- На службе я отрываю жгутики, щупальца, ложноножки всяким гадам,Феодосий демонстративно скрючил пальцы.- Грязная работа, но ничего, можно помыться потом. Однако без моей работы и моих денег у тебя был бы совсем другой расклад. Сейчас бы ты не нежилась индийскими благовониями и утренней музыкой "Шив-Бхайрав", а стояла бы с пачкой заказ-нарядов где-нибудь в дубильном цеху кожевенного завода. И атмосфера вокруг тебя была бы насыщена матом и вонью. А твоя шкурка была б намазана не лосьонами, а жирной копотью. И твой внутренний мир содрогался бы от кашля. Сейчас между твоими перышками и настоящей жизнью тысяча оболочек. Ты не знаешь, как бывает холодно, как сводит брюхо от голода, как вместо кислорода в твои легкие влетает всякая дрянь. Живешь себе, что червячок в яблоке, и еще чего-то бормочешь. Твои проблемы - как выковырять изюм из булки, чтоб было не так сладко во рту было.
- Ты тоже выковыриваешь,- напомнила Мелания.
- Батьки, деды и далее все предки нахлебались дерьма сполна. Хватит, мне не нужно прежней жизни, я буду биться за комфорт.
- Бейся. Вышибай из врагов вредные мыследействия вместе с мозгами. Об отдыхе тоже не забывай, побольше медитируй, глядя на собственный пуп, стой почаще на голове, это упражнение гарантирует безвредность твоего ума для общества. А я перехожу в другой жанр.
Мелания подхватила видимо давно собранную сумку и, свистнув робиков, двинулась на выход из инспекторского дома. Тут в Феодосии Павловиче и взыграло некстати профессиональное.
- Балета не будет! - объявил он.- От нас так просто не уходят в другой жанр.
Он перемахнул через стол, догнал в два счета и защелкнул свои пальцы на ее тоненьком запястье.
- Я в тебя столько вбухал, что тебе впору золотой сделаться и стоять на серванте. Все не так просто, как кажется после завтрака,- повторил он несколько раз, раздувая для жуткости звук "р" в слове "просто". Он был на коне. Совершенство проявленной власти порадовало его.
"Ой, недаром мой знак Зодиака - лев",- шепнул он себе.
Мелания прикрыла глаза и всхлипнула от дурноты. Ей показалось, что она вляпалась в какое тесто, которое склеивает ее. Но браслет не дремал. От него распространилась синяя дымка, и тесто стало рассыпаться. Дымка добралась до робиков, вошла в них, отчего те заискрились и даже засияли...
Когти Кота, пройдя сквозь ткань штанов, уцепились за кожу Феодосия, слегка поддели ее и оттянули. Хорошо выстоявшаяся, по краям уже загустевшая до корочек нелюбовь выплеснулась из инспектора чем-то вроде девятого вала.
Из всех накопленных сил, с криком "Умри, негодяй", Феодосий поразил Кота каблуком. Вернее, то место, где только что был Кот. Каблук сломался об пол и улетел, инспектор получил растяжение в паху, а робик свернулся в белый клубочек. Клубочек принялся кататься вокруг инспектора, постепенно сужая свои хищные круги. Петух вспрыгнул на люстру и стал грозно раскачиваться на ней. Инспектор вдруг ощутил свой черепной шов и подумал, какой тот некрепкий. Инспектор вдруг стал мокрым и слабым, как новорожденный. Мелания тут же выдернула свою руку из его руки и отбежала к стене.
Страх набухал, вспучивая каждую клеточку офицера. У этого страха были свои дрожжи. Феодосий ощущал первородное зло. Бывшие колдуны, нынешние диверсанты и хакеры плюют с высокого потолка на его звание, заслуги, благодарности начальства, уважение соседей, мощь ССС, завладевают его женой, всем его достоянием.
Инспектор сделал последнее усилие, соединив жар души, воспоминание о "Кодексе чести офицера ССС", напор долга, четкость профессионала, гнев мужа. Вместе все эти солидные факторы дали слишком много энергии. Инспектор не сумел отрегулировать ее выхлоп, который иной человек назвал бы истерикой, а древний викинг уважительно - берсерком. Инспектор кинул в противников аквариум, и запрыгали рыбки по стенам. А также кинул голографический телевизор, тот показал страшное рыло и рассыпался. Потом полетели кофейник, картина. Инспектор бил врагов этажеркой, гобеленом, тумбочкой в стиле ампир, статуэткой небесной танцовщицы апсары - она пробила ногой диван. Наконец, бюстом великого человека (бронзовым).
Волна буйства не отпускала Феодосия, волна несла его по комнате, как утлый ялик. Подвернулась под
руку указка, и он давай рубить ей, как казачий есаул, попался горшок с фикусом, и он стал крушить им, как Илья Муромец, только-только слезший с печки. Вскоре вся комната покрылась слоем обломков, осколков и просто руинами. А Кот с Петухом разве что уворачивались, пританцовывая, и будто чего-то ожидали...
