Вера (с нетерпением). Я у вас этого не спрашиваю, Игнатий Ильич.
Шпигельский. Как знаете, Вера Александровна; как знаете. А только вы будете с ним счастливы, вы будете меня благодарить, увидите...
Вера делает опять нетерпеливое движение.
Ну, я молчу, я молчу... Стало быть, я могу ему сказать...
Вера. Можете, можете.
Шпигельский. Очень хорошо-с. Так я сейчас отправляюсь. До свиданья. (Прислушиваясь.) Кстати же, кто-то сюда идет. (Идет в кабинет и на пороге делает про себя изумленную гримасу.) До свиданья. (Уходит.)
Вера (глядя ему вслед). Все на свете скорей, чем здесь остаться... (Встает.) Да; я решилась. Я не останусь в этом доме... ни за что. Я не могу сносить ее кроткого взора, ее улыбки, я не могу видеть, как она вся отдыхает, вся нежится в своем счастии. Ведь она счастлива, как она там ни прикидывайся грустной и печальной... Ее ласки мне нестерпимы...
Из двери залы показывается Беляев. Он осматривается и подходит и
Вере.
Беляев (вполголоса). Вера Александровна, вы одне?
Вера (оглядывается, вздрагивает и, помолчав немного, произносит). Да.
Беляев. Я рад, что вы одне... А то я не пошел бы сюда. Вера Александровна, я пришел проститься с вами.
Вера. Проститься?
Беляев. Да, я уезжаю.
Вера. Вы уезжаете? И вы уезжаете?
Беляев. Да... и я. (С сильным внутренним волнением.) Вот, видите ли, Вера Александровна, мне нельзя здесь остаться. Мое присутствие уж и так здесь наделало много бед. Кроме того, что я, сам не знаю как, возмутил ваше спокойствие и спокойствие Натальи Петровны, я еще нарушил старинные, дружеские связи. По моей милости господин Ракитин уезжает отсюда, вы рассорились с вашей благодетельницей... Пора прекратить все это. После моего отъезда все, я надеюсь, опять успокоится и придет в порядок... Кружить голову богатым барыням и молодым девушкам не мое дело... Вы обо мне позабудете и, может быть, со временем станете удивляться, как это все могло случиться... Меня даже теперь это удивляет... Я не хочу вас обманывать, Вера Александровна: мне страшно, мне жутко здесь остаться... Я не могу ни за что отвечать... Я, знаете ли, не привык ко всему этому. Мне неловко... мне так и кажется, что все глядят на меня... Да и наконец мне невозможно будет... теперь... с вами обеими...
Вера. О, на мой счет не беспокойтесь! Я недолго останусь здесь.
Беляев. Как?
Вера. Это моя тайна. Но я вам не буду мешать, поверьте.
Беляев. Ну вот, видите, как же мне не уехать? Посудите сами. Я словно чуму занес в этот дом: все бегут отсюда... Не лучше ли мне одному исчезнуть, пока еще есть время? Я сейчас имел большой разговор с господином Ракитиным... Вы не можете вообразить, сколько было горечи в его словах... А он поделом подтрунил над моим новым сюртуком... Он прав. Да, я должен уехать. Поверите ли, Вера Александровна, я не дождусь той минуты, когда я буду скакать в телеге по большой дороге... Мне душно здесь, мне хочется на воздух. Мне мочи нет, как горько и в то же время легко, словно человеку, который отправляется в далекое путешествие, за море: ему тошно расставаться с друзьями, ему жутко,
а между тем море так весело шумит, ветер так свежо дует ему в лицо, что кровь невольно играет в его жилах, как сердце в нем ни тяжело... Да, я решительно уезжаю. Вернись в Москву, к своим товарищам, стану работать...
Вера. Вы, стало быть, ее любите, Алексей Николаич; вы ее любите, а между тем вы уезжаете.
