Страница:
«Мэрилин Монро была для Джона развлечением, приятным времяпрепровождением, – вспоминает Олег Кассини. – Я не знаю, насколько глубоко она запала ему в душу. Об этом много говорилось, но я думаю, что он просто восхищался ею. Она забавляла его, и только». По крайней мере, после этого поразительного выступления в Мэдисон-сквер Гарден тема Монро была для президента закрыта. Ее же серенада ко дню его рождения хранится и по сей день в архивах телевидения.
О том, что великая Мария Каллас, с ее потрясающим голосом, блистала в тот вечер, давно забыли. Каллас и сегодня пришла бы в ярость, знай она, что маленькая артистка, с ее более чем скромными вокальными данными, навсегда похитила у нее это шоу.
Мария, доводящая все до совершенства
Джеки становится иконой
Мария совершает ошибку
Аристотель Онассис
Онассис был среднего роста, волосы у него были иссине-черные, позже в волосах появились белые проседи. Нос был большой, характерный. Носил он толстые очки в роговой оправе. Аристотель Сократ Онассис, для друзей просто Ари, был обаятельнейшим мужчиной. Любил своих детей, любил общество друзей. Внутри, однако же, в нем, безусловно, таилась агрессивность.
Он предпочитал играть роль отрицательного героя, так как «отрицательная роль всегда интереснее», – так сказал как-то его биограф Петер Эванс. Онассис, по его утверждению, родился 15 января 1906 года (более вероятная дата рождения 1900 год, скорее всего, миллиардер убавил себе 6 лет) в Смирне, сегодняшнем Измире на Эгейском море. Смирна была греческой колонией Османской империи, в 1920 году она принадлежала Греции. В 1922 году в ходе греко-турецкой войны перешла к Турции. Война разрушила большую часть Смирны, около 25 000 жителей были убиты, более чем 100 000 изгнаны из города. Среди пострадавших была и семья Онассисов. Некоторых родственников убили, оставшиеся в живых были вынуждены бежать в Афины. Эта прежде состоятельная семья – отец импортировал табак и вино – теперь потеряла все и жила в бедности.
Аристотель Онассис выехал в 1922 году в Аргентину, где вначале трудился за гроши в качестве телефониста и посыльного в отеле. Однажды он предложил посетителю отеля совершенно неизвестную в Аргентине и Америке марку сигарет из Греции, тот восхитился так, что смышленый Онассис решил использовать старые связи отца и заняться торговлей табачными изделиями. Заработав свои первые 100 000 долларов, он использовал новый шанс и купил после мирового экономического кризиса шесть океанских танкеров у обанкротившихся хозяев. Стоимость этих танкеров была 150 миллионов долларов, Онассис же заплатил всего 120 000 долларов!
С этим первым маленьким флотом Онассис вошел в новое дело. Он стал заниматься транспортировкой нефти и газа. К началу Второй мировой войны его флот прибавил еще почти 50 кораблей. За колоссальную плату он предоставлял свои корабли беженцам. Испытывал ли он угрызения совести, обирая беженцев? Об этом история умалчивает. Зато историки, захлебываясь от восторга, рассказывают, что после войны он создает самый большой в мире флот из промысловых судов, которые в конце концов продает Японии. В 1957 году он основал совместно с Olimpic Airways собственную аэрокомпанию, выстроил собственную флотилию, насчитывавшую в 1971 году 100 кораблей. Купил себе остров Скорпио. Кроме того, до 1966 года Онассису принадлежало большинство казино и отелей высшего класса в Монако, до тех пор пока не обострились разногласия с князем-правителем Монако Ренье III\ и тот не вытеснил Онассиса из дела. «Говорят, что я не родовит, – как-то сказал Онассис Петеру Эвансу и продолжил: – К счастью, люди родовитые готовы не замечать этот недостаток, потому что я очень богат. Родовитость нельзя купить, но терпимость к ее отсутствию купить можно».
У Аристотеля Сократа Онассиса было много денег, много женщин. Это был один из самых известных людей своего времени. Он умер 15 марта 1975 года в Париже.
Прощание с Америкой
Горькая месть
О том, что великая Мария Каллас, с ее потрясающим голосом, блистала в тот вечер, давно забыли. Каллас и сегодня пришла бы в ярость, знай она, что маленькая артистка, с ее более чем скромными вокальными данными, навсегда похитила у нее это шоу.
Мария, доводящая все до совершенства
Это был долгий путь от маленькой Марии Калагеропулос – дочери греческих эмигрантов, родившейся в Нью-Йорке, до примы ассолюта международной оперной сцены.
Ее деловая мать рано обнаружила у дочери талант к пению и так же рано стала его использовать. Где только можно было, она заставляла девочку петь, не стесняясь брать за это деньги. Девочка пела, а на душе было плохо, она с детства чувствовала себя одиноко! Что касается внешности, Мария была далеко не красавица. В детстве и юности это доставляет столько страданий! Кстати, ее мать была интересной женщиной, а сестра – настоящей красавицей.
Далее, если следовать официальной биографии Каллас, должна идти такая фраза: «Преследуемая честолюбием матери, Мария начинает брать уроки пения». Да, Мария начинает брать уроки пения. Вскоре она смогла получить ангажемент в Вероне. Там же познакомилась она и с первым мужем, он был значительно старше нее, бизнесменом Джованни Батиста Менегини. Бизнесмен берет молодую, не имеющую средств певицу под свою опеку, заботится о ее нарядах, семье и быте. Мария обязана делать только одно – ПЕТЬ. Менегини заботится, конечно же, и об учителях – он же был менеджером Марии и делал ей карьеру. Первые большие успехи не заставили себя ждать.
Честолюбивая, интеллигентная девушка знала вскоре все важнейшие оперные арии, она могла даже не следить за дирижерской палочкой. В этом было множество преимуществ. Когда выглядишь внешне не особенно привлекательно, важно полностью сконцентрировать внимание зрителей на исполнении роли. На сцене Каллас излучала магическую силу. До нее в опере певицы демонстрировали только голос. С приходом в оперное искусство Каллас появилась певица и актриса в одном лице. Она страдала в великих трагедиях, зрители сопереживали ей.
