Угрюмов Владимир. Дикий и Зверь

   Но только не Валерия Петровича!
   Хозяин кабинета с удовольствием разглядел свою "правую руку". Скобелев был тем, пожалуй, единственным человеком, с которым ВП мог разговаривать откровенно и называть вещи своими именами.
   Скобелев был сыном преждевременно ушедшего из жизни человека, которого Валерий Петрович считал своим другом, и которому он был многим обязан. Очень многим... ВП приблизил сына к себе и относился почти как к родному.
   -- Можно, Петрович?
   -- Так ты уже вошел! Проходи, Женя, садись.
   Женя увидел чуть отодвинутое от стола золоченое кресло, в котором перед ним сидел Беленвкий, и с разгона плюхнулся на его парчовую плоскость.
   "Не ходит, а летает", -- с одобрением и легкой завистью подумал ВП.
   -- Что-нибудь хочешь, Женя?
   -- Не знаю... Чаю бы вашего попил с удовольствием!
   Желание Евгения обрадовало Валерия Петровича, поскольку одним из миролюбивых увлечений того была заварка всевозможных фито-чаев. Имелись даже собственние рецепты.
   ВП вызвал секретаря и приказал:
   -- Приготовь "легкий".
   Секретарь понял и удалился, а хозяин поднялся из-за письменного стола, сделал несколько степенных шагов и уселся напротив Евгения. Не успели они и нескольких фраз произнести, как секретарь появился с подносом.
   -- Уже! -- удивился ВП.
   Секретарь не ответил.
   Иногда Валерию Петровичу казалось, что его секретарь-охранник просто читает мысли. Но тот просто знал все привычни хозяина, а в данном случае, знал отношение ВП к Евгению, знал, что тот любил угощать фаворита чаем... Секретарь работал у ВП давно. Еще в начале подъема его рекомендовал один высокий московский чин, сказав, что рекомендуемый прошел выучку и долго работал в ГРУ. Сейчас бы такую "темную лошадку" ВП на работу не принял, опасаясь, что "лошадка" продолжает пахать на "контору", но за несколько лет секретарь проявил себя с лучшей стороны. И сделался, в определенном смысле, незаменимым человеком. Несколько раз ВП видел, как секретарь шел на ствол, защищая его, ВП, жизнь. Несколько раз такое случалось, но случалось давно - когда Империя только принимала современные очертания. Теперь в службу охраны входило несколько подразделений, всех ВП даже в лицо не знал -- поди запомни батальон солдат! Только одно ВП помнил хорошо -- на оплату батальона охраны каждый месяц уходило до четырех миллионов долларов. ВП мог смело заявить: "Я создаю рабочие места!"
   Валерий Петрович плеснул Евгению чаю в пиалу, и по кабинету растекся ароматный запах.
   -- Как говорят на Востоке, -- произнес хозяин улыбаясь, -если гостю наливают чай на донышко, значит он желанен и беседа будет долгой. Если наливают полную чашку, то -- пей и уходи. У нас, Женя, будет долгий разговор.
   Евгений улыбнулся в ответ и поднял пиалу, втянул воздух носом и лишь после этого сделал глоток.
   -- Вы действительно, Петрович, скоро станете непревзойденным мастером по заварке чая! Если уже не стали! -Сказанное прозвучало как лесть, но Евгений так думал и на самом деле.
   ВП с удовльствием выслушал Скобелева.
   -- Пей, Женя, пей. Это удивительно полезный сбор. Я подбирал этот букет больше года.
   -- Нет, правда, здорово, Петрович! Целый год!
   -- Может быть, перекусить хочешь?
   -- Нет, Петрович, спасибо. Я еще в бассейн сегодня собираюсь.
   В том же духе они разговаривали минут десять. После приятной беседы перешли к деловой.
   -- У меня, Петрович, есть новости по "континенту". -"Континентом" они называли Южную Америку, где в дебрях сельвы завершалось строительство лаборатории.
