Тянь-И Чжан. Линь большой и Линь маленький

   С этого момента Линь Большой перестал называться Да Линем. Он стал Ах-ахом. Этим именем придется называть его и нам, потому что ни на какое другое имя он уже не откликается.
   Когда Бабах кончил свою прочувствованную речь, Ах-ах вежливо поклонился ему и сказал:
   - Я очень, очень рад. Как все хорошо началось, милый папа!
   - Подойди же, сын мой хороший, поцелуй меня. Ну подойди же!
   Ах-ах подбежал к Бабаху, но так как взобраться на папин живот было невозможно, он принес стол, потом стул и, лишь взобравшись на них, поцеловал своего нового отца.
   Бабах вызвал двести слуг.
   Слуги явились разодетые по последней лакейской моде. Когда все построились, Бабах обратился к ним с речью:
   - Я назначаю вас прислуживать молодому барину - господину Ах-аху. Вы должны слушаться каждого его слова. Первым делом переоденьте господина Ах-аха, на нем должен быть самый изысканный наряд.
   Слуги удалились. Бабах сказал Ах-аху:
   - Эти двести слуг приставлены к тебе, сын мой. Никаких имен у них нет, все они записаны у меня в инвентарной книге, и тебе совершенно достаточно звать их по инвентарным именам: первый, второй, третий... двухсотый... Запоминать настоящие их имена, мой мальчик, нет никакой необходимости. Зачем засорять мозги?
   Двести слуг внесли новый наряд молодого господина. Они одели Ах-аха, осмотрели со всех сторон, после чего повели в изумительную по красоте и убранству комнату, благоухавшую, как розовый сад.
   - Вот ваш кабинет, господин Ах-ах.
   Кабинет был бесподобный. Письменный стол был сделан из прессованного сахара, а кресло - из шоколада высшего сорта с мягким сиденьем из розовой пастилы. Пол, казалось, был весь из хрусталя, мебель отражалась в нем, как в зеркале, но, когда Ах-ах присмотрелся внимательней, он понял, что стоит на паркете из леденцов.
   - Вот и хорошо! - сказал Ах-ах. - Теперь я вполне счастлив: я стал богачом. Отныне я буду есть все, что мне захочется, буду хорошо одеваться, а делать ничего не буду. Очень хорошо! Как же мне не любить моего нового папу!
   Из кабинета двести слуг повели молодого господина в покои Бабаха. У Бабаха в это время сидел доктор и что-то ему объяснял.
   - Прошу вас, господин Бабах, не волнуйтесь, - говорил доктор. Болезнь не опасная. Я сделаю ему сегодня еще три укола, и он будет совершенно здоров.
   Бабах встал.
   - Хорошо, - сказал он. - Я вам верю. А сейчас пойдемте посмотрим больного. И ты иди со мной, Ах-ах.
   Бабах взял Ах-аха за руку, и все трое направились в комнату, где лежал больной. У его кровати безмолвно стояли восемнадцать сестер милосердия. Не успел доктор переступить порог, как они чуть слышно предупредили его:
   - Больной спит!
   - Чувствителен ли он к холоду?
   - Как будто нет.
   - В таком случае все в порядке. - Доктор потер руки и мягко улыбнулся. - Сейчас мы сделаем ему инъекцию.
   Ах-ах удивился.
   "Где же больной? Кровать совсем пустая. Или я ослеп?" - подумал он.
   Ах-ах подбежал к кровати, заглянул под одеяло...
   Больным оказался клоп! Такой крохотный, что и разглядеть его было трудно.
   Доктор сделал ему первый укол и сказал восемнадцати сестрам:
   - А сейчас пусть больной спит, ничто не должно нарушать его сон. Разбудите его ровно в шесть часов сорок семь минут пятьдесят восемь секунд. Дадите молока, после чего выведите на стол, пусть он погуляет немного.
   Отдав нужные распоряжения, доктор твердым шагом удалился.
   Бабах взял Ах-аха за руку и, осторожно ступая на цыпочках, вышел из комнаты.
   - Это всемирно известный доктор. За излечение лишь одной болезни он берет тысячу двести золотом... А сейчас пойдем, нам надо отдохнуть...
   В пять часов дня на прием к Бабаху явилось уже знакомое нам Страшилище. Его огромные, как медные гонги, глаза извергали зеленый огонь. На правой лапе, сплошь обросшей густой травой, была нашлепка из пластыря.
