Он поднял на нее глаза.
– Я не за себя боюсь, леди. – Голос его дрожал под тяжестью обрушившегося на его хрупкие плечи горя. – Мейджер, – прорыдал он. – Эти люди убили его.
– О, Робби! – Только теперь она заметила за спиной мальчика старого пса. Молчаливый и недвижимый, он казался грудой шерсти и костей, его огромная голова была залита кровью, преданные глаза угасли. – О нет, малыш, мне так жаль! – Слезы хлынули из глаз Линнет.
– Его ударил дядя Кеннет.
– Он это вполне заслужил. – Кеннет подошел, схватил Линнет за руку и рывком поднял на ноги. – Эта шелудивая тварь хотела меня укусить.
– Я тебя ненавижу, ты плохой! – Робби вскочил и начал колотить Кеннета по ногам деревянным мечом.
Тот расхохотался и поднял Робби за шиворот высоко над землей так, что его ножки беспомощно болтались в воздухе. Робби попытался достать своего дядю кулачками, и игрушечный меч выпал из его рук.
– Уберите его, этот надоедливый ребенок начинает меня раздражать. – Кеннет швырнул малыша в руки Гилберта. – Нам пора отправляться.
Дурно пахнущий великан перебросил Робби через плечо, в несколько огромных шагов пересек пещеру и исчез в расщелине.
Кеннет грубо подтолкнул Линнет.
– Ваша лодка ждет вас, миледи.
– Вам так просто это не сойдет с рук. Мой муж не допустит.
– Вы так думаете? – Лицо Кеннета исказила грубая ухмылка. – Разве вы сами не сказали, что он тяжело ранен? – Кеннет вышел из пещеры.
– Это его не остановит, – возразила Линнет по пути к одной из крошечных рыбачьих лодок.
– Ну что ж, посмотрим, леди.
Он втолкнул ее в лодку, влез следом, и они отчалили от берега. Поодаль. Гилберт швырнул все еще брыкающегося Робби в такую же лодчонку, за ними последовали остальные.
Тяжелая завеса тумана опустилась над ними.
Вскоре неприветливые стены цитадели Маккензи исчезли из виду, скрывшись в клубящемся тумане, растаяв, словно их никогда и не было.
Линнет, слышала только тяжелое дыхание гребущего Кеннета, ритмичные удары весел о воду и громкий стук собственного сердца.
– Ты слышишь меня?
Дункан с негодованием приоткрыл глаза и увидел старого дворецкого.
– Конечно, слышу, – проворчал он. – Только глухой не услышит, когда орут прямо в ухо. А я пока не глухой.
Сказав это, он снова закрыл глаза.
Боль в теле была нестерпимой, голова гудела так, словно он в одиночку выпил все винные запасы Айлин-Крейга.
И ему не хотелось, чтобы его тревожили.
Ни Фергус, ни кто бы то ни было, даже жена.
Даже святые, если бы вдруг явились к нему с визитом.
– Ты можешь выслушать меня? – крикнул ему в ухо Фергус так громко, будто собирался разбудить мертвеца.
Дункан сжал кулаки и широко раскрыл глаза.
– Неужели нельзя оставить меня в покое?
– К тебе пришел человек, – снова прокричал Фергус.
– Отошли его прочь, если только это не сам Бог-Отец. – Каждое слово давалось Дункану с огромным трудом.
Он снова попытался закрыть глаза, но Фергус, этот негодяй, начал трясти его за раненую руку.
– Хватит спать, ты дрыхнешь весь день, скоро вечерня, к тому же посыльный принес дурные вести.
Дункан с трудом приподнялся на локтях и попытался открыть глаза. Они горели, словно кто-то насыпал в них раскаленного песка.
– Какие еще вести? Мой братец заявился прямо в зал и потребовал усадить его за высокий стол?
– У нас плохие новости, сэр. – На сей раз это был женский голос.
Дункан обернулся и увидел Элспет. Нос у нее покраснел, глаза распухли от слез.
Она вздохнула, закрыла руками лицо и отвернулась, ее округлые плечи вздрагивали.
Дункан забыл о своих ранах и сел.
– Что могло случиться, пока я спал? – прохрипел он, преодолевая боль.
К его удивлению, столпившиеся вокруг люди избегали его взглядов, переминаясь с ноги на ногу, словно стояли на раскаленных углях.
Даже Фергус. Дворецкий стоял вполоборота к Дункану, почесывая локоть.
– Что случилось? – проревел Дункан, окончательно проснувшись.
– Вашу жену, господин Маккензи, – сказал незнакомец огромного роста, стоявший у дальнего конца стола, – захватил ваш брат.
– Ты лжешь! – Дункан попытался соскочить со стола, но боль пронзила его словно нож. Волны ярости и страха сжимали сердце, стальным обручем сдавливали грудь.
Старческие, но все еще крепкие руки Фергуса осторожно подхватили Дункана и помогли снова опереться на стол.
– Успокойся. Мы еще ничего точно не знаем. Мармадьюк пошел наверх выяснять.
Кивнув в сторону незнакомца, дворецкий продолжал:
– Это Мердо, из клана Маклауда. Говорит, его прислали сюда с сообщением. Маклауд просит отправить ему на подмогу людей. Ему нужно восстановить дом после пожара. – Фергус помолчал, положив руку на плечо Элспет. – По дороге сюда он встретился с людьми Кеннета. Они хвастались, что этот сукин сын схватил вашу жену и Робби и собирается потребовать выкуп.
Какое-то время Дункан молчал. Страх сковал его, каждое слово Фергуса было словно удар молота по сердцу.
Он приподнял голову и, прищурившись, разглядывал гостя. Что-то в нем показалось ему подозрительным.
– Я хорошо знаю Джона Маклауда. И его людей. Но тебя вижу впервые.
Мердо кивнул и достал из кожаного кошелька, висящего на поясе, золотую брошь с редким камнем.
Дункан хорошо знал эту вещичку, потому что лорд Маклауд постоянно носил ее с собой, прикрепив к плащу.
По словам Джона, это был его талисман.
Мердо между тем снова опустил брошь в кошелек и широко улыбнулся.
– Не верю, что Джон расстался с этой вещью.
Улыбка незнакомца угасла, но он тут же закивал лохматой головой:
– Он знал, что вы со мной не знакомы, потому и вручил мне брошь, чтобы вы поняли, что мне можно доверять.
– Понятно. – Дункан не поверил ни единому слову и перевел взгляд на Фергуса, но этот старый дурак все еще почесывал локоть.
Дункан снова повернулся к незнакомцу, но прежде, чем обратиться к нему, перевел дух – даже от поворота головы его пронзила боль.
– Что за пожар? И сколько людей нужно Джону?
– Столько, сколько вы можете отослать из замка. Пожар был ужасный. Осталось одно пепелище. Разумеется, прежде всего вы отправите отряд для спасения своей жены. Мой господин это поймет.
