Тюрин Александр Владимирович. Клетка для буйных. Программируемый мальчик.

Александр Тюрин, Александр Щеголев
Клетка для буйных. Программируемый мальчик

Борис Стругацкий об этой книге:

   Откровенно говоря, мне не очень-то нравятся повести из жизни школьников. По-моему, почти все они — какие-то малоправдоподобные. Нормальные, обыкновенные школьники там встречаются редко, зато в них полным-полно удивительных мальчиков и девочек, до такой степени хороших, что в реальной жизни они существовать бы просто не смогли. Не выжили бы.
   Наверное, авторы подобных повестей рассуждают примерно так: «Если мы будем описывать только очень хороших, воспитанных, чистоплотных учеников, у которых полный порядок с учебой, то и наши читатели быстренько сделаются такими же хорошими, воспитанными и успевающими.
   Конечно, было бы неплохо решить таким простым способом все сложные проблемы воспитания, однако пока этого не получается. Количество хороших, воспитанных и успевающих школьников увеличивается не слишком быстро, но зато быстро растет число школьных повестей, которые не интересно читать из-за их сомнительной достоверности.
   Поэтому я с особенным удовольствием рекомендую читателям повесть-сказку Александра Тюрина и Александра Щёголева. Школьники, которые в ней живут и действуют, на мой взгляд, очень похожи на реально существующих. Читатель наверняка обнаружит среди них кое-кого из своих знакомых, если оглядит окрестности пристальным взором или просто посмотрится в ближайшее зеркало.
   Кроме того, авторы еще и люди с воображением. Они окружили своих героев странными и страшноватыми чудесами, так что в результате получилась очень правдивая волшебная сказка.
   Приятного чтения!
 
    Борис Стругацкий

Клетка для буйных

День второй. Мститель

1.