К началу своей карьеры, ставшей карьерой столетия, Мария Каллас была пухленьким существом, которое только благодаря своему необыкновенному голосу привлекало к себе внимание. Певица ненавидела свою непропорциональную фигуру. При росте 175 см она весила 95 кг. Один из критиков по поводу ее выступления в опере «Аида» заметил, что ноги артистки не очень-то отличаются от ножищ слона. Ну как женщина может отреагировать на подобный комплимент? Каллас была глубоко уязвлена. Впоследствии восторжествовала знаменитая одержимость дивы доводить до совершенства все, что бы она ни делала. Чтобы иметь возможность исполнять роли страдающих героинь в «Медее» или «Амине», надо было быть стройной. И Каллас это удалось без того, чтобы нанести вред голосу.
Каким образом? Об этом ходили различные слухи. Был разговор об одной чудо-диете, благодаря которой она якобы похудела на 30 кг в течение года. Но скорее всего к этому результату в 1953 году ее привело нечто малоаппетитное. Здесь был замешан солитер, разгласили тайну бывший муж Каллас и ее приятельница. Нажила ли певица себе эту дрянь или глотала солитера намеренно – тут существуют противоречивые мнения. Так или иначе Мария Каллас стала маленькой и абсолютно подходила для ролей великих страдалиц. Она победила свое тело, выглядела блестяще и могла начинать свое восхождение.
Получал от этого, так сказать, личную выгоду и Батиста Менегини. Годами муж скрупулезно записывал каллиграфическим почерком в книгу расходов, какой гонорар он выплатил жене. По-видимому, доходов было больше, чем расходов. Менегини сделал из незаметной девочки хорошо оплачиваемую звезду международного класса, но Марию это мало интересовало. Больше всего она ценила, что муж дает ей возможность чувствовать себя защищенной, потому что в глубине души она осталась той же неуверенной девочкой, что и десять лет назад. А непонятой она считала и продолжала считать себя всегда. Греческая трагедия была у нее в крови. Это означало, что кроме великой, всепожирающей любви существует и великое страдание. В частной жизни певица очень и очень была склонна к тому, чтобы представлять себя жертвой. Нелюбовь к ней матери была излюбленной темой Марии Каллас. Подобные истории рассказывала она, вероятно, ночами Аристотелю Онассису на яхте «Кристина» во время судьбоносного круиза в 1959 году. Расположила ли она его этим к себе, привлекла ли его ее слава или он просто увидел в ней родственную душу, но знаменитый Ари решил завоевать эту женщину. По окончании круиза они уже были любовниками. Это было, пожалуй, самое счастливое время в жизни Каллас. Чаще всего она жила с Ари на «Кристине», наслаждаясь жизнью на шикарной яхте, или в Монте-Карло, или в Париже, где миллиардер позаботился о ее квартире. Каллас мечтала о семье и детях. Этой мечте пришел конец со смертью ее сына в 1960 году. Но она все еще верила, что Ари на ней женится. Мария Каллас стремилась приобрести официальный статус в жизни судовладельца, хотя для нее не было секретом, что у Онассиса есть и другие женщины, кроме нее. Ему принадлежала слава человека, которому женщины быстро надоедают, но великая певица всегда верила, что в конце концов станет для него единственной.
Того же ждала и Джеки Кеннеди от своего неверного мужа, американского президента. В 1963 году эта пара тоже потеряла сына Патрика, умершего вскоре после рождения. Потеря сына сблизила Джона и Джеки, но, несмотря на это, первая леди страдала от глубокой депрессии. Ей пришла на помощь сестра Ли. У Ли в это время была связь в Аристотелем Онассисом. Кстати, Мария Каллас знала об этом. Узнав о новом романе своего любовника, она хотела покончить с собой. Онассис был испуган, вызвал врача, но от своих амурных делишек не отказался. Итак, Ли осталась в его жизни и предложила пригласить на яхту Джеки: может быть, сестра хоть как-то развеет свою печаль. Онассис моментально учуял свой шанс стать еще ближе к кругам американского президента, в которые и без того был вхож через свояченицу Кеннеди – Ли. Мария, естественно, из компании исключалась. Ей оставалось только ревниво следить за сообщениями прессы о передвижении яхты. С болью в сердце рассматривала Каллас фотографии, на которых Онассис и Джеки были изображены в Смирне, на родине Онассиса. «Четыре года назад он там был со мной», – жаловалась Каллас подгруге. Но самую большую ревность у нее вызывала Ли, точно так же надеявшаяся стать женой Онассиса. Для Джеки этот круиз был всего лишь эпизодом, но, возможно, уже тогда у нее возникла мысль, которая впоследствии должна была созреть.
Ее деловая мать рано обнаружила у дочери талант к пению и так же рано стала его использовать. Где только можно было, она заставляла девочку петь, не стесняясь брать за это деньги. Девочка пела, а на душе было плохо, она с детства чувствовала себя одиноко! Что касается внешности, Мария была далеко не красавица. В детстве и юности это доставляет столько страданий! Кстати, ее мать была интересной женщиной, а сестра – настоящей красавицей.
Далее, если следовать официальной биографии Каллас, должна идти такая фраза: «Преследуемая честолюбием матери, Мария начинает брать уроки пения». Да, Мария начинает брать уроки пения. Вскоре она смогла получить ангажемент в Вероне. Там же познакомилась она и с первым мужем, он был значительно старше нее, бизнесменом Джованни Батиста Менегини. Бизнесмен берет молодую, не имеющую средств певицу под свою опеку, заботится о ее нарядах, семье и быте. Мария обязана делать только одно – ПЕТЬ. Менегини заботится, конечно же, и об учителях – он же был менеджером Марии и делал ей карьеру. Первые большие успехи не заставили себя ждать.
Честолюбивая, интеллигентная девушка знала вскоре все важнейшие оперные арии, она могла даже не следить за дирижерской палочкой. В этом было множество преимуществ. Когда выглядишь внешне не особенно привлекательно, важно полностью сконцентрировать внимание зрителей на исполнении роли. На сцене Каллас излучала магическую силу. До нее в опере певицы демонстрировали только голос. С приходом в оперное искусство Каллас появилась певица и актриса в одном лице. Она страдала в великих трагедиях, зрители сопереживали ей.
