Страница:
...Вы не видите мир таким, как есть, — вы видите его таким, как заставляет вас видеть его ум. Пока вы не сможете отложить весь ум в сторону и увидеть мир по-другому, непосредственно сознанием, вы никогда не сможете увидеть истину...
Ошо
Упражнения
1. Видение собственной тревожности
а) Заметьте ситуацию, приносящую вам тревожность.б) Есть ли что-нибудь общее между этой ситуацией и ситуациями в прошлом?
в) Можете ли вы уловить сценарий, связанный с этой ситуацией?
2. Видение отражения
Какое послание существование может вам посылать в этих ситуациях?3. Определение сигналов
Можете ли вы заметить, что испускает ваш Эмоциональный Ребенок, вызывая это отражение?4. Распознавание ран
Какую рану может выносить на поверхность этот сценарий?
Ключи
1
Важный шаг к тому, чтобы трансформировать нашего Эмоционального Ребенка, — начать видеть, как жизнь и люди посылают нам послания о нас. Это означает: начать смотреть в зеркало. Когда мы в состоянии сознания Ребенка, мы испускаем бессознательные сигналы, которые производят предсказуемые результаты. Обычно мы видим собственные разочарования и фрустрации как результат того, что кто-то что-то сделал, или что-то случилось. Но когда мы начинаем смотреть под другим углом, с подходом исследования, любопытства и восприимчивости, мы можем стать достаточно открытыми, чтобы учиться из отражений, которые посылает нам жизнь.2
Отражения приходят из наших неисцеленных ран. Когда мы уделяем больше внимания этим отражениям в зеркале, мы можем начать глубже проникать в свои раны.3
Когда мы начинаем узнавать свои раны, глубокие верования и модели поведения, которые с ними связаны, мы начинаем понимать, почему наша жизнь складывается именно так, а не иначе. Просто открываясь, чтобы посмотреть в зеркало, мы приглашаем глубокую трансформацию. Мы начинаем получать другие отклики. Мы становимся более открытыми и восприимчивыми, позволяем существованию нас учить и приглашаем других быть с нами рядом.
Часть 2
Эмоциональный Ребенок в действии
Глава 4
Реактивность и контроль
В следующих нескольких главах я исследую то, что называю «поведением из
пузыря». Это основные модели поведения, в которые мы движемся бессознательно, автоматически и непроизвольно, когда нас охватывает состояние ума Эмоционального Ребенка. Первые — это реактивность и контроль. Ребенок естественно реактивен, потому что у него нет пространства, чтобы содержать боль или страх. И у него нет пространства, чтобы откладывать удовлетворение или терпеть разочарование. В состоянии Ребенка, когда что-то снаружи каким-либо образом угрожает нам, мы автоматически и очень быстро движемся в защиту или в нападение. Когда мы подозреваем, что не получим того, в чем нуждаемся, мы реагируем. Сначала действуем, потом думаем или чувствуем. Мы переходим от раздражителя к реакции в рекордно короткое время. А в промежутке между раздражителем и реакцией лежит целый неисследованный мир нашего подвергнутого угрозе, испуганного, брошенного, травмированного Внутреннего Ребенка. Когда вся энергия уходит на автоматическую и привычную реактивность, мы не можем видеть, что и как нас провоцирует; мы даже не смотрим в эту сторону.
Наш Эмоциональный Ребенок испытывает непреодолимый порыв действовать, потому что чувствует, что от этого зависит его жизнь. Опыты прошлого научили нас: чтобы удовлетворить свои потребности, необходимо разработать правильную стратегию. В состоянии бессознательности наша единственная забота — добиться безопасности или любви любым возможным путем, как можно быстрее. Большую часть времени мы остаемся реактивными, без всякого осознания того, что происходит на самом деле. Реальный раздражитель может казаться тривиальным и глупым, но Ребенку он никогда не кажется таким. Мы можем осуждать себя за реакцию и жалеть о том, что сказали или сделали. Мы можем пытаться контролировать реакции. Но ни суждение, ни чувство вины, ни попытки контролировать реактивность не оказывают никакого влияния на поведение Раненого Ребенка в нас. Важно признавать, как сильна и трудна для преодоления наша автоматичность.
Часто мы не осознаем раздражитель, пока много времени не пройдет после того, как мы реагировали, получили реакцию в ответ, отреагировали снова и так далее. В какой-то момент мы можем остановиться, оглянуться и спросить себя: «Гм, кажется, я только что реагировал, интересно, что было раздражителем?» Что-то спровоцировало нашего Эмоционального Ребенка, но так как мы не привыкли вникать в собственные раны, то живем, совершенно бессознательно перемещаясь от раздражителя к реакции. Около года назад мы с Аманой провели эксперимент с другими друзьями в сообществе, в котором мы живем. Две недели мы исследовали собственную реактивность. Замечая, что движемся в реакцию, каждый раз мы записывали это в записную книжку, которую все время носили с собой. Мы наблюдали, что провоцировало реакцию, и каким образом мы реагировали. Это было прекрасное окно в автоматическое поведение, и более того, на более глубоком уровне — в наши индивидуальные раны.