   -- Хорошо, Женя, давай новости.
   -- Через пять дней закончат монтаж. Научно-техническая группа уже на месте. Они помогут в наладке и пуске оборудования. Через месяц выйдут на рабочий режим... Я несколько дней гостил у Голтареса. Передает вам всяческие наилучшие пожелания. А также желает, змей, чтоб вы посодействовали в Таджикистане. Голтарес хочет еще одну перерабатывающую лабараторию. Он вкладывает деньги и дает вам долю, но нужно ваше содействие и ваши люди... О погранцах. Пограничного режима сейчас практически нет. Погранцы не суются в серьезные дела. Их уже приучили -- завязывают перестрелку у заставы и проводят караван в стороне. Пограничники сидят в окопах, как и положено при оборонительном бое, и шмаляют по горам. Никуда не рвутся, хотя и знают, что пальба -- это прикрытие. Так есть шанс выжить. Начнут сопротивляться по-настоящему -- поедут в цинковых гробах. Все... Такая канитель устраивает обе стороны. А перестрелка и для докладов хороша -- отразили нападение и возможный прорыв моджахедов... Да вы, босс, и сами знаете!
   -- Да, знаю. От тебя и знаю. А ты своими глазами видел. Верю!... Значит, Голтарес решил расширяться в эту сторону...
   -- Решил.
   -- Поддержим его! А как с нашим товаром?
   -- Я перекинул оборудование и людей к Уралу. Пусть они в горах сами решают свои проблемы. Мы же переходим на синтетику... Производство дешевле, а штука... штука сильнейшая получается. Зависимость -- "глухая" зависимость! -- наступает после двух-трех приемов. Главное -- игла не нужна! Половина из тех, кто на игле сидит, после первых поставок на рынок станут нашими. При такой дешевизне мы легко выйдем на международный рынок. А бороться за рынок не будем. Просто отдадим в будущем готовый товар тому же Голтаресу. Самый большой рынок -- это Штаты. А это рынок Голтареса. Пусть рубится.
   ВП слушал внимательно и довольно кивал.
   -- Ты, Женя, молодец, -- сказал хозяин. -- Уже начинаешь мыслить глобально. Таким и твой отец был. Вижу тебя и вспоминаю его в молодости.
   -- Спасибо, Петрович.
   -- Вот что скажи... Как с переброской этого добра за океан?
   -- Я поговорил кое с кем от вашего имени, и проблемы отпали. Под каким соусом товар пойдет в Штаты -- очень оригинально! Голтарас готов принимать.
   Скобелев закончил излагать новости и безмятежно улыбнулся.
   -- Молодец! Отличная работа. -- ВП не удержался и еще раз похвалил своего любимчика. -- Дай-ка, я тебе еще чайку подолью.
   ВП потянулся за заварным чайником, а Скобелев добавил к предыдущей речи:
   -- На Украине готовы к следующим перекидкам сырья.
   -- Кстати! На Украине. -- ВП посерьезнел и даже перестал заниматься чайником. -- Там сейчас решает вопросы с разными нехорошими людьми Коненков. У него остались две недели. Если не справится, то придется им самим заняться.
   -- Есть для меня конкретное задание?
   -- Пока не нужно, Женя. Есть у него еще две недели.
   -- Две недели так две недели. По Москве кое-что... Интересно, Петрович?
   -- Мне все интересно.
   -- Москва... Много заинтересованных людей. Ждут первых партий. Я договорился со всеми, кто в этом бизнесе. Был один... Сразу стал на дыбы. У него делали что-то похожее, но товар получался некачественный -- много смертельных исходов. Его легко передозировать.
   -- Нужна помощь?
   -- Да нет, Петрович. Похоны были пышными!
   -- А что по Питеру?
