Жаклин Уилсон
Девчонки и мода

Глава 1. Супермодель

   Я сама во всем виновата.
   – А давайте пройдемся в субботу по магазинам, закупим подарки к Рождеству, – говорю я своим подругам Магде и Надин.
   – Лично я – за! – одобряет Магда, которая жить не может без шопинга.
   – Отличная мысль, – соглашается Надин, хотя она немного удивлена. – Но ведь раньше ты всегда делала подарки своими руками, Элли.
   – Из этого я уже выросла, – поспешно отвечаю я.
   С детства у нас в семье была традиция: я выдумывала тему и в соответствии с ней собственноручно изготавливала всем подарки. Помню, у меня был год полосатых вязаных шарфиков, потом год кособоких вазочек – когда я записалась в кружок гончарного дела, год вышитых крестиком кошельков… Я дарила их всем и каждому – друзьям, знакомым, родственникам, и поскольку все они очень вежливые люди, я долгое время считала, что им на самом деле нравятся мои неказистые поделки.
   С Надин мы дружим лет с пяти, так что ей уже давно приходится терпеть мои перекошенные платьица для Барби и невзрачных войлочных мышат. Когда мы только перешли в среднюю школу, помню, я сплела Надин серебристо-черный браслет дружбы. Магде я сделала точно такой же, только фиолетово-розовый. Браслеты им, похоже, понравились, так что они проносили их аж целую неделю.
   На прошлое Рождество всем родственникам я дарила коробочки, обклеенные ракушками и бусинами. Цыпину коробочку я украсила залакированными конфетками с лакрицей, но он принялся лизать их и порезал язык. Что неудивительно. Отец с Анной думают, будто он вундеркинд, но лично я уверена, что мозгов у него не больше, чем у блохи. Я долго размышляла, какие бы коробочки сделать Магде и Надин. В конце концов для Надин я смастерила серебряную коробочку, выложенную перламутровыми ракушками, а для Магды – точно такую же, только золотую. Магда открыла ее с таким видом, будто ожидала там что-то обнаружить, а потом попросила изготовить ей на будущий год еще и золотую цепочку, которую можно было бы в этой самой коробочке хранить. Это она так пошутила. Надеюсь. Как раз в тот момент, помню, я поняла, что мои доморощенные подарки ничем не лучше жалких Цыпиных поделок.
   – Мы поедем в торговый центр «Флауэрфилдс», – заявляю я со всей твердостью. – Сначала купим подарки родственникам, а потом разделимся и подыщем что-нибудь друг для друга.
   – А после можно заглянуть в «Газировку» и выпить по коктейлю, – оживляется Магда.
 
   «Газировку» недавно открыли на первом этаже торгового центра «Флауэрфилдс», и там все оформлено в стиле кафе-мороженых из старых американских фильмов. Теперь это самая популярная у школьников забегаловка, и, по слухам, там легче всего подцепить симпатичного парня. Единственное, что волнует Магду больше шопинга, – так это парни. И чем их больше, тем лучше.
   Надин тяжко вздыхает и смотрит на меня с мольбой. Представители противоположного пола в данный момент ее абсолютно не интересуют – а все после ее неудачного романа с мерзавцем Лиамом, который, как выяснилось, собирался всего лишь использовать ее. Теперь она вообще не хочет встречаться с парнями. А вот Магда хочет, причем каждый день с новыми. А чего я хочу – сама не знаю. Хотя не то чтобы поклонники меня и осаждали.
   На самом деле у меня есть друг, Дэн, с которым мы познакомились на летних каникулах. И он как бы мой парень. Только мы с ним не часто видимся, потому что он живет в Манчестере. К тому же он младше меня. И чуток с придурью. В общем, у нас с ним ничего серьезного.