   …рано утром в назначенный час три фигуры в синих джинсовых костюмах встретились возле школы. Точнее, у мусорного бака в школьном дворе. Фигуры выглядели мрачными, сосредоточенными, готовыми решительно действовать.
   — Слушать меня, — жестко сказал главный — Вы вдвоем, — он ткнул пальцем, — ждете за углом. Устройте засаду. Я, — он ударил себя в грудь и поперхнулся, — я караулю гада у входа. Вмажу ему портфелем и бегу сюда. Гад, конечно, рванет за мной. Здесь мы его и выключим. Кому непонятно?
   — Когда прибежит, обязательно выключим, — энергично отрапортовал второй.
   Третий брякнул невпопад:
   — А у меня сегодня день рождения. Саня, магнитофон-то дашь? Обещал ведь!
   Операция началась.
   С отсутствующим видом мститель в синем прогуливался неподалеку от дверей школы. Мимо тек поток школьников разной высоты и разной успеваемости. Иногда к мстителю подходили одноклассники и задавали глупые вопросы. Приходилось уклончиво отвечать. Он терпеливо ждал. И наконец дождался.
   Душман появился, разумеется, впритык. Мститель в синем сделал резкий выдох, поднял воротник пиджака и мужественно пошел на сближение. Он зашел врагу в хвост, некоторое время крался след в след, прикидывая, куда ударить, и в наиболее подходящий момент опустил портфель на голову негодяя. Затем побежал, как и было задумано.
   — Это что, наезд? — сказал Душман удивленно. Но бежать вдогонку не стал. Он просто швырнул мешок со сменной обувью. Мешок летел красиво, а конечной точкой его полета оказался загривок обидчика. Тот охнул, вильнул, но на ногах удержался. Перед тем как нырнуть за угол, обернулся и увидел, что Душман спокойно подобрал мешок и пошел учиться.
   — Он испугался! — крикнул запыхавшийся мститель друзьям. — Бежим за ним в школу!
   В школе вышла обидная накладка: дежурные по вестибюлю задержали Алекса, самого преданного из соратников. Они заподозрили, что тот не переодел уличную обувь. Мститель понял, что надеяться на друга уже нельзя, — его промурыжат до второго звонка. План рушился напрочь. Но сдаваться — не в правилах настоящих мстителей. Рядом продолжал сопеть верный товарищ Петя Жаров, и можно было продолжать борьбу.
   Они настигли Душмана в конце коридора и атаковали его с ходу. Дальше должна была восторжествовать справедливость, но Душман разозлился. Он оттолкнул Петю Жарова, тот покорно упал и больше не поднимался. Мститель принял боевую стойку и нанес сокрушительный удар, — впрочем, не попал. После чего оказался на полу с разбитым носом.
   — Ты сам этого хотел, щенок, — сказал Душман и сделал грязный след на спине поверженного врага — несменной обувью. Когда же он удалился, мститель встал на четвереньки и простонал:
   — Барабан, ты живой?
   Жаров неторопливо поднялся и стал отряхиваться.
   — Я копил силы, — объяснил он. — Жалко, не успел схватить гада за ногу. — Он старался не смотреть на товарища. А когда все-таки взглянул, то испугался. — Токинг, из тебя кровь… И с глазом что-то…
   Действительно, вид у человека, названного Токингом, был ужасен: нос расквашен, глаз заплыл. Настоящие боевые ранения.
   — Беги скорей к докторше, — взмолился Жаров.
   Далеко бежать было не надо. Медпункт находился на первом этаже, в этом же крыле здания. Как раз и медсестра шла на работу. Петя Жаров закричал:
   — Сюда, сюда! Сашка ранен!
   — Тихо, придурок, — зашипел мститель, но было поздно. Его привели в медпункт, кинули на топчан, запихали в нос ватку с какой-то гадостью, положили на синяк пузырь со льдом. Женщина в белом дружелюбно сказала:
   — Ну что, доигрался, герой? Кто это тебя отделал? Деловой партнер?
   Он промолчал. Он в муках осознавал свое поражение.
   Часы не вернул, Душману не отомстил, сам вообще в медпункте лежит… Медсестра вышла из процедурной в соседнюю комнату, сказав: «Полежи спокойно, я пока журнал заполню». Выяснив фамилию пострадавшего, она углубилась в канцелярскую работу. А пострадавший беспокойно ворочался на жестком ложе, не находя себе места от позора, и думал…

2.

   …часы-то я, конечно, отберу. И отомщу страшно! Пока, правда, не знаю как. Например, карбида за шиворот насыплю.
   Ну и гадина этот Душман! Хапнул вчера мои часики, а потом три перемены подряд от нас с Алексом ускользал, мы только зря по коридорам и классам рыскали. Наконец подловили в столовой. Так он нам по щелбану выписал, вместо того чтобы по-хорошему вещь отдать, и просил приходить еще: любит он, мол, таких неугомонных. А мы и сделать ничего не смогли, потому что дружок его поганый рядом стоял.
   Такой план вчера разработали! Тонкий план. Собирались подловить гада втроем: я, Алекс и Жаров. Договорились прийти пораньше и встретить Душмана перед уроками: он один будет и помощи ему ждать неоткуда! Думали, по полу его размажем, затем ботинки об него вытрем, размечтались… А план взял и не удался — всегда так с хорошими планами.
   Может, в самом деле нажаловаться? Многие вчера об этом твердили, и вообще, любой бы на моем месте сразу побежал по учителям… Ладно, сам справлюсь. Душман у меня еще наплачется.
   Только бы он часы не успел загнать. Мои часы…

3.