Беляев. Полноте, Вера Александровна, к чему это? Разве вы не видите, что все кончено. Все. Вспыхнуло и погасло, как искра. Расстанемтесь друзьями. Пора. Я опомнился. Будьте здоровы, будьте счастливы, мы когда-нибудь увидимся... Я вас никогда не забуду, Вера Александровна... Я вас очень полюбил, поверьте... (Жмет ей руку и прибавляет поспешно.) Отдайте от меня эту записку Наталье Петровне...
Вера (с смущением взглянув на него). Записку?
Беляев. Да... я не могу с ней проститься.
Вера. Да разве вы сейчас уезжаете?
Беляев. Сейчас... Я никому ничего не сказал об этом... исключая одного Михаила Александрыча. Он одобряет меня. Я отправлюсь отсюда сейчас пешком до Петровского. В Петровском я подожду Михаила Александрыча, и мы вместе поедем в город. Из города я напишу. Мои вещи мне вышлют. Вы видите, все уже слажено... Впрочем, вы можете прочесть эту записку. В ней всего два слова.
Вера (принимая от него записку). И точно, вы уезжаете?..
Беляев. Да, да... Отдайте ей эту записку и скажите.. Нет, не говорите ей ничего. К чему? (Прислушиваясь.) Сюда идут. Прощайте. (Бросается к двери, останавливается на минуту на пороге и бежит вон.)
Вера остается с запиской в руке. Из гостиной выходит Наталья
Петровна
Наталья Петровна (подходя к Вере). Верочка.. (Взглядывает на нее и останавливается.) Что с тобой?
Вера молча протягивает ей записку.
Записка?.. от кого?
Вера (глухо). Прочтите.
Наталья Петровна. Ты меня пугаешь. (Читает про себя записку и вдруг прижимает обе руки к лицу и падает на кресло.)
Долгое молчание.
Вера (приближаясь к ней). Наталья Петровна...
Наталья Петровна (не отнимая рук от лица). Он уезжает!.. Он даже не хотел проститься со мной... О! с вами он по крайней мере простился!
Вера (печально). Он меня не любил...
Наталья Петровна (отнимает руки и встает). Но он не имеет права так уехать... Я хочу... Он не может так... Кто ему позволил так глупо перервать... Это презрение, наконец... Я... почему он знает, что я бы никогда не решилась... (Опускается в кресло.) Боже мой, боже мой!..
Вера. Наталья Петровна, вы сами сейчас мне говорили, что он должен уехать... Вспомните.
Наталья Петровна. Вам хорошо теперь... Он уезжает... Теперь мы обе с вами равны... (Голос ее перерывается.)
Вера. Наталья Петровна, вы мне сейчас говорили... вот ваши собственные слова: вместо того чтобы терзать друг друга, не лучше ли нам вдвоем подумать о том, как бы выйти из этого положения, как бы спастись... Мы спасены теперь.
Наталья Петровна (почти с ненавистью отворачиваясь от нее). Ах...
Вера. Я понимаю вас, Наталья Петровна... Не беспокойтесь.. Я недолго буду тяготить вас своим присутствием. Нам вместе жить нельзя.
Наталья Петровна (хочет протянуть ей руку и роняет ее на колена). Зачем ты это говоришь, Верочка... Неужели и ты хочешь меня оставить? Да, ты права, мы спасены теперь. Все кончено... все опять пришло в порядок...
Вера (холодно). Не беспокойтесь, Наталья Петровна.
Вера молча глядит на нее. Из кабинета выходит И с л а е в.
И с л а е в (посмотрев некоторое время на Наталью Петровну, вполголоса Вере). Она разве знает, что он уезжает?
Вера (с недоуменьем). Да... знает.
Ислаев (про себя). Да зачем же это он так скоро... (Громко.) Наташа... (Берет ее за руку.)
Она поднимает голову.
Это я, Наташа.
Она силится улыбнуться
Ты нездорова, душа моя? Я бы посоветовал тебе прилечь, право...
Наталья Петровна. Я здорова, Аркадий... Это ничего.
Ислаев. Однако ты бледна... Право, послушайся меня... Отдохни немножко.
Наталья Петровна. Ну, пожалуй. (Она хочет подняться и не может.)
Ислаев (помогая ей). Вот видишь... Она опирается на его руку.
Хочешь, я тебя провожу?
Наталья Петровна. О! я еще не так слаба! Пойдем" Вера. (Направляется к кабинету.)
Из залы входит Р а к и т и н. Наталья Петровна останавливается.
Ракитин. Я пришел, Наталья Петровна...
Ислаев (перебивая его). A, Michel! поди-ка сюда! (Отводит его в сторону - и вполголоса, с досадой.) Зачем же ты ей все сейчас так и сказал? Ведь я тебя, кажется, просил! К чему было торопиться... Я застал ее здесь в таком волнении...
Ракитин (с изумлением). Я тебя не понимаю.
Ислаев. Ты сказал Наташе, что ты уезжаешь...
Ракитин. Так ты полагаешь, что она от этого пришла в волнение?
Ислаев. Тссс! Она глядит на нас. (Громко.) Ты не идешь к себе, Наташа?
Наталья Петровна. Да... я иду...
Ракитин. Прощайте, Наталья Петровна!
Наталья берется за ручку двери - и ничего не отвечает.
Ислаев (кладя руку на плечо Ракитину). Наташа, знаешь ли, что это один из лучших людей...
Наталья Петровна (с внезапным порывом). Да - я знаю, он прекрасный человек - все вы прекрасные люди... все, все... и между тем...
Она вдруг закрывает лицо руками, толкает дверь коленом и быстро уходит. Вера уходит за ней. Ислаев садится молча у стола и опирается
на локти.
Ракитин (глядит некоторое время на него и с горькой улыбкой пожимает плечами). Каково мое положение? Славно, нечего сказать! Право, даже освежительно. И прощание-то каково, после четырехлетней любви? Хорошо, очень хорошо, поделом болтуну. Да и, слава богу, все к лучшему. Пора было прекратить эти болезненные, эти чахоточные отношения. (Громко Ислаеву.) Ну, Аркадий, прощай.
Ислаев (поднимает голову. У него слезы на глазах). Прощай, брат. А оно, того... не совсем легко. Не ожидал, брат. Словно буря в ясный день. Ну, перемелется... мука будет. А все-таки спасибо, спасибо тебе! Ты - друг, точно!
Ракитин (про себя, сквозь зубы). Это слишком. (Отрывисто.) Прощай.
Хочет идти в залу... Ему навстречу вбегает Шпигельский,
Шпигельский. Что такое? Мне сказали, Наталье Петровне дурно...
Ислаев (вставая). Кто вам сказал?
Шпигельский. Девушка... горничная...
Ислаев. Нет, это ничего, доктор. Я думаю, лучше Наташу не беспокоить теперь...
Шпигельский. А ну и прекрасно! (Ракитину.) Вы, говорят, в город уезжаете?
Ракитин. Да; по делам.
Шпигельский. А! по делам!..
В это мгновение из залы врываются разом Анна Семеновна Лизавета Богдановна, Коля и Шааф.
Анна Семеновна. Что такое? что такое? что с Наташей?
Коля. Что с мамашей? Что с ней?
Ислаев. Ничего с ней... Я сейчас ее видел... Что с вами?
Анна Семеновна. Да помилуй, Аркаша, нам сказали, что Наташе дурно...
Ислаев. А вы напрасно поверили.
Анна Семеновна. Зачем же ты горячишься так, Аркаша? Наше участие понятно.
Ислаев. Конечно... конечно...
Ракитин. Однако мне пора ехать.
Анна Семеновна. Вы уезжаете?
Ракитин. Да... уезжаю.
Анна Семеновна (про себя). А! Ну, теперь я понимаю.
Коля (Ислаеву). Папаша...
Ислаев. Чего тебе?
Коля. Зачем Алексей Николаич ушел?
Ислаев. Куда ушел?
Коля. Я не знаю... Поцеловал меня, надел фуражку и ушел... А теперь час русского урока.
Ислаев. Вероятно, он сейчас вернется... Впрочем, можно за ним послать.
Ракитин (вполголоса Ислаеву). Не посылай за ним, Аркадий. Он не вернется.
Анна Семеновна старается прислушаться. Шпигельский шепчется с Лизаветой Богдановной.
Ислаев. Это что значит? Ракитин. Он тоже уезжает. Ислаев. Уезжает... куда? Ракитин. В Москву.
Ислаев. Как в Москву! Да что, сегодня с ума все сходят, что ли?
Ракитин (еще понизив голову). Между нами... Верочка в него влюбилась... Ну, он, как честный человек, решился удалиться.
Ислаев, растопырив руки, опускается в кресла.
Ты понимаешь теперь, почему...
Ислаев (вскакивая). Я? я ничего не понимаю. У меня голова кругом идет. Что тут можно понять? Все улепетывают, кто куда, как куропатки, а все потому, что честные люди... И все это разом, в один и тот же день...
Анна Семеновна (заходя сбоку). Да что такое? Господин Беляев, ты говоришь...
Ислаев (нервически кричит). Ничего, матушка, ничего! Господин Шааф, извольте теперь заняться с Колей вместо господина Беляева. Извольте увести его.
Шааф. Злушаю-с... (Берет Колю за руку.)
Коля. Но, папаша...
Ислаев (кричит). Пошел, пошел!
Шааф уводит Колю.
А тебя, Ракитин, я провожу... Я лошадь велю оседлать, буду ждать тебя на плотине... А вы, маменька, пока, ради бога, не беспокойте Наташу -да и вы, доктор... Матвей! Матвей! (Уходит поспешно.)
Анна Семеновна с достоинством и грустью садится. Лизавета Богдановна
становится сзади ее Анна Семеновна поднимает взоры к небу, как бы
желая отчудиться от всего, что происходит вокруг нее.
Шпигельский (украдкой и лукаво Ракитину). А что, Михайло Александрыч, не прикажете ли довезти вас на новой троечке до большой дороги?
Ракитин. А!.. Разве вы уже получили лошадок?
Шпигельский (скромно). Я с Верой Александровной переговорил... Так прикажете-с?
Ракитин. Пожалуй! (Кланяется Анне Семеновне.) Анна Семеновна, честь имею...
Анна Семеновна (все так же величественно, не поднимаясь с места). Прощайте, Михаиле Александрыч... Желаю вам счастливого пути...
Ракитин. Покорно благодарю. Лизавета Богдановна...
Кланяется ей. Она в ответ ему приседает. Он уходит в залу.
Шпигельский (подходя к ручке Анны Семеновны). Прощайте, барыня...
Анна Семеновна (менее величественно, но все-таки строго). А! и вы уезжаете, доктор?
Шпигельский. Да-с... Больные, знаете, того-с. Притом же, вы видите, мое присутствие здесь не требуется. (Раскланиваясь, хитро щурится Лизавете Богдановне, которая отвечает ему улыбкой.) До свиданья... (Убегает вслед за Ракитиным.)
Анна Семеновна (дает ему выйти и, скрестив руки, медленно обращается к Лизавете Богдановне). Что вы об этом обо всем думаете, душа моя, а?
Лизавета Богдановна (вздохнув). Не знаю-с, что вам сказать, Анна Семеновна.
Анна Семеновна. Слышала ты, Беляев тоже уезжает...
Лизавета Богдановна (опять вздохнув). Ах, Анна Семеновна, может быть, и мне недолго придется здесь остаться... И я уезжаю.
Анна Семеновна с невыразимым изумлением глядит на нее, Лизазета Богдановна стоит перед ней, не поднимая глаз,
1850
Шпигельский. Как знаете, Вера Александровна; как знаете. А только вы будете с ним счастливы, вы будете меня благодарить, увидите...
Вера делает опять нетерпеливое движение.
Ну, я молчу, я молчу... Стало быть, я могу ему сказать...
Вера. Можете, можете.
Шпигельский. Очень хорошо-с. Так я сейчас отправляюсь. До свиданья. (Прислушиваясь.) Кстати же, кто-то сюда идет. (Идет в кабинет и на пороге делает про себя изумленную гримасу.) До свиданья. (Уходит.)
Вера (глядя ему вслед). Все на свете скорей, чем здесь остаться... (Встает.) Да; я решилась. Я не останусь в этом доме... ни за что. Я не могу сносить ее кроткого взора, ее улыбки, я не могу видеть, как она вся отдыхает, вся нежится в своем счастии. Ведь она счастлива, как она там ни прикидывайся грустной и печальной... Ее ласки мне нестерпимы...
Из двери залы показывается Беляев. Он осматривается и подходит и
Вере.
Беляев (вполголоса). Вера Александровна, вы одне?
Вера (оглядывается, вздрагивает и, помолчав немного, произносит). Да.
Беляев. Я рад, что вы одне... А то я не пошел бы сюда. Вера Александровна, я пришел проститься с вами.
Вера. Проститься?
Беляев. Да, я уезжаю.
Вера. Вы уезжаете? И вы уезжаете?
Беляев. Да... и я. (С сильным внутренним волнением.) Вот, видите ли, Вера Александровна, мне нельзя здесь остаться. Мое присутствие уж и так здесь наделало много бед. Кроме того, что я, сам не знаю как, возмутил ваше спокойствие и спокойствие Натальи Петровны, я еще нарушил старинные, дружеские связи. По моей милости господин Ракитин уезжает отсюда, вы рассорились с вашей благодетельницей... Пора прекратить все это. После моего отъезда все, я надеюсь, опять успокоится и придет в порядок... Кружить голову богатым барыням и молодым девушкам не мое дело... Вы обо мне позабудете и, может быть, со временем станете удивляться, как это все могло случиться... Меня даже теперь это удивляет... Я не хочу вас обманывать, Вера Александровна: мне страшно, мне жутко здесь остаться... Я не могу ни за что отвечать... Я, знаете ли, не привык ко всему этому. Мне неловко... мне так и кажется, что все глядят на меня... Да и наконец мне невозможно будет... теперь... с вами обеими...
Вера. О, на мой счет не беспокойтесь! Я недолго останусь здесь.
Беляев. Как?
Вера. Это моя тайна. Но я вам не буду мешать, поверьте.
Беляев. Ну вот, видите, как же мне не уехать? Посудите сами. Я словно чуму занес в этот дом: все бегут отсюда... Не лучше ли мне одному исчезнуть, пока еще есть время? Я сейчас имел большой разговор с господином Ракитиным... Вы не можете вообразить, сколько было горечи в его словах... А он поделом подтрунил над моим новым сюртуком... Он прав. Да, я должен уехать. Поверите ли, Вера Александровна, я не дождусь той минуты, когда я буду скакать в телеге по большой дороге... Мне душно здесь, мне хочется на воздух. Мне мочи нет, как горько и в то же время легко, словно человеку, который отправляется в далекое путешествие, за море: ему тошно расставаться с друзьями, ему жутко,
а между тем море так весело шумит, ветер так свежо дует ему в лицо, что кровь невольно играет в его жилах, как сердце в нем ни тяжело... Да, я решительно уезжаю. Вернись в Москву, к своим товарищам, стану работать...
Вера. Вы, стало быть, ее любите, Алексей Николаич; вы ее любите, а между тем вы уезжаете.
Беляев. Полноте, Вера Александровна, к чему это? Разве вы не видите, что все кончено. Все. Вспыхнуло и погасло, как искра. Расстанемтесь друзьями. Пора. Я опомнился. Будьте здоровы, будьте счастливы, мы когда-нибудь увидимся... Я вас никогда не забуду, Вера Александровна... Я вас очень полюбил, поверьте... (Жмет ей руку и прибавляет поспешно.) Отдайте от меня эту записку Наталье Петровне...
Вера (с смущением взглянув на него). Записку?
Беляев. Да... я не могу с ней проститься.
Вера. Да разве вы сейчас уезжаете?
Беляев. Сейчас... Я никому ничего не сказал об этом... исключая одного Михаила Александрыча. Он одобряет меня. Я отправлюсь отсюда сейчас пешком до Петровского. В Петровском я подожду Михаила Александрыча, и мы вместе поедем в город. Из города я напишу. Мои вещи мне вышлют. Вы видите, все уже слажено... Впрочем, вы можете прочесть эту записку. В ней всего два слова.
Вера (принимая от него записку). И точно, вы уезжаете?..
Беляев. Да, да... Отдайте ей эту записку и скажите.. Нет, не говорите ей ничего. К чему? (Прислушиваясь.) Сюда идут. Прощайте. (Бросается к двери, останавливается на минуту на пороге и бежит вон.)
Вера остается с запиской в руке. Из гостиной выходит Наталья
Петровна
Наталья Петровна (подходя к Вере). Верочка.. (Взглядывает на нее и останавливается.) Что с тобой?
Вера молча протягивает ей записку.
Записка?.. от кого?
Вера (глухо). Прочтите.
Наталья Петровна. Ты меня пугаешь. (Читает про себя записку и вдруг прижимает обе руки к лицу и падает на кресло.)
Долгое молчание.
Вера (приближаясь к ней). Наталья Петровна...
Наталья Петровна (не отнимая рук от лица). Он уезжает!.. Он даже не хотел проститься со мной... О! с вами он по крайней мере простился!
Вера (печально). Он меня не любил...
Наталья Петровна (отнимает руки и встает). Но он не имеет права так уехать... Я хочу... Он не может так... Кто ему позволил так глупо перервать... Это презрение, наконец... Я... почему он знает, что я бы никогда не решилась... (Опускается в кресло.) Боже мой, боже мой!..
Вера. Наталья Петровна, вы сами сейчас мне говорили, что он должен уехать... Вспомните.
Наталья Петровна. Вам хорошо теперь... Он уезжает... Теперь мы обе с вами равны... (Голос ее перерывается.)
Вера. Наталья Петровна, вы мне сейчас говорили... вот ваши собственные слова: вместо того чтобы терзать друг друга, не лучше ли нам вдвоем подумать о том, как бы выйти из этого положения, как бы спастись... Мы спасены теперь.
Наталья Петровна (почти с ненавистью отворачиваясь от нее). Ах...
Вера. Я понимаю вас, Наталья Петровна... Не беспокойтесь.. Я недолго буду тяготить вас своим присутствием. Нам вместе жить нельзя.
Наталья Петровна (хочет протянуть ей руку и роняет ее на колена). Зачем ты это говоришь, Верочка... Неужели и ты хочешь меня оставить? Да, ты права, мы спасены теперь. Все кончено... все опять пришло в порядок...
Вера (холодно). Не беспокойтесь, Наталья Петровна.
Вера молча глядит на нее. Из кабинета выходит И с л а е в.
И с л а е в (посмотрев некоторое время на Наталью Петровну, вполголоса Вере). Она разве знает, что он уезжает?
Вера (с недоуменьем). Да... знает.
Ислаев (про себя). Да зачем же это он так скоро... (Громко.) Наташа... (Берет ее за руку.)
Она поднимает голову.
Это я, Наташа.
Она силится улыбнуться
Ты нездорова, душа моя? Я бы посоветовал тебе прилечь, право...
Наталья Петровна. Я здорова, Аркадий... Это ничего.
Ислаев. Однако ты бледна... Право, послушайся меня... Отдохни немножко.
Наталья Петровна. Ну, пожалуй. (Она хочет подняться и не может.)
Ислаев (помогая ей). Вот видишь... Она опирается на его руку.
Хочешь, я тебя провожу?
Наталья Петровна. О! я еще не так слаба! Пойдем" Вера. (Направляется к кабинету.)
Из залы входит Р а к и т и н. Наталья Петровна останавливается.
Ракитин. Я пришел, Наталья Петровна...
Ислаев (перебивая его). A, Michel! поди-ка сюда! (Отводит его в сторону - и вполголоса, с досадой.) Зачем же ты ей все сейчас так и сказал? Ведь я тебя, кажется, просил! К чему было торопиться... Я застал ее здесь в таком волнении...
Ракитин (с изумлением). Я тебя не понимаю.
Ислаев. Ты сказал Наташе, что ты уезжаешь...
Ракитин. Так ты полагаешь, что она от этого пришла в волнение?
Ислаев. Тссс! Она глядит на нас. (Громко.) Ты не идешь к себе, Наташа?
Наталья Петровна. Да... я иду...
Ракитин. Прощайте, Наталья Петровна!
Наталья берется за ручку двери - и ничего не отвечает.
Ислаев (кладя руку на плечо Ракитину). Наташа, знаешь ли, что это один из лучших людей...
Наталья Петровна (с внезапным порывом). Да - я знаю, он прекрасный человек - все вы прекрасные люди... все, все... и между тем...
Она вдруг закрывает лицо руками, толкает дверь коленом и быстро уходит. Вера уходит за ней. Ислаев садится молча у стола и опирается
на локти.
Ракитин (глядит некоторое время на него и с горькой улыбкой пожимает плечами). Каково мое положение? Славно, нечего сказать! Право, даже освежительно. И прощание-то каково, после четырехлетней любви? Хорошо, очень хорошо, поделом болтуну. Да и, слава богу, все к лучшему. Пора было прекратить эти болезненные, эти чахоточные отношения. (Громко Ислаеву.) Ну, Аркадий, прощай.
Ислаев (поднимает голову. У него слезы на глазах). Прощай, брат. А оно, того... не совсем легко. Не ожидал, брат. Словно буря в ясный день. Ну, перемелется... мука будет. А все-таки спасибо, спасибо тебе! Ты - друг, точно!
Ракитин (про себя, сквозь зубы). Это слишком. (Отрывисто.) Прощай.
Хочет идти в залу... Ему навстречу вбегает Шпигельский,
Шпигельский. Что такое? Мне сказали, Наталье Петровне дурно...
Ислаев (вставая). Кто вам сказал?
Шпигельский. Девушка... горничная...
Ислаев. Нет, это ничего, доктор. Я думаю, лучше Наташу не беспокоить теперь...
Шпигельский. А ну и прекрасно! (Ракитину.) Вы, говорят, в город уезжаете?
Ракитин. Да; по делам.
Шпигельский. А! по делам!..
В это мгновение из залы врываются разом Анна Семеновна Лизавета Богдановна, Коля и Шааф.
Анна Семеновна. Что такое? что такое? что с Наташей?
Коля. Что с мамашей? Что с ней?
Ислаев. Ничего с ней... Я сейчас ее видел... Что с вами?
Анна Семеновна. Да помилуй, Аркаша, нам сказали, что Наташе дурно...
Ислаев. А вы напрасно поверили.
Анна Семеновна. Зачем же ты горячишься так, Аркаша? Наше участие понятно.
Ислаев. Конечно... конечно...
Ракитин. Однако мне пора ехать.
Анна Семеновна. Вы уезжаете?
Ракитин. Да... уезжаю.
Анна Семеновна (про себя). А! Ну, теперь я понимаю.
Коля (Ислаеву). Папаша...