Приведу несколько примеров моего собственного исследования. Чувства осуждения или непонимания котируются как мои самые сильные раздражители. Также меня провоцирует ощущение, что кто-то обошелся со мной неуважительно. Эти ситуации регистрируются выше всего на барометре моей реакции. Но я также заметил, что беспокоюсь, если чувствую, что кто-то получает слишком много внимания, или если кто-то ведет себя так, что мне это кажется детским и требовательным, даже если это поведение не имеет никакого отношения ко мне. Я также заметил, что многие из практических сторон жизни, таких как налоги, страховка или даже план путешествия, могут сделать меня раздражительным. Меня легко спровоцировать, если подвергнуть неудобству или заставить ждать. Например, если кто-то опаздывает на встречу, или из-за такой мелочи, как если продавец в магазине слишком долго обслуживает других покупателей. Некомпетентность и неэффективность — два других моих очевидных раздражителя. Во время пребывания в Индии у меня было много возможностей это наблюдать, в особенности потому, что там всегда было некоторой неожиданностью, когда что-то вообще работало, а если и работало, то никто никогда не знал, долго ли это продлится. Меня могут спровоцировать ситуации, в которых я ничего не контролирую или нахожусь в подчинении; я ненавижу, когда что-то механическое ломается, особенно потому, что для любого рода починки я абсолютно бесполезен. Затем идет целый мир соревнования и сравнения — защита или восхваление себя и попытки показать, кто я такой.
В любой день, если обращать внимание, мы сможем обнаружить множество раздражителей, которые провоцируют нашу реакцию. Они составляют длинный список, но, кажется, в нем есть некоторые общие темы. Мы склонны реагировать на все, что кажется нашему Эмоциональному Ребенку угрозой, — чей-то гнев, нападение, критика или осуждение. Или воспринимаемая угроза что-то или кого-то потерять. Это может быть финансовой потерей или потерей материальной собственности. Мы можем реагировать, когда чувствуем себя непонятыми или несправедливо обвиненными. Или нас может спровоцировать, когда мы чувствуем, что в наше пространство вторгаются, или нас контролируют, или нами пользуются, даже в мелочах — даже когда какая-то сторона нечувствительного поведения другогоне направлена на нас. Мы можем быть спровоцированы, когда чувствуем, что нас поставили в неудобное положение, обидели, не оценили, проигнорировали или отвергли. Нашу реактивность может спровоцировать, когда кто-то от нас чего-то ждет. Нас часто провоцирует, когда кто-то не оправдывает наших ожиданий. Нас может спровоцировать, когда кто-то ведет себя таким образом, что это напоминает нам часть нас самих, особенно если эта часть нам не очень нравится. Нас может спровоцировать невыгодное сравнение себя с кем-то другим.
Сталкиваясь с раздражителем, мы сразу же реагируем; это может выражаться во многих формах. То, как мы реагируем, во многом зависит от нашей эмоциональной природы, с которой мы, может быть, рождаемся. Некоторые из нас экстравертны и пылки, тогда как другие более интровертны и отстранены. Чувствуя обиду, я часто замыкаюсь внутри. Я могу даже притвориться, что меня ничто не беспокоит. Я могу даже сам не знать, что меня что-то потревожило. Мне кажутся блестящими категории реакций Карен Хорни. Она заметила, что люди могут двигаться «против других», «к другим» или «от других». Реакции «против других» включают: обвинение, нападение, требование, бунт, критику или суждение, жалобу, гнев или раздражительность и месть. Внутренние реакции (которые я называю «реакциями милого человека») включают: угождение, гармонизацию и упрашивание. А реакции «отступления» могут включать: отстранение, подавленность, впадение в депрессию, безнадежность, обиду или уход в мрачные размышления. Согласно моему опыту, у каждого из нас собственный реактивный стиль, который может быть уникальной смесью всех трех. И часто мы реагируем по-разному с разными людьми. Мы можем «отступать» или «приближаться» в отношениях с кем-то, кого боимся. И «противоборствовать», когда чувствуем себя более сильными.
То, как мы реагируем, также зависит от эмоциональной среды нашего детства и реакций родителя, особенно родителя того же пола. Когда я был маленький, в моей семье было мало или вообще не было открытого выражения эмоций. Я никогда не видел, чтобы мой отец плакал, и редко видел его в гневе. Это впечаталось в меня, и я был поражен и шокирован, когда увидел, что родители моих друзей гораздо более экспрессивны. Мой эмоциональный стиль был очень похож на стиль моего отца — в основном отстраненный, иногда унылый или раздражительный. Долгое время я боролся с этим, пока, в конце концов, просто не принял, что мой Эмоциональный Ребенок именно такой. Принятие своего эмоционального стиля, каким бы он ни был, — большое облегчение. В конце концов, на наши реакции глубоко влияет наша культурная обусловленность. Проводя семинары во многих странах, я привык к тому, насколько различается темперамент у скандинавов, немцев, швейцарцев, итальянцев, американцев или французских канадцев.
Контроль — это, по сути, еще одно реактивное проявление нашего Эмоционального Ребенка, которое может создавать обманчивую видимость более взрослого и изощренного процесса. Большинство из нас не может жить без контроля, в какой бы форме он ни выражался. Просто для Ребенка слишком опасно чувствовать, что у него ни над чем нет контроля. Стратегии контроля бывают творческими и тонкими. Мы манипулируем, воздействуем силой, угрожаем, соблазняем, убеждаем, обманываем, вызываем чувство вины, спасаем, даем советы — все это изобилие в высокой степени бессознательных методов чувствовать себя в безопасности, которые мы развивали с самого раннего детства. Они могут быть даже экстремальными. Мы можем жить в непреодолимой зависимости от власти или денег. Мы можем структурировать жизнь и поведение до такой степени, что исчезнет вся спонтанность. И все это не более чем лишенный доверия Эмоциональный Ребенок в нас. Мы можем наблюдать собственное контролирующее поведение во многих сторонах жизни — в том, что касается отношений, денег, работы, еды, секса, даже вождения машины.