   -- Здесь все путем. Немного насели на полицейских. Они провели рейды, но наш товар не трогали. "Аликов" пошерстили. Все, как всегда... Но одно звено дернули. В той группе попался новый мент, дурной. Сделали ему сразу же серьезную подставу. Его же РУОП и принял. Сказали кому надо. Мента раскрутили по всем правилам. Теперь посидит, подумает... Была заморочка с одним из наших. Команда работала под Славиком. Я со Славиком поговорил -- дедушка же в большом авторитете! Ну и сказал Славик, что парень забыковал, не слушает старших. Разобрались. Сейчас все отлично. Без помех работаем.
   -- Молодец, Женя. Все ты делаешь отлично. Самый надежный человек. Молодец! Есть тут у меня одна мыслишка. Давай обсудим!
   Такие, вот, чайные беседы. Так, вот, разговаривали папочка и сыночек. Лютая парочка...
   23
   "...могущество конунга Харальда Прекрасноволосого возросло настолько, что ни один конунг в стране и никто из знатнейших людей не обладал никакой властью, если их не наделял властью Харальд. Когда Кетиль узнал, что конунг предуготовил ему ту же судьбу, что и другим могущественным мужам, -- не получать виру за родичей и самим превратиться в податных людей, -- он собрал родичей на тинг и так начал свою речь:
   -- Вам ведомы наши распри с конунгом Харальдом, и об этом нечего больше говорить. Важнее для нас решить, что следует нам предпринять, чтобы предотвратить нависшую над нами угрозу. Я знаю наверное, что конунг Харальд враждебен нам. Мне кажется, что с этой стороны нам не следует ждать добра. По-моему, у нас есть на выбор только две возможности: покинуть страну или дать себя убить, каждого в своем жилище. Я готов умереть той же смертью, что и мои родичи, но я не хочу, чтобы вас постигли такие тяжкие бедствия из-за моего упорста: ведь мне известно, что родичи мои и друзья не захотят расстаться со мной, хотя бы их мужеству и пришлось изведать испытания, если бы они последовали за мной.
   Бьярн, сын Кетиля, отвечал:
   -- Коротко объявлю я о своей воле. Я хочу последовать примеру именитых мужей и покинуть эту страну..."
   x x x
   Дикому оставалось только попрощаться с полковником и майором, чудесно превратившимся из врага в союзника. Им еще предстояло уладить дела в "конторе". Судя по всему речь шла о возвращении майора в славные ряды... Одним словом, они договорились встретиться через трое суток на Украине.
   Дикий забрал уцелевших парней и укатил в столицу, где велел парням отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Остались они с Сергеем вдвоем.
   На одной из окраин Москвы находилось почтовое отделение, куда и заехали на всякий случай. В абонентном ящике обнаружили письмо. Оно сюда попало из другого ящика, из другого города. За письмом ходил Сергей. Возвращаясь, петлял, кружил дворами, после вышел к тачке, в которой Дикий за пару кварталов от почты и ждал приятеля.
   Распечатав конверт. Дикий сперва не понял от кого пришла весточка. Письмо пришло от девушки по имени Катя, которую они пожалели и отпустили после акции под Новоукраинкой. Оказывается Катя послушалась его совета и забралась в Красноярский край под Абакан. Оказывается у нее специальность - врач. Устроилась на работу. С документами все в порядке... Дикий посмотрел на штемпель -- письмо пропутешествовало... Точнее сказать, было отправлено месяц назад. Катя дала номер своего счета в сберкассе. Похоже, с деньгами у нее проблемы... Новоукраинка! Совсем недавно это случилось, а кажется -- очень давно. Столько событий, столько смертей...
   Прокатились по обменным пунктам, меняя доллары на рубли. Приличную сумму Дикий отправил в сторону Абакана. "Остается надеяться, -- подумал, -- что в тамошних сберкассах рубли есть".
   Пора было рулить из столицы. Оружие же пришлось оставить в надежном месте, поскольку БМВ, тачка, на которой они с Сергеем теперь разъезжали, купленная в Москве, не оборудована тайниками. Рисковать можно, конечно, но не нужно...
   Тачку несколько раз останавливали и обыскивали.
   Выехали из столицы и погнали в Киев.
   А вокруг лето продолжалось.
   x x x
   ...Гнали по трассе будь здоров, почти не останавливаясь. Прикатили в Киев глубокой ночью. Но даже ночью город оставался жарким. Тут уж лето так лето, днем, похоже, настоящее пекло.
   Сергея Дикий высадил возле вокзала, поскольку тому еще предстояла дорога в Харьков. Могли в Харьков и по дороге заехать, но посчитали -- так будет более замысловато, надежней. Попрощавшись с другом. Дикий порулил к Анжеле, замечательной своей подруге.
   Дикий припарковался в скверике напротив дома, в котором жила Анжела, составив машину так, чтобы она не особенно-то высовывалась из-за кустов. Оглянувшись по сторонам, проник в парадную и поднялся по лестнице. Достал ключи, осторожно открыл замок и ступил в прихожую. Постоял, не зажигая света, прислушался. Ничего подозрительного не услышал. Никто его милую девушку не трахал, вроде бы; то есть, никого лишнего и подозрительного в доме. Дикий так легко проник в квартиру, поскольку девушка никогда не запирала дверь на специальный засов. Так ее это делать Дикий и не научил.
   Сбросил ботинки и на цыпочках прошел на кухню и только тогда зажег свет. Быстро приготовил себе яичницу с сосисками. Поставил на огонь чайник. Проглотил пищу и потащился в ванную комнату. Только оказавшись в этой квартире, благоухающей парфюмерией и просто чистотой, цветами, первыми яблоками; только здесь Дикий почувствовал насколько он пропотел, провонял за последние двое суток...
   Дикий просто лег в горячую воду, на то, чтобы налить в воду шампунь, уже не хватило сил и эмоций.
   Пора было осознать последние события и их обдумать. Такая обрушилась на Дикого лавина! Кто-то открыл охоту. Не ясно -кто? Был осторожным, придется стать осторожным в квадрате, или -- в кубе. И только не надо иллюзий. За ним тоже охотятся. Просто он выпал из поля зрения даже друзей. На время. А теперь вернулся. Если он в Киеве -- значит вернулся. Но ведь он же ввязалая уже в другую игру, из которой не хочет выйти и не выйдет. Объект на Украине, который укажет майор... На котором его дочь. За эту самую дочь он готов бы всех в Кремле перегрохать. Перегрохать -- может быть и стоило всех перегрохать. Но эти кремлевские, они же всей Россией прикрываются! Что ж, придется спасать кремлевских...
   А Зверь стразу предупредил, что на украинской базе имеется ракетноартиллерийская система "Каштан". Чудо-юдо такое! Само наблюдает за обстановкой, само находит, само выбирает цели, само стреляет, анализирует результаты обстрела и вносит коррективы...
   Дикий долго вытирался, преодолевая накатившую усталость, жевал на кухне бутерброды, затем курил -- чуть не заснул с сигаретой в руке. Чтобы не будить девушку, прошел в кабинет и завалился на кожаный диван. В этом кабинете он когда-то и овдовил Анжелу, а потом -- трахнул. Прямо над трупом. Нет, рядом с трупом. Нет, в соседней комнате. Неважно. Неважно где. Важно, что овдовил и трахнул. Да и это не важно...
   x x x
   Кто-то смотрел на него так, что стало щекотно. Попытался увернуться от взгляда, натянул на голову одеяло, оставив снаружи только руку с пистолетом "Макарова" в кулаке.
   Но под щекочущим взглядом не поспишь -- Дикий отбросил одеяло и открыл глаза. Цветущая, влекущая Анжела стояла возле дивана и улыбалась. Мысли пришли потом и слава богу. Инстинкт же не спал и даже не дремал. Что еще оставалось делать? Удовлетворить этот самый инстинкт. Удовлетворил. Удовлетворили вместе. Достаточно дико, но не без благородства. Как давно знакомые люди. Дикий даже "Макарова" забыл убрать под подушку. "Макаров" не помешал, скорее, помог.