   «…Мои часы, — продолжал думать Саша Токарев. — Мои часы…» Эти слова завертелись в голове, не давая спокойно лежать, как того требовала медсестра. Ему было жалко — и себя, и вещь. Просто-таки хотелось заплакать. И еще было страшно обидно.
   Какая-то сила зарождалась в нем. Какая-то сила непреодолимо сковывала его тело. Саша пытался сопротивляться, но сила рывком подняла с кровати, заставила согнуться, прижала голову мальчика к коленям. Он не успел ни удивиться, ни испугаться. Что-то подсказало ему: «Прыгай». Он сделал усилие, пытаясь прыгнуть, и тут же почувствовал, что оказался в клетке. Теперь перед глазами была только кожаная обивка топчана. Послышался голос медсестры: «Ты из шестого «а» или «б»?»
   Он попробовал ответить, но не сумел. А потом услышал шаги и удивленный возглас: «Ты где?»
   Медсестра Сашу Токарева не замечала! Она проговорила:
   — В окно сбежал, что ли? Закрыто…
   Саша напрягся, пытаясь посмотреть вбок. Поле зрения медленно сместилось. Женщина стояла рядом, взгляд ее, бессмысленно блуждавший по комнате, вдруг устремился прямо на него.
   — Телевизор… — сказала медсестра растерянно. — Кто принес телевизор?
   Затем резко крутанулась и выскочила вон, хлопнув дверью.
   Тут Саша наконец испугался. Теперь он точно знал, что не спит. Однако происходящее поразительно напоминало сон, который приснился ему утром. Несколько мгновений он паниковал, а потом вспомнил, что во сне ему удалось все-таки вырваться из клетки — после того, как рванулся изо всех сил. И он судорожно рванулся. Ощущение было таким, как на американских горах, — знаете, когда в груди становится пусто, а внутренности куда-то проваливаются. Саша распрямился, больно стукнувшись затылком об изголовье топчана. И остался лежать.
   Колотилось сердце, мысли мельтешили, как мелюзга на перемене. Точнее, мыслей в помине не было. Были только остатки страха, вытесняемые двумя чрезвычайно острыми желаниями. Первое желание — найти Источник бодрости. Сашин взгляд немедленно впился в электрическую розетку на противоположной стене комнаты — ага, с этим в порядке. Второе — отыскать Источник мудрости. «Антенна, где же здесь антенна?» — встревожился Саша. В процедурной указанного источника явно не было, и он испытал внезапный приступ дурноты.
   Неестественные для мальчика желания. Саша Токарев спустил ноги с топчана и осознал: он делает что-то не то. Что-то нечеловеческое.
   Скрипнула дверь.
   — Саня, ты здесь? — глухо спросил Алекс. — Ну как?
   — Шухер! — прошипел Петя Жаров. — Идут!
   Друзья исчезли, будто не было их.
   В медпункт вошли две женщины.
   — Этот? — раздраженно воскликнула директриса. — Что вы мне голову морочи… — Она вдруг осеклась. Очевидно, присутствие мальчика напомнило ей об основах педагогики.
   — Ой, — только и смогла сказать медсестра. Директриса бросила на Сашу прокурорский взгляд.
   — С кем дрался? — спросила напрямик. Тот, криво улыбнувшись, выдавил:
   — Дорогие товарищи, многие из вас… — он запнулся, будто прислушиваясь к чему-то, — еще отдыхают перед началом трудового дня, поэтому не забудьте уменьшить громкость ваших телеприемников… — Саша жалобно посмотрел на директрису, — то есть вашего передатчика…
   Лицо директрисы обвисло, на секунду стало очень глупым. Потом хищно заострилось.
   — Фамилия? — профессионально спросила она.
   — Ток… — Саша запнулся. Он хотел сказать «Токарев».
   Но первые буквы его фамилии неожиданно увязались с напряжением электрического тока в сети, которое, как ему показалось, упало в данный момент. Он спохватился. Мозг вдруг пронзило ужасное предположение: не уменьшился ли размер по вертикали?! Саша обхватил голову руками и попытался удержать расползающееся изображение. Даже вскрикнул:
   — Пожалуйста, подкрутите ручку! Ну пожалуйста!
   Вот теперь для директрисы все было ясно. Мальчик учинил драку, а сейчас отвратительно дерзит, да еще корчит рожи. Надо было срочно наказывать ребенка. Директриса с ходу написала в дневнике распоясавшегося Токарева замечание о его безобразном поведении, а уходя, распорядилась направить ученика в районный травмпункт — «во избежание». И, пристыдив школьника взглядом, покинула помещение
   Медсестра собралась было спросить у пациента, не видел ли он здесь большой телевизор, но постеснялась Кроме того, ей хотелось поскорее избавиться от странного ребенка.
   В коридоре Токарева поджидали друзья. Он показал им освобождение от занятий и монотонно произнес:
   — В травмпункт не пойду. Пойду домой. Дома дела.
   — А мы рисование мотаем, — похвастался Алекс. — И новый план разрабатываем.
   — Токинг, а ты из-за этого… — Петя Жаров показал на Сашин «фонарь», — про обещанный магнитофон не забыл? Дашь?
   Саша повернулся и зашагал прочь.
   Все было вполне обычно: свойственные погожему дню старушки на скамейках, несомые ветром прохожие, наглые воробьи, — и ему показалось на мгновение, что ничего такого не произошло, что учебный год начался так же, как всегда. То, что приключилось с ним в медпункте, никак не умещалось в голове. Поэтому Саша не стал терзаться попусту. Ему вспомнился вчерашний день Но воспоминания разволновали его еще больше, поскольку и вчера хватало загадочных мелочей! Собственно, непонятные события начались с прошлой ночи, из-за чего Саша и не выспался тогда, хотя обычно…

