Страница:
— Слушай, но в самом деле, почему бы…
— Заткнись, я сказал! — рявкнул шулер. — Ты, скулящий мешок дерьма… когда там, на развилке, я сказал, что пора устраиваться на ночлег, кто начал стонать: «Ах, еще ведь светло, ах, еще одна ночь под открытым небом, ох, мои нежные ручки-ножки ее не переживут!» А? Кто причитал? — Гарри попытался сымитировать плаксивый голос напарника… и не без успеха: — «Ну-у пожалуйста, Гарри, давай пройдем еще немного, я уверен, мы обязательно найдем какое-нибудь строение…»
— Гарри, прошу тебя… я устал, я падаю… и дорогу почти не видно…
— Вот как? А хворост для костра ты разглядеть сумеешь, мистер Задохлость? Или, может, у тебя в кармане затаилась ручная саламандра, да еще согласная жрать насквозь мокрые сучья? Или ты даже не соображаешь, что единственная сухая вещь на десять миль вокруг — это моя последняя нераспечатанная колода?!
— О, как ты жесток…
— Жесток, — отчего-то повторение этого слова заставило игрока скрипнуть зубами, а рот наполнился слюной. Жесток… жесток, словно подметка… или свиная грудинка. Тот самый последний кусочек, что, бережно завернутый в четыре тряпки, покоится на дне мешка. Достать, вгрызться… черт, не хотел же думать о еде! — Будь я милосерден, давно перерезал бы тебе глотку — исключительно из сострадания. Но поскольку наблюдать за твоими мучениями доставляет мне…
Гарри осекся, напряженно вглядываясь в темноту. Быть того не может, однако он готов был…
— Кто здесь?
— Ты кого-то увидел? — испуганно прошептал толстяк. — Послушай…
— Заткни. Свою. Пасть.
На прошлой неделе в Остинтауне мошенникам довелось сидеть за три ярда от помощника тамошнего шерифа — парень жаловался, что на дорогах стало неспокойно. Конечно, россказни об орках в боевой раскраске стоило числить по ведомству опустошенных бутылок, но какая-нибудь шайка дезертиров…
Глупости, оборвал Гарри сам себя, чушь и бред! Разбойники, которые устраивают засады ночью, в дождь, на полузаброшенном тракте, должны быть либо чересчур большими оптимистами, либо полными кретинами. Просто…
Теперь игрок снова увидел это — уже точно. Что-то, вернее, кто-то — неясный силуэт, мелькнувший среди деревьев справа от дороги.
Самое время тянуться за старичком «патерсо-ном»… хотя если тот, за деревом, не человек, пуля его лишь разозлит.
— Гарри…
Черный силуэт медленно отделился от ствола.
— Прощения просим, cаp.
Шулер захохотал. Смех был еще тот, с подвсхлипом, который без особой натяжки можно было бы счесть истерическим, — но сдержаться он вряд ли бы смог, даже очень захотев. Слишком уж велик был шок — почти мгновенный переход от ужаса перед затаившейся во тьме неведомой тварью из преисподней к осознанию, что темное пятно у обочины — это всего-навсего ниггер.
Непонятно какого тролля здесь и сейчас делающий.
— Че надо?
— Меня послали звать вас. — Лязгнул металл, и в воздухе рядом с чернокожим появилось небольшое желтое пятно. Фонарь, скорее догадался, чем разглядел, Гарри. Правда, такой убогий, что казалось — он вовсе не рассеивает ночную тьму, а скорее наоборот, сгущает.
— Звать нас куда?
— В гости. — Негр приподнял фонарь чуть выше. Лет ему, судя по маячившему на грани света и мрака лицу, было никак не больше двадцати.
— Гости — это хорошо, — ворчливо произнес Гарри.
Будь они на Юге, объяснение происходящему находилось бы легко и просто — какой-нибудь плантатор, стосковавшийся по людям одного с ним цвета кожи. Но здесь, в Огайо… — Гарри шагнул вперед, всматриваясь — да и не больно-то похож этот ниггер на слугу-зазывалу. По сравнению с его тряпьем Салли в своих обносках «с плеча» огородного пугала выглядит и впрямь настоящим герцогом… настоящим королем, черт побери! На полях, конечно, гнут спину и вовсе… но среди домашней прислуги такого даже самый захудалый хозяин и секунды не продержит.
— Идти мал-мала, — чернокожий словно бы почувствовал колебания Гарри. — А хижина у Старый Снап прочный, не протекает. И жратва найдется.
— Старый Снап?
— Он ждет вас, — просто сказал негр. — Знал, что ни идти. Послал меня — звать.
Будь Гарри хоть на унцию менее промокшим, усталым и голодным, он бы, наверное, все же нашел в себе силы послать это в высшей степени сомнительное гостеприимство в куда-нибудь… не ближе Запретных земель. Причем сразу же, не раздумывая. Но сейчас он заколебался…
— Гарри, послушай, — горячо зашептали из-за спины. — Мне все это не нравится. Ночью, в лесу… а вдруг этот ниггер связан с орками и приведет нас прямиком к котлу? Помнишь, что говорил… И эти слова толстяка решили дело.
— Мы пойдем с ним! — твердо сказал шулер. — Кто б он ни был, этот Снап, у него имеется хотя бы хижина, в которой мы сможем переночевать!
— Точна-точна, cap! — обрадованно поддакнул негр. — Хижина у Старый Снап есть, да еще какая! — Он вкусно причмокнул. — Настоящая особняк, с чердаком и подвалом! Поверьте, cap, вы нисколечки не пожалеете, что пойдете. Старый Снап ждет вас, очень ждет.
Внезапно стало светло. Нет, разумеется, солнце не выскочило из-за горизонта с диким боевым воплем, словно гобл из засады. Это была просто луна — полная луна, выглянувшая наконец-то из-за туч. Но в сравнении с непроглядной чернотой, полновластно царившей до ее появления, даже это бледное светило на миг показалось Гарри ослепительно ярким.
Он моргнул, протер глаза. Дождь тоже кончился, исчез вместе с тьмой, заодно прихватив с собой дружка-ветерка. По крайней мере, здесь, у земли. В небесах, похоже, сейчас вовсю гулял его старший братец, и подгоняемые его хлесткими порывами тучи стремительно мчались на запад. Огромная черная стая, в испуге даже не замечающая, что второпях перепутала верх и низ и теперь, вместо того чтобы поливать водой земную твердь, щедро крапит черный бархат небес алмазными искорками звезд.
Живот, прошу прощения, конечно же, достопочтенный живот, мысленно поправился Трой, но было уже слишком поздно. Оскорбленная до глубин кишок часть тела не замедлила напомнить о себе продолжительным урчанием-бульканьем-переливанием, начавшимся где-то под легкими. А завершившимся, как и обычно в таких случаях, весьма звучно и — как необычно в таких случаях! — весьма ярко. Пламя костра взметнулось на добрых три фута, разом охватив сушившиеся над огнем шорты. Окажись молодой тролль чуть менее проворен, и он запросто мог бы лишиться своей любимой и, что более важно, единственной в данный момент одежды.
— Аи! По лапам-то за что? Это не честно… и больно!
— Не честно пытаться сожрать чужую одежду! — наставительно произнес Трой.
— Я только на вкус попробовала…
— Попробовала одна такая… — Тролль задумчиво уставился на два собственных пальца… торчащие из дыры в третьем заднем кармане. — Оголодавшая. Вот подержу тебя недельку-другую без еды…
Растянувшаяся на углях саламандра обиженно фыркнула и запустила в Троя угольком.
— А ты, а ты… я лежу, почти засыпаю, и тут мне прямо в мордочку… пфуй!
— Это вышло нечаянно.
— Я тебе не верю. — Саламандра надменно вскинула голову и, старательно вскидывая лапки — в точности, как это проделывала цирковая лошадь на подсмотренном огненной ящеркой представлении, — Развернулась.
— Буду спать хвостом к тебе, вот!
— Давай ты все-таки будешь спать в своей шкатулке, — мягко сказал тролль. — Воздух сырой, и кто знает — вдруг Погонщик Небесных Бизонов передумает и пригонит свое стадо назад. У него ведь нрав еще более переменчив, чем твой.
— Неправда, неправда! — мигом развернувшись к Трою, заверещала ящерка. — Я могу передумывать в сто, нет, в триста раз быстрее! И вообще, пока он свои облака сдвинет хоть на дюйм, я сделаю — шасть! — и уже там! А потом еще раз — шасть! — и уже снова тут!
Трой вздохнул. Хоть он и был очень привязан к своей маленькой рыжей подружке, но выносить абсолютно все проделки капризного, раздражительного, вздорного, нахального, самовлюбленного… короче говоря, настоящего духа огня даже у флегматичного тролля выходило неважно. Плохо выходило, если уж быть откровенным до конца.
— Ну скажи, скажи! Я ведь самая-самая непредсказуемая, правда?!
— Правда, — устало кивнул Трой, откладывая подгоревшие шорты и подтаскивая к себе когда-то снежно-белую, но давно уже ставшую грязно-бурой сумку. При этом он снова вздохнул, на сей раз — виновато. Сумку давно следовало: во-первых, постирать, а во-вторых, не доводить до столь прискорбного состояния. Все же семейная реликвия…
Сумка была сшита из паруса корабля, ставшего роковым для двоюродного дяди Троя. Причина смерти достопочтенного Малфри была предметом зависти всех окрестных троллиных семейств, и в чем-то, наверное, они были правы. По крайней мере, особое благоволение Каменных Богов, решивших выделить своего верного почитателя столь экзотическим способом призыва к себе, было хоть каким-то ответом на вопрос: «Почему на горного тролля, мирно гревшегося на склоне в тысяче миль от ближайшего моря, вдруг свалился с неба двадцатифутовый парусный вельбот?!» — Самая-самая-самая непредсказуемая?!
— Самая-самая-самая-самая и еще три раза самая. Уголек хочешь?
— Хочу! — Саламандра присела на задних лапках, став похожей на выклянчивающую орехи белку. — Настоящий, каменный?
— И не просто каменный, а настоящий кардифф, — с улыбкой подтвердил Трой. — Прыгай.
Повторять ему не пришлось. Едва разглядев под распахнутой крышкой заветный отблеск, рыжее пламя взвилось в прыжке. Осторожно развернув шкатулку, тролль заглянул в нее — как раз вовремя, чтобы увидеть, как впятеро уменьшившаяся саламандра обвивается вокруг лакомства, неторопливо, словно играющая кошка, запуская в него коготки.
— Фрям-ням! Вкусно! — заключила ящерка минутой позже. Махнула хвостом, собирая разлетевшиеся крошки, вытянула мордочку, будто прислушиваясь к чему-то, и, облизнувшись, добавила: — Но ма-а-ало!
— Понимаю…
— А что, — с интересом спросила ящерка, — тот кролик, что я сегодня поджарила, он для тебя был так же, да?
— На самом деле даже хуже, — признался тролль. — Я и распробовать-то его толком не успел. Куснул раз, другой, а он взял да и закончился. Только аппетит раздразнил…
— А почему ты не поймал кого-нибудь побольше?
— Потому что «кто-нибудь побольше» здесь не водится.
— Ну как же, как же… вон отпечатки копыт!
— Это следы коров.
— Но ведь корова, — озадаченно пискнула саламандра, — она же больше кролика?
— Больше, — с грустью подтвердил Трой. — Но маленький кролик был дикий, а значит — ничей. Коровы же принадлежат людям, и если я съем одну из них, то у меня могут начаться проблемы.
На этот раз ящерка скопировала задумавшуюся собаку — аккуратно уложив мордочку на вытянутые впередлапки.
— Ты ведь говорил, что у тебя есть уже проблемы с людьми. Из-за человечка-вулканчика.
— Это правда. Но… — тролль задумчиво поскреб щеку, — как бы тебе объяснить… из-за десятника Кларка за мной охотятся слуги человеческого закона. У них есть много других забот. Больше, чем обычно, ведь идет война и ловить надо дезертиров, шпионов… много работы, а кто любит, когда много работы? Разве что гномы…
Если же я украду и съем корову, — продолжил он, — меня захотят поймать ковбои. Они отлично знают эти места… и очень сильно не любят скотокрадов.
— Спасибо за помощь. — Темным эльфам, что бы про них ни сочиняли представители иных рас, благодарность вовсе не чужда. — Так уж и быть, плащ и цилиндр повешу сам, а туфли вытру… скажем, о ваш костюм, с вашего позволения… или без оного.
С благодарностью, впрочем, я поторопился. Входной коврик из привратника оказался еще более никудышным, чем вампир, — труп вздрогнул и начал стремительно распадаться на лужу омерзительной гнойно-зеленой жижи и облако ничуть не лучшего запаха. Поводов жаловаться богам на свои рефлексы я до сегодняшней полуночи не находил, но, увы — несколько капель все же остались на туфлях. Белых, с квадратной пряжкой, только на прошлой неделе доставленных из Лондона… возможно, уходя, я все же подожгу этот особняк.
— Кошмариус, что у тебя происх… о нет! — Вылетевший откуда-то сверху некрупный черный имп, увидев меня, решил очень резко сменить направление полета на противоположное. Не вышло, хотя пространства для маневра имелось в избытке — ширина и, особенно, высота доступных моему взору помещений наводили на мысль о любимом ручном драконе хозяина… или о нескольких столь же тщательно лелеемых видах фобий. Попытавшись совместить полупетлю с виражом, бесенок врезался в угол между стеной и потолком, сполз на ступеньку и остался там — мелко дрожа, попискивая и тщетно пытаясь заслониться крылом.
— Нет. Нет. Не надо, пожалуйста.
— Ты — знакомец хозяина этого дома?
— Да, мистер драу. Вот уже…
— Где у вас тут вешалка?
— Справа от вас, мистер, за портьерой. Прошу нас, мистер, я еще так молод, умоляю, мне еще и четырехсот лет не исполнилось…
Кроме вешалки, за портьерой имелось также зеркало — как нельзя более кстати. Разумеется, после схватки с псом я постарался вернуть себе достойный облик, но тем не менее… травинка на отвороте сюртука, воротник рубашки загнулся внутрь, бабочка перекосилась… вид, приличествующий разве что человеку!
— Прикажете доложить о вас, мистер драу? Я отрицательно качнул головой.
— Нет нужды. Лучше покажи мне дорогу.
— Хозяин сейчас в спальне.
— Вот к ней и покажи. Кратчайшую, — добавил я, вспомнив, как однажды при весьма схожих обстоятельствах пять с лишним часов бродил по башне архимага. Невзрачная с виду, она могла бы дать фору иным дворцам, ведь ее владелец очень любил играться с «кривыми измерениями». Хобби, переросшее в манию, вместо обычной шести-плюс-n-мерной конструкции этот несчастный слепил — весьма неаккуратно, любого гнома удар бы хватил, увидь он это «творение»… ну и сумей понять, что она собой являет, — так вот, этот несчастный слепил пятнадцати— или семнадцатимерный лабиринт! Нет, определенно, за такое мог взяться только безумец — и, конечно же, только безумец имел шанс закончить эту работу.
Говорят, наследник покойного устроил из башни аттракцион — пять шиллингов за вход, десять фунтов за вывод наружу и награда в тысячу гиней тому, кто сумеет выбраться самостоятельно. Награда пока остается невостребованной, а бизнес наследника процветает — как башня-лабиринт, так и основанный им же приют для душевнобольных.
— Да-да, сейчас. Вам нужно подняться по этой лестнице… ковер чистый, клянусь, только сегодня…
— Я сказал «покажи», а не «расскажи», — напомнил я.
— Извините, я сейчас…
— Лети вперед.
Забавно — наибольший ужас у бесенка почему-то вызывала моя трость. Хотя он и видел, не мог не видеть, что особыми магическими свойствами этот аксессуар похвастаться не в силах, но, похоже, своему страху имп доверял больше, чем своим же глазам.
— Я лечу, уже лечу…
Насчет устилающего лестницу ковра знакомец, конечно же, соврал. Этот пылесборник выбивали месяц назад, не меньше, и сейчас в его длинном ворсе затаился добрый стоун потенциального рака легких. Иного я, разумеется, и не ждал. Большинство видов низших бесов говорить правду сколь-нибудь продолжительное время не способны органически. Минута-другая — и у них начинается тошнота, головокружение… к заклявшим их магам это правило не относится, но я-то…
— Убейте его! Убейте!
При других обстоятельствах, скажем, если бы мы сидели в парижском кафетерии, я бы непременно сообщил атаковавшим, что убивать меня — занятие исключительно неблагодарное. По крайней мере, двум из пяти — невысокой брюнеточке почти в моем вкусе и ее напарнице, которая была даже и без «почти».
Кажется, в засаде участвовала вся прислуга особняка. Глупость, вполне достойная скудных мозгов «инкубаторских» вампиров, — решить, что их сила, быстрота и тактика «навалиться кучей» компенсируют провал по части скоординированности. За первые три секунды боя они лишились одного уха, диух запястий, ступни…
На мгновение мне даже стало интересно — сумею ли я заставить их изрубить друг друга? Шансы были неплохи, однако гулкое буханье из недр особняка возвестило, что к засадному полку движется подкрепление.
Пришлось отступать на лестницу и доставать кошелек.
— Я-а-а-а-ы-ы-у-у-у…
— Сдачи не надо, — любезно проинформировал я вампира в белом фартуке, старательно пытающегося сфокусировать взгляд на серебряном долларе… торчащем у него из переносицы.
— У-у-ми-и-и-ра-а-ю-у-у-у…
Что порадовало — эти на серебро реагировали более каноническим образом, вспыхивая и рассыпаясь. Не знаю, отстирывается ли сажа лучше, чем жижа, но хотя бы пахло не так отвратно… или мое осязание успело адаптироваться к здешним благовониям?
Бух! Бух! Бух!
Сотрясая пол, стены, потолки и мебель, ко мне приближалось… похоже, ко мне приближалась разгадка здешних высот и ширин. Да, по коридорам более привычных для людей размеров ЭТО перемещаться бы попросту не сумело. Впрочем, даже сейчас меч Рыцаря Преисподней упирался в потолок… оставляя в камне широкую полосу с оплавленными краями.
Конечно же, это снова была дешевая подделка. Будь хозяин особняка настолько силен, чтобы подчинить демона столь высокого уровня, он бы не пробавлялся сомнительной торговлишкой. И даже удайся ему подобный трюк — чудеса порой случаются даже с волшебниками, — настоящий Рыцарь Преисподней не стал бы переть на меня с мечом наперевес. Вот швырнуть убийственным заклятьем через весь коридор… или через весь особняк — это в их стиле. И уж точно настоящий Рыцарь Преисподней не повелся бы… Бабах!
После третьего бабаха я начал слегка беспокоиться. Конечно, было весьма занятно наблюдать за тем, как девять футов шипастой вороненой стали, яростно пыхая багровым пламенем из щелей забрала, пытаются изрубить простенькую иллюзию. Но уж больно много сил вкладывал «рыцарь» в каждый замах — меч погружался в пол едва ли не наполовину. Положим, горящий ковер — это мелочи, я ведь и сам задумывался о поджоге, а вот целость несущих балок… Бабах!
Я, как не сложно догадаться, очень не люблю фамильярничать с незнакомцами. Увы, принципам не всегда удается быть верным до кон…
— Эй, приятель. Ты случайно не меня ищешь?
Однажды я получил бесплатный совет. Его дал человек — что было унизительно вдвойне. Совет заключался в следующем: если позади тебя вдруг обнаружился кто-то, в чьей дружелюбности ты имеешь основания сомневаться, то сколь бы проворным ты себя ни мнил — не пытайся развернуться! Лучше прыгай вперед, не дожидаясь, пока тебя заставят это сделать!
Для стоящих на краю лестницы данный совет актуален особенно. Почти уверен — если бы «рыцарь» не начал поворачиваться, он мог бы и устоять. Я ведь больше полагаюсь на ум, а чтобы нарушить равновесие почти тонны железа, требуется сила. Много примитивной, грубой силы… или законы механики, в частности, правило рычага.
— Умри же, посягнувший…
Падал он величественно. Об этом я могу судить уверенно, ведь я — один из немногих свидетелей падений Пизанской башни. Не всех, правда, — зрелище крайне завораживающее, когда любуешься на него впервые… во-вторые… даже в-пятые, но когда тебя подобным способом выдергивают из кровати девятое утро подряд, к чувству восхищения начинает примешиваться изрядная толика раздражения. После тринадцатого падения моя деструктивная составляющая личности сдалась, и я съехал из гостиницы. Впрочем, оставшиеся восемь не должны были сильно различаться с уже виденными. Кроме последнего раза, осенью — когда наконец-то установленное заклинание против метел школяров уронило мирно летевшего на юг дракона. Конечно, для профессора Думпкофа было жизненно важно превзойти упорством своих воспитанников, но для меня с тех пор эта башня являет символ человеческого подхода к упрямству — куда более бессмысленного, чем гномий. Подгорных жителей могло бы хватить на то, чтобы восстанавливать обрушенное в прежнем виде, но каждый раз стирать память у видевших… не понимаю.
Лестница оказалась крепче, чем я о ней думал. «Рыцарь» не сумел проломить ее и ограничился лишь тем, что съехал вниз. Там он и рассыпался — магия магией, но пайка оловом — это, как ни подходи к вопросу, халтура.
Правда, некоторые части еще пытались шевелиться, но эта сцена меня уже не интересовала — пора было переходить к следующей части спектакля.
— Импы не потеют от страха.
Не совсем верное утверждение, однако для детального погружения в тонкости физиологии низших видов демонов место и время были малоподходящи.
— Но мне это и не нужно. Довольно и того, что я слышу, как стучат твои зубы.
Произнеся эту фразу, я сделал паузу, прислушался и, ничего не услышав, еще более зловещим тоном процедил:
— Мой маленький черный дружок!
— Я не виноват!
Имп визжал так, что в дальнем конце коридора лопнул шар Святого Эльма.
— Клянусь, я тут ни при чем!
— Охотно допускаю. — Я позволил себе улыбнуться и немедленно пожалел об этом — визг импа перетек в следующую тональность. — Ти-ха!
Бесенок умолк. Да, иногда все же происходят вещи, за которые стоит поблагодарить богов.
— Взлетаешь. Показываешь дорогу к спальне хозяина. Молчишь.
— Да…
— Молчишь, — напомнил я.
Хозяина бесенка и особняка звали Р'сар Великий — точнее, он предпочитал, чтобы его звали так, остальные же предпочитали называть его Дэниэл Корбин Флориан Третий, — ив данный момент он спал. Чуда в этом, в общем-то, не было — на улице ночь, а два десятка окутавших спальню охранительных заклятий не дали бы шанса выступить в роли петуха даже пушкам Аустерлица.
Разумеется, до момента, пока они оставались в неприкосновенности.
— Какого…
Для свежепробудившегося человека столь почтенного возраста мистер Дэниэл Корбин Флориан Третий обладал весьма неплохой реакцией — даже не закончив произносить свой вопрос, он метнул в меня файербол. А следом, почти без паузы, радужную молнию. От шарика я увернулся, молнию поймал. Тростью.
В ней и в самом деле нет почти никакой магии. Просто черный опал замечательно абсорбирует заклятья школы Эфира, заключенный же в эбонит стержень из метеоритной стали ничуть не менее ловко переправляет захваченное… к примеру, в тумбочку.
К счастью для мебели, старик не умел бросать заклятья ногами.
— Я имею сомнительное удовольствие бедовать с мистером Р'саром?
— Ы-ы…
— Нет, мистер, удавку я ослаблять не собираюсь. Просто кивните.
Старик отчаянно замотал головой.
— Что ж, очень жаль.
Осторожно присев на край спального ложа, я отложил трость и достал из внутреннего кармана маленький розовый конверт.
— Раз вы не являетесь мистером Р'саром, то, полагаю, вас не заинтересует послание, адресованное этому человеку Главами трех ближайших Гнезд. Очень рад. В таком случае я не вижу нужды расходовать время на зачтение.
Он все же успел понять, что значат произнесенные мной слова, и даже высвободил правую руку — один из отсеченных удавкой пальцев шлепнулся на одеяло в опасной близости от моей манжеты. Больше мистер Дэниэл Корбин Флориан Третий не успел сделать ничего. По крайней мере, в этой жизни. То, что его голова, расставшись с шеей, обосновалась точно в центре подушки, было уже моей заслугой. Жест, который, увы, некому оценить по достоинству, но если не практиковаться…
— Это был скверный хозяин.
— Подходящая эпитафия. — Я обернулся и с интересом взглянул на бесенка. — А почему ты еще здесь?
Разумеется, не все заклинания пропадают с гибелью сотворившего их мага — но вот заклятье «привязывания» знакомца относится именно к таковым.
— Смысл? — Имп вяло пожал крыльями. — Я видел тебя… и узнал.
— В самом деле.
— Ты — Найр.
— Не собираюсь отрицать.
Наклонившись, я аккуратно вложил вампирский конверт в зубы клиента. Встал, поднял трость, осмотрелся. Конечно, сложно забыть что-нибудь там, куда почти ничего не принес, но всякое случается. Скажем, иногда хочется унести что-нибудь на память… не часто и уж точно — не в этот раз.
— Не знаешь, почему твой хозяин избрал для своей ночной рубашки такую неортодоксальную расцветку?
Пожалуй, если бы мои наниматели сообщили мне о данной детали, я бы скинул им… процентов шесть. Черное, кожаное, в розовый горошек, да еще с цветочками. Существ с подобными эстетическими убеждениями нужно убивать в порядке благотворительности.
— Нет. — Имп грустно вздохнул. — С головой старикашки Дэнни порой творились странные вещи.
Мы дружно взглянули на упомянутый предмет.
— Видимо, это был его рок, — заметил я. — Или ее. Что ж… быть может, расставание с телом пойдет ей на пользу.
— Сомневаюсь.
Имп шмыгнул носом, снова вздохнул и, горделиво расправив крылья — хотя со стороны это выглядело скорее комично, в лучшем случае трагикомично, — дрожащим голоском осведомился:
— Заткнись, я сказал! — рявкнул шулер. — Ты, скулящий мешок дерьма… когда там, на развилке, я сказал, что пора устраиваться на ночлег, кто начал стонать: «Ах, еще ведь светло, ах, еще одна ночь под открытым небом, ох, мои нежные ручки-ножки ее не переживут!» А? Кто причитал? — Гарри попытался сымитировать плаксивый голос напарника… и не без успеха: — «Ну-у пожалуйста, Гарри, давай пройдем еще немного, я уверен, мы обязательно найдем какое-нибудь строение…»
— Гарри, прошу тебя… я устал, я падаю… и дорогу почти не видно…
— Вот как? А хворост для костра ты разглядеть сумеешь, мистер Задохлость? Или, может, у тебя в кармане затаилась ручная саламандра, да еще согласная жрать насквозь мокрые сучья? Или ты даже не соображаешь, что единственная сухая вещь на десять миль вокруг — это моя последняя нераспечатанная колода?!
— О, как ты жесток…
— Жесток, — отчего-то повторение этого слова заставило игрока скрипнуть зубами, а рот наполнился слюной. Жесток… жесток, словно подметка… или свиная грудинка. Тот самый последний кусочек, что, бережно завернутый в четыре тряпки, покоится на дне мешка. Достать, вгрызться… черт, не хотел же думать о еде! — Будь я милосерден, давно перерезал бы тебе глотку — исключительно из сострадания. Но поскольку наблюдать за твоими мучениями доставляет мне…
Гарри осекся, напряженно вглядываясь в темноту. Быть того не может, однако он готов был…
— Кто здесь?
— Ты кого-то увидел? — испуганно прошептал толстяк. — Послушай…
— Заткни. Свою. Пасть.
На прошлой неделе в Остинтауне мошенникам довелось сидеть за три ярда от помощника тамошнего шерифа — парень жаловался, что на дорогах стало неспокойно. Конечно, россказни об орках в боевой раскраске стоило числить по ведомству опустошенных бутылок, но какая-нибудь шайка дезертиров…
Глупости, оборвал Гарри сам себя, чушь и бред! Разбойники, которые устраивают засады ночью, в дождь, на полузаброшенном тракте, должны быть либо чересчур большими оптимистами, либо полными кретинами. Просто…
Теперь игрок снова увидел это — уже точно. Что-то, вернее, кто-то — неясный силуэт, мелькнувший среди деревьев справа от дороги.
Самое время тянуться за старичком «патерсо-ном»… хотя если тот, за деревом, не человек, пуля его лишь разозлит.
— Гарри…
Черный силуэт медленно отделился от ствола.
— Прощения просим, cаp.
Шулер захохотал. Смех был еще тот, с подвсхлипом, который без особой натяжки можно было бы счесть истерическим, — но сдержаться он вряд ли бы смог, даже очень захотев. Слишком уж велик был шок — почти мгновенный переход от ужаса перед затаившейся во тьме неведомой тварью из преисподней к осознанию, что темное пятно у обочины — это всего-навсего ниггер.
Непонятно какого тролля здесь и сейчас делающий.
— Че надо?
— Меня послали звать вас. — Лязгнул металл, и в воздухе рядом с чернокожим появилось небольшое желтое пятно. Фонарь, скорее догадался, чем разглядел, Гарри. Правда, такой убогий, что казалось — он вовсе не рассеивает ночную тьму, а скорее наоборот, сгущает.
— Звать нас куда?
— В гости. — Негр приподнял фонарь чуть выше. Лет ему, судя по маячившему на грани света и мрака лицу, было никак не больше двадцати.
— Гости — это хорошо, — ворчливо произнес Гарри.
Будь они на Юге, объяснение происходящему находилось бы легко и просто — какой-нибудь плантатор, стосковавшийся по людям одного с ним цвета кожи. Но здесь, в Огайо… — Гарри шагнул вперед, всматриваясь — да и не больно-то похож этот ниггер на слугу-зазывалу. По сравнению с его тряпьем Салли в своих обносках «с плеча» огородного пугала выглядит и впрямь настоящим герцогом… настоящим королем, черт побери! На полях, конечно, гнут спину и вовсе… но среди домашней прислуги такого даже самый захудалый хозяин и секунды не продержит.
— Идти мал-мала, — чернокожий словно бы почувствовал колебания Гарри. — А хижина у Старый Снап прочный, не протекает. И жратва найдется.
— Старый Снап?
— Он ждет вас, — просто сказал негр. — Знал, что ни идти. Послал меня — звать.
Будь Гарри хоть на унцию менее промокшим, усталым и голодным, он бы, наверное, все же нашел в себе силы послать это в высшей степени сомнительное гостеприимство в куда-нибудь… не ближе Запретных земель. Причем сразу же, не раздумывая. Но сейчас он заколебался…
— Гарри, послушай, — горячо зашептали из-за спины. — Мне все это не нравится. Ночью, в лесу… а вдруг этот ниггер связан с орками и приведет нас прямиком к котлу? Помнишь, что говорил… И эти слова толстяка решили дело.
— Мы пойдем с ним! — твердо сказал шулер. — Кто б он ни был, этот Снап, у него имеется хотя бы хижина, в которой мы сможем переночевать!
— Точна-точна, cap! — обрадованно поддакнул негр. — Хижина у Старый Снап есть, да еще какая! — Он вкусно причмокнул. — Настоящая особняк, с чердаком и подвалом! Поверьте, cap, вы нисколечки не пожалеете, что пойдете. Старый Снап ждет вас, очень ждет.
Внезапно стало светло. Нет, разумеется, солнце не выскочило из-за горизонта с диким боевым воплем, словно гобл из засады. Это была просто луна — полная луна, выглянувшая наконец-то из-за туч. Но в сравнении с непроглядной чернотой, полновластно царившей до ее появления, даже это бледное светило на миг показалось Гарри ослепительно ярким.
Он моргнул, протер глаза. Дождь тоже кончился, исчез вместе с тьмой, заодно прихватив с собой дружка-ветерка. По крайней мере, здесь, у земли. В небесах, похоже, сейчас вовсю гулял его старший братец, и подгоняемые его хлесткими порывами тучи стремительно мчались на запад. Огромная черная стая, в испуге даже не замечающая, что второпях перепутала верх и низ и теперь, вместо того чтобы поливать водой земную твердь, щедро крапит черный бархат небес алмазными искорками звезд.
Трой
Любоваться на звезды Трою нравилось всегда, сколько тролль себя помнил. Нынче же от этого была и прямая польза. Разноцветноглазое подмигивание Великой Дырявой Чаши манило к себе, затягивало… то есть отвлекало внимание от мыслей про брюхо — пустое.Живот, прошу прощения, конечно же, достопочтенный живот, мысленно поправился Трой, но было уже слишком поздно. Оскорбленная до глубин кишок часть тела не замедлила напомнить о себе продолжительным урчанием-бульканьем-переливанием, начавшимся где-то под легкими. А завершившимся, как и обычно в таких случаях, весьма звучно и — как необычно в таких случаях! — весьма ярко. Пламя костра взметнулось на добрых три фута, разом охватив сушившиеся над огнем шорты. Окажись молодой тролль чуть менее проворен, и он запросто мог бы лишиться своей любимой и, что более важно, единственной в данный момент одежды.
— Аи! По лапам-то за что? Это не честно… и больно!
— Не честно пытаться сожрать чужую одежду! — наставительно произнес Трой.
— Я только на вкус попробовала…
— Попробовала одна такая… — Тролль задумчиво уставился на два собственных пальца… торчащие из дыры в третьем заднем кармане. — Оголодавшая. Вот подержу тебя недельку-другую без еды…
Растянувшаяся на углях саламандра обиженно фыркнула и запустила в Троя угольком.
— А ты, а ты… я лежу, почти засыпаю, и тут мне прямо в мордочку… пфуй!
— Это вышло нечаянно.
— Я тебе не верю. — Саламандра надменно вскинула голову и, старательно вскидывая лапки — в точности, как это проделывала цирковая лошадь на подсмотренном огненной ящеркой представлении, — Развернулась.
— Буду спать хвостом к тебе, вот!
— Давай ты все-таки будешь спать в своей шкатулке, — мягко сказал тролль. — Воздух сырой, и кто знает — вдруг Погонщик Небесных Бизонов передумает и пригонит свое стадо назад. У него ведь нрав еще более переменчив, чем твой.
— Неправда, неправда! — мигом развернувшись к Трою, заверещала ящерка. — Я могу передумывать в сто, нет, в триста раз быстрее! И вообще, пока он свои облака сдвинет хоть на дюйм, я сделаю — шасть! — и уже там! А потом еще раз — шасть! — и уже снова тут!
Трой вздохнул. Хоть он и был очень привязан к своей маленькой рыжей подружке, но выносить абсолютно все проделки капризного, раздражительного, вздорного, нахального, самовлюбленного… короче говоря, настоящего духа огня даже у флегматичного тролля выходило неважно. Плохо выходило, если уж быть откровенным до конца.
— Ну скажи, скажи! Я ведь самая-самая непредсказуемая, правда?!
— Правда, — устало кивнул Трой, откладывая подгоревшие шорты и подтаскивая к себе когда-то снежно-белую, но давно уже ставшую грязно-бурой сумку. При этом он снова вздохнул, на сей раз — виновато. Сумку давно следовало: во-первых, постирать, а во-вторых, не доводить до столь прискорбного состояния. Все же семейная реликвия…
Сумка была сшита из паруса корабля, ставшего роковым для двоюродного дяди Троя. Причина смерти достопочтенного Малфри была предметом зависти всех окрестных троллиных семейств, и в чем-то, наверное, они были правы. По крайней мере, особое благоволение Каменных Богов, решивших выделить своего верного почитателя столь экзотическим способом призыва к себе, было хоть каким-то ответом на вопрос: «Почему на горного тролля, мирно гревшегося на склоне в тысяче миль от ближайшего моря, вдруг свалился с неба двадцатифутовый парусный вельбот?!» — Самая-самая-самая непредсказуемая?!
— Самая-самая-самая-самая и еще три раза самая. Уголек хочешь?
— Хочу! — Саламандра присела на задних лапках, став похожей на выклянчивающую орехи белку. — Настоящий, каменный?
— И не просто каменный, а настоящий кардифф, — с улыбкой подтвердил Трой. — Прыгай.
Повторять ему не пришлось. Едва разглядев под распахнутой крышкой заветный отблеск, рыжее пламя взвилось в прыжке. Осторожно развернув шкатулку, тролль заглянул в нее — как раз вовремя, чтобы увидеть, как впятеро уменьшившаяся саламандра обвивается вокруг лакомства, неторопливо, словно играющая кошка, запуская в него коготки.
— Фрям-ням! Вкусно! — заключила ящерка минутой позже. Махнула хвостом, собирая разлетевшиеся крошки, вытянула мордочку, будто прислушиваясь к чему-то, и, облизнувшись, добавила: — Но ма-а-ало!
— Понимаю…
— А что, — с интересом спросила ящерка, — тот кролик, что я сегодня поджарила, он для тебя был так же, да?
— На самом деле даже хуже, — признался тролль. — Я и распробовать-то его толком не успел. Куснул раз, другой, а он взял да и закончился. Только аппетит раздразнил…
— А почему ты не поймал кого-нибудь побольше?
— Потому что «кто-нибудь побольше» здесь не водится.
— Ну как же, как же… вон отпечатки копыт!
— Это следы коров.
— Но ведь корова, — озадаченно пискнула саламандра, — она же больше кролика?
— Больше, — с грустью подтвердил Трой. — Но маленький кролик был дикий, а значит — ничей. Коровы же принадлежат людям, и если я съем одну из них, то у меня могут начаться проблемы.
На этот раз ящерка скопировала задумавшуюся собаку — аккуратно уложив мордочку на вытянутые впередлапки.
— Ты ведь говорил, что у тебя есть уже проблемы с людьми. Из-за человечка-вулканчика.
— Это правда. Но… — тролль задумчиво поскреб щеку, — как бы тебе объяснить… из-за десятника Кларка за мной охотятся слуги человеческого закона. У них есть много других забот. Больше, чем обычно, ведь идет война и ловить надо дезертиров, шпионов… много работы, а кто любит, когда много работы? Разве что гномы…
Если же я украду и съем корову, — продолжил он, — меня захотят поймать ковбои. Они отлично знают эти места… и очень сильно не любят скотокрадов.
Найр
Меня выручило лишь то, что привратник не стал вести себя как подобает — то есть, заглотав шесть дюймов заговоренного серебра, он попросту обмяк и попытался упасть. Повезло, что и говорить. Будь на месте этого недокровососа настоящий вампир, кучка пепла вряд ли бы сумела не позволить двери захлопнуться.— Спасибо за помощь. — Темным эльфам, что бы про них ни сочиняли представители иных рас, благодарность вовсе не чужда. — Так уж и быть, плащ и цилиндр повешу сам, а туфли вытру… скажем, о ваш костюм, с вашего позволения… или без оного.
С благодарностью, впрочем, я поторопился. Входной коврик из привратника оказался еще более никудышным, чем вампир, — труп вздрогнул и начал стремительно распадаться на лужу омерзительной гнойно-зеленой жижи и облако ничуть не лучшего запаха. Поводов жаловаться богам на свои рефлексы я до сегодняшней полуночи не находил, но, увы — несколько капель все же остались на туфлях. Белых, с квадратной пряжкой, только на прошлой неделе доставленных из Лондона… возможно, уходя, я все же подожгу этот особняк.
— Кошмариус, что у тебя происх… о нет! — Вылетевший откуда-то сверху некрупный черный имп, увидев меня, решил очень резко сменить направление полета на противоположное. Не вышло, хотя пространства для маневра имелось в избытке — ширина и, особенно, высота доступных моему взору помещений наводили на мысль о любимом ручном драконе хозяина… или о нескольких столь же тщательно лелеемых видах фобий. Попытавшись совместить полупетлю с виражом, бесенок врезался в угол между стеной и потолком, сполз на ступеньку и остался там — мелко дрожа, попискивая и тщетно пытаясь заслониться крылом.
— Нет. Нет. Не надо, пожалуйста.
— Ты — знакомец хозяина этого дома?
— Да, мистер драу. Вот уже…
— Где у вас тут вешалка?
— Справа от вас, мистер, за портьерой. Прошу нас, мистер, я еще так молод, умоляю, мне еще и четырехсот лет не исполнилось…
Кроме вешалки, за портьерой имелось также зеркало — как нельзя более кстати. Разумеется, после схватки с псом я постарался вернуть себе достойный облик, но тем не менее… травинка на отвороте сюртука, воротник рубашки загнулся внутрь, бабочка перекосилась… вид, приличествующий разве что человеку!
— Прикажете доложить о вас, мистер драу? Я отрицательно качнул головой.
— Нет нужды. Лучше покажи мне дорогу.
— Хозяин сейчас в спальне.
— Вот к ней и покажи. Кратчайшую, — добавил я, вспомнив, как однажды при весьма схожих обстоятельствах пять с лишним часов бродил по башне архимага. Невзрачная с виду, она могла бы дать фору иным дворцам, ведь ее владелец очень любил играться с «кривыми измерениями». Хобби, переросшее в манию, вместо обычной шести-плюс-n-мерной конструкции этот несчастный слепил — весьма неаккуратно, любого гнома удар бы хватил, увидь он это «творение»… ну и сумей понять, что она собой являет, — так вот, этот несчастный слепил пятнадцати— или семнадцатимерный лабиринт! Нет, определенно, за такое мог взяться только безумец — и, конечно же, только безумец имел шанс закончить эту работу.
Говорят, наследник покойного устроил из башни аттракцион — пять шиллингов за вход, десять фунтов за вывод наружу и награда в тысячу гиней тому, кто сумеет выбраться самостоятельно. Награда пока остается невостребованной, а бизнес наследника процветает — как башня-лабиринт, так и основанный им же приют для душевнобольных.
— Да-да, сейчас. Вам нужно подняться по этой лестнице… ковер чистый, клянусь, только сегодня…
— Я сказал «покажи», а не «расскажи», — напомнил я.
— Извините, я сейчас…
— Лети вперед.
Забавно — наибольший ужас у бесенка почему-то вызывала моя трость. Хотя он и видел, не мог не видеть, что особыми магическими свойствами этот аксессуар похвастаться не в силах, но, похоже, своему страху имп доверял больше, чем своим же глазам.
— Я лечу, уже лечу…
Насчет устилающего лестницу ковра знакомец, конечно же, соврал. Этот пылесборник выбивали месяц назад, не меньше, и сейчас в его длинном ворсе затаился добрый стоун потенциального рака легких. Иного я, разумеется, и не ждал. Большинство видов низших бесов говорить правду сколь-нибудь продолжительное время не способны органически. Минута-другая — и у них начинается тошнота, головокружение… к заклявшим их магам это правило не относится, но я-то…
— Убейте его! Убейте!
При других обстоятельствах, скажем, если бы мы сидели в парижском кафетерии, я бы непременно сообщил атаковавшим, что убивать меня — занятие исключительно неблагодарное. По крайней мере, двум из пяти — невысокой брюнеточке почти в моем вкусе и ее напарнице, которая была даже и без «почти».
Кажется, в засаде участвовала вся прислуга особняка. Глупость, вполне достойная скудных мозгов «инкубаторских» вампиров, — решить, что их сила, быстрота и тактика «навалиться кучей» компенсируют провал по части скоординированности. За первые три секунды боя они лишились одного уха, диух запястий, ступни…
На мгновение мне даже стало интересно — сумею ли я заставить их изрубить друг друга? Шансы были неплохи, однако гулкое буханье из недр особняка возвестило, что к засадному полку движется подкрепление.
Пришлось отступать на лестницу и доставать кошелек.
— Я-а-а-а-ы-ы-у-у-у…
— Сдачи не надо, — любезно проинформировал я вампира в белом фартуке, старательно пытающегося сфокусировать взгляд на серебряном долларе… торчащем у него из переносицы.
— У-у-ми-и-и-ра-а-ю-у-у-у…
Что порадовало — эти на серебро реагировали более каноническим образом, вспыхивая и рассыпаясь. Не знаю, отстирывается ли сажа лучше, чем жижа, но хотя бы пахло не так отвратно… или мое осязание успело адаптироваться к здешним благовониям?
Бух! Бух! Бух!
Сотрясая пол, стены, потолки и мебель, ко мне приближалось… похоже, ко мне приближалась разгадка здешних высот и ширин. Да, по коридорам более привычных для людей размеров ЭТО перемещаться бы попросту не сумело. Впрочем, даже сейчас меч Рыцаря Преисподней упирался в потолок… оставляя в камне широкую полосу с оплавленными краями.
Конечно же, это снова была дешевая подделка. Будь хозяин особняка настолько силен, чтобы подчинить демона столь высокого уровня, он бы не пробавлялся сомнительной торговлишкой. И даже удайся ему подобный трюк — чудеса порой случаются даже с волшебниками, — настоящий Рыцарь Преисподней не стал бы переть на меня с мечом наперевес. Вот швырнуть убийственным заклятьем через весь коридор… или через весь особняк — это в их стиле. И уж точно настоящий Рыцарь Преисподней не повелся бы… Бабах!
После третьего бабаха я начал слегка беспокоиться. Конечно, было весьма занятно наблюдать за тем, как девять футов шипастой вороненой стали, яростно пыхая багровым пламенем из щелей забрала, пытаются изрубить простенькую иллюзию. Но уж больно много сил вкладывал «рыцарь» в каждый замах — меч погружался в пол едва ли не наполовину. Положим, горящий ковер — это мелочи, я ведь и сам задумывался о поджоге, а вот целость несущих балок… Бабах!
Я, как не сложно догадаться, очень не люблю фамильярничать с незнакомцами. Увы, принципам не всегда удается быть верным до кон…
— Эй, приятель. Ты случайно не меня ищешь?
Однажды я получил бесплатный совет. Его дал человек — что было унизительно вдвойне. Совет заключался в следующем: если позади тебя вдруг обнаружился кто-то, в чьей дружелюбности ты имеешь основания сомневаться, то сколь бы проворным ты себя ни мнил — не пытайся развернуться! Лучше прыгай вперед, не дожидаясь, пока тебя заставят это сделать!
Для стоящих на краю лестницы данный совет актуален особенно. Почти уверен — если бы «рыцарь» не начал поворачиваться, он мог бы и устоять. Я ведь больше полагаюсь на ум, а чтобы нарушить равновесие почти тонны железа, требуется сила. Много примитивной, грубой силы… или законы механики, в частности, правило рычага.
— Умри же, посягнувший…
Падал он величественно. Об этом я могу судить уверенно, ведь я — один из немногих свидетелей падений Пизанской башни. Не всех, правда, — зрелище крайне завораживающее, когда любуешься на него впервые… во-вторые… даже в-пятые, но когда тебя подобным способом выдергивают из кровати девятое утро подряд, к чувству восхищения начинает примешиваться изрядная толика раздражения. После тринадцатого падения моя деструктивная составляющая личности сдалась, и я съехал из гостиницы. Впрочем, оставшиеся восемь не должны были сильно различаться с уже виденными. Кроме последнего раза, осенью — когда наконец-то установленное заклинание против метел школяров уронило мирно летевшего на юг дракона. Конечно, для профессора Думпкофа было жизненно важно превзойти упорством своих воспитанников, но для меня с тех пор эта башня являет символ человеческого подхода к упрямству — куда более бессмысленного, чем гномий. Подгорных жителей могло бы хватить на то, чтобы восстанавливать обрушенное в прежнем виде, но каждый раз стирать память у видевших… не понимаю.
Лестница оказалась крепче, чем я о ней думал. «Рыцарь» не сумел проломить ее и ограничился лишь тем, что съехал вниз. Там он и рассыпался — магия магией, но пайка оловом — это, как ни подходи к вопросу, халтура.
Правда, некоторые части еще пытались шевелиться, но эта сцена меня уже не интересовала — пора было переходить к следующей части спектакля.
— Импы не потеют от страха.
Не совсем верное утверждение, однако для детального погружения в тонкости физиологии низших видов демонов место и время были малоподходящи.
— Но мне это и не нужно. Довольно и того, что я слышу, как стучат твои зубы.
Произнеся эту фразу, я сделал паузу, прислушался и, ничего не услышав, еще более зловещим тоном процедил:
— Мой маленький черный дружок!
— Я не виноват!
Имп визжал так, что в дальнем конце коридора лопнул шар Святого Эльма.
— Клянусь, я тут ни при чем!
— Охотно допускаю. — Я позволил себе улыбнуться и немедленно пожалел об этом — визг импа перетек в следующую тональность. — Ти-ха!
Бесенок умолк. Да, иногда все же происходят вещи, за которые стоит поблагодарить богов.
— Взлетаешь. Показываешь дорогу к спальне хозяина. Молчишь.
— Да…
— Молчишь, — напомнил я.
Хозяина бесенка и особняка звали Р'сар Великий — точнее, он предпочитал, чтобы его звали так, остальные же предпочитали называть его Дэниэл Корбин Флориан Третий, — ив данный момент он спал. Чуда в этом, в общем-то, не было — на улице ночь, а два десятка окутавших спальню охранительных заклятий не дали бы шанса выступить в роли петуха даже пушкам Аустерлица.
Разумеется, до момента, пока они оставались в неприкосновенности.
— Какого…
Для свежепробудившегося человека столь почтенного возраста мистер Дэниэл Корбин Флориан Третий обладал весьма неплохой реакцией — даже не закончив произносить свой вопрос, он метнул в меня файербол. А следом, почти без паузы, радужную молнию. От шарика я увернулся, молнию поймал. Тростью.
В ней и в самом деле нет почти никакой магии. Просто черный опал замечательно абсорбирует заклятья школы Эфира, заключенный же в эбонит стержень из метеоритной стали ничуть не менее ловко переправляет захваченное… к примеру, в тумбочку.
К счастью для мебели, старик не умел бросать заклятья ногами.
— Я имею сомнительное удовольствие бедовать с мистером Р'саром?
— Ы-ы…
— Нет, мистер, удавку я ослаблять не собираюсь. Просто кивните.
Старик отчаянно замотал головой.
— Что ж, очень жаль.
Осторожно присев на край спального ложа, я отложил трость и достал из внутреннего кармана маленький розовый конверт.
— Раз вы не являетесь мистером Р'саром, то, полагаю, вас не заинтересует послание, адресованное этому человеку Главами трех ближайших Гнезд. Очень рад. В таком случае я не вижу нужды расходовать время на зачтение.
Он все же успел понять, что значат произнесенные мной слова, и даже высвободил правую руку — один из отсеченных удавкой пальцев шлепнулся на одеяло в опасной близости от моей манжеты. Больше мистер Дэниэл Корбин Флориан Третий не успел сделать ничего. По крайней мере, в этой жизни. То, что его голова, расставшись с шеей, обосновалась точно в центре подушки, было уже моей заслугой. Жест, который, увы, некому оценить по достоинству, но если не практиковаться…
— Это был скверный хозяин.
— Подходящая эпитафия. — Я обернулся и с интересом взглянул на бесенка. — А почему ты еще здесь?
Разумеется, не все заклинания пропадают с гибелью сотворившего их мага — но вот заклятье «привязывания» знакомца относится именно к таковым.
— Смысл? — Имп вяло пожал крыльями. — Я видел тебя… и узнал.
— В самом деле.
— Ты — Найр.
— Не собираюсь отрицать.
Наклонившись, я аккуратно вложил вампирский конверт в зубы клиента. Встал, поднял трость, осмотрелся. Конечно, сложно забыть что-нибудь там, куда почти ничего не принес, но всякое случается. Скажем, иногда хочется унести что-нибудь на память… не часто и уж точно — не в этот раз.
— Не знаешь, почему твой хозяин избрал для своей ночной рубашки такую неортодоксальную расцветку?
Пожалуй, если бы мои наниматели сообщили мне о данной детали, я бы скинул им… процентов шесть. Черное, кожаное, в розовый горошек, да еще с цветочками. Существ с подобными эстетическими убеждениями нужно убивать в порядке благотворительности.
— Нет. — Имп грустно вздохнул. — С головой старикашки Дэнни порой творились странные вещи.
Мы дружно взглянули на упомянутый предмет.
— Видимо, это был его рок, — заметил я. — Или ее. Что ж… быть может, расставание с телом пойдет ей на пользу.
— Сомневаюсь.
Имп шмыгнул носом, снова вздохнул и, горделиво расправив крылья — хотя со стороны это выглядело скорее комично, в лучшем случае трагикомично, — дрожащим голоском осведомился: