Уил Энн. Медовый месяц в пустыне

   Затем его взгляд скользнул ниже, остановившись на манящей впадине на шее, на нежной коже под белой хлопковой рубашкой, застегнутой на маленькие жемчужные пуговицы. Алексу захотелось расстегнуть их, отвлечь Николь от ее дела так, как она отвлекала его.
   Она не дает ему покоя все больше и больше.
   Единственным лекарством было бы затащить ее в постель, насладиться ею и потом забыть. Но вот только Николь не та женщина, с которой это было бы возможно. Ей не нужен мимолетный роман. Николь нужен мужчина, который отдаст ей сердце и душу. А у него их нет. Так что ему нечего ей дать.
   Звук принтера прервал его мысли. Николь начала печатать, ее пальцы быстро летали по клавиатуре.
   Алекс заставил себя оторвать от нее взгляд и занялся ее компьютером.
   Николь достала листок из принтера и свернула его так, чтобы не было видно текста, особенно слов «Дорогая мама».
   – Я закончила. Спасибо. Я отключусь, хорошо?
   – Да, конечно, – ответил Алекс, даже не поднимая головы. Он был слишком поглощен работой.
   Николь прервала соединение, несколько секунд рассматривала значки на панели. Они могли очень многое сказать о человеке, о его вкусах и увлечениях. В компьютере сына было больше всего игровых пиктограмм, ими был забит весь рабочий стол. У Алекса значков было немного, большинство отсылало к документам – лекциям, рукописям. Николь предположила, что, возможно, сейчас Алекс пишет книгу о номадах. Но спрашивать она не стала, если он сам предпочитает об этом не говорить. В этот момент на экране появились заставки. Все они изображали виды Карангара: верблюд, медленно шагающий по пустыне, босоногая девушка, лицо которой скрывает чадра, вид города в лучах закатного солнца.
   – Нет, думаю, мне с этим не справиться, – сказал Алекс, покачав головой. – Вам нужно обратиться к более знающему человеку, я ведь не эксперт в этом деле. По моим предположениям, нужно заменить жесткий диск, но я могу и ошибаться. В любом случае, пока вам не удастся его отремонтировать, вы свободно можете пользоваться моим компьютером, получать и отсылать почту.
   Сколько раз в день вы проверяете почту?
   – Всего лишь один. Но я не хочу утруждать вас…
   – Перестаньте, ведь это пустяк, – твердо произнес Алекс. – Если бы сломался мой компьютер, вы бы ведь сделали для меня то же самое? Оставьте ноутбук тут, завтра я отдам его специалисту. Не хотите чего-нибудь выпить? У меня есть бутылочка отличного солодового виски, который вам очень понравится, я уверен. Вы ведь еще не пили такого?
   – Да, признаю это, хоть и упаду в ваших глазах навсегда, – сказала Николь. Она не привыкла к дорогим напиткам. По вечерам, вернувшись домой, она любила расслабиться со стаканчиком вина. Бутылка стояла у нее всегда под замком в кабинете, потому что Розмари непременно подсматривала бы, сколько она выпивает. Мачеха была отчаянной противницей алкоголя, как некоторые бывшие курильщики по отношению к сигаретам.
   А отцу вообще было запрещено пить из-за слабого здоровья. Розмари часто наведывалась в комнату Николь, пока той не было дома. Николь чувствовала себя неловко, что ей приходится прятать у себя бутылки вина, но это все же лучше, чем выслушивать потом критические замечания Розмари. Прогоняя прочь мысли о своей мачехе, Николь добавила:
   – Виски я пила только с лимоном и горячей водой как лекарство от простуды.
   Алекс рассмеялся.
   – Тогда самое время научиться пить его по-настоящему. Сейчас вы разделите со мной одно из самых прекрасных удовольствий, которые только бывают в жизни.
   Но его взгляд говорил о том, что Алекс думает совсем о другом удовольствии. Или это все ее распаленное воображение? Николь не могла сказать точно, но все-таки предпочла на этот раз сесть не на диван, а в одно из кресел напротив.

Глава 5

   «Интересно, насколько хмельным окажется это виски?» – думала Николь. Вряд ли, конечно, Алекс снова попытается установить более тесные отношения между ними, ведь они уже все решили. Хотя он может подумать, будто то, что она приняла его приглашение, – хороший знак, зеленый свет его ухаживаниям.
   Алекс достал из шкафа виски, бутылку воды и бокалы.
   – Всем известно, что есть три основных цвета, и многие знают, что основных вкусов всего четыре: сладкий, кислый, горький и соленый, – говорил Алекс. – Но вы знаете, сколько всего основных ароматов?
   – Понятия не имею. Шесть? Десять? – пыталась угадать Николь.
   Алекс покачал головой.
   – Нет, холодно, совсем холодно. Двадцать три.
   Зрение – наш основной орган чувств, но обоняние – самое тонкое чувство. Сейчас я налью в ваш бокал немного виски – понюхайте его, а потом сделайте маленький глоток. Потом я добавлю туда содовой. И вы почувствуете разницу.
   Николь сделала, как он посоветовал, и была на самом деле удивлена разницей. Алекс сел в кресло рядом с ней, поднял свой бокал, разглядывая его на свет. Потом, поднеся к носу, вдохнул аромат, прежде чем сделать глоток.
   – Вы знали, что раньше в большинстве дворцов были собственные рецепты приготовления ликеров, которые хранились в строгом секрете? И большинство было придумано женщинами, если верить Чандре.
   – Я и не удивлюсь, – ответила Николь. – Как тут не прикладываться к бутылке, когда тебя заперли, как в клетке? От этого можно просто сойти с ума…
   Только час спустя Николь осознала, как быстро пролетело время.
   – Господи, я и понятия не имела, что уже так поздно, – воскликнула она, посмотрев на часы.
   – Ну, не так уж и поздно, – лениво протянул Алекс.
   Он, развалившись, сидел в кресле, рука его свисала с подлокотника, и выглядел он очень расслабленным. Сейчас Алекс напоминал ей не пантеру, а гепарда. Она видела их на картинках, сидящих высоко на ветвях деревьев, одна лапа свисала с дерева, вот так, как сейчас его рука. В такой позе гепарды казались безобидными, как котята, а вовсе не хищниками.
   В Алексе тоже таились инстинкты хищника, хотя он и скрывал их сейчас.
   Николь хотелось остаться еще ненадолго, сделать еще один глоток этого великолепного виски, продолжить начатый разговор. Но это означало бы пойти на попятную и дать понять, будто она склонна ответить ему взаимностью.
   Она и действительно была готова ответить ему «да», если уж на то пошло. Чем больше Николь узнавала Алекса, тем сильнее он ей нравился. Это влечение возникло с самого начала и теперь только возрастало.
   – К сожалению, я должна идти. У меня еще есть дела, – сказала Николь, поднимаясь.
   Алекс тоже встал, как всегда легко и грациозно.
   – Какие дела?
   – Да так, ерунда, какой обычно занимаются женщины. Накрасить ногти и все такое. Вы не представляете, как вам повезло. Мужчине требуются только душ и бритва. Быть женщиной намного сложнее. – Николь шутливо вздохнула. Спасибо за то, что разрешили мне воспользоваться вашим компьютером, и за виски. Не провожайте меня.
   – Давайте обращаться друг к другу на «ты», предложил Алекс.
   – Хорошо. Спокойной ночи, Алекс.
   Но он все-таки проводил ее и открыл перед ней дверь.
   – Спокойной ночи, Николь. Если не удастся встретиться в течение дня, то до завтрашнего вечера.
   В течение последующих дней Николь все еще не удавалось уладить проблему с компьютером. Один мастер согласился с Алексом, другой говорил, что дело не в этом, а в материнской плате. Но оба сошлись на том, что менять детали было бы бессмысленно и лучше всего купить новый компьютер.
   – Но прежде, чем ты сделаешь это, я могу посоветоваться еще с одним человеком, – сказал Алекс. – Он сын продавщицы в новом городе, учится на программиста и неплохо разбирается в этих делах. Я попрошу его взглянуть на твою машину.
   – Тебе со мной столько хлопот.
   – Ничего страшного.
   Его тон дал понять, что она беспокоится напрасно. И все-таки Николь чувствовала, что ему что-то не нравится. Каждый вечер, когда она проверяла почту, он предлагал ей бокал виски, Николь соглашалась, и они непринужденно болтали друг с другом. Но у Николь создавалось впечатление, будто он жалеет, что начал все это. Данное впечатление усиливалось тем, что он не отговаривал и не удерживал ее, когда она собиралась уходить.
   Алекс сидел в гостиной и ждал, пока Николь выйдет из кабинета, где она снова писала письма.
   У него уже не оставалось сомнений, что она пишет мужчине. Она не может так сиять от счастья, читая послания от своих подружек. Наверняка общается с кем-то, кто очень дорог ей.
   Может быть, это какой-нибудь парень, с которым она познакомилась по Интернету и не хочет в этом признаться? Кто бы ни был этот человек, его письма всегда вызывали у нее сияющую улыбку.
   Или Николь знала его и до приезда в Индию и теперь он скучал по ней сильнее, чем ожидал?
   Вполне возможно, что она согласилась на эту работу специально для того, чтобы заставить его тосковать по ней. Его сестра однажды сделала именно так: поступила на работу в Лондоне, а сама сказала своему жениху, будто едет развлекаться. И все потому, что он не проявлял к ней того интереса, которого она добивалась. План сработал, и через шесть месяцев Роб помчался в Лондон и сделал ей предложение.
   Если это действительно так, то, выходит, он зря считает ее открытой и прямой женщиной. Она убедила его, что ей действительно нужна эта работа и что она сможет многое сделать для общего дела.
   Николь вышла из кабинета, как и вчера, радостно улыбаясь.
   – Ничего не слышно насчет моего компьютера? – спросила она.
   – Пока еще нет. Может, будет что-нибудь новое завтра.
   Николь села, но Алекс знал, что через некоторое время она снова поднимется и поспешит к себе, говоря, что у нее много дел, но вероятнее всего, просто чтобы перечитать полученные письма еще раз.
   Наливая виски в бокалы, Алекс пристально смотрел на нее.
   – Ну как, пришел ответ на то длинное послание, которое ты печатала вчера вечером? – спросил он.
   Николь, казалось, была удивлена тем, что он обратил на это внимание. Алекс же вчера считал минуты, пока ее пальцы бегали по клавиатуре, как будто ему нечем было больше заняться. Три минуты и семнадцать секунд без перерыва. Должно получиться несколько страниц, когда их распечатают на другом конце линии. А обычные письма очень короткие, больше похожие на записки.
   – Да, получила, спасибо, – ответила Николь. Я… я писала о Карангаре. А о нем можно рассказывать без конца.
   Она говорила это с какой-то неловкостью, как будто чувствовала, что Алекс догадывается, и нервничала от его вопросов, на которые предпочла бы, конечно же, ничего не отвечать. Но Алекс решил вывести ее на чистую воду. Он был уверен, что это уж точно не отец, и хотел проверить, ответит ли Николь честно или уйдет от ответа.
   Следующий вопрос Алекса привел Николь в еще большее смятение.
   – Ты пишешь отцу?
   Было бы просто сказать «да», но Николь не любила врать – она делала это, если приходилось, но только для того, чтобы уберечь чьи-то чувства.
   Почему-то Алексу она не могла врать совсем.
   – Папе я пишу по субботам. У него нет компьютера, компьютер у другого родственника, он и распечатывает мои письма для него.
   – И кто же тогда счастливый получатель каждодневных посланий?
   – Я пишу нескольким людям.
   – Но большей частью одному, особенному человеку?
   – Да, – неохотно согласилась Николь, не понимая, зачем он начал этот допрос.
   – А в анкете ты писала, что тебя ничто не связывает, что у тебя нет никаких обязательств и уз, которые могли бы помешать твоей работе. Так это было не совсем правдой?
   Николь начала терять твердость духа.
   – И что же, ты хочешь сказать, что я врала?
   – А ты врала?
   Краска залила лицо Николь от самого подбородка до век.
   – Нет ничего такого, что могло бы помешать мне хорошо выполнять мою работу здесь. Это все, что тебе стоит знать. – Поскольку Алекс ничего не ответил, Николь добавила:
   – В жизни людей есть определенные вещи, о которых они не склонны распространяться. Уверена, что и у тебя есть такое, о чем ты не станешь рассказывать.
   В своей пылкой речи, которую она выпалила, обороняясь, Николь позабыла о тех глубинных чувствах, которые Алекс носил в себе. Она бы многое отдала, чтобы вернуть свою последнюю фразу. Но сейчас было уже поздно.
   Его лицо стало таким же каменным, как в тот момент, когда она спрашивала, нравится ли его жене жить в Индии, и потом, когда упоминала о Тадж-Махале. Они наверняка были там вместе с женой.
   – А твоему другу нравится играть вторую дудку в твоей жизни – если на первом месте у тебя карьера? – спросил Алекс холодным тоном.
   – Он мне не друг. – Если бы Алекс не был так сильно зол на нее, Николь рассказала бы ему правду. Но сейчас был явно не самый подходящий момент. – Он… он тот, кто мне дорог, но не в том смысле, который ты предполагаешь.