Воспоминания о дне первом. Униженный

4.

   …я очень хорошо сплю. Однажды в детстве я упал с полки в поезде — и то не проснулся. Вот и в лагере ребята обижались. Набьют мне ночью рот зубной пастой, потом ждут, предвкушают, — а я хоть бы что, дрыхну себе.
   Но прошлой ночью почему-то проснулся. И соображаю: где это я? Никто рядом не сопит, не жует под одеялом, пружинами не скрипит, не шлепает босиком в соседнюю палату девчонок пугать. На летний лагерь не похоже… Наконец разобрался: я же дома! Три дня, как вернулся.
   А по комнате гуляют непонятные звуки. Не лагерные и не домашние, глупые какие-то звуки. Как будто отряд старушек кряхтит и бормочет. Целый хор: скрипы, вздохи, шелест. Иногда раздается зловещий треск — похоже, ломается что-то деревянное. Мебель?.. Жуть, я даже вспотел! Наверное, эти звуки меня и разбудили. Кто там? Бандиты, пришельцы? Может, Шери забралась в комнату? Шери — это наша кошечка… Нет, кошки так не скрипят.
   Звуки идут отовсюду. Особенно выделяется один — со стороны книжного шкафа — низкий, жалобный, словно корова плачет. Хотя откуда мне знать, плачут ли коровы? Я присмотрелся: смутно темнеет махина шкафа — и всё. Никого. Звук глухой, будто внутри кто-то сидит и подвывает басом.
   Короче, стиснул я зубы, выполз из-под одеяла и подкрался к выключателю — бесшумно и мужественно, как индеец. Звуки тут же исчезли. Я моментально зажег свет и резко отпрыгнул в сторону. Никто на меня не бросился. Тогда я обшарил комнату. Капитально обшарил! Действительно, никого — ни пришельцев, ни нашей кошки. Что за ерунда? На всякий случай заглянул под кровать, но там, извиняюсь, только горшок был. Я им давно не пользуюсь, честное слово!
   Показалось, что ли? С кем не бывает, особенно ночью.
   Я выключил свет, снова улегся, долго-долго прислушивался. Тишина, ничего подозрительного. Я закрыл глаза и, наверное, заснул, потому что, когда…

5.