   Теперь можно и поговорить.
   -- Я не слышала как ты пришел, -- произнесла девушка голосом мокрой самки.
   -- Не стал тебя будить. Лег уже под утро, -- ответил Дикий голосом экс-эрекционного самца. -- Ничего необычного не происходило? -- спросил на всякий случай.
   -- Что значит -- необычного?
   -- Ну, не знаю... Кто-то приходил, что-то спрашивал. Незнакомые люди рядом... Какие-нибудь странные машины возле дома...
   -- Да нет... Вроде все, как обычно. Машины соседей я знаю. Бывают, что приезжают к кому-нибудь гости. Но чтобы стояли долго тачки, ждали... Не замечала. Пообщавшись с тобой, милый, я уже кое-чему научилась... Неужели все так плохо? -- Вопрос прозвучал почти обидно-безразлично. Но девушке не была безразлична судьба Дикого, просто она еще не набралась сил для беспокойства.
   -- Со мной пока все о`кей. Все, я думаю, впереди,
   -- Может, уедем? Куда-нибудь за границу. На год.
   -- С удовольствием! Только границ теперь нет. Давай лучше завтракать.
   -- Ага! Я сейчас.
   Но они сразу не встали, помяли, погладили друг друга. Сделали то, что получилось.
   -- Хватит! -- наконец отбился Дикий. -- Иди на кухню. Ты, Багира беспродельного секса!
   "Багира" -- слово девушке понравилось. Она ловко вскочила с дивана и убежала на кухню. Дикий тоже поднялся и, чтобы несколько взбодрить тело, сделал серию движений из комплекса "тай цзи цуаня". Закрылся в ванной, чистил зубы, смотрел в большое зеркало на свое отражение, удивляясь новому выражению лица, которое постепенно появилось за последние несколько лет -- дикое, птичье какое-то. Следовало подстричься. Но сперва побриться. Побриться и подстричься, а то скоро станет похожим на хиппаря... Придется забрать "Мерседес" -- в нем хотя бы на дороге не подстрелят. Тачка находилась в гараже киевских родственников Андрея. Еще под Киевом дожидался его крутой джип "Гранд Чероки" -- бронированный, с тайниками. Следовало подумать и о себе. Провести ряд мероприятий по организации собственной безопасности. Не то чтобы Дикий сильно боялся... Ведя такую жизнь, он понимал, что однажды пуля, шальная или прицельная может попасть и убить. Однажды такое почти случилось. Но бояться -- это одно, а принимать меры безопасности -- это совсем другое... Квартира вдовы, похоже, не засветилась. Следовательно, им занялись позже. После последнего визита к девушке-вдове. Хочется в это верить. Девушку светить нельзя. Ведь мертвые девушки уже ни на что не годятся. Говорят, Гоголь таким был. А он, Дикий, не Гоголь. Надо отсюда по-тихому убираться! Взять тачку и пересидеть какоето время на одной из местных конспиративных баз. Подтянуть ребят. Майор Зверь и полковник! Сергеич, скорее всего, выделит от "конторы" людей. Но нападать на государственные объекты особой важности, охраняемые и контролируемые государством и его спецслужбами! Ни фига куда занесло!
   ...Для будущей операции необходима не просто сила и мастерство, не просто умение пользоваться любым видом оружия -нужно знать системы спецсооружений!
   x x x
   В квартире вдовы имелся большой старинный шкаф, за фальшстенкой которого хранились кое-какие вещички Дикого. Дикий порылся в шкафу и достал костюм, облачился в него и отправился на кухню завтракать. Костюм был не простой -- бронекостюм, можно сказать, обеспечивающий защиту от пуль серьезных калибров. Колоть можно Дикого в таком костюме ножом или штыком -- фиг проколешь. Оставалась, конечно, возможность получить пулю в лоб, затылок или глаз... Но тем не менее!