Когда я был маленький, у меня было две тети, которые жили в Нью-Йорке, и, приезжая из Европы, мы ходили в гости к ним обеим. В доме одной из них я никогда не чувствовал себя комфортно, потому что все казалось нервным и скованным, чистым до одержимости, и я всегда боялся сделать что-то не так (и неизменно делал). В доме другой, хотя она жила в более бедной части города, я всегда сразу чувствовал себя совершенно как дома. Теперь я понимаю, что тети справлялись со страхами Эмоционального Ребенка совершенно по-разному. Первая не могла с ними сталкиваться и, чтобы их не чувствовать, пыталась построить основанный на контроле образ жизни. Вторая была интуитивно и сознательно в соприкосновении со своим испуганным Ребенком. Я начал работать с собственным Раненым Ребенком гораздо позже, но уже тогда мог определить, что у этой тети было гораздо больше мудрости. Она стала для меня своего рода учителем. Когда я поступил в колледж, мои родители жили в Израиле, и она была человеком, к которому я обращался, когда мне нужна была поддержка. Хотя ей пришлось много страдать (а может быть, именно поэтому), она излучала редкое доверие к жизни.
Мы можем применить к контролирующим стратегиям такую же осознанность, что и к реакциям. У каждой реакции есть определенное кинестетическое (относящееся к внутреннему телу) ощущение — как и у каждого метода контроля. Я замечаю, что когда Амана ведет машину, я автоматически двигаюсь в контролирующее пространство и начинаю делать замечания о том, как у нее получается. Даже когда я их не произношу вслух, я делаю это мысленно. За этим поведением чувствуется мой испуганный Ребенок. Еще я начинаю чувствовать собственный контроль, когда даю советы (что делаю часто), или когда сужу других (что, по отзывам, делал пару раз в жизни). Я также осознаю и чувствую контроль в том, что самозабвенно работаю и постоянно занят.
Когда мне удалось глубже понять, откуда внутри берется все это поведение, стало гораздо легче его принять. Я перестал осуждать себя за реактивность и контроль. Но мне все-таки кажется примитивным пытаться контролировать и главенствовать, чтобы не чувствовать испуга, обиды или вторжения. Когда мы подвергались травме в детстве, дома или в школе, мы не могли адекватно откликаться. В результате мы потеряли уверенность в собственной способности владеть ситуацией. Наши реакции и стратегии контроля — это способы Раненого Ребенка освоить то, что не удалось освоить раньше. К несчастью, это поведение не приводит к тому, на что оно направлено. Оно не делает нас более центрированными и уверенными. Мы не можем достичь большей центрированности и уверенности в себе, когда вовлечены в поведение, приходящее из состояния ума Эмоционального Ребенка. Оно не может принести нам никакого чувства владения ситуацией, потому что в состоянии бессознательности мы основываемся на страхе. Чтобы чувствовать ситуацию и двигаться к центру, мы должны научиться откликаться на окружающую среду из другой части сознания — из медитативности и ясности.
Наш Эмоциональный Ребенок испытывает непреодолимый порыв действовать, потому что чувствует, что от этого зависит его жизнь. Опыты прошлого научили нас: чтобы удовлетворить свои потребности, необходимо разработать правильную стратегию. В состоянии бессознательности наша единственная забота — добиться безопасности или любви любым возможным путем, как можно быстрее. Большую часть времени мы остаемся реактивными, без всякого осознания того, что происходит на самом деле. Реальный раздражитель может казаться тривиальным и глупым, но Ребенку он никогда не кажется таким. Мы можем осуждать себя за реакцию и жалеть о том, что сказали или сделали. Мы можем пытаться контролировать реакции. Но ни суждение, ни чувство вины, ни попытки контролировать реактивность не оказывают никакого влияния на поведение Раненого Ребенка в нас. Важно признавать, как сильна и трудна для преодоления наша автоматичность.
Часто мы не осознаем раздражитель, пока много времени не пройдет после того, как мы реагировали, получили реакцию в ответ, отреагировали снова и так далее. В какой-то момент мы можем остановиться, оглянуться и спросить себя: «Гм, кажется, я только что реагировал, интересно, что было раздражителем?» Что-то спровоцировало нашего Эмоционального Ребенка, но так как мы не привыкли вникать в собственные раны, то живем, совершенно бессознательно перемещаясь от раздражителя к реакции. Около года назад мы с Аманой провели эксперимент с другими друзьями в сообществе, в котором мы живем. Две недели мы исследовали собственную реактивность. Замечая, что движемся в реакцию, каждый раз мы записывали это в записную книжку, которую все время носили с собой. Мы наблюдали, что провоцировало реакцию, и каким образом мы реагировали. Это было прекрасное окно в автоматическое поведение, и более того, на более глубоком уровне — в наши индивидуальные раны.