Люди в белых халатах появились неожиданно, они махали полами халатов и были похожи на стаю чаек.
В водовороте чувств вдруг обозначился ручеек мыслей о том, что он полностью обделался. Но от этого шторм стал еще более яростным. Подсознательно Феодосий уже понимал, что терять теперь нечего.
Он кинулся, чтобы покарать предательницу жену вазой по голове, но тут был перехвачен и пресечен в корне. Феодосий пытался провести прием айкидо, и не один прием, но все оборачивалось против него - и удар, и захват.
Восточная борьба на квадратных санитаров не действовала.
Стиснутое в смирительной рубашке бурление чувств перешло в дрожание тела, а потом и вовсе в инфракрасное излучение, когда из шприца явился заряд ласковости и терпения.
Но эти фазы проходили уже в мягких внутренностях машины скорой помощи.
Инспектор облегченно выдохнул, когда борьба закончилась и стало покойно.
"Будя, будя, отвоевался",- незлобливым голосом сказал санитар.
Но инспектор уже задремал, прислонившись к уютному, размером с первый спутник, колену санитара.
Феодосий Павлович не мог, да, наверное, и не хотел бы узнать, что жена Мелания тем временем вышла из дома, не заперев, и, даже не захлопнув двери. На ней был комбинезон и непродуваемая куртка, за спиной маломерная сумка, в руках по канистре с газотурбинным топливом. Она выкатила из гаража свой роллер, закрепила канистры, на заднее сидение запрыгнули преданные робики, мотор засопел мощным носом, и вся компания исчезла в смутном воздухе.
Блок 9
Мелания вскоре почувствовала, что великое копошение на одном месте кончилось. Она уже не червячок в яблочке. Она - пыль, которую ветер перемен несет куда попало. Куда ни принесет, везде хорошо, везде пыль останется пылью.
Целый день Мелания вилась поземкой по городу, а вечером вырулила к аэрокосмическому вокзалу. Там удалось и чайком побаловаться, и покемарить в креслах зала ожидания. Такая остановка еще более убедила ее в том, что она теперь - пыль, которая звучит вполне гордо.
Вместо зеленоватых сумерек спальни - едкий свет, прущий в глаза, вместо убаюкивающего бренчания цитары - гогот, иканье, всякая белиберда. Кто-то пытается вместо короны водрузить свою задницу на твою голову, кто-то трясет рядом с твоим носом грязный мешок.
Потом звуки, цвета и запахи смешались в какую-то тучу, которая воспарила к диамантоидному куполу вокзалу и зависла там. Наступило молчание...
Утром, возле своего роллера, она увидела лужицу крови. И вроде робики неотлучно были при ней всю ночь, в сумке. Только сейчас ей захотелось испугаться, как корове, которую бестолковые животноводы вместо хлева запустили в змеюшник. Но это тоже не получилось. Браслет, хоть и маленький, но прикрыл ее, как плащ-палатка. Враждебное пространство в почтении остановилось перед ним.
- Але, киса, здравствуй, не узнаешь?
Перед ней стоял какой-то тип, неприятно одетый в черное кожаное пальто, с неприятным выражением на неприятном лице, с неприятными глазками-букашками, от которых начинается зуд и псориаз на коже, с фотонической татуировкой на пухлой руке, где фигурял ангелок со светящимся нимбом и надписью "Здесь нет конвоя". Может, этот фрукт из передачи какой-нибудь, много сейчас всяких реалити-шоу.
- А ты что, памятник Пушкину?
- Я люблю юмористок, честное слово, даже в одетом виде. А теперь расскажи-ка мне о своих маленьких друзьях.
- Начинать с трилобитов?
- Начни с тех, кто тут царапается и кусается без спросу.
Нет, пожалуй он - не из реалити-шоу. Он как паук, за которым тянется паутина неприятностей. Мелании захотелось срочно взобраться на роллер и дать деру. Или размазать этого типа по асфальту. Главное, не показать, что боишься.
- Слушай, я - неважная рассказчица, пошли лучше письмо в детскую передачу...
- Со мной так нельзя разговаривать,- гаркнул обиженный тип.- Не шали словами. Я здесь король буби, идеал во плоти, любимое тело и районный тотем.
Несмотря на то, что этот типчик был липким и злым, страх вдруг оставил Меланию.
- Задашь четкий вопрос и получишь такой же ответ. Представь, что я учительница.
- Учительница,- влажно улыбнулся тип.- Будь мне учительницей. Меня Кожаный зовут. Научи меня чему-нибудь из области орального секса.
- Чтобы хорошо учиться, таким, как ты, надо больше усидчивости иметь, в смысле, больше сидеть.
- Ладно, я с тобой еще пообщаюсь, не забывай меня, киска,- попросил тип по имени Кожаный и, пружиня пятками, пошел к главному входу. Какая-то досада у него осталась, поэтому по дороге он не удержался и пнул первого встречного мужика непритязательной наружности. Мужик отлетел и уселся на урну, хабарик бессильно повис на его губе. Обиженный оторопело глядел вслед обидчику, не в силах угадать причину такой немилости. Не решив проблему, он повалился на бок вместе с урной. Еще неуклюже поворочался на земле, а когда поднялся, то был уже обклеен бумажками из-под мороженого, напоминая экспонат с выставки современного искусства.