К началу своей карьеры, ставшей карьерой столетия, Мария Каллас была пухленьким существом, которое только благодаря своему необыкновенному голосу привлекало к себе внимание. Певица ненавидела свою непропорциональную фигуру. При росте 175 см она весила 95 кг. Один из критиков по поводу ее выступления в опере «Аида» заметил, что ноги артистки не очень-то отличаются от ножищ слона. Ну как женщина может отреагировать на подобный комплимент? Каллас была глубоко уязвлена. Впоследствии восторжествовала знаменитая одержимость дивы доводить до совершенства все, что бы она ни делала. Чтобы иметь возможность исполнять роли страдающих героинь в «Медее» или «Амине», надо было быть стройной. И Каллас это удалось без того, чтобы нанести вред голосу.
Каким образом? Об этом ходили различные слухи. Был разговор об одной чудо-диете, благодаря которой она якобы похудела на 30 кг в течение года. Но скорее всего к этому результату в 1953 году ее привело нечто малоаппетитное. Здесь был замешан солитер, разгласили тайну бывший муж Каллас и ее приятельница. Нажила ли певица себе эту дрянь или глотала солитера намеренно – тут существуют противоречивые мнения. Так или иначе Мария Каллас стала маленькой и абсолютно подходила для ролей великих страдалиц. Она победила свое тело, выглядела блестяще и могла начинать свое восхождение.
Получал от этого, так сказать, личную выгоду и Батиста Менегини. Годами муж скрупулезно записывал каллиграфическим почерком в книгу расходов, какой гонорар он выплатил жене. По-видимому, доходов было больше, чем расходов. Менегини сделал из незаметной девочки хорошо оплачиваемую звезду международного класса, но Марию это мало интересовало. Больше всего она ценила, что муж дает ей возможность чувствовать себя защищенной, потому что в глубине души она осталась той же неуверенной девочкой, что и десять лет назад. А непонятой она считала и продолжала считать себя всегда. Греческая трагедия была у нее в крови. Это означало, что кроме великой, всепожирающей любви существует и великое страдание. В частной жизни певица очень и очень была склонна к тому, чтобы представлять себя жертвой. Нелюбовь к ней матери была излюбленной темой Марии Каллас. Подобные истории рассказывала она, вероятно, ночами Аристотелю Онассису на яхте «Кристина» во время судьбоносного круиза в 1959 году. Расположила ли она его этим к себе, привлекла ли его ее слава или он просто увидел в ней родственную душу, но знаменитый Ари решил завоевать эту женщину. По окончании круиза они уже были любовниками. Это было, пожалуй, самое счастливое время в жизни Каллас. Чаще всего она жила с Ари на «Кристине», наслаждаясь жизнью на шикарной яхте, или в Монте-Карло, или в Париже, где миллиардер позаботился о ее квартире. Каллас мечтала о семье и детях. Этой мечте пришел конец со смертью ее сына в 1960 году. Но она все еще верила, что Ари на ней женится. Мария Каллас стремилась приобрести официальный статус в жизни судовладельца, хотя для нее не было секретом, что у Онассиса есть и другие женщины, кроме нее. Ему принадлежала слава человека, которому женщины быстро надоедают, но великая певица всегда верила, что в конце концов станет для него единственной.
Того же ждала и Джеки Кеннеди от своего неверного мужа, американского президента. В 1963 году эта пара тоже потеряла сына Патрика, умершего вскоре после рождения. Потеря сына сблизила Джона и Джеки, но, несмотря на это, первая леди страдала от глубокой депрессии. Ей пришла на помощь сестра Ли. У Ли в это время была связь в Аристотелем Онассисом. Кстати, Мария Каллас знала об этом. Узнав о новом романе своего любовника, она хотела покончить с собой. Онассис был испуган, вызвал врача, но от своих амурных делишек не отказался. Итак, Ли осталась в его жизни и предложила пригласить на яхту Джеки: может быть, сестра хоть как-то развеет свою печаль. Онассис моментально учуял свой шанс стать еще ближе к кругам американского президента, в которые и без того был вхож через свояченицу Кеннеди – Ли. Мария, естественно, из компании исключалась. Ей оставалось только ревниво следить за сообщениями прессы о передвижении яхты. С болью в сердце рассматривала Каллас фотографии, на которых Онассис и Джеки были изображены в Смирне, на родине Онассиса. «Четыре года назад он там был со мной», – жаловалась Каллас подгруге. Но самую большую ревность у нее вызывала Ли, точно так же надеявшаяся стать женой Онассиса. Для Джеки этот круиз был всего лишь эпизодом, но, возможно, уже тогда у нее возникла мысль, которая впоследствии должна была созреть.
Джеки становится иконой
После покушения в Далласе Джеки старалась сохранять внешнее самообладание. Внешнее (и только внешнее) самообладание ей сохранить удалось. Как ни велика была ее боль, она не могла не думать о том, как увековечить память о президенте и его правлении. Это Джеки решила похоронить его на кладбище Героев в Арлингтоне. Перед тем как гроб окончательно закрыли, она положила туда письма и личные предметы. Джеки написала несколько прощальных строчек, ее дочь Каролин и маленький Джон тоже. Мать водила рукой сына, он еще не умел писать.
В день похорон Джеки, в своем узком черном костюме, под вуалью, закрывавшей все ее лицо, походила на застывшую статую. На людях в этот день она не проронила ни слезинки. Когда гроб с телом Джона Ф. Кеннеди проносили мимо нее и детей, вдова оставалась неподвижной. Она сделала только один жест, понятный ее маленькому сыну. Джон знал, что мама имеет в виду, и поднял руку в последнем приветствии, салютуя отцу, президенту и Верховному военачальнику, – заставив плакать весь мир. Конечно, мальчик не понимал эмоционального значения своего салюта, но он очень хорошо понял, что хотела от него мама.
Совсем недавно она учила его салютовать. Это было во время поездки семьи за город на выходные. Один из друзей Кеннеди снимал их в эти часы отдыха любительской камерой. Это, по-видимому, последние снимки Джона в частной жизни, еще и сегодня свидетельствующие о царившей в тот день непринужденной, радостной атмосфере. Президент, по-домашнему одетый, сидит на траве, прислонившись к стене дома. Ему досаждает пони, обнюхивая его и тыкаясь ноздрями в руки, явно надеясь получить от Кеннеди что-то вкусненькое. Джон Кеннеди весело смеется и посматривает на жену. Джеки, очевидно, только что ездила верхом или собирается оседлать лошадь. На ней сапоги и шлем, а в руках – хлыст. Джон-младший стоит возле нее, на плече у него игрушечное ружье. Джеки кивает отцу, поднимает руку к виску, и маленький Джон понимает, что он должен сделать. Мальчик марширует, становится перед мамой навытяжку и салютует, как маленький солдатик.
В день похорон ребенок салютовал снова, только это была уже не игра. А у Джеки теперь будут в жизни две цели: защищать детей и сохранить память о муже. Вся Америка, даже весь мир, прощаясь с президентом, мог видеть рождение мифа. Отныне Жаклин Кеннеди была не только королевой Америки, но и святой. Она стала «общественным достоянием» страны. И, как это часто бывало у Джеки, то, чему она сама способствовала, впоследствии становилось ей в тягость.
Друзья восхищались молодой вдовой, ее необыкновенной внешней выдержкой. Пауль Фай, лучший друг Джона Ф. Кеннеди, не помнит, чтобы он видел на глазах у Джеки хоть одну слезинку. В конце траурной церемонии он выразил ей свои соболезнования, а затем, спрятавшись за занавеску, зарыдал сам. Да, внешне Джеки держалась стоически, но что творилось у нее в душе?
Почти незаметно для окружающих поддерживал Джеки один ее хороший знакомый – Аристотель Онассис. Весть о смерти Кеннеди застала его в Гамбурге, где он строил новое судно для своего пароходства. Ли передала ему страшную новость и по возможности пригласила на траурную церемонию в Вашингтон. Уже в воскресенье перед похоронами он был в городе.
В Белом доме Онассис ужинал вместе с членами клана Кеннеди. Джеки отсутствовала. Совместная трапеза после похорон является ирландским обычаем. Алкоголя было выпито немерено, и Онассис был вынужден выслушать в свой адрес несколько поддразниваний. Речь шла в основном о яхте «Кристина». Оборудуя яхту, грек, воображавший себя последователем героев «Одиссеи», предавался изыскам своего утонченного вкуса. Так, табуретки в баре были обтянуты шкурой китового яйца, что, невзирая на печальный повод, развеселило присутствующих.
Насколько Онассис был тогда близок Джеки, где они встречались, если встречались вообще, об этом ничего не известно. Но Онассис воспользовался возможностью снова напомнить о себе. С этого дня они поддерживали контакт по телефону. По окончании траурных церемоний Джеки должна была попрощаться с Белым домом. Постепенно она стала понимать, что это для нее означает. Покинуть то место, которое она так тщательно, с такой любовью оборудовала, в которое вложила столько сил и которое доставляло ей столько хлопот. Жить в Белом доме, а затем уйти оттуда! К этому Джеки едва ли была готова. Только тысячу дней прожила она в милом ее сердцу Камелоте, теперь все было кончено.
Нестабильная, растерянная Жаклин была подвержена резким колебаниям настроения. Плохое настроение она часто срывала на сестре Ли. Все те возможности, которыми она располагала в качестве супруги президента, канули в Лету. Молодая вдова чувствовала себя абсолютно беззащитной, почему-то начала беспокоиться о своем финансовом положении, хотя она получила значительную сумму от состояния Кеннеди.
Но одинокой она не была. Прежде всего об отчаявшейся вдове заботился Бобби Кеннеди, брат ее убитого мужа. Их всегда связывали исключительно тесные отношения, но теперь он был ей нужен как никогда прежде. Они были близки духовно друг другу в дни траура по Джону, переживая одинаковые чувства.
«Смерть мужа потрясла Джеки до мозга костей. Так же, как и Роберта Кеннеди. Вместе бродили они по темному туннелю печали. Бобби и Джеки утешали друг друга. Эти двое пострадали от потери больше всех», – пишет Артур Шлезингер, бывший советник Джона Ф. Кеннеди.
Поведение Джеки в это трудное для нее время не всегда вызывало понимание. Для нее стало привычным устраивать приемы только для мужчин, она приглашала знакомых, с которыми общалась в свое время в Белом доме. Их жены были исключены из круга рыцарей Камелота, что, естественно, вело к пересудам.
Мария Каллас однажды тоже оказалась в числе пострадавших. В 1964 году она приехала с Онассисом в Нью-Йорк, и ему представилась возможность посетить Джеки. Та приглашала его на воскресный бранч с настоятельной просьбой явиться без Марии. Онассис, входя в новую квартиру Джеки в Нью-Йорке, был вынужден констатировать, что все остальные гости – тоже мужчины.
Джеки вообще было трудно иметь дело с женщинами. Возможно, она еще до сих пор не доверяла потенциальным конкуренткам, брак с Джоном послужил ей хорошей наукой. Бобби принадлежал к доверенному кругу лиц молодой вдовы и вскоре после смерти брата поехал с Джеки и ее детьми кататься на лыжах. Их отношения становились все теснее, но Бобби, отец десятерых детей, не собирался оставлять свою жену Этель. Этель же, в свою очередь, закрывала глаза на отношения мужа с Джеки.
Когда прошло несколько лет после гибели Джона Ф. Кеннеди, в прессе стали поговарить о первых кандидатах в мужья для Джеки, но подходящего среди них так и не нашлось. Вероятно, ее непостоянство, ее потребность в сильном плече, ее материальные претензии сильно сужали круг кандидатов. Во всяком случае, в начале 1968 года Джеки вспоминает о своем хорошем знакомом Ари Онассисе.
В день похорон Джеки, в своем узком черном костюме, под вуалью, закрывавшей все ее лицо, походила на застывшую статую. На людях в этот день она не проронила ни слезинки. Когда гроб с телом Джона Ф. Кеннеди проносили мимо нее и детей, вдова оставалась неподвижной. Она сделала только один жест, понятный ее маленькому сыну. Джон знал, что мама имеет в виду, и поднял руку в последнем приветствии, салютуя отцу, президенту и Верховному военачальнику, – заставив плакать весь мир. Конечно, мальчик не понимал эмоционального значения своего салюта, но он очень хорошо понял, что хотела от него мама.
Совсем недавно она учила его салютовать. Это было во время поездки семьи за город на выходные. Один из друзей Кеннеди снимал их в эти часы отдыха любительской камерой. Это, по-видимому, последние снимки Джона в частной жизни, еще и сегодня свидетельствующие о царившей в тот день непринужденной, радостной атмосфере. Президент, по-домашнему одетый, сидит на траве, прислонившись к стене дома. Ему досаждает пони, обнюхивая его и тыкаясь ноздрями в руки, явно надеясь получить от Кеннеди что-то вкусненькое. Джон Кеннеди весело смеется и посматривает на жену. Джеки, очевидно, только что ездила верхом или собирается оседлать лошадь. На ней сапоги и шлем, а в руках – хлыст. Джон-младший стоит возле нее, на плече у него игрушечное ружье. Джеки кивает отцу, поднимает руку к виску, и маленький Джон понимает, что он должен сделать. Мальчик марширует, становится перед мамой навытяжку и салютует, как маленький солдатик.
В день похорон ребенок салютовал снова, только это была уже не игра. А у Джеки теперь будут в жизни две цели: защищать детей и сохранить память о муже. Вся Америка, даже весь мир, прощаясь с президентом, мог видеть рождение мифа. Отныне Жаклин Кеннеди была не только королевой Америки, но и святой. Она стала «общественным достоянием» страны. И, как это часто бывало у Джеки, то, чему она сама способствовала, впоследствии становилось ей в тягость.
Друзья восхищались молодой вдовой, ее необыкновенной внешней выдержкой. Пауль Фай, лучший друг Джона Ф. Кеннеди, не помнит, чтобы он видел на глазах у Джеки хоть одну слезинку. В конце траурной церемонии он выразил ей свои соболезнования, а затем, спрятавшись за занавеску, зарыдал сам. Да, внешне Джеки держалась стоически, но что творилось у нее в душе?
Почти незаметно для окружающих поддерживал Джеки один ее хороший знакомый – Аристотель Онассис. Весть о смерти Кеннеди застала его в Гамбурге, где он строил новое судно для своего пароходства. Ли передала ему страшную новость и по возможности пригласила на траурную церемонию в Вашингтон. Уже в воскресенье перед похоронами он был в городе.
В Белом доме Онассис ужинал вместе с членами клана Кеннеди. Джеки отсутствовала. Совместная трапеза после похорон является ирландским обычаем. Алкоголя было выпито немерено, и Онассис был вынужден выслушать в свой адрес несколько поддразниваний. Речь шла в основном о яхте «Кристина». Оборудуя яхту, грек, воображавший себя последователем героев «Одиссеи», предавался изыскам своего утонченного вкуса. Так, табуретки в баре были обтянуты шкурой китового яйца, что, невзирая на печальный повод, развеселило присутствующих.
Насколько Онассис был тогда близок Джеки, где они встречались, если встречались вообще, об этом ничего не известно. Но Онассис воспользовался возможностью снова напомнить о себе. С этого дня они поддерживали контакт по телефону. По окончании траурных церемоний Джеки должна была попрощаться с Белым домом. Постепенно она стала понимать, что это для нее означает. Покинуть то место, которое она так тщательно, с такой любовью оборудовала, в которое вложила столько сил и которое доставляло ей столько хлопот. Жить в Белом доме, а затем уйти оттуда! К этому Джеки едва ли была готова. Только тысячу дней прожила она в милом ее сердцу Камелоте, теперь все было кончено.
Нестабильная, растерянная Жаклин была подвержена резким колебаниям настроения. Плохое настроение она часто срывала на сестре Ли. Все те возможности, которыми она располагала в качестве супруги президента, канули в Лету. Молодая вдова чувствовала себя абсолютно беззащитной, почему-то начала беспокоиться о своем финансовом положении, хотя она получила значительную сумму от состояния Кеннеди.
Но одинокой она не была. Прежде всего об отчаявшейся вдове заботился Бобби Кеннеди, брат ее убитого мужа. Их всегда связывали исключительно тесные отношения, но теперь он был ей нужен как никогда прежде. Они были близки духовно друг другу в дни траура по Джону, переживая одинаковые чувства.
«Смерть мужа потрясла Джеки до мозга костей. Так же, как и Роберта Кеннеди. Вместе бродили они по темному туннелю печали. Бобби и Джеки утешали друг друга. Эти двое пострадали от потери больше всех», – пишет Артур Шлезингер, бывший советник Джона Ф. Кеннеди.
Поведение Джеки в это трудное для нее время не всегда вызывало понимание. Для нее стало привычным устраивать приемы только для мужчин, она приглашала знакомых, с которыми общалась в свое время в Белом доме. Их жены были исключены из круга рыцарей Камелота, что, естественно, вело к пересудам.
Мария Каллас однажды тоже оказалась в числе пострадавших. В 1964 году она приехала с Онассисом в Нью-Йорк, и ему представилась возможность посетить Джеки. Та приглашала его на воскресный бранч с настоятельной просьбой явиться без Марии. Онассис, входя в новую квартиру Джеки в Нью-Йорке, был вынужден констатировать, что все остальные гости – тоже мужчины.
Джеки вообще было трудно иметь дело с женщинами. Возможно, она еще до сих пор не доверяла потенциальным конкуренткам, брак с Джоном послужил ей хорошей наукой. Бобби принадлежал к доверенному кругу лиц молодой вдовы и вскоре после смерти брата поехал с Джеки и ее детьми кататься на лыжах. Их отношения становились все теснее, но Бобби, отец десятерых детей, не собирался оставлять свою жену Этель. Этель же, в свою очередь, закрывала глаза на отношения мужа с Джеки.
Когда прошло несколько лет после гибели Джона Ф. Кеннеди, в прессе стали поговарить о первых кандидатах в мужья для Джеки, но подходящего среди них так и не нашлось. Вероятно, ее непостоянство, ее потребность в сильном плече, ее материальные претензии сильно сужали круг кандидатов. Во всяком случае, в начале 1968 года Джеки вспоминает о своем хорошем знакомом Ари Онассисе.
Мария совершает ошибку
К этому времени отношения между Каллас и Онассисом складывались не лучшим образом. Хотя вскоре после похорон Кеннеди они отмечали 40-летие дивы в парижском «Максиме», и окружающим казалось, что отношения у них вполне доверительные. Но Онассиса теперь занимала мысль, как он в дальнейшем сможеть выстроить свои контакты с Америкой. Для Каллас это не было секретом, но, как и раньше, объектом ее ревности оставалась Ли Радзивил, младшая сестра Джеки. Как одержимая, великая певица бросилась в работу, видимо, втайне полагая, что сможет победить соперниц благодаря своему искусству. Однако ее голос пострадал за все те годы, когда она наслаждалась жизнью с возлюбленным и пренебрегала уроками пения.
Итак, отношения между Каллас и Онассисом становились все напряженнее. Часто это приводило к более чем неприятным сценам. В отличие от Джеки при ссоре Мария и не думала «отстраняться». Она бросалась в контратаку или начинала рыдать. Для Онассиса стало удовольствием унижать ее. Он обожал высмеивать ее внешность, например, длину носа. (У самого Онассиса нос был не короче. Что делать? К сожалению, к мужчинам и женщинам применяют различные мерки.) Мария чувствовала себя от его уколов глубоко, глубоко уязвленной. Характерное лицо певицы, которое так хорошо подчеркивало ее исполнительское искусство, в жизни делало ее несчастной. Еще ребенком она считала себя некрасивой, чувствовала себя нелюбимой. Эта обида навсегда ранила ей душу. Любовник не стеснялся эту рану бередить.
Несмотря ни на что, Каллас жила надеждой, что Аристотель в конце концов женится на ней. А Онассис, по-видимому, думал, как и тогда, во время первого знакомства с ней, что сможет удержать в своей жизни несколько женщин одновременно.
В 1965 году все выглядело так, что, казалось, Каллас могла возродить былой успех. В Парижской опере она дала восемь представлений «Тоски», потом полетела в Нью-Йорк, чтобы петь там. И снова в Париж, блистать в своей парадной роли в «Норме». Потом опять Нью-Йорк. Снова в программе «Тоска», и все билеты задолго до начала представлений проданы. Жаклин Кеннеди тоже появилась на премьере и вынуждена была терпеть те бурные овации, которыми публика награждала самую великую оперную певицу всех времен и народов. Аплодисменты в адрес бывшей первой леди при появлении ее в оперном театре нечего было и сравнивать с тем ликованием, с тем восторгом, что выпали на долю дивы (Каллас могла бы это рассматривать как поздний реванш за тот позор, что уготовила ей Мэрилин Монро своим легендарным выступлением в день рождения Джона Кеннеди в Мэдисон-сквер Гарден). Это был первый и единственный раз, когда Каллас торжествовала победу над королевой Америки.
Несмотря на этот успех, дела Каллас в дальнейшем ухудшались, это касалось и ее голоса, и ее отношений с любовником. Он часто ездил один, нередко бывал и в Нью-Йорке, а она проводила время в своей квартире в Париже. И все же… И все же она верила в его любовь к ней. Может быть, он и любил ее, только… Только целеустремленно преследовал свои планы в отношении Жаклин Кеннеди.
И снова предполагался круиз на «Кристине», который впоследствии до основания изменит жизнь его участников. Завязывалась греческая трагедия, в конце которой не было победителей – только проигравшие.
Итак, отношения между Каллас и Онассисом становились все напряженнее. Часто это приводило к более чем неприятным сценам. В отличие от Джеки при ссоре Мария и не думала «отстраняться». Она бросалась в контратаку или начинала рыдать. Для Онассиса стало удовольствием унижать ее. Он обожал высмеивать ее внешность, например, длину носа. (У самого Онассиса нос был не короче. Что делать? К сожалению, к мужчинам и женщинам применяют различные мерки.) Мария чувствовала себя от его уколов глубоко, глубоко уязвленной. Характерное лицо певицы, которое так хорошо подчеркивало ее исполнительское искусство, в жизни делало ее несчастной. Еще ребенком она считала себя некрасивой, чувствовала себя нелюбимой. Эта обида навсегда ранила ей душу. Любовник не стеснялся эту рану бередить.
Несмотря ни на что, Каллас жила надеждой, что Аристотель в конце концов женится на ней. А Онассис, по-видимому, думал, как и тогда, во время первого знакомства с ней, что сможет удержать в своей жизни несколько женщин одновременно.
В 1965 году все выглядело так, что, казалось, Каллас могла возродить былой успех. В Парижской опере она дала восемь представлений «Тоски», потом полетела в Нью-Йорк, чтобы петь там. И снова в Париж, блистать в своей парадной роли в «Норме». Потом опять Нью-Йорк. Снова в программе «Тоска», и все билеты задолго до начала представлений проданы. Жаклин Кеннеди тоже появилась на премьере и вынуждена была терпеть те бурные овации, которыми публика награждала самую великую оперную певицу всех времен и народов. Аплодисменты в адрес бывшей первой леди при появлении ее в оперном театре нечего было и сравнивать с тем ликованием, с тем восторгом, что выпали на долю дивы (Каллас могла бы это рассматривать как поздний реванш за тот позор, что уготовила ей Мэрилин Монро своим легендарным выступлением в день рождения Джона Кеннеди в Мэдисон-сквер Гарден). Это был первый и единственный раз, когда Каллас торжествовала победу над королевой Америки.
Несмотря на этот успех, дела Каллас в дальнейшем ухудшались, это касалось и ее голоса, и ее отношений с любовником. Он часто ездил один, нередко бывал и в Нью-Йорке, а она проводила время в своей квартире в Париже. И все же… И все же она верила в его любовь к ней. Может быть, он и любил ее, только… Только целеустремленно преследовал свои планы в отношении Жаклин Кеннеди.
И снова предполагался круиз на «Кристине», который впоследствии до основания изменит жизнь его участников. Завязывалась греческая трагедия, в конце которой не было победителей – только проигравшие.
Аристотель Онассис
Миллионер – это человек, с которым скучно. Исключение составляет только Аристотель Онассис.
Марлен Дитрих
Онассис был среднего роста, волосы у него были иссине-черные, позже в волосах появились белые проседи. Нос был большой, характерный. Носил он толстые очки в роговой оправе. Аристотель Сократ Онассис, для друзей просто Ари, был обаятельнейшим мужчиной. Любил своих детей, любил общество друзей. Внутри, однако же, в нем, безусловно, таилась агрессивность.
Он предпочитал играть роль отрицательного героя, так как «отрицательная роль всегда интереснее», – так сказал как-то его биограф Петер Эванс. Онассис, по его утверждению, родился 15 января 1906 года (более вероятная дата рождения 1900 год, скорее всего, миллиардер убавил себе 6 лет) в Смирне, сегодняшнем Измире на Эгейском море. Смирна была греческой колонией Османской империи, в 1920 году она принадлежала Греции. В 1922 году в ходе греко-турецкой войны перешла к Турции. Война разрушила большую часть Смирны, около 25 000 жителей были убиты, более чем 100 000 изгнаны из города. Среди пострадавших была и семья Онассисов. Некоторых родственников убили, оставшиеся в живых были вынуждены бежать в Афины. Эта прежде состоятельная семья – отец импортировал табак и вино – теперь потеряла все и жила в бедности.
Аристотель Онассис выехал в 1922 году в Аргентину, где вначале трудился за гроши в качестве телефониста и посыльного в отеле. Однажды он предложил посетителю отеля совершенно неизвестную в Аргентине и Америке марку сигарет из Греции, тот восхитился так, что смышленый Онассис решил использовать старые связи отца и заняться торговлей табачными изделиями. Заработав свои первые 100 000 долларов, он использовал новый шанс и купил после мирового экономического кризиса шесть океанских танкеров у обанкротившихся хозяев. Стоимость этих танкеров была 150 миллионов долларов, Онассис же заплатил всего 120 000 долларов!
С этим первым маленьким флотом Онассис вошел в новое дело. Он стал заниматься транспортировкой нефти и газа. К началу Второй мировой войны его флот прибавил еще почти 50 кораблей. За колоссальную плату он предоставлял свои корабли беженцам. Испытывал ли он угрызения совести, обирая беженцев? Об этом история умалчивает. Зато историки, захлебываясь от восторга, рассказывают, что после войны он создает самый большой в мире флот из промысловых судов, которые в конце концов продает Японии. В 1957 году он основал совместно с Olimpic Airways собственную аэрокомпанию, выстроил собственную флотилию, насчитывавшую в 1971 году 100 кораблей. Купил себе остров Скорпио. Кроме того, до 1966 года Онассису принадлежало большинство казино и отелей высшего класса в Монако, до тех пор пока не обострились разногласия с князем-правителем Монако Ренье III\ и тот не вытеснил Онассиса из дела. «Говорят, что я не родовит, – как-то сказал Онассис Петеру Эвансу и продолжил: – К счастью, люди родовитые готовы не замечать этот недостаток, потому что я очень богат. Родовитость нельзя купить, но терпимость к ее отсутствию купить можно».
У Аристотеля Сократа Онассиса было много денег, много женщин. Это был один из самых известных людей своего времени. Он умер 15 марта 1975 года в Париже.
Прощание с Америкой
Еще один тяжелый удар судьбы должен был постичь Джеки Кеннеди. Бобби Кеннеди, брат убитого мужа, заменил в какой-то степени отца ее детям. В 1968 году Бобби пошел по стопам Джона: баллотировался в президенты США. В своих предвыборных речах он призывал американцев быть ответственными за все, что происходит в стране. В своей собственной семье Роберт Кеннеди тоже говорил об этом.
Он часто цитировал Евангелие от Луки: «Кому многое дано, с того многое спросится». «Он учил нас истинной ответственности и тому, чтобы мы серьезно относились к жизни. Мы должны этому миру что-то отдавать», – вспоминает дочь Бобби.
4 июня 1968 года Роберт Кеннеди выступал перед своими помощниками по избирательной кампании в «Амбасадор-отеле» в Лос-Анджелесе. Кеннеди почти не сомневался, что вскоре станет кандидатом от демократов в борьбе за президентство. Покидая трибуну почти в полночь, он производил впечатление человека уставшего и обессилевшего. Последовали выстрелы. Их было восемь. Один за другим. Роберт Кеннеди умер в 42 года от руки палестинца. Убийца ненавидел его за проводимую министром дружескую политику в отношении Израиля.
Панихида по Роберту Кеннеди состоялась в одном из кафедральных соборов Нью-Йорка. На улицах перед собором молча стояли люди. В церкви с Кеннеди прощались десять его детей и жена Этель, производящая впечатление сохраняющей самообладание женщины. Этель была беременна одиннадцатым ребенком. Джеки под густой вуалью, как и четыре с половиной года тому назад на похоронах мужа, держалась с достоинством. Мистика какая-то, но окружающим почти казалось, что истинная вдова – это она. Эдвард Кеннеди, младший брат Джона и Роберта, произнес трогательную речь:
«Те из нас, которые любили его, и те, что провожают его в последний путь, молятся о том, чтобы все то, чем он был для нас и хотел быть для других, когда-нибудь воодушевило весь мир».
На кладбище в Арлингтоне, рядом с могилой Джона, Бобби обрел вечный покой. При погребении своего брата он держал за руки Джеки. Теперь она была одна. Люди, знавшие ее в то время, рассказывают о неком состоянии транса, в котором она пребывала. Казалось, что она не в своем уме. Она все еще считала себя первой леди и говорила о Бобби как о своем муже. Вероятно, до смерти Бобби она надеялась, что для нее будет возможным возвращение в Камелот, в ее мир в Белом доме. Со смертью Бобби умерла и эта мечта. Джеки, так спокойно державшаяся на похоронах Роберта под взглядами многих и многих, теперь кричала и буйствовала, впадала в панику. Она чувствовала себя абсолютно беззащитной, считала, что ее и детей преследует злой рок. «В этой стране они убивают Кеннеди», – скажет она позднее.
После смерти Джона его место занял Бобби, став как бы главой семьи и заменив отца Каролине и маленькому Джону. Во второй раз от нее насильст венно оторвали человека, пользовавшегося ее доверием, любовью, предложившего ей поддержку. Есть люди, которые не в силах перенести трагедию такого масштаба: Джеки же несла теперь двойную нагрузку горя.
Аристотель Онассис сразу же почувствовал, что пробил его час. Оформив к тому времени развод со своей женой Тиной, он мог строить серьезные планы в отношении новой женитьбы. О Каллас речь не шла. Вылетев в Соединенные Штаты, миллиардер принялся утешать Джеки и увлек вечную вдову и икону Америки в свой греческий мир сказаний и мифов.
Во второй раз приглашает он ее на свою яхту, как и после смерти сына Джеки – Патрика. Одна пикантная подробность: совсем незадолго до Джеки на борту яхты была Каллас. Аристотель удалил ее с судна, пользуясь какими-то весьма шаткими доводами. Певица и не подозревала, что это было ее последнее плавание с возлюбленным.
А возлюбленный мечтал, что, путешествуя, сможет в непринужденной обстановке установить амурную связь с самой знаменитой вдовой в мире, искавшей после потери Бобби надежную пристань.
«Он явился в момент, когда темные тени печали грозили меня поглотить», – рассказывала Джеки. Сильный, харизматичный Онассис казался единственным мужчиной в мире, способным освободить ее из-под обломков Камелота и предложить новую, равноценную жизнь. Все препятствия, стоявшие ранее на пути этих двоих, теперь не имели значения. Ари Онассис мог дать все, что в этот момент требовалось Джеки: силу, любовь (так ей, по крайней мере, казалось) и деньги.
Он часто цитировал Евангелие от Луки: «Кому многое дано, с того многое спросится». «Он учил нас истинной ответственности и тому, чтобы мы серьезно относились к жизни. Мы должны этому миру что-то отдавать», – вспоминает дочь Бобби.
4 июня 1968 года Роберт Кеннеди выступал перед своими помощниками по избирательной кампании в «Амбасадор-отеле» в Лос-Анджелесе. Кеннеди почти не сомневался, что вскоре станет кандидатом от демократов в борьбе за президентство. Покидая трибуну почти в полночь, он производил впечатление человека уставшего и обессилевшего. Последовали выстрелы. Их было восемь. Один за другим. Роберт Кеннеди умер в 42 года от руки палестинца. Убийца ненавидел его за проводимую министром дружескую политику в отношении Израиля.
Панихида по Роберту Кеннеди состоялась в одном из кафедральных соборов Нью-Йорка. На улицах перед собором молча стояли люди. В церкви с Кеннеди прощались десять его детей и жена Этель, производящая впечатление сохраняющей самообладание женщины. Этель была беременна одиннадцатым ребенком. Джеки под густой вуалью, как и четыре с половиной года тому назад на похоронах мужа, держалась с достоинством. Мистика какая-то, но окружающим почти казалось, что истинная вдова – это она. Эдвард Кеннеди, младший брат Джона и Роберта, произнес трогательную речь:
«Те из нас, которые любили его, и те, что провожают его в последний путь, молятся о том, чтобы все то, чем он был для нас и хотел быть для других, когда-нибудь воодушевило весь мир».
На кладбище в Арлингтоне, рядом с могилой Джона, Бобби обрел вечный покой. При погребении своего брата он держал за руки Джеки. Теперь она была одна. Люди, знавшие ее в то время, рассказывают о неком состоянии транса, в котором она пребывала. Казалось, что она не в своем уме. Она все еще считала себя первой леди и говорила о Бобби как о своем муже. Вероятно, до смерти Бобби она надеялась, что для нее будет возможным возвращение в Камелот, в ее мир в Белом доме. Со смертью Бобби умерла и эта мечта. Джеки, так спокойно державшаяся на похоронах Роберта под взглядами многих и многих, теперь кричала и буйствовала, впадала в панику. Она чувствовала себя абсолютно беззащитной, считала, что ее и детей преследует злой рок. «В этой стране они убивают Кеннеди», – скажет она позднее.
После смерти Джона его место занял Бобби, став как бы главой семьи и заменив отца Каролине и маленькому Джону. Во второй раз от нее насильст венно оторвали человека, пользовавшегося ее доверием, любовью, предложившего ей поддержку. Есть люди, которые не в силах перенести трагедию такого масштаба: Джеки же несла теперь двойную нагрузку горя.
Аристотель Онассис сразу же почувствовал, что пробил его час. Оформив к тому времени развод со своей женой Тиной, он мог строить серьезные планы в отношении новой женитьбы. О Каллас речь не шла. Вылетев в Соединенные Штаты, миллиардер принялся утешать Джеки и увлек вечную вдову и икону Америки в свой греческий мир сказаний и мифов.
Во второй раз приглашает он ее на свою яхту, как и после смерти сына Джеки – Патрика. Одна пикантная подробность: совсем незадолго до Джеки на борту яхты была Каллас. Аристотель удалил ее с судна, пользуясь какими-то весьма шаткими доводами. Певица и не подозревала, что это было ее последнее плавание с возлюбленным.
А возлюбленный мечтал, что, путешествуя, сможет в непринужденной обстановке установить амурную связь с самой знаменитой вдовой в мире, искавшей после потери Бобби надежную пристань.
«Он явился в момент, когда темные тени печали грозили меня поглотить», – рассказывала Джеки. Сильный, харизматичный Онассис казался единственным мужчиной в мире, способным освободить ее из-под обломков Камелота и предложить новую, равноценную жизнь. Все препятствия, стоявшие ранее на пути этих двоих, теперь не имели значения. Ари Онассис мог дать все, что в этот момент требовалось Джеки: силу, любовь (так ей, по крайней мере, казалось) и деньги.
Горькая месть
Мария Каллас, узнав, насколько серьезно все обстоит между ее любимым и соперницей, сходила с ума от ярости и разочарования. Сделать нельзя было ничего. Прочитав сообщение в газете о предстоящей свадьбе, она отступила. В душе ее раскрылись все раны, нанесенные жизнью и людьми, которых она любила.