Страница:
Татуировки нага являют собой прекрасный пример взаимной связи разных аспектов культуры. Генри Бальфур, недавно вернувшийся домой после долгой работы среди племен нага, рассказал мне, насколько важной считается успешная охота за головами для плодородия земли и вступления в брак. Последнее относится к плодовитости человека, поэтому и мужская и женская татуировки чрезвычайно важны для деторождения. Перри говорит об охоте за головами как о модифицированной форме человеческих жертвоприношений, первоначально выполняемых для обеспечения плодородия земли. Занимаясь происхождением и историей татуировки, я смог показать, что в Египте в 4000–2000 гг. до н. э. татуировки и рисунки на теле имели прямое отношение к изображениям хорошо развитых женских фигур – символам плодородия. В обычаях нага я вижу взаимную связь нанесения знаков на тело, человеческих жертвоприношений и плодородия – и земли, и народа нага. Возможно, у каян, нага, меланезийцев и других народов, которые соблюдают табу во время нанесения татуировки, нет четко определенной идеи, почему и зачем следует соблюдать предосторожности. Одно время связанные с плодородием ритуалы и их святость были четко определены, но сейчас мы имеем дело всего лишь с предрассудками и смутными дурными предчувствиями. Первоначальная тесная связь татуировки и ритуалов плодородия внесла свой вклад в соблюдение ограничений. Не исключено, что случаи заражения крови в процессе операции приписывались действиям злых демонов.
Североамериканские индейцы до принятия потогонной ванны наносили порезы на тело, чтобы выпустить из него плохое и обеспечить путь для хорошего. Среди амазонских индейцев и негров Африки распространен обычай наносить порезы на тело, чтобы облегчить боль. Такое действие вполне понятно в свете описания доктора с Самоа, который делал разрез, чтобы выпустить головную боль. Если силы добра и зла могут найти доступ внутрь тела или выход из него через надрезы на коже, разве не логично, что татуировку считали опасной, поскольку в человека через многочисленные отверстия на его коже могут проникнуть злые духи болезни, несчастья и даже смерти? Или, может быть, примитивные люди верили, что через эти отверстия душа может покинуть тело?
Будучи врачом среди цветных шахтеров Йоханнесбурга, доктор Е.А. Тернер много раз видел их племенные татуировки и даже выяснил методы проведения соответствующих операций. У племени мтиопи есть правила, касающиеся рисунков, которые девушка может предпочесть по достижении половой зрелости. Понятно, что они отличаются от знаков, наносимых на тело мужчины, убившего неприятеля в стычке, или женщины, чья беременность закончилась выкидышем, а плод был мужского пола. Девушка мтиопи по достижении ею половой зрелости ни при каких обстоятельствах не может позволить, чтобы мужчина видел операцию нанесения ей татуировки. Если же она нарушит правило, ее отец будет оштрафован. Тернер не уточняет, кому должен выплачиваться такой штраф, можно предположить, что общине, членом которой является отец девушки. Основание для штрафа – из-за нарушения запрета для общины возникла опасность, правда, какого рода – не вполне понятно. Возможно, это всего лишь предупреждение об обязательном соблюдении осторожности в определенные периоды: при достижении половой зрелости, во время менструаций, когда противоположный пол ведет себя необъяснимо и его следует держать на расстоянии, поскольку контакт таит в себе опасность. Простой человек, естественно, не может объяснить происходящие с ним после достижения половой зрелости быстрые физические и умственные перемены, поэтому поддается страху. Девушка мтиопи должна уйти в буш, чтобы там пережить процесс шрамирования, пока не появится ряд узелковых утолщений на лице – тиндора (tindohra), а кожа на животе и бедрах после нанесения многократных порезов не примет вид крокодиловой спины. Дополняют эти знаки линейные шрамы от края слухового прохода до глаза. Хотя шрамирование должно выполняться втайне, в промежутках между отдельными этапами операции девушке разрешают приходить в лагерь.
До того как на Тихоокеанских островах появилось сильное миссионерское влияние, татуировки достигших половой зрелости молодых девушек сопровождались их заключением в клетку на период от нескольких месяцев до двух-трех лет. Все это время нога каждой девушки не должна была касаться земли, чтобы предотвратить контакт между последней, считавшейся у туземцев кормилицей, и теми, кто находился под властью табу. Г. Браун приводит информацию, сообщенную ему двумя миссионерами – преподобными К.Х. Рикардом (1892) и И. Руни, видевшими подобное в Новой Ирландии. Последний утверждает: «Я успел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем заключения в клетку одной из девочек. Бедняжка, увешанная ожерельями и лентами из красных, белых и синих бус, выглядела очень испуганной, потому что на следующий день ей предстояло подвергнуться операции татуировки по моде Новой Ирландии, иными словами, на ее тело должны были нанести много разных знаков». В этом случае изоляция пациента предваряла операцию нанесения татуировки, обладавшую большой церемониальной важностью.
Наблюдатель, долгое время живший на Фиджи, получил от Малакаи, главы чисто меланезийского клана, жившего на острове, описание ритуала, связанного с татуировкой женщин, достигших половой зрелости. Девушку освобождали от женских обязанностей, она должна была двенадцать часов поститься, целую ночь искать креветок и принести три лимонные колючки – инструмент для нанесения тату. Ею занимались двое: «мудрая женщина», которая благословляла краску и молилась духам мертвых, чтобы уменьшить боль, и татуировщица. Тату на Фиджи, как и в других местах, ассоциируется с сексуальным чувством, но этого очень важного фактора недостаточно, чтобы объяснить богатство ритуала, табу и секретность.
Китайский историк Ma Тван Лин утверждает, что в его время – в XII в. – на острове Хайнань существовал обычай татуировать девушек брачного возраста. Его практиковали только среди знатных семейств острова. Когда дитя достигало половой зрелости, родители устраивали большой праздник для всех членов семьи. Девушки сами приносили иголки и картинки. На лицах обычно изображали цветы, бабочек, насекомых. Этим занимались пожилые женщины. Ma Тван Лин, говоря словами профессора Паркера, «совершенно надежный источник». В 1893 г. женщины лои, далекого от цивилизации племени, живущего во внутренних районах острова, сами наносили себе татуировки.
Один из самых впечатляющих примеров табу, связанного с татуировкой, – тот, что выполнял вождь маори, когда ему наносили рисунки моко. Ограничения, наложенные на вождя, касались его социального общения и приема пищи. Так, ему запрещалось общаться с теми, кто «не был в том же состоянии, что и он сам», но относится ли «состояние» к его социальному статусу или к процессу татуировки, неясно. Но ограничение контактов совершенно очевидно, и этот запрет очень важен, потому что показывает связь тату с первоначальной идеей о божественной природе власти вождя. Вторая часть ограничений для тех, кому наносится моко-тату, связана с недопущением загрязнения еды. Пациент не может брать пищу руками, а должен переправлять ее в рот черенком папоротника. «Любой человек, который решит поднести палец ко рту до того, как тату завершено, обнаружит, что его живот полон «атуа» – демонов, которые сожрут его живьем». Иногда воина кормили рабы, наливавшие ему жидкости в воронку, или он ел с блюда, лежа на животе. Рыба являлась табу, но ее разрешали употреблять в пищу, если сначала поднимали, чтобы показать знаки тату. Питьевую воду заливали прямо в рот пациенту, а любой сосуд, к которому он прикасался, считался непригодным для дальнейшего употребления.
В прежние времена жрец и весь народ находились под юрисдикцией вождя. Во время операции моко порезы достигали глубины одной восьмой дюйма (больше трех миллиметров). При этом использовались небольшое зубило и деревянный молоток. Древняя практика татуировки вождя заключалась в сооружении трех каменных печей: одна – для богов, другая – для жреца, а третья – для того, кому наносилась татуировка. Один камень из печи богов брал жрец, таким образом, табу или неприкосновенность передавалась пище богов, подвешенной на дереве. После церемонии все отведывали эту пищу и становились ноа или свободными, после чего им позволялось брать пищу из корзины, в которую складывали еду того, кто подвергался операции.
Татуировка вождя показывает существующую у маори связь между нанесением знаков на тело и сверхъестественной силой. Во-первых, существуют табу, которые необходимо соблюдать, потому что операция вводила божественного вождя общины в состояние, в котором он становился опасен для обычных людей, и не должно быть никаких контактов между табу (святым, неприкосновенным) и ноа (обычным). Кровопролитие во время операции помогает объяснить уважение к процессу нанесения моко, поскольку пролитие крови – будь это естественный процесс, связанный с деторождением или достижением половой зрелости, или искусственный процесс, такой как обрезание или вскрытие вен на тотемных церемониях австралийских племен, во всем мире считается не вполне обычным. Уважение ко всем формам кровопролития является отражением первоначальной концепции – кровь есть жизнь, отсюда и необходимость повышения плодородия земли человеческими жертвоприношениями. В дополнение к почтению, связанному с актом кровопролития, каждый дикарь должен был испытывать уважение к происходившей перемене состояния или положения. Первичная цель нанесения знаков моко – повышение престижа человека, его переход из одного социального статуса в другой, более высокий. Королевский сан и божественность – ради них в основном наносят татуировки моко вождям маори.
Юноша в процессе инициации и, возможно, в течение некоторого времени после ее церемонии – это человек, отделенный от общины и обреченный на изоляцию в буше или в специально подготовленной хижине. Среди папуасов и языческих племен Борнео юноши по достижении половой зрелости удаляются в специальную хижину – в первом случае в деревне, во втором – на опушке леса. Инициация означает, что достигнут детородный возраст. Половая зрелость подразумевает способность к продолжению рода, поэтому татуировки юношей и девушек в этот период и связанные с ними ритуалы, вероятно, восходят к древнему культу плодородия.
Доктор Риверс, находясь в 1906 г. среди людей племени тода, приступил к изучению вопроса татуировки женщин, но по взглядам и сдержанности опрашиваемых людей, а также исходя из предостережений переводчиков он пришел к выводу, что этот предмет не из тех, которые принято обсуждать на публике. Поэтому он прекратил расспросы и впоследствии, к сожалению, их не возобновил. Известно, что операцию выполняет женщина тода, которой платят 8–12 анна и обеспечивают едой. Любой человек, имеющий соответствующие навыки, может провести эту операцию, которая, вопреки общим правилам, должна выполняться не по достижении половой зрелости, а перед или сразу после рождения ребенка. В этом случае татуировка явно связана не с половой зрелостью, а с деторождением, лучшим доказательством плодовитости.
М. Добрицхоффер дает подробное описание татуировки в Парагвае: «По достижении половой зрелости девочек татуируют с перерывами, и они на некоторое время заперты в доме отца. Их заставляют отказаться от мяса и рыбы, но фрукты есть разрешено. На подбородок наносятся прямые линии. Абипойны думают, что, калеча таким образом своих дочерей, они их украшают. Одновременно их приучают терпеть боль, которой не миновать при ожидающих их в будущем родах. У каждой женщины из абипойнов на лице свой рисунок. Самые красочные и замысловатые – у тех, кто принадлежит к знатным, родовитым семьям. Если встречаешь женщину, у которой на лице только три или четыре черные фигуры, можно не сомневаться, что она или пленница, или простолюдинка. Когда среди абипойнов установилось христианская дисциплина, этот обычай, благодаря нашим усилиям, был ликвидирован, и теперь женщины сохраняют внешность, данную им природой».
