Страница:
У Эстебана дрогнул уголок рта: он догадывался, что у его жены на уме. Она и прежде проделывала подобное: швырялась в него чем попало, стоило вывести ее из терпения. Наказание обычно настигало ее в постели. Однако на этот раз Джасмин повела себя иначе. Медленно взяла чашку, поднесла к губам и отпила кофе. Напиток обжег ей нёбо, кроме того, обнаружилось, что она забыла положить сахар.
— Кстати, а где же любовник?
— Что?! — Джасмин резко вскинула голову, карие глаза опасно блеснули. Она объявляла войну. Войну себе самой. Войну Эстебану. Джасмин уже давно перестала понимать, что происходит у нее в душе. Хоть бы Эстебан, наконец, ушел! Ей нельзя, никак нельзя смотреть на него. Нельзя любоваться тем, как солнечный луч, пробившись сквозь полосатый навес, золотит его голову и плечи. Нельзя подпадать под власть обаяния этих мужественных, словно изваянных из мрамора черт лица, этой фигуры атлета-олимпийца!
Он просто великолепен. Высокий, загорелый, черноволосый… При одной мысли о мускулистом, поджаром торсе под этой белой рубашкой все доводы рассудка обращаются в ничто. Верхние пуговицы расстегнуты, и в просвете видны завитки черных волос. Капельки испарины на шее, под самым подбородком, маняще поблескивают. Молодая женщина с трудом удерживалась, чтобы не облизнуться, точно кошка на сливки.
Этого мужчину неудержимо хотелось отведать. Прикоснуться к нему, ощутить его ответные прикосновения. Что за чудесные у него руки — сильные, изящные, с длинными чуткими пальцами, способными на многое, очень на многое. Даже сейчас при одном взгляде на эти руки, которые сцепленные неподвижно лежат на его бедрах, в крови Джасмин вскипает желание. Губы его оживят поцелуями и мраморную статую, глаза соблазнят и монахиню, руки поддержат в миг высшего упоения, к которому приведет все остальное…
Иными словами, Эстебан де Ривера — смуглый, неотразимый возлюбленный, при виде которого любая женщина теряет голову. Наверняка и Инес Ортуньо — проведя столько времени на его яхте, — теперь об этом знает. Эстебан не из тех мужчин, которых возможно удержать на расстоянии, — Джасмин знала это по личному опыту.
— Ну, этот блондинистый здоровяк, который так горазд улыбаться? — услужливо подсказал Эстебан. — Где он?
Джасмин опустила глаза. О, какое заманчивое искушение! Она уже готова была в красках описать, как Оуэн остался отсыпаться в отеле после нескольких часов бурного секса, но сдержала недостойное желание.
— Его зовут Оуэн, он школьный учитель.
— Дорого же тебе дался этот ответ, — тихо рассмеялся Эстебан. — Но у тебя хватило здравого смысла взвесить все за и против и избежать ненужной провокации.
— А как поживает Инес? — не сдержалась молодая женщина.
Эстебан поморщился: замечание попало в цель.
— Я передумал насчет развода, — неожиданно объявил он.
— А я — нет! — ответила Джасмин.
— А я предоставил тебе выбор?
— А ты в силах запретить мне выбирать? — издевательски протянула она. — И что же это заставило тебя передумать?
— Все очень просто. — Эстебан пожал плечами и, с присущей ему циничной откровенностью, на мгновение убрал руки с того самого места, где они до сих пор лежали. До глубины души шокированная Джасмин прерывисто вздохнула.
— Постыдился бы, — с трудом выговорила она, вспыхнув до корней волос.
— Ничего не могу поделать, — сообщил Эстебан. — С тех самых пор, как ты переступила порог зала заседаний, я себе не хозяин. Так что никакого развода не будет, — категорически заявил он. — И никаких любовников… пока я не разберусь с этой проблемой.
Джасмин в себя не могла прийти от изумления. Выходит, для Эстебана она — неразрешимая проблема? И его по-прежнему влечет к ней?
— Ты ослепительно красива, — пробормотал он, как если бы это все объясняло.
5
— Кстати, а где же любовник?
— Что?! — Джасмин резко вскинула голову, карие глаза опасно блеснули. Она объявляла войну. Войну себе самой. Войну Эстебану. Джасмин уже давно перестала понимать, что происходит у нее в душе. Хоть бы Эстебан, наконец, ушел! Ей нельзя, никак нельзя смотреть на него. Нельзя любоваться тем, как солнечный луч, пробившись сквозь полосатый навес, золотит его голову и плечи. Нельзя подпадать под власть обаяния этих мужественных, словно изваянных из мрамора черт лица, этой фигуры атлета-олимпийца!
Он просто великолепен. Высокий, загорелый, черноволосый… При одной мысли о мускулистом, поджаром торсе под этой белой рубашкой все доводы рассудка обращаются в ничто. Верхние пуговицы расстегнуты, и в просвете видны завитки черных волос. Капельки испарины на шее, под самым подбородком, маняще поблескивают. Молодая женщина с трудом удерживалась, чтобы не облизнуться, точно кошка на сливки.
Этого мужчину неудержимо хотелось отведать. Прикоснуться к нему, ощутить его ответные прикосновения. Что за чудесные у него руки — сильные, изящные, с длинными чуткими пальцами, способными на многое, очень на многое. Даже сейчас при одном взгляде на эти руки, которые сцепленные неподвижно лежат на его бедрах, в крови Джасмин вскипает желание. Губы его оживят поцелуями и мраморную статую, глаза соблазнят и монахиню, руки поддержат в миг высшего упоения, к которому приведет все остальное…
Иными словами, Эстебан де Ривера — смуглый, неотразимый возлюбленный, при виде которого любая женщина теряет голову. Наверняка и Инес Ортуньо — проведя столько времени на его яхте, — теперь об этом знает. Эстебан не из тех мужчин, которых возможно удержать на расстоянии, — Джасмин знала это по личному опыту.
— Ну, этот блондинистый здоровяк, который так горазд улыбаться? — услужливо подсказал Эстебан. — Где он?
Джасмин опустила глаза. О, какое заманчивое искушение! Она уже готова была в красках описать, как Оуэн остался отсыпаться в отеле после нескольких часов бурного секса, но сдержала недостойное желание.
— Его зовут Оуэн, он школьный учитель.
— Дорого же тебе дался этот ответ, — тихо рассмеялся Эстебан. — Но у тебя хватило здравого смысла взвесить все за и против и избежать ненужной провокации.
— А как поживает Инес? — не сдержалась молодая женщина.
Эстебан поморщился: замечание попало в цель.
— Я передумал насчет развода, — неожиданно объявил он.
— А я — нет! — ответила Джасмин.
— А я предоставил тебе выбор?
— А ты в силах запретить мне выбирать? — издевательски протянула она. — И что же это заставило тебя передумать?
— Все очень просто. — Эстебан пожал плечами и, с присущей ему циничной откровенностью, на мгновение убрал руки с того самого места, где они до сих пор лежали. До глубины души шокированная Джасмин прерывисто вздохнула.
— Постыдился бы, — с трудом выговорила она, вспыхнув до корней волос.
— Ничего не могу поделать, — сообщил Эстебан. — С тех самых пор, как ты переступила порог зала заседаний, я себе не хозяин. Так что никакого развода не будет, — категорически заявил он. — И никаких любовников… пока я не разберусь с этой проблемой.
Джасмин в себя не могла прийти от изумления. Выходит, для Эстебана она — неразрешимая проблема? И его по-прежнему влечет к ней?
— Ты ослепительно красива, — пробормотал он, как если бы это все объясняло.
5
— И все-таки мегера и ведьма, — напомнила Джасмин.
— А мне нравятся ведьмы. Всегда нравились. Потому меня к тебе и тянет. Перед этим вызовом невозможно устоять. Твои золотые волосы точно вобрали в себя солнечный свет. А твои нахальные карие глаза и капризные губы, приглашающие к поцелую… а за ними острые зубки, которые того и гляди, укусят, стоит выйти за пределы дозволенного…
Темные глаза неотрывно глядели на нее, слова звучали абсолютно серьезно, притом что за пределы дозволенного он вышел давным-давно.
— Ты вся — воплощенный вызов, противиться которому невозможно, — продолжал Эстебан спокойно и невозмутимо, как если бы описывал, к примеру, погоду, а не собственные чувства. — Когда ты вошла в зал заседаний нынче утром, в этом своем кожаном костюме, притом что жара стоит под тридцать градусов, ты словно вызвала меня на поединок. Ты испепеляла меня ненавидящим взглядом, и я не знаю, как усидел на месте так долго, прежде чем бросился на тебя. Просто удивляюсь собственной выдержке, — неохотно признался Эстебан. — А теперь вот ты сидишь передо мной в затрапезных брюках и футболке, волосы собраны в хвост, и снова бросаешь мне вызов. Дескать, я крепкий орешек, попробуй разгрызи.
— Так и есть, — подтвердила Джасмин. — Смотри, зубы обломаешь.
— Не обломаю, не волнуйся, — усмехнулся
Эстебан. — Можешь сколько угодно провоцировать меня, можешь даже попытаться выцарапать мне глаза, да только все равно в итоге я получу то, чего хочу.
— Так, может, все-таки скажешь, чего, собственно, хочешь! — негодующе бросила она. — Я понятия не имею, чего ты добиваешься!
— В данный момент я хочу тебя, — не задержался с ответом Эстебан. — И сдается мне, я дал это понять достаточно ясно и недвусмысленно. Я хочу обхватить губами один из упругих сосков, что так пикантно обрисовываются под твоей футболкой, и насладиться восхитительным ощущением, — нимало не смущаясь, продолжал он. — Впрочем, если бы ты, скажем, опустилась на колени, расстегнула мне брюки и занялась со мною оральным сексом, я бы тоже не возражал… вот только обстановка не совсем подходящая…
— Все, с меня довольно! — Джасмин вскочила. — Убирайся ко всем чертям, Эстебан!
И точно так же, как утром, он стремительно метнулся вперед — точно тигр в прыжке. Одной рукою обхватил ее за талию и рывком притянул к себе. Джасмин протестующе вскрикнула — и взгляды малочисленных посетителей, не говоря уже об официантах, тут же обратились к ней. Эстебан, как ни в чем не бывало, усадил молодую женщину себе на колени. И в темных его глазах Джасмин прочла, что за этим последует.
— Только посмей…
Эстебан припал к ее губам, обрывая протест на полуслове. Длилось это не более нескольких секунд, однако же, Джасмин разом утратила способность понимать, что происходит. Но вот Эстебан резко прервал поцелуй и едва ли не грубо усадил жену обратно на стул. Раскрасневшаяся, потрясенная, она ошеломленно глядела на него. На одно-единственное мгновение, показавшееся ей донельзя ужасным, Джасмин решила, что вот сейчас он уйдет и бросит ее на произвол судьбы.
Уж, не для того ли Эстебан выследил ее, наговорил Бог весть чего, чтобы отплатить за утреннюю сцену, когда она ушла и не оглянулась?
Меж тем Эстебан запустил руку в карман, а в следующее мгновение что-то со звоном покатилось по столу. Деньги? Джасмин в ужасе зажмурилась: похоже, она вступила во врата ада, сама того не ведая. Эстебан платит ей за доставленное удовольствие!
Слезы жгли ей глаза, текли по щекам. Мысли путались в голове.
Да, мрачно размышлял Эстебан, наслаждаясь произведенным эффектом. Я тебя шокировал, проделав то, что проделал, на глазах у потрясенных зрителей. Но подожди, моя красавица жена, то ли еще будет! И зачем, спрашивается, я ждал целых три года? Мне следовало бы еще тогда, моя упрямая, несговорчивая прелестница, вернуть тебя в мою жизнь — хотя бы силой!
Эстебан злился. А на что, собственно? Ответ он знал и без чужих подсказок. Стоило ему прикоснуться к Джасмин, и она таяла, точно снег под солнцем, без борьбы уступала желанию. Всякий раз, как взгляды их встречались, он читал в янтарно-карих глазах затаенную боль… потому что Джасмин до сих пор любила его!
Так зачем же понадобились эти три впустую потраченных года? Ведь если бы он решил свои проблемы еще тогда, сейчас они с Джасмин не сидели бы в ресторане «Жеронский лев» как два последних идиота, ведя друг с другом нескончаемую битву. Они бы наслаждались друг другом в постели. А, может быть, в соседней комнате, в колыбели, мирным сном спал бы их малыш… И уж, конечно, никакой другой мужчина не смел бы к ней прикоснуться! Да как она вообще такое допустила?
— Надень кольцо, — потребовал Эстебан, прекрасно понимая, однако, что его жена на грани обморока.
Джасмин в недоумении открыла глаза.
— Я не…
— Ты не вправе так поступать. Пока ты замужем за мной, то изволь носить мое кольцо.
— Но наш брак вот-вот будет расторгнут, — запротестовала Джасмин. — Зачем обручальное кольцо на бракоразводном процессе?
Она произнесла эти слова с горечью, но Эстебан видел, что ее припухшие, дрожащие губы слишком хорошо помнят его поцелуй. Джасмин провела по ним кончиком языка в тщетной попытке охладить их и смягчить пульсирующий жар. Эстебан повторил ее жест — и дыхание молодой женщины участилось. Воздух ощутимо вибрировал между ними. Перед их глазами заплясали огненные искры. Все это они уже проходили, все это они уже испытали прежде. Вот только ни Джасмин, ни Эстебан складывать оружия не собирались.
— Все это ровным счетом ничего не значит, — промолвила Джасмин, отводя глаза.
Что она имела в виду: кольцо или их неодолимое взаимное влечение? Эстебан решил, что следует в первую очередь заняться кольцом, а уж остальное придет само собой, причем в самом недалеком будущем.
Он подался вперед, поймал опасливый взгляд Джасмин — она понятия не имела, что задумал муж на сей раз, — и только тогда медленно стянул с пальца собственное кольцо.
Джасмин застыла неподвижно, точно обратившись в статую. Два кольца лежали рядом в солнечном свете, ярко поблескивая, одно — побольше, другое — поменьше, во всем остальном идеально схожие. Абсолютно гладкие снаружи, а внутри по ободку вьется надпись: «Здесь — мое сердце».
Как мог он, как смел забыть об этом, стоя на палубе своей яхты у причала Хассама и строя планы насчет развода и нового брака? Как могла забыть об этом Джасмин, презрительно швыряя кольцо мужу не далее как сегодня утром? Они же вместе выбирали эти кольца! Держась за руки, не задумываясь, как романтически глупо выглядят в глазах продавцов, они продиктовали надпись для гравировки, чтобы заветные слова запечатлелись на металле и в их памяти!
— А теперь повтори, что все это ровным счетом ничего не значит, — глухо предложил Эстебан, видя, что жена побледнела как полотно. — Если найдешь в себе силы уйти, оставив кольцо на столе, я поступлю так же. А если не сможешь, то надень его обратно на палец и мы вместе обсудим, что нам делать дальше.
Джасмин вновь облизнула пересохшие губы. Эстебан с трудом удержался от того, чтобы не провести по ним собственным языком. Эта женщина принадлежит ему, и чем скорее она это признает, тем скорее они решат свои проблемы.
— Развод…
— Кольцо! — твердо возразил он.
Джасмин нервно сглотнула. В воздухе вновь затрещали электрические разряды… Бунтарская натура властно требовала встать и уйти.
Но она так и не решилась осуществить задуманное. Вспыхнув, она схватила со стола кольцо и быстро надела на палец. Кольцо скользнуло на законное место — легко и плавно, точно по своей воле.
— А теперь что? — вызывающе осведомилась Джасмин. — Не вернуться ли нам в твой офис и не обсудить ли бракоразводные соглашения?
Но ее ядовитый тон Эстебана нисколько не обманул. Молодая женщина дрожала всем телом, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Он ей нужен! Она не в силах с ним расстаться! Обручальное кольцо снова поблескивает у нее на пальце — уже давно Эстебан не чувствовал себя таким счастливым. Он надел собственное кольцо и с блаженным вздохом откинулся на спинку стула.
— Нет, — ответил он. — Мы отправимся в более уединенное место, где сможем спокойно обо всем поговорить.
Джасмин одарила его насмешливым взглядом. Она отлично знала, куда он клонит. И провести ее ему не удастся.
— Попытайся еще раз, — предложила она.
— Хорошо, тогда ужин. Сегодня вечером, — сказал Эстебан. — Мы съездим в славный ресторанчик в Пуболе, который так тебе нравился. Закажем всяких вкусностей, шампанского, вспомним, что хорошего было в нашей совместной жизни…
Прозвучавшая в его голосе насмешка тут же вновь пробудила в Джасмин боевой пыл. Этого Эстебан и добивался. Стоит разъярить Джасмин, и она становится легкой добычей, поскольку ее внутренние барьеры рушатся один за другим. Так что Эстебан приготовился услышать саркастическое: «А у нас было что-то хорошее?». Однако ответ Джасмин застал его врасплох.
— Извини, — тихо сказала она. — Но сегодняшний вечер у меня занят.
На сей раз, из себя вышел Эстебан. В глазах у него потемнело. И с язвительным, жестоким ответом он не задержался:
— А я-то собирался ради тебя отменить свидание с Инес! Ну да ладно, отчего бы тебе и любовника своего не привести? Поужинаем вчетвером. Может, даже обратно вернемся, обменявшись партнерами. Кто знает? — Эстебан пожал плечами. — Или вдруг я воспылаю пылкими чувствами к Инес и проблема решится сама собой…
Еще не успев договорить, Эстебан понял, что совершил непростительную стратегическую ошибку. Джасмин побледнела так, словно того и гляди, упадет в обморок. На белом как мел лице двумя бездонными омутами темнели глаза. Она поднялась — было видно, что ноги с трудом держат ее.
— Я имела в виду мою мать, — тихо выдохнула Джасмин и, на сей раз, и впрямь ушла.
Ах ты, маленькая лгунья, отчитывала себя Джасмин, идя по улице. Ты имела в виду именно то, что он подумал. Ты просто не ожидала беспощадного контрудара, оставившего еще одну кровоточащую рану в твоем глупом сердце!
Эстебан за ней не последовал: видимо, решил, что они в расчете. Почему я позволяю так со мной обращаться? — тяжело вздыхала молодая женщина. За три бесконечно долгих года разлуки все чувства должны были бы перегореть сами собой.
Джасмин поймала такси — она слишком измучалась, чтобы возвращаться пешком, — и уже через четверть часа входила в «Фуэнте Овехуну». За время дороги у нее разболелась голова, а в довершение неприятностей выяснилось, что в холле ее поджидают. Кэтрин Уолдорн, Оуэн Мьюир и Колин Питт устроились в потертых креслах, а на низком столике перед ними стоял поднос с остатками пирожных и недопитый кофе самого, что ни на есть синтетического вида.
— Ну и где тебя носило? — осведомилась мать. — Я тут с ума схожу от беспокойства.
— Я же оставила тебе записку, — нахмурилась Джасмин.
— И я ее получила, — кивнула Кэтрин. — «Ненадолго вышла, скоро буду» — не оправдывает трехчасового отсутствия, ты не находишь? Раз уж ты сочла нужным притащить меня из Сакраменто в эту Богом забытую Европу, я надеялась, ты хотя бы не бросишь меня на произвол судьбы…
— Но я думала… — начала Джасмин и тут же замолчала.
Ее мать абсолютно права. Нечестно с ее стороны перекладывать всю ответственность на Оуэна. Тем более что, судя по его виду, Оуэн проклинает тот день, когда навязался к ним в попутчики.
— Мне ужасно жаль, — пробормотала молодая женщина, целуя мать в щеку.
Щека была горячая, и Джасмин впервые обратила внимание, что в холле не менее жарко, чем на улице. Колин Питт вытирал платком мокрый лоб, а Оуэн Мьюир, сбросив пиджак и ослабив галстук, обмахивался журналом трехмесячной давности. Молодая женщина поискала глазами кондиционер.
— Не работает, — подсказал Оуэн, проследив направление ее взгляда.
Не работает, убито повторила про себя Джасмин. Неудивительно, что мать ее пребывает в прескверном настроении. Она-то обещала ей отель со всеми удобствами!
— Послушай, мамочка, — произнесла она с напускной веселостью, — отчего бы нам всем не подняться наверх? Ты примешь душ, а потом…
— Мы не можем подняться наверх, — впервые нарушил молчание Колин. — Лифт тоже не работает.
— Лифт? — растерялась Джасмин. — Да вы шутите!
— Ничуть не бывало, — подхватил Оуэн. — Просто здесь электричество отключили, если ты еще не заметила. Ни света, ни кондиционера, ни лифта. Кажется, здесь такое безобразие — дело обычное.
— Так что ответь мне, пожалуйста, дорогая Джасмин, как прикажете немощной старой женщине, прикованной к инвалидному креслу, вскарабкаться на четвертый этаж и добраться до желанного прохладного душа? — недовольно проворчала Кэтрин.
Не знаю, убито подумала Джасмин. Интересно, как им понравится, если она бросится сейчас на пол и разрыдается в голос? С тех пор как она ушла из отеля сегодня утром, все идет наперекосяк! Не следовало ей приезжать в Жерону, ох не следовало!
Джасмин очень хотелось вновь оказаться в Сакраменто, в уютном издательском офисе, и заниматься подготовкой фотоматериалов к очередному номеру. И лучше бы их с Эстебаном дороги никогда больше не пересекались! Он снова подорвал ее силы и волю к жизни — с ним всегда так.
— Вы двое, почему бы вам не подняться к себе в номера? Там наверняка прохладнее, — неуверенно предложила Джасмин. — А мы с мамой попытаемся…
— Уж поверь, дорогая Джасмин, в данный момент мы сидим в самом прохладном месте во всем отеле, — издевательски перебил ее Оуэн.
— Это просто трущоба какая-то, — фыркнула мать.
— Извини, пожалуйста, — пролепетала молодая женщина, понимая, что еще немного — и она действительно расплачется. Джасмин поднесла руку к пылающему лбу и попыталась сосредоточиться. — Дайте мне минуту-другую, чтобы прийти в себя, и я попробую подыскать другой отель…
— Какие-то проблемы? — раздался от дверей глубокий, бархатистый голос.
Пав духом еще больше, если такое, конечно, возможно, Джасмин обреченно обернулась навстречу своей судьбе. На Эстебане, как ни странно, жара не сказывалась. Он выглядел свежим и бодрым, невозмутимо-спокойным, ослепительно красивым, и…
— Что ты здесь позабыл? — возмущенно осведомилась миссис Уолдрон.
— Добрый день, Кэтрин. Очень рад вас видеть, — улыбнулся Эстебан, не отрывая глаз от бледного лица Джасмин. — Что случилось? — мягко осведомился он.
Эта мягкая заботливость стала последней каплей. Губы Джасмин задрожали, и по ее щекам хлынули слезы.
— Я… — Она постаралась взять себя в руки, но не смогла. — Я… — Она вновь попыталась заговорить, но тщетно. Не следовало Эстебану сюда приходить! Это из-за него она совсем не владеет собой!
Эстебан жестом фокусника извлек из-за спины фотоаппарат и протянул владелице. Должно быть, Джасмин забыла его на столе в ресторанчике Санчо. Судя по всему, она и всю свою храбрость там оставила. Молодая женщина потянулась за фотоаппаратом, но пошатнулась и вместо футляра вцепилась в крепкое мужское запястье. Не колеблясь, Эстебан привлек ее к себе, а в следующий миг она уткнулась ему в плечо и так и застыла, не заботясь о том, что подумают окружающие. Одной рукой Эстебан обнял ее за талию, вторая легла Джасмин на затылок. Фотоаппарат болтался на ремешке, ударяя ее по ноге, пальцы судорожно смяли полу его рубашки. Эстебан казался таким сильным, таким надежным и родным, что за все сокровища мира Джасмин не согласилась бы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте.
Кто-то что-то говорил, кто-то неодобрительно цокал языком. Кто-то тихо всхлипывал — Джасмин догадывалась кто. А Эстебан молчал. Просто стоял, не двигаясь, и обнимал жену.
— Это ты во всем виноват, Эстебан! — раздался возмущенный голос Кэтрин.
— Не спорю, — спокойно согласился он и как ни в чем не бывало обратился к адвокату:
— Мистер Питт, не будете ли вы так добры, подойти к регистрационной стойке и сообщить, что Эстебан де Ривера желает побеседовать с директором этого… отеля?
Джасмин разом оторвалась от его плеча. С какой стати Эстебан вздумал похваляться своим громким именем?
— Что это ты задумал?
— Как всегда, решаю чужие проблемы, — улыбаясь краем губ, ответил он. -
Когда-то ты уверяла, что в этом мне нет равных.
Молодая женщина ощутимо напряглась.
— Я и сама справлюсь.
— Нет нужды. — Рука, обнимающая ее за талию, и не подумала разжаться. — Сегодня один из лучших дней в моей жизни, и тебе не удастся его испортить, вновь превратившись в хорошо знакомую мне независимую железную леди.
Да уж, разумеется, там, где для нее сплошные неудачи и горести, для Эстебана — «лучший день его жизни». Разве не показательно? Как и следовало ожидать, едва прозвучало имя владельца могущественной корпорации, директор отеля тотчас же со всех ног примчался к гостям и принялся пространно и подобострастно извиняться по-испански. Отвечал ему Эстебан — столь же пространно, но, судя по интонациям, язвительно и колко. Говорили слишком быстро, и Джасмин разбирала лишь отдельные слова, не больше. Но вот, наконец, директор засеменил обратно в кабинет, Эстебан разжал руку — и молодая женщина обернулась к заинтересованным зрителям.
Мать глядела на нее так, словно глазам своим не верила: ее ненаглядная дочь только что рыдала на плече у мерзавца мужа! Колин Питт происходящее явно заинтриговало, ибо выходило за пределы обыденного. Оуэн поднялся и, неприязненно глядя на Эстебана, мысленно взвешивал свои шансы. Джасмин от души надеялась, что у него хватит сообразительности не вступать в перепалку. Она вздохнула поглубже — пора бы представить мужчин друг другу.
— Оуэн, это мой муж Эсте…
— Кэтрин, дорогая моя! Вид у вас неважный. — На Оуэна Эстебан даже не посмотрел, все его внимание сосредоточилось на миссис Уолдрон. — Тяжко вам пришлось, бедная вы моя, — сочувственно посетовал он, завладевая ее рукой. — Примите мои искренние извинения от лица всей Жероны. Дайте мне только пять минут, и я все улажу, обещаю. Полагаю, директор отеля уже вызвал такси. Сейчас мы все покинем это невзрачное заведение, и никогда больше ноги нашей здесь не будет.
На глазах у изумленной Джасмин ее нетерпимая, несгибаемая упрямица мать, еще недавно ненавидевшая этого мужчину всей душой, растаяла, точно мед на солнце.
— Ничего дороже этого отеля мы позволить себе не могли, — сообщила она. — А Джасмин отказывалась принимать от тебя хоть что-нибудь. И дома меня оставить не захотела, где я хотя бы чаю себе сумела вскипятить, если надо.
— И куда же мы поедем? — поспешно вмешалась в разговор Джасмин.
— К нам домой, конечно, — заверил Эстебан. — Джасмин — жуткая упрямица, верно? — заговорщицки подмигнул он теще. — Впрочем, характер у нее ваш, suegra mia, — улыбнулся он. — Стойкость, цельность, мужество… плюс конечно же несравненная красота…
— Что ты имеешь в виду, говоря «к тебе домой»? — встревожилась молодая женщина.
— К нам домой, — поправил ее Эстебан. — Надеюсь, моя дорогая теща знает: в особняке де Ривера она у себя дома! — И он обезоруживающе улыбнулся Кэтрин.
— Твое бы обаяние — да в мирных целях! — фыркнула миссис Уолдрон, однако щеки ее раскраснелись от удовольствия.
— Эстебан, к тебе домой мы не поедем, — запротестовала Джасмин. — Электричество вот-вот включат, и все наладится.
— А вдруг свет отключат снова в тот момент, когда твоя мама будет спускаться в лифте? — предположил Эстебан. — Можно ли так рисковать здоровьем… не скажу «немолодой», но хрупкой, ранимой женщины?
«Хрупкая, ранимая женщина» энергично закивала.
— Именно это я и втолковывала моей дочери как раз перед тем, как ты появился.
Джасмин рухнула в кресло — и от дальнейшей борьбы отказалась.
— А как насчет Оуэна с мистером Питтом? — осведомилась она. — Им тоже придется поехать с нами.
На мгновение воцарилась зловещая тишина.
— Твой любовник может спать хоть под забором, лишь бы не в моем доме! — рявкнул Эстебан.
Кэтрин Уолдрон недоуменно захлопала ресницами. Оуэн превратился в камень. Колин Питт жадно наблюдал за происходящим, как если бы перед его глазами разворачивалась увлекательнейшая мелодрама.
Сердце Джасмин на миг замерло в груди. О Господи, мысленно застонала она, закрыла глаза и пожелала себе провалиться сквозь землю тут же, на месте. Зачем, о, зачем она намеренно дразнила Эстебана, намекая на свою близость с Оуэном?
— Я поднимусь к себе, — с трудом произнесла она, встала с кресла и на негнущихся ногах направилась к лестнице. Все, с нее хватит! К тому времени, как преодолела четыре лестничных пролета и ощупью добралась до конца длинного коридора, она совсем выдохлась. Отперев дверь номера, Джасмин бросилась к телефону и позвонила в аэропорт. Нужно улететь из Жероны сегодня же, любой ценой! Хоть в грузовом отсеке, хоть в кабине пилота!
Но нет, судьба распорядилась иначе. Когда день начинается настолько неудачно, к вечеру жизнь непременно превращается в сплошной кошмар! Конечно же, свободных мест ни на одном из рейсов в Штаты не оказалось. Они с матерью прочно застряли в Жероне.
— Мне очень жаль, — раздался низкий голос за ее спиной. — Похоже, мой приезд создал тебе массу проблем.
— Зачем тебя только сюда принесло, Оуэн? — Джасмин стремительно повернулась. — Я вообще не понимаю, на что ты рассчитывал.
Мистер Мьюир облокотился о дверной косяк.
— Я думал, что смогу тебе чем-нибудь помочь. — Он удрученно пожал плечами. — Твоя мама меня поддержала. Мне даже в голову не приходило, что твой муж воспримет мое присутствие здесь в таком ключе. А что ему оставалось, раз она сама открытым текстом сообщила мужу о своем новом «увлечении»!
— А мне нравятся ведьмы. Всегда нравились. Потому меня к тебе и тянет. Перед этим вызовом невозможно устоять. Твои золотые волосы точно вобрали в себя солнечный свет. А твои нахальные карие глаза и капризные губы, приглашающие к поцелую… а за ними острые зубки, которые того и гляди, укусят, стоит выйти за пределы дозволенного…
Темные глаза неотрывно глядели на нее, слова звучали абсолютно серьезно, притом что за пределы дозволенного он вышел давным-давно.
— Ты вся — воплощенный вызов, противиться которому невозможно, — продолжал Эстебан спокойно и невозмутимо, как если бы описывал, к примеру, погоду, а не собственные чувства. — Когда ты вошла в зал заседаний нынче утром, в этом своем кожаном костюме, притом что жара стоит под тридцать градусов, ты словно вызвала меня на поединок. Ты испепеляла меня ненавидящим взглядом, и я не знаю, как усидел на месте так долго, прежде чем бросился на тебя. Просто удивляюсь собственной выдержке, — неохотно признался Эстебан. — А теперь вот ты сидишь передо мной в затрапезных брюках и футболке, волосы собраны в хвост, и снова бросаешь мне вызов. Дескать, я крепкий орешек, попробуй разгрызи.
— Так и есть, — подтвердила Джасмин. — Смотри, зубы обломаешь.
— Не обломаю, не волнуйся, — усмехнулся
Эстебан. — Можешь сколько угодно провоцировать меня, можешь даже попытаться выцарапать мне глаза, да только все равно в итоге я получу то, чего хочу.
— Так, может, все-таки скажешь, чего, собственно, хочешь! — негодующе бросила она. — Я понятия не имею, чего ты добиваешься!
— В данный момент я хочу тебя, — не задержался с ответом Эстебан. — И сдается мне, я дал это понять достаточно ясно и недвусмысленно. Я хочу обхватить губами один из упругих сосков, что так пикантно обрисовываются под твоей футболкой, и насладиться восхитительным ощущением, — нимало не смущаясь, продолжал он. — Впрочем, если бы ты, скажем, опустилась на колени, расстегнула мне брюки и занялась со мною оральным сексом, я бы тоже не возражал… вот только обстановка не совсем подходящая…
— Все, с меня довольно! — Джасмин вскочила. — Убирайся ко всем чертям, Эстебан!
И точно так же, как утром, он стремительно метнулся вперед — точно тигр в прыжке. Одной рукою обхватил ее за талию и рывком притянул к себе. Джасмин протестующе вскрикнула — и взгляды малочисленных посетителей, не говоря уже об официантах, тут же обратились к ней. Эстебан, как ни в чем не бывало, усадил молодую женщину себе на колени. И в темных его глазах Джасмин прочла, что за этим последует.
— Только посмей…
Эстебан припал к ее губам, обрывая протест на полуслове. Длилось это не более нескольких секунд, однако же, Джасмин разом утратила способность понимать, что происходит. Но вот Эстебан резко прервал поцелуй и едва ли не грубо усадил жену обратно на стул. Раскрасневшаяся, потрясенная, она ошеломленно глядела на него. На одно-единственное мгновение, показавшееся ей донельзя ужасным, Джасмин решила, что вот сейчас он уйдет и бросит ее на произвол судьбы.
Уж, не для того ли Эстебан выследил ее, наговорил Бог весть чего, чтобы отплатить за утреннюю сцену, когда она ушла и не оглянулась?
Меж тем Эстебан запустил руку в карман, а в следующее мгновение что-то со звоном покатилось по столу. Деньги? Джасмин в ужасе зажмурилась: похоже, она вступила во врата ада, сама того не ведая. Эстебан платит ей за доставленное удовольствие!
Слезы жгли ей глаза, текли по щекам. Мысли путались в голове.
Да, мрачно размышлял Эстебан, наслаждаясь произведенным эффектом. Я тебя шокировал, проделав то, что проделал, на глазах у потрясенных зрителей. Но подожди, моя красавица жена, то ли еще будет! И зачем, спрашивается, я ждал целых три года? Мне следовало бы еще тогда, моя упрямая, несговорчивая прелестница, вернуть тебя в мою жизнь — хотя бы силой!
Эстебан злился. А на что, собственно? Ответ он знал и без чужих подсказок. Стоило ему прикоснуться к Джасмин, и она таяла, точно снег под солнцем, без борьбы уступала желанию. Всякий раз, как взгляды их встречались, он читал в янтарно-карих глазах затаенную боль… потому что Джасмин до сих пор любила его!
Так зачем же понадобились эти три впустую потраченных года? Ведь если бы он решил свои проблемы еще тогда, сейчас они с Джасмин не сидели бы в ресторане «Жеронский лев» как два последних идиота, ведя друг с другом нескончаемую битву. Они бы наслаждались друг другом в постели. А, может быть, в соседней комнате, в колыбели, мирным сном спал бы их малыш… И уж, конечно, никакой другой мужчина не смел бы к ней прикоснуться! Да как она вообще такое допустила?
— Надень кольцо, — потребовал Эстебан, прекрасно понимая, однако, что его жена на грани обморока.
Джасмин в недоумении открыла глаза.
— Я не…
— Ты не вправе так поступать. Пока ты замужем за мной, то изволь носить мое кольцо.
— Но наш брак вот-вот будет расторгнут, — запротестовала Джасмин. — Зачем обручальное кольцо на бракоразводном процессе?
Она произнесла эти слова с горечью, но Эстебан видел, что ее припухшие, дрожащие губы слишком хорошо помнят его поцелуй. Джасмин провела по ним кончиком языка в тщетной попытке охладить их и смягчить пульсирующий жар. Эстебан повторил ее жест — и дыхание молодой женщины участилось. Воздух ощутимо вибрировал между ними. Перед их глазами заплясали огненные искры. Все это они уже проходили, все это они уже испытали прежде. Вот только ни Джасмин, ни Эстебан складывать оружия не собирались.
— Все это ровным счетом ничего не значит, — промолвила Джасмин, отводя глаза.
Что она имела в виду: кольцо или их неодолимое взаимное влечение? Эстебан решил, что следует в первую очередь заняться кольцом, а уж остальное придет само собой, причем в самом недалеком будущем.
Он подался вперед, поймал опасливый взгляд Джасмин — она понятия не имела, что задумал муж на сей раз, — и только тогда медленно стянул с пальца собственное кольцо.
Джасмин застыла неподвижно, точно обратившись в статую. Два кольца лежали рядом в солнечном свете, ярко поблескивая, одно — побольше, другое — поменьше, во всем остальном идеально схожие. Абсолютно гладкие снаружи, а внутри по ободку вьется надпись: «Здесь — мое сердце».
Как мог он, как смел забыть об этом, стоя на палубе своей яхты у причала Хассама и строя планы насчет развода и нового брака? Как могла забыть об этом Джасмин, презрительно швыряя кольцо мужу не далее как сегодня утром? Они же вместе выбирали эти кольца! Держась за руки, не задумываясь, как романтически глупо выглядят в глазах продавцов, они продиктовали надпись для гравировки, чтобы заветные слова запечатлелись на металле и в их памяти!
— А теперь повтори, что все это ровным счетом ничего не значит, — глухо предложил Эстебан, видя, что жена побледнела как полотно. — Если найдешь в себе силы уйти, оставив кольцо на столе, я поступлю так же. А если не сможешь, то надень его обратно на палец и мы вместе обсудим, что нам делать дальше.
Джасмин вновь облизнула пересохшие губы. Эстебан с трудом удержался от того, чтобы не провести по ним собственным языком. Эта женщина принадлежит ему, и чем скорее она это признает, тем скорее они решат свои проблемы.
— Развод…
— Кольцо! — твердо возразил он.
Джасмин нервно сглотнула. В воздухе вновь затрещали электрические разряды… Бунтарская натура властно требовала встать и уйти.
Но она так и не решилась осуществить задуманное. Вспыхнув, она схватила со стола кольцо и быстро надела на палец. Кольцо скользнуло на законное место — легко и плавно, точно по своей воле.
— А теперь что? — вызывающе осведомилась Джасмин. — Не вернуться ли нам в твой офис и не обсудить ли бракоразводные соглашения?
Но ее ядовитый тон Эстебана нисколько не обманул. Молодая женщина дрожала всем телом, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Он ей нужен! Она не в силах с ним расстаться! Обручальное кольцо снова поблескивает у нее на пальце — уже давно Эстебан не чувствовал себя таким счастливым. Он надел собственное кольцо и с блаженным вздохом откинулся на спинку стула.
— Нет, — ответил он. — Мы отправимся в более уединенное место, где сможем спокойно обо всем поговорить.
Джасмин одарила его насмешливым взглядом. Она отлично знала, куда он клонит. И провести ее ему не удастся.
— Попытайся еще раз, — предложила она.
— Хорошо, тогда ужин. Сегодня вечером, — сказал Эстебан. — Мы съездим в славный ресторанчик в Пуболе, который так тебе нравился. Закажем всяких вкусностей, шампанского, вспомним, что хорошего было в нашей совместной жизни…
Прозвучавшая в его голосе насмешка тут же вновь пробудила в Джасмин боевой пыл. Этого Эстебан и добивался. Стоит разъярить Джасмин, и она становится легкой добычей, поскольку ее внутренние барьеры рушатся один за другим. Так что Эстебан приготовился услышать саркастическое: «А у нас было что-то хорошее?». Однако ответ Джасмин застал его врасплох.
— Извини, — тихо сказала она. — Но сегодняшний вечер у меня занят.
На сей раз, из себя вышел Эстебан. В глазах у него потемнело. И с язвительным, жестоким ответом он не задержался:
— А я-то собирался ради тебя отменить свидание с Инес! Ну да ладно, отчего бы тебе и любовника своего не привести? Поужинаем вчетвером. Может, даже обратно вернемся, обменявшись партнерами. Кто знает? — Эстебан пожал плечами. — Или вдруг я воспылаю пылкими чувствами к Инес и проблема решится сама собой…
Еще не успев договорить, Эстебан понял, что совершил непростительную стратегическую ошибку. Джасмин побледнела так, словно того и гляди, упадет в обморок. На белом как мел лице двумя бездонными омутами темнели глаза. Она поднялась — было видно, что ноги с трудом держат ее.
— Я имела в виду мою мать, — тихо выдохнула Джасмин и, на сей раз, и впрямь ушла.
Ах ты, маленькая лгунья, отчитывала себя Джасмин, идя по улице. Ты имела в виду именно то, что он подумал. Ты просто не ожидала беспощадного контрудара, оставившего еще одну кровоточащую рану в твоем глупом сердце!
Эстебан за ней не последовал: видимо, решил, что они в расчете. Почему я позволяю так со мной обращаться? — тяжело вздыхала молодая женщина. За три бесконечно долгих года разлуки все чувства должны были бы перегореть сами собой.
Джасмин поймала такси — она слишком измучалась, чтобы возвращаться пешком, — и уже через четверть часа входила в «Фуэнте Овехуну». За время дороги у нее разболелась голова, а в довершение неприятностей выяснилось, что в холле ее поджидают. Кэтрин Уолдорн, Оуэн Мьюир и Колин Питт устроились в потертых креслах, а на низком столике перед ними стоял поднос с остатками пирожных и недопитый кофе самого, что ни на есть синтетического вида.
— Ну и где тебя носило? — осведомилась мать. — Я тут с ума схожу от беспокойства.
— Я же оставила тебе записку, — нахмурилась Джасмин.
— И я ее получила, — кивнула Кэтрин. — «Ненадолго вышла, скоро буду» — не оправдывает трехчасового отсутствия, ты не находишь? Раз уж ты сочла нужным притащить меня из Сакраменто в эту Богом забытую Европу, я надеялась, ты хотя бы не бросишь меня на произвол судьбы…
— Но я думала… — начала Джасмин и тут же замолчала.
Ее мать абсолютно права. Нечестно с ее стороны перекладывать всю ответственность на Оуэна. Тем более что, судя по его виду, Оуэн проклинает тот день, когда навязался к ним в попутчики.
— Мне ужасно жаль, — пробормотала молодая женщина, целуя мать в щеку.
Щека была горячая, и Джасмин впервые обратила внимание, что в холле не менее жарко, чем на улице. Колин Питт вытирал платком мокрый лоб, а Оуэн Мьюир, сбросив пиджак и ослабив галстук, обмахивался журналом трехмесячной давности. Молодая женщина поискала глазами кондиционер.
— Не работает, — подсказал Оуэн, проследив направление ее взгляда.
Не работает, убито повторила про себя Джасмин. Неудивительно, что мать ее пребывает в прескверном настроении. Она-то обещала ей отель со всеми удобствами!
— Послушай, мамочка, — произнесла она с напускной веселостью, — отчего бы нам всем не подняться наверх? Ты примешь душ, а потом…
— Мы не можем подняться наверх, — впервые нарушил молчание Колин. — Лифт тоже не работает.
— Лифт? — растерялась Джасмин. — Да вы шутите!
— Ничуть не бывало, — подхватил Оуэн. — Просто здесь электричество отключили, если ты еще не заметила. Ни света, ни кондиционера, ни лифта. Кажется, здесь такое безобразие — дело обычное.
— Так что ответь мне, пожалуйста, дорогая Джасмин, как прикажете немощной старой женщине, прикованной к инвалидному креслу, вскарабкаться на четвертый этаж и добраться до желанного прохладного душа? — недовольно проворчала Кэтрин.
Не знаю, убито подумала Джасмин. Интересно, как им понравится, если она бросится сейчас на пол и разрыдается в голос? С тех пор как она ушла из отеля сегодня утром, все идет наперекосяк! Не следовало ей приезжать в Жерону, ох не следовало!
Джасмин очень хотелось вновь оказаться в Сакраменто, в уютном издательском офисе, и заниматься подготовкой фотоматериалов к очередному номеру. И лучше бы их с Эстебаном дороги никогда больше не пересекались! Он снова подорвал ее силы и волю к жизни — с ним всегда так.
— Вы двое, почему бы вам не подняться к себе в номера? Там наверняка прохладнее, — неуверенно предложила Джасмин. — А мы с мамой попытаемся…
— Уж поверь, дорогая Джасмин, в данный момент мы сидим в самом прохладном месте во всем отеле, — издевательски перебил ее Оуэн.
— Это просто трущоба какая-то, — фыркнула мать.
— Извини, пожалуйста, — пролепетала молодая женщина, понимая, что еще немного — и она действительно расплачется. Джасмин поднесла руку к пылающему лбу и попыталась сосредоточиться. — Дайте мне минуту-другую, чтобы прийти в себя, и я попробую подыскать другой отель…
— Какие-то проблемы? — раздался от дверей глубокий, бархатистый голос.
Пав духом еще больше, если такое, конечно, возможно, Джасмин обреченно обернулась навстречу своей судьбе. На Эстебане, как ни странно, жара не сказывалась. Он выглядел свежим и бодрым, невозмутимо-спокойным, ослепительно красивым, и…
— Что ты здесь позабыл? — возмущенно осведомилась миссис Уолдрон.
— Добрый день, Кэтрин. Очень рад вас видеть, — улыбнулся Эстебан, не отрывая глаз от бледного лица Джасмин. — Что случилось? — мягко осведомился он.
Эта мягкая заботливость стала последней каплей. Губы Джасмин задрожали, и по ее щекам хлынули слезы.
— Я… — Она постаралась взять себя в руки, но не смогла. — Я… — Она вновь попыталась заговорить, но тщетно. Не следовало Эстебану сюда приходить! Это из-за него она совсем не владеет собой!
Эстебан жестом фокусника извлек из-за спины фотоаппарат и протянул владелице. Должно быть, Джасмин забыла его на столе в ресторанчике Санчо. Судя по всему, она и всю свою храбрость там оставила. Молодая женщина потянулась за фотоаппаратом, но пошатнулась и вместо футляра вцепилась в крепкое мужское запястье. Не колеблясь, Эстебан привлек ее к себе, а в следующий миг она уткнулась ему в плечо и так и застыла, не заботясь о том, что подумают окружающие. Одной рукой Эстебан обнял ее за талию, вторая легла Джасмин на затылок. Фотоаппарат болтался на ремешке, ударяя ее по ноге, пальцы судорожно смяли полу его рубашки. Эстебан казался таким сильным, таким надежным и родным, что за все сокровища мира Джасмин не согласилась бы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте.
Кто-то что-то говорил, кто-то неодобрительно цокал языком. Кто-то тихо всхлипывал — Джасмин догадывалась кто. А Эстебан молчал. Просто стоял, не двигаясь, и обнимал жену.
— Это ты во всем виноват, Эстебан! — раздался возмущенный голос Кэтрин.
— Не спорю, — спокойно согласился он и как ни в чем не бывало обратился к адвокату:
— Мистер Питт, не будете ли вы так добры, подойти к регистрационной стойке и сообщить, что Эстебан де Ривера желает побеседовать с директором этого… отеля?
Джасмин разом оторвалась от его плеча. С какой стати Эстебан вздумал похваляться своим громким именем?
— Что это ты задумал?
— Как всегда, решаю чужие проблемы, — улыбаясь краем губ, ответил он. -
Когда-то ты уверяла, что в этом мне нет равных.
Молодая женщина ощутимо напряглась.
— Я и сама справлюсь.
— Нет нужды. — Рука, обнимающая ее за талию, и не подумала разжаться. — Сегодня один из лучших дней в моей жизни, и тебе не удастся его испортить, вновь превратившись в хорошо знакомую мне независимую железную леди.
Да уж, разумеется, там, где для нее сплошные неудачи и горести, для Эстебана — «лучший день его жизни». Разве не показательно? Как и следовало ожидать, едва прозвучало имя владельца могущественной корпорации, директор отеля тотчас же со всех ног примчался к гостям и принялся пространно и подобострастно извиняться по-испански. Отвечал ему Эстебан — столь же пространно, но, судя по интонациям, язвительно и колко. Говорили слишком быстро, и Джасмин разбирала лишь отдельные слова, не больше. Но вот, наконец, директор засеменил обратно в кабинет, Эстебан разжал руку — и молодая женщина обернулась к заинтересованным зрителям.
Мать глядела на нее так, словно глазам своим не верила: ее ненаглядная дочь только что рыдала на плече у мерзавца мужа! Колин Питт происходящее явно заинтриговало, ибо выходило за пределы обыденного. Оуэн поднялся и, неприязненно глядя на Эстебана, мысленно взвешивал свои шансы. Джасмин от души надеялась, что у него хватит сообразительности не вступать в перепалку. Она вздохнула поглубже — пора бы представить мужчин друг другу.
— Оуэн, это мой муж Эсте…
— Кэтрин, дорогая моя! Вид у вас неважный. — На Оуэна Эстебан даже не посмотрел, все его внимание сосредоточилось на миссис Уолдрон. — Тяжко вам пришлось, бедная вы моя, — сочувственно посетовал он, завладевая ее рукой. — Примите мои искренние извинения от лица всей Жероны. Дайте мне только пять минут, и я все улажу, обещаю. Полагаю, директор отеля уже вызвал такси. Сейчас мы все покинем это невзрачное заведение, и никогда больше ноги нашей здесь не будет.
На глазах у изумленной Джасмин ее нетерпимая, несгибаемая упрямица мать, еще недавно ненавидевшая этого мужчину всей душой, растаяла, точно мед на солнце.
— Ничего дороже этого отеля мы позволить себе не могли, — сообщила она. — А Джасмин отказывалась принимать от тебя хоть что-нибудь. И дома меня оставить не захотела, где я хотя бы чаю себе сумела вскипятить, если надо.
— И куда же мы поедем? — поспешно вмешалась в разговор Джасмин.
— К нам домой, конечно, — заверил Эстебан. — Джасмин — жуткая упрямица, верно? — заговорщицки подмигнул он теще. — Впрочем, характер у нее ваш, suegra mia, — улыбнулся он. — Стойкость, цельность, мужество… плюс конечно же несравненная красота…
— Что ты имеешь в виду, говоря «к тебе домой»? — встревожилась молодая женщина.
— К нам домой, — поправил ее Эстебан. — Надеюсь, моя дорогая теща знает: в особняке де Ривера она у себя дома! — И он обезоруживающе улыбнулся Кэтрин.
— Твое бы обаяние — да в мирных целях! — фыркнула миссис Уолдрон, однако щеки ее раскраснелись от удовольствия.
— Эстебан, к тебе домой мы не поедем, — запротестовала Джасмин. — Электричество вот-вот включат, и все наладится.
— А вдруг свет отключат снова в тот момент, когда твоя мама будет спускаться в лифте? — предположил Эстебан. — Можно ли так рисковать здоровьем… не скажу «немолодой», но хрупкой, ранимой женщины?
«Хрупкая, ранимая женщина» энергично закивала.
— Именно это я и втолковывала моей дочери как раз перед тем, как ты появился.
Джасмин рухнула в кресло — и от дальнейшей борьбы отказалась.
— А как насчет Оуэна с мистером Питтом? — осведомилась она. — Им тоже придется поехать с нами.
На мгновение воцарилась зловещая тишина.
— Твой любовник может спать хоть под забором, лишь бы не в моем доме! — рявкнул Эстебан.
Кэтрин Уолдрон недоуменно захлопала ресницами. Оуэн превратился в камень. Колин Питт жадно наблюдал за происходящим, как если бы перед его глазами разворачивалась увлекательнейшая мелодрама.
Сердце Джасмин на миг замерло в груди. О Господи, мысленно застонала она, закрыла глаза и пожелала себе провалиться сквозь землю тут же, на месте. Зачем, о, зачем она намеренно дразнила Эстебана, намекая на свою близость с Оуэном?
— Я поднимусь к себе, — с трудом произнесла она, встала с кресла и на негнущихся ногах направилась к лестнице. Все, с нее хватит! К тому времени, как преодолела четыре лестничных пролета и ощупью добралась до конца длинного коридора, она совсем выдохлась. Отперев дверь номера, Джасмин бросилась к телефону и позвонила в аэропорт. Нужно улететь из Жероны сегодня же, любой ценой! Хоть в грузовом отсеке, хоть в кабине пилота!
Но нет, судьба распорядилась иначе. Когда день начинается настолько неудачно, к вечеру жизнь непременно превращается в сплошной кошмар! Конечно же, свободных мест ни на одном из рейсов в Штаты не оказалось. Они с матерью прочно застряли в Жероне.
— Мне очень жаль, — раздался низкий голос за ее спиной. — Похоже, мой приезд создал тебе массу проблем.
— Зачем тебя только сюда принесло, Оуэн? — Джасмин стремительно повернулась. — Я вообще не понимаю, на что ты рассчитывал.
Мистер Мьюир облокотился о дверной косяк.
— Я думал, что смогу тебе чем-нибудь помочь. — Он удрученно пожал плечами. — Твоя мама меня поддержала. Мне даже в голову не приходило, что твой муж воспримет мое присутствие здесь в таком ключе. А что ему оставалось, раз она сама открытым текстом сообщила мужу о своем новом «увлечении»!