   …когда Саша Токарев снова открыл глаза, было уже утро, утро второго сентября, и пора было собираться в школу.
   Некоторое время он лежал неподвижно. Еще до конца не проснувшись, он ощутил озабоченность: предстояло совершить нечто ответственное. Саша окинул яснеющим взглядом комнату и вдруг понял, с какого именно действия нужно начать этот день. Решительно встав, он шагнул к музыкальному центру. Затем опустился на колени и принялся нежно протирать черную панель замшевой тряпочкой.
   Он завершил священнодействие. Погладил ряды кнопок, поулыбался. После чего его юный интеллект посетила новая забота. «Продать бы ту рухлядь, — подумал школьник, имея в виду старый магнитофон, который он вчера запихал на антресоли. — И купить у Хлумова пяток дисков по дешевке. Вроде бы у него с деньгами туго».
   А потом началось настоящее утро: Саша поставил кассету и под бодрящую музыку начал одеваться. Танцуя, надеть штаны нелегко, поэтому, когда в комнату заглянула мама, Саша прыгал, как кенгуру, застряв ногами в штанине.
   — А я уж тебя будить собралась, — перекрикивая соло на синтезаторе, сообщила мама. — Сашуля, завтрак на столе. Мне бежать пора. Почисти зубы и не забудь, что тебе сегодня в школу.
   И исчезла.
   Саша послушно вычистил зубы, позавтракал, собрал портфель, выключил музыку и уже почти ушел. Но тут вспомнил про обещание. Надо бы захватить для Алекса сборник фантастики, Алекс вчера просил. Пришлось задержаться.
   «Он, кстати, здорово вымахал», — подумал Саша о своем друге и немного расстроился. Позавчера на медосмотре шестиклассник Токарев с горечью убедился в том, что по росту он опасно приблизился к концу шеренги. Почти все ребята за лето заметно удлинились. А у него почему-то только нога стала на два размера больше. «Не тем местом растешь», — пошутил Алекс. Ему-то хорошо! Зато смешно было, когда Петьке Жарову кое-что на спине нарисовали. А он жирный такой — и не заметил. Повернулся спиной к докторше, смутил тетю.
   До книг добраться не удалось, стекла на нужной полке книжного шкафа заклинило намертво. Саша поставил портфель, снял куртку, уперся в стекло обеими руками и снова попытался сдвинуть неожиданную преграду. Шкаф слегка содрогнулся, но не уступил. И тут Саша внезапно вспомнил… Странный ночной концерт, шорохи и вздохи, завывание из книжного шкафа… Неприятное воспоминание. Впрочем, странности можно обдумать потом, да и Алекс прекрасно проживет денек без фантастики: толку-то от этих книг. В общем, Саша Токарев схватил портфель и, суетясь, выскочил на лестницу. Время поджимало, а ведь нужно было еще…

6.