Тревожное предчувствие охватило Дункана, пока этот человек говорил, но боль мешала сосредоточиться и упорядочить свои мысли.
– А ты знаешь, где их искать? – спросил Александр, один из членов клана Маккензи. Дункан строго посмотрел на него. Тот стоял, нахмурившись и подозрительно глядя на незнакомца.
– Конечно, знаю. Я слышал их разговор. Брат лорда Маккензи собирался отправиться на лодках к одному из островов к северу отсюда. Могу поехать вместе с вами. У меня на побережье родня, они помогут нам с лодками.
Несмотря на адскую боль, Дункан приподнялся на локтях.
– Не думаю, что это потребуется, – прохрипел он. – Мои люди сами вызволят мою жену и ребенка, а ты останешься здесь. В моем замке, если хочешь.
Лицо Мердо залилось краской.
– Вы не можете держать меня здесь как пленника.
Дункан в ответ лишь слегка приподнял бровь.
– Это нарушение законов гостеприимства! – бормотал Мердо. – Мой господин – ваш верный союзник…
– Если Джон – твой господин, он поймет… – Дункан умолк, заслышав приближающиеся шаги и, когда обернулся, увидел, как в зал ворвался Мармадьюк. Расталкивая столпившихся, он быстро подошел к Дункану.
– Да хранит нас Господь, это правда, – запыхавшись, проговорил он. – Леди Линнет и Робби исчезли.
– Нет! Этого не может быть! – Сквозь звон в ушах Дункана едва различил собственные слова.
Ему показалось, что рушится весь мир.
– Этого не может быть, – повторил он уже тише. – Томас не мог покинуть свой пост.
– Он и не покидал. Дверь была закрыта изнутри, нам пришлось ее сломать, – ответил Мармадьюк, лишив Дункана последней надежды. – Их похитили тайно. – Он скользнул взглядом по Мердо. – Не знаю, как такое могло случиться, но в комнате их нет.
Дункан с трудом сел, свесив ноги и держась за край стола. Все кружилось перед глазами. В ушах звучали страшные слова англичанина:
«Они исчезли, они исчезли…»
Дункан знал, как они исчезли.
В этом не было сомнений.
Черт бы побрал его самоуверенность. Он должен был это предвидеть. Кеннет умен. Он знал, что ему никогда не взять Айлин-Крейг штурмом, что эти стены неприступны.
И пошел на хитрость, отвлекая внимание, пока его люди расчищали заваленный камнями вход в пещеру со стороны моря. Каким-то образом этот негодяй узнал о потайном ходе, известном только ему, Дункану. Пробравшись через этот ход в подземелье, он похитил его жену и Робби.
В глазах у Дункана потемнело, и все внутри переворачивалось в страшной агонии.
Словно издалека до него донесся женский крик, и Фергус снова уложил его. Множество голосов, их ропот и крики слились в один сплошной гул.
Кто-то, кажется, Мармадьюк, прижал его к столу железными руками, и он тщетно пытался вырваться. Боль, мука и ярость отнимали последние силы хуже самого страшного врага.
Ничто не могло причинить ему таких страданий, как удар, нанесенный Кеннетом. Вместе с женой и мальчиком он похитил то, в существование чего Дункан никак не мог до конца поверить.
Его сердце.
Кеннет вырвал его, живое и кровоточащее, прямо из груди, оставив там одну лишь пустоту.
Внезапно он все осознал. И это осознание едва не стоило ему жизни.
Его жена и сын похищены, не важно, Робби его сын или нет.
Важно одно – чтобы они благополучно вернулись.
Его долг – их спасти. Иначе он не сможет жить.
Глава 18
– Я не за себя боюсь, леди. – Голос его дрожал под тяжестью обрушившегося на его хрупкие плечи горя. – Мейджер, – прорыдал он. – Эти люди убили его.
– О, Робби! – Только теперь она заметила за спиной мальчика старого пса. Молчаливый и недвижимый, он казался грудой шерсти и костей, его огромная голова была залита кровью, преданные глаза угасли. – О нет, малыш, мне так жаль! – Слезы хлынули из глаз Линнет.
– Его ударил дядя Кеннет.
– Он это вполне заслужил. – Кеннет подошел, схватил Линнет за руку и рывком поднял на ноги. – Эта шелудивая тварь хотела меня укусить.
– Я тебя ненавижу, ты плохой! – Робби вскочил и начал колотить Кеннета по ногам деревянным мечом.
Тот расхохотался и поднял Робби за шиворот высоко над землей так, что его ножки беспомощно болтались в воздухе. Робби попытался достать своего дядю кулачками, и игрушечный меч выпал из его рук.
– Уберите его, этот надоедливый ребенок начинает меня раздражать. – Кеннет швырнул малыша в руки Гилберта. – Нам пора отправляться.
Дурно пахнущий великан перебросил Робби через плечо, в несколько огромных шагов пересек пещеру и исчез в расщелине.
Кеннет грубо подтолкнул Линнет.
– Ваша лодка ждет вас, миледи.
– Вам так просто это не сойдет с рук. Мой муж не допустит.
– Вы так думаете? – Лицо Кеннета исказила грубая ухмылка. – Разве вы сами не сказали, что он тяжело ранен? – Кеннет вышел из пещеры.
– Это его не остановит, – возразила Линнет по пути к одной из крошечных рыбачьих лодок.
– Ну что ж, посмотрим, леди.
Он втолкнул ее в лодку, влез следом, и они отчалили от берега. Поодаль. Гилберт швырнул все еще брыкающегося Робби в такую же лодчонку, за ними последовали остальные.
Тяжелая завеса тумана опустилась над ними.
Вскоре неприветливые стены цитадели Маккензи исчезли из виду, скрывшись в клубящемся тумане, растаяв, словно их никогда и не было.
Линнет, слышала только тяжелое дыхание гребущего Кеннета, ритмичные удары весел о воду и громкий стук собственного сердца.
– Ты слышишь меня?
Дункан с негодованием приоткрыл глаза и увидел старого дворецкого.
– Конечно, слышу, – проворчал он. – Только глухой не услышит, когда орут прямо в ухо. А я пока не глухой.
Сказав это, он снова закрыл глаза.
Боль в теле была нестерпимой, голова гудела так, словно он в одиночку выпил все винные запасы Айлин-Крейга.
И ему не хотелось, чтобы его тревожили.
Ни Фергус, ни кто бы то ни было, даже жена.
Даже святые, если бы вдруг явились к нему с визитом.
– Ты можешь выслушать меня? – крикнул ему в ухо Фергус так громко, будто собирался разбудить мертвеца.
Дункан сжал кулаки и широко раскрыл глаза.
– Неужели нельзя оставить меня в покое?
