Страница:
Поскольку Фердинанд отказался выслушать их, князья решили, невзирая на его отсутствие, немедленно представить свой протест на рассмотрение государственного совета. Они составили торжественную декларацию и представили ее сейму: "Перед Богом, нашим Единым Творцом, Защитником, Искупителем и Спасителем, Который однажды будет судить нас, а также и перед всеми людьми и всем живущим, торжественно заявляем, что ни мы, ни наш народ не согласны ни с одним пунктом указа, который противоречит Богу, Его Святому Слову, нашей доброй совести и спасению нашей души.
Как мы можем принять этот указ?! Как согласиться с тем, что Всемогущий Господь призывает каждого из нас познать Его, а человек лишен права получить это познание о Боге? Только учение, которое согласуется со Словом Божьим, может считаться истинным и верным. Господь запрещает учить иному... Священное Писание должно поясняться другими, более понятными текстами, эта святая Книга, необходимая христианам, легко воспринимается и призвана рассеивать мрак. Милостью Божьей мы принимаем решение проповедовать только подлинное Его Слово, которое содержится в книгах Ветхого и Нового Заветов, не прибавляя к ним ничего, что могло бы противоречить ему. Это Слово - единственная истина, надежное правило жизни и основание любого учения, оно никогда не подведет нас и не обманет. Тот, кто стоит на этом основании, устоит против всех сил ада, а любое человеческое безумие, восстающее против него, падет пред лицом Божьим.
По этой причине мы и свергаем иго, тяготеющее над нами... В то же самое время мы надеемся, что его императорское величество отнесется к нам, как и подобает христианину, любящему Бога превыше всего; мы выражаем ему, а также и вам, милостивые государи, свою любовь и покорность, ибо это есть наш прямой и законный долг".
Это произвело глубокое впечатление на сейм. Отвага людей, заявивших такой протест, поразила и смутила многих. Перед ними рисовались картины грозного и мрачного будущего. Распри, вражда и кровопролитие казались неизбежными. Но реформаторы, уверенные в справедливости своего дела, полагаясь на руку Всемогущего, были "исполнены мужества и твердости".
Принципы, изложенные в знаменитом протесте, составляли самую сущность протестантизма. Этот протест был направлен против двух злоупотреблений в вопросах веры: вмешательства светской власти в духовную жизнь человека и произвола духовенства. Протестантизм утверждал превосходство совести над светской властью и превосходство авторитета Слова Божьего над авторитетом церкви. Не признавая мирской власти в религиозных делах, протестанты вместе с апостолами говорят: "Мы должны больше слушаться Бога, нежели человека". Царство Карла V не интересовало протестантов, они были устремлены к Царству Иисуса Христа. Все учения, созданные человеком, должны быть подчинены служению истине Божьей". Протестанты также заявили о своем праве открыто выражать религиозные убеждения. Они желали не только верить и повиноваться, но и проповедовать истины Слова Божьего, отрицая возможность вмешательства в эти дела священников или властей. Протест в Шпейере, явившись торжественным воззванием против религиозной нетерпимости, утверждал право всех людей служить Богу по велению своей совести.
Протест был обнародован. Он остался в памяти тысяч людей, был внесен и в небесные книги, где его не сотрет никакая рука. Вся протестантская Германия поддержала этот протест как выражение своей веры. Повсюду люди видели в этой декларации начало новой и светлой эры. Один из князей так сказал протестантам в Шпейере: "Пусть Всемогущий, по милости Которого вы можете энергично, свободно и бесстрашно говорить о своей вере, сохранит пашу христианскую непоколебимость до пришествия Христа".
Если бы Реформация, достигнув определенных успехов, начала приспосабливаться ко времени и обстоятельствам, чтобы таким путем снискать расположение мира, тогда она изменила бы Богу и собственным идеалам и обрекла бы себя на гибель. Опыт этих благородных реформаторов содержит в себе урок для всех грядущих поколений. Средства, которыми пользуется сатана, сражаясь против Бога и Его Слова, не изменились, как и в XVI веке он по-прежнему яростно борется против того, чтобы человек руководствовался в своей жизни Священным Писанием. В наше время происходит значительное отклонение от принципов Писания, и ощущается серьезная необходимость вернуться к великому протестантскому принципу - Библия, и только Библия является мерилом веры и долга. Сатана продолжает свою работу, прибегая к любому средству, чтобы уничтожить религиозную свободу. Антихристианская власть, отвергнутая протестантами в Шпейере, теперь с новой силой стремится восстановить утраченное господство. И единственная надежда для протестантов наших дней заключается в непоколебимой преданности Слову Божьему, преданности, которую проявляли реформаторы во время кризиса XVI века.
Когда над протестантами нависла угроза. Всесильный Господь простер Свою руку, чтобы защитить своих верных детей. Вот один из ярких примеров. "По улицам Шпейера быстро шел Меланхтон вместе со своим другом Симоном Гренаусом. Он торопил своего приятеля быстрее переправиться на другой берег Рейна. Тот был удивлен такой спешкой. "Мне явился почтенный старец, убеленный сединой, объяснил Меланхтон, - и поведал, что через самое непродолжительное время Фердинанд отдаст распоряжение арестовать Гренауса".
Днем видный папский богослов Фабер выступал с проповедью, в которой нападал на Гренауса. Тот выразил возмущение тем, что Фабер защищает "отвратительные заблуждения". Фабер скрыл свой гнев, но немедленно отправился к Фердинанду и заручился его согласием на арест надоедливого Гейдельбергского профессора. Меланхтон не сомневался в том, что Бог послал Своего ангела, чтобы спасти его друга.
Застыв на берегу Рейна, он ждал, пока Гренауса доставят на безопасный берег. "Наконец, - облегченно вскричал Меланхтон, когда увидел его на противоположном берегу. - Наконец он избавлен от ярости тех, кто жаждал его невинной крови". Когда Меланхтон возвратился домой, ему сообщили, что в поисках Гренауса офицеры перевернули весь дом".
Реформацию необходимо было возвысить перед великими мира сего. Фердинанд отказался выслушать протестантских князей, но им была предоставлена возможность изложить свои проблемы в присутствии императора и государственной и церковной знати. Стремясь покончить с распрями, терзавшими империю. Карл V спустя год после протеста в Шпейере созвал сейм в Аугсбурге и изъявил желание председательствовать на нем. Туда были приглашены и вожди протестантизма.
