Уилсон Патриция. Опасная магия

   – Ну вы и штучка! – выпалил он. – За вами нужен глаз да глаз. Не ведите себя так, будто я собираюсь вас совратить.
   Она уставилась на него, потрясенная. И Зейд по-прежнему раздраженно произнес:
   – Попытайтесь вести себя разумно. А я попытаюсь определить, что вы с собой натворили.
   Он решил помочь, несмотря на ее протест. Тогда она утихомирилась и закрыла глаза. Силы покинули Кэтрин. Зейд отодвинул черные кудри со лба и стал рассматривать кровоподтек и ссадину. Потом принес горячей воды, спросил, где у нее аптечка, и вернулся с чистой салфеткой.
   – Сидите смирно, я промою ранку, – сказал он.
   Ей было больно от его прикосновений, но не из-за ссадины. Она скорчила гримасу, когда его теплая рука коснулась ее лица. Зейд все делал молча, и, когда наконец эта китайская пытка закончилась, Кэтрин с облегчением вздохнула. Ну все, сейчас он уйдет. Она чувствовала себя гораздо хуже, чем когда машина съехала в кювет. От присутствия Зейда, а не от удара.
   – А теперь посмотрим ногу! – скомандовал он.
   Но на этот раз Кэтрин была решительнее.
   – С ногой все и порядке! Это просто ушиб. Я как-нибудь справлюсь сама.
   – На вас шерстяные колготки, и они порвались, – заметил Зейд раздраженно. – Ничего себе, ушиб!
   – Я сама займусь ногой. Оставьте меня в покое! – Она почти кричала на него, ужасно волнуясь, а он был абсолютно спокоен.
   – Послушайте, насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я позвонил Гарри? Хотите, чтобы он приехал?
   Кэтрин опустила глаза, покачала головой… и застонала – ей и впрямь стало больно.
   – Нет!
   – Тогда разрешите мне самому сделать все как надо. Я отсюда не уйду, пока не удостоверюсь, что с вами все в порядке.
   – Я не хочу, чтобы вы…
   – Уверяю вас, не буду. Просто у вас в голове засела некая нелепая мысль. Начитались в своей библиотеке. – Зейд спустил ее со стола, снял с нее пальто, глядя на девушку как на полную идиотку. – Думаю, вы успеете снять колготки, пока я отнесу пальто в прихожую.
   Он вышел, и Кэтрин поняла, что ничего не остается, как подчиниться. Она с трудом стянула с себя колготки. У нее возникло подозрение, что если она сама этого не сделает, то это сделает он. Ссадины и синяки на голове, ушибленная нога и еще этот Зейд.
   Он вернулся и, ни слова не говоря, обратно взгромоздил ее на стол, а когда дотронулся до ее ноги, Кэтрин вскрикнула от боли.
   – Ой, Зейд, пожалуйста, не надо.
   – Стисните зубы, – велел он.
   Она зажмурилась и попыталась унять дрожь. Кэтрин спрашивала себя, с какой стати Зейд но делает. Он вообще мог не появляться у нее или просто поинтересоваться, все ли в порядке, и уйти. Она вовсе не хотела, чтобы он находился здесь. Но он здесь. Лодыжка горит, но лишь потому, что его пальцы касаются ее кожи. И самое ужасное – его прикосновения доставляют ей удовольствие…
   – Я же просила вас уйти, – вдруг сердито сказала она. – Я закрывала перед вами дверь. Зачем вы здесь? Я вполне способна позаботиться о себе сама. Я не хочу, чтобы вы оставались у меня. Вы, наверное, собираетесь снова заявить, что я вас намеренно сюда заманила. Вы мне не нужны. Я не хочу видеть вас рядом, понятно?
   – Ну и что с того?
   Зейд поставил ее на ноги и, поддерживая за плечи, провел в гостиную. Когда она устроилась на диване, он принялся разжигать камин. Потом вышел, и Кэтрин закрыла глаза в надежде, что он уйдет, прекрасно понимая, что снова вела себя как дура.
   Но Зейд вернулся и поставил перед ней чашку чаю.
   – Сладкий. Не знаю, такой вы любите или нет. У вас явно шок.
   Она подняла на него глаза, полные слез, и вдруг расхохоталась.
   Шок?.. Да, она не в себе, дрожит от его прикосновений, а он только что сжимал ладонями ее лицо, нежно отирал лоб, потом ощупывал ногу. Но это не шок, а нечто совсем другое. Она ощущала себя на другой планете, где совсем нет воздуха. Кэтрин никак не могла унять смех, потом – слезы.
   Зейд притянул се к себе, крепко прижал к груди.
   – Перестаньте, Кэт! Попытайтесь взять себя в руки. Я все понимаю. – Его завораживающий низкий голос подействовал на нее успокаивающе, и она уже только слабо всхлипывала от жалости к себе.
   Зейд вынул белый носовой платок, которым она вытерла лицо, затем невнятно пробормотала:
   – Извините меня, пожалуйста.
   – Забудем. Я сам виноват. Мне действительно надо было уйти или вызвать Гарри.
   – Так почему же вы не ушли? – Она подняла на него огромные темные глаза.
   Его лицо стало суровым.
   – Что за ерунда? Не начинайте все сначала. Я и без ваших чарующих взглядов чувствую себя не в своей тарелке.
   Возмездие было слишком скорым. И слишком жестоким. Она всхлипнула и отвернулась. Зейд тихо выругался и снова повернул к себе ее лицо, посмотрел в глаза.
   – Хорошо, Кэт, – сказал он, едва не касаясь ее губ. – Давай-ка разберемся! И ты мне скажешь, этого ли ты хотела в конце концов.
   То, что Зейд имел в виду, оказалось глубоким жадным поцелуем-наказанием. Он вдруг крепко прижал ее к груди, заставил раскрыть губы; его язык грубо искал ее язык и ласкал его почти насильно.
   Страстный поцелуй потряс девушку. Рука, держащая ее за затылок, казалась стальной, и Кэтрин не могла увернуться от горячих властных губ Зейда. Быстрый умелый язык делал свое дело, мысли улетучились, и она просто подчинилась ему, как рабыня.
   Наконец Зейд отпустил ее. Кэтрин била дрожь. А он отвернулся от нее и уставился на пламя, разгоревшееся в камине.
   – Оставайся с Гарри! – прорычал Зейд. – Он знает, что с тобой делать, а взрослых не интересуют эти робкие поцелуйчики.
   Кэтрин заставила себя встать, с трудом подошла к двери гостиной. Он заметил, что ее губы посинели от неистового поцелуя, которым он наказал ее за безрассудную смелость. Стараясь унять дрожь, она с достоинством произнесла:
   – Уйдите, пожалуйста, и проследите, чтобы дверь за вами хорошо закрылась.
   Она распахнула дверь гостиной, но Зейд быстрым движением захлопнул ее снова. Кэтрин подняла на него испуганные глаза.
   Несмотря на загар, лицо Зейда было бледным от огорчения.
   – Кэт, извини. Это я виноват. Не ты. Ты действительно пыталась меня выгнать. Мне надо было позвонить Гарри. Пожалуйста, не спрашивай, почему я не сделал этого.

4

   Кэтрин молчала, но ответа требовали ее глаза и дрожащие губы.
   – Хорошо, тихо сказал Зейд. – Я сам хотел прийти сюда. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Мне надо было это знать! – Он пристально всматривался в ее лицо. – Я хотел увидеть твой взгляд, вот этот, – добавил Зейд нежно.
   Кэтрин смущенно потупилась, лицо горело от нервного возбуждения. А Зейд застонал, прижал ее к двери, рукой приподнял ее подбородок.
   – Думаешь, я не испытываю того же, что и ты? Я должен был бежать из города в ту самую секунду, как впервые увидел тебя. А вместо этого, как последний негодяй, все время маячу у тебя перед глазами, изнывая от желания прикоснуться к тебе.
   – Ты… ты должен уехать? – недоуменно прошептала она. И искорки, вспыхнувшие в глубине его глаз, разгорались, пока от них не занялось пламенем все ее существо. – Но если бы даже ты…
   – Но если бы даже я… Ты все равно собираешься стать женой моего двоюродного брата, – хрипло произнес Зейд и, не в силах справиться с собственным желанием, снова притянул ее к себе. Его губы на сей раз были такими нежными, что сердце Кэтрин готово было выпрыгнуть из груди.
   Наконец и к ней это пришло: волнение в крови, жар тела, которые были ей доселе неведомы. Она непроизвольно прильнула к нему, не в силах противиться чувствам, которые разбудили в ней его сладкие поцелуи.
   – Кэтрин, еще? – спросил Зейд срывающимся голосом, прижимая ее к двери. Она слегка застонала под тяжестью его тела, навалившегося на нее. – Наконец-то ты ожила, – прошептал он. – Я жаждал этого момента с первой секунды, как увидел тебя.
   Он все теснее прижимался к ней разгоряченным желанием телом. Его рука нырнула под ее тонкий свитер и, лаская бархатистую кожу, уже подбиралась к груди.
   С Кэтрин такое было впервые. Никогда прежде она так не пылала, никогда не была так близка к восторженному обмороку. Никогда мужские руки не гладили ее, и Зейд это понял и слегка отстранился.
   Его горящие голубые глаза были прикованы к ее глазам, его руки продолжали гладить ее грудь, отчего все тело словно купалось в волнах наслаждения.
   – Тебе это нравится, Кэт? – хрипло спросил он.
   – О, Зейд, еще, – страстно попросила она. И он снова приник к ее губам жарким поцелуем. Его пальцы играли ее сосками, и она не только не сопротивлялась, а напротив, вся подалась ему навстречу, не в состоянии ни о чем думать. Ее тело тянулось к нему каждой своей клеточкой…
   Но Зейд вдруг отодвинулся и поглядел на нее с тоской.
   – Мой Бог! Я схожу с ума, – пробормотал он и выскочил в прихожую.
   Она только услышала, как хлопнула входная дверь. Кэтрин медленно опустилась на пол и закрыла глаза. Сердце ее колотилось, тело, которое ей больше не принадлежало, сотрясала дрожь.
   Когда наваждение прошло, Кэтрин поднялась, неровной походкой прошла в спальню. Она совсем не понимала Зейда, но, что с ней произошло, поняла прекрасно. Если Зейд поманит ее пальцем, она пойдет за ним хоть на край земли. Прежний мир рухнул: она теперь никогда не сможет стать женой Гарри. Она не имеет права обманывать ни его, ни себя. Ей нужен только Зейд.
   Свет померк в ее глазах. Ей предстояло отказать Гарри, и этот неожиданный и жестокий отказ страшным образом отзовется и на ней. Не слишком ли опрометчиво бросается она в пучину, в которую манят ее ярко-голубые глаза Зейда. Когда же наконец вернется отец? Она никак не могла вспомнить. Да и стоит ли его ждать? Нет, она должна сама решать, как ей поступить, не рассчитывая ни на чью помощь.
   На следующий день голова еще болела. Но Кэтрин вызвала такси и поехала на работу. Снова и снова она объясняла всем, приходившим за книгами, откуда у нее шишка на лбу. И каждый раз объясняя, мысленно была с Зейдом, чувствовала на себе его руки. Ощущение это было настолько сильным, что ей казалось, будто все догадываются о случившемся с ней.
   В пять вечера озабоченный, но улыбающийся приехал Гарри.
   – Я отменил твой заказ на такси, – сказал он, и Кэтрин с удивлением посмотрела на него. -Позвонил Зейд и сообщил, что ты попала в аварию, но особенно не пострадала. Я бы сразу приехал, но мать висела на телефоне, и Зейд долго не мог дозвониться.
   Кэтрин подумала: а что еще ему рассказал кузен? Знает ли Гарри о том, что Зейд был у нее вчера вечером? Ей не хотелось этого. Для Гарри его кузен – кумир. Хорошо, что он приехал: то, что она ему сейчас скажет, не для ушей миссис Хадсон.
   Когда они ехали домой, начал накрапывать дождь. И Гарри с удовлетворением заметил:
   – Наконец-то холод кончится. Уже пора. В конце концов сегодня первое апреля.
   Но Кэтрин было уже все равно. Если бы не вчерашний гололед, не случилось бы аварии, не пришлось бы приезжать Зейду, и она бы никогда не узнала, что это такое – сильное мужское требовательное желание. Как и не узнала бы, что сама тоже полна желаний. Нет, она не должна обидеть Гарри. Первое апреля… День дураков. Так может, она-то и есть дура?
   Когда они доехали до дома, Кэтрин пригласила Гарри войти, чувствуя себя совершенно без сил от сознания того, что ей предстоит сказать.
   – Я хотел только убедиться, что с тобой все в порядке, – сообщил он. – Я не могу остаться, Кэтти, у меня куча дел на ферме.
   – Но это очень важно, Гарри, – произнесла она с мольбой в голосе, ведя его в гостиную. – Может, ты сядешь?
   – Хорошо, дорогая. – Он весело смотрел на нее, абсолютно не чувствуя серьезности момента. – Ну что, какие проблемы?
   Она никак не могла решиться. Гарри улыбался ей, а она в отчаянии смотрела на него. Хватит ли у нее смелости? Может ли она доставить им обоим такую сильную боль. Возможно, они смогли бы создать счастливую семью, заботясь друг о друге?
   Вдруг она совершенно отчетливо вспомнила отцовские слова: «Существует много разновидностей любви». Тогда он говорил о магии страсти. Могла ли она лишить Гарри этой магии? Она же никогда не испытывала ее с ним. И теперь это понимала.
   – Гарри, я не могу выйти за тебя замуж! – В конце концов, только так об этом и можно сказать.
   Не веря своим ушам, он смотрел на нее, потом протянул к ней руку.
   – Да ладно, Кэтти, успокойся. Ну, был у тебя шок, он выбил тебя из колеи, я же понимаю… Еще моя мать со своей чепухой. Но…
   – Дело не в этом, Гарри. Если выйду за тебя замуж, я поломаю твою жизнь. Я никогда не смогу подарить тебе то физическое тепло, которое тебе нужно.
   – Я знаю, – перебил он ее, – знаю, что ты несколько холодна. Но это ничего не значит. Когда мы поженимся, все изменится. И после первой же брачной ночи…
   Кэтрин волновалась, потому что впервые говорила о таких вещах, как секс, прямо. Она поняла, что и Гарри, судя по всему, об этом часто думал. Кэтрин знала его уже давно, но никогда толком не задумывалась о физической стороне брака, даже когда они принялись строить планы совместной жизни. Он был ее лучшим другом, она относилась к Гарри с уважением. Но разве это настолько сильное чувство, чтобы выйти замуж? Просто, когда умерла мать, Кэтрин очень переживала, а Гарри все время находился рядом и как-то предложил ей руку и сердце. Он настаивал, и она согласилась…
   – Не могу я выйти за тебя замуж, – совершенно серьезно повторила Кэтрин. – Извини, Гарри, но я не люблю тебя той любовью, какой надо любить мужа. Ты мне близок, дорог, ты мой самый лучший друг. Но этого мало.
   – А сколько раз ты мне говорила, Кэтти, что любишь меня? – спросил отвергнутый жених.
   – Много раз. И это правда. Но…
   – Все наладится, Кэтти, ты забудешь о своей холодности, – уверенно произнес Гарри. – Может, тебе сходить на консультацию к специалисту? Давай пойдем вместе. Я очень хочу тебя. И ты скоро меня захочешь…
   Кэтрин задумчиво смотрела на него. На какой-то миг она поверила, что такое возможно. Еще дня два назад она бы действительно решила, что ей нужна медицинская помощь. Но теперь она знала, что – нет. Она не была холодна, когда ее целовал Зейд, даже когда он просто глядит на нее.
   – Нет, Гарри. Не могу. Я не собираюсь портить тебе жизнь.
   Она сняла кольцо и протянула ему. А он стоял и смотрел на нее, все больше мрачнея.
   – Сейчас я уйду, Кэтти. На тебя нашло какое-то затмение. Может, это нервы сдали перед свадьбой?.. Я скажу матери, что мы подождем до августа. Ты успокоишься и примешь это кольцо обратно.