Приведу несколько примеров моего собственного исследования. Чувства осуждения или непонимания котируются как мои самые сильные раздражители. Также меня провоцирует ощущение, что кто-то обошелся со мной неуважительно. Эти ситуации регистрируются выше всего на барометре моей реакции. Но я также заметил, что беспокоюсь, если чувствую, что кто-то получает слишком много внимания, или если кто-то ведет себя так, что мне это кажется детским и требовательным, даже если это поведение не имеет никакого отношения ко мне. Я также заметил, что многие из практических сторон жизни, таких как налоги, страховка или даже план путешествия, могут сделать меня раздражительным. Меня легко спровоцировать, если подвергнуть неудобству или заставить ждать. Например, если кто-то опаздывает на встречу, или из-за такой мелочи, как если продавец в магазине слишком долго обслуживает других покупателей. Некомпетентность и неэффективность — два других моих очевидных раздражителя. Во время пребывания в Индии у меня было много возможностей это наблюдать, в особенности потому, что там всегда было некоторой неожиданностью, когда что-то вообще работало, а если и работало, то никто никогда не знал, долго ли это продлится. Меня могут спровоцировать ситуации, в которых я ничего не контролирую или нахожусь в подчинении; я ненавижу, когда что-то механическое ломается, особенно потому, что для любого рода починки я абсолютно бесполезен. Затем идет целый мир соревнования и сравнения — защита или восхваление себя и попытки показать, кто я такой.
В любой день, если обращать внимание, мы сможем обнаружить множество раздражителей, которые провоцируют нашу реакцию. Они составляют длинный список, но, кажется, в нем есть некоторые общие темы. Мы склонны реагировать на все, что кажется нашему Эмоциональному Ребенку угрозой, — чей-то гнев, нападение, критика или осуждение. Или воспринимаемая угроза что-то или кого-то потерять. Это может быть финансовой потерей или потерей материальной собственности. Мы можем реагировать, когда чувствуем себя непонятыми или несправедливо обвиненными. Или нас может спровоцировать, когда мы чувствуем, что в наше пространство вторгаются, или нас контролируют, или нами пользуются, даже в мелочах — даже когда какая-то сторона нечувствительного поведения другогоне направлена на нас. Мы можем быть спровоцированы, когда чувствуем, что нас поставили в неудобное положение, обидели, не оценили, проигнорировали или отвергли. Нашу реактивность может спровоцировать, когда кто-то от нас чего-то ждет. Нас часто провоцирует, когда кто-то не оправдывает наших ожиданий. Нас может спровоцировать, когда кто-то ведет себя таким образом, что это напоминает нам часть нас самих, особенно если эта часть нам не очень нравится. Нас может спровоцировать невыгодное сравнение себя с кем-то другим.
Разновидности раздражителей
1. Угроза — ощущение нападения, вторжения, вмешательства, критики, осуждения.
2. Обида — чувство, что нас не оценили, не приняли во внимание или отвергли.
3. Ожидания — ощущение чьих-то требований или ожиданий.
4. Отражения — видение в другомкакого-то качества, которое неприемлемо в себе.
5. Сравнение — невыгодное сравнение себя с другими.
6. Страх кого-то или что-то потерять.
7. Неудобство или дискомфорт.
Сталкиваясь с раздражителем, мы сразу же реагируем; это может выражаться во многих формах. То, как мы реагируем, во многом зависит от нашей эмоциональной природы, с которой мы, может быть, рождаемся. Некоторые из нас экстравертны и пылки, тогда как другие более интровертны и отстранены. Чувствуя обиду, я часто замыкаюсь внутри. Я могу даже притвориться, что меня ничто не беспокоит. Я могу даже сам не знать, что меня что-то потревожило. Мне кажутся блестящими категории реакций Карен Хорни. Она заметила, что люди могут двигаться «против других», «к другим» или «от других». Реакции «против других» включают: обвинение, нападение, требование, бунт, критику или суждение, жалобу, гнев или раздражительность и месть. Внутренние реакции (которые я называю «реакциями милого человека») включают: угождение, гармонизацию и упрашивание. А реакции «отступления» могут включать: отстранение, подавленность, впадение в депрессию, безнадежность, обиду или уход в мрачные размышления. Согласно моему опыту, у каждого из нас собственный реактивный стиль, который может быть уникальной смесью всех трех. И часто мы реагируем по-разному с разными людьми. Мы можем «отступать» или «приближаться» в отношениях с кем-то, кого боимся. И «противоборствовать», когда чувствуем себя более сильными.
То, как мы реагируем, также зависит от эмоциональной среды нашего детства и реакций родителя, особенно родителя того же пола. Когда я был маленький, в моей семье было мало или вообще не было открытого выражения эмоций. Я никогда не видел, чтобы мой отец плакал, и редко видел его в гневе. Это впечаталось в меня, и я был поражен и шокирован, когда увидел, что родители моих друзей гораздо более экспрессивны. Мой эмоциональный стиль был очень похож на стиль моего отца — в основном отстраненный, иногда унылый или раздражительный. Долгое время я боролся с этим, пока, в конце концов, просто не принял, что мой Эмоциональный Ребенок именно такой. Принятие своего эмоционального стиля, каким бы он ни был, — большое облегчение. В конце концов, на наши реакции глубоко влияет наша культурная обусловленность. Проводя семинары во многих странах, я привык к тому, насколько различается темперамент у скандинавов, немцев, швейцарцев, итальянцев, американцев или французских канадцев.
Разновидности реакций
1. Реакции «противоборства» — требование, обвинение, нападение, бунт, месть, гнев и раздражительность, критика или суждение и жалобы.
2. Реакции «приближения» — гармонизация, упрашивание, угождение.
3. Реакции «отступления» — уход в себя, обида и мрачные размышления, энергетическая «подавленность», впадение в депрессию и безнадежность или отчуждение.