Реформации угрожала серьезная опасность, но приверженцы ее по-прежнему полагались на волю Божью и обещали оставаться верными Евангелию. Приближенные курфюрста Саксонского уговаривали его не появляться на сейме. "Император, говорили они, - хочет заманить князей в ловушку. Оказаться в стенах города наедине с таким сильным врагом очень рискованно". Но другие благородные мужи заявили: "Пусть мужество не покинет князей, и дело Божье будет спасено". "Бог не оставит нас", - говорил Лютер. Курфюрст вместе со свитой отправился в Аугсбург. Всем были хорошо известны опасности, которые угрожали ему, и многие провожали его с тяжелым сердцем. Но Лютер, сопровождавший курфюрста до Кобурга, поддерживал их слабеющую веру пением хорала, написанного по случаю их отъезда: "Господь - наша крепость". И эта вдохновенная песнь облегчила бремя тягостных предчувствий и опасений путешественников.
Князья, приверженцы Реформации, решили сформулировать свои взгляды, изложить их на бумаге и, подкрепив доказательствами из Священного Писания, представить этот документ сейму. Его составление было поручено Лютеру, Меланхтону и их помощникам. Это исповедание было принято протестантами как символ их веры, и они собрались, чтобы собственноручно расписаться на этом важном документе. Какой торжественный и ответственный момент! Реформаторы стремились отмежеваться от политических вопросов, они сознавали, что Реформация не должна зависеть ни от чего, кроме Слова Божьего. Когда князья-протестанты приготовились подписать выработанный документ, Меланхтон выступил вперед и сказал: "Пусть это сделают богословы и служители церкви, а авторитет великих мира сего мы должны приберечь для других вопросов". "Боже, избави вас от таких запретов! - воскликнул Иоганн Саксонский. - Я готов сделать все, что требует справедливость, и совершенно не беспокоюсь о моем престоле. Я желаю пред всеми исповедовать Господа. Для меня крест Иисуса Христа дороже, чем корона и мантия курфюрста". И с этими словами он поставил свою подпись. Другой князь, взяв перо, сказал: "Если этого требует честь Господа Иисуса Христа, я готов... отдать мое состояние и жизнь. Я скорее откажусь от своих владений и с одним посохом в руках покину землю моих отцов, - продолжал он, - чем соглашусь принять учение, не отвечающее принципам, изложенным в этом документе". Вот какова была вера этих неустрашимых мужей Божьих.
Настало время явиться к императору. Восседая на престоле, окруженный курфюрстами и князьями. Карл V принял протестантских реформаторов. Были зачитаны пункты их символа веры. На этом собрании августейших особ были открыто и определенно изложены евангельские истины и указано на папские заблуждения. Не напрасно этот день был назван "одним из величайших дней Реформации и прекраснейшим днем в истории христианства и человечества".
Прошло всего несколько лет с тех пор, как виттенбергский монах стоял один перед национальным советом в Вормсе. Теперь на его месте оказались самые благороднейшие и могущественные князья империи. Лютеру не разрешили приехать в Аугсбург, но он присутствовал там своими словами и молитвами. "Я чрезвычайно рад, - писал он, - что дожил до этого мига, когда имя Христа открыто засвидетельствовано такими знаменитыми исповедниками перед столь блестящим собранием". Так исполнились слова Писания: "Буду говорить об откровениях Твоих пред царями" (Пс. 118:46).
Во дни апостола Павла Евангелие, за которое он страдал в темнице, именно таким образом и проповедовалось перед царями и знатью. История повторилась: то, о чем император запретил говорить с кафедры, проповедовалось во дворце; то, что многие считали недостойным, неподобающим даже для слуг, обрушивалось на головы изумленных вельмож и сановников империи. Коронованные и титулованные особы были слушателями, могущественные князья - проповедниками, а проповедь была посвящена царственной истине Божьей, "С апостольских времен, - говорит писатель, - не происходило ничего более величественного, не возникало более выдающейся конфессии, не составляли более возвышенного символа веры".
"Вое, сказанное лютеранами, есть истина, мы не можем ее отрицать", заявил папский епископ. "Способны ли вы обоснованно опровергнуть княжеское исповедание?" - спросил другой у доктора Эккена. "Писаниями апостолов и пророков - нет, - раздался ответ, - но на основе учения отцов церкви и постановлений соборов - да!" "Понятно, - заметил человек, задавший этот вопрос. - По вашим словам выходит, что лютеране основываются на Писании, а мы - нет".
Некоторые германские князья приняли реформаторскую веру. Сам император объявил, что протестантское исповедание содержит в себе сущую истину. Этот символ веры, переведенный на многие языки, распространился по всей Европе, и миллионы людей последующих поколений принимали его как основание своей религии.
Верные слуги Божьи трудились не в одиночку. В то время как "начальства, власти и злые духи поднебесной" объединились для совместной борьбы против них. Господь не забыл Свой народ. Если бы их глаза были открыты, они, подобно пророку древности, увидели бы несомненные доказательства Божественного присутствия. Когда слуга Елисея испугался вражеских войск, окруживших их, и решил, что положение безвыходное, пророк воззвал: "Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел" (4 Цар. 6:17). И вот слуга увидел множество огненных колесниц со всадниками и небесную армию, посланную защитить Божьего человека. Подобным образом охраняли ангелы и реформаторов.
Одним из принципов, которые особенно твердо отстаивал Лютер, было убеждение, что для защиты Реформации не следует прибегать ни к светской власти, ни к силе оружия. Он радовался, что немецкие князья стали исповедовать Евангелие, но когда они предложили создать оборонительный союз, заявил, что "только Бог защитит евангельское учение... Чем меньше люди станут вмешиваться в это дело, тем очевиднее будет вмешательство Господа. Все предложенные политические меры предосторожности, по его мнению, можно приписать только унизительному страху и греховному недоверию".
Когда могущественные враги объединились, чтобы нанести поражение реформаторской вере, когда казалось, что тысячи мечей обнажены против нее, Лютер писал: "Сатана проявляет свою ярость; безбожные епископы составляют заговоры, нам угрожают войной. Увещевайте народ верой и молитвой храбро сражаться пред престолом Божьим, чтобы наши враги, побежденные Духом Божьим, были вынуждены заключить мир. Наша главная необходимость, наш главный труд это молитва; пусть люди знают, что они подвержены мечу и ярости сатаны, пусть они молятся".
Впоследствии, вспоминая предложение протестантских князей об оборонительном союзе, Лютер говорил, что в этой войне может быть применимо только одно оружие - "меч Духа". Он писал саксонскому курфюрсту: "Исходя из велений совести мы не можем одобрять этот союз. Мы согласны лучше умереть десять раз, чем видеть, что из-за Евангелия пролилась хотя бы одна капля крови. Наша участь - быть агнцами, которых ведут на заклание. Нужно нести крест Христа. Пусть Ваше высочество не тревожится. Нашими молитвами мы сделаем больше, чем все наши враги своим хвастовством. Только пусть Ваши руки не обагрятся кровью Ваших братьев. Если император потребует, чтобы мы предстали перед его судом, мы готовы это сделать. Вы не можете защитить нашу веру; каждый должен верить, рискуя своей жизнью и подвергаясь опасности".
Из тайного места, где совершались молитвы, исходила сила, которая великим движением Реформации потрясла весь мир. В священном спокойствии слуги Божьи опирались на скалу Его обетовании. Во время борьбы в Аугсбурге Лютер ежедневно три часа посвящал молитве, причем это было самое лучшее время, которое он всегда отводил для занятий. "В уединении своей комнаты он изливал душу пред Богом в словах, полных благоговения, страха и надежды. Он обращался к Богу как к своему Другу. "Я знаю, что Ты - наш Отец и наш Бог, - говорил он, - что Ты рассеешь гонителей детей Твоих, ибо Ты Сам с нами среди опасностей. Это дело Твое, и только потому, что на то была Твоя воля, мы принялись за него. Защити нас, Отче".
Обращаясь к Меланхтону, удрученному бременем забот и страха, он писал: "Благодать и мир во Христе. "Во Христе" - я говорю, а не в мире. Аминь. Я крайне ненавижу твое чрезмерное беспокойство, которое губит тебя. Если это дело неправое, оставим его, а если оно справедливо, зачем же мы тогда опровергаем обетования Того, Кто повелевает нам спать без страха?.. Христос способен завершить дело справедливости и истины. Он существует. Он владычествует, зачем же нам тогда бояться?".
Бог услышал стенания Своих рабов. Он одарил князей и служителей, защищающих истину против властителей тьмы мира сего, благодатью и мужеством. Господь говорит: "Вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится" (1Петр. 2:6). Протестантские реформаторы строили на Христе, и врата ада не могли одолеть их.
Глава 12
Реформация во Франции
После протеста в Шпейере и принятия Аугсбургского исповедания, доставивших Реформации победу в Германии, последовали годы борьбы и мрака. Ослабленный раздорами среди своих приверженцев и постоянно подвергаясь нападкам со стороны могущественных врагов, протестантизм, каталось, доживал последние дни. Тысячи людей запечатлели кровью верность истине. Разгорелась гражданская война; протестантское движение было предано одним из его руководителей; знатнейшие князья-протестанты попали в руки императора и их, как пленников, переправляли из города в город. Но в момент кажущегося триумфа император потерпел поражение. Он видел, что добычу ему не удержать, и в конце концов вынужден был снять запрет с тех учений, уничтожение которых превратилось в цель его жизни. Он разорил свою империю, опустошил казну, он рисковал жизнью ради искоренения ереси. Теперь он обнаружил, что армии его разбиты в кровопролитных сражениях, средства истощены, многим его владениям угрожают восстания, в то время как вера, которую он напрасно старался задушить, распространяется все шире. Карл V боролся со всемогущей силой. Бог сказал: "Да будет свет", - но император предпочел тьму. Его планы рухнули, преждевременно состарившись, измученный длительной борьбой, он отрекся от престола и окончил свою жизнь в монастыре.
В Швейцарии, как и в Германии, для Реформации наступили мрачные дни. В то время как многие кантоны принимали реформаторскую веру, другие продолжали слепо верить Риму. Преследование тех, кто желал сохранить истину наконец вылилось в гражданскую войну. Цвингли и многие из его приверженцев пали в кровавом сражении под Каппелем. Эколампадиус, потрясенный этими страшными бедствиями, вскоре умер. Рим торжествовал, и во многих областях казалось, восстановил свое господство. Но Тот, Чьи планы вечны, не забыл о Своем деле и Своем народе. Его руки готовили избавление. В других странах Он воодушевил тех, кто мог продолжать дело Реформации.
Во Франции, где еще не было известно имя Лютера, начался рассвет. Одним из первых, воспринявших свет, оказался престарелый Лефевр, человек весьма ученый, профессор Парижского университета, по своим убеждениям искренний и ревностный сторонник папства. Занимаясь исследованиями древней литературы, он обратил внимание на Библию и ввел ее как предмет изучения среди студенчества.
Лефевр был ревностным почитателем святых, и на основе церковных легенд он решил написать историю святых и мучеников. Этот колоссальный труд уже значительно продвинулся вперед, когда, обнаружив, что Библия может оказаться большим подспорьем, он начал изучать ее. Там он действительно нашел жизнеописания праведных, но не тех, которые были представлены в римском календаре. Потоки Божественного света озарили его. Ошеломленный, он с отвращением отвернулся от своей прежней цели и посвятил себя изучению Слова Божьего. Вскоре он начал проповедовать драгоценные истины, которые открылись ему.
В 1512 году, до начала реформаторской деятельности Лютера и Цвингли, Лефевр писал: "Бог через веру оправдывает нас; только та праведность, что мы получили по благодати, оправдывает нас к вечной жизни". Размышляя о тайнах искупления, он восклицал: "О, невыразимое величие истины: Безгрешный осужден, виновный оправдан; Благословенный несет проклятие, проклятый - благословение; Жизнь умирает, мертвый живет, Слава поглощена тьмой, а опозоренный облечен славой".
И хотя он учил, что слава спасения принадлежит одному Богу, он здесь же заявляет, что долг повиновения принадлежит человеку. "Если ты принадлежишь к церкви Христа, - говорит он, - тогда ты часть Его тела; если ты часть Его тела, тогда ты несешь в себе полноту Божественной природы... О, если бы только люди могли проникнуться пониманием этого преимущества, насколько чище, целомудреннее и возвышеннее была бы их жизнь, и с каким презрением они отвернулись бы от всей славы этого мира, которая ничто в сравнении с той славой внутри их, которую глазами не увидишь".
Среди студентов Лефевра нашлись те, кто с величайшим интересом внимали ему, и после того, как голос учителя навеки умолк, они еще долгие годы продолжали возвещать истину. К числу таких вестников принадлежал и Вильям Фарелъ. Будучи сыном благочестивых родителей и слепо воспринимая все учения церкви, он мог вместе с апостолом Павлом сказать: "Я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению" (Деян. 26:5). Ревностный католик, он горел желанием уничтожить всякого, кто осмеливался противиться церкви. "Я скрежетал зубами, как лютый волк, - впоследствии говорил он, вспоминая об этом периоде своей жизни, - когда слышал, что кто-либо выступает против папы". Чтя святых, он вместе с Лефевром не уставал посещать все церкви Парижа, молясь у алтарей и возлагая дары к священным гробницам. Но все это не приносило мира его душе. Сознание греховности не покидало его даже после исполнения всего ритуала покаяния. Словно глас небесный, он услышал слова реформатора: "Спасение совершается по благодати. Невинный осужден, а преступник помилован. Только крест Христа открывает врата неба и закрывает врата ада".
Фарель с радостью принял истину. Обратившись подобно Павлу, он оставил бремя традиций и обрел свободу детей Божьих. "Вместо кровожадного сердца хищного волка ему было дано сердце нежного, кроткого ягненка; он полностью отвратился от папы и посвятил всего себя Иисусу Христу".
В то время как Лефевр продолжал распространять свет истины среди студентов, Фарель, ставший служить делу Христову с таким же усердием, с каким прежде служил папе, начал публично проповедовать истину. Вскоре к нему присоединился епископ города Мо, один из высокопоставленных иерархов католической церкви. Появились и другие учители, пользовавшиеся большим уважением благодаря своей учености и дарованиям. Они постоянно возвещали благую весть, и вскоре Евангелие покорило сердца самых разных людей - от ремесленников и крестьян до коронованных особ. Сестра царствующего тогда Франциска I приняла реформаторскую веру. Сам король и королева-мать одно время очень благосклонно относились к новой вере, и реформаторы надеялись, что вся Франция вскоре примет Евангелие.
Но их надеждам не суждено было сбыться. Испытания и гонения ожидали учеников Христа. Однако по милости Христа это было сокрыто от них. Спокойное время, отведенное им, было необходимо для того, чтобы накопить силы и достойно встретить предстоящие искушения и испытания. Реформация успешно распространялась. Епископ города Мо трудился в своей епархии, просвещая светом истины как духовных лиц, так и народ. Невежественных и порочных священников сместили, заменив их знающими и благочестивыми людьми. Епископ очень хотел, чтобы Слово Божье стало доступно народу, и вскоре это желание осуществилось. Лефевр взялся за перевод Нового Завета, и в то же самое время, когда Библия Лютера на немецком языке появилась в Виттенберге, в городе Мо был издан на французском языке Новый Завет. Епископ не жалел ни трудов, ни средств, распространяя его среди своих прихожан, и вскоре все окрестные крестьяне имели Новый Завет.
Подобно тому, как умирающие от жажды путники радостно бросаются к живительному источнику, так и эти души приняли небесную весть. Работая - в поле или в мастерских, - люди беседовали о драгоценных истинах Священного Писания. Вечерами многие уже не отправлялись выпивать, а собирались в чьем-нибудь доме, чтобы вместе читать Слово Божье, молясь и славя Господа. В этих общинах скоро стали заметны большие перемены. Простые, необразованные труженики были облагорожены и одухотворены силой Божественной благодати. Смиренные, любящие, благочестивые, они были живым примером того, что может совершить Евангелие с теми, кто искренно принимает его.
Свет, зажженный в городе Мо, распространялся и дальше. Каждый день увеличивалось число обращенных. Ярость иерархии некоторое время сдерживалась королем, который с презрением относился к ограниченности и фанатизму монахов, но в конце концов паписты одержали победу. Запылали костры. Епископ города Мо, вынужденный выбирать между костром или отречением, предпочел отречься, но, невзирая на падение своего пастыря, паства оставалась непреклонной. Многие в пламени костра засвидетельствовали свою верность истине. Мужество и преданность во время казни этих скромных христиан оказывались более громкой и убедительной проповедью, чем любые слова, произнесенные в мирной обстановке.
И не только простые и бедные люди среди страданий и мук свидетельствовали о Христе. В великолепных замках нашлись высокородные особы, которые дорожили истиной превыше своего богатства, положения и даже жизни. Королевские регалии скрывали более возвышенный и твердый дух, чем епископская мантия и митра. Луи де Беркен был человеком знатного происхождения. Смелый и учтивый рыцарь, он увлекался наукой, имел самые изысканные манеры и отличался высокой нравственностью. "Он был, - говорил один писатель, - пламенным приверженцем папизма, усердно посещал мессы, охотно слушал проповеди, его добродетели увенчивались особым отвращением ко всему лютеранскому". Но, подобно многим другим познакомившись с Библией благодаря особенной заботе провидения Божьего, он, к своему изумлению, "нашел там не доктрины Рима, а доктрины Лютера". В результате он всецело посвятил себя делу Евангелия.
"Один из самых образованных людей Франции", выдающийся оратор, бесстрашный, пылкий, обладающий влиянием при дворе, - он был любимцем короля, - Беркен давал право считать, что он станет достойнейшим реформатором своего отечества. Беза говорил: "Беркен был бы вторым Лютером, если бы в лице Франциска I он нашел второго курфюрста Саксонского". "Он еще хуже Лютера", вопили паписты. И действительно, он был для них опаснее немецкого реформатора. Беркена бросили в темницу, обвинив в ереси, но король освободил его. Годами длилась эта борьба. Франциск I, колеблясь между Римом и Реформацией, сдерживал ярость монахов. Трижды Беркен был брошен в тюрьму папскими властями, и каждый раз король вызволял его. Плененный гением и благородством этого человека, он отказывался принести его в жертву злобствующему духовенству.
Как мы можем принять этот указ?! Как согласиться с тем, что Всемогущий Господь призывает каждого из нас познать Его, а человек лишен права получить это познание о Боге? Только учение, которое согласуется со Словом Божьим, может считаться истинным и верным. Господь запрещает учить иному... Священное Писание должно поясняться другими, более понятными текстами, эта святая Книга, необходимая христианам, легко воспринимается и призвана рассеивать мрак. Милостью Божьей мы принимаем решение проповедовать только подлинное Его Слово, которое содержится в книгах Ветхого и Нового Заветов, не прибавляя к ним ничего, что могло бы противоречить ему. Это Слово - единственная истина, надежное правило жизни и основание любого учения, оно никогда не подведет нас и не обманет. Тот, кто стоит на этом основании, устоит против всех сил ада, а любое человеческое безумие, восстающее против него, падет пред лицом Божьим.
По этой причине мы и свергаем иго, тяготеющее над нами... В то же самое время мы надеемся, что его императорское величество отнесется к нам, как и подобает христианину, любящему Бога превыше всего; мы выражаем ему, а также и вам, милостивые государи, свою любовь и покорность, ибо это есть наш прямой и законный долг".
Это произвело глубокое впечатление на сейм. Отвага людей, заявивших такой протест, поразила и смутила многих. Перед ними рисовались картины грозного и мрачного будущего. Распри, вражда и кровопролитие казались неизбежными. Но реформаторы, уверенные в справедливости своего дела, полагаясь на руку Всемогущего, были "исполнены мужества и твердости".
Принципы, изложенные в знаменитом протесте, составляли самую сущность протестантизма. Этот протест был направлен против двух злоупотреблений в вопросах веры: вмешательства светской власти в духовную жизнь человека и произвола духовенства. Протестантизм утверждал превосходство совести над светской властью и превосходство авторитета Слова Божьего над авторитетом церкви. Не признавая мирской власти в религиозных делах, протестанты вместе с апостолами говорят: "Мы должны больше слушаться Бога, нежели человека". Царство Карла V не интересовало протестантов, они были устремлены к Царству Иисуса Христа. Все учения, созданные человеком, должны быть подчинены служению истине Божьей". Протестанты также заявили о своем праве открыто выражать религиозные убеждения. Они желали не только верить и повиноваться, но и проповедовать истины Слова Божьего, отрицая возможность вмешательства в эти дела священников или властей. Протест в Шпейере, явившись торжественным воззванием против религиозной нетерпимости, утверждал право всех людей служить Богу по велению своей совести.
Протест был обнародован. Он остался в памяти тысяч людей, был внесен и в небесные книги, где его не сотрет никакая рука. Вся протестантская Германия поддержала этот протест как выражение своей веры. Повсюду люди видели в этой декларации начало новой и светлой эры. Один из князей так сказал протестантам в Шпейере: "Пусть Всемогущий, по милости Которого вы можете энергично, свободно и бесстрашно говорить о своей вере, сохранит пашу христианскую непоколебимость до пришествия Христа".
Если бы Реформация, достигнув определенных успехов, начала приспосабливаться ко времени и обстоятельствам, чтобы таким путем снискать расположение мира, тогда она изменила бы Богу и собственным идеалам и обрекла бы себя на гибель. Опыт этих благородных реформаторов содержит в себе урок для всех грядущих поколений. Средства, которыми пользуется сатана, сражаясь против Бога и Его Слова, не изменились, как и в XVI веке он по-прежнему яростно борется против того, чтобы человек руководствовался в своей жизни Священным Писанием. В наше время происходит значительное отклонение от принципов Писания, и ощущается серьезная необходимость вернуться к великому протестантскому принципу - Библия, и только Библия является мерилом веры и долга. Сатана продолжает свою работу, прибегая к любому средству, чтобы уничтожить религиозную свободу. Антихристианская власть, отвергнутая протестантами в Шпейере, теперь с новой силой стремится восстановить утраченное господство. И единственная надежда для протестантов наших дней заключается в непоколебимой преданности Слову Божьему, преданности, которую проявляли реформаторы во время кризиса XVI века.
Когда над протестантами нависла угроза. Всесильный Господь простер Свою руку, чтобы защитить своих верных детей. Вот один из ярких примеров. "По улицам Шпейера быстро шел Меланхтон вместе со своим другом Симоном Гренаусом. Он торопил своего приятеля быстрее переправиться на другой берег Рейна. Тот был удивлен такой спешкой. "Мне явился почтенный старец, убеленный сединой, объяснил Меланхтон, - и поведал, что через самое непродолжительное время Фердинанд отдаст распоряжение арестовать Гренауса".
Днем видный папский богослов Фабер выступал с проповедью, в которой нападал на Гренауса. Тот выразил возмущение тем, что Фабер защищает "отвратительные заблуждения". Фабер скрыл свой гнев, но немедленно отправился к Фердинанду и заручился его согласием на арест надоедливого Гейдельбергского профессора. Меланхтон не сомневался в том, что Бог послал Своего ангела, чтобы спасти его друга.
Застыв на берегу Рейна, он ждал, пока Гренауса доставят на безопасный берег. "Наконец, - облегченно вскричал Меланхтон, когда увидел его на противоположном берегу. - Наконец он избавлен от ярости тех, кто жаждал его невинной крови". Когда Меланхтон возвратился домой, ему сообщили, что в поисках Гренауса офицеры перевернули весь дом".
Реформацию необходимо было возвысить перед великими мира сего. Фердинанд отказался выслушать протестантских князей, но им была предоставлена возможность изложить свои проблемы в присутствии императора и государственной и церковной знати. Стремясь покончить с распрями, терзавшими империю. Карл V спустя год после протеста в Шпейере созвал сейм в Аугсбурге и изъявил желание председательствовать на нем. Туда были приглашены и вожди протестантизма.
Реформации угрожала серьезная опасность, но приверженцы ее по-прежнему полагались на волю Божью и обещали оставаться верными Евангелию. Приближенные курфюрста Саксонского уговаривали его не появляться на сейме. "Император, говорили они, - хочет заманить князей в ловушку. Оказаться в стенах города наедине с таким сильным врагом очень рискованно". Но другие благородные мужи заявили: "Пусть мужество не покинет князей, и дело Божье будет спасено". "Бог не оставит нас", - говорил Лютер. Курфюрст вместе со свитой отправился в Аугсбург. Всем были хорошо известны опасности, которые угрожали ему, и многие провожали его с тяжелым сердцем. Но Лютер, сопровождавший курфюрста до Кобурга, поддерживал их слабеющую веру пением хорала, написанного по случаю их отъезда: "Господь - наша крепость". И эта вдохновенная песнь облегчила бремя тягостных предчувствий и опасений путешественников.
Князья, приверженцы Реформации, решили сформулировать свои взгляды, изложить их на бумаге и, подкрепив доказательствами из Священного Писания, представить этот документ сейму. Его составление было поручено Лютеру, Меланхтону и их помощникам. Это исповедание было принято протестантами как символ их веры, и они собрались, чтобы собственноручно расписаться на этом важном документе. Какой торжественный и ответственный момент! Реформаторы стремились отмежеваться от политических вопросов, они сознавали, что Реформация не должна зависеть ни от чего, кроме Слова Божьего. Когда князья-протестанты приготовились подписать выработанный документ, Меланхтон выступил вперед и сказал: "Пусть это сделают богословы и служители церкви, а авторитет великих мира сего мы должны приберечь для других вопросов". "Боже, избави вас от таких запретов! - воскликнул Иоганн Саксонский. - Я готов сделать все, что требует справедливость, и совершенно не беспокоюсь о моем престоле. Я желаю пред всеми исповедовать Господа. Для меня крест Иисуса Христа дороже, чем корона и мантия курфюрста". И с этими словами он поставил свою подпись. Другой князь, взяв перо, сказал: "Если этого требует честь Господа Иисуса Христа, я готов... отдать мое состояние и жизнь. Я скорее откажусь от своих владений и с одним посохом в руках покину землю моих отцов, - продолжал он, - чем соглашусь принять учение, не отвечающее принципам, изложенным в этом документе". Вот какова была вера этих неустрашимых мужей Божьих.
Настало время явиться к императору. Восседая на престоле, окруженный курфюрстами и князьями. Карл V принял протестантских реформаторов. Были зачитаны пункты их символа веры. На этом собрании августейших особ были открыто и определенно изложены евангельские истины и указано на папские заблуждения. Не напрасно этот день был назван "одним из величайших дней Реформации и прекраснейшим днем в истории христианства и человечества".
Прошло всего несколько лет с тех пор, как виттенбергский монах стоял один перед национальным советом в Вормсе. Теперь на его месте оказались самые благороднейшие и могущественные князья империи. Лютеру не разрешили приехать в Аугсбург, но он присутствовал там своими словами и молитвами. "Я чрезвычайно рад, - писал он, - что дожил до этого мига, когда имя Христа открыто засвидетельствовано такими знаменитыми исповедниками перед столь блестящим собранием". Так исполнились слова Писания: "Буду говорить об откровениях Твоих пред царями" (Пс. 118:46).
Во дни апостола Павла Евангелие, за которое он страдал в темнице, именно таким образом и проповедовалось перед царями и знатью. История повторилась: то, о чем император запретил говорить с кафедры, проповедовалось во дворце; то, что многие считали недостойным, неподобающим даже для слуг, обрушивалось на головы изумленных вельмож и сановников империи. Коронованные и титулованные особы были слушателями, могущественные князья - проповедниками, а проповедь была посвящена царственной истине Божьей, "С апостольских времен, - говорит писатель, - не происходило ничего более величественного, не возникало более выдающейся конфессии, не составляли более возвышенного символа веры".
"Вое, сказанное лютеранами, есть истина, мы не можем ее отрицать", заявил папский епископ. "Способны ли вы обоснованно опровергнуть княжеское исповедание?" - спросил другой у доктора Эккена. "Писаниями апостолов и пророков - нет, - раздался ответ, - но на основе учения отцов церкви и постановлений соборов - да!" "Понятно, - заметил человек, задавший этот вопрос. - По вашим словам выходит, что лютеране основываются на Писании, а мы - нет".
Некоторые германские князья приняли реформаторскую веру. Сам император объявил, что протестантское исповедание содержит в себе сущую истину. Этот символ веры, переведенный на многие языки, распространился по всей Европе, и миллионы людей последующих поколений принимали его как основание своей религии.
Верные слуги Божьи трудились не в одиночку. В то время как "начальства, власти и злые духи поднебесной" объединились для совместной борьбы против них. Господь не забыл Свой народ. Если бы их глаза были открыты, они, подобно пророку древности, увидели бы несомненные доказательства Божественного присутствия. Когда слуга Елисея испугался вражеских войск, окруживших их, и решил, что положение безвыходное, пророк воззвал: "Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел" (4 Цар. 6:17). И вот слуга увидел множество огненных колесниц со всадниками и небесную армию, посланную защитить Божьего человека. Подобным образом охраняли ангелы и реформаторов.
Одним из принципов, которые особенно твердо отстаивал Лютер, было убеждение, что для защиты Реформации не следует прибегать ни к светской власти, ни к силе оружия. Он радовался, что немецкие князья стали исповедовать Евангелие, но когда они предложили создать оборонительный союз, заявил, что "только Бог защитит евангельское учение... Чем меньше люди станут вмешиваться в это дело, тем очевиднее будет вмешательство Господа. Все предложенные политические меры предосторожности, по его мнению, можно приписать только унизительному страху и греховному недоверию".
Когда могущественные враги объединились, чтобы нанести поражение реформаторской вере, когда казалось, что тысячи мечей обнажены против нее, Лютер писал: "Сатана проявляет свою ярость; безбожные епископы составляют заговоры, нам угрожают войной. Увещевайте народ верой и молитвой храбро сражаться пред престолом Божьим, чтобы наши враги, побежденные Духом Божьим, были вынуждены заключить мир. Наша главная необходимость, наш главный труд это молитва; пусть люди знают, что они подвержены мечу и ярости сатаны, пусть они молятся".
Впоследствии, вспоминая предложение протестантских князей об оборонительном союзе, Лютер говорил, что в этой войне может быть применимо только одно оружие - "меч Духа". Он писал саксонскому курфюрсту: "Исходя из велений совести мы не можем одобрять этот союз. Мы согласны лучше умереть десять раз, чем видеть, что из-за Евангелия пролилась хотя бы одна капля крови. Наша участь - быть агнцами, которых ведут на заклание. Нужно нести крест Христа. Пусть Ваше высочество не тревожится. Нашими молитвами мы сделаем больше, чем все наши враги своим хвастовством. Только пусть Ваши руки не обагрятся кровью Ваших братьев. Если император потребует, чтобы мы предстали перед его судом, мы готовы это сделать. Вы не можете защитить нашу веру; каждый должен верить, рискуя своей жизнью и подвергаясь опасности".
Из тайного места, где совершались молитвы, исходила сила, которая великим движением Реформации потрясла весь мир. В священном спокойствии слуги Божьи опирались на скалу Его обетовании. Во время борьбы в Аугсбурге Лютер ежедневно три часа посвящал молитве, причем это было самое лучшее время, которое он всегда отводил для занятий. "В уединении своей комнаты он изливал душу пред Богом в словах, полных благоговения, страха и надежды. Он обращался к Богу как к своему Другу. "Я знаю, что Ты - наш Отец и наш Бог, - говорил он, - что Ты рассеешь гонителей детей Твоих, ибо Ты Сам с нами среди опасностей. Это дело Твое, и только потому, что на то была Твоя воля, мы принялись за него. Защити нас, Отче".
Обращаясь к Меланхтону, удрученному бременем забот и страха, он писал: "Благодать и мир во Христе. "Во Христе" - я говорю, а не в мире. Аминь. Я крайне ненавижу твое чрезмерное беспокойство, которое губит тебя. Если это дело неправое, оставим его, а если оно справедливо, зачем же мы тогда опровергаем обетования Того, Кто повелевает нам спать без страха?.. Христос способен завершить дело справедливости и истины. Он существует. Он владычествует, зачем же нам тогда бояться?".
Бог услышал стенания Своих рабов. Он одарил князей и служителей, защищающих истину против властителей тьмы мира сего, благодатью и мужеством. Господь говорит: "Вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится" (1Петр. 2:6). Протестантские реформаторы строили на Христе, и врата ада не могли одолеть их.
Глава 12
Реформация во Франции
После протеста в Шпейере и принятия Аугсбургского исповедания, доставивших Реформации победу в Германии, последовали годы борьбы и мрака. Ослабленный раздорами среди своих приверженцев и постоянно подвергаясь нападкам со стороны могущественных врагов, протестантизм, каталось, доживал последние дни. Тысячи людей запечатлели кровью верность истине. Разгорелась гражданская война; протестантское движение было предано одним из его руководителей; знатнейшие князья-протестанты попали в руки императора и их, как пленников, переправляли из города в город. Но в момент кажущегося триумфа император потерпел поражение. Он видел, что добычу ему не удержать, и в конце концов вынужден был снять запрет с тех учений, уничтожение которых превратилось в цель его жизни. Он разорил свою империю, опустошил казну, он рисковал жизнью ради искоренения ереси. Теперь он обнаружил, что армии его разбиты в кровопролитных сражениях, средства истощены, многим его владениям угрожают восстания, в то время как вера, которую он напрасно старался задушить, распространяется все шире. Карл V боролся со всемогущей силой. Бог сказал: "Да будет свет", - но император предпочел тьму. Его планы рухнули, преждевременно состарившись, измученный длительной борьбой, он отрекся от престола и окончил свою жизнь в монастыре.
В Швейцарии, как и в Германии, для Реформации наступили мрачные дни. В то время как многие кантоны принимали реформаторскую веру, другие продолжали слепо верить Риму. Преследование тех, кто желал сохранить истину наконец вылилось в гражданскую войну. Цвингли и многие из его приверженцев пали в кровавом сражении под Каппелем. Эколампадиус, потрясенный этими страшными бедствиями, вскоре умер. Рим торжествовал, и во многих областях казалось, восстановил свое господство. Но Тот, Чьи планы вечны, не забыл о Своем деле и Своем народе. Его руки готовили избавление. В других странах Он воодушевил тех, кто мог продолжать дело Реформации.
Во Франции, где еще не было известно имя Лютера, начался рассвет. Одним из первых, воспринявших свет, оказался престарелый Лефевр, человек весьма ученый, профессор Парижского университета, по своим убеждениям искренний и ревностный сторонник папства. Занимаясь исследованиями древней литературы, он обратил внимание на Библию и ввел ее как предмет изучения среди студенчества.
Лефевр был ревностным почитателем святых, и на основе церковных легенд он решил написать историю святых и мучеников. Этот колоссальный труд уже значительно продвинулся вперед, когда, обнаружив, что Библия может оказаться большим подспорьем, он начал изучать ее. Там он действительно нашел жизнеописания праведных, но не тех, которые были представлены в римском календаре. Потоки Божественного света озарили его. Ошеломленный, он с отвращением отвернулся от своей прежней цели и посвятил себя изучению Слова Божьего. Вскоре он начал проповедовать драгоценные истины, которые открылись ему.
В 1512 году, до начала реформаторской деятельности Лютера и Цвингли, Лефевр писал: "Бог через веру оправдывает нас; только та праведность, что мы получили по благодати, оправдывает нас к вечной жизни". Размышляя о тайнах искупления, он восклицал: "О, невыразимое величие истины: Безгрешный осужден, виновный оправдан; Благословенный несет проклятие, проклятый - благословение; Жизнь умирает, мертвый живет, Слава поглощена тьмой, а опозоренный облечен славой".
И хотя он учил, что слава спасения принадлежит одному Богу, он здесь же заявляет, что долг повиновения принадлежит человеку. "Если ты принадлежишь к церкви Христа, - говорит он, - тогда ты часть Его тела; если ты часть Его тела, тогда ты несешь в себе полноту Божественной природы... О, если бы только люди могли проникнуться пониманием этого преимущества, насколько чище, целомудреннее и возвышеннее была бы их жизнь, и с каким презрением они отвернулись бы от всей славы этого мира, которая ничто в сравнении с той славой внутри их, которую глазами не увидишь".
Среди студентов Лефевра нашлись те, кто с величайшим интересом внимали ему, и после того, как голос учителя навеки умолк, они еще долгие годы продолжали возвещать истину. К числу таких вестников принадлежал и Вильям Фарелъ. Будучи сыном благочестивых родителей и слепо воспринимая все учения церкви, он мог вместе с апостолом Павлом сказать: "Я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению" (Деян. 26:5). Ревностный католик, он горел желанием уничтожить всякого, кто осмеливался противиться церкви. "Я скрежетал зубами, как лютый волк, - впоследствии говорил он, вспоминая об этом периоде своей жизни, - когда слышал, что кто-либо выступает против папы". Чтя святых, он вместе с Лефевром не уставал посещать все церкви Парижа, молясь у алтарей и возлагая дары к священным гробницам. Но все это не приносило мира его душе. Сознание греховности не покидало его даже после исполнения всего ритуала покаяния. Словно глас небесный, он услышал слова реформатора: "Спасение совершается по благодати. Невинный осужден, а преступник помилован. Только крест Христа открывает врата неба и закрывает врата ада".
Фарель с радостью принял истину. Обратившись подобно Павлу, он оставил бремя традиций и обрел свободу детей Божьих. "Вместо кровожадного сердца хищного волка ему было дано сердце нежного, кроткого ягненка; он полностью отвратился от папы и посвятил всего себя Иисусу Христу".
В то время как Лефевр продолжал распространять свет истины среди студентов, Фарель, ставший служить делу Христову с таким же усердием, с каким прежде служил папе, начал публично проповедовать истину. Вскоре к нему присоединился епископ города Мо, один из высокопоставленных иерархов католической церкви. Появились и другие учители, пользовавшиеся большим уважением благодаря своей учености и дарованиям. Они постоянно возвещали благую весть, и вскоре Евангелие покорило сердца самых разных людей - от ремесленников и крестьян до коронованных особ. Сестра царствующего тогда Франциска I приняла реформаторскую веру. Сам король и королева-мать одно время очень благосклонно относились к новой вере, и реформаторы надеялись, что вся Франция вскоре примет Евангелие.
Но их надеждам не суждено было сбыться. Испытания и гонения ожидали учеников Христа. Однако по милости Христа это было сокрыто от них. Спокойное время, отведенное им, было необходимо для того, чтобы накопить силы и достойно встретить предстоящие искушения и испытания. Реформация успешно распространялась. Епископ города Мо трудился в своей епархии, просвещая светом истины как духовных лиц, так и народ. Невежественных и порочных священников сместили, заменив их знающими и благочестивыми людьми. Епископ очень хотел, чтобы Слово Божье стало доступно народу, и вскоре это желание осуществилось. Лефевр взялся за перевод Нового Завета, и в то же самое время, когда Библия Лютера на немецком языке появилась в Виттенберге, в городе Мо был издан на французском языке Новый Завет. Епископ не жалел ни трудов, ни средств, распространяя его среди своих прихожан, и вскоре все окрестные крестьяне имели Новый Завет.
Подобно тому, как умирающие от жажды путники радостно бросаются к живительному источнику, так и эти души приняли небесную весть. Работая - в поле или в мастерских, - люди беседовали о драгоценных истинах Священного Писания. Вечерами многие уже не отправлялись выпивать, а собирались в чьем-нибудь доме, чтобы вместе читать Слово Божье, молясь и славя Господа. В этих общинах скоро стали заметны большие перемены. Простые, необразованные труженики были облагорожены и одухотворены силой Божественной благодати. Смиренные, любящие, благочестивые, они были живым примером того, что может совершить Евангелие с теми, кто искренно принимает его.
Свет, зажженный в городе Мо, распространялся и дальше. Каждый день увеличивалось число обращенных. Ярость иерархии некоторое время сдерживалась королем, который с презрением относился к ограниченности и фанатизму монахов, но в конце концов паписты одержали победу. Запылали костры. Епископ города Мо, вынужденный выбирать между костром или отречением, предпочел отречься, но, невзирая на падение своего пастыря, паства оставалась непреклонной. Многие в пламени костра засвидетельствовали свою верность истине. Мужество и преданность во время казни этих скромных христиан оказывались более громкой и убедительной проповедью, чем любые слова, произнесенные в мирной обстановке.
И не только простые и бедные люди среди страданий и мук свидетельствовали о Христе. В великолепных замках нашлись высокородные особы, которые дорожили истиной превыше своего богатства, положения и даже жизни. Королевские регалии скрывали более возвышенный и твердый дух, чем епископская мантия и митра. Луи де Беркен был человеком знатного происхождения. Смелый и учтивый рыцарь, он увлекался наукой, имел самые изысканные манеры и отличался высокой нравственностью. "Он был, - говорил один писатель, - пламенным приверженцем папизма, усердно посещал мессы, охотно слушал проповеди, его добродетели увенчивались особым отвращением ко всему лютеранскому". Но, подобно многим другим познакомившись с Библией благодаря особенной заботе провидения Божьего, он, к своему изумлению, "нашел там не доктрины Рима, а доктрины Лютера". В результате он всецело посвятил себя делу Евангелия.
"Один из самых образованных людей Франции", выдающийся оратор, бесстрашный, пылкий, обладающий влиянием при дворе, - он был любимцем короля, - Беркен давал право считать, что он станет достойнейшим реформатором своего отечества. Беза говорил: "Беркен был бы вторым Лютером, если бы в лице Франциска I он нашел второго курфюрста Саксонского". "Он еще хуже Лютера", вопили паписты. И действительно, он был для них опаснее немецкого реформатора. Беркена бросили в темницу, обвинив в ереси, но король освободил его. Годами длилась эта борьба. Франциск I, колеблясь между Римом и Реформацией, сдерживал ярость монахов. Трижды Беркен был брошен в тюрьму папскими властями, и каждый раз король вызволял его. Плененный гением и благородством этого человека, он отказывался принести его в жертву злобствующему духовенству.