Женщины абипойнов не довольствовались знаками, общими для обоих полов, и покрывали свои руки, груди и лица черными фигурами разных форм, становясь похожими на турецкий ковер. Чем выше ранг, тем больше фигур. Но это дикарское украшение давалось дорого – кровью и болью. Как только молодая женщина достигала брачного возраста, ей наносили татуировку, согласно обычаю. Она клала голову на колени пожилой женщины, вместо карандашей использовали колючки, а вместо краски – золу, смешанную с кровью. Если несчастная громко стонала или отворачивалась, ее осыпали насмешками, руганью и оскорблениями: «Что за трусость! Ты – позор своего народа!»; «Ты умрешь в одиночестве, можешь не сомневаться»; «Ни один из наших героев не посчитает такую трусиху достойной стать его женой».
Это свидетельство Добрицхоффера показывает, что в центральной части Южной Америки к татуировке относились со всей серьезностью и считали ее обязательным ритуалом для девушек, достигших половой зрелости. В этой связи его рассказы чрезвычайно важны, поскольку устанавливают социальный и психологический союз этого региона со многими частями света, где татуировка – обязательный признак готовности к браку.
Другой наблюдатель, преподобный Генри Джунод, внесший существенный вклад в антропологию, коим явился подробнейший рассказ о народе ба тонга, живущем в португальской Восточной Африке, утверждает, что нанесение татуировок юным девочкам, происходившее в условиях скрытности и соблюдения предосторожности, указывает на связь с более ранним культом, смысл которого, к сожалению, утрачен.
Оказывается, обычай наносить треугольные знаки на плечи и украшать татуировками живот был широко распространен у ба тонга. Это своего рода обряд инициации и украшение – треугольники располагаются так, что указывают на принадлежность к конкретному племени. Девочки должны подготовиться к операции, соблюдая специальную диету, которая должна смягчить кожу живота. После операции девушка должна прятаться в течение семи дней – этот обычай напоминает о поведении мтиопи во время шрамирования. После уединения и затворничества юная леди появляется перед своим суженым, который приносит в жертву птицу и, признавая художественный характер татуировки, говорит: «Ты очень красива с татуировкой, иначе твой живот был бы похож на живот рыбы или белого человека». Несомненно, аспект украшения имеет место, но церемониальные предосторожности, связанные с татуировкой, не позволяют нам согласиться с Йостом, утверждающим, что украшение – главная цель татуировки, а ее религиозное и магическое значение ничтожны. После принесения жертвы с предосторожностями еще не покончено. На протяжении всего процесса заживления девушка находится под действием табу, как если бы она страдала от болезни: не должна солить свою еду, есть пищу других людей и, как и девушка нага из Ассама, не могла посетить другую деревню. Разница в запрете на посещение других деревень между нага и ба тонга заключается в том, что в первом случае табу действует, пока выполняется татуировка, а в последнем – оно распространяется на весь период заживления, а именно на неделю после операции.
Даже если кто-то станет утверждать, что в наши дни татуировки у дикарей имеют лишь немногим большее значение, чем обычные украшения, нет никаких причин настаивать на том, что смысл изображений на их телах никогда не был намного более глубоким. Следует обратить особое внимание на следующее: какие позитивные и негативные ритуалы можно обнаружить; указывают ли теперешние легенды на связь татуировки с покровительством некой сверхъестественной силы?
Принято считать, что у европейских ведьм маленькая синяя или красная точка, иногда более крупный знак, изображающий заячью лапку или тело жабы, – это символы связи с дьяволом и поклонения ему.
Известны ли сегодня свидетельства использования татуировки в религиозных, магических или социальных целях? Какую информацию можно получить от старейших членов общин, с которыми исследователи общаются? Когда будут обработаны сведения, собранные по всему миру, и приведены примеры для сравнения, тогда можно будет порассуждать: может быть, на заре истории человечества татуировка возникла только для украшения и усиления сексуальных чар, или все же стоит взглянуть на проблему шире и понять, что операции по нанесению знаков на тело являются остатками верований и практик, имеющих отношение к плодовитости женщин в древних племенах, загробному миру, святости вождя и т. д.
УПАДОК ЦЕРЕМОНИАЛОВ, СВЯЗАННЫХ С ТАТУИРОВКОЙ
ТАТУИРОВКА И БУДУЩАЯ ЖИЗНЬ
Североамериканские индейцы до принятия потогонной ванны наносили порезы на тело, чтобы выпустить из него плохое и обеспечить путь для хорошего. Среди амазонских индейцев и негров Африки распространен обычай наносить порезы на тело, чтобы облегчить боль. Такое действие вполне понятно в свете описания доктора с Самоа, который делал разрез, чтобы выпустить головную боль. Если силы добра и зла могут найти доступ внутрь тела или выход из него через надрезы на коже, разве не логично, что татуировку считали опасной, поскольку в человека через многочисленные отверстия на его коже могут проникнуть злые духи болезни, несчастья и даже смерти? Или, может быть, примитивные люди верили, что через эти отверстия душа может покинуть тело?
