Уильямсон Джек. Гуманоиды

   — Дверь! Смотрите, там дверь!
   С трудом повернув голову, Форестер обнаружил странное новое свечение над вершиной одной из полуразрушенных скал. Словно в тумане, он разглядел поверхность прозрачного купола, омытого отблесками света далекой галактики. А рядом с огромным камнем что-то горело ярким зеленым светом.
   Доктор из последних сил потряс головой и снова посмотрел в ту же сторону. Там не могло быть света! Ничто не могло существовать на этой планете, да еще излучать свет. Кроме того, он знал наверняка — еще минуту назад никакого купола здесь не было. Форестер поморгал, уже не доверяя собственным ощущениям. Удивительно, но факт — свет продолжал литься на поверхность полированного металла, яркий и совершенно реальный.
   Джейн прошептала:
   — Пожалуйста! Скорее…
   Времени на дальнейшие размышления не оставалось. Держа девочку на руках и из последних сил передвигая ноги, ученый двинулся к странному куполу. Болезненный шум в ушах усилился, холод сковывал движения, но Форестер продолжал идти к спасительной двери. Острый гравий уже не обжигал обнаженные подошвы ног, и даже боль в колене ослабла, но неприятное оцепенение оставалось. На половине дороги он упал и с трудом поднялся, прошел несколько шагов и упал снова.
   Так, падая и поднимаясь на ноги, поднимая потерявшую сознание девочку, Форестер доковылял до сверкающего прозрачного купола. Под ним горел зеленоватый свет, и там явно был воздух. Покрасневшие от напряжения глаза нашли на поверхности двери тускло-зеленую кнопку. Доктор нажал на нее потерявшим чувствительность пальцем, и массивная дверь поднялась, пропуская их внутрь.
   Помещение действительно заполнял воздух — теплый, почти тропический. Форестер наполнил им горевшие легкие и, превозмогая боль, стал часто дышать. Зрение его постепенно восстанавливалось, кровяное давление приходило в норму, прекратился звон в ушах, а окоченевшая нога снова заболела.
   Джейн Картер все еще не приходила в себя. Потрогав ее тонкое запястье, доктор не нашел пульса. Тело ее казалось очень холодным даже для замерзших рук Форестера — возможно, девочка умерла. Он наклонился, чтобы положить ее на мягкий пол, и вдруг почувствовал внезапное тепло — словно некая психокинетическая сила заставила ускориться движение молекул. Джейн конвульсивно вздрогнула и сделала долгий глубокий вдох. Темные глаза девочки открылись, в них светилась глубочайшая преданность.
   — О, спасибо вам, доктор Форестер! — голос ее звучал вполне нормально, как будто ей не пришлось пережить несколько минут ледяного ада на мертвой планете. Казалось, ребенок был полностью здоров. Джейн с легкостью поднялась на ноги, губы ее растянулись в широкой улыбке. — Думаю, мистер Уайт сказал бы, что вы очень, очень хороший!
   Не переставая удивляться способности этого маленького существа выживать в любых условиях, Форестер недоуменно огляделся вокруг. Все произошедшее никак не укладывалось в его голове — особенно наличие жилища на планете, которая долгие тысячелетия странствовала во мраке. Доктор стал присматриваться к отдельным деталям внезапно обретенного ими убежища.
   Уж конечно, возраст купола не насчитывал миллиарда лет.
   Чистый теплый воздух хранил легкий запах свежей краски. Кнопки, управлявшие дверью, были изготовлены из новейшего полупрозрачного пластика, и на каждой имелась надпись на родном языке Форестера. Заклепки на металлических пластинах приборов были изготовлены, как гласила надпись на каждой из них, инженерной корпорацией «Акма» — маленькой фирмой, поставлявшей оборудование для поисковых нейтринных стволов в проекте «Бдительность».
   Заинтересованный механизмом работы купола, Форестер нажал на кнопку с надписью «Открыть внутреннюю дверь». Что-то щелкнуло внутри панели с кнопками, вспыхнул янтарный свет, и раздался звук гонга. Тяжелая дверь позади доктора открылась, пропуская их в другую комнату странного убежища. Трепеща от безмолвного восхищения, доктор пропустил девочку вперед.