Контроль — это, по сути, еще одно реактивное проявление нашего Эмоционального Ребенка, которое может создавать обманчивую видимость более взрослого и изощренного процесса. Большинство из нас не может жить без контроля, в какой бы форме он ни выражался. Просто для Ребенка слишком опасно чувствовать, что у него ни над чем нет контроля. Стратегии контроля бывают творческими и тонкими. Мы манипулируем, воздействуем силой, угрожаем, соблазняем, убеждаем, обманываем, вызываем чувство вины, спасаем, даем советы — все это изобилие в высокой степени бессознательных методов чувствовать себя в безопасности, которые мы развивали с самого раннего детства. Они могут быть даже экстремальными. Мы можем жить в непреодолимой зависимости от власти или денег. Мы можем структурировать жизнь и поведение до такой степени, что исчезнет вся спонтанность. И все это не более чем лишенный доверия Эмоциональный Ребенок в нас. Мы можем наблюдать собственное контролирующее поведение во многих сторонах жизни — в том, что касается отношений, денег, работы, еды, секса, даже вождения машины.
Когда я был маленький, у меня было две тети, которые жили в Нью-Йорке, и, приезжая из Европы, мы ходили в гости к ним обеим. В доме одной из них я никогда не чувствовал себя комфортно, потому что все казалось нервным и скованным, чистым до одержимости, и я всегда боялся сделать что-то не так (и неизменно делал). В доме другой, хотя она жила в более бедной части города, я всегда сразу чувствовал себя совершенно как дома. Теперь я понимаю, что тети справлялись со страхами Эмоционального Ребенка совершенно по-разному. Первая не могла с ними сталкиваться и, чтобы их не чувствовать, пыталась построить основанный на контроле образ жизни. Вторая была интуитивно и сознательно в соприкосновении со своим испуганным Ребенком. Я начал работать с собственным Раненым Ребенком гораздо позже, но уже тогда мог определить, что у этой тети было гораздо больше мудрости. Она стала для меня своего рода учителем. Когда я поступил в колледж, мои родители жили в Израиле, и она была человеком, к которому я обращался, когда мне нужна была поддержка. Хотя ей пришлось много страдать (а может быть, именно поэтому), она излучала редкое доверие к жизни.
Мы можем применить к контролирующим стратегиям такую же осознанность, что и к реакциям. У каждой реакции есть определенное кинестетическое (относящееся к внутреннему телу) ощущение — как и у каждого метода контроля. Я замечаю, что когда Амана ведет машину, я автоматически двигаюсь в контролирующее пространство и начинаю делать замечания о том, как у нее получается. Даже когда я их не произношу вслух, я делаю это мысленно. За этим поведением чувствуется мой испуганный Ребенок. Еще я начинаю чувствовать собственный контроль, когда даю советы (что делаю часто), или когда сужу других (что, по отзывам, делал пару раз в жизни). Я также осознаю и чувствую контроль в том, что самозабвенно работаю и постоянно занят.
Когда мне удалось глубже понять, откуда внутри берется все это поведение, стало гораздо легче его принять. Я перестал осуждать себя за реактивность и контроль. Но мне все-таки кажется примитивным пытаться контролировать и главенствовать, чтобы не чувствовать испуга, обиды или вторжения. Когда мы подвергались травме в детстве, дома или в школе, мы не могли адекватно откликаться. В результате мы потеряли уверенность в собственной способности владеть ситуацией. Наши реакции и стратегии контроля — это способы Раненого Ребенка освоить то, что не удалось освоить раньше. К несчастью, это поведение не приводит к тому, на что оно направлено. Оно не делает нас более центрированными и уверенными. Мы не можем достичь большей центрированности и уверенности в себе, когда вовлечены в поведение, приходящее из состояния ума Эмоционального Ребенка. Оно не может принести нам никакого чувства владения ситуацией, потому что в состоянии бессознательности мы основываемся на страхе. Чтобы чувствовать ситуацию и двигаться к центру, мы должны научиться откликаться на окружающую среду из другой части сознания — из медитативности и ясности.
Упражнения
1. Распознавание контроля
Рассмотрите разные стороны своей жизни: деньги и выживание, отношения, работу, секс и еду — и заметьте, как вы контролируете в этих областях себя и других. Заметьте, какого рода страхи скрываются за этими стратегиями.2. Наблюдение беспокойства
Отмечайте в течение дня каждый момент, когда вы теряете спокойствие. Спрашивайте себя: «Что заставляет меня беспокоиться?»; «Что особенного кто-то сказал или не сказал, сделал или не сделал, что создало это беспокойство?» Или, если беспокойство принес не человек, спросите себя: «Какая ситуация и что именно в этой ситуации вызвало во мне беспокойство?»3. Распознавание своих реакций
Затем заметьте, как вы реагировали на это беспокойство. Что вы сделали или не сделали? Как вы попытались изменить ситуацию или человека? Как вы попытались изменить себя?4. Распознавание реакций в других людях
Заметьте отклик, который реакция создает в другом человеке. Это может быть гнев, расстояние, борьба, шок или угождение. Как этот отклик чувствуется для вас? Получаете ли вы при этом от другогото, что хотели?5. Распознавание ран
В конце концов, рассмотрите, какие раны стоят за вашей реакцией? Каким образом они заставляют вас чувствовать себя отвергнутым, стыдящимся, испуганным, ошеломленным или недоверчивым(ой)?6. Наблюдение сценария
Заметьте, насколько знаком для вас этот механизм раздражителя — реакции, повторяли ли вы его в прошлом? Может быть, вы даже сможете отследить его до самого детства.