Мужик подошел к Мелании, которая старалась не смотреть на его печальный вид.
- Слышь, щечки-персики, у тебя зеркальце есть? Как там я, ничего? стал выяснять он.
"Сходи в ателье, где морды меняют", - подумала Мелания, но вслух утешила обиженного мужика.
- Ничего. Бывает хуже.
- Часто? - с надеждой спросил мужик.
- Ну, это уже вопрос статистикам.
- Чтоб тебя дверью трахнуло, урод,- заорал мужик вслед изящно пружинящему Кожаному.
И надо же, настигло крепкое мужицкое проклятье аэропортовского братка. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они наполовину приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело от жесткого контакта со стриженной головой. Кожаный опрокинулся, улетел назад, лег на спину в просторную лужу.
- Да я вас всех соплей перешибу,- невпопад зарычал он.
- Переходи к водным процедурам, следующее упражнение - гребля ушами,удовлетворенный мужик отклеил от себя несколько бумажек и побрел куда-то, явно не имея четкой цели.
Мелания напряженно посмотрела ему вслед, пытаясь расшифровать подтекст происшествия, но ничего у нее не вышло. Она растерянно поразглядывала окрестности и заметила, что еще один человек пытается во что-то вникнуть. И этот человек был похож на "плохого" парня из шпионского фильма...
На лице агента Фалько сегодня были усы, темные очки, щеки разошлись в стороны, а угрюмая распластанная кепка скрыла шевелюру. Агент "знакомился" со своим подопечным. Вид дяди Вити даже несколько оскорбил его профессиональную гордость, но агент небольшой медитацией покорил эмоции и заставил себя работать. Освальд определил, в каком направлении будет двигаться объект, и пошел в центр главного зала, откуда было удобно наблюдать за событиями на всех ярусах. Вот дядя Витя на третьем ярусе, подобрался к ограждению, воровато, но метко - на чью-то шляпу - плюнул вниз, затем направился к буфету.
Начинался рабочий день. Освальд Фалько догадывался, что групзахи могут в любой момент созреть для перехвата. Аэроспейсвокзал как раз то место, где оболочка ССС засечет вислоусую внешность дяди Вити, особо не утруждаясь. Скорее всего, группа захвата, пять-шесть ребят плотного телосложения с внушительными челюстями и тяжелыми кулаками, уже здесь...
Освальд Фалько с утра обдумывал некоторые пункты своей диссертации, ведь в "миру" он был аспирантом. Сегодня утром, по счастью, обошлось без "провала". Это явление было знакомо многим аспирантам и другим бойцам умственного фронта. При приближении к интересной мысли - ты еще не знаешь, какая она точно, но уже ощущаешь ее объемистость - вдруг теряешь путь-дорожку. И в голове - лишь тяжесть и гудение. Нейростимуляторы, активизирующие работу синапсов, помогают ненадолго, а по-большому счету вредят...
В итоге на месте мозга словно черная клякса ворочается и ты подключаешься, как миленький, к кибероболочке.
Она начинает выгребать из сети факты и строить гипотезы. А ты с умным видом хмыкаешь или бесхитростно зеваешь, глядя в окно.
"В условиях состязательного доступа кибероболочек к сетевым ресурсам большое число ассоциативных связей устанавливается случайным образом. Как показало обследование фирмы "Ливайн" - до 90%. Однако, в рамках этих хаотических процессов создаются устойчивые структуры, которые включают всю обработку данных, от приема мыслекодов до выдачи решающих рекомендаций..."
Сейчас бы посидеть-подумать, потому что горизонте размышлений что-то уже забрезжило, но дядя Витя мешает!
Подопечный доел сосиску, брошенный кем-то возле автомата по продаже хот-догов и спустился на второй ярус для посещения туалета. Выбрался он оттуда с мокрой головой и расчесанными усами. Кажется, помыслы дяди Вити опять были устремлены к вокзальному буфету. Когда подопечный подходил к лестнице, у дверей туалета появилась некая личность в серой шляпе, надвинутой по самые брови. Освальд прибавил зоркости микрокамерам, вмонтированным в его очки. Действительно, у некой личности было прекрасное нервное лицо ищейки.
Это явно представитель Службы Санации.
Освальд вскочил в лифт, который ползал внутри одной из колонн, и мигом вспорхнул на третий ярус. Только открылись двери шахты, а он уже увидел недремлющим оком, как в буфет входят двое ладных молодцов, оставляя снаружи еще одного. Агент Фалько вывел на дисплеи своих очков развернутые данные от пеленгатора. Так и есть, дядя Витя - внутри общепитовской точки, и значит, сейчас ему сделают "хлеб-соль": кулаком по почкам и пальцем под ухо, после чего он окажется смирным и послушным.
Освальд прикрылся широкой спиной женщины, марширующей с двумя чемоданами, и с еще неясным планом действий стал приближаться к буфету. Когда он преодолел полдороги, послышался плотный хлопок. Его дополнил хор из разных бестолковых звуков. Теперь надо было резко прибавить скорость. Агент Фалько шепнул пирамидальной женщине на круглое ушко:
- Внимание, внимание. Вы поступаете в распоряжение федеральных сил особого назначения.
Женщина преданно ответила:
- Шо трэба?
- Бежать.
И женщина понеслась, как паровоз, пыхтя и пуская пар из ноздрей. Агент Фалько, как искусный наездник, притормозил ее за косынку около входа в буфет и нанес из-за ее широкой спины сокрушительные удары групзаху. Кулаком под дых и ребром ладони по шее. Из буфета выскочил, как ошпаренный, другой групзах. Вернее, он и был ошпаренный, вся физиономия в густой кофейной пене.
Групзах увидел, что его товарищ сильно согнулся, а рядом, торжествуя, стоит огромная женщина - террористка или пособница врага. Упреждая атаку, боец взвизгнул и нанес даме сокрушительный удар верхней частью кулака в селезенку, так называемый уракен-хиво-учи - предназначенный, чтоб свалить с копыт и носорога средних размеров.
Но этот удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть ту шею не выгибая. Дама даже не качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но быстро сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан с обитыми железом уголками. Белая от пены голова бойца стала яркой от крови, и он, покачнувшись, как былинка, упал словно заколотый бык.
- Объявляю вам благодарность от имени командования,- признательным голосом сказал агент Фалько даме с чемоданом.
- Служу трудовому народу,- отвечала польщенная женщина,- рада стараться.
Агент Фалько осторожно заглянул в буфет. Мимо его головы немедленно пролетела яичница и прилепилась к стене.
В помещении была напряженная обстановка, напоминающая второй или третий день творения. Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира и мощная музыка искрящегося танцевального автомата. Особенно поражала взгляд стойка.
Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали ад местного значения.
Яркие пластиковые робофициантки в кокошниках носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, крутя ножами и втыкая вилки во все живое при помощи инфракрасных сенсоров. Уборочные киберы опрокидывали столы, расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и пытались затолкнуть одну жареную курицу в нечто смахивающее на ворота. Возможно, это был матч по хоккею.
Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.
В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.
Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде "извините, ошибочка вышла", и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.
- Шо с этим сделать,- спросила с готовностью дама,- может, придушить гада?
- А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.- Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.
Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.
- Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? - спросил крестьянин от неловкости.
- Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.
- Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.
Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее ... но не смог сдвинуть дядю Витю с места.
- Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,увещевал Освальд упирающегося крестьянина. - Ну, не будь ослом.
Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес "посторонних". За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.
- Служба Санации, группа захвата,- зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.- Человека в серой шляпе не видели?
- Чего, чего? - милиционер выудил из уха рацию,- не разобрал. Вы кого-то ищете?
Освальд напористо повторил вопрос.
- Никак нет,- отчитался страж закона.
- Будьте бдительны, он очень опасен, - агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.
А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики "Нет, нет!" и выстрелы...
Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что "летят самолеты - сидят в них пилоты". И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.
- Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
- Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, - утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
- Стой здесь, задница,- дружелюбно предупредил Освальд и хотел было "отключить" техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
- А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо - тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.
- Дальше по-пластунски? - осведомился дядя Витя.
- Дальше без меня,- сказал Освальд.- Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
- Слушаюсь и повинуюсь,- ответственно сказал дядя Витя.- Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать... - и, не дожидаясь согласия слушать "правду", добавил.- Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
- Очень приятно, а я - Фан Фаныч, - у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.- Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
- Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают... Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли - я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
- Ага, понял. Обычное дело,- покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
- Стараться не думать?- удивился дядя Витя,- тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Блок 10
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро - в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот - копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его... изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия...
А днем приятно поблуждать в зоологическом музее, среди обглоданных временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять к какому-нибудь прудику, смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех, кому прилично за тридцать. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из отставников, а потом застращать его до рвоты выходками своих пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают познавать танцора, к чему тот, естественно, не готов.
Потом можно пронестись на роллере среди ночных огней, которые кажется, дырявят тебя, вынося наружу запечатлевшуюся за годы скуку. Заполночь вернуться в аэропорт, просквозить мимо зевающего Кожаного и его товарищей по банде.
Их кривые улыбки касались ее кожи словно тяжелые мохнатые бабочки.
В один прекрасный вечер танцы для "тех, кому прилично за тридцать" закончились досрочно. Ее кавалер сломал одну ногу и вывихнул другую во время исполнения "электрического буги". Оставшись без забавной развязки Мелания вяло проезжала тихой улочкой в районе за Технологическим Институтом. Вдруг под шлем проникли звуки слабых повизгивания. Что-то потянуло легко, но настойчиво. Мелания развернулась и въехала под арку в проходной двор.
Компания юношей, видимо уставших от сладкого прозябания в оболочках, нашли нетрудный способ поразвлечься. Они окружили особу с пышной голубоватой шевелюрой и полноценно веселились за ее счет. Кто свинчивал кольца с ее рук, сдергивал ожерелье с шеи, кто задирал ей юбку, кто поправлял ей прическу с помощью садовых ножниц, кто пытался ее укусить вставленными в рот вампирскими клыками.
Дама уже не визжала, а лишь скулила, чтобы не разозлить веселую компанию. Биоинтерфейс с нее давно сняли, и сейчас она была без кибероболочек, что устрица, которую выскоблили из раковинки.
- Ты тоже выковыриваешь,- напомнила Мелания.
- Батьки, деды и далее все предки нахлебались дерьма сполна. Хватит, мне не нужно прежней жизни, я буду биться за комфорт.
- Бейся. Вышибай из врагов вредные мыследействия вместе с мозгами. Об отдыхе тоже не забывай, побольше медитируй, глядя на собственный пуп, стой почаще на голове, это упражнение гарантирует безвредность твоего ума для общества. А я перехожу в другой жанр.
Мелания подхватила видимо давно собранную сумку и, свистнув робиков, двинулась на выход из инспекторского дома. Тут в Феодосии Павловиче и взыграло некстати профессиональное.
- Балета не будет! - объявил он.- От нас так просто не уходят в другой жанр.
Он перемахнул через стол, догнал в два счета и защелкнул свои пальцы на ее тоненьком запястье.
- Я в тебя столько вбухал, что тебе впору золотой сделаться и стоять на серванте. Все не так просто, как кажется после завтрака,- повторил он несколько раз, раздувая для жуткости звук "р" в слове "просто". Он был на коне. Совершенство проявленной власти порадовало его.
"Ой, недаром мой знак Зодиака - лев",- шепнул он себе.
Мелания прикрыла глаза и всхлипнула от дурноты. Ей показалось, что она вляпалась в какое тесто, которое склеивает ее. Но браслет не дремал. От него распространилась синяя дымка, и тесто стало рассыпаться. Дымка добралась до робиков, вошла в них, отчего те заискрились и даже засияли...
Когти Кота, пройдя сквозь ткань штанов, уцепились за кожу Феодосия, слегка поддели ее и оттянули. Хорошо выстоявшаяся, по краям уже загустевшая до корочек нелюбовь выплеснулась из инспектора чем-то вроде девятого вала.
Из всех накопленных сил, с криком "Умри, негодяй", Феодосий поразил Кота каблуком. Вернее, то место, где только что был Кот. Каблук сломался об пол и улетел, инспектор получил растяжение в паху, а робик свернулся в белый клубочек. Клубочек принялся кататься вокруг инспектора, постепенно сужая свои хищные круги. Петух вспрыгнул на люстру и стал грозно раскачиваться на ней. Инспектор вдруг ощутил свой черепной шов и подумал, какой тот некрепкий. Инспектор вдруг стал мокрым и слабым, как новорожденный. Мелания тут же выдернула свою руку из его руки и отбежала к стене.
Страх набухал, вспучивая каждую клеточку офицера. У этого страха были свои дрожжи. Феодосий ощущал первородное зло. Бывшие колдуны, нынешние диверсанты и хакеры плюют с высокого потолка на его звание, заслуги, благодарности начальства, уважение соседей, мощь ССС, завладевают его женой, всем его достоянием.
Инспектор сделал последнее усилие, соединив жар души, воспоминание о "Кодексе чести офицера ССС", напор долга, четкость профессионала, гнев мужа. Вместе все эти солидные факторы дали слишком много энергии. Инспектор не сумел отрегулировать ее выхлоп, который иной человек назвал бы истерикой, а древний викинг уважительно - берсерком. Инспектор кинул в противников аквариум, и запрыгали рыбки по стенам. А также кинул голографический телевизор, тот показал страшное рыло и рассыпался. Потом полетели кофейник, картина. Инспектор бил врагов этажеркой, гобеленом, тумбочкой в стиле ампир, статуэткой небесной танцовщицы апсары - она пробила ногой диван. Наконец, бюстом великого человека (бронзовым).
Волна буйства не отпускала Феодосия, волна несла его по комнате, как утлый ялик. Подвернулась под
руку указка, и он давай рубить ей, как казачий есаул, попался горшок с фикусом, и он стал крушить им, как Илья Муромец, только-только слезший с печки. Вскоре вся комната покрылась слоем обломков, осколков и просто руинами. А Кот с Петухом разве что уворачивались, пританцовывая, и будто чего-то ожидали...
Люди в белых халатах появились неожиданно, они махали полами халатов и были похожи на стаю чаек.
В водовороте чувств вдруг обозначился ручеек мыслей о том, что он полностью обделался. Но от этого шторм стал еще более яростным. Подсознательно Феодосий уже понимал, что терять теперь нечего.
Он кинулся, чтобы покарать предательницу жену вазой по голове, но тут был перехвачен и пресечен в корне. Феодосий пытался провести прием айкидо, и не один прием, но все оборачивалось против него - и удар, и захват.
Восточная борьба на квадратных санитаров не действовала.
Стиснутое в смирительной рубашке бурление чувств перешло в дрожание тела, а потом и вовсе в инфракрасное излучение, когда из шприца явился заряд ласковости и терпения.
Но эти фазы проходили уже в мягких внутренностях машины скорой помощи.
Инспектор облегченно выдохнул, когда борьба закончилась и стало покойно.
"Будя, будя, отвоевался",- незлобливым голосом сказал санитар.
Но инспектор уже задремал, прислонившись к уютному, размером с первый спутник, колену санитара.
Феодосий Павлович не мог, да, наверное, и не хотел бы узнать, что жена Мелания тем временем вышла из дома, не заперев, и, даже не захлопнув двери. На ней был комбинезон и непродуваемая куртка, за спиной маломерная сумка, в руках по канистре с газотурбинным топливом. Она выкатила из гаража свой роллер, закрепила канистры, на заднее сидение запрыгнули преданные робики, мотор засопел мощным носом, и вся компания исчезла в смутном воздухе.
Блок 9
Мелания вскоре почувствовала, что великое копошение на одном месте кончилось. Она уже не червячок в яблочке. Она - пыль, которую ветер перемен несет куда попало. Куда ни принесет, везде хорошо, везде пыль останется пылью.
Целый день Мелания вилась поземкой по городу, а вечером вырулила к аэрокосмическому вокзалу. Там удалось и чайком побаловаться, и покемарить в креслах зала ожидания. Такая остановка еще более убедила ее в том, что она теперь - пыль, которая звучит вполне гордо.
Вместо зеленоватых сумерек спальни - едкий свет, прущий в глаза, вместо убаюкивающего бренчания цитары - гогот, иканье, всякая белиберда. Кто-то пытается вместо короны водрузить свою задницу на твою голову, кто-то трясет рядом с твоим носом грязный мешок.
Потом звуки, цвета и запахи смешались в какую-то тучу, которая воспарила к диамантоидному куполу вокзалу и зависла там. Наступило молчание...
Утром, возле своего роллера, она увидела лужицу крови. И вроде робики неотлучно были при ней всю ночь, в сумке. Только сейчас ей захотелось испугаться, как корове, которую бестолковые животноводы вместо хлева запустили в змеюшник. Но это тоже не получилось. Браслет, хоть и маленький, но прикрыл ее, как плащ-палатка. Враждебное пространство в почтении остановилось перед ним.
- Але, киса, здравствуй, не узнаешь?
Перед ней стоял какой-то тип, неприятно одетый в черное кожаное пальто, с неприятным выражением на неприятном лице, с неприятными глазками-букашками, от которых начинается зуд и псориаз на коже, с фотонической татуировкой на пухлой руке, где фигурял ангелок со светящимся нимбом и надписью "Здесь нет конвоя". Может, этот фрукт из передачи какой-нибудь, много сейчас всяких реалити-шоу.
- А ты что, памятник Пушкину?
- Я люблю юмористок, честное слово, даже в одетом виде. А теперь расскажи-ка мне о своих маленьких друзьях.
- Начинать с трилобитов?
- Начни с тех, кто тут царапается и кусается без спросу.
Нет, пожалуй он - не из реалити-шоу. Он как паук, за которым тянется паутина неприятностей. Мелании захотелось срочно взобраться на роллер и дать деру. Или размазать этого типа по асфальту. Главное, не показать, что боишься.
- Слушай, я - неважная рассказчица, пошли лучше письмо в детскую передачу...
- Со мной так нельзя разговаривать,- гаркнул обиженный тип.- Не шали словами. Я здесь король буби, идеал во плоти, любимое тело и районный тотем.
Несмотря на то, что этот типчик был липким и злым, страх вдруг оставил Меланию.
- Задашь четкий вопрос и получишь такой же ответ. Представь, что я учительница.
- Учительница,- влажно улыбнулся тип.- Будь мне учительницей. Меня Кожаный зовут. Научи меня чему-нибудь из области орального секса.
- Чтобы хорошо учиться, таким, как ты, надо больше усидчивости иметь, в смысле, больше сидеть.
- Ладно, я с тобой еще пообщаюсь, не забывай меня, киска,- попросил тип по имени Кожаный и, пружиня пятками, пошел к главному входу. Какая-то досада у него осталась, поэтому по дороге он не удержался и пнул первого встречного мужика непритязательной наружности. Мужик отлетел и уселся на урну, хабарик бессильно повис на его губе. Обиженный оторопело глядел вслед обидчику, не в силах угадать причину такой немилости. Не решив проблему, он повалился на бок вместе с урной. Еще неуклюже поворочался на земле, а когда поднялся, то был уже обклеен бумажками из-под мороженого, напоминая экспонат с выставки современного искусства.
Мужик подошел к Мелании, которая старалась не смотреть на его печальный вид.
- Слышь, щечки-персики, у тебя зеркальце есть? Как там я, ничего? стал выяснять он.
"Сходи в ателье, где морды меняют", - подумала Мелания, но вслух утешила обиженного мужика.
- Ничего. Бывает хуже.
- Часто? - с надеждой спросил мужик.
- Ну, это уже вопрос статистикам.
- Чтоб тебя дверью трахнуло, урод,- заорал мужик вслед изящно пружинящему Кожаному.
И надо же, настигло крепкое мужицкое проклятье аэропортовского братка. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они наполовину приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело от жесткого контакта со стриженной головой. Кожаный опрокинулся, улетел назад, лег на спину в просторную лужу.
- Да я вас всех соплей перешибу,- невпопад зарычал он.
- Переходи к водным процедурам, следующее упражнение - гребля ушами,удовлетворенный мужик отклеил от себя несколько бумажек и побрел куда-то, явно не имея четкой цели.
Мелания напряженно посмотрела ему вслед, пытаясь расшифровать подтекст происшествия, но ничего у нее не вышло. Она растерянно поразглядывала окрестности и заметила, что еще один человек пытается во что-то вникнуть. И этот человек был похож на "плохого" парня из шпионского фильма...
На лице агента Фалько сегодня были усы, темные очки, щеки разошлись в стороны, а угрюмая распластанная кепка скрыла шевелюру. Агент "знакомился" со своим подопечным. Вид дяди Вити даже несколько оскорбил его профессиональную гордость, но агент небольшой медитацией покорил эмоции и заставил себя работать. Освальд определил, в каком направлении будет двигаться объект, и пошел в центр главного зала, откуда было удобно наблюдать за событиями на всех ярусах. Вот дядя Витя на третьем ярусе, подобрался к ограждению, воровато, но метко - на чью-то шляпу - плюнул вниз, затем направился к буфету.
Начинался рабочий день. Освальд Фалько догадывался, что групзахи могут в любой момент созреть для перехвата. Аэроспейсвокзал как раз то место, где оболочка ССС засечет вислоусую внешность дяди Вити, особо не утруждаясь. Скорее всего, группа захвата, пять-шесть ребят плотного телосложения с внушительными челюстями и тяжелыми кулаками, уже здесь...
Освальд Фалько с утра обдумывал некоторые пункты своей диссертации, ведь в "миру" он был аспирантом. Сегодня утром, по счастью, обошлось без "провала". Это явление было знакомо многим аспирантам и другим бойцам умственного фронта. При приближении к интересной мысли - ты еще не знаешь, какая она точно, но уже ощущаешь ее объемистость - вдруг теряешь путь-дорожку. И в голове - лишь тяжесть и гудение. Нейростимуляторы, активизирующие работу синапсов, помогают ненадолго, а по-большому счету вредят...
В итоге на месте мозга словно черная клякса ворочается и ты подключаешься, как миленький, к кибероболочке.
Она начинает выгребать из сети факты и строить гипотезы. А ты с умным видом хмыкаешь или бесхитростно зеваешь, глядя в окно.
"В условиях состязательного доступа кибероболочек к сетевым ресурсам большое число ассоциативных связей устанавливается случайным образом. Как показало обследование фирмы "Ливайн" - до 90%. Однако, в рамках этих хаотических процессов создаются устойчивые структуры, которые включают всю обработку данных, от приема мыслекодов до выдачи решающих рекомендаций..."
Сейчас бы посидеть-подумать, потому что горизонте размышлений что-то уже забрезжило, но дядя Витя мешает!
Подопечный доел сосиску, брошенный кем-то возле автомата по продаже хот-догов и спустился на второй ярус для посещения туалета. Выбрался он оттуда с мокрой головой и расчесанными усами. Кажется, помыслы дяди Вити опять были устремлены к вокзальному буфету. Когда подопечный подходил к лестнице, у дверей туалета появилась некая личность в серой шляпе, надвинутой по самые брови. Освальд прибавил зоркости микрокамерам, вмонтированным в его очки. Действительно, у некой личности было прекрасное нервное лицо ищейки.
Это явно представитель Службы Санации.
Освальд вскочил в лифт, который ползал внутри одной из колонн, и мигом вспорхнул на третий ярус. Только открылись двери шахты, а он уже увидел недремлющим оком, как в буфет входят двое ладных молодцов, оставляя снаружи еще одного. Агент Фалько вывел на дисплеи своих очков развернутые данные от пеленгатора. Так и есть, дядя Витя - внутри общепитовской точки, и значит, сейчас ему сделают "хлеб-соль": кулаком по почкам и пальцем под ухо, после чего он окажется смирным и послушным.
Освальд прикрылся широкой спиной женщины, марширующей с двумя чемоданами, и с еще неясным планом действий стал приближаться к буфету. Когда он преодолел полдороги, послышался плотный хлопок. Его дополнил хор из разных бестолковых звуков. Теперь надо было резко прибавить скорость. Агент Фалько шепнул пирамидальной женщине на круглое ушко:
- Внимание, внимание. Вы поступаете в распоряжение федеральных сил особого назначения.
Женщина преданно ответила:
- Шо трэба?
- Бежать.
И женщина понеслась, как паровоз, пыхтя и пуская пар из ноздрей. Агент Фалько, как искусный наездник, притормозил ее за косынку около входа в буфет и нанес из-за ее широкой спины сокрушительные удары групзаху. Кулаком под дых и ребром ладони по шее. Из буфета выскочил, как ошпаренный, другой групзах. Вернее, он и был ошпаренный, вся физиономия в густой кофейной пене.
Групзах увидел, что его товарищ сильно согнулся, а рядом, торжествуя, стоит огромная женщина - террористка или пособница врага. Упреждая атаку, боец взвизгнул и нанес даме сокрушительный удар верхней частью кулака в селезенку, так называемый уракен-хиво-учи - предназначенный, чтоб свалить с копыт и носорога средних размеров.
Но этот удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть ту шею не выгибая. Дама даже не качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но быстро сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан с обитыми железом уголками. Белая от пены голова бойца стала яркой от крови, и он, покачнувшись, как былинка, упал словно заколотый бык.
- Объявляю вам благодарность от имени командования,- признательным голосом сказал агент Фалько даме с чемоданом.
- Служу трудовому народу,- отвечала польщенная женщина,- рада стараться.
Агент Фалько осторожно заглянул в буфет. Мимо его головы немедленно пролетела яичница и прилепилась к стене.
В помещении была напряженная обстановка, напоминающая второй или третий день творения. Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира и мощная музыка искрящегося танцевального автомата. Особенно поражала взгляд стойка.
Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали ад местного значения.
Яркие пластиковые робофициантки в кокошниках носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, крутя ножами и втыкая вилки во все живое при помощи инфракрасных сенсоров. Уборочные киберы опрокидывали столы, расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и пытались затолкнуть одну жареную курицу в нечто смахивающее на ворота. Возможно, это был матч по хоккею.
Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.
В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.
Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде "извините, ошибочка вышла", и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.
- Шо с этим сделать,- спросила с готовностью дама,- может, придушить гада?
- А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.- Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.
Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.
- Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? - спросил крестьянин от неловкости.
- Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.
- Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.
Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее ... но не смог сдвинуть дядю Витю с места.
- Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,увещевал Освальд упирающегося крестьянина. - Ну, не будь ослом.
Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес "посторонних". За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.
- Служба Санации, группа захвата,- зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.- Человека в серой шляпе не видели?
- Чего, чего? - милиционер выудил из уха рацию,- не разобрал. Вы кого-то ищете?
Освальд напористо повторил вопрос.
- Никак нет,- отчитался страж закона.
- Будьте бдительны, он очень опасен, - агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.
А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики "Нет, нет!" и выстрелы...
Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что "летят самолеты - сидят в них пилоты". И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.
- Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
- Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, - утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
- Стой здесь, задница,- дружелюбно предупредил Освальд и хотел было "отключить" техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
- А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо - тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.
- Дальше по-пластунски? - осведомился дядя Витя.
- Дальше без меня,- сказал Освальд.- Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
- Слушаюсь и повинуюсь,- ответственно сказал дядя Витя.- Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать... - и, не дожидаясь согласия слушать "правду", добавил.- Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
- Очень приятно, а я - Фан Фаныч, - у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.- Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
- Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают... Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли - я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
- Ага, понял. Обычное дело,- покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
- Стараться не думать?- удивился дядя Витя,- тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Блок 10
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро - в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот - копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его... изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия...
А днем приятно поблуждать в зоологическом музее, среди обглоданных временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять к какому-нибудь прудику, смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех, кому прилично за тридцать. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из отставников, а потом застращать его до рвоты выходками своих пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают познавать танцора, к чему тот, естественно, не готов.
Потом можно пронестись на роллере среди ночных огней, которые кажется, дырявят тебя, вынося наружу запечатлевшуюся за годы скуку. Заполночь вернуться в аэропорт, просквозить мимо зевающего Кожаного и его товарищей по банде.
Их кривые улыбки касались ее кожи словно тяжелые мохнатые бабочки.
В один прекрасный вечер танцы для "тех, кому прилично за тридцать" закончились досрочно. Ее кавалер сломал одну ногу и вывихнул другую во время исполнения "электрического буги". Оставшись без забавной развязки Мелания вяло проезжала тихой улочкой в районе за Технологическим Институтом. Вдруг под шлем проникли звуки слабых повизгивания. Что-то потянуло легко, но настойчиво. Мелания развернулась и въехала под арку в проходной двор.
Компания юношей, видимо уставших от сладкого прозябания в оболочках, нашли нетрудный способ поразвлечься. Они окружили особу с пышной голубоватой шевелюрой и полноценно веселились за ее счет. Кто свинчивал кольца с ее рук, сдергивал ожерелье с шеи, кто задирал ей юбку, кто поправлял ей прическу с помощью садовых ножниц, кто пытался ее укусить вставленными в рот вампирскими клыками.
Дама уже не визжала, а лишь скулила, чтобы не разозлить веселую компанию. Биоинтерфейс с нее давно сняли, и сейчас она была без кибероболочек, что устрица, которую выскоблили из раковинки.