Будучи врачом среди цветных шахтеров Йоханнесбурга, доктор Е.А. Тернер много раз видел их племенные татуировки и даже выяснил методы проведения соответствующих операций. У племени мтиопи есть правила, касающиеся рисунков, которые девушка может предпочесть по достижении половой зрелости. Понятно, что они отличаются от знаков, наносимых на тело мужчины, убившего неприятеля в стычке, или женщины, чья беременность закончилась выкидышем, а плод был мужского пола. Девушка мтиопи по достижении ею половой зрелости ни при каких обстоятельствах не может позволить, чтобы мужчина видел операцию нанесения ей татуировки. Если же она нарушит правило, ее отец будет оштрафован. Тернер не уточняет, кому должен выплачиваться такой штраф, можно предположить, что общине, членом которой является отец девушки. Основание для штрафа – из-за нарушения запрета для общины возникла опасность, правда, какого рода – не вполне понятно. Возможно, это всего лишь предупреждение об обязательном соблюдении осторожности в определенные периоды: при достижении половой зрелости, во время менструаций, когда противоположный пол ведет себя необъяснимо и его следует держать на расстоянии, поскольку контакт таит в себе опасность. Простой человек, естественно, не может объяснить происходящие с ним после достижения половой зрелости быстрые физические и умственные перемены, поэтому поддается страху. Девушка мтиопи должна уйти в буш, чтобы там пережить процесс шрамирования, пока не появится ряд узелковых утолщений на лице – тиндора (tindohra), а кожа на животе и бедрах после нанесения многократных порезов не примет вид крокодиловой спины. Дополняют эти знаки линейные шрамы от края слухового прохода до глаза. Хотя шрамирование должно выполняться втайне, в промежутках между отдельными этапами операции девушке разрешают приходить в лагерь.
До того как на Тихоокеанских островах появилось сильное миссионерское влияние, татуировки достигших половой зрелости молодых девушек сопровождались их заключением в клетку на период от нескольких месяцев до двух-трех лет. Все это время нога каждой девушки не должна была касаться земли, чтобы предотвратить контакт между последней, считавшейся у туземцев кормилицей, и теми, кто находился под властью табу. Г. Браун приводит информацию, сообщенную ему двумя миссионерами – преподобными К.Х. Рикардом (1892) и И. Руни, видевшими подобное в Новой Ирландии. Последний утверждает: «Я успел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем заключения в клетку одной из девочек. Бедняжка, увешанная ожерельями и лентами из красных, белых и синих бус, выглядела очень испуганной, потому что на следующий день ей предстояло подвергнуться операции татуировки по моде Новой Ирландии, иными словами, на ее тело должны были нанести много разных знаков». В этом случае изоляция пациента предваряла операцию нанесения татуировки, обладавшую большой церемониальной важностью.
Наблюдатель, долгое время живший на Фиджи, получил от Малакаи, главы чисто меланезийского клана, жившего на острове, описание ритуала, связанного с татуировкой женщин, достигших половой зрелости. Девушку освобождали от женских обязанностей, она должна была двенадцать часов поститься, целую ночь искать креветок и принести три лимонные колючки – инструмент для нанесения тату. Ею занимались двое: «мудрая женщина», которая благословляла краску и молилась духам мертвых, чтобы уменьшить боль, и татуировщица. Тату на Фиджи, как и в других местах, ассоциируется с сексуальным чувством, но этого очень важного фактора недостаточно, чтобы объяснить богатство ритуала, табу и секретность.
Китайский историк Ma Тван Лин утверждает, что в его время – в XII в. – на острове Хайнань существовал обычай татуировать девушек брачного возраста. Его практиковали только среди знатных семейств острова. Когда дитя достигало половой зрелости, родители устраивали большой праздник для всех членов семьи. Девушки сами приносили иголки и картинки. На лицах обычно изображали цветы, бабочек, насекомых. Этим занимались пожилые женщины. Ma Тван Лин, говоря словами профессора Паркера, «совершенно надежный источник». В 1893 г. женщины лои, далекого от цивилизации племени, живущего во внутренних районах острова, сами наносили себе татуировки.
Один из самых впечатляющих примеров табу, связанного с татуировкой, – тот, что выполнял вождь маори, когда ему наносили рисунки моко. Ограничения, наложенные на вождя, касались его социального общения и приема пищи. Так, ему запрещалось общаться с теми, кто «не был в том же состоянии, что и он сам», но относится ли «состояние» к его социальному статусу или к процессу татуировки, неясно. Но ограничение контактов совершенно очевидно, и этот запрет очень важен, потому что показывает связь тату с первоначальной идеей о божественной природе власти вождя. Вторая часть ограничений для тех, кому наносится моко-тату, связана с недопущением загрязнения еды. Пациент не может брать пищу руками, а должен переправлять ее в рот черенком папоротника. «Любой человек, который решит поднести палец ко рту до того, как тату завершено, обнаружит, что его живот полон «атуа» – демонов, которые сожрут его живьем». Иногда воина кормили рабы, наливавшие ему жидкости в воронку, или он ел с блюда, лежа на животе. Рыба являлась табу, но ее разрешали употреблять в пищу, если сначала поднимали, чтобы показать знаки тату. Питьевую воду заливали прямо в рот пациенту, а любой сосуд, к которому он прикасался, считался непригодным для дальнейшего употребления.
В прежние времена жрец и весь народ находились под юрисдикцией вождя. Во время операции моко порезы достигали глубины одной восьмой дюйма (больше трех миллиметров). При этом использовались небольшое зубило и деревянный молоток. Древняя практика татуировки вождя заключалась в сооружении трех каменных печей: одна – для богов, другая – для жреца, а третья – для того, кому наносилась татуировка. Один камень из печи богов брал жрец, таким образом, табу или неприкосновенность передавалась пище богов, подвешенной на дереве. После церемонии все отведывали эту пищу и становились ноа или свободными, после чего им позволялось брать пищу из корзины, в которую складывали еду того, кто подвергался операции.
Татуировка вождя показывает существующую у маори связь между нанесением знаков на тело и сверхъестественной силой. Во-первых, существуют табу, которые необходимо соблюдать, потому что операция вводила божественного вождя общины в состояние, в котором он становился опасен для обычных людей, и не должно быть никаких контактов между табу (святым, неприкосновенным) и ноа (обычным). Кровопролитие во время операции помогает объяснить уважение к процессу нанесения моко, поскольку пролитие крови – будь это естественный процесс, связанный с деторождением или достижением половой зрелости, или искусственный процесс, такой как обрезание или вскрытие вен на тотемных церемониях австралийских племен, во всем мире считается не вполне обычным. Уважение ко всем формам кровопролития является отражением первоначальной концепции – кровь есть жизнь, отсюда и необходимость повышения плодородия земли человеческими жертвоприношениями. В дополнение к почтению, связанному с актом кровопролития, каждый дикарь должен был испытывать уважение к происходившей перемене состояния или положения. Первичная цель нанесения знаков моко – повышение престижа человека, его переход из одного социального статуса в другой, более высокий. Королевский сан и божественность – ради них в основном наносят татуировки моко вождям маори.
Юноша в процессе инициации и, возможно, в течение некоторого времени после ее церемонии – это человек, отделенный от общины и обреченный на изоляцию в буше или в специально подготовленной хижине. Среди папуасов и языческих племен Борнео юноши по достижении половой зрелости удаляются в специальную хижину – в первом случае в деревне, во втором – на опушке леса. Инициация означает, что достигнут детородный возраст. Половая зрелость подразумевает способность к продолжению рода, поэтому татуировки юношей и девушек в этот период и связанные с ними ритуалы, вероятно, восходят к древнему культу плодородия.
Доктор Риверс, находясь в 1906 г. среди людей племени тода, приступил к изучению вопроса татуировки женщин, но по взглядам и сдержанности опрашиваемых людей, а также исходя из предостережений переводчиков он пришел к выводу, что этот предмет не из тех, которые принято обсуждать на публике. Поэтому он прекратил расспросы и впоследствии, к сожалению, их не возобновил. Известно, что операцию выполняет женщина тода, которой платят 8–12 анна и обеспечивают едой. Любой человек, имеющий соответствующие навыки, может провести эту операцию, которая, вопреки общим правилам, должна выполняться не по достижении половой зрелости, а перед или сразу после рождения ребенка. В этом случае татуировка явно связана не с половой зрелостью, а с деторождением, лучшим доказательством плодовитости.
М. Добрицхоффер дает подробное описание татуировки в Парагвае: «По достижении половой зрелости девочек татуируют с перерывами, и они на некоторое время заперты в доме отца. Их заставляют отказаться от мяса и рыбы, но фрукты есть разрешено. На подбородок наносятся прямые линии. Абипойны думают, что, калеча таким образом своих дочерей, они их украшают. Одновременно их приучают терпеть боль, которой не миновать при ожидающих их в будущем родах. У каждой женщины из абипойнов на лице свой рисунок. Самые красочные и замысловатые – у тех, кто принадлежит к знатным, родовитым семьям. Если встречаешь женщину, у которой на лице только три или четыре черные фигуры, можно не сомневаться, что она или пленница, или простолюдинка. Когда среди абипойнов установилось христианская дисциплина, этот обычай, благодаря нашим усилиям, был ликвидирован, и теперь женщины сохраняют внешность, данную им природой».
Женщины абипойнов не довольствовались знаками, общими для обоих полов, и покрывали свои руки, груди и лица черными фигурами разных форм, становясь похожими на турецкий ковер. Чем выше ранг, тем больше фигур. Но это дикарское украшение давалось дорого – кровью и болью. Как только молодая женщина достигала брачного возраста, ей наносили татуировку, согласно обычаю. Она клала голову на колени пожилой женщины, вместо карандашей использовали колючки, а вместо краски – золу, смешанную с кровью. Если несчастная громко стонала или отворачивалась, ее осыпали насмешками, руганью и оскорблениями: «Что за трусость! Ты – позор своего народа!»; «Ты умрешь в одиночестве, можешь не сомневаться»; «Ни один из наших героев не посчитает такую трусиху достойной стать его женой».
Это свидетельство Добрицхоффера показывает, что в центральной части Южной Америки к татуировке относились со всей серьезностью и считали ее обязательным ритуалом для девушек, достигших половой зрелости. В этой связи его рассказы чрезвычайно важны, поскольку устанавливают социальный и психологический союз этого региона со многими частями света, где татуировка – обязательный признак готовности к браку.
Другой наблюдатель, преподобный Генри Джунод, внесший существенный вклад в антропологию, коим явился подробнейший рассказ о народе ба тонга, живущем в португальской Восточной Африке, утверждает, что нанесение татуировок юным девочкам, происходившее в условиях скрытности и соблюдения предосторожности, указывает на связь с более ранним культом, смысл которого, к сожалению, утрачен.
Оказывается, обычай наносить треугольные знаки на плечи и украшать татуировками живот был широко распространен у ба тонга. Это своего рода обряд инициации и украшение – треугольники располагаются так, что указывают на принадлежность к конкретному племени. Девочки должны подготовиться к операции, соблюдая специальную диету, которая должна смягчить кожу живота. После операции девушка должна прятаться в течение семи дней – этот обычай напоминает о поведении мтиопи во время шрамирования. После уединения и затворничества юная леди появляется перед своим суженым, который приносит в жертву птицу и, признавая художественный характер татуировки, говорит: «Ты очень красива с татуировкой, иначе твой живот был бы похож на живот рыбы или белого человека». Несомненно, аспект украшения имеет место, но церемониальные предосторожности, связанные с татуировкой, не позволяют нам согласиться с Йостом, утверждающим, что украшение – главная цель татуировки, а ее религиозное и магическое значение ничтожны. После принесения жертвы с предосторожностями еще не покончено. На протяжении всего процесса заживления девушка находится под действием табу, как если бы она страдала от болезни: не должна солить свою еду, есть пищу других людей и, как и девушка нага из Ассама, не могла посетить другую деревню. Разница в запрете на посещение других деревень между нага и ба тонга заключается в том, что в первом случае табу действует, пока выполняется татуировка, а в последнем – оно распространяется на весь период заживления, а именно на неделю после операции.
