное. Дескать, полезно испытать себя в тяжёлых условиях. Похоже на дуализм, не правда ли? Через несколько дней бурного, хмельного веселья, сделав отметку в районном военкомате, я стал гражданским человеком. Плюнув в сторону РВК, с облегчением поплёлся прочь, скинув погоны и тяжесть с многострадального сердца. Теперь никто безнаказанно не докопается до неправильности ношения одежды. При желании можно купить бутылку пива и выпить её, не прячась от прохожих, военнослужащих и военных патрулей.
А если ты мужского пола
И этих мук не испытал,
Закрой блокнот, полож на место
Не для тебя его писал.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ.
Дембельский альбом.
Дембельский альбом.
Все срочники, если не все, то большинство за время службы собирают солдатские поговорки, байки песни и т.п. кропотливо вписывая их в свои блокноты.
А если ты мужского пола
И этих мук не испытал,
Закрой блокнот, полож на место:
Не для тебя его писал.
21 мая 1998 года моя жизнь трагически оборвалась. Я попал в армию.
До демобилизации осталось 730 суток или 104 недели или 24 месяца или 2 года.
Масло съел - и день прошел,
Съел яйцо - неделя.
Что бы съесть такого,
Чтоб два года пролетели
Три пары сапог,
Две пары х/б,
И мы можем писать на стене ДМБ.
Проходят годы, меняются люди,
Но твердо звучит на всех языках:
Кто не был - тот будет,
Кто был - не забудет
547 дней в сапогах.
Дождь, хреновая погода
Отслужили мы полгода,
Тихо смылись мы с работ
Отслужили ровно год.
В карты режемся с утра
Отслужили полтора.
Льется в горло "Зверобой"
Это едем мы домой.
Дождь, хреновая погода
Отслужили мы полгода,
Тихо смылись мы с работ
Отслужили ровно год.
В карты режемся с утра
Отслужили полтора.
Льется в горло "Зверобой"
Это едем мы домой.
За личное счастье,
За счастье людей
Подари свои 730 дней.
Военная присяга: 5 июля 1998 года.
Словарь военнослужащего:
Дембель неизбежен!
Солдат спит, - служба идёт!
Подальше от начальства, поближе к кухне.
Плац - Никто не хотел умирать.
Шакал - офицер
Запах - призывник до принятия военной присяги
Дух - военнослужащий принявший присягу, но не
прослуживший 6 месяцев.
Слон (Фазан) - военнослужащий прослуживший 6
месяцев.
Слон - солдат любящий ох...ную нагрузку.
Череп (черпак) - военнослужащий прослуживший
1 год.
Дед - военнослужащий, прослуживший 1 год 6
месяцев.
Дембель - военнослужащий, ожидающий демобилизации по окончании стодневки и выхода приказа министра обороны "о демобилизации".
Каптёрка - страна чудес.
Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся.
Товарищ верь, придёт она
Звезда пленительного счастья
Из длинных списков этой части
Исчезнут наши имена.
Товарищ верь, и он придёт
Приказ министра обороны
И на воротах КПП
Напишут буквы: ДМБ!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Казармы рухнут, и тогда
Навек из списков этой части
Исчезнут наши имена!
И на воротах КПП
Напишут буквы ДМБ
Без венков и процессий,
В сапогах и берете,
Смахнув капельки пота
С чуть заметных усов,
Я саперской лопаткой,
Сжав проклятием зубы,
Закопал свою юность
Среди псковских песков.
Живи, мой друг,
Балдей и пьянствуй,
Я охраняю твой покой.
В моем подсумке 2 обоймы,
За мной ты, как за каменной стеной.
Без вас, друзья, пройдут 1,5 года.
Без вас я буду грязь топтать.
Но только знайте: это время
Вы можете спокойно спать.
Гуляй, сестренка, спи спокойно,
Ведь где-то, стиснув автомат,
Тебя надежно охраняет
В зеленом камуфляже брат.
Спи спокойно, родная девчонка,
Крепче ресницы закрой.
Солдат желдорбата с лопатой
Охраняет твой сон и покой .
Что касается службы солдатской,
Я не буду подробно писать,
Потому что тебе, дорогая,
Все равно ничего не понять...
Закружили метели парнишку,
Он, в снегу замерзая, ползет.
А его девчонка в постели
Честь и совесть свою отдает.
Служи, солдат, учи уставы
И занимайся строевой;
А где-то женщиною стала
Девчонка, что была с тобой.
Зачем вы плачете, когда нас провожаете,
Зачем вы обещаете нас ждать?
Ведь каждый знает, каждый понимает,
Что с армии дождется только мать.
Запомни истину одну,
О ней слагаются былины:
Приходит в армию пиздюк,
А возвращается мужчиной,
который готов теперь признать, что
самым лучшим уроком жизни была армия.
Солдатский юмор.
-А вдруг война или какое другое меpопpиятие?
-А по какой команде можно почесаться? - По команде "ЗАПРАВИТЬСЯ!"