   …Маринку захватить, небось тоже опаздывает. Она живет этажом выше и вдобавок сидит со мной за одной партой. У нас с ней плодотворный дуэт: уроки в соавторстве делаем. Она мне всякую математику, а я за нее рисую, пою и сочинения пишу. В прошлом году такое сочинение загнул на тему «Как я провела лето», что ее родителей в школу вызывали. Чем она мне особенно нравится, так это бутербродами. Она уникальные бутерброды мастерит! И зря их в школу берет, все равно к концу первого урока от них даже «спасибо» не остается. Я человек увлекающийся.
   Только я собрался вверх по лесенке пробежаться, а Марина тут как тут и вместо «здрасте» портфель мне в руку сует. Она за лето изменилась. Возмужала, что ли? Массу набрала и ростом почти с Алекса. Как с ней танцевать-то? Не класть же голову ей на плечо?
   Идем по улице, я ей про свою технику рассказываю. Она, позевывая, слушает. У меня ведь теперь дома целая система. Система — это когда все есть, понятно? Просто папа у меня бурильщик. Раньше помбуром по области мотался, а тут наконец на Север отправили, уже мастером. Все лето в тундре просидел, в недрах ковырялся. Нефть искал. Приехал уставший, бородатый, шумный — привык там на оленей орать, — зато денег привез чемодан. Мама обрадовалась, сказала, что наконец-то папа мужчиной стал.
   Хорошо, что я в лагере был. Папа вернулся — меня нет. А он так соскучился, что всю мою комнату подарками завалил — этой самой системой. Потом не выдержал, приехал с мамой ко мне в лагерь, похвастался покупками. Я до конца смены еле досидел. Эта техника мне даже снилась в лагере. Я ее еще не видел, но зауважал, а когда увидел, совсем влюбился.
   Вообще-то, я батяне и так бы обрадовался, без подарков.
   Папин друг дядя Сева сказал, что у меня теперь этой техники — как грязи. Он прав. Телевизор, правда, у нас общий на всех, экран огромный и плоский — 29 дюймов по диагонали. С плазмой, как в термоядерном реакторе. Картинка круче, чем в кинозале! Про звук и говорить не надо. Натуральный Долби. Как долбанет, уши срезать может.
   А все остальное — мое! Музыкальный центр — классная вещь, две колонки, сто ватт на канал. Когда низкие частоты идут, у меня в животе гудит. Дисков только маловато. Видеосистема российского производства, но по японской лицензии. Это вообще отпад! О такой я даже и не мечтал. В ней, кстати, встроенная память есть — на десять фильмов, — причем, половина памяти уже заполнена. Хотелось бы чего-нибудь этакого, экстремального, но в магазине папе записали только мультики (хорошо хоть бесплатно). Ладно, у Хлумова возьму дисков напрокат, он у нас бизнесмен… Имеется и кое-что особенное — специально для продвинутых детей вроде меня. Навороченная игровая приставка, которая к телевизору присобачивается — раз! Плюс наручные часы с калькулятором и приемничком — два! — таких точно ни у кого нет. На упаковке было написано, что у них с другими такими часами беспроводная связь, но я пока не знаю, что это такое. Собирался сегодня инструкцию с японского на наш переводить.
   Мои часы… Эх…
   Короче, кончил я рассказывать. Смотрю, восторг только у меня остался. Марина идет рядом, скучает. Я ее спрашиваю:
   — Ты чего?
   — Я ничего, — пожимает плечами. — А ты чего?
   — И я ничего.
   Почегокали мы так, потом она вежливо поинтересовалась:
   — А почему папа тебе компьютер не купит?
   — Наверное, думает, что игровая приставка полезнее. Это ж, в принципе, тот же компьютер, только она без телевизора не может. Они как муж и жена.
   Марина тут почему-то покраснела и закашлялась.
   — Э…а какая разрешающая способность у телевизора?
   Разрешающая способность? Вопрос на сто долларов, как сказал ковбой в одном фильме. Быстренько соображаю:
   — Папа разрешает мне все смотреть.
   Она хихикнула и взглянула на меня, как на Петю Жарова.
   — Я, — говорит, — про количество строк на экране.
   Тоже мне, отличница! Нет, чтобы спросить о чем-нибудь человеческом. Сколько стоит, например. Или когда можно в гости прийти, кайф словить.
   — Ну и дура, — отвечаю.
   Тогда она посмотрела на меня, как на Хлумова, но не обиделась. Сказала, глупо ухмыляясь:
   — Лирик недоразвитый, — и жест сделала.
   Стал я думать, как ее на место поставить, а она уже любопытствует:
   — Ну, что там в лагере? Не обижали?
   — Да кто меня обидит, — веско говорю. — Кому себя не жалко? Я ведь физически бить не стану, пачкаться. У меня удар психический.
   Марина засомневалась, но видно было, что скучать перестала. Психическая сила — это тема.
   — Давай-давай, ври, — подбодрила она меня.
   — Чего зазря врать, — спокойно продолжаю я. — Было бы кому. Для тебя и правда сойдет.
   И наврал ей про то, как тренировал в себе летом психическую мощь. Будто бы начал с кузнечика — посадил в банку и несколько дней взглядом подавлял его волю. Наконец получилось. Потом навострился бабочек на лету сбивать. А когда силу свою узнал, то за вредных людей взялся, были у нас такие. Во-первых, один белобрысый кент из моего отряда — идиот липучий. Во-вторых, наша вожатая — натуральный шизик. И особенно начальница лагеря — эта вообще дрессировщица. Наверное, в цирке подрабатывает — ослов воспитывает. Так я однажды момент поймал и всех их разом подколол. В столовой это было. Белобрысый кент второй стакан киселя выпросил, нес его обратно мимо начальского стола, тут я и вмазал. Мысленно, конечно. Белобрысый споткнулся, шмякнулся, а весь свой любимый кисель — той самой вожатой за шиворот. Она завизжала, подпрыгнула от испуга, тут я влет и ее снял. А она, не будь дурой, схватилась рукой за первое попавшееся, чтобы не упасть. Первым попавшимся оказалось лицо начальницы лагеря, которая очень кстати сидела рядом. Вожатая, конечно, упала, и заодно опрокинула начальницу лагеря вместе со стулом. Та только ножками дрыгнула. Дальше вообще спектакль! Дежурный по столовой как раз тащил кастрюлю с киселем. Но за него не беспокойтесь, он удержался на ногах и даже кастрюлю из рук не выпустил, только кисель на клиентов опрокинул. Так они и лежали, в киселе мокли. Больше, между прочим, кисель в столовой не варили. А я понял, что растрачивать психическую силу на дураков бесполезно: они становятся еще вреднее, а ты без киселя остаешься.
   Объяснил я все это грамотно, популярно, с использованием серьезных слов. Наверное, поэтому Марина не очень-то и поняла. Она спросила, приостановившись:
   — Саш, а что такое медитация?
   Я сказал:
   — Это когда спишь и видишь, чего хочешь.
   Ей понравилось, она даже загорелась:
   — Меня научишь?
   Пока я думал, чем бы еще ее удивить, мы уже к школе подошли. А дальше…

7.

   …начался новый учебный год. Строго говоря, учебный год начался вчера, первого сентября, когда состоялся Урок Мира и Единства, а потом школьников распустили по домам. Сегодня же — второе сентября, первый день настоящих занятий.
   К счастью, Саша Токарев не забыл взять с собой сменную обувь, поэтому он благополучно преодолел пост бдительных дежурных по вестибюлю. Но попасть в класс с первого раза не удалось. Беспощадные девочки из санитарного патруля отправили его мыть уши и шею. Странно, в прошлом году проверяли только руки.
   Когда грянул звонок, возвестивший начало первого урока, все чинно расселись по местам. В наступившей тишине Матильда величественно прошествовала к учительскому столу. Собравшиеся почтили приход педагога вставанием.
   — Здравствуйте, дети. Садитесь.
   — Здравствуйте, Мария Теодоровна!
   — Я чувствую, в этом году будет много двоек, — констатировала учительница, окинув взглядом детские лица. И подмигнула классу, довольная шуткой.
   «Вливания начались», — тоскливо подумал Саша Токарев.
   Но через пять минут эта мысль забылась: свирепая математичка приступила к объяснениям. Она увлеченно беседовала с доской, покрывая ее загадочными письменами-формулами, которые тут же стирала. Атмосфера разрядилась, класс расслабился. Наиболее воспитанные шептались, остальные просто разговаривали. Да и разве не о чем было поговорить? Многие занялись своими делами: кто-то кидал шарики из жевачки, кто-то шуршал конфетами, кто-то азартно шипел: «Ты — труп!» и лупил по кнопочкам своего «Геймбоя».
   Рядом с Сашей Токаревым сидела Марина Мерецкая, главный ценитель Сашиного творчества. Впереди надежно прикрывал Петя Жаров, его здорово было хлопать по спине. Не кулаком, конечно, а ладонью или учебником. Отличный звук, гулкий. А сзади располагались Саша Чернаго и Лена Печкина, или попросту Алекс и Печка. Хорошая подобралась компания. Лена Печка первая пригласила соседей пообщаться, она пощекотала Сашу Токарева рисовальной кисточкой за ухом и нежно зашептала: