— Возможно, Боб, — весело предположил он, — тебе было бы интересно услышать о своей матери? С того момента, как ты с ней простился, прошло некоторое время.
Дрожа и чувствуя тошноту, Боб Стар наклонился вперед. Ликующая удовлетворенность в этом беззаботном голосе подсекла ему хребет, словно ледяной топор. Хрипло, жесткими непослушными губами он заставил себя проговорить:
— Что с ней?
— Я побеспокоился насчет твоей матери, Боб. — Текучая ирония не исчезала из голоса Стивена Орко. — Потому что она пропала. Мои новые помощники обыскали в ее поисках всю Систему, но тщетно. Я даже встревожился, потому что ее жизнь — единственная преграда для меня.
Однако мне только что сообщили об ее пленении. Оказалось, что твой отец на своей «Звезде-Фантоме» увез ее из Системы к звезде 61 Сигмы. Мои помощники с ними справились. И я надеюсь, Боб, в ближайшее время встретить твою мать здесь, в комете.
СТАДО И ПАСТУХ
СЫН ДЖОНА СТАРА
Дрожа и чувствуя тошноту, Боб Стар наклонился вперед. Ликующая удовлетворенность в этом беззаботном голосе подсекла ему хребет, словно ледяной топор. Хрипло, жесткими непослушными губами он заставил себя проговорить:
— Что с ней?
— Я побеспокоился насчет твоей матери, Боб. — Текучая ирония не исчезала из голоса Стивена Орко. — Потому что она пропала. Мои новые помощники обыскали в ее поисках всю Систему, но тщетно. Я даже встревожился, потому что ее жизнь — единственная преграда для меня.
Однако мне только что сообщили об ее пленении. Оказалось, что твой отец на своей «Звезде-Фантоме» увез ее из Системы к звезде 61 Сигмы. Мои помощники с ними справились. И я надеюсь, Боб, в ближайшее время встретить твою мать здесь, в комете.
СТАДО И ПАСТУХ
Боб Стар проснулся от необычного сна.
В этом сне он думал, что его тело приняло сияющую форму одного из кометчиков. И эта бестелесная сущность — он сам — плыла сквозь зеленую пустоту кометы. Впереди, такой же сияющий призрак, летел Стивен Орко.
Этот, из сна, Стивен Орко уносил женщину. Он намеревался сожрать ее самым ужасным образом. От нее должна была остаться только сморщенная кожа — окровавленная, ужасная. И даже эта кожа должна была распасться и превратиться в иризирующий пепел и жидкость. Иногда эта женщина была его матерью, иногда — золотоглазой Кай Нимиди.
Иногда, даже в своей бестелесной форме, Боб Стар нес оружие. Он не сознавал его формы, однако это было нечто, способное убить Стивена Орко и спасти зовущую его женщину. Но ужасный страх сбивал его с ног, отправляя в зеленую бездну. Его сияющие черты метались под ударами огромного красного молота боли. Стивен Орко бешено кричал на него, превращал боль в муку, в жестокий механизм Железного Исповедника:
— Ты не можешь! Ты не можешь никого убить!
Он проснулся и понял, что это был испуганный тихий голос Кай Нимиди, которая его разбудила.
— Са деспете! — Она была встревожена. — Са деспете!
Он лежал лицом вниз, головой на ее коленях. Прохладные руки лежали на его лбу, и, казалось, они утоляли старую боль под шрамом. Он посмотрел вверх и увидел ее обеспокоенное лицо, необычно расплывчатое и странное под бледным зеленым небом. Он попытался подняться и обнаружил немоту во всем теле. Страшное, как сон, воспоминание возвратилось. Он снова услышал звенящий в мозгу насмешливый и презрительный голос Стивена Орко:
— Я не намерен торопить твою гибель, Боб. Корабль был допущен сюда, чтобы доставить тебя и твоих спутников. Ты будешь помещен вместе с партией пленных с Плутона в эту крепость, к моим новым друзьям. И окончательно…
От сияющей твари вновь донеслось хихиканье.
— Ты когда-нибудь видел, как мы питаемся, Боб? — Этот легкий голос звучал еле слышно. — Ну что ж, увидишь. Но, пока ты будешь ждать, я хочу, чтобы ты подумал еще кое о чем.
Я не могу быть убит.
Ты уже доказал это с помощью своих пистолетов. И бесполезно трясти головой и сжимать кулаки — твое лицо все равно выдает невольное восхищение моей физической оболочкой. Действительно, она восхитительна. Космос для меня больше не является преградой, точно так же, как и любая материальная стена. Однако лучшая ее черта — это бессмертие.
Мое новое тело воистину вечно, Боб. Оно имеет массу и потенциальную энергию. Но это не та форма материи, которая тебе известна, Боб, и энергия эта за пределами понимания ваших физиков. Его не уничтожит даже оружие твоей матери.
Эта бессмертная обитель для интеллекта — высшее достижение моих новых сподвижников, Боб. Ты не предполагал, что они искусственные? Но водители кометы некогда были существами из плоти. Возможно, они не слишком отличались от людей. Однако они не могли смириться со слабостью, бессилием, смертью. Они призвали науку превратить свои разумы в вечные конструкции специализированной энергии.
Кометчики согласились принять меня в свою среду, чтобы обезопасить себя от оружия твоей матери: АККА способна уничтожить все их тончайшее оборудование и все их владения, хотя и не способна аннигилировать их тела.
— А теперь, Боб, — издевался над ним веселый голос, — я вынужден покинуть тебя. Твои родители, как я тебе говорил, доставлены на комету. Надо пойти поприветствовать твою мать.
Стивен Орко хихикнул в лицо Боба, и лицо того исказилось мукой.
— Я хочу обсудить с нею принцип АККА. Мне не все удалось выяснить во время собственных исследований. И тогда наши обсуждения закончатся, Боб…
Если тебя удивляет, почему мы вынуждены питаться именно так, как мы это делаем, то это лишь потому, что даже эти неистребимые устройства для жизни несовершенны. Они предназначены быть вечными носителями интеллекта и они способны бесконечно сохранять наши разумы, несмотря ни на какие обстоятельства. И все же их совершенство иногда может показаться изъяном.
Потому что это не те тела, к которым мы привыкли. Чувства их превосходны, однако они не те же самые. Механизмы эмоций, в основном, были уничтожены при их конструировании, как бесполезное убежище плоти. Закономерное наказание, которое мы вынуждены нести за свое бессмертное совершенство, — это периодический голод по эмоциям и ощущениям, которых мы лишились.
Будучи, однако, существами способными, мои новые друзья нашли способ удовлетворять этот голод. Жизненная энергия наших бессмертных тел требует регулярного пополнения за счет преобразования обычной материи. Забирая эту материю из тел, к которым мы в свое время привыкли, причем делая это так, что при этом стимулируются наиболее сильные эмоции и ощущения, мы способны удовлетворить оба аппетита — и физический и духовный, так сказать, одновременно.
Поскольку наши разумы — выходцы из множества совершенно различных рас, мы вынуждены держать собственные стада соответствующих созданий. Я намерен создать человеческую колонию, Боб, и ты, и твои друзья в скором времени увидите приготовления.
Тем не менее, я намерен первое свое блюдо сделать из твоей матери. Я узнал от своих новых друзей, что близкая взаимосвязь разума и чувства, установленная за время процесса приема пищи, позволит мне узнать ее мнение обо все, что мне хочется знать. А потом…
Сияющая тварь тихонько захихикала.
— Ты видел, что остается после того, как один из нас поест, Боб? Сможешь ли ты после этого смотреть на свою мать? Маленькая как дитя, дрожащая и бесцветная. Когда ты это увидишь, Боб, у меня будет к тебе вопрос. Я намерен спросить, а что, если безымянный отверженный космоса возьмет в жены эту изнеженную милашку из Пурпурного Холла?
Сардонический голос растаял, и зеленый туман затянул кометчика…
Боб Стар вновь неуверенно пошевелился, пытаясь бороться с охватившим его параличом, и Кай Нимиди помогла ему сесть. Моргая, чтобы прочистить глаза, он увидел в зеленом небе не дающее тепла пурпурное солнце и простирающуюся вокруг скользкую синюю поверхность главной планеты. Импровизированная волокуша лежала рядом с ним. Джей Калам, Хал Самду и Жиль Хабибула торопливо разгружали ее, откладывая в сторону запасные протонные пистолеты и заряды к ним.
— Ах, вот как! — жалобно просопел Жиль Хабибула. — Этот монстр все испортил, абсолютно все, точно так же, как мои драгоценные геодины на борту «Птицы Зимородок». — Он увидел Боба Стара и просветлел. — Ах, дружище, старый Жиль рад видеть тебя опять. Мы думали, что ты уже не проснешься…
— Смотрите! — громыхнул Хал Самду. — Похоже, что этот корабль, о котором он говорил, идет за нами.
Быстро поднявшись на ноги, Боб Стар вгляделся в зеленое небо.
Он увидел летящий объект, снижающийся в их направлении. Это было толстое горизонтальное блюдце, красное как эта колоссальная машина, высящаяся над голубым горизонтом. На его верху была площадка, окаймлявшая низкий красный купол. Оно снижалось без рева дюз, без посредства каких-нибудь видимых проявлений работы двигателей.
Боб Стар встревоженно взял Кай Нимиди за руку.
— Что… — хрипло прошептал он. — Что нам делать?
— Ничего, просто попытаемся спастись, — произнес усталый голос командора. — И будем надеяться на счастливый шанс — на какое-нибудь чудо, пока мы живы.
Красный диск медленно опустился неподалеку от них. Обманчивые условия не позволяли точно определить расстояние до него, но он внезапно оказался значительно больше, чем поначалу предположил Боб Стар.
Лязг какого-то металлического приспособления — возможно, механизма люка — заставил Боба Стара напрячься даже в его безнадежной апатии. Он услышал совиный крик и затем что-то, похожее на грохот каменных барабанов. Это были те же звуки, вспомнил он, что он слышал из невидимого корабля, который унес Стивена Орко с Нептуна. Внезапно в малиновом боку диска распахнулось огромное квадратное отверстие. Квадратная дверь распахнулась наружу, образовав наклонный пандус. По этому пандусу спустились чудовищные твари.
Несмотря на нерешенную загадку принадлежности Кай Нимиди к человеческой расе, Боб Стар уже не ожидал, что они будут похожи на людей. И все же он не был готов к тому ощущению потрясения, которое вызвали у него эти твари, спускающиеся по пандусу.
Впереди двигалась десятифутовая сфера из какого-то серебристого металла, окруженная посередине темным обручем. Поначалу Бобу Стару показалось, что она катится, однако затем он увидел, что это катится только обруч, скользя вокруг сферы. Каждый полюс ее представлял собой темный мерцающий выступ, который выглядел похожим на фасеточный глаз. Над каждым из этих выступов помещались по три длинных сияющих щупальца, в настоящий момент свернувшиеся кольцами вблизи полусферы.
Два следующих существа были строго конической формы, примерно двенадцати футов в высоту. Они были ярко-зеленого цвета, кожа у них имела маслянистый отблеск. Основания, видимо, были эластичными уплощенными мембранами, расширяющимися до полусфер, над которыми они суживались удивительно ровно. Темные заостренные органы, которые их увенчивали, поворачивались туда-сюда, словно своеобразные головы. Зеленые конусы парили на воздушных подушках — они выглядели карикатурными игрушками для младенцев, но в том, как грозно и целенаправленно они двигались, не было ничего игрушечного.
Трое остальных были стройными трехногими гигантами. Их вытянутые тела, отдаленно напоминающие человеческие, были, пожалуй, футов пятнадцать в высоту. Они были покрыты смутно сияющими темно-красными доспехами, как хитином. У каждого было шесть верхних конечностей, образующих нечто вроде бахромы над гроздью стеблевидных органов, там, где должна быть голова. Они несли какие-то приспособления или оружие.
— Смерть моя! — захрипел Жиль Хабибула. — Неужели эти ужасные твари — хозяева кометы? А не просто сияющие чудовища?
— Я так не думаю. — Командор стоял, мрачно глядя на их приближение. — Я полагаю, что это рабы кометчиков. Пастухи, видимо, тех существ, которых они разводят для еды…
Он внезапно замолчал.
Серебристая сфера повернула чуть в сторону на несколько ярдов. Она остановилась, черный обруч перестал вертеться. Из нее послышались грубые совиные крики, похожие на команды. Зеленые конусы ответили со смутной грохочущей вибрацией, которая исходила, похоже, от нижних мембран. Темно-красные трехногие существа не издали ни звука. Однако они двинулись вместе с конусами, растянувшись полукругом, чтобы охватить кольцом пятерых, держа наготове ремень. Боб Стар автоматически потянулся за протонным пистолетом.