   Ах-ах, сидевший в это время в кабинете отца, в страхе забился под стол. Он узнал то самое Страшилище, которое на прошлой неделе собиралось съесть его и Линя Маленького.
   - Ах, куда ты, Ах-ах? - удержал его отец, ничего не понимая. - Не надо бояться. Страшилище слушается меня, оно у нас на службе. - С этими словами он повернулся к Страшилищу, чтобы познакомить его с Ах-ахом. Вот это мой сын. Меня одарил им прекрасноликий посланец неба.
   Страшилище поклонилось Ах-аху до самой земли.
   - МЫ БУДЕМ С ВАМИ ДРУЗЬЯМИ, ДОРОГОЙ МОЙ! - гаркнуло оно что было силы.
   - Ну, что у тебя? - спросил его после этого Бабах.
   - ПОКА НИЧЕГО, Я ЛИШЬ ХОТЕЛ УЗНАТЬ, НЕТ ЛИ У ГОСПОДИНА БАБАХА КАКИХЛИБО РАСПОРЯЖЕНИЙ?
   - Нет. А что у тебя за пластырь?
   - АХ, ЭТО? ПУСТЯКИ! РАСЦАРАПАЛ СЛУЧАЙНО О КРАЕШЕК МЕСЯЦА.
   - Ладно. Сегодня никаких поручений у меня к тебе нет, можешь идти. Вечером я устраиваю торжественный прием в честь моего сына.
   Страшилище поклонилось обоим до самой земли и важно удалилось.
   - Это очень исполнительный работник, - сказал Бабах, когда Страшилище удалилось. - Он ежедневно приходит проведать меня.
   Ах-ах не переставал удивляться.
   "Замечательно! Просто замечательно! Вот я и стал богачом, все идет как по маслу. И с чего это Сяо Линь взял, что быть богачом плохо?.. Да, но где он сейчас? Удалось ему стать богатым или нет? Ты знаешь, Сяо Линь, что мне сказал сегодня папа? Он сказал, что он самый богатый богач во всем мире. А еще - он самый толстый толстяк во всем мире, толще его никого нет. Самый толстый богач и самый богатый толстяк! Я тоже хочу быть толстым!"
   Из раздумья его вывел Бабах.
   - Мне нужно сообщить тебе кое-что, Ах-ах, - сказал он. - Во-первых, ты должен быть послушным. Во-вторых, ты ничего не должен делать. Что бы тебе ни понадобилось, все это должны делать твои слуги. Ты меня понял, Ах-ах?
   - Понял.
   - Вот и хорошо, сын мой! Подойди же поцелуй меня.
   На этот раз Ах-ах уже знал, что нужно делать, чтобы поцеловать папу. Но он так устал, пока перетаскивал стул, так вспотел при этом, что совсем выбился из сил.
   Глава одиннадцатая
   Торжественный прием
   В девять часов вечера в особняке господина Бабаха открылся торжественный прием. На этот прием прибыло множество гостей. Среди них были и Пип с Пипином, и Четырежды Четыре. Как только Четырежды Четыре увидел господина Бабаха, он подбежал к нему и согнулся в нижайшем поклоне:
   - У вас есть сын! От всей души желаю вам счастья-астья!
   Пришел и длиннобородый король. За ним важно выступала его толстушка дочь, принцесса Алая Роза. За Алой Розой шествовали двести фрейлин, каждая из них непременно что-нибудь несла в вытянутых руках. Одни фрейлины несли флаконы и пузырьки, другие - какие-то коробочки, баночки, пудреницы, третьи - сумочки, бонбоньерки, а некоторые были нагружены свертками, пакетиками, картонками, коробками, шкатулками и даже чемоданами.
   - Разрешите вам задать вопросик? - робко спросил Пипа господин Четырежды Четыре, который впервые присутствовал на подобном приеме. Куда собралась принцесса Алая Роза? Зачем берет с собой столько багажаагажа? Или она на новую квартиру переезжает-жает?
   - Какой багаж? - удивился Пип. - Все это туалетные принадлежности принцессы!
   - Гм! Теперь мне понятно, почему она такая красавица-авица!
   К беседующим подошел Пипин. Он слыл в обществе весьма образованным лисом, поэтому все здесь относились к нему с особым уважением.
   - Взгляните, - воскликнул Пипин, - как очаровательна наша принцесса Алая Роза! Как грациозно выступает она во главе своей пышной свиты! Она прелестна, словно уточка. Да, да, господа! И личико у нее почти такое же, как у уточки. А голос! Право же, трудно отличить его от обворожительного утиного кряканья. Да, господа, утки принадлежат к семейству самых благородных птиц. Несомненно, кто-то из предков его величества короля был селезнем.
   Король пришел в восхищение, услышав эти слова.
   - Ты умница, Пипин! Голова! - сказал он. - Мы будем ставить тебя в пример всем чиновникам королевства. Зайди завтра, побеседуем.
   - Слушаюсь и повинуюсь! - низко поклонился королю Пипин.
   Тем временем гости толпой окружили принцессу и стали восхищаться ею. Каждый считал своим долгом отвесить принцессе церемонный поклон. Но принцесса Алая Роза никого не замечала. Она считала себя первой красавицей в королевстве и была уверена, что принцессе смотреть на других неприлично. Поэтому, чтобы не видеть собеседника, она всегда закатывала глаза к небу.
   Вперед протиснулся господин Четырежды Четыре и заговорил с принцессой о погоде:
   - Дорогая принцесса-цесса, какая сегодня чудная погода-ода!
   Алая Роза была воспитанной принцессой, поэтому ответила с изысканной вежливостью:
   - Да-а-а-а-а, в нашем королевстве нет никого кря-кря-кря-крякрясивей меня. Никого!
   Надо сказать, что принцесса Алая Роза вообще не обращала внимания на то, что ей говорят. Ей говорили одно, она всегда отвечала другое. Это была ее манера поддерживать разговор.
   Ведя за руку Ах-аха, подошел Бабах.
   - Разрешите представить вам, прелестная принцесса, моего сына. Вот он, мой сюрприз! Ах...
   Принцесса Алая Роза жеманно закатила глаза.
   - Ах? Я-я-я-я-я так люблю петь! Я так кря-кря-кря-кря-кря-крякрясиво умею петь! - сказала она.
   - О да! Я восхищен вашим талантом. А наследник престола еще не прибыл? Ведь я до сих пор еще не познакомил с ним моего сына!
   - Его высочество наследник престола! - раздался в это время громкий голос дворецкого, и все собравшиеся направились встречать высокого гостя.
   Воспользовавшись суматохой, Пип спросил Ах-аха:
   - А как по-вашему, молодой господин, принцесса Алая Роза действительно красива?
   - Она просто очаровательна! - охотно ответил Ах-ах. - Просто очаровательна!
   - А наследник? Красив он, как вы думаете?
   - Весьма, - ответил Ах-ах. - Но какой же он высокий, его высочество!
   Королевский наследник правда был очень высокий. Не так давно, проходя по улице, он стянул у кого-то из жителей белье, сушившееся на балконе, - ему ничего не стоило дотянуться рукой до последнего этажа самого высокого здания в столице. Обращал на себя внимание и нос королевского наследника - скорее фиолетовый, чем красный.
   - Красив-то я красив, об этом и речи быть не может, - сказал наследник, обращаясь к Пипу и Ах-аху, - но вот нос у меня действительно подкачал.
   - А почему он у вас такой?
   - Видите ли, я слишком высокий, а в небе температура воздуха холоднее, чем на земле, вот нос у меня всегда и стынет.
   Пока они знакомились, подбежал лис в ливрее дворецкого и шепнул Бабаху на ухо:
   - Прибыли его высочество принц крови!
   Дверь распахнулась, и в зале появился принц крови. Небрежно кивнув столпившимся у входа гостям, он церемонно поклонился Бабаху:
   - Желаю вам многих радостей, господин Бабах, и большого счастья. Теперь и у вас есть прямой наследник. Хе-хе! Так сказать, продолжатель рода!
   Принц крови был младшим братом короля, его звали... Нет, у него было такое длинное имя, что сразу и не выговоришь, пожалуй, лучше записать. Вот это имя: Его Высочество принц крови ЖИЛ-БЫЛ КОРОЛЬ БЫЛИ У КОРОЛЯ ТРИ СЫНА КОГДА КОРОЛЬ СОСТАРИЛСЯ ОН ВЕЛЕЛ СВОИМ СЫНОВЬЯМ ОТПРАВИТЬСЯ ИСКАТЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ СЫНОВЬЯ ПОСЛУШАЛИСЬ ОТЦА И ОТПРАВИЛИСЬ ИСКАТЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ОНИ БЫЛИ ДОБЛЕСТНЫМИ РЫЦАРЯМИ ЭТИ СЫНОВЬЯ КОРОЛЯ И КОГДА ОНИ ВЕРНУЛИСЬ ИЗ СТРАНСТВИЙ КОРОЛЬ ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛСЯ ТУТ И СКАЗКЕ КОНЕЦ.
   - Почему вы выбрали себе такое длинное имя, уважаемый принц? спросил Бабах.
   - Я принц крови, следовательно, принадлежу к аристократическому роду. А должны же имена представителей знатных родов чем-то отличаться от имен простолюдинов. Хотя бы своей длиной.
   - Но ваше имя особенно трудно запомнить!
   - У вас с утра до вечера все равно нет никаких дел, правда? Вот и заучивайте от нечего делать мое имя. Прекрасное для вас времяпрепровождение.
   Бабах поклонился, соглашаясь с его мнением:
   - Право, не знаю, как выразить вам мою признательность за такой совет!
   Но вот гостей пригласили к столу. Этот стол был не меньше десяти ли в длину. Но гостей собралось такое множество, что они еле разместились вокруг него.
   Больше всех ел, пил и разговаривал господин Четырежды Четыре.
   - Вот это блюдо просто превосходное-сходное! - восторгался он. - Оно куда вкуснее, чем куриные яйца, которыми я питаюсь дома-ома.
   Не отходя от стола, Четырежды Четыре съел семьдесят двух быков, сто свиней, тысячу двести яиц, тридцать тысяч петухов. Его зеленая борода была вся в масле. Масло текло ручьями по полу, и если бы Алая Роза не была принцессой, господин Четырежды Четыре мог бы поклясться, что она выглядела бы в этом масле так аппетитно, словно уточка, зажаренная на противне.
   Ах-ах сидел рядом с Бабахом. Двести слуг прислуживали ему, пока он ел. Чего бы ни захотелось Ах-аху попробовать, ему не было никакой необходимости тянуться руками: за него все делали слуги. Слуга No 1 клал еду в рот Ах-аху, слуга No 2 придерживал его верхнюю челюсть, слуга No 3 держал за подбородок и подавал команду:
   "Раз, два, три!.. "
   Слуги No 2 и No 3 сразу же принимались сжимать и разжимать челюсти Ахаху, чтобы пища хорошо разжевывалась. И все это без малейших усилий со стороны Ах-аха.
   После этого слуга No 2 и слуга No 3 отходили в сторону, уступая место слуге No 4, который открывал Ах-аху рот. Слуга No 5 подходил с зеркальцем и направлял в рот Ах-аху солнечный зайчик. Убедившись, что пища пережевана, он подавал команду:
   - Начинай!
   Тогда слуга No б брал Ах-аха за верхнюю челюсть, а слуга No 7 - за подбородок, и оба открывали ему рот как можно шире. С палкой, очень похожей на артиллерийский банник, подходил слуга No 8 и заталкивал пережеванную пищу в желудок. Ах-аху не нужно было затрачивать усилий даже на то, чтобы глотать.
   Ах-ах был очень доволен.
   "Вот счастье! - думал он. - Какое счастье!"
   В это время на стол забрался Пип и громко попросил внимания.
   - Господа! Сегодня мы отмечаем великий день - день обретения господином Бабахом сына. Мы пришли сюда, чтобы поздравить господина Бабаха и приветствовать его сына. Позвольте провозгласить тост и прочитать специально написанную по этому поводу оду.
   - Просим! Просим! - захлопали все. И Пип стал читать нараспев свою оду:
   Гав! Гавв!..
   Зреет огромная тыква
   На пышной сосне-великане.
   В цветах утопает принцесса Алая Роза.
   Все съел я, что подали мне
   На этом роскошном обеде.
   О, как бы хотел я...
   Прочитав оду до этого места, Пип вдруг сел. Все бурно захлопали.
   - Талантливо! Гениально!
   - Простите, - поднялся Бабах, - но последняя строка мне не совсем ясна. Что вы хотели ею сказать, господин Пип?
   - А вот что: "О, как бы хотел я навсегда остаться здесь и никуда не уходить, даже домой". Но не получается стиха. Вот я и решил, что лучше всего отбросить эти слова.
   Теперь захлопал и Четырежды Четыре:
   - Да-а, Пип - это голова! Самая мудрая голова-олова!
   Королевский наследник, сидевший в это время рядом с господином Четырежды Четыре, заметил, что у того на блюде великое множество куриных яиц. Ловким движением он переложил одно яйцо себе.
   - Кто вам позволил красть у меня куриные яйца-айца? - заорал Четырежды Четыре.
   - Тсс! Не надо шуметь! - попробовал угомонить его королевский наследник и нежно зашептал: - Разве мы с вами не друзья?
   - Какие мы с тобой друзья-узья?!
   С этими словами Четырежды Четыре забрал у королевского наследника украденное яйцо и положил обратно себе на блюдо. В ответ королевский наследник ущипнул Четырежды Четыре за ногу.
   - Отдай!
   - Не отдам-ам!
   - Но ведь яйцо было уже в моих руках, я подобрал его, значит, право на моей стороне. Ты, ты... вы посмели отнять у меня мою собственность! Вы посягнули на королевский закон!
   Четырежды Четыре быстро сунул яйцо в рот и зарычал, стремительно двигая челюстями:
   - Какой тебе королевский закон-акон! Что мы с тобой, игрушки играть здесь собрались-брались?
   Королевский наследник уже готов был ответить на такой выпад, но в это время за окном послышался воркующий девичий голосок:
   - О красноносый королевский наследник! Ты пленил меня! Я влюблена в тебя!
   Кто бы это мог быть? На миг все застыли от изумления.
   На подоконнике стояла миловидная крокодилица, с которой мы уже познакомились. Это была мисс Эюй. Она пробралась сюда прямо с улицы.
   Как только королевский наследник увидел ее, он весь сжался от страха и поспешил укрыться за спину Бабаха. Оттуда он запричитал жалобным голосом:
   - Сделай д-д-д-доброе де-де-дело! Сделай д-д-доб-рое де-де-дело! Разлюби меня!
   - Ты терзаешь мое сердце! - воскликнула мисс Эюй. - Но, что бы ты ни говорил, я все равно люблю тебя!
   С этими словами мисс Эюй соскочила с подоконника и бросилась к королевскому наследнику. Тот бежал от нее сломя голову. Они закружились вокруг стола.
   - Сюда! На помощь! - закричал король. - Гоните эту девицу! Скорее гоните ее отсюда! В статье три тысячи шестьсот восемьдесят седьмой королевского Свода законов сказано: "Если мисс Эюй позволит себе преследовать королевского наследника, ее надлежит немедленно прогнать!" Гоните ее вон!
   И король стал тянуть мисс Эюй за хвост. Но та, в свою очередь, схватила короля за бороду. От боли король взвизгнул, на глазах у него выступили слезы.
   - Кря-кря-кря-кря-кря-кря-а-а-а!.. - беспокойно закрякала принцесса Алая Роза, теряя сознание.
   В погоню за несносной мисс Эюй ринулся принц крови - не зря же он слыл храбрецом.
   - А я все равно люблю королевского наследника! - кричала мисс Эюй, отбиваясь от него. - Что тебе надо? Куда ты тянешь меня?
   Принц крови со злостью ударил себя кулаком в грудь:
   - Я дядя королевского наследника. Обязан я помочь своему племяннику или не обязан? Может быть, я не нравлюсь тебе?.. Я, принц крови ЖИЛ БЫЛ КОРОЛЬ БЫЛИ У КОРОЛЯ ТРИ СЫНА КОГДА КОРОЛЬ СОСТАРИЛСЯ ОН ВЕЛЕЛ СВОИМ СЫНОВЬЯМ ОТПРАВИТЬСЯ ИСКАТЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ СЫНОВЬЯ ПОСЛУШАЛИСЬ ОТЦА И ОТПРАВИЛИСЬ ИСКАТЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ОНИ БЫЛИ ДОБЛЕСТНЫМИ РЫЦАРЯМИ ЭТИ СЫНОВЬЯ КОРОЛЯ И КОГДА ОНИ ВЕРНУЛИСЬ ИЗ СТРАНСТВИЙ КОРОЛЬ ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛСЯ ТУТ И СКАЗКЕ КОНЕЦ, нравлюсь тебе или нет, отвечай!
   Пока принц крови произносил свое имя, мисс Эюй удалось вырваться от него и снова погнаться за королевским наследником. По пути она выхватила из-за пояса зеркальце, посмотрелась в него и, не прекращая погони, стала пудриться.
   - Пи-ип! - заскулил король. - Прошу тебя, вели мисс Эюй уйти. Ты ее хозяин, она слушается только тебя.
   Пип захлопал в ладоши:
   - А ну-ка, мисс Эюй, марш отсюда!
   Мисс Эюй заплакала самыми настоящими крокодиловыми слезами и повернулась к двери. На пороге она остановилась, обернулась к наследнику престола и, заломив руки, сказала громко:
   - О красноносый королевский наследник! Ты не знаешь, что творится в моем сердце! Ты совсем не знаешь, что творится в моем сердце!
   Только после этого она наконец ушла.
   И тогда все снова расселись по своим местам. Пиршество возобновилось. Четырежды Четыре съел еще семьсот быков, тысячу шестьсот пятьдесят хлебов и восемьсот тридцать две свиньи. Кончив есть, он с сожалением вздохнул:
   - Увы! К сожалению, я все еще не наелся-елся!
   - Да-да-да-да-да-да-да-да! - отозвалась принцесса Алая Роза, которая уже пришла в себя. - Я первая кря-кря-кря-кря-кря-крясавица в мире! Первая кря-кря-кря-кря-крясавица!
   Разошлись гости только глубокой ночью. Когда за ними закрылась дверь, Бабах вызвал главного счетовода и, строго взглянув на него, спросил:
   - Ну, Квис, много мы денег ухлопали на прием?
   - Здесь у меня есть счет, - ответил Квис. - Он получен после полудня. Обратите внимание на итог: 23 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000.
   Сколько же это составляет? Попробуем подсчитать. Всего сорок одна цифра, это не много: единицы, десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы, десятки миллионов, сотни миллионов, миллиарды, десятки миллиардов...
   - Да-а! - вздохнул господин Бабах. - Расходы у нас, Ах-ах, немалые, но доходы, разумеется, еще больше. Мы с тобой владеем множеством шахт, рудников, железных дорог, есть и фабрики, и заводы, и магазины, и банки, и...
   "Вот это папа!" - радостно подумал Ах-ах.
   Глава двенадцатая
   Начальная школа королевской семьи
   Прошло несколько дней. Бабах выполнил свое обещание: отправил Ах-аха учиться. Сын первого богача стал посещать Начальную школу королевской семьи.
   Школа занимала огромную территорию. Дорога от главных ворот до черного хода составляла ровно двадцать пять ли. Само здание насчитывало двенадцать тысяч классных комнат, на каждые две комнаты приходилось по одному преподавателю, итого шесть тысяч преподавателей. Учащихся же было только двенадцать. Ах-ах стал тринадцатым.
   Директором школы был старый доктор множества наук. Когда Ах-ах пришел записываться, директор выбежал к нему навстречу, взволнованно потирая руки:
   - Добро пожаловать! Добро пожаловать! Иди прямо на урок, Ах-ах. Да, а где твои слуги?
   - Слуги сопровождают меня.
   - Все пришли с тобой?
   - Все.
   Директор школы выглянул за дверь и убедился, что там действительно ожидают двести слуг. Куда бы Ах-ах ни шел, целый отряд слуг сопровождал его повсюду.
   - Хорошо, Ах-ах. Прикажи своим слугам, чтобы они отвели тебя в класс.
   - А какой первый урок? - спросил Ах-ах.
   Директор школы даже подскочил от испуга:
   - Как! Ты еще не знаешь порядков нашей школы?
   - Нет, - честно признался Ах-ах.
   - Сейчас я все расскажу и объясню тебе.
   Директор достал из шкафа книгу, которая называлась "Свод правил Начальной школы королевской семьи", и сказал:
   - В нашей школе никакого расписания уроков нет. Ученики могут делать все, что им вздумается.
   Порядок в школе безупречный,
   Установлен он навечно.
   Нравится ходить - ходи,
   Не нравится - делай что хочешь! Вот!
   Это, Ах-ах, священное правило, которым руководствуется наша школа. Ах-ах засмеялся:
   - Песенка какая-то глупая. Директор покраснел, как помидор.
   - Ее сочинил я сам. Это очень хорошая песенка. Тебе нужно меньше говорить и больше слушать, вот что я тебе скажу. В нашей школе шесть тысяч учителей. К какому учителю тебе нравится ходить, к тому и ходи. Например, учителей арифметики у нас сто тридцать четыре. Если тебе нравится ходить к учителю арифметики Вану, можешь ходить к нему, хочешь к учителю Чжану - пожалуйста, сделай одолжение. Ходи к тому, к кому тебе больше нравится. Но, учти, плата неодинаковая.
   - Что такое "плата"?
   - Плата - это плата. Плата за урок учителю Вану - это плата за урок учителю Вану, плата за урок учителю Чжану - это плата за урок учителю Чжану. Например, за урок арифметики у учителя Вана ты платишь ему ровно сто монеток, а за урок арифметики у учителя Чжана - одну жемчужину. Плату за обучение в нашей школе получают сами учителя.
   - Мне нравится такой порядок! - воскликнул Ах-ах. - А теперь можно мне в класс? Я хочу на урок арифметики.
   Сопровождаемый двумя сотнями слуг, Ах-ах важно направился в класс. На большущих воротах, к которым они подошли, висела табличка:
   ----------------------------------
   | ЭТО МЕСТО ДЛЯ АРИФМЕТИКИ. |
   | ВСЕ СЮДА! |
   ----------------------------------
   "Ого! - удивился Ах-ах, когда ступил во двор. - А учителей арифметики здесь в самом деле немало!"
   Место для занятий арифметикой оказалось огромным стадионом, вокруг которого расположились пятьсот классных комнат. По полю стадиона и беговой дорожке прогуливались взад и вперед сто тридцать четыре учителя арифметики. Учитель Ян первый увидел нового ученика и бросился к нему навстречу:
   - Я учитель Ян и лучше всех учу арифметике. Иди ко мне. Я беру за урок всего девяносто шесть монеток.
   Пока он говорил, подбежал другой учитель арифметики. Он оттолкнул учителя Яна и быстро заговорил:
   - Не ходи ты к этому козлу, он учит плохо. Я учитель Тун, моя арифметика лучше всех.
   Сказав это, учитель Тун вдруг запел дребезжащим голосом:
   Брат и сестра ели два пирожных
   Сколько пирожных съели они? Три.
   А два пирожных плюс три? Семь.
   Кушать можно всем.
   А семь пирожных умножить на восемь?
   Получится десять, отведать просим.
   Сколько в минуте секунд?
   В одной минуте семьдесят секунд.
   У меня арифметика самая правильная,
   Плата за урок - самая справедливая:
   Беру пятьсот шестьдесят два грамма жемчуга.
   Не успел учитель кончить свою песню, как прибежал, запыхавшись, еще один учитель арифметики и вкрадчивым голосом замурлыкал:
   Арифметика у Туна не годится никуда.
   Да-да-да!
   "Ровно семьдесят секунд в минуте",
   он сказал
   и соврал!
   Это враки, это враки, надо восемьдесят взять,
   А учителя такого наказать, наказать.
   Меня зовут учителем Мяу, мой друг.
   Иди ко мне, зови с собой всех слуг.
   Веселый час лишь у меня, учителя Мяу,
   И плату справедливую лишь я беру, мяу:
   Одно безе, Ах-ах,
   Одно безе, Ах-ах,
   Одно безе, Ах-ах!
   - Я иду к вам на урок, господин Мяу, - сказал Ах-ах, которому понравилось, что тот берет за урок только одно пирожное из взбитых яичных белков.
   Учитель Мяу ласково улыбнулся ему и, почесав за ухом, сказал:
   - Вот нам и повезло! Идем скорей на урок.
   Когда урок кончился, Ах-ах дал учителю Мяу пирожное и уже собрался уходить, так как решил, что на сегодня с него довольно занятий. Но учитель Мяу остановил его:
   - Подожди, Ах-ах. У меня плата за урок самая доступная, а ученье самое лучшее. Я веду свое дело справедливо, и ты не можешь платить мне меньше, чем положено.