Тюдор Элизабет. Ложь, предательство и месть !

   Племянник Франсуа Люсьена, приехав из Франции погостить к дяде, встретился в его доме с самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел в своей жизни. К тому времени Вероника (отныне я именно буду так именовать Джесси) жила пять лет под покровительством де Кюше. Занятия этикой, да и сама природа превратили ее из уличной воровки в прекрасную женщину с манерами истинной леди. Не знаю, что больше приглянулось молодому сердцееду в Веронике - ее красота, острый ум или же вспышки увеселительной дерзости, но очень скоро она полностью заняла думы Реджинальда Гастона де Бефа. Он часто проводил с ней время, желая вызвать в ней глубокие чувства к себе. Упорство и целенаправленность молодого человека вскоре дали ожидаемый результат. Попавшая в водоворот неизведанных чувств, юная леди начала воспринимать Реджинальда иначе, чем близкого родственника. Отношения между ними стали более теплыми и доверительными, и вскоре дружеские встречи превратились в любовные свидания.
   Де Кюше был не против их отношений, и даже поощрял связь любимого племянника с его приемной дочерью. Уверовав, что взаимоотношения их были не просто мимолетным увлечением, а чем-то большим, заботливый отец принялся намекать племяннику о браке, что оказалось весьма по душе поклоннику. Выбрав наилучшее время и место для предложения руки и сердца, Реджинальд с волнением рискнул сказать главные слова в его жизни...
   Взявшись за руки, влюбленные прогуливались по саду особняка де Кюше. Реджинальд был худощавым высоким блондином с голубыми глубокомыслящими глазами и мужественным и обаятельным лицом. Одевался он всегда франтовато и обладал манерами джентльмена. Рядом с ним, сильным и ласковым, Вероника ощущала себя безмятежной и защищенной. Весь мир принимал нежно-розовые тона, когда любимый был с ней.
   Безмолвно прогуливаясь по саду, они добрались до фонтана с каменными скульптурами человеческий рост. Брызги воды с шумом ударялись о водную гладь бассейна, наполняя округу не только свежестью и прохладой, но и странным, приятным соленым запахом. Временами, когда порывистый ветер своим дуновением усиливал этот аромат, казалось, что стоишь на берегу шумного и бесконечного океана
   Вероника в своем дневнике детально описывает это архитектурное строение, которое, по-видимому, было излюбленным местом ее пребывания в особняке.
   Ведая об этой пристрасти своей возлюбленной, поклонник направился именно сюда. Остановившись у фонтана, влюбленные, взявшись за руки, застыли в нерешительности. Реджинальд с любовью и нежностью разглядывал свою спутницу, а она задумчиво смотрела куда-то вдаль. Де Беф намеревался сделать предложение, но никак не решался. Прихватив золотую прядь длинных волос суженой, он неосознанно начал перекручивать их завитушки на кончиках своих пальцев.
   - Дорогая моя, Вероника, вот уже несколько месяцев мы знакомы с тобой.
   Должен признаться, что ты заворожила меня с первого взгляда... да ты и сама знаешь, как горячо и всем сердцем я люблю тебя... - он опустил глаза. - Обычно я не застенчив, но в столь жизненно важный для меня момент решительность покинула меня.
   - Покинула? Навсегда? - улыбаясь перепросила слушательница, она догады
   валась о предстоящих словах любимого.
   - Нет, не покинула. Я все так же хочу жениться на тебе, вот только не знаю,
   как это сказать, как должным образом выразить свои намерения...
   - Вот ты и высказал их.
   Реджинальд растерялся.
   - Я согласна стать твоей женой, милый.
   - В самом деле? Это же великолепно! Замечательно! - подхватив Веронику
   на руки, он радостно закружился с нею.
   - Прекрати, Реджи. У меня голова кружится... Не дай Бог уронишь меня...
   представляешь себе невесту в белом свадебном платье с гипсом?
   Весть о предстоящей свадьбе быстро облетела родственников и друзей. Франсуа де Кюше радовался больше самих молодых. По случаю помолвки дочери он устроил великолепный банкет. Спустя месяц справили и свадьбу. Церемония бракосочетания и пышное празднество были организованы в саду особняка де Кюше. Большинство приглашенных на свадьбу составляли семьи деловых партнеров предпринимателя де Кюше. Праздник был в самом разгаре, когда отец невесты, следуя старинному семейному обычаю, пригласил дочь на вальс.
   - Чудно выглядишь, Вероника.
   - Спасибо, папочка. Ты тоже красавец в смокинге. Полагаю, многие здешние
   дамы просто лопают, от зависти глядя на нас. Ты посмотри на их кислые и комические физиономии, - мимолетно оглядев толпу, понизила она голос.
   - Истинной леди не следует так язвительно судачить о других, - слегка улыб
   нувшись отозвался Франсуа.
   - Но ведь сейчас меня никто не слышит.
   - Я тебя слышу.
   - Папочка, но ведь ты не станешь сердиться на свою дочь в день ее свадьбы?
   Барон добродушно рассмеялся.
   - Нет, не стану. Как я могу гневаться на тебя в самый счастливый день твоей
   жизни? Когда счастлива ты, счастлив и я.
   Лицо его внезапно помрачнело.
   - Что с тобой, отец?
   - Ничего... ничего серьезного. Просто сердце кольнуло. Наверное, я перевол
   новался, но ты не беспокойся. Сейчас все пройдет... Я что-то устал. Ты пока потанцуй с Реджинальдом, а я пойду прилягу.
   Он подвел дочь к племяннику и, отойдя на несколько шагов, рухнул на землю. Заметив его падение, гости сбежались туда. Доктор Моне, который также присутствовал среди приглашенных, немедля велел доставить барона в дом. Все симптомы указывали на сердечный приступ. Несколько мужчин понесли де Кюше в его спальню, и Вероника в страшном смятении и испуге кинулась следом.
   Осмотрев пациента, Моне решил незамедлительно доставить его в больницу.
   - Нет, Жан Поль, мне уже ничем не помочь. Я чувствую смерть... она здесь
   рядом... Не хочу умирать в холодной больничной палате, уж лучше здесь в своем доме... Позови Веронику.
   Доктор не стал противиться желанию умирающего. Приемная дочь де Кюше с глубоким волнением и трепетом ожидала вестей у двери спальни. Завидев угрюмое лицо врача, она оцепенела. Прильнула к нему, чтобы отогнать свои опасения и страхи, однако тот, сокрушенно покачав головой, подтвердил ее догадку. Не желая верить ему, она тотчас же вошла в спальню отца. Увидев бледного и неподвижного барона, в нерешительности застыла в проходе. Ей стало страшно, как никогда в жизни, и это чувство лишило ее смелости. С трудом совладав со своими чувствами, она с опаской приблизилась к кровати.
   Завидев тревогу и панику дочери, Франсуа сделал усилие и изобразил на лице улыбку.
   - Как ты себя чувствуешь, отец?
   - Прости, что испортил тебе празднество, - не ответил де Кюше на вопрос.
   Надо же этому случиться в счастливейший день твоей жизни.
   - Не тревожься за меня, папочка. Ты поправишься ... ты обязательно выздо
   ровеешь, - взяв руку отца, она приложила ее к своей щеке. - Это лишь временное недомогание. Правда, да?
   - Нет, милая моя. На сей раз мне так легко не отделаться. Смерть пришла за
   мной...
   Его слова потрясли Веронику. Глаза наполнились слезами, и тонкие ручейки потекли по ее щекам.