— Подожди, Боб, — устало пробормотал Джей Калам. — Наше оружие полностью испорчено. Мы не можем сопротивляться…
— Но, Джей, — возразил Хал Самду, — мы не можем сдаться без боя!
— Мы должны, — тихо настаивал Джей Калам, — мы должны сохранить свои жизни и надеяться на какую-нибудь возможность…
Гигант издал сдавленный горловой звук.
— Сдаваться! — возмущенно прохрипел он. — Легионеры не сдаются! — Схватив бесполезный протонный пистолет, словно дубинку, он бросился навстречу ближайшему зеленому конусу. — Мы не сдадимся! — послышался его голос. — Пока Аладори в опасности!..
Кай Нимиди бросилась за ним, чтобы остановить его, и закричала:
— Пахрати!
Она опоздала. Тонкая эластичная верхняя конечность зеленого конуса захлестнулась вокруг него. Из темного сплюснутого органа на его конце, похожего на заостренный наконечник, ударил тонкий и слепящий луч оранжевого света.
Хал Самду рухнул, застонал от мучительной боли.
— Мы не можем сопротивляться, — безнадежно повторил Джей Калам. — Помоги мне нести его, Боб. Мы пойдем на борт, если это то, чего они хотят. Ничего…
Его тихий голос прервался восклицанием. И Боб Стар был изумлен, когда он повернулся и заговорил с Кай Нимиди такими же странными и текучими словами, как и она.
Тюремный трюм занимал весь нижний ярус корабля-диска. Это было обширное помещение диаметром сто футов, часть центра которого было закрыто стеной без дверей, возможно, скрывающей двигательные отсеки. Иллюминаторов не было, и единственным источником освещения было слабое красное свечение, отражавшееся от высокого металлического потолка. Вентиляция была неважной, санитарные условия просто отсутствовали, и воздух был переполнен запахами находившихся внутри.
Вход был закрыт массивной решеткой из красных металлических прутьев на верху длинного трапа. Одна из серебристых сфер оставалась на страже за решеткой, однако ни одно из существ кометы не вошло в трюм.
Пятеро новых узников были загнаны в трюм и остались стоять на трапе. Осматривая Хала Самду, который все еще был не в силах ни говорить, ни сидеть, Боб Стар и Жиль Хабибула обнаружили маленькое круглое пятно ожога у него на виске.
Боб Стар попытался нести его, когда они оказались на борту, но один из стройных красных великанов отобрал у них бесчувственное тело, схватив его бахромчатыми конечностями.
Тысячи жалких заключенных, находившихся в трюме, по большей части сидели или лежали на голом металлическом полу. Они были одеты в причудливые обрывки одеяний, лишь немногие имели странные маленькие узелки со своими пожитками. Неумытые лица, изможденные от отчаяния и обреченности, и звук, который они все скопом издавали, был усталым шепотом полной апатии, без просвета надежды и смеха.
Возле трапа Боба Стара встретил худой серолицый человек, который брел, словно усталый призрак, по обширной палубе, перешагивая через лежащие тела и вглядываясь в лицо каждого спящего или плачущего ребенка.
— Ты не видел моего сына? — прохрипел усталый незнакомец. — Синеглазого мальчика с вьющимися желтыми волосами. Его зовут Джон — это в честь великого Джона Стара. Ты его не видел?
Боб Стар покачал головой и увидел, как надежда в глазах того сменилась отчаянием.
— Откуда ты? — спросил он.
— С Плутона. — Налитые кровью глаза взглянули на него со смутным любопытством. — Меня зовут Гектор Вальдин. Я работал в Вотанге на платиновых копях. — Узловатые руки сделали тяжелый жест. — Эти люди — мои друзья и соседи. Однако сейчас…
— Как ты попал сюда?
— А ты не знаешь? — Тощий человек уставился на него. — Так вот, говорят, что-то случилось со всеми базами Легиона. Я видел человека, который наблюдал конец форта Вотанга. Батареи начали стрельбу и прекратили. В стены ударил красный луч, и они рухнули. Осталась только огромная яма.
Усталый человек пожал плечами.
— Я не знаю, что это было. Но затем в небесах стало расти что-то зеленое. Люди сказали, что это была комета. И Плутон каким-то образом затянуло внутрь. Я не знаю…
Внезапно, словно от свирепой боли, его зубы заскрипели.
— А потом пришли эти чудища. Они сожгли наши дома, вытащили наших детей и женщин и схватили их. Они забрали нас куда-то. Я не знаю, куда. Однако мой сын Джон пропал. — Налитые кровью глаза с мольбой взглянули в лицо Боба Стара. — Ты не видел маленького голубоглазого мальчика?..
Вот какова, горько подумал Боб Стар, судьба всего человечества.
— Эти твари заходят сюда? — Этот вопрос был вызван смутным и безнадежным порывом бежать. — Они открывают когда-нибудь эту решетку?
— Они никогда не появляются среди нас. — Гектор Вальдин покачал головой. — Дверь не открывалась с тех пор, как нас загнали на корабль.
— Как они чистят пол и кормят пленных?
— Они не чистят пол, — сказал Гектор Вальдин. — И единственная пища, которую нам дают, — это кислые отходы, которые они бросают через решетку.
Лишенные надежды глаза вновь всмотрелись в Боба Стара с усталым недоумением.
— Где был твой дом? — спросил он. — Мне кажется, я никогда не видел тебя в Вотанге.
Боб Стар отвернулся, слушая безнадежный шепот тысяч сидящих и лежащих на полу, а затем взглянул на массивную запертую решетку на верху трапа.
— Это неважно, если не хочешь говорить, — пожал плечами Гектор Вальдин. — Большинство из нас слишком ошеломлены, чтобы понять, что происходит. Ладно, друг, мне надо идти искать сына, Джона…
Внезапно в глаза Боба Стара ударил синий свет. И на его тонком лице появилась улыбка, призрачная и опасная улыбка.
— Погоди, Гектор Вальдин. — В голосе его звенело нетерпение. — Я скажу, кто мы и как сюда попали.
— Пустяки, — пробормотал худой человек. — Это не имеет значения. Я должен найти Джона.
— Подожди, — настойчиво сказал Боб Стар. — Если ты чтишь имя Джона Стара…
И Гектор Вальдин вернулся, и усталая апатичность отчасти покинула его лицо. И другие, что были поблизости, собрались вокруг них, чтобы послушать. Ибо голос Боба Стара звенел, созывая их. И он произносил магические имена из славной истории человечества.
— Джей Калам, командир Легиона… Великан, который сидит здесь, — это Хал Самду, который отправился с моим отцом и остальными к Убегающей Звезде… Жиль Хабибула — он может открыть дверь, чтобы пропустить нас на корабль… Моя мать, Хранитель Мира. Она тоже в плену и вот-вот должна погибнуть…
Боб Стар говорил. Он произносил зажигательные слова. Он был слегка удивлен уверенностью, появившейся в его голосе. Потому что в душе он сознавал, что надеяться не на что. Он знал, что они для кометчиков не более чем стадо.
Он знал, что Стивен Орко не может быть убит.
Вскоре его слушали очень многие. Заинтересованность быстро проникала сквозь отчаяние на лицах усталых людей. И свет надежды зажигал одного за другим…
В этом сне он думал, что его тело приняло сияющую форму одного из кометчиков. И эта бестелесная сущность — он сам — плыла сквозь зеленую пустоту кометы. Впереди, такой же сияющий призрак, летел Стивен Орко.
Этот, из сна, Стивен Орко уносил женщину. Он намеревался сожрать ее самым ужасным образом. От нее должна была остаться только сморщенная кожа — окровавленная, ужасная. И даже эта кожа должна была распасться и превратиться в иризирующий пепел и жидкость. Иногда эта женщина была его матерью, иногда — золотоглазой Кай Нимиди.
Иногда, даже в своей бестелесной форме, Боб Стар нес оружие. Он не сознавал его формы, однако это было нечто, способное убить Стивена Орко и спасти зовущую его женщину. Но ужасный страх сбивал его с ног, отправляя в зеленую бездну. Его сияющие черты метались под ударами огромного красного молота боли. Стивен Орко бешено кричал на него, превращал боль в муку, в жестокий механизм Железного Исповедника:
— Ты не можешь! Ты не можешь никого убить!
Он проснулся и понял, что это был испуганный тихий голос Кай Нимиди, которая его разбудила.
— Са деспете! — Она была встревожена. — Са деспете!
Он лежал лицом вниз, головой на ее коленях. Прохладные руки лежали на его лбу, и, казалось, они утоляли старую боль под шрамом. Он посмотрел вверх и увидел ее обеспокоенное лицо, необычно расплывчатое и странное под бледным зеленым небом. Он попытался подняться и обнаружил немоту во всем теле. Страшное, как сон, воспоминание возвратилось. Он снова услышал звенящий в мозгу насмешливый и презрительный голос Стивена Орко:
— Я не намерен торопить твою гибель, Боб. Корабль был допущен сюда, чтобы доставить тебя и твоих спутников. Ты будешь помещен вместе с партией пленных с Плутона в эту крепость, к моим новым друзьям. И окончательно…
От сияющей твари вновь донеслось хихиканье.
— Ты когда-нибудь видел, как мы питаемся, Боб? — Этот легкий голос звучал еле слышно. — Ну что ж, увидишь. Но, пока ты будешь ждать, я хочу, чтобы ты подумал еще кое о чем.
Я не могу быть убит.
Ты уже доказал это с помощью своих пистолетов. И бесполезно трясти головой и сжимать кулаки — твое лицо все равно выдает невольное восхищение моей физической оболочкой. Действительно, она восхитительна. Космос для меня больше не является преградой, точно так же, как и любая материальная стена. Однако лучшая ее черта — это бессмертие.
Мое новое тело воистину вечно, Боб. Оно имеет массу и потенциальную энергию. Но это не та форма материи, которая тебе известна, Боб, и энергия эта за пределами понимания ваших физиков. Его не уничтожит даже оружие твоей матери.
Эта бессмертная обитель для интеллекта — высшее достижение моих новых сподвижников, Боб. Ты не предполагал, что они искусственные? Но водители кометы некогда были существами из плоти. Возможно, они не слишком отличались от людей. Однако они не могли смириться со слабостью, бессилием, смертью. Они призвали науку превратить свои разумы в вечные конструкции специализированной энергии.
Кометчики согласились принять меня в свою среду, чтобы обезопасить себя от оружия твоей матери: АККА способна уничтожить все их тончайшее оборудование и все их владения, хотя и не способна аннигилировать их тела.
— А теперь, Боб, — издевался над ним веселый голос, — я вынужден покинуть тебя. Твои родители, как я тебе говорил, доставлены на комету. Надо пойти поприветствовать твою мать.
Стивен Орко хихикнул в лицо Боба, и лицо того исказилось мукой.
— Я хочу обсудить с нею принцип АККА. Мне не все удалось выяснить во время собственных исследований. И тогда наши обсуждения закончатся, Боб…
Если тебя удивляет, почему мы вынуждены питаться именно так, как мы это делаем, то это лишь потому, что даже эти неистребимые устройства для жизни несовершенны. Они предназначены быть вечными носителями интеллекта и они способны бесконечно сохранять наши разумы, несмотря ни на какие обстоятельства. И все же их совершенство иногда может показаться изъяном.
Потому что это не те тела, к которым мы привыкли. Чувства их превосходны, однако они не те же самые. Механизмы эмоций, в основном, были уничтожены при их конструировании, как бесполезное убежище плоти. Закономерное наказание, которое мы вынуждены нести за свое бессмертное совершенство, — это периодический голод по эмоциям и ощущениям, которых мы лишились.
Будучи, однако, существами способными, мои новые друзья нашли способ удовлетворять этот голод. Жизненная энергия наших бессмертных тел требует регулярного пополнения за счет преобразования обычной материи. Забирая эту материю из тел, к которым мы в свое время привыкли, причем делая это так, что при этом стимулируются наиболее сильные эмоции и ощущения, мы способны удовлетворить оба аппетита — и физический и духовный, так сказать, одновременно.
Поскольку наши разумы — выходцы из множества совершенно различных рас, мы вынуждены держать собственные стада соответствующих созданий. Я намерен создать человеческую колонию, Боб, и ты, и твои друзья в скором времени увидите приготовления.
Тем не менее, я намерен первое свое блюдо сделать из твоей матери. Я узнал от своих новых друзей, что близкая взаимосвязь разума и чувства, установленная за время процесса приема пищи, позволит мне узнать ее мнение обо все, что мне хочется знать. А потом…
Сияющая тварь тихонько захихикала.
— Ты видел, что остается после того, как один из нас поест, Боб? Сможешь ли ты после этого смотреть на свою мать? Маленькая как дитя, дрожащая и бесцветная. Когда ты это увидишь, Боб, у меня будет к тебе вопрос. Я намерен спросить, а что, если безымянный отверженный космоса возьмет в жены эту изнеженную милашку из Пурпурного Холла?
Сардонический голос растаял, и зеленый туман затянул кометчика…
Боб Стар вновь неуверенно пошевелился, пытаясь бороться с охватившим его параличом, и Кай Нимиди помогла ему сесть. Моргая, чтобы прочистить глаза, он увидел в зеленом небе не дающее тепла пурпурное солнце и простирающуюся вокруг скользкую синюю поверхность главной планеты. Импровизированная волокуша лежала рядом с ним. Джей Калам, Хал Самду и Жиль Хабибула торопливо разгружали ее, откладывая в сторону запасные протонные пистолеты и заряды к ним.
— Ах, вот как! — жалобно просопел Жиль Хабибула. — Этот монстр все испортил, абсолютно все, точно так же, как мои драгоценные геодины на борту «Птицы Зимородок». — Он увидел Боба Стара и просветлел. — Ах, дружище, старый Жиль рад видеть тебя опять. Мы думали, что ты уже не проснешься…
— Смотрите! — громыхнул Хал Самду. — Похоже, что этот корабль, о котором он говорил, идет за нами.
Быстро поднявшись на ноги, Боб Стар вгляделся в зеленое небо.
Он увидел летящий объект, снижающийся в их направлении. Это было толстое горизонтальное блюдце, красное как эта колоссальная машина, высящаяся над голубым горизонтом. На его верху была площадка, окаймлявшая низкий красный купол. Оно снижалось без рева дюз, без посредства каких-нибудь видимых проявлений работы двигателей.
Боб Стар встревоженно взял Кай Нимиди за руку.
— Что… — хрипло прошептал он. — Что нам делать?
— Ничего, просто попытаемся спастись, — произнес усталый голос командора. — И будем надеяться на счастливый шанс — на какое-нибудь чудо, пока мы живы.
Красный диск медленно опустился неподалеку от них. Обманчивые условия не позволяли точно определить расстояние до него, но он внезапно оказался значительно больше, чем поначалу предположил Боб Стар.
Лязг какого-то металлического приспособления — возможно, механизма люка — заставил Боба Стара напрячься даже в его безнадежной апатии. Он услышал совиный крик и затем что-то, похожее на грохот каменных барабанов. Это были те же звуки, вспомнил он, что он слышал из невидимого корабля, который унес Стивена Орко с Нептуна. Внезапно в малиновом боку диска распахнулось огромное квадратное отверстие. Квадратная дверь распахнулась наружу, образовав наклонный пандус. По этому пандусу спустились чудовищные твари.
Несмотря на нерешенную загадку принадлежности Кай Нимиди к человеческой расе, Боб Стар уже не ожидал, что они будут похожи на людей. И все же он не был готов к тому ощущению потрясения, которое вызвали у него эти твари, спускающиеся по пандусу.
Впереди двигалась десятифутовая сфера из какого-то серебристого металла, окруженная посередине темным обручем. Поначалу Бобу Стару показалось, что она катится, однако затем он увидел, что это катится только обруч, скользя вокруг сферы. Каждый полюс ее представлял собой темный мерцающий выступ, который выглядел похожим на фасеточный глаз. Над каждым из этих выступов помещались по три длинных сияющих щупальца, в настоящий момент свернувшиеся кольцами вблизи полусферы.
Два следующих существа были строго конической формы, примерно двенадцати футов в высоту. Они были ярко-зеленого цвета, кожа у них имела маслянистый отблеск. Основания, видимо, были эластичными уплощенными мембранами, расширяющимися до полусфер, над которыми они суживались удивительно ровно. Темные заостренные органы, которые их увенчивали, поворачивались туда-сюда, словно своеобразные головы. Зеленые конусы парили на воздушных подушках — они выглядели карикатурными игрушками для младенцев, но в том, как грозно и целенаправленно они двигались, не было ничего игрушечного.
Трое остальных были стройными трехногими гигантами. Их вытянутые тела, отдаленно напоминающие человеческие, были, пожалуй, футов пятнадцать в высоту. Они были покрыты смутно сияющими темно-красными доспехами, как хитином. У каждого было шесть верхних конечностей, образующих нечто вроде бахромы над гроздью стеблевидных органов, там, где должна быть голова. Они несли какие-то приспособления или оружие.
— Смерть моя! — захрипел Жиль Хабибула. — Неужели эти ужасные твари — хозяева кометы? А не просто сияющие чудовища?
— Я так не думаю. — Командор стоял, мрачно глядя на их приближение. — Я полагаю, что это рабы кометчиков. Пастухи, видимо, тех существ, которых они разводят для еды…
Он внезапно замолчал.
Серебристая сфера повернула чуть в сторону на несколько ярдов. Она остановилась, черный обруч перестал вертеться. Из нее послышались грубые совиные крики, похожие на команды. Зеленые конусы ответили со смутной грохочущей вибрацией, которая исходила, похоже, от нижних мембран. Темно-красные трехногие существа не издали ни звука. Однако они двинулись вместе с конусами, растянувшись полукругом, чтобы охватить кольцом пятерых, держа наготове ремень. Боб Стар автоматически потянулся за протонным пистолетом.
— Подожди, Боб, — устало пробормотал Джей Калам. — Наше оружие полностью испорчено. Мы не можем сопротивляться…
— Но, Джей, — возразил Хал Самду, — мы не можем сдаться без боя!
— Мы должны, — тихо настаивал Джей Калам, — мы должны сохранить свои жизни и надеяться на какую-нибудь возможность…
Гигант издал сдавленный горловой звук.
— Сдаваться! — возмущенно прохрипел он. — Легионеры не сдаются! — Схватив бесполезный протонный пистолет, словно дубинку, он бросился навстречу ближайшему зеленому конусу. — Мы не сдадимся! — послышался его голос. — Пока Аладори в опасности!..
Кай Нимиди бросилась за ним, чтобы остановить его, и закричала:
— Пахрати!
Она опоздала. Тонкая эластичная верхняя конечность зеленого конуса захлестнулась вокруг него. Из темного сплюснутого органа на его конце, похожего на заостренный наконечник, ударил тонкий и слепящий луч оранжевого света.
Хал Самду рухнул, застонал от мучительной боли.
— Мы не можем сопротивляться, — безнадежно повторил Джей Калам. — Помоги мне нести его, Боб. Мы пойдем на борт, если это то, чего они хотят. Ничего…
Его тихий голос прервался восклицанием. И Боб Стар был изумлен, когда он повернулся и заговорил с Кай Нимиди такими же странными и текучими словами, как и она.
Тюремный трюм занимал весь нижний ярус корабля-диска. Это было обширное помещение диаметром сто футов, часть центра которого было закрыто стеной без дверей, возможно, скрывающей двигательные отсеки. Иллюминаторов не было, и единственным источником освещения было слабое красное свечение, отражавшееся от высокого металлического потолка. Вентиляция была неважной, санитарные условия просто отсутствовали, и воздух был переполнен запахами находившихся внутри.
Вход был закрыт массивной решеткой из красных металлических прутьев на верху длинного трапа. Одна из серебристых сфер оставалась на страже за решеткой, однако ни одно из существ кометы не вошло в трюм.
Пятеро новых узников были загнаны в трюм и остались стоять на трапе. Осматривая Хала Самду, который все еще был не в силах ни говорить, ни сидеть, Боб Стар и Жиль Хабибула обнаружили маленькое круглое пятно ожога у него на виске.
Боб Стар попытался нести его, когда они оказались на борту, но один из стройных красных великанов отобрал у них бесчувственное тело, схватив его бахромчатыми конечностями.
Тысячи жалких заключенных, находившихся в трюме, по большей части сидели или лежали на голом металлическом полу. Они были одеты в причудливые обрывки одеяний, лишь немногие имели странные маленькие узелки со своими пожитками. Неумытые лица, изможденные от отчаяния и обреченности, и звук, который они все скопом издавали, был усталым шепотом полной апатии, без просвета надежды и смеха.
Возле трапа Боба Стара встретил худой серолицый человек, который брел, словно усталый призрак, по обширной палубе, перешагивая через лежащие тела и вглядываясь в лицо каждого спящего или плачущего ребенка.
— Ты не видел моего сына? — прохрипел усталый незнакомец. — Синеглазого мальчика с вьющимися желтыми волосами. Его зовут Джон — это в честь великого Джона Стара. Ты его не видел?
Боб Стар покачал головой и увидел, как надежда в глазах того сменилась отчаянием.
— Откуда ты? — спросил он.
— С Плутона. — Налитые кровью глаза взглянули на него со смутным любопытством. — Меня зовут Гектор Вальдин. Я работал в Вотанге на платиновых копях. — Узловатые руки сделали тяжелый жест. — Эти люди — мои друзья и соседи. Однако сейчас…
— Как ты попал сюда?
— А ты не знаешь? — Тощий человек уставился на него. — Так вот, говорят, что-то случилось со всеми базами Легиона. Я видел человека, который наблюдал конец форта Вотанга. Батареи начали стрельбу и прекратили. В стены ударил красный луч, и они рухнули. Осталась только огромная яма.
Усталый человек пожал плечами.
— Я не знаю, что это было. Но затем в небесах стало расти что-то зеленое. Люди сказали, что это была комета. И Плутон каким-то образом затянуло внутрь. Я не знаю…
Внезапно, словно от свирепой боли, его зубы заскрипели.
— А потом пришли эти чудища. Они сожгли наши дома, вытащили наших детей и женщин и схватили их. Они забрали нас куда-то. Я не знаю, куда. Однако мой сын Джон пропал. — Налитые кровью глаза с мольбой взглянули в лицо Боба Стара. — Ты не видел маленького голубоглазого мальчика?..
Вот какова, горько подумал Боб Стар, судьба всего человечества.
— Эти твари заходят сюда? — Этот вопрос был вызван смутным и безнадежным порывом бежать. — Они открывают когда-нибудь эту решетку?
— Они никогда не появляются среди нас. — Гектор Вальдин покачал головой. — Дверь не открывалась с тех пор, как нас загнали на корабль.
— Как они чистят пол и кормят пленных?
— Они не чистят пол, — сказал Гектор Вальдин. — И единственная пища, которую нам дают, — это кислые отходы, которые они бросают через решетку.
Лишенные надежды глаза вновь всмотрелись в Боба Стара с усталым недоумением.
— Где был твой дом? — спросил он. — Мне кажется, я никогда не видел тебя в Вотанге.
Боб Стар отвернулся, слушая безнадежный шепот тысяч сидящих и лежащих на полу, а затем взглянул на массивную запертую решетку на верху трапа.
— Это неважно, если не хочешь говорить, — пожал плечами Гектор Вальдин. — Большинство из нас слишком ошеломлены, чтобы понять, что происходит. Ладно, друг, мне надо идти искать сына, Джона…
Внезапно в глаза Боба Стара ударил синий свет. И на его тонком лице появилась улыбка, призрачная и опасная улыбка.
— Погоди, Гектор Вальдин. — В голосе его звенело нетерпение. — Я скажу, кто мы и как сюда попали.
— Пустяки, — пробормотал худой человек. — Это не имеет значения. Я должен найти Джона.
— Подожди, — настойчиво сказал Боб Стар. — Если ты чтишь имя Джона Стара…
И Гектор Вальдин вернулся, и усталая апатичность отчасти покинула его лицо. И другие, что были поблизости, собрались вокруг них, чтобы послушать. Ибо голос Боба Стара звенел, созывая их. И он произносил магические имена из славной истории человечества.
— Джей Калам, командир Легиона… Великан, который сидит здесь, — это Хал Самду, который отправился с моим отцом и остальными к Убегающей Звезде… Жиль Хабибула — он может открыть дверь, чтобы пропустить нас на корабль… Моя мать, Хранитель Мира. Она тоже в плену и вот-вот должна погибнуть…
Боб Стар говорил. Он произносил зажигательные слова. Он был слегка удивлен уверенностью, появившейся в его голосе. Потому что в душе он сознавал, что надеяться не на что. Он знал, что они для кометчиков не более чем стадо.
Он знал, что Стивен Орко не может быть убит.
Вскоре его слушали очень многие. Заинтересованность быстро проникала сквозь отчаяние на лицах усталых людей. И свет надежды зажигал одного за другим…
СЫН ДЖОНА СТАРА
Первый диалог Джея Калама и Кай Нимиди оказалось неожиданно трудно прервать. Он начался на алмазно-гладкой поверхности планеты, когда девушка крикнула Халу Самду, чтобы он остановился, и удивленный командор обратился к ней на ее собственном языке.
Даже в присутствии пленивших их врагов лицо ее засияло от восторга. Она обрадованно бросилась к командору и обхватила его своими маленькими руками.
Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в обе щеки. Затем, полностью игнорируя существа, которые загоняли их на корабль, она возбужденно говорила с ним. И Джей Калам отвечал, неуклюже, сбивчиво, но так, будто понимал.
Они испуганно остановились, когда конвоиры затолкали их в трюм и закрыли за ними массивную решетку. Внизу, на трапе, они продолжали разговор. Кай Нимиди говорила очень быстро. Лицо ее сияло от возбуждения, улыбалось, хмурилось от усилий сделать слова более понятными; оно светилось надеждой, потом опять покрылось тенью тревоги.
Темное лицо Джея Калама, напротив, было совершенно неподвижно. Он, в основном, лишь слушал, хмурясь от стараний понять. Однако иногда он вмешивался, прося девушку повторить или задавая какой-нибудь вопрос.
Боб Стар не раз подходил к ним и снова уходил, поскольку они не обращали на его внимания. За ним следовали люди, ведомые его словами, будто развивающимися золотистыми знаменами. Это его удивляло, потому что он был всего лишь юношей, испуганным, наполовину лишенным способностей странной и старой раной. Но они впитывали магию его слов, и он продолжал.
Кай Нимиди, наконец, подбежала к нему. Она что-то воскликнула и была смущена, когда он не понял.
— Она спрашивает, — сказал Джей Калам, — знаешь ли ты испанский.
— Испанский?
— Да. Это ее язык.
— Испанский? Откуда она знает испанский? — Он был изумлен. — Ведь она — обитательница кометы.
— Кай — да, — сказал командор, — но ее раса — нет. Я расскажу тебе, насколько невероятно…
— Как такое случилось? Как ее народ попал в комету?
— Странная история. — Джей Калам погладил смуглую челюсть. — Однако, исходя из того, что мы знаем о кометчиках, вполне объяснимая. Все, что она смогла мне рассказать, — это голые факты. Испанский язык Кай и мой, как видишь, — это два почти совершенно разных языка. Мое знание испанского объясняется интересом к Лопе де Вега, который писал четырнадцать столетий назад. Ее испанский принял такую форму на тысячу лет позже и в дальнейшем изменялся в ходе адаптации к чужому окружению. У нее несколько непонятный акцент, но это просто случайность, что я вообще узнал ее язык — когда она велела Халу Самду остановиться. И ее научные термины, конечно, почти полностью мне незнакомы. В результате ее сообщение необычайно трудно понять.
— Четыреста лет назад? — изумился Боб Стар. — Неужели кометчики были здесь прежде?
Джей Калам покачал головой, объясняя:
— Ты можешь вспомнить, Боб, из книг по истории, что в конце двадцать шестого столетия Андейская республика переживала краткий золотой век. В течение нескольких лет в науке и почти во всех направлениях искусства, равно как и в благосостоянии и военном могуществе, это была ведущая нация Земли.
Периодом угасания этой веры великолепия стала экспедиция «Конкистадора». На самом большом из построенных когда-либо геодезических крейсеров сотня мужчин и женщин покинула Сантьяго — подразумевалось, что это будет самый великий научно-исследовательский полет за всю историю Системы.
«Конкистадор» не вернулся.
Эти сто человек были цветом интеллигенции республики. Их потеря была тем ударом, который прервал золотой век, потому что северные соседи вскоре подчинили их себе, и испанский стал мертвым языком.
— »Конкистадор»…
— Он был взят в плен кометчиками, — сказал Джей Калам. — Очевидно, они постоянно посылали вперед свои корабли на скорости, далеко превосходящей световую, в разведывательные экспедиции, я полагаю, на поиски планетных систем, достойных набега.
Такой невидимый разведчик встретил «Конкистадора» где-то за Плутоном. Весь его экипаж был переправлен на комету, которая находилась где-то в сотнях световых лет от него.
Многие узники остались живы, и случайно некоторые из них бежали. С помощью других порабощенных существ они покинули главную планету на захваченном корабле и добрались до одной из внешних планет созвездия.
Два поколения они существовали в жалком состоянии, пока выжившие не нашли вход в огромную пещеру, где их нельзя было немедленно обнаружить. Они узнали о планах кометчиков и решили предупредить и помочь Системе. Кай Нимиди — их дочь, спустя четыреста лет.
Они добились научного прогресса. Проектор, который перенес Кай на астероид, — самое замечательное их достижение. Я не совсем понял ее объяснения, но, очевидно, он искажает пространство-время так, что две удаленные точки сближаются настолько, что свет и, наконец, материальное тело могут преодолеть разрыв.
В общем, машину построил отец Кай. Он использовал ее, чтобы посылать Кай в тайные места кометчиков разузнавать их секреты. Они заметили ее, когда она пыталась предупредить тебя на Нептуне. Они напали на пещеру. Кай — единственная, кто уцелел. В последний момент отец воспользовался машиной, чтобы отослать ее к тебе, на астероид.
Боб Стар схватил его за руку.
— Что она пыталась нам сказать? — прохрипел он вдруг. — О Стивене Орко и кометчиках?
— Кометчики могут быть уничтожены, — сказал Джей Калам, — но Кай не знает, как. Она лишь знает, что существуют способы. Она говорит, что, в общем, кометчики бессмертны. Однако их правители обладают какой-то секретной силой, которая может их уничтожить, каким-то изобретением древних создателей их искусственных тел. Она не имеет представления, что это такое, но знает, где хранится этот секрет.
— Где?
— В крепости, в глубине этой планеты. Помнишь рисунки Кай?
Боб кивнул, не дыша и дрожа.
— Да, эта планета — действительно мертвый мир, холодный в центре. Она пронизана пещерообразными полостями, как мы могли заподозрить благодаря ее низкой плотности. Главное укрепление кометчиков, место, где они хранят этот секрет, — где-то вблизи центра планеты. Кай может попытаться провести нас туда.
— Это очень полезная информация, — горько пробормотал Боб Стар, — особенно когда мы в плену, безоружны и приговорены. Когда оружие, способное убить Стивена Орко, скрыто в центре бронированной планеты, в пятнадцати тысячах миль под нами, и охраняется всей наукой кометчиков.
Боб Стар не был удовлетворен своей ролью в восстании пленных. Действительно, план действий — если что-либо столь неясное, столь дикое, столь отчаянно безнадежное можно было назвать планом — был его. И, в конце концов, именно он был тем, кто повел их на прорыв из трюма.
Даже в присутствии пленивших их врагов лицо ее засияло от восторга. Она обрадованно бросилась к командору и обхватила его своими маленькими руками.
Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в обе щеки. Затем, полностью игнорируя существа, которые загоняли их на корабль, она возбужденно говорила с ним. И Джей Калам отвечал, неуклюже, сбивчиво, но так, будто понимал.
Они испуганно остановились, когда конвоиры затолкали их в трюм и закрыли за ними массивную решетку. Внизу, на трапе, они продолжали разговор. Кай Нимиди говорила очень быстро. Лицо ее сияло от возбуждения, улыбалось, хмурилось от усилий сделать слова более понятными; оно светилось надеждой, потом опять покрылось тенью тревоги.
Темное лицо Джея Калама, напротив, было совершенно неподвижно. Он, в основном, лишь слушал, хмурясь от стараний понять. Однако иногда он вмешивался, прося девушку повторить или задавая какой-нибудь вопрос.
Боб Стар не раз подходил к ним и снова уходил, поскольку они не обращали на его внимания. За ним следовали люди, ведомые его словами, будто развивающимися золотистыми знаменами. Это его удивляло, потому что он был всего лишь юношей, испуганным, наполовину лишенным способностей странной и старой раной. Но они впитывали магию его слов, и он продолжал.
Кай Нимиди, наконец, подбежала к нему. Она что-то воскликнула и была смущена, когда он не понял.
— Она спрашивает, — сказал Джей Калам, — знаешь ли ты испанский.
— Испанский?
— Да. Это ее язык.
— Испанский? Откуда она знает испанский? — Он был изумлен. — Ведь она — обитательница кометы.
— Кай — да, — сказал командор, — но ее раса — нет. Я расскажу тебе, насколько невероятно…
— Как такое случилось? Как ее народ попал в комету?
— Странная история. — Джей Калам погладил смуглую челюсть. — Однако, исходя из того, что мы знаем о кометчиках, вполне объяснимая. Все, что она смогла мне рассказать, — это голые факты. Испанский язык Кай и мой, как видишь, — это два почти совершенно разных языка. Мое знание испанского объясняется интересом к Лопе де Вега, который писал четырнадцать столетий назад. Ее испанский принял такую форму на тысячу лет позже и в дальнейшем изменялся в ходе адаптации к чужому окружению. У нее несколько непонятный акцент, но это просто случайность, что я вообще узнал ее язык — когда она велела Халу Самду остановиться. И ее научные термины, конечно, почти полностью мне незнакомы. В результате ее сообщение необычайно трудно понять.
— Четыреста лет назад? — изумился Боб Стар. — Неужели кометчики были здесь прежде?
Джей Калам покачал головой, объясняя:
— Ты можешь вспомнить, Боб, из книг по истории, что в конце двадцать шестого столетия Андейская республика переживала краткий золотой век. В течение нескольких лет в науке и почти во всех направлениях искусства, равно как и в благосостоянии и военном могуществе, это была ведущая нация Земли.
Периодом угасания этой веры великолепия стала экспедиция «Конкистадора». На самом большом из построенных когда-либо геодезических крейсеров сотня мужчин и женщин покинула Сантьяго — подразумевалось, что это будет самый великий научно-исследовательский полет за всю историю Системы.
«Конкистадор» не вернулся.
Эти сто человек были цветом интеллигенции республики. Их потеря была тем ударом, который прервал золотой век, потому что северные соседи вскоре подчинили их себе, и испанский стал мертвым языком.
— »Конкистадор»…
— Он был взят в плен кометчиками, — сказал Джей Калам. — Очевидно, они постоянно посылали вперед свои корабли на скорости, далеко превосходящей световую, в разведывательные экспедиции, я полагаю, на поиски планетных систем, достойных набега.
Такой невидимый разведчик встретил «Конкистадора» где-то за Плутоном. Весь его экипаж был переправлен на комету, которая находилась где-то в сотнях световых лет от него.
Многие узники остались живы, и случайно некоторые из них бежали. С помощью других порабощенных существ они покинули главную планету на захваченном корабле и добрались до одной из внешних планет созвездия.
Два поколения они существовали в жалком состоянии, пока выжившие не нашли вход в огромную пещеру, где их нельзя было немедленно обнаружить. Они узнали о планах кометчиков и решили предупредить и помочь Системе. Кай Нимиди — их дочь, спустя четыреста лет.
Они добились научного прогресса. Проектор, который перенес Кай на астероид, — самое замечательное их достижение. Я не совсем понял ее объяснения, но, очевидно, он искажает пространство-время так, что две удаленные точки сближаются настолько, что свет и, наконец, материальное тело могут преодолеть разрыв.
В общем, машину построил отец Кай. Он использовал ее, чтобы посылать Кай в тайные места кометчиков разузнавать их секреты. Они заметили ее, когда она пыталась предупредить тебя на Нептуне. Они напали на пещеру. Кай — единственная, кто уцелел. В последний момент отец воспользовался машиной, чтобы отослать ее к тебе, на астероид.
Боб Стар схватил его за руку.
— Что она пыталась нам сказать? — прохрипел он вдруг. — О Стивене Орко и кометчиках?
— Кометчики могут быть уничтожены, — сказал Джей Калам, — но Кай не знает, как. Она лишь знает, что существуют способы. Она говорит, что, в общем, кометчики бессмертны. Однако их правители обладают какой-то секретной силой, которая может их уничтожить, каким-то изобретением древних создателей их искусственных тел. Она не имеет представления, что это такое, но знает, где хранится этот секрет.
— Где?
— В крепости, в глубине этой планеты. Помнишь рисунки Кай?
Боб кивнул, не дыша и дрожа.
— Да, эта планета — действительно мертвый мир, холодный в центре. Она пронизана пещерообразными полостями, как мы могли заподозрить благодаря ее низкой плотности. Главное укрепление кометчиков, место, где они хранят этот секрет, — где-то вблизи центра планеты. Кай может попытаться провести нас туда.
— Это очень полезная информация, — горько пробормотал Боб Стар, — особенно когда мы в плену, безоружны и приговорены. Когда оружие, способное убить Стивена Орко, скрыто в центре бронированной планеты, в пятнадцати тысячах миль под нами, и охраняется всей наукой кометчиков.
Боб Стар не был удовлетворен своей ролью в восстании пленных. Действительно, план действий — если что-либо столь неясное, столь дикое, столь отчаянно безнадежное можно было назвать планом — был его. И, в конце концов, именно он был тем, кто повел их на прорыв из трюма.