Даже если кто-то станет утверждать, что в наши дни татуировки у дикарей имеют лишь немногим большее значение, чем обычные украшения, нет никаких причин настаивать на том, что смысл изображений на их телах никогда не был намного более глубоким. Следует обратить особое внимание на следующее: какие позитивные и негативные ритуалы можно обнаружить; указывают ли теперешние легенды на связь татуировки с покровительством некой сверхъестественной силы?
Принято считать, что у европейских ведьм маленькая синяя или красная точка, иногда более крупный знак, изображающий заячью лапку или тело жабы, – это символы связи с дьяволом и поклонения ему.
Известны ли сегодня свидетельства использования татуировки в религиозных, магических или социальных целях? Какую информацию можно получить от старейших членов общин, с которыми исследователи общаются? Когда будут обработаны сведения, собранные по всему миру, и приведены примеры для сравнения, тогда можно будет порассуждать: может быть, на заре истории человечества татуировка возникла только для украшения и усиления сексуальных чар, или все же стоит взглянуть на проблему шире и понять, что операции по нанесению знаков на тело являются остатками верований и практик, имеющих отношение к плодовитости женщин в древних племенах, загробному миру, святости вождя и т. д.
УПАДОК ЦЕРЕМОНИАЛОВ, СВЯЗАННЫХ С ТАТУИРОВКОЙ
По сообщениям американского бюро этнологии, татуировка быстро теряет свое прежнее значение, если не считать только индейцев хайда. Примером тому служат проведенные Хоузом и Макдугаллом исследования народов на реке Барито, в жизни которых еще в 1850 г. татуировка играла очень важную роль, но больше этого нет. Однако внимательные наблюдатели до сих пор находят глубокий смысл, придаваемый выполнению татуировки, которая для некоторых народов стала результатом трудоемкого процесса поиска нужных изображений. На юго-востоке Тибета, к примеру, жители позаимствовали общую идею у шанов, а на Борнео саравакские племена, такие как сихопы и лиронги, – у воинственных каян.
Старейшина одного из племен рассказал о значениях, которые во времена его юности идентифицировались с определенными знаками на теле. Так, когда на плечи наносилась татуировка двух переплетающихся спиралей со звездами на краях, предполагалось, что ее носитель взял несколько голов. Две линии, встречающиеся под острым углом за ногтями на пальцах рук, обозначали сноровку в резьбе по дереву, а звезды на висках говорили о том, что мужчина влюблен и его страсть взаимна. Первоначально, судя по всему, существовали изображения, обозначавшие сложные чувства гордости и любви, а также, скажем, драчливости, однако отношение к ним изменилось. С появлением множества трансформаций и заимствований исходное значение отдельных знаков было безвозвратно утрачено.
Поэтому при определении этнических родственных связей и миграций нельзя полагаться на знаки татуировок. Это подтверждают наблюдатели с Борнео, а также доктор Тернер, заметивший, что среди племен каффиров идет такой активный обмен и заимствование знаков тату, что они больше не являются ключом к определению племенных связей человека. В некоторых племенах, к примеру у каян, связанные с нанесением татуировки церемониалы до сих пор скрупулезно соблюдаются, в других – можно проследить их остатки. Еще одной группе племен единственным ключом к прежним церемониям и их смыслу является устное творчество, например какая-то легенда или прямое свидетельство, переданное старейшинами. И наконец, в таблице есть пробелы, показывающие, что в некоторых племенах исследователи так и не сумели установить, существовали там вообще соответствующие церемониалы или нет.
Природа рисунков тату иногда предполагает, что шрам или знак сделан не только для украшения. И когда мы обнаруживаем особое изображение, сделанное на тех частях тела, которые обычно покрывают татуировками, возможность того, что он нанесен не просто так, возрастает. Уолластон обнаружил, что папуасам мимика собственно татуировка неизвестна, но многие из них используют рубцевание и шрамирование; их постоянные знаки: крест на левой ягодице, а на правой – в окружности, спина покрыта множеством неровных рубцов – прямых линий, на левом предплечье – изображение змеи, скорпиона или рака; обычно лицо окрашивают ярко-красной землей, или черной краской – жир вперемешку с углем, или белой мукой саго. К сожалению, в разделе, касающемся рисунков на теле, ничего не сказано об их значении. Автор утверждает, что не смог установить, являются они простыми украшениями или нет. Положение и природа знаков на ягодицах указывают на какую-то магическую формулу, изображение животных на руке может быть связано с тотемной практикой. Однако эти случаи нерешенных загадок лишь подчеркивают необходимость самого тщательного их изучения, причем немедленно, а не в далеком будущем, поскольку смысл и значение татуировок быстро утрачиваются. Хотя многие авторы считают тату украшением, но в уме индивида, который наносит на свое тело знаки, остается смутное чувство, что его действия имеют некий тайный смысл. Человек с татуировкой считает, что, если объяснить незнакомцу значение изображений на своем теле или даже просто позволить рассматривать и обсуждать их, то они утратят свою силу.
Проблему скрытности туземцев в этом вопросе наглядно иллюстрирует сравнение результатов исследования татуировки в племенах айну. Сначала их проводил Сэвидж Ландор, не сумевший обнаружить особого значения рисунков во время путешествия по Курилам и Сахалину, а потом преподобный Бэтчелор, который много лет работал среди айну, завоевал их доверие и в результате узнал легенды, доказывающие тесную связь процесса татуировки с древними религиозными идеями, а также особую важность, придаваемую некоторым знакам, якобы обладающим целительной силой или являющимся амулетами.
Поиски свидетельств, которые помогли бы сделать обоснованные выводы относительно природы и истинного значения знаков на теле, в последних трудах по антропологии нередко разочаровывают. Но все же есть материалы, о которых стоит поговорить.