– К тебе пришел человек, – снова прокричал Фергус.
– Отошли его прочь, если только это не сам Бог-Отец. – Каждое слово давалось Дункану с огромным трудом.
Он снова попытался закрыть глаза, но Фергус, этот негодяй, начал трясти его за раненую руку.
– Хватит спать, ты дрыхнешь весь день, скоро вечерня, к тому же посыльный принес дурные вести.
Дункан с трудом приподнялся на локтях и попытался открыть глаза. Они горели, словно кто-то насыпал в них раскаленного песка.
– Какие еще вести? Мой братец заявился прямо в зал и потребовал усадить его за высокий стол?
– У нас плохие новости, сэр. – На сей раз это был женский голос.
Дункан обернулся и увидел Элспет. Нос у нее покраснел, глаза распухли от слез.
Она вздохнула, закрыла руками лицо и отвернулась, ее округлые плечи вздрагивали.
Дункан забыл о своих ранах и сел.
– Что могло случиться, пока я спал? – прохрипел он, преодолевая боль.
К его удивлению, столпившиеся вокруг люди избегали его взглядов, переминаясь с ноги на ногу, словно стояли на раскаленных углях.
Даже Фергус. Дворецкий стоял вполоборота к Дункану, почесывая локоть.
– Что случилось? – проревел Дункан, окончательно проснувшись.
– Вашу жену, господин Маккензи, – сказал незнакомец огромного роста, стоявший у дальнего конца стола, – захватил ваш брат.
– Ты лжешь! – Дункан попытался соскочить со стола, но боль пронзила его словно нож. Волны ярости и страха сжимали сердце, стальным обручем сдавливали грудь.
Старческие, но все еще крепкие руки Фергуса осторожно подхватили Дункана и помогли снова опереться на стол.
– Успокойся. Мы еще ничего точно не знаем. Мармадьюк пошел наверх выяснять.
Кивнув в сторону незнакомца, дворецкий продолжал:
– Это Мердо, из клана Маклауда. Говорит, его прислали сюда с сообщением. Маклауд просит отправить ему на подмогу людей. Ему нужно восстановить дом после пожара. – Фергус помолчал, положив руку на плечо Элспет. – По дороге сюда он встретился с людьми Кеннета. Они хвастались, что этот сукин сын схватил вашу жену и Робби и собирается потребовать выкуп.
Какое-то время Дункан молчал. Страх сковал его, каждое слово Фергуса было словно удар молота по сердцу.
Он приподнял голову и, прищурившись, разглядывал гостя. Что-то в нем показалось ему подозрительным.
– Я хорошо знаю Джона Маклауда. И его людей. Но тебя вижу впервые.
Мердо кивнул и достал из кожаного кошелька, висящего на поясе, золотую брошь с редким камнем.
Дункан хорошо знал эту вещичку, потому что лорд Маклауд постоянно носил ее с собой, прикрепив к плащу.
По словам Джона, это был его талисман.
Мердо между тем снова опустил брошь в кошелек и широко улыбнулся.
– Не верю, что Джон расстался с этой вещью.
Улыбка незнакомца угасла, но он тут же закивал лохматой головой:
– Он знал, что вы со мной не знакомы, потому и вручил мне брошь, чтобы вы поняли, что мне можно доверять.
– Понятно. – Дункан не поверил ни единому слову и перевел взгляд на Фергуса, но этот старый дурак все еще почесывал локоть.
Дункан снова повернулся к незнакомцу, но прежде, чем обратиться к нему, перевел дух – даже от поворота головы его пронзила боль.
– Что за пожар? И сколько людей нужно Джону?
– Столько, сколько вы можете отослать из замка. Пожар был ужасный. Осталось одно пепелище. Разумеется, прежде всего вы отправите отряд для спасения своей жены. Мой господин это поймет.
Тревожное предчувствие охватило Дункана, пока этот человек говорил, но боль мешала сосредоточиться и упорядочить свои мысли.
– А ты знаешь, где их искать? – спросил Александр, один из членов клана Маккензи. Дункан строго посмотрел на него. Тот стоял, нахмурившись и подозрительно глядя на незнакомца.
– Конечно, знаю. Я слышал их разговор. Брат лорда Маккензи собирался отправиться на лодках к одному из островов к северу отсюда. Могу поехать вместе с вами. У меня на побережье родня, они помогут нам с лодками.
Несмотря на адскую боль, Дункан приподнялся на локтях.
– Не думаю, что это потребуется, – прохрипел он. – Мои люди сами вызволят мою жену и ребенка, а ты останешься здесь. В моем замке, если хочешь.
Лицо Мердо залилось краской.
– Вы не можете держать меня здесь как пленника.
Дункан в ответ лишь слегка приподнял бровь.
– Это нарушение законов гостеприимства! – бормотал Мердо. – Мой господин – ваш верный союзник…
– Если Джон – твой господин, он поймет… – Дункан умолк, заслышав приближающиеся шаги и, когда обернулся, увидел, как в зал ворвался Мармадьюк. Расталкивая столпившихся, он быстро подошел к Дункану.
– Да хранит нас Господь, это правда, – запыхавшись, проговорил он. – Леди Линнет и Робби исчезли.
– Нет! Этого не может быть! – Сквозь звон в ушах Дункана едва различил собственные слова.
Ему показалось, что рушится весь мир.
– Этого не может быть, – повторил он уже тише. – Томас не мог покинуть свой пост.
– Он и не покидал. Дверь была закрыта изнутри, нам пришлось ее сломать, – ответил Мармадьюк, лишив Дункана последней надежды. – Их похитили тайно. – Он скользнул взглядом по Мердо. – Не знаю, как такое могло случиться, но в комнате их нет.
Дункан с трудом сел, свесив ноги и держась за край стола. Все кружилось перед глазами. В ушах звучали страшные слова англичанина:
«Они исчезли, они исчезли…»
Дункан знал, как они исчезли.
В этом не было сомнений.
Черт бы побрал его самоуверенность. Он должен был это предвидеть. Кеннет умен. Он знал, что ему никогда не взять Айлин-Крейг штурмом, что эти стены неприступны.
И пошел на хитрость, отвлекая внимание, пока его люди расчищали заваленный камнями вход в пещеру со стороны моря. Каким-то образом этот негодяй узнал о потайном ходе, известном только ему, Дункану. Пробравшись через этот ход в подземелье, он похитил его жену и Робби.
В глазах у Дункана потемнело, и все внутри переворачивалось в страшной агонии.
Словно издалека до него донесся женский крик, и Фергус снова уложил его. Множество голосов, их ропот и крики слились в один сплошной гул.
Кто-то, кажется, Мармадьюк, прижал его к столу железными руками, и он тщетно пытался вырваться. Боль, мука и ярость отнимали последние силы хуже самого страшного врага.
Ничто не могло причинить ему таких страданий, как удар, нанесенный Кеннетом. Вместе с женой и мальчиком он похитил то, в существование чего Дункан никак не мог до конца поверить.
Его сердце.
Кеннет вырвал его, живое и кровоточащее, прямо из груди, оставив там одну лишь пустоту.
Внезапно он все осознал. И это осознание едва не стоило ему жизни.
Его жена и сын похищены, не важно, Робби его сын или нет.
Важно одно – чтобы они благополучно вернулись.
Его долг – их спасти. Иначе он не сможет жить.
Глава 18
Она у вашего брата.
Брат господина Маккензи…
Эти слова незнакомца появлялись из тьмы и исчезали, кружась вокруг Дункана, переплетаясь с другими голосами, и он никак не мог уловить их смысл.
Стиснув зубы, он вцепился пальцами в прохладные доски стола и попытался сосредоточиться. Но ничего не получалось.
Шум только усиливался, превращаясь в какофонию звуков, которая могла свести с ума.
Кто бы ни держал его, прижимая к столу, он явно обладал силой десятерых и вовсе не собирался ослаблять хватку.
Дункан с шумом втянул в себя воздух и взял себя в руки. Сейчас он разделается с этим наглецом и его стальными пальцами.
Как только уловит смысл этих ускользающих слов.
Зажмурив глаза, он старался сосредоточиться на словах Мердо.
Он должен понять их смысл. Это очень важно.
Его пальцы, вцепившиеся в край стола, побелели от напряжения. Но, черт побери, и сами слова и их смысл по-прежнему ускользали от него.
Он попытался сглотнуть, но не смог. Во рту пересохло, губы потрескались, язык распух и не слушался его. Но хуже всего отвратительный привкус во рту, как будто от перекисшего вина.
Дункан скривился от отвращения.
И так будет, пока он не поймет, что за мысль терзает его.
Ваш брат…
Слова Мердо снова проникали сквозь мглу, повторяясь, словно утренняя молитва, становясь все громче, пока остальные голоса не отступили куда-то в небытие.
Два эти слова проникали в его мозг ледяными иглами, причиняя страшную боль. Внезапно послышался другой голос, тихий и нежный, и в то же время настойчивый. Голос его жены. Чистый и ясный, как луч теплого весеннего солнца. И достаточно сильный, чтобы перекрыть остальные голоса и рассеять мглу, затуманившую его сознание.
– Я должна предупредить тебя о грядущей беде… Это не связано с Кеннетом. Кто-то говорит одно, а думает другое…
Пророческие слова Линнет едва донеслись до него и тут же стихли, но он хорошо их расслышал.
И сразу все понял.
Сознание прояснилось.
К нему вернулась решительность.
Как он и подозревал, стальные руки, удерживающие его, принадлежали англичанину. Его всезнающему одноглазому зятю.
Дункан сердито уставился на него, но Мармадьюк лишь молча посмотрел на него немигающим глазом.
– Отпусти меня сейчас же, – процедил Дункан сквозь зубы, – немедленно. Я хорошо себя чувствую.
Англичанин молча вскинул бровь.
– Я в полном порядке, – продолжал настаивать Дункан, злость придала ему сил, чтобы вырваться из рук Мармадьюка и снова сесть.
От резкого движения тошнота подступила совсем близко. Усилием воли Дункан подавил приступ головокружения, увлекающий его в пучину беспамятства и боли.
– Ты что, не видишь, что я вполне в порядке? – зло спросил он, сжимая кулаки и шевеля пальцами ног.
– Я вижу ни на что не годного упрямца, который держится одной злостью, – ответил англичанин, сложив на груди руки.
Дункан свесил ноги со стола, потом встал на пол, сдерживая дрожь.
Невыносимо болела каждая клеточка тела. Голова буквально раскалывалась.
Но он виду не подавал.
Поискал глазами Мердо. К счастью, негодяй все еще спокойно стоял у противоположного конца стола, нагло оскалив в улыбке желтые зубы.
– Вас что-то беспокоит, господин Маккензи? – поинтересовался он.
– Сейчас я побеспокою тебя, – прорычал Дункан.
– Вы совершаете большую ошибку. Маклауд…
– …не твой господин, – договорил за него Дункан. – Ты – человек Кеннета.
Лицо Мердо напряглось, рука скользнула в складки грязной одежды. Блеснуло лезвие, но Малькольм выбил нож из рук негодяя и приставил к горлу мерзавца кинжал.
Мармадьюк встал рядом с Малькольмом, держа наготове меч.
– Если вы причините мне вред, Кеннет перережет горло вашей жене, после того как позабавится с ней, – пригрозил Мердо. – Вы никогда не увидите…
Дункан грохнул кулаком по столу.
– Это ты ничего не увидишь, если не ответишь на все мои вопросы или же твои ответы мне не понравятся.
– Я не стану вам отвечать, – не сдавался Мердо.
– Неужели? – Дункан криво усмехнулся.
Он рванулся к Мердо, в мгновение ока преодолев разделяющее их расстояние и едва не застонав от боли.
Вплотную приблизившись к незваному гостю, он ощутил его зловонное дыхание.
– Значит, никакого пожара в замке Маклауда не было?
Мердо молчал, глядя прямо перед собой.
– Пожар – всего лишь уловка, чтобы я отослал своих людей, – холодно продолжал Дункан, справившись с приступом ярости и превозмогая боль. – Говори правду, если дорога жизнь.
Мердо не произнес ни слова.
– Ну что ж, – сказал Дункан. – Ты испытываешь мое терпение. Сознайся, что солгал.
Мердо сплюнул на пол.
– Какой ты смелый, – с усмешкой заметил Дункан, кивнув Малькольму, который все еще держал кинжал у горла наглеца.
Тот сделал легкое движение острым концом ножа. Показалась кровь, и тонкий алый ручеек заструился по шее пленника.
Дункан еще раз кивнул, и Малькольм сильнее прижал нож к горлу.
Глаза Мердо округлились, и он облизнул пересохшие губы.
– И где же Кеннет держит мою жену и мальчика? – тихо спросил Дункан.
Мердо все еще колебался, но, заметив, что Дункан вновь повернулся к Малькольму, заговорил:
– Я не хотел вам зла. Просто выполнил приказ, поймите!
– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Так где моя жена?
– К югу… к югу отсюда, – запинаясь сказал Мердо.
– А ты говорил к северным островам?
На лбу Мердо выступила испарина.
– Я увел бы вас к северу, а часть своих людей вы отослали бы к Маклауду. За это время Кеннет собирался спокойно без погони отойти на юг.
– А что моя жена? И мальчик? Он собирался взять за них выкуп?
Мердо побледнел.
– Говори, иначе умрешь.
– Не знаю, – сказал он, – клянусь жизнью. Не знаю, что он собирается с ними сделать.
– Твоя смерть предрешена, но умрешь ты не сразу. Забери у него это, – кивнул он англичанину, поддев пальцем висевший на поясе Мердо кошелек.
Взяв кошелек у Мармадьюка, Дункан заглянул внутрь. Брошь Маклауда сверкнула огромным рубином.
– Эта брошь украдена, – сказал Дункан, завязывая кошелек. – Ты вернешь ее хозяину. Малькольм и Алек будут тебя сопровождать. Что сделает с тобой Маклауд, не мое дело. Но если он оставит тебя в живых, чтобы ноги твоей не было на земле Маккензи. Я собственными руками лишу тебя жизни. – Обернувшись к Малькольму, он добавил: – Отправляйтесь сейчас же, он и так слишком долго отравлял воздух в моем доме.
Дункан стоял, не двигаясь, пока они оба не скрылись из виду, потом оперся о стол и закрыл глаза. Левая рука ныла и горела, снова открылась рана.
Но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной.
Самые дорогие для него люди похищены. Эта мысль гнала его вперед, не давая покоя, наполняя сердце ненавистью и яростью.
– Клянусь, этот сукин сын и есть двухголовое чудище, привидевшееся твоей жене, – сказал Мармадьюк, вкладывая меч в ножны.
Дункан с трудом открыл глаза и повернулся к англичанину:
– Я и без тебя это понял.
Мармадьюк слегка улыбнулся.
– Ты делаешь успехи, дружище.
Брови Дункана сошлись на переносице.
– Тут не надо быть семи пядей во лбу. Он произнес слово «брат». Никто из моих друзей или союзников не стал бы при мне называть Кеннета моим братом.
Мармадьюк посмотрел на левую руку Дункана:
– У тебя открылась рана.
– «У тебя открылась рана», – передразнил его Дункан. – Я что, по-твоему, не вижу? Странно, что я весь не в крови, если вспомнить, сколько во мне дырок.
– Да, и Элспет наверняка захочет перевязать твои раны, в первую очередь руку. Она выглядит совсем плохо, – сказал, подходя, Фергус. – Думаю, нам нужно…
– Вот и думай на здоровье, – рассердился Дункан, отталкивая его.
Неустрашимый Фергус строго посмотрел на него, как в те времена, когда Дункан еще был мальчишкой. Но сейчас это не сработало.
– Вы не можете ехать с такой рукой, из раны сочится кровь, – не сдавался дворецкий.
– Еще как могу, – стоял на своем Дункан. – Хватит причитать из-за нескольких капель крови. Если хочешь помочь, прикажи приготовить самых быстрых коней.
Густые брови Фергуса поползли вверх.
– Но поездка верхом для тебя смертельно опасна, мой мальчик, и людям надо отдохнуть. Отложим до утра.
– Утром может быть поздно. Мы едем сейчас же. – Дункан не задумывался о том, хватит ли у него сил осуществить свой план.
Поискав глазами оруженосца, Дункан приказал ему подойти.
– Локлан, неси мою одежду и оружие, – приказал он. – И шевелись побыстрее, – добавил он, раздраженно разглядывая свое израненное и перебинтованное тело. – Мне надоело чувствовать себя спеленутым младенцем.
Но вместо того чтобы броситься исполнять приказ Дункана, Локлан словно прирос к полу, высматривая Мармадьюка. Нахмурившись, Дункан подбоченился.
– Здесь я хозяин, а не сэр Мармадьюк, – заметил он резко. – Делай, что я сказал.
Щеки Локлана порозовели и, почтительно склонив голову, он бросился выполнять приказ.
Дункан проводил его взглядом и обернулся к Фергусу:
– Пошли несколько человек в мою спальню. Там на стене за самым большим гобеленом они найдут дверь тайного хода. Он ведет к основанию башни. Пусть замуруют его с обеих сторон.
Мармадьюк вздохнул. Дункан поддел друга:
– Как видишь, всезнайка, ты знал не все.
Он повернулся к остальным:
– Парни, вы устали. Некоторые ранены. У кого нет сил, я не прошу присоединиться ко мне. Кто пойдет, могут не вернуться. Кеннет – смелый, опытный воин. Его люди хорошо обучены. Те, кто останется, пусть сразу ложатся спать и набираются сил, чтобы в наше отсутствие быть надежной защитой замка.
Никто не двинулся с места.
Из дальнего конца зала донеслось: «Спасем короля!»
Остальные присоединились к боевому кличу, и он прокатился по залу, сотрясая стены.
Дункан, сложив на груди руки, одобрительно кивнул. К горлу подступил ком, в глазах защипало.
Когда шум стих, чья-то крепкая рука взяла его за локоть.
– Разреши мне возглавить отряд, – прошептал Мармадьюк. – Фергус прав, ехать в твоем состоянии – чистое безумие.
– Это мой долг. Мои жена и сын похищены, – твердо ответил Дункан.
Ропот прошел по залу.
Люди во все глаза смотрели на Дункана.
Дункан все понял.
Он сам удивился, что эти слова так легко сорвались у него с языка. Ведь он все еще не был уверен, что Робби – его сын.
Но сейчас это уже не имело никакого значения.
Главное – чтобы он вернулся.
Наступившую тишину нарушил чей-то всхлип.
Потом еще один.
Старый Фергус торопливо утер нос рукавом и отвернулся.
Дункан с удивлением увидел, что дворецкий плачет.
Покраснев до кончиков ушей, Дункан сердито окинул взглядом зал.
– Хватит пялиться на меня, пора готовиться в дорогу. И не вздумайте болтать о том, что услышали. Все остается по-прежнему.
К его величайшему неудовольствию, судя по выражению лиц, ему никто не поверил.
Линнет устало прислонилась спиной к стволу дерева, вытянув ноги. После того как Кеннет освободил ее от веревок, ей все время приходилось выполнять требования похитителей и ухаживать за ранеными под страхом постоянных угроз в адрес Робби.
У нее не было выбора, и она выполняла каждую прихоть. Спина так болела, что она ходила сгорбившись, как старуха.
Наконец в туманный серый предрассветный час на второй день после похищения ей разрешили побыть с Робби. Он мирно спал, свернувшись калачиком рядом с ней, укрытый изношенным одеялом, которое набросил на него кто-то из людей Кеннета.
Почти все уже спали. Бодрствовали только Кеннет и еще несколько человек. Он присел у догорающего костра с кубком вина и тихо говорил о чем-то с наглого вида парнем, который поднял пустую кружку, требуя, чтобы Линнет подлила ему вина.
Линнет не двинулась с места, лишь молча посмотрела на него ледяным взглядом.
По правде говоря, у нее просто не было сил подняться.
– Кажется, наша леди слишком утомлена и не хочет прислуживать своим ничтожным спутникам, – усмехнулся парень.
Кеннет раздраженно фыркнул:
– Может быть, она изменит свое мнение, когда мы все по очереди покажем ей, каким приятным занятием может оказаться обслуживание мужчин низкого происхождения. Скоро у нас появится такая возможность.
– О-о! Если бы она видела, какой у тебя огромный…
– Хватит, – ухмыльнулся Кеннет. – Не хочу, чтобы она страдала от тоски по нему. У нее будет достаточно времени, чтобы подробно изучить мое мужское достоинство, а потом и твое.
Он посмотрел на Линнет, и похоть в его взгляде заставила ее вздрогнуть.
– Ей так понравится, что она предпочтет нас моему угрюмому братцу.
Кеннет направился к ней. Стараясь не выдать своей тревоги, Линнет нащупала в складках плаща крошечный флакон в кожаном футляре.
Она едва не забыла о нем.
Во флаконе был крепкий настой валерианы.
Ее единственная надежда на спасение.
Кеннет подошел и, не говоря ни слова, пнул ее ногу носком сапога, поддев край плаща, задрал его, открывая ее лодыжки и икры. Забыв предосторожность, Линнет нахмурилась.
– Оставь меня в покое, свинья, – прошипела она, сжимая флакон. – Только посмей ко мне прикоснуться, и при первой же возможности я лишу тебя твоего мужского достоинства.
Раздались смешки и грубые замечания. Кеннет побагровел.
– Придержи язык. Мой брат плохо объездил тебя. – Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость. – Но я с удовольствием исправлю эту его оплошность. В его же постели, как только выкурю из логова, которое должно принадлежать мне.
Линнет, поджав губы, с негодованием смотрела на него.
Ее молчание лишь распаляло его гнев. Он схватил ее за плечи и рывком поднял, кивнув в сторону парня, протягивающего кружку.
– Налей нам вина, – приказал Кеннет.
Линнет не отвела взгляд.
– Отпустите меня, тогда налью.
Он убрал руки и, прищурившись, добавил:
– И следите за своими манерами, леди. Мне приходилось иметь дело с куда более капризными девками, чем вы.
Линнет демонстративно отряхнула рукава и, высоко подняв голову, зашагала к куче припасов. Там, недалеко от места, где были привязаны лошади, лежали фляги с вином.
Лошади были великолепные, наверняка краденые. Но не это волновало Линнет, она сама собиралась украсть одну из них, как только Кеннет крепко уснет после вина с валерианой.
– И побыстрее, – крикнул он. – Нас мучает жажда.
Линнет улыбнулась.
Чем больше они выпьют, тем лучше.
Линнет схватила глиняный кувшин. По спине побежали мурашки, но она взяла себя в руки и достала из складок одежды флакон.
Оглянувшись через плечо, открыла пробку, вылила содержимое в кисло пахнущее вино и быстро вернулась к костру.
Кеннет протянул ей кубок.
– Из тебя получится отличная служанка. Скоро тебе придется предлагать нам не только вино. – Он окинул ее пристальным взглядом. – А гораздо больше.
Линнет молча наполнила до краев его кубок.
Один раз, потом еще и еще. У Кеннета стал заплетаться язык, слипались глаза.
Она вернулась на свое место и стала ждать.
Ждать и наблюдать.
Ей казалось, что прошла целая вечность. Она внимательно разглядывала бандитов, особенно Кеннета.
Наконец в лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь храпом. Костер погас.
Затаив дыхание, Линнет легонько коснулась плеча Робби. Он открыл глаза и хотел что-то сказать, но Линнет приложила к его губам два пальца.
– Тише. Нам пора уходить.
Робби испуганно посмотрел на нее и кивнул.
Линнет тоже кивнула и погладила его по щеке. Затем поднялась и, взяв Робби за руку, шагнула за деревья.
Брат господина Маккензи…
Эти слова незнакомца появлялись из тьмы и исчезали, кружась вокруг Дункана, переплетаясь с другими голосами, и он никак не мог уловить их смысл.
Стиснув зубы, он вцепился пальцами в прохладные доски стола и попытался сосредоточиться. Но ничего не получалось.
Шум только усиливался, превращаясь в какофонию звуков, которая могла свести с ума.
Кто бы ни держал его, прижимая к столу, он явно обладал силой десятерых и вовсе не собирался ослаблять хватку.
Дункан с шумом втянул в себя воздух и взял себя в руки. Сейчас он разделается с этим наглецом и его стальными пальцами.
Как только уловит смысл этих ускользающих слов.
Зажмурив глаза, он старался сосредоточиться на словах Мердо.
Он должен понять их смысл. Это очень важно.
Его пальцы, вцепившиеся в край стола, побелели от напряжения. Но, черт побери, и сами слова и их смысл по-прежнему ускользали от него.
Он попытался сглотнуть, но не смог. Во рту пересохло, губы потрескались, язык распух и не слушался его. Но хуже всего отвратительный привкус во рту, как будто от перекисшего вина.
Дункан скривился от отвращения.
И так будет, пока он не поймет, что за мысль терзает его.
Ваш брат…
Слова Мердо снова проникали сквозь мглу, повторяясь, словно утренняя молитва, становясь все громче, пока остальные голоса не отступили куда-то в небытие.
Два эти слова проникали в его мозг ледяными иглами, причиняя страшную боль. Внезапно послышался другой голос, тихий и нежный, и в то же время настойчивый. Голос его жены. Чистый и ясный, как луч теплого весеннего солнца. И достаточно сильный, чтобы перекрыть остальные голоса и рассеять мглу, затуманившую его сознание.
– Я должна предупредить тебя о грядущей беде… Это не связано с Кеннетом. Кто-то говорит одно, а думает другое…
Пророческие слова Линнет едва донеслись до него и тут же стихли, но он хорошо их расслышал.
И сразу все понял.
Сознание прояснилось.
К нему вернулась решительность.
Как он и подозревал, стальные руки, удерживающие его, принадлежали англичанину. Его всезнающему одноглазому зятю.
Дункан сердито уставился на него, но Мармадьюк лишь молча посмотрел на него немигающим глазом.
– Отпусти меня сейчас же, – процедил Дункан сквозь зубы, – немедленно. Я хорошо себя чувствую.
Англичанин молча вскинул бровь.
– Я в полном порядке, – продолжал настаивать Дункан, злость придала ему сил, чтобы вырваться из рук Мармадьюка и снова сесть.
От резкого движения тошнота подступила совсем близко. Усилием воли Дункан подавил приступ головокружения, увлекающий его в пучину беспамятства и боли.
– Ты что, не видишь, что я вполне в порядке? – зло спросил он, сжимая кулаки и шевеля пальцами ног.
– Я вижу ни на что не годного упрямца, который держится одной злостью, – ответил англичанин, сложив на груди руки.
Дункан свесил ноги со стола, потом встал на пол, сдерживая дрожь.
Невыносимо болела каждая клеточка тела. Голова буквально раскалывалась.
Но он виду не подавал.
Поискал глазами Мердо. К счастью, негодяй все еще спокойно стоял у противоположного конца стола, нагло оскалив в улыбке желтые зубы.
– Вас что-то беспокоит, господин Маккензи? – поинтересовался он.
– Сейчас я побеспокою тебя, – прорычал Дункан.
– Вы совершаете большую ошибку. Маклауд…
– …не твой господин, – договорил за него Дункан. – Ты – человек Кеннета.
Лицо Мердо напряглось, рука скользнула в складки грязной одежды. Блеснуло лезвие, но Малькольм выбил нож из рук негодяя и приставил к горлу мерзавца кинжал.
Мармадьюк встал рядом с Малькольмом, держа наготове меч.
– Если вы причините мне вред, Кеннет перережет горло вашей жене, после того как позабавится с ней, – пригрозил Мердо. – Вы никогда не увидите…
Дункан грохнул кулаком по столу.
– Это ты ничего не увидишь, если не ответишь на все мои вопросы или же твои ответы мне не понравятся.
– Я не стану вам отвечать, – не сдавался Мердо.
– Неужели? – Дункан криво усмехнулся.
Он рванулся к Мердо, в мгновение ока преодолев разделяющее их расстояние и едва не застонав от боли.
Вплотную приблизившись к незваному гостю, он ощутил его зловонное дыхание.
– Значит, никакого пожара в замке Маклауда не было?
Мердо молчал, глядя прямо перед собой.
– Пожар – всего лишь уловка, чтобы я отослал своих людей, – холодно продолжал Дункан, справившись с приступом ярости и превозмогая боль. – Говори правду, если дорога жизнь.
Мердо не произнес ни слова.
– Ну что ж, – сказал Дункан. – Ты испытываешь мое терпение. Сознайся, что солгал.
Мердо сплюнул на пол.
– Какой ты смелый, – с усмешкой заметил Дункан, кивнув Малькольму, который все еще держал кинжал у горла наглеца.
Тот сделал легкое движение острым концом ножа. Показалась кровь, и тонкий алый ручеек заструился по шее пленника.
Дункан еще раз кивнул, и Малькольм сильнее прижал нож к горлу.
Глаза Мердо округлились, и он облизнул пересохшие губы.
– И где же Кеннет держит мою жену и мальчика? – тихо спросил Дункан.
Мердо все еще колебался, но, заметив, что Дункан вновь повернулся к Малькольму, заговорил:
– Я не хотел вам зла. Просто выполнил приказ, поймите!
– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Так где моя жена?
– К югу… к югу отсюда, – запинаясь сказал Мердо.
– А ты говорил к северным островам?
На лбу Мердо выступила испарина.
– Я увел бы вас к северу, а часть своих людей вы отослали бы к Маклауду. За это время Кеннет собирался спокойно без погони отойти на юг.
– А что моя жена? И мальчик? Он собирался взять за них выкуп?
Мердо побледнел.
– Говори, иначе умрешь.
– Не знаю, – сказал он, – клянусь жизнью. Не знаю, что он собирается с ними сделать.
– Твоя смерть предрешена, но умрешь ты не сразу. Забери у него это, – кивнул он англичанину, поддев пальцем висевший на поясе Мердо кошелек.
Взяв кошелек у Мармадьюка, Дункан заглянул внутрь. Брошь Маклауда сверкнула огромным рубином.
– Эта брошь украдена, – сказал Дункан, завязывая кошелек. – Ты вернешь ее хозяину. Малькольм и Алек будут тебя сопровождать. Что сделает с тобой Маклауд, не мое дело. Но если он оставит тебя в живых, чтобы ноги твоей не было на земле Маккензи. Я собственными руками лишу тебя жизни. – Обернувшись к Малькольму, он добавил: – Отправляйтесь сейчас же, он и так слишком долго отравлял воздух в моем доме.
Дункан стоял, не двигаясь, пока они оба не скрылись из виду, потом оперся о стол и закрыл глаза. Левая рука ныла и горела, снова открылась рана.
Но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной.
Самые дорогие для него люди похищены. Эта мысль гнала его вперед, не давая покоя, наполняя сердце ненавистью и яростью.
– Клянусь, этот сукин сын и есть двухголовое чудище, привидевшееся твоей жене, – сказал Мармадьюк, вкладывая меч в ножны.
Дункан с трудом открыл глаза и повернулся к англичанину:
– Я и без тебя это понял.
Мармадьюк слегка улыбнулся.
– Ты делаешь успехи, дружище.
Брови Дункана сошлись на переносице.
– Тут не надо быть семи пядей во лбу. Он произнес слово «брат». Никто из моих друзей или союзников не стал бы при мне называть Кеннета моим братом.
Мармадьюк посмотрел на левую руку Дункана:
– У тебя открылась рана.
– «У тебя открылась рана», – передразнил его Дункан. – Я что, по-твоему, не вижу? Странно, что я весь не в крови, если вспомнить, сколько во мне дырок.
– Да, и Элспет наверняка захочет перевязать твои раны, в первую очередь руку. Она выглядит совсем плохо, – сказал, подходя, Фергус. – Думаю, нам нужно…
– Вот и думай на здоровье, – рассердился Дункан, отталкивая его.
Неустрашимый Фергус строго посмотрел на него, как в те времена, когда Дункан еще был мальчишкой. Но сейчас это не сработало.
– Вы не можете ехать с такой рукой, из раны сочится кровь, – не сдавался дворецкий.
– Еще как могу, – стоял на своем Дункан. – Хватит причитать из-за нескольких капель крови. Если хочешь помочь, прикажи приготовить самых быстрых коней.
Густые брови Фергуса поползли вверх.
– Но поездка верхом для тебя смертельно опасна, мой мальчик, и людям надо отдохнуть. Отложим до утра.
– Утром может быть поздно. Мы едем сейчас же. – Дункан не задумывался о том, хватит ли у него сил осуществить свой план.
Поискав глазами оруженосца, Дункан приказал ему подойти.
– Локлан, неси мою одежду и оружие, – приказал он. – И шевелись побыстрее, – добавил он, раздраженно разглядывая свое израненное и перебинтованное тело. – Мне надоело чувствовать себя спеленутым младенцем.
Но вместо того чтобы броситься исполнять приказ Дункана, Локлан словно прирос к полу, высматривая Мармадьюка. Нахмурившись, Дункан подбоченился.
– Здесь я хозяин, а не сэр Мармадьюк, – заметил он резко. – Делай, что я сказал.
Щеки Локлана порозовели и, почтительно склонив голову, он бросился выполнять приказ.
Дункан проводил его взглядом и обернулся к Фергусу:
– Пошли несколько человек в мою спальню. Там на стене за самым большим гобеленом они найдут дверь тайного хода. Он ведет к основанию башни. Пусть замуруют его с обеих сторон.
Мармадьюк вздохнул. Дункан поддел друга:
– Как видишь, всезнайка, ты знал не все.
Он повернулся к остальным:
– Парни, вы устали. Некоторые ранены. У кого нет сил, я не прошу присоединиться ко мне. Кто пойдет, могут не вернуться. Кеннет – смелый, опытный воин. Его люди хорошо обучены. Те, кто останется, пусть сразу ложатся спать и набираются сил, чтобы в наше отсутствие быть надежной защитой замка.
Никто не двинулся с места.
Из дальнего конца зала донеслось: «Спасем короля!»
Остальные присоединились к боевому кличу, и он прокатился по залу, сотрясая стены.
Дункан, сложив на груди руки, одобрительно кивнул. К горлу подступил ком, в глазах защипало.
Когда шум стих, чья-то крепкая рука взяла его за локоть.
– Разреши мне возглавить отряд, – прошептал Мармадьюк. – Фергус прав, ехать в твоем состоянии – чистое безумие.
– Это мой долг. Мои жена и сын похищены, – твердо ответил Дункан.
Ропот прошел по залу.
Люди во все глаза смотрели на Дункана.
Дункан все понял.
Он сам удивился, что эти слова так легко сорвались у него с языка. Ведь он все еще не был уверен, что Робби – его сын.
Но сейчас это уже не имело никакого значения.
Главное – чтобы он вернулся.
Наступившую тишину нарушил чей-то всхлип.
Потом еще один.
Старый Фергус торопливо утер нос рукавом и отвернулся.
Дункан с удивлением увидел, что дворецкий плачет.
Покраснев до кончиков ушей, Дункан сердито окинул взглядом зал.
– Хватит пялиться на меня, пора готовиться в дорогу. И не вздумайте болтать о том, что услышали. Все остается по-прежнему.
К его величайшему неудовольствию, судя по выражению лиц, ему никто не поверил.
Линнет устало прислонилась спиной к стволу дерева, вытянув ноги. После того как Кеннет освободил ее от веревок, ей все время приходилось выполнять требования похитителей и ухаживать за ранеными под страхом постоянных угроз в адрес Робби.
У нее не было выбора, и она выполняла каждую прихоть. Спина так болела, что она ходила сгорбившись, как старуха.
Наконец в туманный серый предрассветный час на второй день после похищения ей разрешили побыть с Робби. Он мирно спал, свернувшись калачиком рядом с ней, укрытый изношенным одеялом, которое набросил на него кто-то из людей Кеннета.
Почти все уже спали. Бодрствовали только Кеннет и еще несколько человек. Он присел у догорающего костра с кубком вина и тихо говорил о чем-то с наглого вида парнем, который поднял пустую кружку, требуя, чтобы Линнет подлила ему вина.
Линнет не двинулась с места, лишь молча посмотрела на него ледяным взглядом.
По правде говоря, у нее просто не было сил подняться.
– Кажется, наша леди слишком утомлена и не хочет прислуживать своим ничтожным спутникам, – усмехнулся парень.
Кеннет раздраженно фыркнул:
– Может быть, она изменит свое мнение, когда мы все по очереди покажем ей, каким приятным занятием может оказаться обслуживание мужчин низкого происхождения. Скоро у нас появится такая возможность.
– О-о! Если бы она видела, какой у тебя огромный…
– Хватит, – ухмыльнулся Кеннет. – Не хочу, чтобы она страдала от тоски по нему. У нее будет достаточно времени, чтобы подробно изучить мое мужское достоинство, а потом и твое.
Он посмотрел на Линнет, и похоть в его взгляде заставила ее вздрогнуть.
– Ей так понравится, что она предпочтет нас моему угрюмому братцу.
Кеннет направился к ней. Стараясь не выдать своей тревоги, Линнет нащупала в складках плаща крошечный флакон в кожаном футляре.
Она едва не забыла о нем.
Во флаконе был крепкий настой валерианы.
Ее единственная надежда на спасение.
Кеннет подошел и, не говоря ни слова, пнул ее ногу носком сапога, поддев край плаща, задрал его, открывая ее лодыжки и икры. Забыв предосторожность, Линнет нахмурилась.
– Оставь меня в покое, свинья, – прошипела она, сжимая флакон. – Только посмей ко мне прикоснуться, и при первой же возможности я лишу тебя твоего мужского достоинства.
Раздались смешки и грубые замечания. Кеннет побагровел.
– Придержи язык. Мой брат плохо объездил тебя. – Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость. – Но я с удовольствием исправлю эту его оплошность. В его же постели, как только выкурю из логова, которое должно принадлежать мне.
Линнет, поджав губы, с негодованием смотрела на него.
Ее молчание лишь распаляло его гнев. Он схватил ее за плечи и рывком поднял, кивнув в сторону парня, протягивающего кружку.
– Налей нам вина, – приказал Кеннет.
Линнет не отвела взгляд.
– Отпустите меня, тогда налью.
Он убрал руки и, прищурившись, добавил:
– И следите за своими манерами, леди. Мне приходилось иметь дело с куда более капризными девками, чем вы.
Линнет демонстративно отряхнула рукава и, высоко подняв голову, зашагала к куче припасов. Там, недалеко от места, где были привязаны лошади, лежали фляги с вином.
Лошади были великолепные, наверняка краденые. Но не это волновало Линнет, она сама собиралась украсть одну из них, как только Кеннет крепко уснет после вина с валерианой.
– И побыстрее, – крикнул он. – Нас мучает жажда.
Линнет улыбнулась.
Чем больше они выпьют, тем лучше.
Линнет схватила глиняный кувшин. По спине побежали мурашки, но она взяла себя в руки и достала из складок одежды флакон.
Оглянувшись через плечо, открыла пробку, вылила содержимое в кисло пахнущее вино и быстро вернулась к костру.
Кеннет протянул ей кубок.
– Из тебя получится отличная служанка. Скоро тебе придется предлагать нам не только вино. – Он окинул ее пристальным взглядом. – А гораздо больше.
Линнет молча наполнила до краев его кубок.
Один раз, потом еще и еще. У Кеннета стал заплетаться язык, слипались глаза.
Она вернулась на свое место и стала ждать.
Ждать и наблюдать.
Ей казалось, что прошла целая вечность. Она внимательно разглядывала бандитов, особенно Кеннета.
Наконец в лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь храпом. Костер погас.
Затаив дыхание, Линнет легонько коснулась плеча Робби. Он открыл глаза и хотел что-то сказать, но Линнет приложила к его губам два пальца.
– Тише. Нам пора уходить.
Робби испуганно посмотрел на нее и кивнул.
Линнет тоже кивнула и погладила его по щеке. Затем поднялась и, взяв Робби за руку, шагнула за деревья.