Уильямсон Джек. Звездный свет

Джек Уильямсон
Звездный свет

 

   Мистер Джейсон Пибоди вышел из трамвая. С облегчения сделав глубокий вдох открытого воздуха, он пошел вверх по Бенистер Хилл. Обеспокоенные глаза его увидели, как впереди в сгущавшихся сумерках появилась первая бледная звезда.
   Это заставило его с тоской вернуться назад, в туман детства за волшебными словами, которые он когда-то знал. Он прошептал заклинание, придававшее силу:

 
Светлая звезда, яркая звезда,
Увиденная мною первая звезда,
Если б мог я, если б мог я,
Сделать так, чтобы сбылось то,
Чего желаю я.
 

   Мистер Пибоди был смуглокожим, маленьким лысым, похожим на веник человеком. Хотя сейчас его худые плечи и были расправлены, они все равно выдавали сутулость, приобретенную за двадцать лет сидения за счетными машинками и бухгалтерскими книгами. Его обычно кроткое лицо имело обиженное и отчаянное выражение.
   — Я хочу, чтобы…
   Не сводя со звезды полного надежды взгляда, Мистер Пибоди заколебался. Его измученный мозг вернулся к болезненной домашней сцене, от которой он только что сбежал. Кривая улыбка появилась на его обеспокоенном лице.
   — Я хочу, — сказал он звезде, — чтобы я умел творить чудеса!
   Звезда потемнела и стала зловеще красной.
   — Необходимо творить чудеса, — добавил мистер Пибоди, чтобы содержать семью на жалование бухгалтера. То есть такую семью, как моя.
   Звезда сверкнула зеленым обещающим цветом.
   Мистер Пибоди все еще был должен тринадцать тысяч долларов за маленький оштукатуренный домик в двух кварталах от Локаст-авеню: плата была нетяжелой как рента, и еще через десять лет он был бы его собственным. В этот день Элла встретила его в двери влажным поцелуем.
   Элла — это миссис Пибоди. Она была похожа на статуэтку, блондинка, на дюйм выше, чем он сам, с замечательным голосом. Ее долгий поцелуй заставил его почувствовать себя неловко. Он мгновенно понял — сказался двадцатидвухлетний опыт — что она что-то хочет.
   — Так приятно оказаться дома, дорогая, — попытался он начать контркампанию. — На работе сегодня было столько дел. — Его усталый вздох был очень убедительным. — Старый Берг будет увольнять и увольнять, считая, что мы все делаем работу только двух людей. Не знаю, кто будет следующим.
   — Мне так жаль, дорогой, — она снова одарила его влажным поцелуем, и в ее голосе прозвучало нежное сожаление. — Теперь иди помойся. Я хочу пообедать пораньше, потому что сегодня Дельфийская Лига.
   Ее голос был слишком сладким. Мистеру Пибоди стало интересно, чего она хочет. Ей всегда требовалось некоторое время, чтобы подойти к сути дела. Однако, когда она к ней подходила, то ее вряд ли можно было остановить. Он сделал еще одну слабую попытку.
   — Я не знаю, как сложатся обстоятельства, — он устало пожал плечами.
   — Берг угрожает сократить нам жалованье. Страховка, плата за дом и дети. Не знаю, как мы будем жить.
   Элла Пибоди снова подошла к нему и обняла своими мягкими руками. От нее слабо пахло духами, которыми она пользовалась прошлым вечером, и кухней.
   — Мы справимся, дорогой, — сказала она храбро.
   Она принялась весело болтать о незначительных событиях, произошедших за день. И то, что ей пришлось заняться делами на кухне, не остановило ее. Ее замечательный голос отчетливо доносился до него, хотя он и закрыл дверь в ванную.
   Демонстративно преувеличивая свою усталость, мистер Пибоди расположился в кресле. Он отыскал утреннюю газету — на которую у него никогда не было времени утром — развернул ее и вдруг опустил на колени, словно он чересчур устал чтобы читать. Делая еще одну слабую попытку отвлечь ее внимание, он спросил:
   — Где дети?