   Надо бы и ему сделать подарок. Только какой? Магде и Надин я задумала купить по паре симпатичных трусиков в магазине дамского белья. Магде – из красного атласа в цветочек, а Надин – черные кружевные. Отцу я могла бы подарить пару «семейников», а Анне – чопорные белые. Цыпе – трусишки с Микки Маусом. Мне уже начинает нравиться эта идея одарить всех вокруг нижним бельем, но вот только Дэн в нее никак не вписывается. Хотя ему бы вполне подошли «боксеры» с какой-нибудь идиотской надписью…
   Я решаю еще подумать и подыскать ему что-нибудь непосредственно в субботу. В десять утра я захожу за Надин. Первым делом встречаю ее отца – он моет машину на улице. Он принадлежит к разряду мужчин, которые чуть ли не молятся на свой автомобиль и натирают его до блеска каждые выходные.
   – Привет, Кудряшка, – говорит он мне.
   Я вымученно улыбаюсь в ответ и стучу в дверь. Мне открывает мама Надин. Она в поношенном свитере и леггинсах, а в руках – мокрая тряпка. Похоже, затеяла генеральную уборку.
   – Здравствуй, милая. Надин, как всегда, засела у себя в комнате, – вздыхает она, качая головой.
   – Привет, Элли. А я помогаю мамочке, – верещит Наташа из гостиной, размахивая метелкой для пыли.
   Наташа все еще в своей фланелевой пижамке и пушистых тапочках. Она приплясывает под мелодию из какого-то мультика, доносящуюся из телевизора, ритмично выбрасывая вверх метелку наподобие жезла.
   – Вот умница, дочка, – с гордостью говорит мама.
   Я изображаю на лице очередную вымученную улыбку.
   Наташа бросается ко мне.
   – Ты какая-то грязная, Элли, – пищит она и начинает скакать вокруг и тыкать метелкой мне в лицо. – Вот так-то лучше! Сейчас я тебя почищу!
   – О, дорогуша, – умиляется ее мама.
   – Ай, Наташа, вообще-то мне больно! – скулю я, все еще пытаясь кисло улыбаться.
   Наташа – единственная в мире шестилетка, способная довести меня до белого каления быстрее Цыпы. Я уворачиваюсь и со всех ног несусь наверх к Надин. Черные стены и мрачная обстановка ее комнаты являют собой резкий контраст с броской расцветкой холла. Надин и сама выглядит под стать: длинные распущенные волосы, глаза густо подведены черным карандашом, ресницы накрашены толстым слоем черной туши, а лицо выбелено пудрой. На ней облегающий черный свитер, черные джинсы, черные сапоги, а на плечи наброшен черный вельветовый пиджак.
   – Привет. Что это у тебя за пятна по всему лицу, а, Элли?
   – Твоя сестричка только что обработала меня метелкой для пыли.
   – О боже, прости. Не расстраивайся. На Рождество она заказала новую куклу Барби. Уж я постараюсь на славу. Смастерю ей Барби-убийцу с миниатюрным кинжалом, который будет выскакивать прямо из ее острого каблучка-шпильки.
   – А помнишь, как мы с тобой играли в Барби? Больше всего мне понравилось, когда мы их всех превратили в ведьм.
   – О да! Ты сшила им черные одеяния и приделала крючковатые носы из пластилина. Бр-р-р.
   Мы томно вздыхаем, смакуя приятные воспоминания.
   – Раньше я обожала лепить, – говорю я. – Да и сейчас понемногу таскаю пластилин из Цыпиной коробки, хоть у него там все цвета перемешаны в один сплошной ком.
   – Так, понятно. Теперь я знаю, что тебе дарить на Рождество. Получишь собственный набор пластилина, – говорит Надин. – Осталось разобраться с Магдой. Она с ума сходит по новому лаку для ногтей от «Шанель», но, боюсь, он обойдется мне в целое состояние.
   – Понимаю. У меня тоже с деньгами напряженка.
   – За Магду в этом смысле можно не беспокоиться. Родители отстегнули ей приличную сумму на карманные расходы. А мне отец выдает ровно столько же, сколько Наташе. Так нечестно, потому что Наташе они и без того покупают горы всякого барахла. Какой же все-таки отстой иметь вредную маленькую сестрицу!
   – Такой же, как иметь вредного братца. Везет же Магде – она в семье младшая, и все ее балуют.
   Магда лишний раз подтверждает свой статус избалованной любимицы, когда мы встречаемся с ней у входа в торговый центр, ибо красуется в новеньком стильном красном меховом жакете.
   – Это тебе к Рождеству подарили? – восхищается Надин.
   – Нет, конечно! Просто я пожаловалась маме, что моя кожаная куртка хоть и модная, но в ней холодно, после чего мама поговорила с отцом, он отвез нас в магазин и – вуаля! – Она делает поворот на месте и принимает эффектные позы, изображая супермодель.
   – Потрясно выглядишь, Магда, – с легкой завистью говорю я. – А что с твоей кожаной курткой? Она тебе больше не нужна?
   Я давно мечтаю о куртке как у Магды. Я даже делала намеки домашним. Ха, намеки! Да я буквально умоляла их купить мне такую же. Бесполезно. Отец с Анной и слушать не хотят. Поэтому мне ничего не остается, как ходить в стареньком обтрепанном пальто, которое я терпеть не могу. В нем я выгляжу еще хуже, чем есть на самом деле. Оно чересчур обтягивает мой зад. Я бы душу продала за Магдину мягкую стильную кожаную курточку, а теперь оказывается, что красный меховой жакет еще лучше.
   Надин лезет к Магде за шиворот, чтобы посмотреть бирку.
   – Ух ты, «Уислз», – присвистывает Надин.
   Свой вельветовый пиджак она купила на рынке в Кэмдене. С тех пор он изрядно пообтрепался и местами запачкался, но, несмотря ни на что, сидит на ней шикарно. На Надин вообще все сидит шикарно, потому что она высокая и худая. И очень красивая.
   – Ну что, пойдем? – говорю я.
   – Элли, ты точно хочешь пластилин? – уточняет Надин, беря меня под руку.
   Вот было бы здорово самой быть из пластилина. Тогда бы я раскатала себя подлиннее и потоньше. Я бы вытянула свои пухлые руки, вылепила длинные кисти с идеальным маникюром. Я бы сделала себе тонкую шею и изящные лодыжки и отщипнула бы большую часть попы, а еще я бы оторвала свои русые жесткие, как проволока, кучерявые волосы и приделала бы вместо них мягкие белокурые локоны.
   – Эй, Элли, ты что, уснула? – тормошит меня Надин.
   Нет. Скорее размечталась.
   – Сама не знаю, чего я хочу, – отвечаю я. – Давайте пройдемся и посмотрим, что тут вообще есть.
   – Только сначала сходим посмотреть на плюшевых мишек, – просит Магда. – Они такие миленькие!
   Огромную витрину с поющими механическими плюшевыми мишками в торговом центре перед праздником всегда оформляют в рождественском стиле. Обсыпают декорации искусственными хлопьями снега, одевают мишек в шерстяные свитерки, а самого большого медведя превращают в Санта-Клауса – наряжают в красный костюм и приделывают длинную белую бороду, а еще водружают сверкающую елку и кругом расставляют малюсенькие подарочные коробочки. Ну и, разумеется, сменяют пластинку. Вместо обычных песенок про медвежат оттуда теперь нон-стоп доносится «Бубенцы, бубенцы весело звенят…».
   – В прошлый раз, когда мы были здесь с Цыпой, мне пришлось целых полчаса проторчать возле этих треклятых мишек, – вздыхаю я. – И знаешь, Магда, больше мне этой пытки не выдержать.
   – Твой Цыпа хотя бы не пританцовывает под музыку, – закатывает глаза Надин. – А Наташа специально выжидает, пока вокруг соберется побольше народу, и принимается порхать перед ними на вытянутых носочках. Более тошнотворного зрелища не сыскать.
   – Вы просто парочка злобных ворчливых старушенций, – говорит Магда. – А вот лично я хочу сходить и посмотреть на мишек. – Она выпячивает нижнюю губу и капризно канючит: – Хоцу посмотлеть на мисек!
   – Ты сама как мишка в этом своем жакете, – говорю я Магде. – Смотри, как бы местные работники не засадили тебя под стекло рядышком с Сантой и не заставили распевать «Я Рудольф, красноносый олень».
   Из вежливости мы соглашаемся немного поторчать вместе с Магдой у витрины с мишками. Уже на середине первой песенки Надин принимается зевать и смотреть по сторонам:
   – Хм, интересно, что там такое происходит на последнем этаже?
   Она смотрит куда-то вдаль, поверх верхушки высоченной наряженной елки, достающей до балкона последнего этажа торгового центра. Я смотрю туда же, щуря через очки свои близорукие глаза. Там через весь этаж выстроилась длиннющая очередь.
   – Небось дожидаются встречи с Сантой.
   – Ты веришь в Санту, Элли? Как трогательно, – умиляется Магда, притоптывая ножкой и прищелкивая пальцами в такт «Бубенцам».
   – Зато поющих медведей я давно переросла, – отвечаю я.
   – Что-то великоваты они для встречи с Сантой, – говорит Магда. – Там сплошь девчонки нашего возраста. Причем целая толпа.
   Сверху доносится оживленный гул и сверкают отблески фотовспышек.
   – Может, там телевидение приехало? – предполагает Надин.
   – Вот классно! – оживляется Магда, поправляя меховой жакетик и взбивая шевелюру. – Пойдем-ка покрасуемся перед камерой.
   У лифтов выстроилась огромная очередь, так что мы поднимаемся на эскалаторе. По мере приближения я начинаю различать детали. По всему балкону верхнего этажа снуют сотни девчонок-подростков и повсюду развешаны плакаты с логотипом глянцевого журнала «Спайси».
   – «Спайси»! – вопит Магда. – Может, у них рекламная акция? Может, они раздают бесплатные товары? Так, быстренько становимся в очередь.
   Она галопом преодолевает несколько последних ступенек эскалатора, сверкая лакированными сапожками.
   – Бежим, Элли, – тараторит Надин, устремляясь за ней.
   – Да ну его, этот «Спайси», – ворчу я. – Не нужны мне их халявные подарки.
   – Тогда можешь их кому-нибудь передарить, – разумно замечает Надин.
   И вот мы втроем встаем в конец очереди. Там так многолюдно, что нам приходится стоять, тесно прижавшись друг к другу. Здесь, под самой крышей, дико душно и жарко. Магда расстегивает жакет и обмахивается руками. На щеках у Надин вместо привычной готической бледности играет румянец.
   – Может, не стоило сюда соваться? – говорю я.
   Меня так тесно прижимают к спине впереди стоящей девчонки, что ее волосы лезут мне в нос. Почему-то все здесь намного выше меня. Я как могу вытягиваю шею, но чем дальше мы продвигаемся, тем хуже видно, что творится впереди. Там по-прежнему то и дело сверкают фотовспышки и время от времени откуда-то доносится восторженный пронзительный визг, но из-за грохочущей на всю катушку музыки совершенно не слышно, что там говорят.
   – Эй, Магда! – Я тяну ее за рукав, но она уже устремляется к грохочущим динамикам с музыкой.
   – Эй, Надин, – взываю я к своей высокой подруге, которой наверняка все хорошо видно, но та замерла на месте и как зачарованная уставилась вперед.
   – Что там происходит? – ору я ей.
   В ответ она орет про какой-то конкурс.
   – И зачем он нам сдался? – вздыхаю я.
   Не думаю, что мне что-то светит на конкурсе от журнала «Спайси». В музыке я разбираюсь слабовато. Даже «Нью Мьюзикал Экспресс»[1] не читаю. Надин в этом смысле куда более продвинутая. А может, у них конкурс моды? Все равно я в пролете. Магда сыплет фамилиями известных дизайнеров так, будто все они ее ближайшие родственники, а я их даже выговорить не могу, не то что расшифровать все инициалы и аббревиатуры.
   – Пойдем лучше по магазинам, – ною я, но тут очередь резко двигается вперед, откуда ни возьмись к нам протискивается Магда и увлекает за собой.
   Мы почти у цели. Я щурю глаза от яркого света. Повсюду огромные плакаты «Спайси» и множество девушек в розовых футболках, которые подбегают ко всем и записывают их имена с адресами. Потом все девчонки по очереди встают на фоне задника, принимают жеманные позы, и фотограф щелкает затвором.
   Сейчас он как раз снимает одну эффектную девицу: длинные волосы, огромные глаза, стройная фигурка. Она позирует, заложив большой палец одной руки в карман джинсов, и надувает губки, как заправская фотомодель.
   За ней выходит другая, с не менее потрясающей внешностью. Я оглядываюсь вокруг. Да здесь все сплошь красотки. И тут до меня наконец доходит.
   Это модельный конкурс!
   – О боже, – хриплю я.
   Теперь очередь Магды, и она устремляется вперед. Скидывает жакет и перебрасывает его через плечо, а другой рукой взбивает белокурые волосы. Она улыбается, обнажая белые зубки и сверкая глянцевой помадой.
   Магда смотрится потрясающе. Может, конечно, ей не хватает роста, но все равно выглядит она сексапильно.
   – Ты только посмотри на Магду, – говорю я Надин. – Ну все, а теперь давай выбираться отсюда.
   Но Надин стоит как вкопанная. Я тяну ее за рукав, а она ни с места.
   – Надин, умоляю! Иначе они подумают, что мы тоже пришли поучаствовать, – упрашиваю я.
   – А что, давай попробуем, – говорит Надин.
   – Что?
   – Хотя бы ради смеха, – бросает мне напоследок Надин и со всех ног несется к девушке в розовой футболке, чтобы та записала ее имя и адрес.
   Я наблюдаю за тем, как Надин позирует перед камерой. Такое впечатление, что передо мной совершенно незнакомый мне человек. Магда – та всю жизнь была красоткой. Уже в одиннадцать лет, когда я впервые села с ней за одну парту в средней школе, она выглядела сногсшибательно. Но Надин я знаю чуть ли не с рождения. Она мне больше сестра, чем подруга. И я никогда не смотрела на нее со стороны.
   А теперь посмотрела. Она стоит неловко подбоченившись, и в ее позе нет ни капли Магдиной самоуверенности. Красоткой ее не назовешь, однако девушки в розовых футболках проявляют к ней повышенный интерес, а фотограф просит повернуться так и сяк, чтобы сделать побольше снимков.
   У нее блестящие черные волосы и прозрачная белая кожа, изящная шея, тонкие кисти рук и длинные-предлинные ноги. К тому же она высокая и худая. Настоящая супермодель.
   – Так, ты следующая. Как тебя зовут? – обращается ко мне девушка в розовой футболке, размахивая планшетом.
   – Я? Нет-нет, что вы, – бормочу я, разворачиваюсь и локтями начинаю прокладывать путь к выходу.
   – Эй, поосторжнее.
   – Хорош пихаться.
   – Да что с ней такое?
   – Небось передумала становиться моделью. Куда ей, она же толстая.
   Толстая, толстая, толстая.
   Т-О-Л-С-Т-А-Я!

Глава 2. Слониха

   Ясо всех ног бросаюсь к эскалатору, мне хочется поскорее сбежать отсюда. А еще больше мне хочется сбежать от себя самой. Вокруг меня сплошь идеальные красотки с модельными фигурами, которым я, жирная коротышка, едва достаю до талии.
   – Элли, постой! Куда ты?
   – Подожди нас!
   Магда и Надин несутся за мной. Похоже, улизнуть незаметно не выйдет. В глазах у меня стоят слезы. Я старательно моргаю, чтобы их смахнуть.
   – Что с тобой, Элли? – запыхавшись, спрашивает Магда.
   – Ты что, плачешь? – удивленно смотрит на меня Надин и обнимает за плечи.
   – Еще чего. Просто мне срочно понадобилось на свежий воздух. Там было так душно, что меня чуть не стошнило. Меня и сейчас тошнит.
   На всякий случай Магда делает шаг назад, чтобы уберечь свой новый жакет от неприятных последствий моего недомогания.
   – Хочешь, зайдем в туалет, – предлагает Надин. – Попьешь водички.
   – Вроде ты не бледная, – говорит Магда. – Скорее наоборот. Жаль, что ты не успела сфотографироваться.
   – Если хочешь, можем вернуться и заново встать в очередь, – говорит Надин.
   – Нет уж, спасибо, – отказываюсь я. – Я вообще не хотела фотографироваться. Понятия не имела, что это все для какого-то дурацкого модельного конкурса. Кому вообще охота быть моделью? – Тут я осекаюсь. Похоже, Магда и Надин другого мнения.
   – О да, это тяжкая доля! – вздыхает Магда. – Деньги, слава, путешествия, дизайнерские наряды… просто кошмар какой-то! Перестань, Элли, не дури.
   – Отстань от нее, Магда, не видишь – ей плохо! – говорит Надин. – Все равно у нас мало шансов. Там были сотни шикарных девиц.
   – И половина из них наверняка профессионалки, – вставляет Магда. – Так нечестно.
   Ни о чем другом они говорить не могут. Сидя в туалетной кабинке, я прислушиваюсь изо всех сил. Может, теперь они шепчутся обо мне? Пожимают плечами и качают головами, обсуждая бедную толстушку Элли? Мои глаза заволакивает пеленой. Слезы текут по щекам так, что приходится снять очки и промокнуть лицо туалетной бумагой из рулона. Не хочу вылезать из кабинки и встречаться с ними глазами. Вообще не хочу больше ни с кем встречаться никогда в жизни.
   Я вполне могла бы стать туалетной отшельницей. Могла бы устроить себе домик в этой крошечной кабинке. Будь у меня здесь спальный мешок, альбом для рисования и стопка книг, я бы чувствовала себя вполне комфортно. В Средневековье многие разочаровавшиеся в жизни молодые девушки уходили в монастырь, жили там безвылазно в малюсеньких кельях, и никто не считал это чудачеством. А в наши дни обо мне примутся писать все газеты и будут пестреть заголовками типа «ДЕВУШКА ЗАПЕРЛАСЬ В ЖЕНСКОЙ УБОРНОЙ»… «ШКОЛЬНИЦА НЕ ВЫХОДИТ ИЗ ТУАЛЕТНОЙ КАБИНКИ ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПОДРЯД!». Хотя, скорее всего, люди даже не обратят внимания на то, что в женском туалете торгового центра «Флауэрфилдс» последняя кабинка справа постоянно занята.
   – Элли, с тобой точно все в порядке?
   – Чего ты там засела?
   Приходится выйти. Стараюсь вести себя так, будто ничего не случилось. Я брожу вместе с подругами по торговому центру и пытаюсь присмотреть подарки. Ничего не выходит. Я ни на чем не могу сосредоточиться. Магде можно купить красные трусики, а Надин – черные. Крошечные лоскутки ткани размера S. А ведь я уже даже в М не влезаю. Скоро мне и L маловат будет. Я стану безразмерной. И все будут называть меня «слониха Элли».
   Я ловлю свое отражение в витринах и зеркалах. Такое чувство, что я расплываюсь с каждой секундой. Магда тащит нас в недавно открывшийся магазин ультрамодной молодежной одежды под названием «Клевый прикид!». Для меня это равносильно адской пытке. Кругом висят откровенные одежки крошечных размеров, юбочки, которые едва налезут мне на одну ляжку, куцые топики, которые я смогу носить только в качестве браслета на запястье. На нас пялятся продавцы – миниатюрная девица во всем черном, с коротко стриженными светлыми волосами и кольцами в носу и пупке и ее напарник – стройный парень с брильянтовой серьгой в одном ухе и в обтягивающей белой футболке, подчеркивающей его рельефную мускулатуру.
   – Пойдем отсюда, – прошу я.
   Но Магда явно нацелилась на парня-продавца и готова перемерить здесь все подряд. Надин в восторге от здешних шмоток и тоже не прочь задержаться в магазинчике подольше.
   Мне приходится ждать их возле примерочных, и с каждым мгновением я все больше ощущаю себя кроликом, попавшим в клетку к удаву.
   – Может быть, тоже хочешь что-нибудь примерить? – спрашивает меня блондинка.
   Она произнесла это с такой притворной улыбкой, что мне стал совершенно очевиден ее намек на то, что в их магазине на меня никогда ничего не налезет.
   – Эй, Магда, Надин, – шепчу я сквозь шторку примерочной. – Я пошла домой, ладно?
   – Ну, Элли, ну не куксись, пожалуйста, – отзывается Магда. – Мы скоро закончим. Можешь спросить у того парня, если ли у них эти джинсы на размер поменьше?
   – Сама спроси. Мне правда нужно идти.
   – Тебя снова тошнит? – спрашивает Надин.
   – Да. И я хочу домой.
   – Подожди, мы тебя проводим, – предлагает Надин.
   – Не могу я ждать, – говорю я и срываюсь с места.
   Им еще долго одеваться, поэтому догнать меня они никак не сумеют. Я стремительно проношусь через весь торговый центр к выходу. Наверху по-прежнему сверкают фотовспышки и очередь стала еще длиннее, а вокруг меня снуют толпы девиц, и все как на подбор гораздо выше меня, гораздо красивее и гораздо-гораздо худее.
   К горлу и впрямь подступает тошнота. Свежий воздух облегчения не приносит, а автобус, который везет меня домой, так трясет, что мне приходится сойти на несколько остановок раньше. Я плетусь по улице и, зевая, ловлю ртом воздух. Замечаю свое отражение в автомобильном стекле. Ни дать ни взять зевающая бегемотиха.
   Слава богу, дома никого. Отец отправился с Цыпой в бассейн. А Анна уехала в Лондон на встречу со школьной подругой. Я поднимаюсь к себе в комнату и валюсь на кровать. Пружины жалобно скрипят под моей тушей. Я срываю очки и утыкаюсь носом в подушку, собираясь выплакаться всласть. Но слезы, которые я так тщательно сдерживала всю дорогу домой, теперь почему-то не льются. Все, на что я способна, – это несколько жалобных всхлипов, которые звучат так глупо, что я быстро замолкаю.
   Переворачиваюсь на спину и ощупываю собственное тело руками. Сплошные бугры да ямы. Я пытаюсь ущипнуть себя за талию, чтобы посмотреть, сколько там жира, но мешает одежда. Тогда я стягиваю свитер, потом слезаю с кровати и снимаю все остальное. Смотрю на свое отражение в зеркале гардероба, но вижу лишь расплывчатое розоватое пятно. Надеваю очки.
   Такое впечатление, что я вижу себя впервые. Вижу широкое лицо с пухлыми детскими щеками и двойным подбородком, вижу округлую грудь, едва заметную талию и рыхлый отвисший живот. Вижу обширные дряблые ягодицы, мясистые ляжки, полные руки, тупые округлые локти, заплывшие жиром колени, толстые лодыжки и косолапые раздувшиеся ступни.
   При взгляде на себя мне кажется, будто я попала в какой-то научно-фантастический фильм. В мое тело вселилось неизвестное инопланетное существо и раздуло меня до неузнаваемости.
   Поверить не могу, что я в самом деле такая толстая. Я всегда считала себя слегка полноватой. Пухленькой. Коренастой. Но никак не толстой.
   Я шепчу это слово снова и снова. Перед глазами встает сковорода с прилипшими ошметками застывшего сала, оставшегося после жарки. Мне кажется, будто я вижу пласты жира, налипшие у меня под кожей. Я начинаю неистово щипать себя за бока, словно пытаясь отхватить куски собственной плоти.
   Теперь в зеркале отражается не просто толстуха, а чокнутая толстуха. Я быстро отворачиваюсь и натягиваю на себя одежду. Джинсы такие тесные, что молния едва сходится. Свитер до неприличия плотно обтягивает грудь. Я зачесываю вперед волосы, чтобы хоть немного прикрыть по бокам свое лунообразное лицо. В очередной раз смотрю на себя в зеркало, надеясь, что за прошедшие две секунды в моем облике хоть что-то изменилось в лучшую сторону. Но с каждым разом я выгляжу все отвратительнее.