   - Не надо, дочка, не плачь. Твои слезы огорчают меня. Куда же подевалось то
   лучезарное сияние глазок, источающих радость и озорство? Где та улыбка, что освещает самый пасмурный день? - он отер глаза дочери, и взгляд его на мгновение затуманился. - Ты так похожа на нее... на мою Анджелу, сдавленным голосом прошептал он, вспомнив родную дочь, погибшую в юных летах. Франсуа никогда не говорил о ней, так как воспоминания болезненно терзали его душу, однако Вероника была наслышана об истории гибели сводной сестры. - Она была такой же жизнерадостной, такой же веселой и озорной. Бедная моя крошка... она росла без матери, но я не смог стать для нее хорошим отцом. Замечал ведь, что с ней творится нечто странное, но не потрудился спросить о ее проблемах. Полагал, что все это подростковый возраст и все утрясется... и ошибся. Ища во мне поддержку и не найдя ее, она пристрастилась к наркотикам... и умерла от передозировки... - голос его был хриплым и подавленным как никогда. Казалось, он сызнова пережил тот трагический и жуткий день - день смерти родной дочери. Умолк, тяжело и болезненно вздохнул и продолжил: - Ей было всего семнадцать... всего-навсего семнадцать... Когда я впервые увидел тебя там, в полицейском участке, ты напомнила мне Анджелу... была такой же беспомощной и ранимой... При мысли об этом у меня сердце сжалось, и я решил не судить тебя, а помочь. Каждый день этих пяти лет, прожитых тобою здесь, в особняке, стал для меня особым и неповторимым. Ты подарила мне счастье, которого я был лишен со смерти Анджелы.
   - Умоляю, папочка, не говори о смерти. У нас еще вся жизнь впереди.
   Вспомни, ведь мы планировали объездить вместе весь мир. Ты обещал... Помнишь?
   - Боюсь, что своего слова я не смогу сдержать, но я хочу верить, что ты сде
   лаешь это за нас двоих.
   - Нет, отец... На что мне все красоты мира, когда тебя не будет рядом.
   - Я всегда буду рядом.... буду оберегать тебя... твои глаза, они станут моим
   окном в этот мир... и пока ты живешь, буду жить и я... - он улыбнулся блаженной улыбкой и застыл в леденящем безмолвии.
   Вероника дрожащими пальцами сомкнула веки отца и разрыдалась, осознав невосполнимую утрату.
   На следующий день тело Франсуа Люсьена де Кюше было предано земле. Подробности похорон скоропостижно скончавшегося барона были широко освещены прессой. Для пытливых репортеров оставался загадкой один животрепещущий вопрос: кто станет наследником богатого барона де Кюше?
   Этот вопрос надлежало прояснить нотариусу, обладателю завещания усопшего.
   - Поторопись, Вероника, мы должны явиться к нотариусу к двум часам, а уже
   половина второго, - торопил супругу Реджинальд.
   - Я не поеду. Мне все равно, кому отец оставил свое состояние. Уверена, что
   он сделал правильный выбор, каким бы он не был.
   - Как ты можешь это говорить? Ты ведь не хочешь остаться ни с чем?
   - Я уже потеряла все, что имела, остальное меня не тревожит... Поезжай
   один. Мое присутствие там не обязательно.
   - Дорогая, если ты не поедешь, то и мне там нечего делать, - де Беф присел
   на край кровати, на которой в меланхолической подавленности лежала его супруга. - Если не хочешь ехать, что ж, давай останемся дома и проведем тихий денек вдвоем, - он улегся в одежде и обуви на покрывало.
   - Звучит неплохо.
   - Вот только ты не подумала еще об одном... Дядя Франсуа рассердился бы,
   узнав о твоем безразличии к его завещанию.
   Ловкий подход к намеченной цели успешно подействовал на жену. Ей припомнились слова отца : "Я всегда буду рядом... твои глаза, они станут моим окном в этот мир". Веронике показалось, что она действительно предаст отца, если не поедет к нотариусу. Решив больше не обсуждать этот вопрос, она надела траурный костюм и поехала с супругом к нотариусу, где их уже поджидали нетерпеливые и ненасытные родственники.