Ключи
1
Наши реакции и контроль — это способы, которыми Внутренний Ребенок пытается добиться некоторого владения ситуацией в своей среде. Сталкиваясь с таким своим поведением, мы, может быть, судим себя за инфантильность и реактивность.2
Реактивность и контроль не приносят желаемого результата, поскольку приходят из сознания нашего Раненого Ребенка. Вместо того, чтобы принести владение ситуацией, наши реакции заставляют других в свою очередь реагировать. Это снижает нашу самооценку, и мы оказываемся в изоляции.3
Между раздражителем и реакцией лежат раны нашего Ребенка. Если нам удастся замечать происходящие реакции и связывать их с раздражителем, это даст нам возможность исследовать более глубокие раны, стоящие за поведением. Становясь более чувствительными к раздражителю и реакции, мы можем замедлить их процесс и идти в соприкосновение с раной в глубине.
Глава 5
Ожидания и требовательность
Второй стиль поведения Эмоционального Ребенка — ожидания. Все мы ожидаем. И значительную часть времени верим, что наши ожидания совершенно обоснованны. Я нахожу самым большим вызовом перенести в осознанность этот образец поведения. Мы цепляемся за ожидания как упрямые мулы, потому что по другую сторону от ожиданий стоит одиночество. Отпустить ожидания — это болезненное пробуждение. Это означает проснуться и открыть глаза на мир, который устроен совсем не так, как хочется нашему Эмоциональному Ребенку. Я всегда прикрывал свои ожидания отрицанием их существования. Но как только я начал их видеть, меня изумило, насколько моя жизнь была окрашена ожиданиями. У меня есть ожидания о том, как должны со мной обращаться люди, насколько и каким образом они должны меня любить, как должно быть оценено мое творчество, как быстры и ответственны должны быть люди в том, чтобы исполнять мои желания, предугадывать мои чувства и настроения. У меня огромные ожидания в том, чтобы быть понятым, — и есть даже ожидания о погоде! Когда мои ожидания не оправдываются, я реагирую. Иногда я обвиняю, иногда надуваюсь, иногда притворяюсь, что мне все равно. Обычно я становлюсь раздражительным. Часто я даже не осознаю, что у меня были ожидания, пока не оказывается, что они не исполнились. Тогда я ловлю себя на раздраженном состоянии, сам не зная, почему. Причина всегда одна и та же. Что-то не так, как мне хочется.
Мне никогда не приходило в голову, что все это просто работа Эмоционального Ребенка внутри. Как только я начал понимать что-то в этой глубоко спрятанной части себя и в состоянии сознания, которую она вызывает, картина прояснилась. Естественно, что Ребенок внутри нас полон ожиданий. Это его глубокий механизм выживания. Получать то, чего ему недостает, Ребенок мог, только обращаясь к окружающей среде. К несчастью, мы обычно не осознаем, что нашими действиями все еще управляет Ребенок в панике. Наши ожидания приводятся в движение двумя страхами. Мы боимся, что не получим желаемого или каким-то образом испытаем боль. В почти невыносимом ужасе мы автоматически движемся наружу, пытаясь удовлетворить свои существенные потребности. Такое поведение создает проблемы в жизни, потому что ожидания всегда кончаются бесконечным разочарованием, отвержением, потерей устойчивости, низкой самооценкой и даже саморазрушением.
Ожидания — это поиск Чего-то снаружи, хотя Оно может быть найдено только внутри. Наши ожидания — это попытка заполнить чем-то внешним собственные энергетические дырыи заглушить чувство внутренней пустоты. Например, ожидая, чтобы другие люди оставались с нами, мы пытаемся облегчить страхи остаться брошенными. Ожидая от людей, чтобы они уважали наши границы, мы пытаемся облегчить страхи вторжения. Когда мы что-то от кого-то ожидаем, как бы это ни было обоснованно, мы все еще не видим человека таким, какой он есть. Мы надеемся или требуем, чтобы этот человек был таким, каким нам хочется. В состоянии ума Ребенка мы не способны позволить другомубыть самим собой. Потому что, когда другойне исполняет наших ожиданий, к нам приходит чувство, что нас предатели и покинули. И мы не можем с ними жить. За каждым из ожиданий стоит наша рана или дыра, но мы редко осознаем, какие они, или что они вообще есть. Когда кто-то не осуществляет наших ожиданий, нас это беспокоит, потому что внутри обнажается рана предательства, вторжения или брошенности.
У меня есть подруга, которая в прошлом была не очень ответственной. То, как она себя вела, не подпадало в моем внутреннем словаре под определение «хорошей дружбы». Я переживал всевозможные агонии, потому что долгое время ожидал от нее надежности. Я чувствовал, что эти ожидания так обоснованны. Когда мои ожидания оказывались неосуществленными, я реагировал всем спектром чувств, от ярости до безнадежности и отчаяния. Переживая разочарование, я не замечал глубоких внутренних ран, которые оно провоцировало. Как только мой фокус переместился вовнутрь, перестал возникать непреодолимый порыв действовать автоматически. Я начал видеть и принимать подругу такой, какой она была. Не из безнадежности, но из ясности. И из этой ясности я осознал, что мне нужно изменять природу наших отношений, чтобы не попадаться в ловушку ожиданий. Мое сердце снова открылось, и вся любовь, которую я к ней чувствовал, снова потекла свободно. Поведение, которое заставляло меня чувствовать себя преданным в прошлом, перестало меня беспокоить; фактически, я стал далее находить его забавным. И, довольно удивительно, поведение моей подруги значительно изменилось.