   – Ты хочешь сказать, он не интересуется женщинами? Другая ориентация?
   Среди дизайнеров было немало таких мужчин.
   И на самом деле это был хороший выход – Николь приняла его.
   – Да, ему не нужны женщины, – согласилась она. В этот момент зазвонил телефон.
   Это был Керси. Он спрашивал, свободен ли Алекс и сможет ли он подойти к нему, чтобы обсудить какую-то новую идею.
   – Конечно. Я ничем не занят, – ответил Алекс.
   Он не стал говорить Николь, что сейчас к ним присоединится Керси. Сделай он это, она тут же допьет свое виски и убежит к себе Если то, о чем с ним хочет поговорить Керси, конфиденциально, ему не обязательно рассказывать это при Николь, а если нет, то она вполне может предложить и посоветовать что-нибудь ценное.
   Во время их разговоров наедине, после того, как сломался ее компьютер, Николь не раз предлагала оригинальные идеи. Алекс давно успел заметить, что женщины – или по крайней мере большинство тех, с которыми ему приходилось встречаться, – не ломали себе головы над проблемами, стоящими перед человечеством. Если, конечно, они не были профессорами с ученой степенью. В большинстве же своем женщины, казалось, смирились с тем, что не могут повлиять на ход событий, и даже не стараются иметь о чем-то свое собственное мнение.
   Николь была другой. У нее имелось свое мнение почти обо всем. Их мнения не всегда совпадали, но по крайней мере она знала, почему она так думает, и могла подкрепить это вескими доказательствами.
   Она была самой умной женщиной, с которой ему пришлось встретиться за последние годы Она вообще была первой женщиной, чей ум привлекал его не меньше, чем ее внешность.
   Когда пришел Керси, Николь собралась уйти, но он настоял на том, чтобы она осталась.
   – Я пришел обсудить с Алексом мою новую идею. А так я могу посоветоваться с вами обоими. Это даже лучше. – Он сел на диван. – Как хорошо немного расслабиться. Сегодня был один из самых напряженных дней. Ни минуты покоя. О, виски как раз кстати. Спасибо, Алекс.
   Николь снова отметила, насколько он красив намного красивее Алекса, но ее все равно больше привлекал Алекс.
   – В чем же заключается твоя идея? – спросил его Алекс.
   – Ты сам знаешь, что экскурсии «Звезды пустыни» пользуются немалым спросом. Но они подходят большей частью пожилым людям, у которых есть деньги и время, которое они тратят на эти экзотические каникулы. Я бы хотел привлечь еще молодых людей. Ведь есть немало обеспеченных тридцатилетних бизнесменов. А что, если нам организовать еще и «Медовый месяц в пустыне»?
   – На этом можно заработать неплохие деньги, если устраивать и прежние экскурсии, и плюс еще новые, – сказал Алекс. – К тому же, если ты рассчитываешь на американских или европейских туристов, нужно сначала провести исследование, много ли у тебя потенциальных клиентов, сколько браков там заключают. Если верить средствам массовой информации, создается впечатление, что браки сейчас заключают не так часто. К тому же позволить себе эти экскурсии смогут только хорошо обеспеченные пары. А вступают они в брак сейчас? Или просто живут вместе, чтобы избавить себя от лишних проблем с разводом при расставании?
   – Я не согласна, – запротестовала Николь. Уверена, статистика покажет, что большинство людей по-прежнему вступают в браки и далеко не все потом разводятся. А чем эти туры будут отличаться от «Звезд пустыни», Керси?
   – Пока все это только наброски, я еще не знаю точно. Детали прояснятся потом. Можно, например, устраивать для молодоженов более роскошные и просторные тенты. В этих турах они больше времени будут проводить наедине. Было бы здорово создать для них иллюзию того, будто они одни во всей пустыне, при этом, конечно же, весь сервис будет работать по-прежнему. Если бы ты выходила замуж, Николь, тебе бы понравилась идея провести медовый месяц в пустыне?
   Николь уже успела подумать об этом – еще до того, как Керси задал ей вопрос. Но для нее медовый месяц был такой же несбыточной мечтой, как полет на Луну.
   – Думаю, для меня не имело бы значения, куда ехать, главное – быть вместе. Но есть множество людей, для которых важны шумные свадьбы и экзотические, роскошные медовые месяцы. Важны как показатель их состоятельности. Я полагаю, что у этой идеи большое будущее, Керси.
   – Мне тоже так кажется. Но Алекс поднял очень важные вопросы. И еще я бы хотел, чтобы вы оба об этом еще подумали, хорошо? – Повернувшись к Алексу, своему лучшему другу, он добавил:
   – От тебя я получил немало дельных замечаний, когда мы планировали постоянные туры «Звезд пустыни».
   Николь допила свое виски.
   – Что ж, мне пора. Спокойной ночи.
   Ее не стали удерживать. Мужчины поднялись, чтобы попрощаться с ней, а Алекс проводил ее до двери.
   Направляясь по коридору к себе, Николь подумала, что они сейчас, возможно, говорят о ней. Интересно, что они говорят? Она была уверена, что Керси хорошего мнения о ней, а вот насчет Алекса теперь у нее были сомнения – после всего того, что случилось. Их отношения сейчас дали трещину.
   Приди Керси немного позже, и они успели бы к этому времени действительно поссориться.
   Николь долго не решалась поговорить с Керси о своем сыне и попросить разрешения на то, чтобы он проводил с ней каникулы, но ее подтолкнул к этому сам Дэн. Каникулы приближались, и он нашел сайт, где предлагались самые дешевые авиабилеты.
   Николь понимала, что глупо откладывать и давно уже пора поговорить об этом с принцем. Но ее беспокоил не разговор с Керси, а то, как отреагирует на это Алекс.
   Она написала записку, где просила Керси принять ее по поводу одного очень важного разговора, и передала ее через свою горничную одному из служащих принца. Через час один из них пришел и сказал, что принц Керси готов принять ее, и проводил Николь в его кабинет. Принц просматривал какие-то документы. Он встал из-за стола, приветствуя Николь, и жестом пригласил ее сесть в кресло.
   – О чем вы хотели поговорить со мной, Николь?
   Николь начала без предисловий:
   – У меня есть сын. Его зовут Дэн, он учится в пансионе в Англии. Я хотела попросить вашего разрешения, чтобы он мог приезжать сюда во время каникул. – Принц был слишком ошарашен, чтобы что-нибудь сказать, и Николь продолжала:
   – Наверное, вам кажется, что я должна была рассказать об этом намного раньше. Но я думала, что это лишит меня каких бы то ни было шансов получить работу, а она была мне очень нужна.
   Керси немного пришел в себя.
   – И сколько ему лет?
   – Всего лишь тринадцать.
   – Не помню дату вашего рождения, но, кажется, вы были очень молоды, когда он родился?
   – Мне было девятнадцать.
   – А его отцу?
   – Столько же, сколько и мне. Мы… мы не были женаты. – Николь надеялась, что Керси примет все как есть и не станет вдаваться в подробности.
   – Понятно, – сказал он после некоторой паузы.
   Но Николь чувствовала, что ничего ему не понятно. То, что случилось с ней, было чуждо его культуре, по крайней мере в том, что касается женщины. Она, конечно, слышала, что в Бомбее, центре индийского кинематографа, есть прослойка общества, где женщины более эмансипированы, чем в других городах. Но все же практически везде существовали строгие правила, которым девушки должны подчиняться. И эти правила запрещали секс до брака. – Конечно же, ваш сын может приехать сюда, – сказал Керси.
   Но хоть принц и дал согласие, трудно было догадаться, о чем он думал. Может быть, она упала в его глазах? А ведь в жизни Керси наверняка случались романы и с европейскими женщинами, и с американскими, когда он учился в Гарварде.
   К облегчению Николь, Керси спросил только:
   – А у вас есть фотография вашего сына? – Николь достала из сумки кошелек, где была фотография Дэна. Керси внимательно рассмотрел ее. Хороший мальчик. Он больше склонен к спорту или к наукам?
   – Он неплох и в том, и в другом, но больше всего увлекается компьютером. Хочет стать разработчиком программ.
   – Вы сказали, что он сейчас в пансионе. Это, должно быть, дороговато для вас. Или его отец помогает вам платить за обучение?
   Сразу после рождения Дэна отец Николь заявил, что его внук должен обучаться в частной школе, в Марсдене, где учились его дед и прадед.
   Это было семейной традицией, которую Николь, так сказать, хотела нарушить. Ей претила сама мысль о том, что тринадцатилетнему мальчику, еще совсем ребенку, придется так много времени проводить вне дома.
   Хотя в принципе Мареден не был так знаменит, как другие частные школы Англии – Итон или Гордонстаун. Это было довольно скромное заведение, как раз недалеко от дома, где они жили. К тому же местная общеобразовательная школа находилась сейчас в упадке, потому что директор оказался ненадежным и абсолютно некомпетентным человеком. У школы давно была плохая репутация по успеваемости, поведение ее учеников также оставляло желать лучшего. Директор же той школы, где учился ее отец, обладал сильным характером, к тому же у него самого были дети. Николь чувствовала, что Дэну будет лучше в стенах этой школы, чем в общей – с переполненными классами, плохим оборудованием и без присмотра. Отец готов был сделать все, чтобы его внук учился в хорошей школе, и теперь отказывал себе во многом, чтобы откладывать деньги, да и Розмари помогала.
   – Мой отец платит за обучение, – ответила Николь на вопрос Керси. – Мы не поддерживаем связь с отцом Дэна.
   Керси снова сказал. «Понятно», но Николь была уверена, что он не понимал. Сама ситуация была чуждой его пониманию: отец и сын, которых ничто не связывает.
   Дэн знал его имя, но понятия не имел, что сейчас его отец больше известен под другим именем.
   Он стал звездой, кумиром тысяч подростков. И все еще оставался таким же популярным, несмотря на то что ему уже перевалило за тридцать.
   – Я не хочу, чтобы вы думали, будто приезд сына помешает мне уделять работе должное внимание, – продолжала Николь. – Дэн очень самостоятельный мальчик, и он в состоянии занять себя, пока я буду занята. Мне никогда не приходилось чем-то развлекать его во время каникул, как это делают некоторые родители. Он, например, очень любит читать. А когда не будет занят чтением, то сможет просто пройтись по окрестностям.
   – Я прекрасно знаю, что вы слишком преданы своей работе, чтобы отвлекаться от нее надолго, сказал Керси. – Он умеет ездить верхом? Нет?
   Тогда, пожалуй, ему не помешает научиться.
   В этот момент вошел секретарь с документами, за которыми его посылал Керси. Николь поняла, что сегодня был сложный день и принц едва выкроил для нее время и что сейчас ей уже пора идти. Николь попрощалась и покинула зал с чувством облегчения, что ее тайна наконец была ею раскрыта и что Керси принял ее намного спокойнее, чем можно было ожидать.
   Теперь оставалось только рассказать обо всем Алексу.
   Николь завтракала у себя в рабочей студии, когда туда стремительной походкой ворвался Алекс.
   – Почему ты не рассказала мне, черт возьми!
   Николь предполагала, что он будет недоволен, но не настолько же!
   – Привет, Алекс. Входи, – сказала она вежливо. – Не рассказала тебе о чем?
   – Ты знаешь, о чем я говорю. Я не люблю, когда меня держат за дурака. Ты должна была предупредить меня с самого начала.
   Николь спокойно встретила его горящий взгляд.
   – Не понимаю, почему. Мой сын не имеет никакого отношения к моим профессиональным качествам. Керси не стал так расстраиваться по этому поводу. А почему тебя это так задевает?
   Алекс был просто в ярости, вот-вот потеряет контроль над собой.
   – Это была заранее продуманная ложь! – обвинял он ее. – Ты знала, что я не отобрал бы твою анкету, если бы ты написала правду.
   Николь вздернула подбородок.
   – А почему ты не отобрал бы мою анкету? спросила она с вызовом.
   Алекс колебался с ответом. Он примчался сюда сразу же, как только Керси рассказал ему обо всем, у него не было времени на то, чтобы успокоиться и понять все-таки, почему он разозлился.
   – Потому что место матери рядом с ее ребенком, – нетвердо произнес Алекс. – Тебе не приходило в голову, что, если с твоим сыном что-нибудь случится, ты не сможешь добраться туда быстро, чтобы помочь?
   Николь приходило это в голову, и не раз, но она гнала страшную мысль прочь.
   – Конечно же, я думала об этом, – ответила она нетерпеливо. – Но нельзя же всю жизнь делать все, готовясь к самому худшему. Я взвесила все «за» и «против» и решила, что так будет лучше и для меня, и для моего сына. Он ходит в отличную частную школу, недалеко от дома, живет со своим дедушкой, который о нем заботится. С электронной почтой расстояния не имеют значения. Мы общаемся каждый день.
   Алекс продолжал злиться:
   – Все это не избавляет тебя от вины. Ты вела себя нечестно, скрывая это. Я был о тебе лучшего мнения.