   Нотариус распечатала конверт и зачитала завещание. Каково же было удивление собравшихся, когда они узнали, что все состояние и свой дворянский титул барон оставил своей приемной дочери - Веронике Аделине.
   - ...наследница не может продать или передать права другому человеку, а
   также отказаться от состояния, - продолжала нотариус. - В случае смерти наследницы все права на владение имуществом переходят к ее потомкам, а за неимением таковых к ее законному супругу, - закончила она.
   Вероника была настолько шокирована, что с трудом могла сознавать происходящее вокруг. Сквозь нахлынувшие на нее чувства где-то издалека послышались поздравления нотариуса и радостные восклицания супруга. Она стала единственной наследницей миллиардера де Кюше.
   Однако богатство не принесло Веронике счастья. Став деловой женщиной, она превратилась в расчетливую и энергичную особу, которая не знала ни покоя, ни отдыха.
   Спустя пять месяцев после смерти де Кюше, поддавшись уговорам супруга, Вероника решила устроить двухнедельный отдых на лыжном курорте в Солт-Лейк-Сити. В последние дни ее самочувствие заметно ухудшилось и она ощутила необходимость в отдыхе. Да и радостную новость, которую она хотела поведать супругу, было лучше огласить в более романтичной обстановке.
   Снарядившись для зимнего отдыха, супружеская чета выехала к железнодорожной станции. Вероника избрала этот вид транспорта, так как любила путешествовать в поезде в уютном купе. Реджинальд не стал возражать, разделяя взгляды жены.
   Разыскав на станции перрон, от которого отъезжал поезд компании Амтек -"Калифорнийский Зефир", супруги де Беф расположились в своем купе. Внезапный звонок мобильного телефона Реджинальда расстроил их планы.
   - Моя бабушка, проживающая в Колфаксе, при смерти и желает увидеть меня.
   - Какая жалость! Значит, нам не удастся поехать на курорт?
   - Нет, дорогая. Я не хочу, чтобы ты омрачала себя этой новостью. Ты обяза
   тельно должна поехать. Я полечу в Колфакс, и как только освобожусь, присоединюсь к тебе в Солт-Лейк-Сити.
   - Но, милый, это ведь нечестно. Я не могу развлекаться и отдыхать, пока ты
   будешь в трауре.
   - Не тревожься за меня, все будет в порядке.
   Взяв чемодан с вещами, принадлежащими ему, Реджинальд приготовился покинуть купе.
   - Отдыхай как следует, ни о чем не думай. Я скоро приеду к тебе.
   Он подошел к жене, крепко обнял и, поцеловав на прощание, ушел. Провожая его взглядом из окна, Вероника помахала ему рукой и грустно улыбнулась. Досадно было остаться одной, когда все мысли последних дней были связаны с увлекательным и романтическим путешествием с любимым человеком. Когда наконец первое чувство разочарования приутихло и голодный желудок напомнил об ужине, Вероника наконец обрела свою прежнюю оживленность и твердость.
   Маршрут поезда "Калифорнийский Зефир" проходил через страну от Чикаго до Имервилла, на пути делая многочисленные остановки в различных городах и штатах, поэтому пассажиры в поезде постоянно менялись.
   В вагоне-ресторане во время ужина Вероника познакомилась с приятным молодым человеком. Он умел поддержать беседу и своими увлекательными историями развеселил новую знакомую. Время пролетело незаметно и когда перевалило за полночь, мадам де Беф изъявила желание удалиться.
   - Как? Вы оставляете меня одного?
   - Уже поздно, мистер Страйтон, и я устала...
   - Надеюсь, вас утомила не моя болтливость?
   - Нет-нет, совсем наоборот. Я благодарна вам за вечер, приятно проведенный
   в вашей компании. И все же мне пора.
