Уинлоу Поль. Конан и карусель богов

   В воздухе над их головами вновь пропела заунывно-тревожную песнь вторая сигнальная стрела; а еще несколько мгновений спустя до них донеся низкий, непередаваемо-грозный рык, словно там, впереди, невесть откуда появился громадный зверь - саблезубый тигр или пещерный медведь. Кони захрапели и уперлись, отказываясь идти дальше; Конн соскочил с седла, и, следуя примеру короля, следом спешилась и его охрана.
   Повсюду по линии войска коневоды вели в тыл насмерть перепуганных лошадей. Черные Драконы, одинаково хорошо умевшие сражаться и в пешем, и в конном строю, плотнее сбивали ряды, готовили луки и дротики.
   Впереди, на нешироком пространстве длиной примерно в два полета стрелы над землей плавали светящиеся лохмотья алого тумана; вся земля казалась залитой кровью. С противоположного края долины, от смутно темневших в полумраке очертаний каких-то строений навстречу войску Конна неспешно спускалась черная цепь странных, пошатывающихся фигур; все они, как одна, брели вперед с широко расставленными в стороны руками, словно ловили нечто невидимое. И от одного их вида Конна по коже продрал мороз, несмотря на всю его храбрость. Как-то сразу, мгновенно, он понял, что перед ним - те самые восставшие из могил, о которых говорил старик.
   Знаменосец вонзил в землю древко гордого аквилонского штандарта; Паллантид уже отдавал распоряжения. Лучники первых рядов опустились на одно колено, натягивая тетивы луков и вытаскивая из колчанов первые стрелы. Щитоносцы приготовились закрыть себя и товарищей, копейщики опустили древка. Во второй линии мечники обнажили клинки.
   Неровная линия черных фигур приближалась. В жутковатом алом свете стали видны их истлевшие одежды, среди обрывков гниющей плоти поблескивали обнаженные кости. Они шли не прячась, выпрямившись во весь рост. Черные Драконы ждали, укрывшись за последними рядами апельсиновых деревьев.
   Конн смотрел на это невероятное, невозможное шествие и чувствовал, как волосы на затылке под шлемом невольно начинают шевелиться.
   Ждать аквилонцам пришлось недолго. Цепь мертвецов оказалась в пределах досягаемости лучников и Конн резко взмахнул рукой. Сигнальщики тотчас же повторили его движение.
   Рой длинных серых стрел ушел густо, стояло безветрие, цели двигались медленно; и Черные Драконы еще раз доказали, что недаром едят свой хлеб. В мгновение ока двигавшиеся навстречу аквилонским цепям фигуры оказались утыканы торчащими древками, напоминая каких-то чудовищных дикобразов.
   "Вряд ли это поможет", - мелькнуло в голове Конна.
   Однако одна или две фигуры упали; остальные продолжали как ни в чем не бывало идти вперед.
   "Ого, что это, их можно убить вторично?!" - молодого короля окатила волна мгновенной жаркой радости.
   - Бейте, друзья, бейте, и не бойтесь! - что было сил вскричал Конн, поворачиваясь к войску. - С нами благие боги! Митра благословляет ваши стрелы!
   Ответом ему стало слитное гудение десятков и сотен тетив. Стрелки уверенно, не мигая, брали прицел, стараясь попасть врагу в грудь или голову. Никто не поддался панике, никто не дал страху овладеть собой - хотя, разумеется, по спине каждого воина тек обильный ледяной пот ужаса. Однако быть храбрым вовсе не значит "не испытывать страха", а - "не поддаваться ему"...
   Конн прищурился, изо всех сил пытаясь разглядеть, куда же надо попасть, чтобы черная фигура повалилась в траву. Меткие стрелы аквилонцев делали свое дело, упало еще два мертвеца; однако становилось ясно, что лучники врага не остановят и, конечно, не смогут перебить. Следовало ждать рукопашной. Чуть поредевшая цепь мертвых медленно поднималась по склону, шаг за шагом приближаясь к аквилонским позициям. Щитоносцы и копейщики теснее сдвинули ряды; лучники чуть отступили, чтобы стрелять поверх голов товарищей. Тут зоркий глаз молодого короля заметил какое-то странное шевеление в траве позади черной цепи мертвых. Конн вгляделся пристальнее - и до крови закусил губу от досады - там, опираясь на руки, упрямо ползли вперед те фигуры, что минутой раньше упали под стрелами Черных Драконов. Очевидно, случайное попадание перебило бестиям нижние конечности, они не могли больше идти - и теперь ползли, подтягиваясь на руках. Быть может, Конну помог бы огонь; но обычная стрела, обмотанная горящей паклей, вряд ли заставит воспламениться полусгнивший мокрый труп; разве что заманить их всех на погребальный костер?..
   - Паллантид! Немедля пошли две... нет, три сотни резерва валить деревья и готовить растопку!.. - И Конн в нескольких словах объяснил старому полководцу свой план.
   Через несколько мгновений стволы деревьев затрещали под ударами топоров. Воины работали, как безумные, воздвигая громадные кучи мелко нарубленного хвороста, покрывая им землю; а из обоза уже тащили высокогорлые глиняные корчаги с маслом.
   - Аккуратно отступить - и аккуратно поджечь, - как заведенный, твердил про себя Конн. Он уже понимал, что если придуманный им план даст осечку, от его отборной тысячи гвардейцев ничего не останется - мертвеца можно изрубить на куски, а он все равно будет тянуться обрубками рук к твоему горлу...
   Тяжелые стрелы по-прежнему густо летели навстречу черной цепи. Однако мертвецы, заслышав стук топоров, внезапно приостановились, словно в раздумьи; Конн в отчаянии стиснул кулаки. Неужто эти твари что-то почуяли?!.
   Наверное, так оно и было, потому что мертвецы внезапно вновь двинулись вперед, только теперь куда быстрее, и, в такт их движению, то разгорался, то почти угасал багряный свет в долине. Становилось ясно, что соорудить ловушку до схватки воины Конна уже не успеют.
   - К мечу! - пронесся над полем голос молодого короля, и бывалые ветераны гвардии невольно вздрогнули - казалось, что к ним вновь вернулся тот, кто создал Воинство Черных Драконов - великий король Конан.
   Мертвецы взбирались по пологому склону, не уступая в быстроте идущей рысью лошади. Еще несколько темных фигур рухнули, пораженные стрелами в крестец, однако остальные достигли линии аквилонских щитов.
   Конн стоял в первом ряду. Он видел горящие красным глаза оживших трупов. Эти глаза очень походили на буркалы черных демонов, с которыми пришлось схватиться его отцу.
   Безобразные, полуразложившиеся, полуистлевшие тела, слезшая лохмотьями плоть, оголившиеся кости... Длинные когтистые руки тянулись и тянулись вперед, не пытаясь защищаться или отражать удары. Мертвые знали только один прием - вцепиться в горло и - душить, ломая позвонки; однако поднявший их из могил вложил им в руки поистине нечеловеческую силу. Конн видел, как стоявший рядом с ним копейщик точным движением пронзил насквозь навалившегося на него мертвеца, пика пробила тому грудь, наконечник вышел из спины - а мертвый, как ни в чем не бывало, спокойно протянул неимоверно, неестественно длинную руку и, сминая сталь доспехов, словно бумагу, сжал воину шею; из-под шлема обильно хлынула кровь, и гвардеец Конна распростерся на земле. В следующую секунду молодой король с яростным воплем напрочь отсек обе руки зловещей мумии; но и отрубленные, кисти продолжали жить. Одна из них, перебирая по земле оголенными костями фаланг, ловко доползла до ноги Конна и вцепилась ему в сапог. Боль была такая, что сын Конана едва устоял; второй удар клинка превратил костяной обрубок в мелкое крошево, но и раздробленные, останки руки продолжали шевелиться, пытаясь ползти, вцепляться, душить...
   По всему протяжению аквилонской цепи разгорелась яростная схватка. Черные Драконы были умелыми и бывалыми воинами, их невозможно было испугать даже восставшими из гробов, и они стояли насмерть. Они быстро поняли, что не следует отрубать трупам руки или головы; гораздо разумнее подсечь им ноги, чтобы те не могли ходить, и медленно, по кусочкам втаптывать мертвецов во прах, не столько рубя и пронзая, сколько дробя и плюща.
   Тишина вечерней долины сменилась яростными звуками битвы. Хриплые боевые кличи аквилонцев смешивались с пронзительно-скрипучими воплями, время от времени исторгавшимися из груди мертвых. С каждым мгновением мертвецы дрались все ожесточеннее и умелее, каждый вбитый в землю и искрошенный на куски труп стоил аквилонцам нескольких бойцов - от голых рук мертвецов доспехи почти не защищали.
   Всего против Черных Драконов оказалось сотни три с половиной оживших трупов, однако каждый мертвец сражался за десятерых. И самым сильным натиск воинства, вышедшего из могил, был в центре аквилонских позиций, где высилось знамя с золотым львом и где стоял король Конн. Отборные телохранители медленно пятились, теряя - и теряя товарищей. В цепи возник разрыв; высоченный - мертвец оттолкнул плечом воина и шагнул к Конну, вытягивая вперед руки; пальцы тянулись к горлу молодого короля, в пустых глазницах трупа мерцал багровый огонь.
   Непереносимое отвращение, а вовсе не страх, придало сыну Конана поистине силу полубога. Свистнул меч; клинок рассек мертвую плоть, верхняя половина туловища грянулась наземь, ноги же с крестцом остались стоять. Однако мумия, казалось, не обратила на это никакого внимания; мертвец подтянулся на руках и ловко зацепил крючковатыми пальцами ногу Конна. Молодой король не удержал равновесия и оступился; впившуюся в него мертвую руку отсек Паллантид, но и на него уже надвигался смердящий мертвец...
   И тут Конн понял. Это он, именно он, а вовсе не его воинство нужен мертвецам. Битва продолжалась, Черные Драконы мало-помалу отступали, и становилось ясно, что ходячие трупы нацелили свой удар именно на молодого короля Аквилонии. Центр королевской гвардии держался очень упорно, крылья же постепенно отходили; сражавшиеся вокруг Конна оказались в полукольце. Несмотря на то, что немало ходячих мертвецов было иссечено на мелкие части, и втоптало в землю тяжелыми, окованными сталью сапогами Черных Драконов, воины Конна тоже понесли очень тяжелые потери. Надо было дать гвардии время... хоть несколько минут... а потом заготовленный погребальный костер довершит дело.
   - У нас все готово! - выкрикнул один из воинов, внезапно появившись из сумерек за спиной Конна.
   - Паллантид! Командуй отход! - распорядился Конн, и в этот миг мертвецы прорвали, наконец, цепь аквилонских воинов в центре. С десяток трупов со всех сторон надвинулись на Конна; за спиной короля встал на дыбы и забился его жеребец; двое конюших с трудом удерживали его, повисая на поводьях.
   Меч Конна подрубил ноги ближайшему мертвецу, однако его уже окружали.
   - Король! Уходи! - закричал Паллантид, отчаянно размахивая клинком. Жеребец Конна наконец встал на дыбы и вырвался. Животное прянуло на надвигающихся мертвецов; в тот миг, когда конь проносился мимо Конна, руки короля вцепились в роскошную гриву своего любимца и спустя миг сын Конана оказался в седле. Храпя, жеребец вновь поднялся, одним ударом копыта размозжив череп ближайшему трупу; в цепи мертвецов на секунду возник разрыв, и Конн бросил своего скакуна туда.
   - Паллантид, я их отвлеку!.. - крикнул он и погнал жеребца широким кругом по полю. Десятка два мертвецов и впрямь побежали за ним, нелепо растопыривая руки; к ним стали присоединяться новые, натиск на центр аквилонцев значительно ослаб.
   Знамя со львом медленно отступало. Выполняя приказ, Черные Драконы подались назад, заманивая мертвецов на гибельный костер. Конн знал, что факельщики уже разожгли огонь и стоят наготове подле кип пропитанной маслом пакли, которая всегда имелась в обозе запасливого Паллантида. Мертвецы как будто бы клюнули на этот обман: их черная цепь поползла вперед, преследуя отступающих.
   Свора десятка в три гналась за Конном. Конечно, можно было бы оставить их сейчас, бросив впоследствии на эту жалкую кучку всю мощь гвардии; но Конн не хотел терять более ни одного своего воина. Нет, он, сын короля, прозванного в народе Великим, обязан сам привести этих мертвяков на костер!
   Конн в тот миг гнал коня по самому дну долины; вокруг, точно разлитая в воздухе светящаяся кровь, колыхался колдовской туман. Свора преследовала его по пятам; у мертвецов невесть откуда взялась небывалая прыть.
   И, уже поворачивая скакуна, Конн вдруг увидел прямо перед собой странную фигуру: подбоченясь, там стоял горбун, положив обе руки на эфес меча. Взгляд его пылал тем же красным огнем, что и глазницы мертвецов; не приходилось сомневаться, что именно он - поводырь этого страшного стада Смерти.
   Конн уже не успевал ни выхватить меч, ни повернуть коня, и тогда его рука сорвала висевший слева у седла короткий дротик; прежде, чем горбун успел хотя бы шевельнуться, толстое древко пробило его насквозь.
   Раздался ужасный визгливый вопль, от которого у Конна заложило уши и он на время попросту оглох. Корчась, горбатая фигура опрокинулась на спину, ухватившись обеими руками за торчащий из груди дротик. Дальнейшего Конн не видел; конь его пронесся мимо.
   Король погнал скакуна обратно к линии апельсиновых рощ. Мертвяки мчались за ним уже по-собачьи, на четвереньках; и двигались с невообразимой быстротой. Конн никак не ожидал от них подобной прыти.
   Конь промчался над местом схватки; впереди замаячили пошатывающиеся спины мертвецов. И тут возле самого бока Конна блеснула обнаженная рука скелета - один из мертвяков, растеряв, верно, в дороге все остатки плоти, очутился совсем рядом. Король оглянулся - свора окружила его и уже готовилась вцепиться в ноги коню.
   При виде мертвых впереди жеребец бешено заржал, но, видно, того, что гналось за ним по пятам, он страшился еще больше. Вздыбившись, конь прорвался через строй уже вступивших на покрытую хворостом землю мертвецов; свора не отставала.
   - Зажига-ай! - что было сил вскричал Конн, пригибаясь к шее коня, и увидел стремительно рванувшиеся по земле огненные ручейки. Пламя взметнулось за спиной Конна гудящей яростной завесой; сквозь треск и гул прорвался многоголосый вой, полный такой ненависти и в то же время тоски и ужаса, что содрогнулись все слышавшие. Охваченные огнем ходячие трупы пытались вырваться из огненных тенет, однако готовые к этому Черные Драконы шестами и тупыми концами копий отбрасывали их обратно.
   Конн уже хотел осадить скакуна, когда вдруг из крутящегося пламени выскочили две каких-то твари, обугленные, изглоданные огнем, - это было все, что осталось от преследовавшей молодого короля своры. Теперь они уже ничем не напоминали людей, пусть даже и мертвых. Во многих местах плоть мертвецов слизнуло огнем, кости покрылись копотью; однако прыти у них не убавилось. Жеребец Конна окончательно вышел из повиновения наезднику и помчался вперед, не разбирая дороги, с такой скоростью, что пытаться спрыгнуть с седла было бы чистейшим самоубийством. Твари с красноватыми глазами деловито завернули обезумевшего коня и погнали его на юг.
   Вслед королю неслись отчаянные крики его гвардейцев. Часть из них тоже вскочила в седла, но жеребец Конна несся с такой быстротой, точно в него вселился демон. Обычные кони не могли с ним тягаться но, тем не менее, Паллантид спешно повел гвардию следом, оставив небольшой отряд, чтобы подобрать раненых и убитых. Среди гвардейцев насчитывалось немало искусных следопытов, про которых говорили, что они способны выследить даже малиновку, пронесшуюся над полем летней ночью - а жеребец Конна оставлял в земле глубокие взрытые отпечатки копыт.
   Ночь быстро сгущалась. Гвардия непреклонно шла вперед, освещая путь факелами. Она шла по следу своего короля.
   8
   ПУАНТЕНСКАЯ НОЧЬ
   - Сдается мне, кто-то здорово подстегнул наших красноглазых приятелей-демонов, - озабоченно бросил посланец Крома, окончив прислушиваться.
   Небольшой отряд Конана остановился для краткого отдыха в покинутом обитателями селении. Здесь они уже не увидели растерзанных трупов - похоже было, что люди успели бежать до того, как сюда докатилась волна безжалостных убийц. Дома стояли нетронутыми. Пуантен остался позади. Перед Конаном лежал последний перевал. Широкая дорога проходила сквозь седловину между двумя пологими горными отрогами и устремлялась дальше на север - к Тарантии. Киммериец и его спутники шли через провинцию двое суток, хотя для конного в иное время им потребовалось бы на это не более одного дня. Путь преграждали то большие пожары, то невесть откуда взявшиеся стаи волков и одичавших псов нападали на кавалькаду с таким ожесточением, что Конану приходилось отступать. Волки, не обращая внимания на зарубленных собратьев, нападали со всех сторон, и киммерийцу с огромным трудом удавалось пробиться сквозь их ряды.
   И все же отряд Конана сумел прорваться к границе Пуантена. Все это время он чувствовал, что погоня не отстает и не теряет след. Черные Демоны оказались первоклассными ищейками. Чем дальше, тем быстрее они двигались; киммериец своим глубинным, звериным чутьем улавливал неутолимый голод, терзавший адских созданий. Расстояние между отрядом Конана и преследователями неуклонно сокращалось.
   Воительницы совсем было приуныли - вышедшие из Серых Земель, они тоже обрели удивительную способность ощущать присутствие служителей и обитателей Преисподних. Все понимали, что открытого боя им не выдержать; отряд шел почти наугад; спасения от Неведомых не было, а если Конан и сумеет уйти от погони, месть недовольных Богов все равно настигнет их, если они не выполнят волю Великих.
   - Ну, подстегнул, и что с того? - проворчал киммериец в ответ на сказанные посланцем Крома слова. - Кони быстрее все равно не пойдут.
   - Рано или поздно они настигнут нас, - негромко молвил посланец. - Если мы не придумаем, как с ними справиться...
   - Ну, понятное дело, я не знал, что нам будет плохо, если мы ничего не придумаем, - ухмыльнулся Конан. - Знаешь, мой отец в таких случаях говорил не можешь сказать ничего умного - лучше молчи.
   - Мне так легче думается, - насупился посланец. Конан пожал плечами и отвернулся. Одного демона ему все же удалось сразить; не миновать того же и иным тварям, если дело дойдет до последней схватки. А там - будь что будет. Побывав за свою долгую жизнь в самых невероятных передрягах, киммериец привык доверять судьбе. Из любого, внешне даже самого безвыходного положения может найтись неожиданный выход - нужно лишь не поддаваться отчаянию и искать, до чего не смогли додуматься твои враги.
   - Ладно, тронулись, - Конан коснулся плеча посланца Крома. - А то эти бестии и в самом деле нас нагонят.
   - Двинемся, но не раньше, чем я вновь попытаюсь запутать наш след, вздохнул слуга Крома. - Заклятье Зертрикса слабеет, вскоре я уже смогу достичь чертогов нашего Отца... А пока - помоги мне!
   Повинуясь командам посланца, Конану долго пришлось расхаживать взад и вперед, совершая бессмысленные движения руками и время от времени выкрикивая то "аой", то "эвое"...
   Когда они тронулись в путь, посланца Крома пошатывало от усталости и он едва держался в седле.
   Был вечер, далеко у гористого горизонта медленно угасало алое закатное пламя. В лица бил свежий ветер - и его порыв внезапно донес запах гари вместе с жутким, замогильным воплем сотен и сотен голосов. В следующий миг перед отрядом Конана открылась неширокая долина с пологими склонами, залитая странным кровавым светящимся туманом. На той стороне долины полыхал грандиозный пожар - из крутящихся огненных вихрей и рвался тот леденящий душу предсмертный вой, что они услышали чуть раньше.
   И тут до слуха Конана вновь донесся голос Зертрикса.
   - Тебе туда нельзя, киммериец. Я останавливаю тебя вторично.
   Конь Конана заржал и попятился. Сам киммериец досадливо сплюнул.
   - А куда же мне тогда деваться? - Он постарался вложить в вопрос как можно больше издевки.
   - Для нашего дела будет лучше, если ты немного посидишь на одном месте, - отозвался Зертрикс.
   От внимания Конана не ускользнуло, что горбун говорит как-то сдавленно: голос его стал низким и хриплым.
   Отряд вновь остановился.
   - Если черные демоны доберутся до меня, пока мы здесь прохлаждаемся, боюсь, твои хозяева вряд ли будут очень обрадованы, - наудачу бросил Конан. Ответа не последовало.
   Тьма сгущалась. Пожар на противоположном краю долины медленно угасал, словно какая-то сила сдерживала огонь, не давая ему распространяться дальше. В воздухе пахло горелым и еще чем-то неуловимым, но донельзя отвратительным - киммериец готов был поклясться, что так могут пахнуть полуразложившиеся трупы, когда их наконец бросят на погребальный костер...
   Медленно тянулось нескончаемое время. Конан сгрыз до мяса ногти на обеих руках, не находя себе покоя. Его маленький отряд окружила завеса глухого недоброго молчания; ни один звук из внешнего мира не пробивался к ним. Переставшие ссориться девушки жались друг к другу и старались держаться поближе к Конану, хотя, наверное, и понимали, что случись чего - и смертный вряд ли сможет помочь им, вырванным капризом Богов из жутких пределов Смерти...
   И потому войско Черных Драконов прошло мимо, так и не узнавав в ту ночь, кто сидел на расстоянии двух полетов стрелы от той дороги, которой ехали их сотни.
   Несколько часов спустя, уже глухой ночью, посланец Крома забеспокоился. Он стоял, обернувшись лицом к югу, и шумно втягивал в себя ноздрями воздух, точно охотничий пес.
   - Они потеряли наш след, - не веря сам себе, медленно произнес он, имея в виду черных демонов. - Они свернули куда-то в сторону... Я не понимаю это не мои чары, нет! Их сбило что-то другое!
   - Может, этот мерзкий горбун? - предположила Белит.
   Посланец Крома пожал плечами:
   - Как бы то ни было, на наших плечах больше никто не висит.
   - Мне это не нравится! - с глухим раздражением внезапно бросил Конан.
   Он и в самом деле не мог понять, что с ним творится. Точивший душу червь тревоги превратился во всепожирающего змея. Кто-то очень, очень близкий, кто-то, ради которого Конан, не колеблясь, пожертвовал бы жизнью, оказался в страшной опасности... Конн!!!
   Из груди Конана вырвался почти что звериный рык, полный такой страшной угрозы, что кони испуганно прянули. Конечно! Как он мог усомниться! Ясно, как день, что мальчишка не усидел за крепкими стенами Тарантии и сам бросился навстречу врагу... Но, во имя Крома, где войска, где, проклятья на их головы, прохлаждается вся королевская гвардия?!
   Белит осторожно взяла взбешенного киммерийца за руку. С ее стороны это было настоящим подвигом, потому что разъяренный Конан был куда опаснее самого кровожадного зверя.
   - Там мой сын, - прохрипел в ответ на невысказанный вопрос в ее глазах Конан. - Это он увел за собой орду демонов!
   - Он прав, - медленно кивнул головой посланец Крома, после того, как взоры всех воительниц обратились к нему. - Я терялся в догадках, как эти бестии могли потерять наш след... Теперь-то понятно. Мои заклятья... да еще то, что твой сын, Конан, похож на отца как одна капля воды на другую...
   - Так это что же будет, если он попадется в лапы демонам? - почти взвизгнула Испарана. - Сочтут ли Неведомые, что наш долг выполнен?!
   - Вот уж не знаю, - покачал головой посланец Крома. - Насколько я понял, здесь важна буква соглашения. А там главное было - свергнуть Конна с престола. Значит, если злая судьба приведет твоего сына, Конан, в плен к этим тварям... боюсь, нам придется сперва добиться его освобождения, а уж потом свергать!
   - Твои слова мудры, - раздался вдруг хорошо знакомый голос и из зарослей к ним шагнул Зертрикс. Горбун шагал как-то неуверенно, прижимая левую руку к груди, и в словах его уже не слышалось обычной насмешки. - Твои слова мудры, слуга Крома. Да, в сделке с Великими Иерархиями важен каждый штрих на том незримом пергаменте, что запечатлел ваше соглашение... Постой, Конан! Не надо бросаться на меня, я ни в малейшей степени не причастен к судьбе твоего сына. Все получилось случайно. Преследующие вас черные демоны вызваны к жизни не мной, но теми, кто сильнее, кто стоит выше в бесконечном ряду Иерархий... И вы правы в том, что вам придется сперва освободить твоего сына, киммериец. Что будет дальше - решать уже не мне. - Горбун как-то криво и не слишком уверенно ухмыльнулся, повернулся к ним уродливой спиной и заковылял прочь. Спустя несколько мгновений мрак поглотил его.
   - Что-то мне не нравится, что Зертрикс говорил о Конне так, будто твой сын уже попал в плен, - заметил посланец Крома. - Так просто он демонам вряд ли дастся!
   Конан промолчал. Бездействие жгло и мучило его хуже самой страшной пытки; оставаться на месте он больше не мог, и отряд двинулся в ночь.
   * * *
   Взбесившийся жеребец, не разбирая дороги, мчал Конна куда-то во мрак. Несмотря на всю свою силу, сыну Конана не удавалось остановить обезумевшего коня. Жеребец грудью ломал оказывавшиеся на пути преграды, напролом пробивался через густые заросли, его хлестали ветви, однако он словно бы не чувствовал боли. Две твари, в которых превратились избегшие огня мертвецы, по-прежнему преследовали Конна по пятам; можно было только гадать, чья воля вдохнула силы в этих жутких созданий. Конн догадывался, что его скакуна гонит сейчас вперед отнюдь не простой страх; животное мчалось быстрее ветра, встречный поток воздуха в буквальном смысле не давал сыну Конана открыть глаза; невозможно было смотреть вперед, даже очень сильно прищурившись.
   Судя по звездам, жеребец мчался куда-то на юго-восток. Конн молил всех хайборийских богов и сурового Крома даровать ему на пути речку - в воду молодой король сумел бы спрыгнуть. Однако, оборачиваясь, Конн видел постепенно приближающиеся две пары алых нечеловеческих глаз - и тогда вновь начинал просить своего скакуна наддать еще чуть-чуть. Нет, прыгать так просто было нельзя - мертвецов двое... а доспехи не спасут от их хватки.