   Изучая свой новый дом, они оба медленно прошли по широкому коридору. Стены его состояли из сваренных друг с другом металлических панелей, выкрашенных в те же оттенки кремового и серого, которые Форестер когда-то выбрал для своего офиса в Стармонте. Мягкий свет лился из флуоресцентных ламп со знакомой торговой маркой «Юнайтед Электрик».
   Вдоль всего коридора в стенах имелись двери и кнопки, с помощью которых их можно было открыть. Форестер нажимал на каждую и с интересом изучал интерьер комнат. В первой находилось множество различных агрегатов, в том числе небольшой конвертор, слабо жужжавший позади ряда трансформаторов. Ища взглядом генератор, Форестер ощутил, как у него перехватило дыхание — вся энергия поступала из одной-единственной маленькой коробочки с выдавленным товарным знаком: «Стармонтский родомагнитный исследовательский Фонд».
   Доктор молча стоял, пытаясь переварить неправдоподобную информацию. Когда-то он действительно мечтал создать фонд для финансирования использования родомагнетики в мирных целях пусть даже нерентабельный. Естественно, жесткие законы оборонного ведомства похоронили эту светлую мечту, как и много других. Но как же быть, если подобного исследовательского фонда никогда не существовало?..
   Форестер мучительно искал в уме рациональное объяснение происходящему.
   Следующая комната оказалась кухней — ужасно похожей на кухню Рут в их старом доме до того, как пришли гуманоиды. Электрическая плита и вместительный холодильник приятной формы имели маркировку все той же «Юнайтед Электрик», а консервированная еда и полуфабрикаты — тех самых торговых марок, которые предпочитала Рут.
   Форестер нашел комнату для себя и еще одну поменьше — для Джейн. На столе возле его кровати стояла дюжина любимых книг доктора. Он с сожалением отметил, что читал их все. В ванной комнате лежало мыло, любимая зубная паста Клэя, а бритвенные лезвия до странности походили на его собственные, унесенные гуманоидами.
   В дальнем конце коридора имелась маленькая лесенка, ведущая куда-то наверх. С замирающими сердцами Форестер и Джейн поднялись по ней и попали в тот самый прозрачный купол, излучавший молочно-белое сияние. Похолодев от благоговейного страха, доктор молча смотрел на мертвый ландшафт, расстилавшийся за пределами купола.
   Снаружи ничего не изменилось. Безжизненное черное небо по-прежнему нависало над покрытой мелким гравием ледяной долиной, лишенной каких бы то ни было признаков жизни. Бледный свет падал на мрачные скалы и низкие холмы, которые когда-то омывала исчезнувшая река.
   Опершись на небольшой столик в центре купола, чтобы дать отдых больному колену, Форестер долго смотрел на серебристую гору, сложенную из тускло сверкающих самородков палладия. Ученый вновь на мгновение ощутил леденящий холод и беспросветное одиночество, царившие на мертвой планете, и невольно вздрогнул. Джейн Картер схватила его за руку и тихо прошептала:
   — Там есть что-то очень плохое?
   Форестер посмотрел на напряженное личико ребенка и постарался придать своему лицу как можно более спокойное выражение.
   — Ничего плохого, Джейн. Просто я кое-чего никак не могу понять. Я не понимаю, как мы оказались здесь — так далеко от дома и всех тех звезд, которые известны в нашей галактике. Я уверен, что ничего не предпринимал…
   Девочка мягко, но настойчиво прервала его:
   — Но вы сделали это. Извините меня, но именно вы перенесли нас сюда.
   Снова обратив взор на безжизненную долину, Форестер продолжал, словно не расслышав слов ребенка:
   — Возможно, нам помог Марк Уайт Может быть, ему удалось каким-то образом отделаться от этих машин. Наверняка он заранее приготовил это местечко и телепортировал нас сюда! — голос доктора постепенно окреп от сознания, что всему можно найти рациональное объяснение.
   Девочка отрицательно покачала головой.
   — Мистер Уайт тут совершенно ни при чем.
   Доктор снова вздрогнул и торопливо отвел глаза от вида черной пустынной долины.
   — Откуда ты знаешь? Ведь кто-то из нашего мира должен был создать этот купол. Странно только, что все вокруг такое удивительно знакомое. Здесь есть мои любимые книги, моя зубная паста и даже лекарство от желудочных колик с именем доктора Питчера на этикетке! — Форестер беспомощно опустил плечи, глядя на Джейн.
   Девочка нахмурилась, словно не понимая, что с ним происходит.
   — Так вы ничего не помните? Вы что, действительно не помните?
   Доктор лишь покачал головой.
   Джейн мягко продолжала:
   — Забавно, потому что это именно вы создали купол. Вы забрали меня у гуманоидов, которые до сих пор держат в плену мистера Уайта и моих друзей. Я лишь показала вам, куда идти — подальше от черных машин.
   Форестер открыл рот, но не смог произнести ни слова.
   В голосе девочки звучало изумление:
   — Вы правда этого не помните? Не помните, как боролись с новым реле гуманоидов? И как создали этот теплый дом для нас, пока я старалась остановить холод? И как вы помогли мне, когда я чуть не умерла? Жаль, что вы не помните, потому что вы могли бы добиться больших успехов в психофизике, — легкое разочарование отразилось на лице ребенка.

Глава двадцать шестая

   Форестер недоверчиво посмотрел на свои руки и бессильно опустил их. Скорее жилистые, нежели мускулистые, они казались ему достаточно полезными орудиями — пока он не увидел совершенные силиконовые руки гуманоидов, наделенные огромной силой и точностью движений. Пальцы доктора все еще не отошли от долгого пребывания на сильном холоде и страшно ныли; костяшки вновь начали кровоточить — пытаясь ударить Айронсмита, он больно оцарапал их о металлические панели. Уставшие, замерзшие и израненные, эти руки были сейчас ни на что не годны.
   Джейн словно прочитала его мысли и пробормотала:
   — Но вы совсем не пользовались руками. Вы сделали это с помощью своего мозга. Как вы могли это забыть?
   Дрожа от недоверия ко всему на свете, Форестер снова осмотрел купол изнутри. Маленький столик из темного пластика в точности повторял такой же стол в его лаборатории в Стармонте — даже след от оставленной сигареты был на месте. На столе аккуратно располагались стопки бумаг и остро отточенные карандаши, рядом с ними лежали несколько томов технической литературы. Один из них, содержавший таблицы родомагнитных коэффициентов, был выпущен издательством «Стармонт Пресс» и принадлежал перу Клэя Форестера, доктора физических наук.
   Форестер почувствовал, как у него заныла спина.
   — Да, это мое имя! Я действительно занимался разработкой родомагнитных величин, а Айронсмит делал расчеты. Но книга эта так и не пошла в печать из соображений секретности. В моем сейфе лежала одна-единственная отпечатанная копия. Я не понимаю, как… — доктор не закончил фразу и застыл в немом недоумении.
   Джейн кивнула:
   — Вы сделали это с помощью только своего мозга, или психофизики — так же, как я изменяла атомы калия, чтобы остановить черные машины. Мне кажется, что вы способны изменить любой атом, освободить содержащуюся в нем энергию и заставить ее превратиться в другой атом. Ведь вы создали купол и все, что в нем находится, из здешних холодных камней — просто представив, чем они должны стать.
   Форестер молчал и недоверчиво смотрел в глаза девочки.
   — Я же видела это своими глазами. Вы отделили от скалы большой камень и превратили его в приборы, воздух, еду и все, что нам было нужно. Я ужасно рада, что у вас получилось, ведь я чуть не умерла!
   Доктор медленно подошел к термостату, стоявшему позади лестницы, возле вентиляционного отверстия. Термостат бы точной копией того, который стоял у них с Рут в оранжерее. На поверхности эмали виднелась точно такая же царапина.
   Усилием воли Форестер с трудом расправил свои узкие плечи.
   — Похоже, ты права, Джейн. Все вещи являются точными копиями тех, что я когда-либо видел или имел или о которых я задумывался раньше. И все равно я не могу понять, как такое произошло. Да мне просто не хватило бы времени на то, чтобы создать столько разных вещей! А купол взял и просто появился здесь — в одно мгновение! — сомнение снова закралось в мысли доктора.
   Девочка пожала плечами и глубоко вздохнула.
   — Вы просто не помните. Мне казалось, что прошла целая вечность, пока вы превращали камни в вещи, а я ждала на жутком холоде.
   Взволнованный взгляд ученого снова обратился к безжизненному пейзажу за стенами купола. Странный холодок пробежал по спине Форестера, когда он заметил тонкий лучик света — тоже попавший сюда из другой галактики. Доктор был хорошо знаком с принципом трансмутации веществ. Инспектируя по приказу министерства обороны гражданские ядерные реакторы, он иногда наблюдал устрашающие метаморфозы: небольшой образец соды, алюминия или платины, помещенный в раскаленный реактор через отверстие в освинцованной перегородке, превращался в смесь смертоносных радиоактивных веществ, среди которых можно было найти частицы магния, золота или кремния. Форестер знал механизм ядерной трансмутации, по законам которого необузданная энергия реактора дробила атомы и перекомбинировала их элементарные частицы. Все это было давно и хорошо знакомо. Но превращение одних атомов в другие с помощью одного только разума!
   Просто невозможно представить себе, как холодный гранит распадается на элементарные частицы и превращается в обработанные листы первосортной стали, толстое антирадиационное стекло, пластиковые столы и даже банки маринованных огурцов с яркими фирменными наклейками! И все это — одной лишь силой мысли!
   Форестер не мог представить себе механизм подобного превращения. Скептическая половина его мозга пыталась отрицать очевидное — но сколько ни отрицай реальность, она от этого не перестанет существовать. Купол со всем его содержимым тоже был реальностью и по-прежнему защищал людей от убийственного холода мертвой планеты. Поэтому ученый попытался найти разумное объяснение происшедшему.
   Возможно, теория замены сил работает и здесь — концепция непрерывной пульсации идентичности между одной атомной частицей и ее многочисленными близнецами. Каждая частица под влиянием фактора вероятности в той или иной степени существовала повсюду. Теория замены сил однажды уже дала Форестеру рабочее объяснение феномена телепортации, и теперь доктор нашел ей другое применение. Та же теория допускала возможность превращения каменной глыбы в их теперешнее убежище с помощью силы мыслительного процесса.
   Ведь набор химических и физических свойств вещества, несомненно, ограничен определенными моделями атомной идентичности. Любое изменение модели, естественно, повлечет за собой изменение свойств — трансмутацию. Таким образом, можно предположить, что все модели существования материи есть не что иное, как функции вероятности замены сил.
   Вероятность! Сама по себе являющаяся нерешенной загадкой, она оказалась и универсальным ответом. Джейн Картер неоднократно доказывала, что ее мозг способен управлять вероятностью — взрывать нестабильные атомы или перемещать девочку в пространстве. Лаки Форд демонстрировал то же самое на более простом примере — подбрасывая игральные кости на Драконьей скале и всегда получая нужное число. Истина была где-то рядом. Форестер снова ощутил уверенность в себе благодаря короткой вспышке света, прояснившей хоть что-то в кромешной тьме непонимания.
   Но свет погас, и перед доктором встали не имеющие ответа вопросы Марка Уайта. Что есть мозг? Каким образом может он управлять чем бы то ни было, даже вероятностью? Каковы законы подобных процессов и чем они ограничены?
   Снова почувствовав себя в тупике, Форестер посмотрел на зажатую в руке логарифмическую линейку. Ее планка легко скользила по желобу и имела четыре специальные секции, которые доктор хотел добавить для решения задач родомагнетики. Форестер обреченно покачал головой.
   — Похоже, я действительно создал все это, но до сих пор не понимаю, каким образом.
   Он повернулся лицом к девочке. Джейн подняла голову:
   — Вы должны попытаться вспомнить. Пожалуйста, попробуйте! Ведь черные машины все еще держат у себя мистера Уайта и остальных. Мои друзья нуждаются в нашей помощи.
   Доктор Форестер кивнул и сжал зубы, силясь вспомнить собственные действия. Их чудесное спасение с Крыла IV и появление безопасного убежища по-прежнему казались ученому столь же таинственными, как мертвый ландшафт холодной планеты, на которой им довелось очутиться. Он устало покачал головой.
   Джейн взволнованно прошептала:
   — Подумайте о том, как вы научились этому! О чем вы думали до того, как все забыли?
   Форестер оцепенел от внезапной догадки.
   — Ну, конечно же! Мое уравнение равнозначности!
   Почему он не вспомнил об этом раньше? Лежа в железной клетке под неусыпным надзором гуманоида, он увлеченно размышлял о безграничных возможностях, которые предоставляло человечеству открытие первичной материи. Это новое знание было слишком важным, чтобы вот так запросто выкинуть его из головы. Удивляясь собственной неосторожности, доктор схватил карандаш и наскоро записал уравнение на бумаге — не переставая восхищаться его универсальностью. Форестера мучил страх, что найденная истина может снова ускользнуть от него за не поддающийся объяснению барьер забвения.
   Джейн с надеждой спросила:
   — Ну что? Теперь вы вспомнили?
   Он покачал головой, стараясь не обращать внимания на разочарованное лицо ребенка.
   — Не так много, как хотелось бы. Но мне кажется, это уравнение станет ключом, если я пойму, каким образом его следует использовать. Оно дает нам константы равнозначности ферромагнитной и родомагнитной энергий — при этом в рамках платино-магнетизма, который также является энергией разума.
   Форестер принялся объяснять символы.
   Девочка смущенно остановила его:
   — Я не умею читать. Я никогда не ходила в школу — только мистер Уайт пытался научить меня чему-нибудь. Я умею очень немного — например, останавливать холод, — девочка с опаской кивнула в сторону пейзажа за окном. — Но я ничего не понимаю, когда мне объясняют, как я это делаю.
   Форестер, сгорбившись, сидел над листом бумаги, исписанным неровными каракулями. Он знал, что здесь скрывается единственный ключ к знанию и могуществу, которые сотни тысяч ученых стремились отыскать еще со времен алхимии. Он уже успешно использовал это знание на практике — но затем непостижимым образом забыл о нем. Доктор пристально смотрел на символы, преисполнившись решимости разгадать секрет уравнения.
   Джейн все стояла рядом, и Форестер обратился к ней:
   — Ты бы шла, поиграла где-нибудь или отдохнула…
   Но девочка отказалась покидать помещение. Она молча стояла возле лестницы и наблюдала, как доктор писал непонятные знаки на грифельной доске, затем возвращался к лестнице, сгорбившись, садился на ступеньку — а потом вскакивал и принимался писать снова и снова.
   Чувствуя необходимость проговаривать вслух свои действия, он начал объяснять Джейн:
   — Здесь написаны возможные изменения и варианты первоначального уравнения. Я пытаюсь получить полное математическое описание всех психофизических феноменов, потому что они являются объяснением, как я делал то, что делал, и почему забыл об этом.
   Девочка смущенно покачала головой и продолжала наблюдать.
   — Ха! — Он задержал дыхание и быстро написал что-то на доске, потом задумчиво посмотрел на мертвую долину за окном, где Джейн когда-то собирала самородки палладия. Внезапно улыбка осветила мрачное лицо Форестера, и он тихо прошептал:
   — Посмотри-ка сюда, Джейн!
   Из ниоткуда прямо на стол упал небольшой кусок самородного металла. Доктор потянулся было к нему, но быстро отдернул руку — металл покрывал слой изморози, с легким шипением растущий прямо на глазах, по мере того как смертоносный холод вытягивал влагу из воздуха. Форестер поднял глаза к темному небу, слегка нахмурился, словно прилагая усилие, — и самородок исчез так же внезапно, как и появился.
   И снова в течение долгих минут доктор продолжал строчить математические уравнения. На мгновение он взглянул в сторону девочки — она стояла со странным выражением на лице. Глаза ребенка стали еще темнее и словно утратили способность видеть, как будто гуманоиды снова завладели ее разумом. Тонкие пальцы доктора сломали новую логарифмическую линейку, но он даже не заметил этого. Затаив дыхание, Форестер написал еще несколько строк, а потом приказал Джейн:
   — Закрой глаза!
   Вспышка света ярче молнии осветила мрачную холодную ночь. Новая голубая звезда вспыхнула на мгновение над мертвыми холмами черной планеты, но через несколько мгновений ее свет угас, растворившись во мраке.
   Форестер отрицательно покачал головой на невысказанный вопрос Джейн:
   — Нет, я все еще помню не до конца. Это лишь один из вариантов первоначального уравнения, описывающий превращение массы в свободную энергию без привлечения психофизического компонента. Я опробовал его на самородке палладия.
   Ученый с гордостью кивнул в ту сторону, где зажглась и погасла новая звезда.
   — Я телепортировал слиток в космос и взорвал его. Восемь унций сверхновой звезды! Это наше оружие. Оно даже чуточку лучше, чем проект «Молния». По крайней мере, Фрэнк Айронсмит и его шайка не смогут его у нас украсть.
   Девочка с надеждой спросила:
   — Тогда мы сможем помочь мистеру Уайту? А то черные машины убьют его своими опытами.
   Доктор мрачно кивнул.
   — Думаю, мы это сумеем. Но чтобы получить шанс победить гуманоидов, в первую очередь нам надо сделать кое-что еще. Необходимо отыскать Айронсмита и уничтожить его вместе с командой предателей.
   — Я думаю, он первый попытается нанести нам удар, — Джейн мрачно кивнула и подошла к Форестеру. — Он очень страшный — совсем не такой, каким был на Драконьей скале. Он больше не похож на человека.
   — Я не знаю, во что он превратился сейчас, но теперь у нас есть оружие против него, — ответил доктор.
   Да, теперь им вместе с Джейн предстояло отыскать логово предателей.
   Когда-то Форестер говорил Джейн, что ему не хватает компьютерного отдела. Айронсмит постоянно сочинял увлекательные абстракции, а он лишь применял их в реальности. Теперь же время для Форестера тянулось бесконечно долго — несмотря на то что новая логарифмическая линейка оказалась ничуть не хуже сломанной. Но наконец он закончил обсчитывать последнее уравнение.
   — И все-таки я ничего не помню. Здесь у меня есть еще один вариант уравнения. Оно определяет пространство и время как электромагнитные функции с добавлением связующего компонента психофизики. Именно он предохраняет Вселенную от распада на бесконечное множество пространственно-временных полей — по одному на каждый квант.
   Посмотрев мимо девочки на темную долину за окном, он с надеждой добавил:
   — Именно психофизический фактор отвечает в этом уравнение за ясновидение.
   Джейн прошептала:
   — Вы хотите сказать, что можете видетьтак же, как мистер Оверстрит?
   Доктор задумчиво кивнул.
   — Думаю, что да. Конечно, если я научусь пользоваться этим уравнением. Пространственный фактор исчезает, когда пытаешься объяснить психофизический термин, а фактор прошлого бесконечно мал. Единственное реальное ограничение — фактор неопределенности или изменчивости, который увеличивается до бесконечности при удалении в будущее.
   Девочка смотрела на него с упреком.
   Форестер пытался объяснить проще:
   — То есть уравнение говорит мне, как мы могли бы видеть все, происходящее во Вселенной в любой момент и в любом месте — кроме мест, защищенных мощными психофизическими полями, подобными тем, что имеются у гуманоидов. Теоретически события, которые происходили много лет назад, можно увидеть с мельчайшими подробностями, хотя это и непросто. Но события, которые еще не произошли, будут казаться смутными и неопределенными. Причем чем дальше они отстоят в будущее, тем менее точным окажется то, что мы увидим, — ведь фактор вероятности для них постоянно уменьшается. Не думаю, что мы когда-нибудь сможем проникнуть взглядом в достаточно отдаленное будущее.
   В темных глазах девочки зажглась надежда:
   — Это не так уж важно, если вы найдете Айронсмита и поможете бедному мистеру Уайту.
   Сидя за маленьким рабочим столом в центре купола, ученый то и дело поднимал голову, устремляя взгляд на пустынную долину за прозрачной стенкой — казалось, ей не было конца и края. Мозг Форестера не покидали мысли о той связующей среде, в которой расстояние не являлось препятствием, и даже пелена времени до определенного предела рассеивалась перед взором человека. Взволнованная Джейн, не отрываясь, смотрела на доктора — пока он в конце концов не кивнул, словно бы соглашаясь с собственными размышлениями. Теперь пустота в его взгляде сменилась сосредоточенностью.
   Девочка едва слышно произнесла:
   — Вы видите Айронсмита?
   Форестер все еще смотрел на гору самородков палладия. Через некоторое время он ответил, медленно, с явным усилием заставляя себя произносить слова:
   — Здесь трудно вообще что-либо увидеть. Уравнение предоставило мне способ заглянуть в прошлое или будущее, но я еще плохо владею этими навыками. Очень тяжело сфокусироваться на чем-то одном, когда перед твоим взором находится вся Вселенная. Сложно выделить из нее лишь то, что тебя интересует.