   - Ну, тогда позвольте хотя бы проводить вас до купе.
   - Спасибо, в этом нет необходимости. Я доберусь одна.
   - Одна? Вы напомнили мне эпизод из романа Агата Кристи, где Пуаро рас
   следует дело об убийстве в поезде. Вы читали этот роман?
   - Сказать по правде, нет, но, признаюсь, ваши слова заинтриговали меня.
   - Скорее устрашили, - поправил собеседник. - Ну что, вы еще противитесь
   моему предложению проводить вас до купе?
   - Ну, ладно. Вы сломили мое упорство.
   Страйтон радостно заулыбался.
   - Но не думайте, что я испугалась, просто не хочу обижать вас своим отказом,
   - добавила мадам де Беф.
   Проводив новую знакомую до купе, он напросился войти.
   - Мистер, вы переходите все границы этики.
   - Я не хочу показаться назойливым, мадам, но что, если кто-нибудь пробрался
   в ваше купе, пока вы были в ресторане? Это может быть очень опасно.
   - Даже если это правда, я сумею защитить себя, - окинув его строгим взгля
   дом и сухо пожелав "доброй ночи", она закрыла дверь купе.
   "Какой навязчивый человек", - с неприязнью подумала она.
   Оставшись одна, она загрустила. Подсела к окну и задумчиво загляделась на ночные пейзажи. Со дня свадьбы Вероника была неразлучна с супругом, и внезапное одиночество лишило ее всякого удовольствия путешествия. Только сейчас она осознала, сколь важным был в ее жизни Реджинальд.
   К полудню следующего дня поезд прибыл в город Денвер. Состав пассажиров сменился, и поезд продолжил путь. Во время обеда Вероника не встретила своего вчерашнего надоедливого знакомого и предположила, что тот сошел на последней станции. Это открытие почему-то обрадовало ее. Сколь бы не были приятными внешность и речи Страйтона, Вероника прониклась к нему недоверием с первых минут их знакомства. В этом человеке было нечто отталкивающее и настораживающее, по-видимому, оттого, что он был чрезмерно болтливым, а его веселость показалась слушательнице какой-то неестественной.
   Остаток дня Вероника провела без приключений и очередных знакомств, в утомительных мыслях в своем купе. Удобно устроившись у окна, она безмятежно наблюдала за быстро менявшимся ландшафтом снаружи. Это занятие надоедало, и в то же время приносило покой. На мгновенье она ощутила непреодолимое чувство одиночества, от чего даже мурашки побежали по спине. Однако мысль о ребенке, которого она ждала, немного отвела тревогу. Именно об этом сюрпризе Вероника и собиралась поведать супругу во время их романтической поездки.
   - Ничего, мой малыш, обожди еще немного. Скоро твой папочка узнает о те
   бе. Потерпи три дня... всего лишь три дня, - погладив с любовью животик, который еще не был заметен, пообещала она.
   В грезах и планах на будущее она дождалась вечера и вышла подкрепиться в вагоне-ресторане. Плотно поужинав, вернулась к себе, открыла дверь купе и застыла в проходе.
   - Что вы тут делаете, мистер Страйтон?
   - Жду вас.
   - Нет, но... Как вы пробрались в купе?
   - Простите за вторжение, мадам...
   - Это непростительно! Выйдите отсюда! Сейчас же!
   - Не раньше, чем я закончу начатое.
   Неожиданный гость схватил Веронику за запястье, втолкнул в купе и закрыл дверь на замок
   - Что вы себе позволяете?! Вон отсюда! Убирайтесь, не то я закричу...
   Мужчина сделал шаг вперед, и Вероника, схватившись за сумочку на плече, выхватила оттуда электрошок. Протянула прибор в сторону неприятеля, намереваясь сразить его шоковым разрядом, но тот оказался проворнее. Вцепившись за ее запястье, он обернул защитное средство жертвы против нее же самой. Сильный разряд тока ударил в Веронику, и она, застыв в шоке, повалилась на пол. Обмякшее тело, невзирая на неимоверные усилия, оставалось неподвижным. Она видела происходящее вокруг, но не могла воспрепятствовать этому. Страйтон, имя которого, безусловно, было вымышленным, открыл окно, и схватив за плечи свою жертву, потащил к нему. Сделал небольшое усилие и вытолкнул неподвижное тело наружу. В темноте он не разглядел, что поезд проезжал над рекой. Это обстоятельство спасло жизнь Вероники. Наткнувшись на железные перила моста, она рухнула в воду. Ее неподвижный организм был неспособен сделать хоть малейшее усилие, и она камнем пошла ко дну. Вскоре в глазах померкло и она потеряла сознание...
   Жертва покушения очнулась только спустя несколько часов и обнаружила себя распростертой на илистом побережье реки. Окружавшая местность тонула в черных тонах глубокой ночи. Неизвестная, невидимая и враждебная среда настораживала и пугала Веронику. Обретя вновь подвижность, она поплелась в неведомом направлении. Промокнув до нитки и озябнув от холодного ноябрьского ветра, она застучала зубами. Поднявшись по крутому каменистому склону, добралась до пустынной равнины. Поблизости не было видно огней жилых домов, лишь голая пустыня с редкими кустарниками. Не имея представления о своем местонахождении, она уныло двинулась вперед. Прошагав всю ночь и не обнаружив ни единой постройки, ни одного разумного существа, Вероника примостилась у молодого деревца. Прислонилась к его стволу и устало вздохнула. Окинула взглядом долину и расстроенно испустила стон.
   На горизонте, залитом золотыми лучами утреннего светила, медленно плыли пурпурные облака. Эта завораживающая своими удивительными тонами картина могла привести в трепет любого зрителя, однако Веронике этот восход солнца не принес радости. Границы пустыни стали различимы и жестокая явь сокрушила ее надежды. Вокруг не было и намека на жилье. Одна только бескрайняя пустыня...
   Устав от ночного путешествия и тревожных дум, Вероника смежила веки, решив немного отдохнув и продолжить путь. Съежившись от озноба, она не заметила, как уснула глубоким сном.
   Разбудило Веронику нечто холодное и твердое, прикоснувшееся к ее лицу. Вздрогнув, она сонно посмотрела на стоящего над ней бородатого человека, в овечьем тулупе и охотничьей шапке, надвинутой на глаза. По внешнему виду заблудившаяся определила в нем охотника. В этих краях было привычным повстречаться с людьми, увлеченными охотой на оленя, и Вероника решила, что этот человек принадлежал к ним.
   Появление охотника взбодрило мученицу. Она с радостным воодушевлением начала рассказывать незнакомцу о происшедших с ней злоключениях. Тот, молчаливо дослушав ее историю, сделал жест рукой, велев следовать за ним.
   - Позвольте, сэр вы так и не представились. Должна же я знать имя моего
   спасителя.
   - Клайд Адамс, - прохрипел охотник.
   - Мистер Адамс, здесь поблизости есть телефон?
   - Нет. В округе за несколько миль кроме моего домика нет другого жилья.
   Люди не желают жить в этих неплодородных местах.
   - Вы поможете мне добраться до населенного пункта? Я щедро отблагодарю
   вас... как только ворочусь домой, к сожаленью, с собой у меня нет ни гроша.
   - Для начала вам нужно высушить одежду. В это время года нежелательно
   разгуливать мокрой.
   Это предложение было по душе Веронике, и она тотчас же согласилась. Путь к хижине охотника был неблизок, и добрались они туда только через полтора часа. Тропинка с равнины поднималась по скалистым горам, раскинувшимся на северо-западе. Чем дальше они уходили от пустынной местности, тем холоднее становилось. Со снежных шапок гор порывистый, сильный ветер сдувал белые хлопья и, коля лицо, морозил все тело. Вскоре для Вероники холод стал нестерпимым, однако на жителе этого безлюдного края стужа не сказывалась.
   Пройдя нелегкую дорогу, путники наконец добрались до места назначения. Маленький домик охотника, схожий с медвежьей берлогой, был сооружен на возвышенности, и одной из его стен служила скала. Покрытая белыми буграми снега, она была едва различима.
   Хозяин проводил спутницу в дом и пытался оказывать ей всяческое гостеприимство.
   Охотнику было лет тридцать, однако из-за заросшей бороды он выглядел стариком. На обветренном красном лице проглядывали глубокие рубцы, оставшиеся после сваток с хищными животными, из-под густых бровей смотрели суровые черные глаза. Неряшливые длинные волосы клоками падали на лицо и плечи. Он был неразговорчивым и грубым, отчасти оттого, что большую часть своей жизни провел без общества в своей хижине.
   Развесив одежду сушиться у печки, Вероника укуталась в одеяло, любезно
   предоставленное спасителем. Наполнив миску похлебкой, сваренной накануне, Адамс передал ее нежданной гостье. Насытившись и согревшись, мадам де Беф обрела некоторую активность. Проверила сухость одежды и бросила через плечо:
   - Скоро все высохнет - и мы сможем двинуться в путь.
   - Не сегодня.
   - А когда же? Завтра?
   - Не припомню, чтобы я вообще говорил о каких-то проводах.
   - Как это? Но вы сказали...
   - Ничего я не сказал, милочка. Я просто предложил вам обсушиться.
   Это заявление рассердило Веронику.
   - Ах, вот значит как вы заговорили? Что ж, в таком случае мне тут больше не
   чего делать, - собрав все вещи с веревки, решительно промолвила она. Я пришлю вам чек, в знак благодарности за ваше гостеприимство.
   - Нет, дорогуша, ты расплатишься за все прямо сейчас.
   Вырвав из ее рук одежду, охотник отбросил ее в другой конец комнаты. Сдернул одеяло с гостьи и обнажил ее тело. Поняв его намеренья, та ухватившись за первый попавшийся под руку предмет, двинула им по лицу нахала. Алюминиевое ведро изогнулось от удара, однако охотник, обладавший звериными повадками, даже не шевельнулся. Казалось, удар не причинил ему ни малейшей боли. Сопротивление женщины страшно рассердило его и он еще с большей яростью набросился на нее. Изрядно избив свою жертву, он швырнул ее на кровать...
   В дневнике Вероники описание произошедшего отсутствует. Она лишь указывает, что вследствие жестокого изнасилования теряет ребенка...
   Дальнейшая ее жизнь, проведенная в хижине охотника, была полна адских страданий. Она стала пленницей изверга, который не знал чувства пощады. Приковав Веронику цепями, он не только лишил ее свободы, но и стал потешаться над ней. Подвергаясь постоянным нападкам психически неуравновешенного человека, пленница упала духом и от мук, выпавших на ее долю, была на грани помешательства. От безумия ее спасала одна только надежда побега, который ей не светил в ближайшие месяцы.
   Прикованная тяжелыми цепями к скалистой стене хижины, Вероника была не вправе даже выглянуть наружу. Адамс обращался с ней, как с неодушевленным предметом. Очень часто он забывал кормить свою пленницу, а вспомнив, за скудный паек взымал насильственную телесную оплату.
   Во имя спасения Вероника прибегала к сотням уловок: предлагала ему несметные богатства, огромный прекрасный дом, собственное доходное дело и прочие житейские блага, однако ничто не могло сокрушить твердыню изверга-мучителя. Осознав, что таким методом свободы ей не получить, она переменила тактику и от просьб перешла к угрозам. Этот метод подействовал на охотника, однако, в худшую сторону. Он стал еще более суровым и свирепым. Иезуитские припадки психопата тяжко сказывались на узнице.