Одна из важных сторон ожидания — энергия «праведной требовательности». Ее можно сформулировать словами: «Я этого заслуживаю! Ты обязан это сделать для меня!» Иногда наша требовательность ясна и очевидна. Мы буквально верим, что другой человек или ситуация должны нам то или другое, и чувствуем возмущение и бешенство, когда не получаем того, чего ждем. Например, у меня есть друг, который считает, что люди, в особенности партнерша в любовных отношениях, должны быть рядом с ним расслабленными и центрированными. Если они не такие, он чувствует вторжение и беспокойство. Если кто-то из его близких находится в напряжении или гневе, этот человек не может расслабиться и испытывает беспокойство. Несмотря на многие годы внутренней работы, он все еще обвиняет и жалуется в такие моменты. Наша требовательность глубока и бессознательна. Мы раздражаемся и можем даже прийти в ярость, когда что-то выходит не по-нашему, хотя часто не в состоянии четко словесно выразить, что именно нас расстроило.
Другой признак требовательности — когда мы делаем что-то, выдающее ожидания, но не осознаем этого. Например, мы оставляем кругом вещи в беспорядке, словно думаем, что кто-то их уберет. Или заставляем кого-то ждать, потому что бессознательно хотим от других, чтобы они были всегда и полностью в нашем распоряжении. Находясь в состоянии требовательности, мы просто не считаемся с чувствами других. После двадцати лет работы над собой я все еще изумлен собственной требовательностью, особенно в мелочах, например, в том, что позволяю, чтобы Амана всегда готовила еду. Или в больших вещах, таких как ожидание от людей, чтобы они понимали и ценили меня. Нас приводит в ужас возможность отпустить контроль и просто позволить людям и жизни быть такими, какие они есть. В состоянии ума Ребенка мы связываем позволение с вредом для себя и лишением любви. Поэтому продолжаем требовать.
Мы растем, чувствуя себя пустыми внутри, но с навязанной привычкой получать необходимое с помощью требований. Теперь это создает двойную агонию. Мы переживаем эмоциональный голод и отчаяние, но когда совершаем усилия и требуем от другогопомощи, то все становится еще хуже. И глубоко внутри мы себе не нравимся, когда ведем себя требовательно и реактивно. Все же в состоянии ума Ребенка мы не знаем никакого другого пути. Более того, мы редко осознаем все небольшие формы, в которых выражается требовательность. Это отношение (и все вытекающие из него модели поведения) так глубоко погребено в недрах нашей психики, что даже если кто-то на него указывает, мы понятия не имеем, о чем он(а) говорит.
Когда на сторону требовательности становится ум взрослого, мы можем считать себя очень праведными в своих ожиданиях. «В конце концов, — говорим мы, — люди должны быть справедливыми и считаться друг с другом». «Конечно, я хочу, чтобы этот человек был справедливым и добрым, а ты разве нет?» Или: «Именно так другой человек должен себя вести, если говорит, что любит меня. Ведь для этого и любовь?» И так далее. Все наши личные стандарты поддерживают и питают требовательность и ожидания. Эти стандарты приходят из попыток Эмоционального Ребенка создать порядок и гармонию. Жизнь, такая как есть, люди, такие как есть. И это не имеет ничего общего ни с какими нашими стандартами.
Но нашего Эмоционального Ребенка не интересуют эти истины. Наши ожидания глубоки. Некоторые из них мы осознаем, другие прикрываем отрицанием. Я скрывал мои собственные ожидания за всевозможными духовными идеями, притворяясь, что я за пределами требований и ни в ком не нуждаюсь. Но интимные отношения с большой эффективностью разоблачают нас — рано или поздно. Сами того не зная, мы подходим к своим отношениям полными требовательности. Может пройти некоторое время, чтобы она оказалась на поверхности, но это всегда происходит. Например, Антизависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был чувствительным и уважительным(ой) к их потребностям и чувствам — и предоставлял(а) им обилие «пространства». Зависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был(а) всегда рядом — и предоставлял(а) им обилие «любви и внимания». Мы можем рассмотреть любую область нашей жизни с
Мне никогда не приходило в голову, что все это просто работа Эмоционального Ребенка внутри. Как только я начал понимать что-то в этой глубоко спрятанной части себя и в состоянии сознания, которую она вызывает, картина прояснилась. Естественно, что Ребенок внутри нас полон ожиданий. Это его глубокий механизм выживания. Получать то, чего ему недостает, Ребенок мог, только обращаясь к окружающей среде. К несчастью, мы обычно не осознаем, что нашими действиями все еще управляет Ребенок в панике. Наши ожидания приводятся в движение двумя страхами. Мы боимся, что не получим желаемого или каким-то образом испытаем боль. В почти невыносимом ужасе мы автоматически движемся наружу, пытаясь удовлетворить свои существенные потребности. Такое поведение создает проблемы в жизни, потому что ожидания всегда кончаются бесконечным разочарованием, отвержением, потерей устойчивости, низкой самооценкой и даже саморазрушением.
Ожидания — это поиск Чего-то снаружи, хотя Оно может быть найдено только внутри. Наши ожидания — это попытка заполнить чем-то внешним собственные энергетические дырыи заглушить чувство внутренней пустоты. Например, ожидая, чтобы другие люди оставались с нами, мы пытаемся облегчить страхи остаться брошенными. Ожидая от людей, чтобы они уважали наши границы, мы пытаемся облегчить страхи вторжения. Когда мы что-то от кого-то ожидаем, как бы это ни было обоснованно, мы все еще не видим человека таким, какой он есть. Мы надеемся или требуем, чтобы этот человек был таким, каким нам хочется. В состоянии ума Ребенка мы не способны позволить другомубыть самим собой. Потому что, когда другойне исполняет наших ожиданий, к нам приходит чувство, что нас предатели и покинули. И мы не можем с ними жить. За каждым из ожиданий стоит наша рана или дыра, но мы редко осознаем, какие они, или что они вообще есть. Когда кто-то не осуществляет наших ожиданий, нас это беспокоит, потому что внутри обнажается рана предательства, вторжения или брошенности.
У меня есть подруга, которая в прошлом была не очень ответственной. То, как она себя вела, не подпадало в моем внутреннем словаре под определение «хорошей дружбы». Я переживал всевозможные агонии, потому что долгое время ожидал от нее надежности. Я чувствовал, что эти ожидания так обоснованны. Когда мои ожидания оказывались неосуществленными, я реагировал всем спектром чувств, от ярости до безнадежности и отчаяния. Переживая разочарование, я не замечал глубоких внутренних ран, которые оно провоцировало. Как только мой фокус переместился вовнутрь, перестал возникать непреодолимый порыв действовать автоматически. Я начал видеть и принимать подругу такой, какой она была. Не из безнадежности, но из ясности. И из этой ясности я осознал, что мне нужно изменять природу наших отношений, чтобы не попадаться в ловушку ожиданий. Мое сердце снова открылось, и вся любовь, которую я к ней чувствовал, снова потекла свободно. Поведение, которое заставляло меня чувствовать себя преданным в прошлом, перестало меня беспокоить; фактически, я стал далее находить его забавным. И, довольно удивительно, поведение моей подруги значительно изменилось.
Одна из важных сторон ожидания — энергия «праведной требовательности». Ее можно сформулировать словами: «Я этого заслуживаю! Ты обязан это сделать для меня!» Иногда наша требовательность ясна и очевидна. Мы буквально верим, что другой человек или ситуация должны нам то или другое, и чувствуем возмущение и бешенство, когда не получаем того, чего ждем. Например, у меня есть друг, который считает, что люди, в особенности партнерша в любовных отношениях, должны быть рядом с ним расслабленными и центрированными. Если они не такие, он чувствует вторжение и беспокойство. Если кто-то из его близких находится в напряжении или гневе, этот человек не может расслабиться и испытывает беспокойство. Несмотря на многие годы внутренней работы, он все еще обвиняет и жалуется в такие моменты. Наша требовательность глубока и бессознательна. Мы раздражаемся и можем даже прийти в ярость, когда что-то выходит не по-нашему, хотя часто не в состоянии четко словесно выразить, что именно нас расстроило.
Другой признак требовательности — когда мы делаем что-то, выдающее ожидания, но не осознаем этого. Например, мы оставляем кругом вещи в беспорядке, словно думаем, что кто-то их уберет. Или заставляем кого-то ждать, потому что бессознательно хотим от других, чтобы они были всегда и полностью в нашем распоряжении. Находясь в состоянии требовательности, мы просто не считаемся с чувствами других. После двадцати лет работы над собой я все еще изумлен собственной требовательностью, особенно в мелочах, например, в том, что позволяю, чтобы Амана всегда готовила еду. Или в больших вещах, таких как ожидание от людей, чтобы они понимали и ценили меня. Нас приводит в ужас возможность отпустить контроль и просто позволить людям и жизни быть такими, какие они есть. В состоянии ума Ребенка мы связываем позволение с вредом для себя и лишением любви. Поэтому продолжаем требовать.
Мы растем, чувствуя себя пустыми внутри, но с навязанной привычкой получать необходимое с помощью требований. Теперь это создает двойную агонию. Мы переживаем эмоциональный голод и отчаяние, но когда совершаем усилия и требуем от другогопомощи, то все становится еще хуже. И глубоко внутри мы себе не нравимся, когда ведем себя требовательно и реактивно. Все же в состоянии ума Ребенка мы не знаем никакого другого пути. Более того, мы редко осознаем все небольшие формы, в которых выражается требовательность. Это отношение (и все вытекающие из него модели поведения) так глубоко погребено в недрах нашей психики, что даже если кто-то на него указывает, мы понятия не имеем, о чем он(а) говорит.
Когда на сторону требовательности становится ум взрослого, мы можем считать себя очень праведными в своих ожиданиях. «В конце концов, — говорим мы, — люди должны быть справедливыми и считаться друг с другом». «Конечно, я хочу, чтобы этот человек был справедливым и добрым, а ты разве нет?» Или: «Именно так другой человек должен себя вести, если говорит, что любит меня. Ведь для этого и любовь?» И так далее. Все наши личные стандарты поддерживают и питают требовательность и ожидания. Эти стандарты приходят из попыток Эмоционального Ребенка создать порядок и гармонию. Жизнь, такая как есть, люди, такие как есть. И это не имеет ничего общего ни с какими нашими стандартами.
Но нашего Эмоционального Ребенка не интересуют эти истины. Наши ожидания глубоки. Некоторые из них мы осознаем, другие прикрываем отрицанием. Я скрывал мои собственные ожидания за всевозможными духовными идеями, притворяясь, что я за пределами требований и ни в ком не нуждаюсь. Но интимные отношения с большой эффективностью разоблачают нас — рано или поздно. Сами того не зная, мы подходим к своим отношениям полными требовательности. Может пройти некоторое время, чтобы она оказалась на поверхности, но это всегда происходит. Например, Антизависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был чувствительным и уважительным(ой) к их потребностям и чувствам — и предоставлял(а) им обилие «пространства». Зависимые ожидают от другого, чтобы он(а) был(а) всегда рядом — и предоставлял(а) им обилие «любви и внимания». Мы можем рассмотреть любую область нашей жизни с
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента