Твоя мать уже собрала свое секретное оружие. Поскольку полного уничтожения мне не хотелось, я попросил ее стереть с поверхности спутника город Лел с внешними укреплениями.
Ты видел устройство в мирное время, Боб, в Яшмовой Комнате. Мать, должно быть, говорила тебе, что его действие не зрелищно. Я не был удивлен, когда она начала действовать, и ничего, казалось, не случилось. Однако я увидел ее выражение изумленного ужаса, когда мгновением позже она обернулась ко мне.
— Не работает! — прошептала она.
Одного взгляда на экран телеперископа было достаточно, чтобы увидеть, что фортификация Лела осталась неизменной. Мне удалось даже увеличить изображение настолько, что стала видна сама атомная пушка — колоссальная скелетовидная труба из металлических дуг, установленная на горной вершине возле города.
Пока я смотрел, к нам устремился второй вихрь. Что-то вроде спиральной туманности в миниатюре, в которой бешено взрывались метеоры и корабли, словно превращаясь в чистый плутоний. Второй выстрел уничтожил еще три крейсера, и твоя мать сразу поняла, что мы должны отступать.
Кто-то другой, сказала она, добрался до принципа АККА. Она попыталась объяснить, не компрометируя своей тайны, что оружие использует единственную нестабильность во вселенной, причем второй хозяин этого устройства способен предотвратить его использование первым.
Боб Стар кивнул.
— Она говорила мне о точке опоры, — сказал он. — Устройство, которое она собирает, — это рычаг, а ум подразумевает силу, но точка опоры только одна. — У него резко перехватило дыхание. — Неужели Стивен Орко… открыл это?
Командор печально кивнул.
— Неудача твоей матери обуславливалась, по ее словам, тем, что против нас стоял другой хозяин АККА. Ее оружие больше не будет действовать, пока жив этот второй человек или пока у него не отберут этот аппарат.
Разумеется, твоя мать была способна не дать Орко использовать против нас эту тайну, однако сама по себе атомная пушка могла уничтожить наш флот. Уходя, мы потеряли еще шесть кораблей. Вслед нам полетело триумфальное послание Орко.
Послание состояло из оскорбительных фраз. Он предполагал, что твоя мать уже поняла, что он тоже является владельцем АККА. Он требовал, чтобы Зеленый Холл признал в нем верховного правителя Юпитерианской Империи.
Но даже этого было недостаточно для удовлетворения имперских амбиций Орко. Он потребовал торговых прав и концессий на каждой планете, и снятия ограничений на мощь и силу Легиона. Было ясно, что он намерен завладеть всей Системой.
Джей Калам стоял во весь рост, напрягшись, посреди роскоши огромной безмолвной комнаты в летящем корабле. Длинное лицо его было мрачным. Темные глаза прищурены. Вибрирующий звон тихого голоса казался Бобу Стару затихающим эхом величественных подвигов.
— Мы были разбиты, — сказал он тихо, — однако не уничтожены. Легион никогда не был уничтожен, Боб. Ты должен помнить это.
— Да, сэр. — Боб Стар инстинктивно встал и вытянулся.
— Пока политиканы в Совете тянули время и спорили, как ответить на ультиматум Орко, мы принялись строить свою атомную пушку. Мы имели результаты спектрографических наблюдений за теми выпущенными солнцами и несколько намеков, которые твой отец получил из личных документов Претендента в библиотеке Пурпурного Холла.
Эта информация была неполна и отчасти неточна. Но твой отец высказал замечательное предположение, что деформации пространства-времени увеличивают нестабильность атомов. Я сделал, что смог. Однако именно твоя мать, с помощью, может быть, собственной секретной науки, показала нам, как контролировать движение и рост полей нестабильности.
Мы построили и установили на Церере атомную пушку, во всем равную той, что стояла на Каллисто. Стивен Орко организовал свою Империю и в большой спешке рассылал ультиматумы, потому что думал, что мы находимся полностью под его контролем. Успешное возведение атомной пушки на Церере было сюрпризом, который и послужил его разгрому.
Ни одно из этих орудий не могло уничтожить другое, потому что контрольные поля каждого защищали его от выстрелов противника. Орудие Стивена Орко было достаточно мощным, чтобы, имей он время, распылить все планеты в Системе. Один выстрел с Каллисто превращал десять тысяч квадратных миль на Меркурии в дымящуюся радиоактивную лаву.
Но наше орудие было столь же эффективным. Стереть жизнь со спутников Юпитера было проще, чем со всех других планет Системы. Мы должны были закончить первыми. И Стивен Орко, как ты сказал, был замечательно сообразительным человеком. Он тут же понял, что проиграл. Он был слишком умен, чтобы вести безнадежную борьбу. Он немедленно запросил пощады, когда наш первый вихрь обрушился на Каллисто.
Однако он потребовал, чтобы мы гарантировали ему жизнь. Он потребовал от каждого члена Зеленого Холла лично и от меня, за Легион, клятвы, что он будет защищен от любых покушений. Он сделал странное исключение, Боб, в отношении тебя. До сегодняшнего дня я не мог понять, почему.
Боб Стар подался вперед, чтобы хрипло спросить:
— Что это за исключение?
— Думаю, я могу вспомнить его слова, — сказал Джей Калам. Вот что он сказал: «Оставь Роберта Стара. Он и я уже сделали все необходимое для защиты моей жизни. Если у этого щенка не слаба кишка меня убить, пусть он это сделает».
Это заявление заставило Боба Стара дернуться вперед. Он дрожал. Тонкое лицо его напряглось, ногти глубоко вонзились в ладони. Треугольный шрам на лбу побелел.
— Его надо убить, — хрипло прошептал он. — Но я боюсь… боюсь, что не смогу этого сделать. — Рот его чуть приоткрылся, и он стоял, вытирая пот с бледного лица. — Я не могу вспомнить всего, что случилось, однако знаю, что Железный Исповедник что-то сделал с моим мозгом. Орко говорил, что намерен сломать меня. И я боюсь… боюсь…
— И я тоже, — печально улыбнулся командор. — Но мы — солдаты Легиона. — Мгновение он молчал, темное лицо его было резким и серьезным. — Клятвы офицера Легиона редко нарушаются, разве что такими, как Претендент или сам Орко.
Темные глаза посмотрели на Боба Стара.
— Но поскольку он сделал это издевательское исключение относительно тебя, Боб, то в наших интересах необходимо им воспользоваться. Пойми, я не приказываю убить его. Все, что я намерен сделать, — это удержать его в заключении, и ты волен предпринимать относительно его любые действия, какие сочтешь нужными. Ты получаешь приказ не дать Орко бежать.
— Да, командор. — Боб Стар облизал губы. — Я…я понял.
— Очень жаль, что нам приходится щадить жизнь предателя, — с сожалением нахмурился Джей Калам. — Твой отец был против этого. Я настоял, чтобы совет согласился с этим, потому что это могло спасти миллиарды жизней.
Быть может, выглядит удивительным, что Орко доверился Легиону, но он, очевидно, знает наши понятия о чести, хотя и презирает их, думая о собственной карьере. Тем не менее, все было улажено, и он стал нашим узником — самым опасным человеком, которого нам когда-либо приходилось содержать под замком.
— Так оно и есть. — Боб Стар быстро шагнул назад. — Если он знает секрет моей матери!
— Он под хорошей охраной, — продолжал Джей Калам. — Мы объявили, что он осужден и наказан, чтобы обескуражить возможных спасителей. В потайном месте мы построили надежнейшую крепость, которую только могли создать наши инженеры. Он содержится там под именем Меррин, мертвый для всего мира. Но не, — тихо добавил командор, — для кометчиков.
— Да? — спросил Боб Стар. — Это почему?
— Существа с кометарного объекта открыли, что Стивен Орко жив, — хладнокровно сказал Джей Калам. — Именно по этой причине твоему отцу и было приказано немедленно уничтожить комету.
— Но как… — Боб Стар сглотнул, чтобы прочистить горло. — Как они разузнали?
— Точная информация о Стивене Орко, в том числе, о месте его заключения, хранилась в подземелье Зеленого Холла. Подземелье считалось недосягаемым и всегда охранялось верными людьми.
Однако невидимки с кометы проскользнули в здание. Они убили четырех часовых, причем неизвестным оружием. Они взломали замки, которые проверил и не смог открыть сам Жиль Хабибула. Они выкрали все документы, касающиеся Стивена Орко.
— Если они выпустят его… — Боб Стар покачал головой. Лицо его было серым от раздумий. — Я даже не хочу об этом думать. Стивен Орко не станет хранить верность человечеству. Если кометчики станут нашими врагами, он охотно присоединится к ним.
— В это трудно поверить. — Командор поднял голову, хмуро улыбаясь. — В любом случае, я надеюсь, что кометчики встретят нас как друзей. Если им не удастся расшифровать наш жест приветствия, вспомни о долге. — Голос его стал тверд. — Не дай Орко бежать.
Боб Стар утонул в огромном кресле, дрожа. Тонкое лицо превратилось в маску боли, и шрам от Железного Исповедника был мертвенно-бледен. Искаженные мукой глаза с мольбой глядели на Джея Калама.
— Я попытаюсь, — жалко прошептал он. — Однако я… боюсь…
ДЕВУШКА В СТЕНЕ
Ты видел устройство в мирное время, Боб, в Яшмовой Комнате. Мать, должно быть, говорила тебе, что его действие не зрелищно. Я не был удивлен, когда она начала действовать, и ничего, казалось, не случилось. Однако я увидел ее выражение изумленного ужаса, когда мгновением позже она обернулась ко мне.
— Не работает! — прошептала она.
Одного взгляда на экран телеперископа было достаточно, чтобы увидеть, что фортификация Лела осталась неизменной. Мне удалось даже увеличить изображение настолько, что стала видна сама атомная пушка — колоссальная скелетовидная труба из металлических дуг, установленная на горной вершине возле города.
Пока я смотрел, к нам устремился второй вихрь. Что-то вроде спиральной туманности в миниатюре, в которой бешено взрывались метеоры и корабли, словно превращаясь в чистый плутоний. Второй выстрел уничтожил еще три крейсера, и твоя мать сразу поняла, что мы должны отступать.
Кто-то другой, сказала она, добрался до принципа АККА. Она попыталась объяснить, не компрометируя своей тайны, что оружие использует единственную нестабильность во вселенной, причем второй хозяин этого устройства способен предотвратить его использование первым.
Боб Стар кивнул.
— Она говорила мне о точке опоры, — сказал он. — Устройство, которое она собирает, — это рычаг, а ум подразумевает силу, но точка опоры только одна. — У него резко перехватило дыхание. — Неужели Стивен Орко… открыл это?
Командор печально кивнул.
— Неудача твоей матери обуславливалась, по ее словам, тем, что против нас стоял другой хозяин АККА. Ее оружие больше не будет действовать, пока жив этот второй человек или пока у него не отберут этот аппарат.
Разумеется, твоя мать была способна не дать Орко использовать против нас эту тайну, однако сама по себе атомная пушка могла уничтожить наш флот. Уходя, мы потеряли еще шесть кораблей. Вслед нам полетело триумфальное послание Орко.
Послание состояло из оскорбительных фраз. Он предполагал, что твоя мать уже поняла, что он тоже является владельцем АККА. Он требовал, чтобы Зеленый Холл признал в нем верховного правителя Юпитерианской Империи.
Но даже этого было недостаточно для удовлетворения имперских амбиций Орко. Он потребовал торговых прав и концессий на каждой планете, и снятия ограничений на мощь и силу Легиона. Было ясно, что он намерен завладеть всей Системой.
Джей Калам стоял во весь рост, напрягшись, посреди роскоши огромной безмолвной комнаты в летящем корабле. Длинное лицо его было мрачным. Темные глаза прищурены. Вибрирующий звон тихого голоса казался Бобу Стару затихающим эхом величественных подвигов.
— Мы были разбиты, — сказал он тихо, — однако не уничтожены. Легион никогда не был уничтожен, Боб. Ты должен помнить это.
— Да, сэр. — Боб Стар инстинктивно встал и вытянулся.
— Пока политиканы в Совете тянули время и спорили, как ответить на ультиматум Орко, мы принялись строить свою атомную пушку. Мы имели результаты спектрографических наблюдений за теми выпущенными солнцами и несколько намеков, которые твой отец получил из личных документов Претендента в библиотеке Пурпурного Холла.
Эта информация была неполна и отчасти неточна. Но твой отец высказал замечательное предположение, что деформации пространства-времени увеличивают нестабильность атомов. Я сделал, что смог. Однако именно твоя мать, с помощью, может быть, собственной секретной науки, показала нам, как контролировать движение и рост полей нестабильности.
Мы построили и установили на Церере атомную пушку, во всем равную той, что стояла на Каллисто. Стивен Орко организовал свою Империю и в большой спешке рассылал ультиматумы, потому что думал, что мы находимся полностью под его контролем. Успешное возведение атомной пушки на Церере было сюрпризом, который и послужил его разгрому.
Ни одно из этих орудий не могло уничтожить другое, потому что контрольные поля каждого защищали его от выстрелов противника. Орудие Стивена Орко было достаточно мощным, чтобы, имей он время, распылить все планеты в Системе. Один выстрел с Каллисто превращал десять тысяч квадратных миль на Меркурии в дымящуюся радиоактивную лаву.
Но наше орудие было столь же эффективным. Стереть жизнь со спутников Юпитера было проще, чем со всех других планет Системы. Мы должны были закончить первыми. И Стивен Орко, как ты сказал, был замечательно сообразительным человеком. Он тут же понял, что проиграл. Он был слишком умен, чтобы вести безнадежную борьбу. Он немедленно запросил пощады, когда наш первый вихрь обрушился на Каллисто.
Однако он потребовал, чтобы мы гарантировали ему жизнь. Он потребовал от каждого члена Зеленого Холла лично и от меня, за Легион, клятвы, что он будет защищен от любых покушений. Он сделал странное исключение, Боб, в отношении тебя. До сегодняшнего дня я не мог понять, почему.
Боб Стар подался вперед, чтобы хрипло спросить:
— Что это за исключение?
— Думаю, я могу вспомнить его слова, — сказал Джей Калам. Вот что он сказал: «Оставь Роберта Стара. Он и я уже сделали все необходимое для защиты моей жизни. Если у этого щенка не слаба кишка меня убить, пусть он это сделает».
Это заявление заставило Боба Стара дернуться вперед. Он дрожал. Тонкое лицо его напряглось, ногти глубоко вонзились в ладони. Треугольный шрам на лбу побелел.
— Его надо убить, — хрипло прошептал он. — Но я боюсь… боюсь, что не смогу этого сделать. — Рот его чуть приоткрылся, и он стоял, вытирая пот с бледного лица. — Я не могу вспомнить всего, что случилось, однако знаю, что Железный Исповедник что-то сделал с моим мозгом. Орко говорил, что намерен сломать меня. И я боюсь… боюсь…
— И я тоже, — печально улыбнулся командор. — Но мы — солдаты Легиона. — Мгновение он молчал, темное лицо его было резким и серьезным. — Клятвы офицера Легиона редко нарушаются, разве что такими, как Претендент или сам Орко.
Темные глаза посмотрели на Боба Стара.
— Но поскольку он сделал это издевательское исключение относительно тебя, Боб, то в наших интересах необходимо им воспользоваться. Пойми, я не приказываю убить его. Все, что я намерен сделать, — это удержать его в заключении, и ты волен предпринимать относительно его любые действия, какие сочтешь нужными. Ты получаешь приказ не дать Орко бежать.
— Да, командор. — Боб Стар облизал губы. — Я…я понял.
— Очень жаль, что нам приходится щадить жизнь предателя, — с сожалением нахмурился Джей Калам. — Твой отец был против этого. Я настоял, чтобы совет согласился с этим, потому что это могло спасти миллиарды жизней.
Быть может, выглядит удивительным, что Орко доверился Легиону, но он, очевидно, знает наши понятия о чести, хотя и презирает их, думая о собственной карьере. Тем не менее, все было улажено, и он стал нашим узником — самым опасным человеком, которого нам когда-либо приходилось содержать под замком.
— Так оно и есть. — Боб Стар быстро шагнул назад. — Если он знает секрет моей матери!
— Он под хорошей охраной, — продолжал Джей Калам. — Мы объявили, что он осужден и наказан, чтобы обескуражить возможных спасителей. В потайном месте мы построили надежнейшую крепость, которую только могли создать наши инженеры. Он содержится там под именем Меррин, мертвый для всего мира. Но не, — тихо добавил командор, — для кометчиков.
— Да? — спросил Боб Стар. — Это почему?
— Существа с кометарного объекта открыли, что Стивен Орко жив, — хладнокровно сказал Джей Калам. — Именно по этой причине твоему отцу и было приказано немедленно уничтожить комету.
— Но как… — Боб Стар сглотнул, чтобы прочистить горло. — Как они разузнали?
— Точная информация о Стивене Орко, в том числе, о месте его заключения, хранилась в подземелье Зеленого Холла. Подземелье считалось недосягаемым и всегда охранялось верными людьми.
Однако невидимки с кометы проскользнули в здание. Они убили четырех часовых, причем неизвестным оружием. Они взломали замки, которые проверил и не смог открыть сам Жиль Хабибула. Они выкрали все документы, касающиеся Стивена Орко.
— Если они выпустят его… — Боб Стар покачал головой. Лицо его было серым от раздумий. — Я даже не хочу об этом думать. Стивен Орко не станет хранить верность человечеству. Если кометчики станут нашими врагами, он охотно присоединится к ним.
— В это трудно поверить. — Командор поднял голову, хмуро улыбаясь. — В любом случае, я надеюсь, что кометчики встретят нас как друзей. Если им не удастся расшифровать наш жест приветствия, вспомни о долге. — Голос его стал тверд. — Не дай Орко бежать.
Боб Стар утонул в огромном кресле, дрожа. Тонкое лицо превратилось в маску боли, и шрам от Железного Исповедника был мертвенно-бледен. Искаженные мукой глаза с мольбой глядели на Джея Калама.
— Я попытаюсь, — жалко прошептал он. — Однако я… боюсь…
ДЕВУШКА В СТЕНЕ
«Непобедимый» снижался над южным полюсом Нептуна. Восьмая планета была огромным и негостеприимным миром бледных сумерек и суровой ночи. Огромные сооружения планетарных инженеров, возводившиеся в течение долгих веков, уже очистили ядовитый воздух от метана и аммиака, выработали достаточно чистого кислорода, чтобы поддерживать человеческую жизнь, и на много градусов повысили температуру поверхности. Над большими залежами полезных ископаемых в экваториальных зонах были построены города, но гигантский полярный континент еще не был готов к колонизации. Застывшие пустоши, большие, чем вся Земля, покрытые замерзшими бесконечными болотами. Они были обозначены на межпланетных картах так: «Необитаемо и опасно». «Избегать посадок».
Несмотря на это предупреждение, «Непобедимый» приземлился в трех градусах от полюса. Боб Стар и его двое телохранителей спустили трап на темную застывшую равнину. Уже дрожа, они спустились с корабля бегом. Позади загрохотали дюзы. Они упали ничком, чтобы укрыться от жаркого урагана струй. Корабль поднялся и исчез в облачных зеленоватых сумерках, унося Джея Калама навстречу кометчикам с миссией доброй воли.
Из туманной тьмы вышло подразделение легионеров. Они проверили всех троих, рассмотрели их удостоверения и проводили их в крепость, стоявшую на низком и пустынном холме. Они уже почти поднялись на него, прежде чем Боб Стар смог что-нибудь увидеть. Внезапно над ним в зеленоватом сумраке нависла массивная стена.
— Стена кольцевой формы, сэр, — сообщил ему офицер стражи с благоговейным уважением к подписи Джея Калама на его бумагах. — Внутри круглое поле, на котором сейчас находятся четыре наших крейсера. Однако тюрьму вы даже не увидите. Это закрытый цилиндр из пердьюрита. Камера Меррина в тысяче футов под поверхностью.
Гигантская бронированная дверь пропустила их в стофутовую толщину стены. Боб Стар немедленно попросил, чтобы ему показали узника. И наконец его повели мимо удивительно длинных пердьюритовых стен коридоров, через огромные цилиндрические двери, которые тщательно закрывались за ним, по скрытым лифтам, мимо хмурых бдительных стражников в сторожевых витрилитовых полусферах, и он увидел человека, которого должен был убить.
Огромная дверь пропустила его в маленькую квадратную комнату, где стояли двое часовых. Противоположная стена представляла собой толстый сияющий лист витрилита. За этой непроницаемой прозрачной стеной находилась камера Стивена Орко.
Заключенный сидел в большом кресле и читал. В одной из своих больших рук он держал стакан с красным напитком, и его красивое тело выглядело расслабленным в зеленом халате. Боб Стар увидел красивое лицо и легкую улыбку, наползающую на широкий женственный рот.
— Это Меррин, сэр, — сказал офицер. — Он был закрыт витрилитовой стеной два года назад, при завершении строительства тюрьмы. Никто с ним до сих пор не разговаривал. Камера звуконепроницаема, и охранникам приказано игнорировать любые сигналы, которые он подаст. Все металлические предметы у него забрали. Воздух, вода и жидкая пища поступают к нему по скрытым трубам из другой комнаты, в которую имеет доступ только начальник…
Он замолчал, чтобы показать маленькую красную кнопку на серой стене рядом с ним.
— Я должен предупредить вас, сэр. К этой кнопке нельзя прикасаться. Она соединена с клапаном, который может наполнить комнату смертельным газом. В наши обязанности входит защищать его жизнь, доверенную Легиону.
Боб Стар едва слышал его последние слова сквозь внезапный звон в ушах. Его тело вдруг покрыл холодный пот. Он качался от тошноты и слабости. Маленький красный диск глазел на него, как зловещее око.
Он должен был всего лишь коснуться ее. И только.
И обида девяти лет исчезнет. Невыносимое пламя погаснет в нем. Даже эта старая боль, чувствовал он, уйдет, и Система будет освобождена от злого гения Стивена Орко…
Он сознавал, что узник видит его. Голубые глаза, холодные и горящие безрассудством, оторвались от книги. Благородное лицо иронично улыбнулось. Стивен Орко лениво встал и подошел к прозрачной несокрушимой стене. Он показал на красную кнопку и насмешливо похлопал себя по ноге. Полные губы изобразили ироничное беззвучное приветствие.
Боб Стар вдруг почувствовал желание поговорить с ним. Это была их первая встреча с той ночи пыток. Он пытался надеяться, что вцепившийся в него ужас рано или поздно растает, что исчезнет иллюзия боли, когда он встретится со Стивеном Орко при новых обстоятельствах.
— Да, — сказал офицер, — телефон здесь есть, однако об его предназначении забыли.
— Всем известно, какие мне даны указания, — сказал Боб Стар. — Мне необходимо поговорить с Меррином.
После переговоров с комендантом он получил разрешение. Боб Стар остался один в прозрачной серой комнате. Магнитный динамик ухнул, и затем он услышал чистый густой баритон Стивена Орко:
— Приветствую, Боб! Меня забавляют твои попытки прикоснуться к красной кнопке.
Боб Стар почувствовал, как его лицо стало жестоким.
— Смейся, если хочешь, — пробормотал он хрипло. — Однако я смогу это сделать, если надо.
— Если хочешь, попытайся снова. — Издевательский смех Орко громко раскатывался из динамика. — Нет, тебе ни за что этого не сделать, Боб. Не сделать с тех пор, как ты пообщался с Железным Исповедником — я слишком много раз видел, что ультразвуковые волны делают с мозгом и той штукой, что зовется храбростью. Я никогда не буду бояться, что ты сможешь меня убить. И никто другой не посмеет, я уверен, из-за этого дурацкого кодекса, которого придерживается Легион.
Задрожав от внезапного приступа омерзения, Боб Стар отчаянно повернулся к кнопке. Он мрачно потянулся к ней, однако старый страх завопил в нем: «Ты не сможешь!» Руку охватила немота. Он отошел назад, шатаясь, плечи его поникли. Слезы затуманили глаза. Руки безвольно повисли.
— Я действительно рад тебя видеть, — громыхал голос Стивена Орко. — Потому что ты, должно быть, послан сюда в глупой надежде, что можешь меня уничтожить. Это означает, что эти фантастические меры предосторожности сочтены неадекватными. Отсюда я делаю вывод, что снаружи у меня появился мощный союзник и что я могу питать надежду на скорое освобождение.
— Нет, если только я смогу помешать этому!
— Не сможешь, Боб. Я тебя одолел. — Боб Стар был изумлен и сбит с толку той кипучей ненавистью, которая вдруг прорвалась сквозь маску иронии. — Я сломал тебя навсегда!
Голос Орко внезапно стал тише. Он говорил с придыханием, все более скрипуче, переполненный чудовищной ненавистью:
— Когда я впервые услышал о твоем существовании, еще будучи ребенком, я испытал просто-таки бешенство при мысли, что совершенно ни на что не способный слабак, благодаря чистой случайности, однажды может стать самым могущественным из людей. А я в то же время буду ничем. И я решил, еще до того, как увидел благородного ребенка из Пурпурного Холла, раздавить тебя и присвоить все твое наследство.
Стивен Орко помолчал. Широкий рот его скривился вдруг в сверкающую удовлетворенную улыбку, и голос его вновь был легок, когда он заключил:
— Тебя было несложно сломать, Боб. Железный Исповедник убил в тебе все опасное в ту же ночь. Я признаю, что позднее меня беспокоили вопросы этики, но время вскоре ответило на них. Подумай так: один из нас имеет АККА, которое ему дали, второй смог открыть его собственными силами. Кто его больше заслуживает?
— Владение АККА — не просто утеха для эгоиста, — хрипло ответил Боб Стар. — Это сложнейшая задача, она забирает всю жизнь и, в конце концов, требует смерти Хранителя. Но как… ты его открыл?
Узник покровительственно улыбнулся.
— Я расскажу тебе, Боб, — сказал он спокойно. — Однако только для того, чтобы заявить свои права на него и подчеркнуть полную справедливость моих действий. Я должен заметить, кстати, что не намеревался позволять этой тайне стать для меня каким-нибудь бременем. Твоя беда, Боб, что ты просто недостаточно большой для такой работы.
Он насмешливо покачал головой, видя, как бессильно дрожит Боб Стар.
— Как бы там ни было, — легко продолжал он. — Я просто следовал методам исследований, которые мог предложить себе любой разумный индивидуум. Я тщательно собирал данные, формулировал гипотезы экспериментальным путем и, наконец, пришел к удовлетворительному заключению.
Еще когда я был в Академии, я нашел тайный проход в закрытую почти для всех библиотеку и прочел все существующие доклады об использовании АККА со времени его создания великим предком твоей матери, Чарльзом Антаром, когда он сам был узником, охраняемым почти так же, как я теперь.
Последняя запись о применении оружия относилась ко времени уничтожения старого спутника Земли — после того, как он был захвачен и укреплен ни о чем не подозревающими союзниками Претендента. На яхте моего приемного отца я обыскал орбиту исчезнувшего спутника. Наконец, после долгих поисков, я нашел три металлические пуговицы.
Не больше, чем кончик моего большого пальца — это было все, что осталось от Луны. Очень скоро я понял, что мне бы повезло, если бы я нашел один-единственный атом. Только потому, что твоя мать работала в спешке, наспех собранным инструментом, аннигиляция тяжелых элементов произошла не полностью.
Несколько месяцев напряженной работы в лаборатории, которую финансировал отец, открыли мне природу воздействия АККА на эти металлические образцы. Связать причину со следствием — это уже вопрос математической логики. Осталось лишь проверить альтернативные гипотезы и построить действующую модель — и тайна была моя.
Узник помолчал, опять улыбнувшись.
— Ты не согласен со мной, Боб, что такие способности заслуживают награды? Определенно, я — самый одаренный из людей; логика уверяет меня, что, в таком случае, я их полноправный правитель. И я стал бы им, Боб, если бы не одна оплошность.
Боб Стар хрипло прошептал:
— Какая?
— Я не смог убить твою мать. — Стивен Орко беззаботно пожал плечами. — Беда в том, что я не увидел, пока не стало слишком поздно, единственного ограничения этого оружия. Я не пытался использовать его, пока она сама не пыталась. Это была неудача для нас обоих, и эта оплошность привела меня сюда. Однако она не повторится, если у меня появится новый шанс.
Он зловеще хихикнул.
— Я не боюсь сказать тебе об этом, — добавил он нежно, — потому что знаю, что ты не станешь трогать красную кнопку, даже для того, чтобы спасти жизнь собственной матери.
Боб Стар знал теперь, что ему надо делать, но все же не мог — в любом другом случае, однако не сейчас. Он устало дал сигнал стражникам, и телефон разъединили. Узник снова оказался запечатан в безмолвной гробнице, и он остался один в маленькой внешней комнате, хмуро решив оставаться здесь, пока не сможет нажать на кнопку или пока надобность в этом не отпадет.
Стивен Орко тихо вернулся в кресло к своей книге. Он расслабился в зеленом халате, потягивая напиток и явно не принимая во внимание никаких опасностей для своей жизни. Дважды Боб покидал твердую скамью, на которой сидел, пытаясь притронуться к кнопке.
Этот простой акт казался невозможным. Попытки не приводили ни к чему, только усилили нестихаемую пульсацию в голове, и он слабел от дурноты. Он отступал на время, в отчаянии надеясь, что стимуляция экстремального случая побудит его на это действие, если ситуация станет критической.
Он безнадежно отступал к скамье. Внезапно, когда он сидел, глаза его раскрылись. Дыхание прервалось, и длинные пальцы сжались в кулаки. Он подался вперед, уставясь на серую твердую стену. Ему показалось, что ее поверхность начинает покрываться смутными движущимися тенями.
Массивная дверь по-прежнему была закрыта за спиной. Тревожные сигналы молчали. Лист витрилита был по-прежнему непроницаем, и гигант в кресле за ним не обращал на него внимания. Не было ни намека на присутствие другого человека — некому было отбрасывать на стены ползущие тени. Он смотрел на них, не дыша.
На сером фоне замерцал смутный синий крут. В нем метались призрачные тени. Внезапно, словно некая трехмерная проекция собралась в фокус, твердая броня стены растаяла, сменившись изумительной сценой.
Он смотрел в странную комнату, утопавшую, словно глубокая ниша, в стене подвала. Ее поверхность была покрыта завивавшимися спиралью кривыми линиями, и цвет их был совершенно черным, и усеяны были эти линии маленькими блестящими голубыми кристалликами, узорчатыми как снежинки.
В этой полости в стене на многоугольном пьедестале, голубом и прозрачном, стояла девушка. Где-то внутри этого огромного сапфирового многоугольника горело нестойкое пламя, и смутные отблески танцевали на крошечных снежинках.
Сверхъестественно живая на фоне этой спиральной раковины и синего огня, девушка стояла и глядела на него. Выражение ее лица было отчаянным — можно сказать, это был мучительный порыв. Одна красивая рука была вытянута вперед и приподнята, словно в жесте предупреждения об опасности. Бледный овал лица искажен ожиданием опасности, яркие губы раскрыты, словно хотели сказать какое-то предупреждающее слово.
Она повернулась, чтобы показать через прозрачную стену на Стивена Орко, который сидел, погрузившись в книгу и питье. Не сводя изумительных золотых глаз с Боба Стара, она настойчиво показывала на красную кнопку, которую он никак не мог нажать.
Он опять двинулся к ней, и снова в нем поднялась вся боль Железного Исповедника и остановила его. Он безнадежно отвернулся от девушки, чувствуя себя ничтожеством. Она явно хотела, чтобы он убил Стивена Орко, — и он подумал внезапно, что эта искаженная паникой красота — не более чем галлюцинация, оживший символ его бессильного отчаяния.
Она увидела, как он повернулся, и на лицо ее набежала трагическая тень печали. В золотистых глазах погас свет. Белые суставы пальцев поднялись ко рту в жесте полного отчаяния. Затем она вздрогнула, словно услышав некий безмолвный голос. Она задрожала, вновь предложив ему нажать на красную кнопку, безнадежно и отчаянно. Потом, когда настойчивая мольба на ее лице сменилась печалью, в голубом пьедестале взорвалась бомба холодного пламени. Сапфировые блестки хрустальным инеем заплясали на спиральных стенах. Голубое свечение наполнило нишу и медленно погасло. Темные тени сгустились и не спеша растворились.
Серая стена опять стала сплошной.
И Боб Стар снова остался один. Он покачивался, дрожа, слезы поражения и отчаяния наполнили глаза. Он покачал головой и резко взглянул на Стивена Орко, который отставил пустой стакан и по-прежнему глядел в книгу.
В мозгу Боба Стара бушевало смятение. Неужели она была реальна? Все прежние сомнения поднялись в нем в тот последний момент его бесплодной попытки и ее печального ухода, однако теперь в нем молотом стучал вопрос. Живой человек… здесь? Или только мучительная проекция собственных невыносимых тягот?
Он вскочил, услышав, как раскалывается тишина в комнате. Рядом из динамика хрипло послышалась команда:
— Экстренная ситуация! Запереть все выходы! Находиться… — Голос непонятно почему прервался кашлем. — Быстро! — Теперь это был прерывистый шепот. — Невидимки… Я не вижу…
Теперь Боб Стар судорожно вздохнул. Он должен действовать или предаст Легион. Сопротивляясь ломоте во всем теле, он повернулся к серой стене. Кнопка мигнула ему — красный издевательский глаз. Он сознавал, что Стивен Орко отложил книгу и глядит на него, откровенно забавляясь.
Он заставил себя сделать еще один шаг. Внезапно он облился потом. В ушах вновь ревело. Это усилие опять бросило его в объятия Железного Исповедника. Он снова почувствовал давление холодной стали вокруг головы, и жесткий напор трехгранного лезвия, и жаркую боль невыносимой вибрации. Он увидел во тьме комнаты бешеное лицо Стивена Орко и услышал усиленный голос, свирепый и превращающийся в невыносимую боль:
— Что, не нравится, щенок? В таком случае, тебе лучше передумать. Потому что ничего ты с этим уже не сделаешь. Сейчас я сделаю так, что ты никого уже не сможешь убить. Эта машина сильнее, чем чья-либо воля. Когда она тебя сломает, ты останешься сломанным. Даже если ты и не был до сих пор ничтожным трусом — будешь. Ты не сможешь убить меня. Ты не сможешь…
Несмотря на это предупреждение, «Непобедимый» приземлился в трех градусах от полюса. Боб Стар и его двое телохранителей спустили трап на темную застывшую равнину. Уже дрожа, они спустились с корабля бегом. Позади загрохотали дюзы. Они упали ничком, чтобы укрыться от жаркого урагана струй. Корабль поднялся и исчез в облачных зеленоватых сумерках, унося Джея Калама навстречу кометчикам с миссией доброй воли.
Из туманной тьмы вышло подразделение легионеров. Они проверили всех троих, рассмотрели их удостоверения и проводили их в крепость, стоявшую на низком и пустынном холме. Они уже почти поднялись на него, прежде чем Боб Стар смог что-нибудь увидеть. Внезапно над ним в зеленоватом сумраке нависла массивная стена.
— Стена кольцевой формы, сэр, — сообщил ему офицер стражи с благоговейным уважением к подписи Джея Калама на его бумагах. — Внутри круглое поле, на котором сейчас находятся четыре наших крейсера. Однако тюрьму вы даже не увидите. Это закрытый цилиндр из пердьюрита. Камера Меррина в тысяче футов под поверхностью.
Гигантская бронированная дверь пропустила их в стофутовую толщину стены. Боб Стар немедленно попросил, чтобы ему показали узника. И наконец его повели мимо удивительно длинных пердьюритовых стен коридоров, через огромные цилиндрические двери, которые тщательно закрывались за ним, по скрытым лифтам, мимо хмурых бдительных стражников в сторожевых витрилитовых полусферах, и он увидел человека, которого должен был убить.
Огромная дверь пропустила его в маленькую квадратную комнату, где стояли двое часовых. Противоположная стена представляла собой толстый сияющий лист витрилита. За этой непроницаемой прозрачной стеной находилась камера Стивена Орко.
Заключенный сидел в большом кресле и читал. В одной из своих больших рук он держал стакан с красным напитком, и его красивое тело выглядело расслабленным в зеленом халате. Боб Стар увидел красивое лицо и легкую улыбку, наползающую на широкий женственный рот.
— Это Меррин, сэр, — сказал офицер. — Он был закрыт витрилитовой стеной два года назад, при завершении строительства тюрьмы. Никто с ним до сих пор не разговаривал. Камера звуконепроницаема, и охранникам приказано игнорировать любые сигналы, которые он подаст. Все металлические предметы у него забрали. Воздух, вода и жидкая пища поступают к нему по скрытым трубам из другой комнаты, в которую имеет доступ только начальник…
Он замолчал, чтобы показать маленькую красную кнопку на серой стене рядом с ним.
— Я должен предупредить вас, сэр. К этой кнопке нельзя прикасаться. Она соединена с клапаном, который может наполнить комнату смертельным газом. В наши обязанности входит защищать его жизнь, доверенную Легиону.
Боб Стар едва слышал его последние слова сквозь внезапный звон в ушах. Его тело вдруг покрыл холодный пот. Он качался от тошноты и слабости. Маленький красный диск глазел на него, как зловещее око.
Он должен был всего лишь коснуться ее. И только.
И обида девяти лет исчезнет. Невыносимое пламя погаснет в нем. Даже эта старая боль, чувствовал он, уйдет, и Система будет освобождена от злого гения Стивена Орко…
Он сознавал, что узник видит его. Голубые глаза, холодные и горящие безрассудством, оторвались от книги. Благородное лицо иронично улыбнулось. Стивен Орко лениво встал и подошел к прозрачной несокрушимой стене. Он показал на красную кнопку и насмешливо похлопал себя по ноге. Полные губы изобразили ироничное беззвучное приветствие.
Боб Стар вдруг почувствовал желание поговорить с ним. Это была их первая встреча с той ночи пыток. Он пытался надеяться, что вцепившийся в него ужас рано или поздно растает, что исчезнет иллюзия боли, когда он встретится со Стивеном Орко при новых обстоятельствах.
— Да, — сказал офицер, — телефон здесь есть, однако об его предназначении забыли.
— Всем известно, какие мне даны указания, — сказал Боб Стар. — Мне необходимо поговорить с Меррином.
После переговоров с комендантом он получил разрешение. Боб Стар остался один в прозрачной серой комнате. Магнитный динамик ухнул, и затем он услышал чистый густой баритон Стивена Орко:
— Приветствую, Боб! Меня забавляют твои попытки прикоснуться к красной кнопке.
Боб Стар почувствовал, как его лицо стало жестоким.
— Смейся, если хочешь, — пробормотал он хрипло. — Однако я смогу это сделать, если надо.
— Если хочешь, попытайся снова. — Издевательский смех Орко громко раскатывался из динамика. — Нет, тебе ни за что этого не сделать, Боб. Не сделать с тех пор, как ты пообщался с Железным Исповедником — я слишком много раз видел, что ультразвуковые волны делают с мозгом и той штукой, что зовется храбростью. Я никогда не буду бояться, что ты сможешь меня убить. И никто другой не посмеет, я уверен, из-за этого дурацкого кодекса, которого придерживается Легион.
Задрожав от внезапного приступа омерзения, Боб Стар отчаянно повернулся к кнопке. Он мрачно потянулся к ней, однако старый страх завопил в нем: «Ты не сможешь!» Руку охватила немота. Он отошел назад, шатаясь, плечи его поникли. Слезы затуманили глаза. Руки безвольно повисли.
— Я действительно рад тебя видеть, — громыхал голос Стивена Орко. — Потому что ты, должно быть, послан сюда в глупой надежде, что можешь меня уничтожить. Это означает, что эти фантастические меры предосторожности сочтены неадекватными. Отсюда я делаю вывод, что снаружи у меня появился мощный союзник и что я могу питать надежду на скорое освобождение.
— Нет, если только я смогу помешать этому!
— Не сможешь, Боб. Я тебя одолел. — Боб Стар был изумлен и сбит с толку той кипучей ненавистью, которая вдруг прорвалась сквозь маску иронии. — Я сломал тебя навсегда!
Голос Орко внезапно стал тише. Он говорил с придыханием, все более скрипуче, переполненный чудовищной ненавистью:
— Когда я впервые услышал о твоем существовании, еще будучи ребенком, я испытал просто-таки бешенство при мысли, что совершенно ни на что не способный слабак, благодаря чистой случайности, однажды может стать самым могущественным из людей. А я в то же время буду ничем. И я решил, еще до того, как увидел благородного ребенка из Пурпурного Холла, раздавить тебя и присвоить все твое наследство.
Стивен Орко помолчал. Широкий рот его скривился вдруг в сверкающую удовлетворенную улыбку, и голос его вновь был легок, когда он заключил:
— Тебя было несложно сломать, Боб. Железный Исповедник убил в тебе все опасное в ту же ночь. Я признаю, что позднее меня беспокоили вопросы этики, но время вскоре ответило на них. Подумай так: один из нас имеет АККА, которое ему дали, второй смог открыть его собственными силами. Кто его больше заслуживает?
— Владение АККА — не просто утеха для эгоиста, — хрипло ответил Боб Стар. — Это сложнейшая задача, она забирает всю жизнь и, в конце концов, требует смерти Хранителя. Но как… ты его открыл?
Узник покровительственно улыбнулся.
— Я расскажу тебе, Боб, — сказал он спокойно. — Однако только для того, чтобы заявить свои права на него и подчеркнуть полную справедливость моих действий. Я должен заметить, кстати, что не намеревался позволять этой тайне стать для меня каким-нибудь бременем. Твоя беда, Боб, что ты просто недостаточно большой для такой работы.
Он насмешливо покачал головой, видя, как бессильно дрожит Боб Стар.
— Как бы там ни было, — легко продолжал он. — Я просто следовал методам исследований, которые мог предложить себе любой разумный индивидуум. Я тщательно собирал данные, формулировал гипотезы экспериментальным путем и, наконец, пришел к удовлетворительному заключению.
Еще когда я был в Академии, я нашел тайный проход в закрытую почти для всех библиотеку и прочел все существующие доклады об использовании АККА со времени его создания великим предком твоей матери, Чарльзом Антаром, когда он сам был узником, охраняемым почти так же, как я теперь.
Последняя запись о применении оружия относилась ко времени уничтожения старого спутника Земли — после того, как он был захвачен и укреплен ни о чем не подозревающими союзниками Претендента. На яхте моего приемного отца я обыскал орбиту исчезнувшего спутника. Наконец, после долгих поисков, я нашел три металлические пуговицы.
Не больше, чем кончик моего большого пальца — это было все, что осталось от Луны. Очень скоро я понял, что мне бы повезло, если бы я нашел один-единственный атом. Только потому, что твоя мать работала в спешке, наспех собранным инструментом, аннигиляция тяжелых элементов произошла не полностью.
Несколько месяцев напряженной работы в лаборатории, которую финансировал отец, открыли мне природу воздействия АККА на эти металлические образцы. Связать причину со следствием — это уже вопрос математической логики. Осталось лишь проверить альтернативные гипотезы и построить действующую модель — и тайна была моя.
Узник помолчал, опять улыбнувшись.
— Ты не согласен со мной, Боб, что такие способности заслуживают награды? Определенно, я — самый одаренный из людей; логика уверяет меня, что, в таком случае, я их полноправный правитель. И я стал бы им, Боб, если бы не одна оплошность.
Боб Стар хрипло прошептал:
— Какая?
— Я не смог убить твою мать. — Стивен Орко беззаботно пожал плечами. — Беда в том, что я не увидел, пока не стало слишком поздно, единственного ограничения этого оружия. Я не пытался использовать его, пока она сама не пыталась. Это была неудача для нас обоих, и эта оплошность привела меня сюда. Однако она не повторится, если у меня появится новый шанс.
Он зловеще хихикнул.
— Я не боюсь сказать тебе об этом, — добавил он нежно, — потому что знаю, что ты не станешь трогать красную кнопку, даже для того, чтобы спасти жизнь собственной матери.
Боб Стар знал теперь, что ему надо делать, но все же не мог — в любом другом случае, однако не сейчас. Он устало дал сигнал стражникам, и телефон разъединили. Узник снова оказался запечатан в безмолвной гробнице, и он остался один в маленькой внешней комнате, хмуро решив оставаться здесь, пока не сможет нажать на кнопку или пока надобность в этом не отпадет.
Стивен Орко тихо вернулся в кресло к своей книге. Он расслабился в зеленом халате, потягивая напиток и явно не принимая во внимание никаких опасностей для своей жизни. Дважды Боб покидал твердую скамью, на которой сидел, пытаясь притронуться к кнопке.
Этот простой акт казался невозможным. Попытки не приводили ни к чему, только усилили нестихаемую пульсацию в голове, и он слабел от дурноты. Он отступал на время, в отчаянии надеясь, что стимуляция экстремального случая побудит его на это действие, если ситуация станет критической.
Он безнадежно отступал к скамье. Внезапно, когда он сидел, глаза его раскрылись. Дыхание прервалось, и длинные пальцы сжались в кулаки. Он подался вперед, уставясь на серую твердую стену. Ему показалось, что ее поверхность начинает покрываться смутными движущимися тенями.
Массивная дверь по-прежнему была закрыта за спиной. Тревожные сигналы молчали. Лист витрилита был по-прежнему непроницаем, и гигант в кресле за ним не обращал на него внимания. Не было ни намека на присутствие другого человека — некому было отбрасывать на стены ползущие тени. Он смотрел на них, не дыша.
На сером фоне замерцал смутный синий крут. В нем метались призрачные тени. Внезапно, словно некая трехмерная проекция собралась в фокус, твердая броня стены растаяла, сменившись изумительной сценой.
Он смотрел в странную комнату, утопавшую, словно глубокая ниша, в стене подвала. Ее поверхность была покрыта завивавшимися спиралью кривыми линиями, и цвет их был совершенно черным, и усеяны были эти линии маленькими блестящими голубыми кристалликами, узорчатыми как снежинки.
В этой полости в стене на многоугольном пьедестале, голубом и прозрачном, стояла девушка. Где-то внутри этого огромного сапфирового многоугольника горело нестойкое пламя, и смутные отблески танцевали на крошечных снежинках.
Сверхъестественно живая на фоне этой спиральной раковины и синего огня, девушка стояла и глядела на него. Выражение ее лица было отчаянным — можно сказать, это был мучительный порыв. Одна красивая рука была вытянута вперед и приподнята, словно в жесте предупреждения об опасности. Бледный овал лица искажен ожиданием опасности, яркие губы раскрыты, словно хотели сказать какое-то предупреждающее слово.
Она повернулась, чтобы показать через прозрачную стену на Стивена Орко, который сидел, погрузившись в книгу и питье. Не сводя изумительных золотых глаз с Боба Стара, она настойчиво показывала на красную кнопку, которую он никак не мог нажать.
Он опять двинулся к ней, и снова в нем поднялась вся боль Железного Исповедника и остановила его. Он безнадежно отвернулся от девушки, чувствуя себя ничтожеством. Она явно хотела, чтобы он убил Стивена Орко, — и он подумал внезапно, что эта искаженная паникой красота — не более чем галлюцинация, оживший символ его бессильного отчаяния.
Она увидела, как он повернулся, и на лицо ее набежала трагическая тень печали. В золотистых глазах погас свет. Белые суставы пальцев поднялись ко рту в жесте полного отчаяния. Затем она вздрогнула, словно услышав некий безмолвный голос. Она задрожала, вновь предложив ему нажать на красную кнопку, безнадежно и отчаянно. Потом, когда настойчивая мольба на ее лице сменилась печалью, в голубом пьедестале взорвалась бомба холодного пламени. Сапфировые блестки хрустальным инеем заплясали на спиральных стенах. Голубое свечение наполнило нишу и медленно погасло. Темные тени сгустились и не спеша растворились.
Серая стена опять стала сплошной.
И Боб Стар снова остался один. Он покачивался, дрожа, слезы поражения и отчаяния наполнили глаза. Он покачал головой и резко взглянул на Стивена Орко, который отставил пустой стакан и по-прежнему глядел в книгу.
В мозгу Боба Стара бушевало смятение. Неужели она была реальна? Все прежние сомнения поднялись в нем в тот последний момент его бесплодной попытки и ее печального ухода, однако теперь в нем молотом стучал вопрос. Живой человек… здесь? Или только мучительная проекция собственных невыносимых тягот?
Он вскочил, услышав, как раскалывается тишина в комнате. Рядом из динамика хрипло послышалась команда:
— Экстренная ситуация! Запереть все выходы! Находиться… — Голос непонятно почему прервался кашлем. — Быстро! — Теперь это был прерывистый шепот. — Невидимки… Я не вижу…
Теперь Боб Стар судорожно вздохнул. Он должен действовать или предаст Легион. Сопротивляясь ломоте во всем теле, он повернулся к серой стене. Кнопка мигнула ему — красный издевательский глаз. Он сознавал, что Стивен Орко отложил книгу и глядит на него, откровенно забавляясь.
Он заставил себя сделать еще один шаг. Внезапно он облился потом. В ушах вновь ревело. Это усилие опять бросило его в объятия Железного Исповедника. Он снова почувствовал давление холодной стали вокруг головы, и жесткий напор трехгранного лезвия, и жаркую боль невыносимой вибрации. Он увидел во тьме комнаты бешеное лицо Стивена Орко и услышал усиленный голос, свирепый и превращающийся в невыносимую боль:
— Что, не нравится, щенок? В таком случае, тебе лучше передумать. Потому что ничего ты с этим уже не сделаешь. Сейчас я сделаю так, что ты никого уже не сможешь убить. Эта машина сильнее, чем чья-либо воля. Когда она тебя сломает, ты останешься сломанным. Даже если ты и не был до сих пор ничтожным трусом — будешь. Ты не сможешь убить меня. Ты не сможешь…