   — Вильям шел чтобы встретиться с кем-то по поводу машины.
   Мистер Пибоди забыл об усталости.
   — Я говорил Вильяму, что он не может иметь машину, — проговорил он с некоторым жаром. — Я говорил ему, что он слишком молод и безответственен. Если он настаивает на том, чтобы купить какую-нибудь кучу металлолома, ему придется платить за нее самому. Не спрашивая меня как.
   — А Бет, — продолжал голос миссис Пибоди, — поехала в центр в салон красоты.
   Она подошла к двери кухни.
   — Но у меня есть для тебя потрясающая новость, дорогой.
   Веселые нотки в ее голосе сказали мистеру Пибоди, что следует ожидать худшего. Ужасный момент наступил. С отчаяньем он поднял газету с коленей и погрузился в чтение.
   — Да, дорогая, — сказал он, — здесь я вижу, чемпион должен встретиться с этим австралийцем, если…
   — Дорогой, ты меня слышишь? — всепроникающий голос Эллы Пибоди нельзя было проигнорировать. — Сегодня вечером в Дельфийской Лиге я собираюсь сделать доклад о Трансцендентальном Возрождении. Разве это не удивительно великолепная возможность?
   Мистер Пибоди опустил газету. Он был озадачен. Влажные нотки в ее голосе доказывали, что момент ее победы близок, и все же цель ее была еще пока неясна.
   — Элла, дорогая, — мягко спросил он, — что ты знаешь о Трансцендентальном Возрождении?
   — Не волнуйся об этом, дорогой. Молодой человек в библиотеке проделал исследование и напечатал для меня доклад всего на десять долларов. Но твое желание помочь мне очень мило, и есть одна вещь, которую ты можешь сделать.
   Мистер Пибоди заерзал в кресле. Ловушка захлопывалась, а он не видел выхода.
   — Я знала, что ты поймешь, дорогой, — в ее голосе чувствовалась нежная дрожь. — И ты знаешь, что у меня нет ни одной приличной тряпки. Дорогой, я собираюсь купить то голубое платье, которое было выставлено в витрине Феймос. На нем стояла цена 69.80, но управляющий уступил мне его всего за 49.95.
   — Мне ужасно жаль, дорогая, — медленно произнес мистер Пибоди. — Но, боюсь, мы просто не сможем позволить это. Боюсь, тебе придется отослать его назад.
   Голубые глаза Эллы расширились и заблестели.
   — Дорогой! — Ее дрожащий голос оборвался. — Дорогой, ты должен понять. Я не смогу прочитать свой доклад в этих позорных старых лохмотьях. Кроме того, его уже переделали.
   — Но дорогая, у нас просто нет денег.
   Мистер Пибоди снова поднял газету вверх ногами.
   После двадцати двух лет совместной жизни он знал, что произойдет. Последуют слезные призывы к его любви и гордости, к его долгу. Агония эмоций, поддерживаемая до тех пор, пока он не сдастся.
   А он не мог сдаться, вот в чем беда. За двадцать два года его любовь никогда серьезно не отклонялась от жены и детей. Он дал бы ей деньги с радостью, но счета было необходимо оплатить завтра.
   На мгновение он вздохнул от облегчения, когда со стороны подъезда к дому послышался незнакомый сигнал автомобиля. Через боковую дверь сутулясь вошел неуклюжий молодой человек, Вильям Пибоди.
   Вильям был долговязым прыщавым юношей с бледным лицом, нечесаными волосами и выступающими кроличьими зубами. Удивительно, но несмотря на то что он постоянно требовал деньги на одежду, на нем всегда была все та же грязная кожаная куртка и все те же мешковатые брюки.
   Усилия отправить его в университет, в телевизионную школу и в колледж по подготовке парикмахеров не увенчались успехом из-за абсолютного нежелания Вильяма сотрудничать.
   — Привет, Гов, — произнес он, набивая черную трубку. — Привет, ма. Обед готов?
   — Вильям, не называй меня «Гов», — мягко попросил мистер Пибоди. — Он встал и подошел к окну. Его голос зазвучал резче. — Чей это красный родстер там, на подъездной дороге?
   Вильям опустился в кресло, которое только что освободил мистер Пибоди.
   — А, машина, — он выдохнул струйку голубого дыма. — А что, мама разве тебе не сказала, Гов? Я только что приобрел ее.
   Худое тело мистера Пибоди напряглось.
   — Значит, ты купил машину? Ну и кто будет за нее платить?
   Вильям небрежно помахал трубкой.
   — Всего двадцатку в месяц, — растягивая слова произнес он. — А это сделка что надо, Гов. Всего восемьдесят тысяч миль, и в ней есть радио. Ма сказала, что ты сможешь вытянуть. Это будет мне на день рождения, Гов.
   — Твой день рождения через шесть месяцев.
   Из кухни заструился серебристый успокаивающий голос миссис Пибоди:
   — Но когда придет его день рождения, ты все еще будешь платить за нее, Джейсон. Так что я сказала Биллу, что все будет в порядке. В наши дни на молодого человека не обращают никакого внимания, если у него нет машины. Так что если ты дашь мне деньги на костюм…
   Мистер Пибоди начал с жаром отвечать, но неожиданно остановился, когда через парадную дверь вошла Бет, его дочь. Бет была лучом света в его жизни. Она была высокой и стройной девушкой с мягкими сочувствующими карими глазами. Ее медового цвета волосы были изящно уложены красивыми волнами.
   Наверно, для отца естественно благоволить дочери. Но мистер Пибоди не мог не сравнить ее веселое трудолюбие с бездельничанием Вильяма. Она посещала бизнес-курс чтобы вести журналы доктора Рекса Бранта после того, как они поженятся.
   — Привет, пап, — она подошла к нему и нежно и с любовью обняла его своими мягкими руками. — Как тебе моя новая завивка? Я сделала ее, потому что сегодня вечером у меня свидание с Рексом. Мне не хватило денег, так что я сказала, что отнесу три доллара, которые я осталась должна миссис Ларкинс до семи часов. У тебя есть три доллара, пап?
   — Твои волосы выглядят очень славно, дорогая. — Мистер Пибоди потрепал дочь по плечу и весело полез в карман. Он всегда с охотой давал Бет деньги, когда они у него были. Часто он сожалел, что не может сделать для нее больше.
   — Спасибо, пап, — прошептала она, целуя его в висок. — Ты просто прелесть!
   Вытащив из рта черную трубку, Вильям посмотрел на мать.
   — Это доказывает, — нараспев произнес он, — что если бы машину захотела сестричка…
   — Сын, я сказал тебе, — категорично заявил мистер Пибоди, — я не собираюсь платить за этот автомобиль. У нас просто нет денег.
   Вильям лениво поднялся с кресла.
   — Послушай, Гов, — ты же не захочешь потерять свои рыболовные снасти?
   Мистера Пибоди охватила тревога.
   — Мои рыболовные снасти?
   За двадцать два года мистер Пибоди фактически нашел время и деньги только для трех поездок на рыбалку. Однако, он все еще считал себя страстным рыбаком. Иногда он неделями жертвовал обедом для того, чтобы накопить денег на какую-нибудь удочку или катушку лески, или какую-нибудь особую муху. Он часто проводил на заднем дворе не один час, пытаясь попасть в метку на земле.
   Пытаясь смотреть на Вильяма с гневом, он резко спросил:
   — Так что же случилось с моими рыболовными снастями?
   — Ну, ладно, Джейсон, — вмешался успокаивающий голос миссис Пибоди. — Не заводись. Ты знаешь, что ты не пользовался своими рыболовными снастями уже десять лет.
   Выпрямившись, мистер Пибоди направился к своему более высокому сыну.
   — Вильям, что ты с ними сделал?
   Вильям снова набивал трубку.
   — Не кипятись, Гов, — посоветовал он. — Ма сказала, все будет в порядке. А мне нужны были деньжата чтобы сделать первый взнос за автобус. Успокойся, Гов. Я дам тебе закладные.
   — Билл! — голос Бет был резким от возмущения. — Ты же не…
   Мистер Пибоди издал нечленораздельный звук. Он слепо направился к парадной двери.
   — Эй, Джейсон, — голос Эллы сладко звенел по непонятной причине. — Держи себя в руках, Джейсон. Ты же не пообедал…
   Он с силой захлопнул за собой дверь.
 
   Не впервые за двадцать два года устремился мистер Пибоди в ветреную свободу из Бенистер-Хилла. И не впервые обращался он с просьбой к звезде. И хотя он серьезно не верил в это суеверие своего детства, идея все равно казалась ему очень приятной.
   Через мгновение после того, как он произнес заклинание, он увидел летящую звезду. Крошечная точка света, движущаяся слегка вверх через пурпурные сумерки. Она не была белой подобно большинству падающих звезд, а бледно-зеленой.
   Это пробудило в памяти мистера Пибоди еще одно суеверие, аналогичное первому. Если увидишь падающую звезду и успеешь загадать желание до того, как она погаснет, это желание сбудется. Он с нетерпением затаил дыхание.
   — Я хочу, — повторил он, — уметь творить чудеса!
   Он закончил фразу вовремя. Звезда все еще светилась. Вдруг он заметил, что ее зеленоватое сияние становится ярче.
   Еще ярче! И взрывается!
   И тут внезапно слабое и полное надежды удовлетворение мистера Пибоди сменилось дикой паникой. Он понял, что один осколок зеленого метеора подобно небесной пуле направляется прямо к нему. Он сделал отчаянную попытку попятиться назад, прикрыть лицо рукой…
   Мистер Пибоди очнулся лежа на спине на траве холма. Он застонал и поднял голову. Взошла ущербная Луна. Ее косые лучи отражались мерцающим светом от капелек росы на траве.
   Мистер Пибоди почувствовал, что весь напряжен и замерз. Одежда его была мокрой от росы. И что-то было не в порядке с головой. Глубоко у основания мозга была странная тупая боль. Она была несильной, но слабо и неприятно пульсировала.
   Его лоб был странно напряженным и перекошенным. Пальцы нащупали струйку засохшей крови, затем неровный болезненный край маленькой ранки.
   — Господи!
   Издав это слово, он прижал ладонь к затылку. Но крови на волосах не было. Казалось, что слабая свинцовая боль совсем рядом под его рукой, но другой поверхностной раны не было.
   — Господь праведный! — прошептал мистер Пибоди. — Он засел в моем мозге!
   Доказательство было налицо. Он видел, как прямо на него несся метеор. На лбу у него была крошечная дырочка, через которую он, должно быть, вошел. Там, где он должен был выйти, дырочки не было.
   Почему он до сих пор не убил его? Наверно, потому что будучи очень горячим, он прижег рану. Он вспомнил, как однажды читал невероятную историю о человеке, который якобы прожил многие годы с пулей в мозге.
   Метеор, застрявший у него в мозге! Идея привела его в дрожь. У них с Эллой были небольшие взлеты и падения, но в общем его жизнь прошла без особых событий. Он мог представить себе, что его застрелит бандит или собьет такси, но такое…
   — Лучше пойти к доктору Бранту, — прошептал он.
   Он прикоснулся к кровоточащему лбу и понадеялся, что рана заживет. Когда же он попытался встать, его охватила слабость. В горле неожиданно пересохло.
   — Воды! — выдохнул он.
   От головокружения он упал назад на локоть, а жажда вызвала у него в уме образ сверкающего стакана воды. Он стоял на плоском камне, блестя под лунным светом. Он казался таким материальным, что мистер Пибоди протянул руку и взял его.
   Не удивляясь, он выпил. Несколько глотков утолили его жажду, и его ум прояснился. Затем внезапно осознав невероятность произошедшего, он задрожал от беспричинной паники.
   Стакан выпал из его пальцев и разбился о камни. Осколки насмешливо заблестели под лунным светом. Мистер Пибоди заморгал.
   — Он был настоящим! — прошептал он. — Я сделал его настоящим — из ничего. Чудо — я сотворил чудо!
   Это слово было странно успокаивающим. Фактически, теперь он знал о том, что произошло, не больше, чем до того, как нашел для него слово. И все же в значительной степени его пугающая непонятность была рассеяна.
   Он вспомнил кино, которое написал англичанин, Г.Уэллс. В нем шла речь о человеке, который мог совершать самые удивительные и иногда ужасные чудеса. Мистер Пибоди вспомнил, что он кончил тем, что разрушил мир.
   — Я не хочу ничего подобного, — прошептал он в некоторой тревоге, а затем принялся проверять свой дар. Сначала он попытался мысленно поднять маленький плоский камень, на котором стоял чудесный стакан.
   — Вверх, — приказал он резко. — Вверх!
   Однако, камень отказывался подниматься. Мистер Пибоди пытался представить себе мысленно, как тот поднимется. Неожиданно, на том месте, где он пытался это представить, появился другой, совершенно такой же камень.
   Чудесный камень мгновенно упал на своего близнеца и разбился. Отлетевшие осколки больно ударили мистера Пибоди по лицу. Он понял, что его дар, какова бы ни была его природа, потенциально опасен.
   — Что бы я не приобрел, — сказал себе мистер Пибоди, — оно отличается от того, что было у человека в кино. Я могу делать вещи, по крайней мере маленькие. Но я не могу их передвигать. Он сел на мокрой траве. — Могу ли я сделать так, чтобы они исчезли?
   Он сфокусировал взгляд на осколках разбитого стакана.
   — Исчезни! — приказал он. — Уходи — исчезни!
   Осколки все так же мерцали под лунным светом.
   — Нет, — сделал вывод мистер Пибоди, — я не могу делать так, чтобы вещи исчезали.
   В некоторой степени это было слишком плохо.
   Он мысленно отметил еще одно. Больших животных и опасных существ всех видов лучше избегать. Он внезапно осознал, что дрожит в своей промокшей от росы одежде. Он хлопнул окоченевшими руками по бокам и пожелал чашечку кофе.
   — Ну, почему же нет? — Он попытался говорить спокойно, хотя им стал овладевать страх. — Сюда — чашечку кофе!
   Ничего не появилось.
   — Ну давай! — закричал он. — Кофе!
   И все равно ничего не было. И сомнения снова вернулись к мистеру Пибоди. Может быть, его просто оглушил метеор. Но галлюцинации казались такими реальными. Этот стакан воды, блестящий в лунном свете на камне…
   Вот он снова появился!
   Или другой, точно такой же. Мистер Пибоди неуверенно прикоснулся к стакану, сделал глоток ледяной воды. Она была абсолютно настоящей. Озадаченный, мистер Пибоди затряс своей лысой, измученной болью головой.
   — Вода это легко, — пробормотал он. — Но как же получить кофе?
   Он позволил своему разуму представить тяжелую белую чашку, стоящую вместе с блюдцем на камне, со слабым поднимающимся над ней паром. Этот образ странно дрожал, полуреальный.
   Мистер Пибоди попытался сосредоточиться. В его голове, замедленно пульсирующим участком, возникло нечто похожее на рев. И неожиданно чашка стала реальной.
   Он поднял ее дрожащими от благоговейного страха пальцами. Обжигающий кофе на вкус был похож на тот дешевый сорт, который покупала Элла, когда у них были проблемы с бюджетом. Но это был кофе.
   Теперь он знал, как получить сливки и сахар. Он просто представил маленький молочник и три белых кусочка и сделал особое усилие — и они появились. Но он вдруг ослабел от мгновенной незнакомой усталости.
   Он сотворил ложку и помешал кофе. Он познавал свой дар. Неважно, что он говорил. Он обладал силой материализовать только те вещи, которые он представлял в уме. Для этого требовались особые усилия, и акт творения сопровождался этим мощным, отдаленным ревом в ушах.
   Чудесные предметы к тому же имели все несовершенство его мысленных образов. В тяжелом блюдце за чашкой была неправильной формы дыра, там, где он не потрудился завершить его образ.
   Мистер Пибоди, однако, не долго раздумывал над механическими деталями своего дара. Возможно, доктор Брант сможет объяснить его: он действительно был очень умным молодым хирургом. Мистер Пибоди же занялся более насущными проблемами.
   Он дрожал от холода. Он решил не создавать чудесный костер, и принялся создавать себе пальто. Это оказалось более трудным, чем он предполагал. Было необходимо четко представить нити шерсти, детали пуговиц и пряжки, форму каждого кусочка ткани, даже нитку на швах.
   Кроме того, в некотором смысле процесс материализации был сильным испытанием. Мистер Пибоди вскоре дрожал от незнакомой усталости. Тупая слабая боль у основания мозга запульсировала быстрее. Снова за нею он почувствовал рев, словно извергалась сигара сверхъестественной силы.
   Наконец, однако, пальто было готово. Пытаясь надеть его, мистер Пибоди обнаружил, что оно очень далеко от его размеров. Плечи были гротескно свободными. И что еще хуже, он каким-то образом зашил рукава на манжетах.
   Усталый, со слегка поблекшими мечтами, он накинул его на плечи как плащ. Немного внимания и практики и, он был уверен, он сможет все делать лучше. Он должен быть способен делать все, что захочет.
   Чувствуя усталое удовлетворение, мистер Пибоди пустился вниз по Бенистер-Хилл. Теперь он может отправиться домой к торжествующему миру. Его замерзшее тело предчувствовало уют его дома и его кровати. Он с приятным чувством подумал о счастье Эллы, Вильяма и Бет, когда они узнают о его даре.
   Он швырнул неудачное пальто в мусорный контейнер и прыгнул на подножку трамвая. Порывшись в карманах в поисках денег чтобы заплатить двадцать пять центов за проезд, от отыскал только одну мелкую монету. Ее чудесный близнец решил проблему. Он расслабился на сидении со вздохом спокойного удовлетворения.
   Так получилось, что его сын Вильям оказался первым, кому мистер Пибоди попытался открыть свой дар. Вильям растянулся в кресле, его болезненного цвета лицо было украшено полосками лейкопластыря. Вздрогнув, он вытаращил глаза. Увидев мистера Пибоди, он улыбнулся с облегчением.
   — Привет, Гов, — пропел он. — Твоя ярость прошла?
   Осознание своего необычного дара придало мистеру Пибоди новое достоинство.
   — Не называй меня «Гов», — его голос был громче обычного. — Я не был в ярости. Он ощутил внезапную тревогу. — Что с тобой случилось, Вильям?
   Вильям лениво поискал ощупью свою трубку.
   — Один парень меня покалечил, — протяжно произнес он. — Какой-то дурак на новом бьюике. Говорит, я был на его стороне дороги. Он вызвал полицейских и аварийный автомобиль, чтобы оттащить автобус.
   Думаю, тебе пришлют небольшой счет по возмещению ущерба, Гов. Если только ты не захочешь заплатить наличными. Человек с аварийной машины сказал, что это будет около девяти сотен… Гов, у тебя есть табак?
   Старая беспомощная ярость охватила мистера Пибоди. Он задрожал, а кулаки его гневно сжались. Однако, мгновение спустя осознание его новой силы заставило его улыбнуться. Теперь все будет по-другому.
   — Вильям, — сказал он мрачно, — я бы хотел чтобы в будущем ты обращался ко мне с большим уважением. — Он подходил к тому, чтобы раскрыть свой дар. — Это была твоя машина и теперь это твоя развалюха. Ты можешь улаживать дело, как ты хочешь.
   Вильям сделал беззаботное движение трубкой.
   — Ты как всегда ошибаешься, Гов. Понимаешь, они бы не продали машину мне. Мне пришлось попросить ма подписать бумаги. Так что ты не можешь отвертеться от всего этого с такой легкостью, Гов. Так что отвечать должен ты. У тебя есть табак?
   Вторая волна ярости подбросила мистера Пибоди вверх. И снова, однако осознание своего дара пришло на помощь. Он решил сотворить двойное чудо. Это должно поставить Вильяма на место.
   — Вот твой табак, — он показал на пустую середину библиотечного стола. — Смотри! — он сконцентрировался на мысленном образе жестяной банки. — Гопля!
   Мягкое любопытство Вильяма сменилось быстро подавленным удивлением. Он лениво потянулся к жестяной банке, проговорив протяжно:
   — Достаточно славно, Гов. Но фокусник в прошлом году во Дворце делал тот же фокус намного более гладко и быстро… — Он оторвал глаза от пустой банки, его взгляд был торжествующе укоризненным. — Гов, она пустая. Я бы сказал, что это довольно плоская шутка.
   — Я забыл, — мистер Пибоди прикусил губу. — Ты найдешь полбанки на моей тумбочке.
   Когда Вильям вразвалку вышел из комнаты, он занялся более серьезным проектом. В своей растерянности и общем волнении он забыл принять во внимание некоторое ограничение, существующее согласно Федеральному закону относительно актов творения, чудесных или любых иных.
   Его плоский бумажник отдал ему то, что осталось от его недельной платы. Он выбрал хрустящую новенькую десятидолларовую купюру и сконцентрировался на ней. Первая копия оказалась белой на обороте. Вторая была размазана с обеих сторон. После этого, однако, он, казалось набил, что называется, руку.
   К тому времени, как Вильям неторопливо приковылял назад, набивая по дороге трубку, на столе возвышалась аккуратная маленькая пачка денег. Мистер Пибоди откинулся назад в кресле, закрыв глаза. Пульсирующая боль снова ослабела, рев затих.
   — Вот, Вильям, — произнес он усталым, но торжествующим голосом. — Ты сказал, что тебе надо девятьсот чтобы уладить дело.
   Он отсчитал купюры в то время, как Вильям уставился на него с открытым ртом, обнажив блестящие кроличьи зубы.
   — Это что, Гов? — выдохнул он. В его голосе звучали тревожные нотки.
   — Где ты сегодня был, Гов. Старый Берг случайно не оставил свой сейф открытым?
   — Если тебе нужны деньги, возьми их, — произнес мистер Пибоди резко.
   — И следи за своим языком, сын.
   Вильям взял купюры. Мгновение он с изумлением смотрел на них, затем засунул в карман и выбежал из дома.
   Мозг мистера Пибоди затуманился от усталости, и он расслабился в кресле. Глубокое удовлетворение наполнило его. Да, это применение его дара оказалось ненапрасным. Осталось еще достаточно чудесных денег и он мог дать Элле те пятьдесят долларов, которые ей были нужны. И он мог сделать еще, в неограниченном количестве.
   На свет лампы жужжа прилетела муха. Глядя, как она уселась на коробку с конфетами, стоящую на столе, а затем поползла через нарисованную вишню, мистер Пибоди пустился на новый эксперимент. Лишь мгновенное усилие — и появилась еще одна муха.
   Только одно было не так с чудесным насекомым. Насколько он мог видеть, она была внешне совершенно такая же как оригинал. Но, когда он прикоснулся к ней рукой, она не шевельнулась. Она была неживой.
   Почему? Мистер Пибоди был слегка озадачен. Может, ему просто не хватало какого-то особого мастерства, необходимого для создания жизни? Или это абсолютно выходило за пределы его силы, и было таинственным образом запрещено?