Старейшина одного из племен рассказал о значениях, которые во времена его юности идентифицировались с определенными знаками на теле. Так, когда на плечи наносилась татуировка двух переплетающихся спиралей со звездами на краях, предполагалось, что ее носитель взял несколько голов. Две линии, встречающиеся под острым углом за ногтями на пальцах рук, обозначали сноровку в резьбе по дереву, а звезды на висках говорили о том, что мужчина влюблен и его страсть взаимна. Первоначально, судя по всему, существовали изображения, обозначавшие сложные чувства гордости и любви, а также, скажем, драчливости, однако отношение к ним изменилось. С появлением множества трансформаций и заимствований исходное значение отдельных знаков было безвозвратно утрачено.
Поэтому при определении этнических родственных связей и миграций нельзя полагаться на знаки татуировок. Это подтверждают наблюдатели с Борнео, а также доктор Тернер, заметивший, что среди племен каффиров идет такой активный обмен и заимствование знаков тату, что они больше не являются ключом к определению племенных связей человека. В некоторых племенах, к примеру у каян, связанные с нанесением татуировки церемониалы до сих пор скрупулезно соблюдаются, в других – можно проследить их остатки. Еще одной группе племен единственным ключом к прежним церемониям и их смыслу является устное творчество, например какая-то легенда или прямое свидетельство, переданное старейшинами. И наконец, в таблице есть пробелы, показывающие, что в некоторых племенах исследователи так и не сумели установить, существовали там вообще соответствующие церемониалы или нет.
Природа рисунков тату иногда предполагает, что шрам или знак сделан не только для украшения. И когда мы обнаруживаем особое изображение, сделанное на тех частях тела, которые обычно покрывают татуировками, возможность того, что он нанесен не просто так, возрастает. Уолластон обнаружил, что папуасам мимика собственно татуировка неизвестна, но многие из них используют рубцевание и шрамирование; их постоянные знаки: крест на левой ягодице, а на правой – в окружности, спина покрыта множеством неровных рубцов – прямых линий, на левом предплечье – изображение змеи, скорпиона или рака; обычно лицо окрашивают ярко-красной землей, или черной краской – жир вперемешку с углем, или белой мукой саго. К сожалению, в разделе, касающемся рисунков на теле, ничего не сказано об их значении. Автор утверждает, что не смог установить, являются они простыми украшениями или нет. Положение и природа знаков на ягодицах указывают на какую-то магическую формулу, изображение животных на руке может быть связано с тотемной практикой. Однако эти случаи нерешенных загадок лишь подчеркивают необходимость самого тщательного их изучения, причем немедленно, а не в далеком будущем, поскольку смысл и значение татуировок быстро утрачиваются. Хотя многие авторы считают тату украшением, но в уме индивида, который наносит на свое тело знаки, остается смутное чувство, что его действия имеют некий тайный смысл. Человек с татуировкой считает, что, если объяснить незнакомцу значение изображений на своем теле или даже просто позволить рассматривать и обсуждать их, то они утратят свою силу.
Проблему скрытности туземцев в этом вопросе наглядно иллюстрирует сравнение результатов исследования татуировки в племенах айну. Сначала их проводил Сэвидж Ландор, не сумевший обнаружить особого значения рисунков во время путешествия по Курилам и Сахалину, а потом преподобный Бэтчелор, который много лет работал среди айну, завоевал их доверие и в результате узнал легенды, доказывающие тесную связь процесса татуировки с древними религиозными идеями, а также особую важность, придаваемую некоторым знакам, якобы обладающим целительной силой или являющимся амулетами.
Поиски свидетельств, которые помогли бы сделать обоснованные выводы относительно природы и истинного значения знаков на теле, в последних трудах по антропологии нередко разочаровывают. Но все же есть материалы, о которых стоит поговорить.
ТАТУИРОВКА И БУДУЩАЯ ЖИЗНЬ
Йост, Вайтц Гурланд и Синклер затронули вопрос о связи татуировки с религиозными мыслями и чувствами. Пролить свет на этот вопрос помогли материалы опросов, проводимых непосредственно в племенах. Рисунок сам по себе может означать некую связь с божеством, оккультную силу, будущее состояние. Что касается последнего, в данных исследователей отражен ряд очень похожих идей, получивших в мире широкое распространение.
Больше всего человека, размышляющего об условиях своего существования в загробном мире, интересовало средство идентификации родственников, законной жены или нескольких жен. Во всех племенах была распространена вера в то, что душа, путешествующая из этого мира в следующий, столкнется с препятствиями, одним из которых станет внушительное нечто, которое потребует предъявить знак пригодности этой души для мира духов. Предполагается, что после смерти душа, считающаяся реальным предметом, улетучивается, но сохраняет сходство с земным обиталищем, которое она только что покинула. Она не просто похожа, а является точной копией земного тела, и любая татуировка или другие знаки, нанесенные на него в течение земной жизни, и станут средством идентификации в мире духов, своеобразным пропуском из этого мира в следующий.
У индейцев сиу мы обнаруживаем, что после смерти воина принимаются очень сложные меры предосторожности для обеспечения его удобного и безопасного перемещения в мир иной. И знаки тату, нанесенные при жизни, играют далеко не последнюю роль. Дух воина садится на своего призрачного коня и отправляется в страну «множества вигвамов», уверенный, что достигнет ее в безопасности, если, конечно, при жизни он нанес на лоб или запястья и, возможно, также на подбородок соответствующие знаки. У дороги в особую страну живет старая женщина, которая внимательно рассматривает каждого проезжающего. Если она не находит татуировок, то сбрасывает неудачливого воина и его коня с обрыва или облака, и они становятся вечными скитальцами, причем сделать вторую попытку попасть в мир духов уже нельзя.