   После завтраков и поцелуйчиков, после пожеланий удачи, после того, как Дикий дал некоторые инструкции, как вести себя в неожиданных ситуациях, сказав напоследок:
   -- Прощай, детка, прощай! -- Дикий покинул квартиру девушки-вдовы.
   x x x
   Солнце пекло вовсю, и публика особенно не шастала по улицам, старалась отсиживаться по прохладным жилищам. На солнце асфальт был мягким. Днепр испарялся и над Киевом стояла дымка. Бронекостюм, один жилет которого весил более двух килограммов, не располагал к прогулкам. Дикий и не прогуливался. Он тормознул тачку, проехал пару улиц, вышел из машины, вспотел, тормознул частника, еще проехал, снова вышел, взял другую машину...
   Промотавшись таким образом где-то с час. Дикий решил, что хвоста нет и можно ехать в гараж. Поехал, отпустил очередного водилу, осмотрелся и прошел в глубину двора. Возле гаража стоял огромный тополь и его тень почти не спасала. Дикий истекал потом, но старался не обращать на это внимания. Он достал ключи, открыл замок и распахнул дверь. Внутри гаража находился его любимчик -- "Мерседес" пятисотой модели. Дикий сделал пару шагов к этому бронированному почти танку. Успел почувствовать опасность. Успел развернуться и одновременно шагнуть в бок, пытаясь левой рукой достать "Макарова" из под пулештыконепробиваемого пиджака...
   Огромной силы удар в грудь швырнул Дикого на землю.
   "Достали, суки", -- только и успел подумать Дикий, теряя сознание...
   x x x
   "...Вдруг на тинге увидели, что вдоль реки Глювры скачут люди. Их щиты сверкали. И когда они подъехали к полю тинга, впереди них был человек в синем плаще, на голове у него был золоченый шлем, сбоку -- украшенный золотом щит, в руке -копье с насадкой, окованной золотом, на поясе -- меч..."
   x x x
   ...Он очнутся и сразе же застонал. После вспомнил кто он, вспомнил про гараж. Для первых минут этого оказалось достаточно. Попробовал двинуться -- опять в груди зашевелилась тупая боль. Стал себя ощупывать. Рубашка. Брюки. Бронежилет и пиджак отсутствовали. Сфокусировал взгляд на стене. Какая-та клетушка без окон, но с ярко горящей лампой дневного света на потолке. Стали появляться первые мысли. Похоже, в него шмальнули из серьезного калибра, гады! Но жилет все-таки сохранил жизнь. Хорошо это или плохо? Жизнь... За нее любое живое существо цепляется всеми инстинктами, заложенными природой. "Патрон, наверное, импортный, -- подумал Дикий. -Что-то вроде "Магнума". Или не "Магнум". Но крутой патрон".
   Стал уже внимательно разглядывать себя. Его но просто бросили на бетонный пол, но прислонили к стене. Собственно пол покрывал цветной линолеум, но холод бетона всегда почувствуешь, А стены обиты каким-то звуконепроницаемым материалом. На тюрьму не похоже. Помещение вовсе не напоминало традиционную камеру, только от этого легче не становилось.
   Раздался звук. Дикий попытался определить его происхождение. Это дверь. Что-то происходило по ту сторону двери. Ага! Дверь открывается, открылась в ней... Нет, никаких монстров, душителей, заплечных дел мастеров в двери не возникло. Порог импровизированной камеры переступила девушка. Милое создание. Одетая в летний брючный костюм...
   Да ведь нынче лето и жара! И еще -- Киев. Он вспомнил, что приехал в Киев, вспомнил вдову и "Мерседес", короче, он вспомнил все...
   Платиновая блондинка с миловидным личиком. Вот она перед ним. В других обстоятельствах Дикий бы не отказался провести с ней вечерок.
   -- Что вы делаете... -- Не узнал своего голоса, прокашлялся, начале начала: -- Что вы делаете, милая, сегодня вечером? Если планы не сформировались, то...
   -- Вставайте. И пойдемте со мной, -- перебила его девушка спокойно, без излишних эмоций. Голос ее прозвучал холодно и отстраненно: -- Только не пытайте делать глупости.
   -- Вы думаете, что я могу встать?
   -- Я в этом уверена.
   -- Вы хорошего обо мне мнения. -- Дикий подтянул ногу и попытался подняться. Получилось. -- Что ж, с вами я хоть на край света готов. Даже дальше. Хоть в ад!
   Шутка оказалась уместной.
   -- В ад -- так в ад, -- согласилась девушка, повернулась и вышла за дверь.
   Дикий сделал первые шаги боязливо, но кроме груди, сильно болевшей, тело но пострадало. Оказался в коридоре. Девушка его ждала. Постарался оценить обстановку и -- не получилось. Коридор как коридор. Вооруженной охраны нет. Вообще никого нет. Стены без окон, архитектурные или какие-либо иные излишества отсутствуют. Значит все налажено и о побеге речи быть не может.
   -- Куда идем-то? -- поинтересовался Дикий у девушки, пока та закрывала дверь "камеры". -- На фото-сессию для модного мужского журнала?
   -- Почти угадали, -- хмуро ответила блондинка. -- Идите, пожалуйста, вперед.
   -- Только после вас, -- Дикий попытался галантно поклониться, но получилось не особенно-то.
   -- Перестаньте паясничать, -- ответила девушка, но все-таки пошла первой.
   Они миновали коридор, свернули влево и уперлись в массивную дверь. Девушка повозилась с ключами, открыла, встала у косяка, кивнула Дикому, предлагая войти. Что еще оставалось делать? Дикий вошел и огляделся. В этой комнате также не было окон и также ярко горели на потолке лампы дневного света. По первому впечатлению, комната походила на зубоврачебный кабинет. Несколько стеклянннх шкафов с коробочками внутри, какие-то металлические ящики. Посреди комнаты находилось кресло с подлокотниками и откидывающейся спинкой, возле которого на столике, покрытые накрахмаленной, кажется, салфеткой, лежали рядком всякие медицинские предметы. Или не медицинские. Названия предметов Дикий не знал, но от всей обстановки комнаты веяло чемто очень медицинским. Слава богу, что зубосверлильного аппарата не было.
   Дикий посмотрел на девушку.
   -- Кто-то заболел? -- спросил ее и поймал себя на мысли, что боится.
   Девушка не ответила.
   -- У меня самого грудь болит, -- попытался Дикий все-таки завязать беседу, но девушка не ответила и на этот раз.
   Один из металлических шкафов оказался не шкафом, а дверью. Шкаф-дверь отворился и в комнату бодро проследовал высокий, спортивно сложенный мужчина, одетый в белый халат поверх костюма.
   -- Доктор пришел! -- усмехнулся Дикий.
   Впрочем, веселиться было рано. Лицо вошедшего -- заметно выдающаяся вперед нижняя челюсть, злая линяя тонких губ, высокий лоб и серые пронзительные глаза -- не сулили Дикому ничего хорошего.
   Сероглазый остановился возле кресла и произнес хрипловатым бесцветным голосом:
   -- Пройдите сюда. Сядьте в кресло.
   -- Что ж, грех отказаться от предложения, -- буркнул Дикий себе под нос.
   Оставалось только подчиниться. Да и стоять ему после случившегося было тяжеловато -- грудь продолжала болеть, кружилась голова, в ногах чувствовалась вялость. Дикий сделал несколько шагов и плюхнулся в кресло.
   Стали разглядывать друг друга. Ничего приятного Дикий не увидел. Скорее всего, "врач" к Дикому тоже особых симпатий не испытывал.
   -- Хотелось бы верить, что вы не доставите нам серьезных хлопот, -- проговорил сероглазый, продолжая разгляднвать пленного.