   Он ничего не понял из того, что она сказала. Кэтрин чувствовала себя загнанной в угол, из которого ей надо было срочно выбираться.
   – Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Гарри, – упрямо повторила она.
   И видимо, в се лице появилось нечто убедившее его, потому что Гарри сразу же разозлился.
   – Появился кто-то еще? – холодно спросил он, пристально глядя на нее.
   – Никого. И откуда он мог взяться? Просто я поняла, что у нас ничего не выйдет. Я не хочу, чтобы ты тратил время понапрасну.
   – Разумеется, потому, что ты сильно любишь меня, твоего лучшего друга? – выкрикнул он. -Ладно, время нас рассудит!
   И Гари быстро вышел из комнаты, а Кэтрин осталась сидеть, уставившись в пространство перед собой невидящим взором. Итак, она сделала решительный шаг. Сожгла мосты. И никого нет, кто занял бы место Гарри. Кроме одного человека, презирающего самого себя за сумасшедшее желание поцеловать ее…
   Потом позвонил отец. Кэтрин пыталась придать своему голосу беззаботный тон. Но не вышло, отец слишком хорошо знал ее.
   – Хватит о погоде, Кэт, – прервал ее он. – Расскажи лучше, что случилось.
   Она собиралась сказать, что ничего; приедет – сам узнает. Однако соврать не смогла.
   – Я передумала выходить замуж, папа, – прошептала Кэтрин еле слышно, пытаясь сохранить спокойствие. – У нас ничего не получится с Гарри.
   – Вы поссорились? – спросил отец сочувственно.
   – Нет. Просто я поняла, что мы не подходим друг другу.
   – Это, конечно, твое дело, Кэт. Но почему?
   – Ну, я его люблю не так, как ты любил маму. Мы никогда не будем счастливы. Ни я, ни Гарри. Я совсем запуталась, папа. Я ценю Гарри как друга, и мне казалось, что этого достаточно. Я не понимала, что…
   – А теперь понимаешь? Так кто он?
   – Никто. Ты меня не понял.
   – Может, и не понял. Помнишь, что я тебе говорил, Кэт? Есть много вариантов любви. Но только один из них – волшебство…
   Кэтрин повесила трубку и пошла спать. Но слова отца никак не выходили у нее из головы. Вариантов магии тоже много. Она не собирается путать физическое влечение с любовью. Раньше она никогда не испытывала такого возбуждения и, возможно, никогда не испытает его снова. Но что бы там ни было, пусть Зейд уезжает к себе в Штаты. Он не должен узнать, что она чувствует к нему.
   Впрочем, шансов встретиться с ним было немного. На ферму Гарри она больше не поедет, а Зейд, насколько ей известно, здесь ненадолго.
   Когда следующим вечером такси подвезло ее к дому и она ступила на дорожку, то на крыльце увидела Зейда.
   – Чего ты хочешь? – насторожилась она, крепко сжимам в кулаке ключи от дома.
   На улице было скверно, хотя колючий холодный ветер уже не свирепствовал, и Кэтрин обрадовалась, что уже стемнело. Если бы кто-то увидел Зейда у ее порога, по городу поползли бы сплетни.
   – Я говорил с Гарри по телефону и хотел своими глазами посмотреть на сумасшедшую.
   – Наши отношения с Гарри тебя не касаются, – холодно отрезала Кэтрин.
   – Не совсем, если причиной размолвки стал я. – Он взял у нее из рук ключ, вставил в замок и повернул. – Заходи. Я не собираюсь беседовать на пороге.
   – Нам не о чем говорить, – передернула плечами Кэтрин, так что уходи.
   – Черта с два! – И Зейд вошел за ней.
   Она включила свет в прихожей. И, только раз взглянув в его голубые глаза, поняла, что не сможет выставить Зейда за дверь.
   Ее единственной защитой могло стать напускное безразличие. Она небрежно скинула пальто и сразу же направилась в гостиную, чтобы разжечь камин. Он пошел следом и встал на пороге, высокий и угрожающий, опершись о косяк двери и наблюдая за каждым ее движением.
   – Что это вдруг на тебя нашло? Почему ты передумала выходить за Гарри замуж? Ты соображаешь, что ты с ним делаешь?
   – Что я делаю? – Она отбросила с лица непокорную прядь волос. – Я просто спасла его от несчастного будущего, вот и все. И мне это далось нелегко.
   – Не дури! – бросил Зейд. – Ты что, думаешь, что ты единственная девица в мире, которая целовалась с одним, а замуж выходит за другого? Ты из-за этого хочешь разрушить свою жизнь?
   – Много ты о себе понимаешь! – вскипела Кэтрин, блеснув глазами. – Тот эпизод не имеет никакого отношения к моему решению. Просто я слишком люблю Гарри, чтобы испортить ему жизнь.
   – Ты любишь его? – Зейд посмотрел на нее, как на душевнобольную, сощурив глаза от злости. – У тебя оригинальный способ доказывать свою любовь!
   – Возможно, – сказала она чуть спокойнее. – Гарри нужно большее, чем я могу ему дать. Зачем мужчине жена, которая…
   – Которая сексуально холодна? – Он насмешливо посмотрел на Кэтрин. – Да, он поделился со мной своими проблемами. – Зейд внимательно поглядел на нее, – Я не стал его разуверять…
   Кэтрин залилась краской смущения, но смело выдержала его взгляд.
   – Поскольку вы так близки с Гарри, близки настолько, что обсуждаете с ним интимные проблемы, может, он сообщил тебе о своем мнении? Оказывается, мне можно помочь. Стоит лишь обратиться к специалисту…
   Зейд молча смотрел на нее, его губы вытянулись в тонкую линию. Но насмешки не было в его взгляде, и от этого она почувствовала невеселое удовлетворение. Ей все же удалось заставить его прикусить свой острый язык.
   – Ну а теперь, когда ты уже вторгся в нашу жизнь, считай свою миссию оконченной, – сказала она с вызовом, гордо вздернув подбородок.
   – Да, это все из-за меня. – Его глаза все так же внимательно смотрели на побледневшее лицо Кэтрин, и она, отвернувшись, покачала головой.
   – Нет, совесть не должна тебя мучить. Наоборот, ты сделал для Гарри доброе дело: спас от неудачного брака.
   – Почему ты без конца твердишь, что его любишь? – грубо спросил Зейд.
   – Потому что действительно его люблю и желаю ему счастья. – Она с яростью повернулась к нему. – Я, может, не так многоопытна, как вы, мистер Маккензи, но могу увидеть разницу между любовью и желанием. Первое – это нежность, теплота, доверительность, другое – простая физиология…
   – О, Кэт, значит, ты чему-то действительно научилась. И что ты собираешься делать с обретенными знаниями?
   – Ничего, пока вы здесь и не уедете туда, откуда приехали. А теперь уходите, мистер Маккензи.
   Холодная усмешка мелькнула на его лице.
   – Ты все делаешь не так, моя дорогая, – вдруг нежно проворковал он. – После того как я тебя целовал, ласкал твою грудь, ты не можешь называть меня «мистер Маккензи». Это звучит неискренне…
   Зейд ожег ее взглядом, затем повернулся и вышел в прихожую. Кэтрин пошла за ним, отчаянно желая проследить, чтобы он поскорее и поплотнее закрыл за собой дверь. Однако его последние слова заставили ее сердце бешено забиться.
   Открыв входную дверь, Зейд вдруг резко обернулся.
   – А когда вернется твой отец?
   – Точно не знаю. Но он звонил, и я ему все рассказала.
   – Не сомневаюсь в этом. И я уверен, что он остался доволен. Но я тебе скажу вот что: я прожил здесь много лет и хорошо знаю город и его обитателей. Ты здесь – чужая. Неважно, сколько лет ты здесь живешь. Ты оскорбила отказом одного из местных жителей, и миссис Хадсон постарается сделать все, чтобы люди узнали об этом. Скорее всего, ты ее даже обрадовала. То, в чем вы сейчас нуждаетесь, мисс Арнолд, это в защите. Потому что тебе постараются отомстить…
   Он ушел, резко захлопнув дверь. Кэтрин стало тревожнее, чем после разговора с Гарри, и отнюдь не из-за последних слов Зейда. Она не была уверена, что поступает правильно. Пока Гарри не очень-то разозлился. Но в глубине души она понимала, что, когда до него дойдет, что это всерьез, он будет вне себя от гнева. Кэтрин как-то видела жениха в ярости – во время очередной стычки с матерью. Но никогда еще его ярость не была направлена на нее. И он, конечно, вернется, как только осознает, что Кэтрин настроена решительно. Как и Зейд, она подумала об отце. Очень хотелось, чтобы он поскорее приехал. Дом казался теперь слишком большим, пустым и одиноким, он почти пугал ее.
   Кэтрин попыталась собраться с мыслями. Кто ее по-настоящему пугал, так это Зейд – вернее, те чувства, которые он в ней разбудил…
   На следующий день, выглянув в окно, Кэтрин увидела небо, чудесным образом прояснившееся, – ни тумана, ни туч, ни дождя. Холодный ветер все еще продувал долину, но небо было высоким и синим. Словом, в воздухе чувствовалась весна, и настроение Кэтрин мигом поднялось. К тому же сегодня суббота, и она работает только до ланча.
   Она вызвала такси и поехала на работу. Слова Зейда засели у нее в голове: она понимала, что в них есть доля правды. Он жил здесь до шестнадцати лет, его родители родом из этих мест, его кузен и тетка тоже местные. А ее родители купили дом в этом городке несколько лет назад, когда ей было восемнадцать. Отец не занимался фермерством, не держал своего магазина; он вообще наезжал домой от случая к случаю. У нее же была работа, которую считали здесь довольно бесполезной. В последние два года ее воспринимали как девушку Гарри, и только это немного изменило настороженное отношение к ним с отцом.
   Теперь Кэтрин отвергла Гарри – именно так жители расценят случившееся. Сочтут ее гордячкой, заявят, что она опозорила жениха. А уж матушка Гарри постарается устроить из этого целое представление.
   Кэтрин ждала, что нападки на нее посыплются уже с сегодняшнего утра, и внутренне собралась. Но ничего не происходило, и часам к одиннадцати девушка успокоилась. Она почувствовала себя виноватой и совсем глупой – как, вообще, можно было думать, что Гарри захочет ей отомстить! Скорее всего, он ничего не сообщил даже матери.
   Конечно, противно, что Гарри обсуждал их интимные проблемы с Зейдом. Но даже если и так, она готова простить Гарри: он действительно беспокоился, а с кем же еще ему говорить, как не с кузеном? Он не мог подумать, что Зейд повернет это против нее.
   Около двенадцати работник гаража пригнал машину и прочитал Кэтрин настоящую лекцию о том, как надо ее водить. По крайней мере, сам он получал удовольствие от своего красноречия, а Кэтрин хотелось как можно скорее оказаться дома. Она все время была напряжена и поэтому решила, что сегодня днем займется садом. Как раз пришло время кое-что там сделать, к тому же работа поможет ей успокоиться.
   В час дня Кэтрин уже была в джинсах, в резиновых сапогах, в теплой куртке и в шерстяной шапочке.
   Было холодновато, но в саду, огороженном высокой каменной стеной, это не чувствовалось. Сюда не проникал северо-восточный ветер.
   Кэтрин принялась срезать сухие стебли гортензий, яростно орудуя секатором, и все тревоги вскоре вылетели из головы.
   Она работала возле дома, когда неожиданно увидела Гарри. Он стоял у ворот и молча смотрел на нее. Кэтрин не знала, что делать. Может, повести себя как обычно и привычно поцеловать его в щеку как лучшего друга? Но, посмотрев на Гарри, поняла, что тот не намерен шутить, и уж тем более не ответит на поцелуй.
   Он был мрачен и зол. Кэтрин догадалась, что он все это время размышлял о случившемся. Она не осуждала его. Она действительно нанесла сокрушительный удар по его самолюбию. И ей не следует ожидать, что Гарри легко смирится с ее отказом.