Ислаев. Чего тебе?
Коля. Зачем Алексей Николаич ушел?
Ислаев. Куда ушел?
Коля. Я не знаю... Поцеловал меня, надел фуражку и ушел... А теперь час русского урока.
Ислаев. Вероятно, он сейчас вернется... Впрочем, можно за ним послать.
Ракитин (вполголоса Ислаеву). Не посылай за ним, Аркадий. Он не вернется.
Анна Семеновна старается прислушаться. Шпигельский шепчется с Лизаветой Богдановной.
Ислаев. Это что значит? Ракитин. Он тоже уезжает. Ислаев. Уезжает... куда? Ракитин. В Москву.
Ислаев. Как в Москву! Да что, сегодня с ума все сходят, что ли?
Ракитин (еще понизив голову). Между нами... Верочка в него влюбилась... Ну, он, как честный человек, решился удалиться.
Ислаев, растопырив руки, опускается в кресла.
Ты понимаешь теперь, почему...
Ислаев (вскакивая). Я? я ничего не понимаю. У меня голова кругом идет. Что тут можно понять? Все улепетывают, кто куда, как куропатки, а все потому, что честные люди... И все это разом, в один и тот же день...
Анна Семеновна (заходя сбоку). Да что такое? Господин Беляев, ты говоришь...
Ислаев (нервически кричит). Ничего, матушка, ничего! Господин Шааф, извольте теперь заняться с Колей вместо господина Беляева. Извольте увести его.
Шааф. Злушаю-с... (Берет Колю за руку.)
Коля. Но, папаша...
Ислаев (кричит). Пошел, пошел!
Шааф уводит Колю.
А тебя, Ракитин, я провожу... Я лошадь велю оседлать, буду ждать тебя на плотине... А вы, маменька, пока, ради бога, не беспокойте Наташу -да и вы, доктор... Матвей! Матвей! (Уходит поспешно.)
Анна Семеновна с достоинством и грустью садится. Лизавета Богдановна
становится сзади ее Анна Семеновна поднимает взоры к небу, как бы
желая отчудиться от всего, что происходит вокруг нее.
Шпигельский (украдкой и лукаво Ракитину). А что, Михайло Александрыч, не прикажете ли довезти вас на новой троечке до большой дороги?
Ракитин. А!.. Разве вы уже получили лошадок?
Шпигельский (скромно). Я с Верой Александровной переговорил... Так прикажете-с?
Ракитин. Пожалуй! (Кланяется Анне Семеновне.) Анна Семеновна, честь имею...
Анна Семеновна (все так же величественно, не поднимаясь с места). Прощайте, Михаиле Александрыч... Желаю вам счастливого пути...
Ракитин. Покорно благодарю. Лизавета Богдановна...
Кланяется ей. Она в ответ ему приседает. Он уходит в залу.
Шпигельский (подходя к ручке Анны Семеновны). Прощайте, барыня...
Анна Семеновна (менее величественно, но все-таки строго). А! и вы уезжаете, доктор?
Шпигельский. Да-с... Больные, знаете, того-с. Притом же, вы видите, мое присутствие здесь не требуется. (Раскланиваясь, хитро щурится Лизавете Богдановне, которая отвечает ему улыбкой.) До свиданья... (Убегает вслед за Ракитиным.)
Анна Семеновна (дает ему выйти и, скрестив руки, медленно обращается к Лизавете Богдановне). Что вы об этом обо всем думаете, душа моя, а?
Лизавета Богдановна (вздохнув). Не знаю-с, что вам сказать, Анна Семеновна.
Анна Семеновна. Слышала ты, Беляев тоже уезжает...
Лизавета Богдановна (опять вздохнув). Ах, Анна Семеновна, может быть, и мне недолго придется здесь остаться... И я уезжаю.
Анна Семеновна с невыразимым изумлением глядит на нее, Лизазета Богдановна стоит перед ней, не поднимая глаз,
1850