Среди племен нага ассама тоже существует верование, что тату полезны как средство идентификации в мире духов. Мужчины, желая сохранить женщин нага, являющихся их законными женами, решают, что каждая должна нанести на тело определенные знаки. Изучая этот вопрос, Ходсон обнаружил, что в удаленных и бедных деревнях, населенных тангулами, женщин татуируют очень просто: три линии шириной около трех восьмых дюйма начинаются от выступающей части подбородка и идут вокруг шеи, иногда еще и вниз до пупка; на предплечья наносятся аналогичные знаки – линии идут наискось, так, чтобы образовать два креста, как правило отдельных. На груди не наносят изображений, и ожерелье, которое может позволить себе женщина, после ее смерти остается у нее на шее, являясь средством идентификации.
В племенах абор существовал обычай татуировать на лбу крест, но это не делалось, если человек в течение жизни приобретал некоторые медные предметы, которые хоронили вместе с ним. Итак, получается, что женщины нага и люди абор использовали татуировку, если человек слишком беден, чтобы иметь украшения или предметы, которые, будучи похороненными вместе с ним, смогли бы повысить его престиж в мире духов. Иными словами, тату – идентификационный знак бедного человека на небесах.
Термин «мандер» (mander) обозначает все платежи, выплачиваемые мужем родственникам умершей женщины, чтобы она в ином мире не вышла замуж, а дождалась прихода своего земного супруга. Северные тангулы, женщины которых являются наиболее постоянными в практике татуировки, заявляют, что знаки наносятся на тело, чтобы муж, заплативший «мандер», смог найти свою супругу в мире духов. Также говорят, что без уплаты «мандера» душа женщины не найдет покоя.
Идея идентификации после смерти, судя по всему, возникла благодаря очень простому умозаключению по аналогии с условиями этого мира. Ходсон, цитируя полковника Маккаллоха, утверждает, что женщины на севере Ассама являются весьма желанной добычей для мужчин с юга. Какой бы яростной ни была вражда, татуированная женщина всегда остается невредимой, потому что, если с ней что-то случится, ее северные родственники всегда смогут опознать тело, и месть их убийце будет страшной.
Больше всего человека, размышляющего об условиях своего существования в загробном мире, интересовало средство идентификации родственников, законной жены или нескольких жен. Во всех племенах была распространена вера в то, что душа, путешествующая из этого мира в следующий, столкнется с препятствиями, одним из которых станет внушительное нечто, которое потребует предъявить знак пригодности этой души для мира духов. Предполагается, что после смерти душа, считающаяся реальным предметом, улетучивается, но сохраняет сходство с земным обиталищем, которое она только что покинула. Она не просто похожа, а является точной копией земного тела, и любая татуировка или другие знаки, нанесенные на него в течение земной жизни, и станут средством идентификации в мире духов, своеобразным пропуском из этого мира в следующий.
У индейцев сиу мы обнаруживаем, что после смерти воина принимаются очень сложные меры предосторожности для обеспечения его удобного и безопасного перемещения в мир иной. И знаки тату, нанесенные при жизни, играют далеко не последнюю роль. Дух воина садится на своего призрачного коня и отправляется в страну «множества вигвамов», уверенный, что достигнет ее в безопасности, если, конечно, при жизни он нанес на лоб или запястья и, возможно, также на подбородок соответствующие знаки. У дороги в особую страну живет старая женщина, которая внимательно рассматривает каждого проезжающего. Если она не находит татуировок, то сбрасывает неудачливого воина и его коня с обрыва или облака, и они становятся вечными скитальцами, причем сделать вторую попытку попасть в мир духов уже нельзя.
Среди племен нага ассама тоже существует верование, что тату полезны как средство идентификации в мире духов. Мужчины, желая сохранить женщин нага, являющихся их законными женами, решают, что каждая должна нанести на тело определенные знаки. Изучая этот вопрос, Ходсон обнаружил, что в удаленных и бедных деревнях, населенных тангулами, женщин татуируют очень просто: три линии шириной около трех восьмых дюйма начинаются от выступающей части подбородка и идут вокруг шеи, иногда еще и вниз до пупка; на предплечья наносятся аналогичные знаки – линии идут наискось, так, чтобы образовать два креста, как правило отдельных. На груди не наносят изображений, и ожерелье, которое может позволить себе женщина, после ее смерти остается у нее на шее, являясь средством идентификации.
В племенах абор существовал обычай татуировать на лбу крест, но это не делалось, если человек в течение жизни приобретал некоторые медные предметы, которые хоронили вместе с ним. Итак, получается, что женщины нага и люди абор использовали татуировку, если человек слишком беден, чтобы иметь украшения или предметы, которые, будучи похороненными вместе с ним, смогли бы повысить его престиж в мире духов. Иными словами, тату – идентификационный знак бедного человека на небесах.
Термин «мандер» (mander) обозначает все платежи, выплачиваемые мужем родственникам умершей женщины, чтобы она в ином мире не вышла замуж, а дождалась прихода своего земного супруга. Северные тангулы, женщины которых являются наиболее постоянными в практике татуировки, заявляют, что знаки наносятся на тело, чтобы муж, заплативший «мандер», смог найти свою супругу в мире духов. Также говорят, что без уплаты «мандера» душа женщины не найдет покоя.
Идея идентификации после смерти, судя по всему, возникла благодаря очень простому умозаключению по аналогии с условиями этого мира. Ходсон, цитируя полковника Маккаллоха, утверждает, что женщины на севере Ассама являются весьма желанной добычей для мужчин с юга. Какой бы яростной ни была вражда, татуированная женщина всегда остается невредимой, потому что, если с ней что-то случится, ее северные родственники всегда смогут опознать тело, и месть их убийце будет страшной.