Страница:
Сына фараона Хуфу (Хеопса) звали Херутатаф, и был он знаменит как ученый человек, и имя его сохранилось в Книге мертвых. Однажды он разговаривал с отцом предположительно о магическом могуществе, которым обладали древние египтяне. В ответ на какое-то замечание Хуфу Херутатаф ответил: «До сего дня ты лишь слышал разговоры о тех вещах, которые знали люди в незапамятные времена, и человек не знает, правда ли это или нет; но теперь я покажу тебе, о владыка, мудреца, живущего в наше время, которого ты не знаешь». В ответ на вопрос Хуфу: «Кто же этот человек, о Херутатаф?» – юноша ответил: «Имя этого человека Тета, житель Тет-Сенеферу, от роду ему сто десять лет, и к этому дню он съел пятьсот караваев хлеба, лопатку быка и выпил сотню мер пива. Он знает, как срастить тело и голову, что была отсечена. Он знает, как заставить льва без привязи следовать за человеком, знает число аптет святилища Тота». Хуфу давно разыскивал аптет святилища Тота, желая создать нечто подобное для себя. Хотя мы не можем сейчас сказать точно, что имелось в виду под аптет, совершенно очевидно, что речь идет о предмете, используемом для магических целей. Также ясно, что фараона сам процесс поисков интересовал ничуть не меньше, чем то, что он искал.
В ответ на слова сына Хуфу велел ему привести мудреца, и царская ладья отплыла, и на борту ее был Херутатаф, который отправился туда, где обитал мудрец. Поднявшись вверх по Нилу на некоторое расстояние, они прибыли в Тет-Сенеферу, и, когда лодки подошли к пристани, Херутатаф сошел на берег и возлег на носилки, сделанные из черного дерева, которые несли несколько мужчин. Когда он прибыл к жилищу Тета, носилки опустили на землю, и принц вышел, чтобы поприветствовать мудреца. Тот лежал на плетеной циновке во внутреннем дворе его дома, в то время как один из слуг мыл ему голову, а другой растирал ноги. После подобающих приветствий и упоминания высокого общественного положения мудреца Херутатаф сказал ему, что приехал издалека, чтобы привезти ему послание от своего отца, Хуфу, и мудрец сердечно поприветствовал его и предсказал, что Хуфу прославит себя. После обмена приветствиями Херутатаф помог Тета подняться, и старик отправился на пристань, поддерживаемый царевичем. Прибыв туда, он спросил, нельзя ли предоставить ладью также для его детей и книг. Тотчас были приготовлены еще две лодки с гребцами, и Тета отплыл вниз по Нилу в сопровождении Херутатафа, а семья его следовала за ним.
Спустя некоторое время они прибыли во дворец Хуфу, и Херутатаф сообщил ему, что привез с собой Тета. Хуфу захотел немедленно увидеть мудреца, и вскоре тот предстал перед ним.
Хуфу сказал ему: «Как же так случилось, Тета, что я никогда не видел тебя?» На это мудрец ответил: «О владыка, приходит тот, кого зовут. Ты позвал меня – и вот, смотри, я перед тобою». Хуфу сказал ему: «Правда ли то, что я слышал о тебе, будто ты знаешь, как приставить к телу голову, что была отсечена?» И мудрец ответил: «Истинно, о владыка, я знаю, как сделать это». И Хуфу сказал: «Приведите пленника, что заперт в темнице, чтобы я мог исполнить приговор, вынесенный ему», но Тета сказал: «Нет, мой повелитель, пусть это свершится не над человеком, но над священным животным». Ему принесли гуся, и, отрезав ему голову, Тета поместил тело гуся на западной стороне колоннады дворца, а голову птицы – на восточной стороне. Затем он произнес магические заклинания, тело и голова гуся начали двигаться друг к другу до тех пор, пока, не сблизившись, голова не встала на место и гусь не загоготал. Затем Тета принесли птицу khet-вa, и над ней совершил то же чудо, что и над гусем. И чтобы доказать, что он имеет ту же власть и над животными, ему привели быка, он отрезал ему голову, которая упала на землю, Тета произнес магические заклинания, и бык поднялся, целый и невредимый.
Этих двух историй, почерпнутых из папируса Весткар, достаточно, чтобы доказать, что уже во времена Четвертой династии использование магии было признанным искусством среди египтян; все, что мы знаем из поздних текстов, свидетельствует о том, что почти невозможно вообразить время в Египте, когда магии не существовало. «Мудрость» египтян была двояка: она позволяла им иметь дело как с материальным миром, так и с миром духовным. Народы других стран, однако, путали две эти разновидности, вследствие чего неверно истолковывали происходящее.
Одно из древнейших названий Египта – «Камт» или «Кемт», что означает «черный» или «темный». Название это возникло из-за темного цвета почвы на берегах Нила. Благодаря христианам Египта (коптам) это слово стало известно грекам, римлянам, сирийцам и арабам. С незапамятных времен египтяне славились своим умением обрабатывать металлы. По свидетельству греков, с помощью ртути египтяне выделяли золото и серебро из природных руд. В результате получался «черный» порошок (или вещество). Считалось, что он обладает чудесной силой и заключает в себе свойства различных металлов. В мистическом смысле этот «черный» порошок отождествлялся с телом бога Осириса в загробном мире, а поскольку и тому и другому приписывались магические свойства, они считались источниками жизни и силы. Чем искуснее египтяне обрабатывали металлы, тем больше укреплялась их вера в магическую силу флюсов и сплавов. Умение обращения с металлами, изучение их состава и магических свойств было названо «хемейя», то есть «приготовление черной руды» (или «порошка») – активного начала при превращении металлов. К этому названию арабы добавили частицу «аль», образовав слово «аль-хемейя» (или алхимия), которое прославило египтян как выдающихся исследователей «белой» и «черной» магии.
Но египтяне были сведущи не только в обработке металлов, они также были искусны в литературных сочинениях и в изготовлении книг, в особенности тех, что относились к ритуалам, совершаемым во благо умерших. Мы, к сожалению, не знаем, что древние люди думали о египетских погребальных ритуалах, но, по всей видимости, именно благодаря этим ритуалам египтяне заслужили репутацию чудотворцев. Иногда чужестранцам удавалось наблюдать церемонии погребения фараонов в пирамидах, и истории, которые они рассказывали потом своим соплеменникам, воспринимались как верное доказательство того, что египтяне обладали силой возвращать умерших к жизни, оживлять изваяния и повелевать богами при помощи «слов власти». Столбцы иероглифов на стенах гробниц, нарисованных или изваянных фигурах богов на стелах или саркофагах усиливали впечатление, которое производили эти церемонии на варваров, с благоговением взиравших на написанные буквы и тех, кто понимал их. Рассказ Масуди послужит прекрасной иллюстрацией того, как арабы относились к надписям и фигурам богов в храмах Египта.
Когда армия фараона погибла в водах Красного моря, женщины и рабы испугались, что на них нападут цари Сирии и Запада. В это нелегкое для страны время они избрали женщину по имени Далука своей царицей, ибо она была мудра, рассудительна и сведуща в магии. Первым делом Далука окружила весь Египет стеной, которую охраняли воины. Далука стремилась защитить своего сына, страстного охотника, от нападений диких животных, а Египет – от вторжения племен кочевников. Кроме этого, Далука разместила вдоль стены фигурки крокодилов и других грозных животных. За время своего правления, которое длилось тридцать лет, она буквально наводнила Египет храмами и фигурками животных. Далука также изготовила фигурки людей – обитателей стран, окружавших Египет, а также фигурки животных, на которых они ездили. В храмах Далука собрала все тайны природы, все притягивающие или отталкивающие силы, заключенные в минералах, растениях и животных, а магические ритуалы исполняла в моменты наивысшего могущества небесных тел. И если случалось, что какая-нибудь армия выступала из любой части Аравии или Сирии, чтобы напасть на Египет, царица закапывала в землю фигурки солдат этой армии и их ездовых животных, и та же участь немедленно постигала живых существ, которых олицетворяли фигурки, где бы они ни находились в этот момент, а уничтожение фигурок влекло за собой гибель неприятельского войска.
Историк Масуди рассказывает о некоем еврее, занимавшемся практической магией. Это лишний раз подтверждает то, что магия египтян распространилась на Восток, и в особенности среди евреев, живших в Вавилоне и вокруг него. Этот человек был родом из селения Зурара провинции Куфа и все свое время посвящал занятиям магией. В мечети Куфы в присутствии Валида ибн Укба он вызвал несколько призраков, заставил огромную статую царя на коне проскакать по двору мечети, превращался в верблюда и заставил призрак осла пройти сквозь свое тело. Наконец, он убил мужчину и, отрезав ему голову, отделил ее от тела. Затем, размахивая мечом, маг добился того, что тело и голова срослись и мужчина ожил. Последний пример вызывает ассоциации с описанным выше чудом сращения головы мертвого гуся с туловищем и последующего оживления птицы.
Теперь перейдем к рассмотрению основных средств, использовавшихся египтянами для совершения магических обрядов: магическим камням, амулетам, фигуркам, изображениям, заклинаниям и так далее, а также приведем те фрагменты Книги мертвых, которые непосредственно связаны с данной темой.
Глава 2
1. Амулет «Сердце»
Сердце было не только средоточием жизненной силы, но также источником добрых и дурных мыслей, а порой оно олицетворяло совесть человека. После смерти его оберегали с особой тщательностью и мумифицировали отдельно от тела, а затем, вместе с легкими, помещали в сосуд, передававшийся под защиту бога Туамутефа. Сохранению сердца придавалась такое большое значение, что еще в древности в Книгу мертвых был включен текст[10], после произнесения которого умерший обретал сердце вместо извлеченного из тела в процессе мумификации. Текст этот гласит: «Пусть сердце мое останется со мною, в Доме Сердец! Пусть грудь моя останется со мною в Доме Сердец! Пусть мое сердце останется со мною, и пусть оно останется там, или не есть мне хлебов Осириса на восточной стороне Озера Цветов, и не будет у меня лодки, в которой спуститься по Нилу, и не будет другой, чтобы подняться по Нилу, и не смогу я плыть по Нилу с тобой. Пусть мои уста будут даны мне, чтобы я мог говорить, и ноги, чтобы я мог ходить, и две руки, чтобы сокрушить моих недругов. Да откроются мне небесные двери, и пусть Себ, повелитель богов, откроет мне врата, пусть откроет мои закрытые глаза, пусть выпрямит мои ноги, что связаны вместе, и пусть Анпу (Анубис) укрепит мои бедра, чтобы я мог встать. Пусть богиня Сехет поможет мне подняться, чтобы я мог вознестись на небо, и пусть то, что я велю в Доме ка Птаха, будет сделано. Я пойму свое сердце, я овладею своим сердцем, я овладею своими руками, я овладею своими ногами, я сделаю все, что пожелает мой ка (то есть двойник). Моя душа да не будет скована с моим телом у ворот загробного мира, но войду я и выйду я с миром».
Египтяне верили, что стоило умершему произнести эти слова, как он тотчас же обретал в загробном мире желаемое могущество. И когда он обретал власть над своим сердцем, сердце его, двойник, и душа получали возможность идти куда пожелают и делать все, что пожелают. Упоминание бога Птаха и его супруги Сехет свидетельствует о том, что эта глава Книги мертвых была составлена жрецами Мемфиса, и указывает на древность заложенных в ней идей. Согласно папирусу Нехту-Амона, амулет сердца, на который ссылается упомянутая глава, был изготовлен из ляпис-лазури – камня, который, по мнению египтян, обладал определенными благотворными качествами. По преданию, текст главы LXIV Книги мертвых был написан буквами из ляпис-лазури, а упоминание этого факта в рубрике главы свидетельствует о том, что египтяне придавали этому особое значение.
Рис. 1. Нефер-убен-ф, жрец, защищает свое сердце от разрушителя сердец
Однако, хотя умерший и мог обрести сердце благодаря вышеупомянутой главе, он должен был тщательно оберегать его от чудовища – получеловека-полузверя, охотящегося за сердцами. Для предотвращения этой катастрофы было написано не менее семи глав Книги мертвых (XXVII, XXVIII, XXIX, XXIXa, XXX, XXXa и ХХХб). Глава XXVII была связана с амулетом сердца, изготовленным из белого полупрозрачного камня. Текст ее гласит: «О вы, те, кто отнимает сердца! О вы, те, кто крадет сердца и кто заставляет сердце человека превращаться в соответствии с деяниями его, не дайте поступкам его навредить ему! О вы, повелители вечности, обладатели бессмертия, не забирайте это сердце Осириса (то есть умершего, который отождествлялся с Осирисом, богом и судьей мертвых) и не дайте злым словам навредить ему, ибо это сердце Осириса и оно принадлежит многоименному (то есть Тоту), могущественному, изрекающего своими членами, того, кто посылает сердце в тело. Сердце Осириса торжествует и обновляется перед богами: он овладел им, и его не судили по деяниям его. Он овладел всеми своими членами. Его сердце повиновалось ему, теперь оно в его теле и никогда больше не покинет его. Я, Осирис, победивший и торжествующий в блистательном Амонти и на горе вечности, прошу тебя, о сердце, повиноваться мне в загробном мире».
Другая глава (XXIXв) была связана с амулетом из сердолика. Подобные амулеты часто можно встретить в музеях. Текст главы гласит: «Я – Бенну (птица Бенну обычно отождествлялась с фениксом), душа Ра и проводник богов в загробном мире. Их божественные души выходят на землю, чтобы выполнять повеления их двойников, так пусть и душа Осириса выйдет, чтобы выполнить волю своего двойника». Бенну также считалась душой Осириса, таким образом, амулет обеспечивал покровительство Осириса и Ра.
Но из всех глав Книги мертвых, имеющих отношение к сердцу, наиболее популярной среди египтян была глава XXXб, чрезвычайно важная с точки зрения религии. Почтенный возраст этой главы очевиден, поскольку в соответствии с папирусом Ну – документом, относящимся к началу Восемнадцатой династии, она датируется временем правления Хесепти (около 4300 года до н. э.) и, по всей видимости, представляет собой дополнение или приложение к главе LXIV, в которой содержатся основные положения «Глав Выхода Днем». В заголовке к более полной версии главы, приведенной в том же папирусе, глава XXXб связывается с Херутатафом, сыном Хуфу (Хеопса), – человеком, славившимся своей мудростью. Текст этой главы должен был читаться над нефритовым скарабеем, которого следовало вложить в грудь умершего, на место сердца. Амулет этот должен был помочь умершему при «отверзании уст»[11], поскольку текст главы содержал «слова власти». От чтения «слов власти» над скарабеем до их начертания на нем был всего лишь шаг, который был сделан во времена Четвертой династии. Текст главы гласит:
«Сердце мое, мать моя! Сердце мое, мать моя! Мое сердце, благодаря которому я появился на свет! Пусть ничто не воспрепятствует мне во время суда. Пусть ничто не противостоит мне в присутствии владык. Пусть ничто не отделит тебя от меня в присутствии того, кто держит весы! Ты – мой двойник (ка), обитатель моего тела, бог Хнему, укрепляющий мои члены. Да войдешь ты в обитель счастья, куда мы идем. Пусть Шенит, что устанавливает условия жизни людей, не позорит мое имя. Да останется оно приятным для нас, и да будет в сердце нашем радость при взвешивании слов. Пусть ничто ложное не будет сказано против меня перед лицом великого бога, владыки Амонти. Поистине сколь велик ты будешь, когда восстанешь, торжествуя».
Рис. 2. Писца Небсени и его сердце взвешивают в присутствии Осириса (из папируса Небсени, лист 4)
Эту главу умерший читал, стоя в зале суда перед Осирисом, в то время как его сердце взвешивалось на весах, на другой чаше которых лежало перо – символ справедливости и истины. Согласно некоторым другим папирусам, эти слова должны были произноситься умершим при взвешивании его самого, в то время как на другой чаше весов лежало его сердце, однако это совершенно не соответствует идее суда сердца перед богами.
2. Амулет «Скарабей»
Из сказанного выше ясно, что амулет сердца, который связывался с самыми важными и самыми распространенными главами Книги мертвых, защищающими сердце, предписывалось изготавливать в виде скарабея. Известно, что уже во время строительства пирамид египтяне придерживались определенных взглядов в отношении этого насекомого, и древность этих верований не подвергается сомнению. По всей видимости, египтяне рассуждали так: поскольку настоящее сердце извлекается из тела перед мумификацией и тело нуждается в другом сердце, которое служило бы источником жизни в загробном мире, на его место следует поместить такое сердце. Но каменное сердце, сделанное из ляпис-лазури или сердолика, это, в конце концов, все-го лишь каменное сердце, и ничего более. И хотя, если должным образом прочитать над ним заклинания, оно помешает «тем, кто крадет сердца» похитить настоящее сердце, само по себе оно достаточной силой не располагает. Но изображение скарабея и сам жук обладают замечательной силой. Если изготовить фигурку скарабея и начертать на ней соответствующие заклинания, то она не только защитит настоящее сердце умершего, но и дарует новую жизнь в загробном мире тому, в чью грудь будет вложен этот амулет. Скарабей служил олицетворением бога Хеперы, незримого творца, который двигал солнце по небу.
Жук, избранный египтянами в качестве прототипа для амулетов, принадлежит к семейству навозных пластинчатоусых жуков (Lamellicornia), обитающих в тропиках. Эти жуки обычно черного цвета, однако среди них попадаются особи с металлическим оттенком. Задние лапки скарабея расположены близко к краю тела и далеко друг от друга, что придает движущемуся насекомому весьма необычный вид. Эта особенность строения, однако, помогает жукам, когда те перекатывают навозные шарики, в которые откладывают свои яйца. Сначала эти шарики неправильной формы и мягкие, но постепенно, по мере их перекатывания, они становятся все круглее и тверже. Иногда эти шарики достигают полутора или двух дюймов в диаметре, и, чтобы перекатывать их задними лапками, жукам приходится вставать чуть ли не на голову.
Цель этих маневров – спрятать шарики в ямках, предварительно вырытых насекомыми. Появившиеся на свет личинки питаются навозом, из которого состоят шарики. Судя по всему, жуки неспособны различать свои и чужие шарики, поскольку, потеряв свой шарик, они тут же хватаются за шарик соседа. Впрочем, говорят, что некоторые жуки способны сохранять верность одному навозному шарику. Самцы катают шарики, точно так же как и самки. Летают скарабеи в самое жаркое время дня.
Древние придерживались любопытных воззрений относительно скарабеев вида Scarabaeus Sacer или Ateuchus Aegyptiorum. Элиан, Порфирий и Гораполлон считали, что самок скарабеев не существует, а по утверждению последнего автора, скарабей означает «единственный», то есть существо, самовоспроизводящееся без участия самки. По словам Гораполлона, жук, сформировав навозный шарик, катит его с востока на запад и, вырыв ямку, прячет в ней шарик на двадцать восемь дней. На двадцать девятый день он выкапывает шарик, бросает его в воду, и из него вылезают скарабеи. Тот факт, что скарабей летает в самое жаркое время дня, позволил отождествить насекомое с солнцем, а шарики с личинками – с самим солнцем. Незримая сила бога Хеперы заставляла солнце катиться по небу, и скарабей, катящий навозные шарики, получил имя «хепер», то есть «тот, что катит». Солнце несет в себе зародыши жизни, поэтому шарик скарабея, содержащий личинки жука, отождествляли с солнцем как с существом, особым образом воспроизводящим жизнь. А поскольку бог Хепера в древности считался богом воскресения, то скарабей, отождествлявшийся с ним, превратился в символ бога и стал знаком воскресения. Мертвое человеческое тело тоже в некотором роде заключает в себе зародыш жизни, то есть зародыш духовного тела, появляющегося на свет благодаря молитвам и церемониям, совершаемым во время погребения. В этом – тождественность шарика с личинками и мертвого тела. Египтяне считали, что, подобно тому как насекомое дает жизнь своим личинкам, находящимся в шарике, фигурка скарабея – символ бога Хеперы – дает жизнь мертвому телу, в которое эта фигурка вкладывается вместе со «словами власти».
В ответ на слова сына Хуфу велел ему привести мудреца, и царская ладья отплыла, и на борту ее был Херутатаф, который отправился туда, где обитал мудрец. Поднявшись вверх по Нилу на некоторое расстояние, они прибыли в Тет-Сенеферу, и, когда лодки подошли к пристани, Херутатаф сошел на берег и возлег на носилки, сделанные из черного дерева, которые несли несколько мужчин. Когда он прибыл к жилищу Тета, носилки опустили на землю, и принц вышел, чтобы поприветствовать мудреца. Тот лежал на плетеной циновке во внутреннем дворе его дома, в то время как один из слуг мыл ему голову, а другой растирал ноги. После подобающих приветствий и упоминания высокого общественного положения мудреца Херутатаф сказал ему, что приехал издалека, чтобы привезти ему послание от своего отца, Хуфу, и мудрец сердечно поприветствовал его и предсказал, что Хуфу прославит себя. После обмена приветствиями Херутатаф помог Тета подняться, и старик отправился на пристань, поддерживаемый царевичем. Прибыв туда, он спросил, нельзя ли предоставить ладью также для его детей и книг. Тотчас были приготовлены еще две лодки с гребцами, и Тета отплыл вниз по Нилу в сопровождении Херутатафа, а семья его следовала за ним.
Спустя некоторое время они прибыли во дворец Хуфу, и Херутатаф сообщил ему, что привез с собой Тета. Хуфу захотел немедленно увидеть мудреца, и вскоре тот предстал перед ним.
Хуфу сказал ему: «Как же так случилось, Тета, что я никогда не видел тебя?» На это мудрец ответил: «О владыка, приходит тот, кого зовут. Ты позвал меня – и вот, смотри, я перед тобою». Хуфу сказал ему: «Правда ли то, что я слышал о тебе, будто ты знаешь, как приставить к телу голову, что была отсечена?» И мудрец ответил: «Истинно, о владыка, я знаю, как сделать это». И Хуфу сказал: «Приведите пленника, что заперт в темнице, чтобы я мог исполнить приговор, вынесенный ему», но Тета сказал: «Нет, мой повелитель, пусть это свершится не над человеком, но над священным животным». Ему принесли гуся, и, отрезав ему голову, Тета поместил тело гуся на западной стороне колоннады дворца, а голову птицы – на восточной стороне. Затем он произнес магические заклинания, тело и голова гуся начали двигаться друг к другу до тех пор, пока, не сблизившись, голова не встала на место и гусь не загоготал. Затем Тета принесли птицу khet-вa, и над ней совершил то же чудо, что и над гусем. И чтобы доказать, что он имеет ту же власть и над животными, ему привели быка, он отрезал ему голову, которая упала на землю, Тета произнес магические заклинания, и бык поднялся, целый и невредимый.
Этих двух историй, почерпнутых из папируса Весткар, достаточно, чтобы доказать, что уже во времена Четвертой династии использование магии было признанным искусством среди египтян; все, что мы знаем из поздних текстов, свидетельствует о том, что почти невозможно вообразить время в Египте, когда магии не существовало. «Мудрость» египтян была двояка: она позволяла им иметь дело как с материальным миром, так и с миром духовным. Народы других стран, однако, путали две эти разновидности, вследствие чего неверно истолковывали происходящее.
Одно из древнейших названий Египта – «Камт» или «Кемт», что означает «черный» или «темный». Название это возникло из-за темного цвета почвы на берегах Нила. Благодаря христианам Египта (коптам) это слово стало известно грекам, римлянам, сирийцам и арабам. С незапамятных времен египтяне славились своим умением обрабатывать металлы. По свидетельству греков, с помощью ртути египтяне выделяли золото и серебро из природных руд. В результате получался «черный» порошок (или вещество). Считалось, что он обладает чудесной силой и заключает в себе свойства различных металлов. В мистическом смысле этот «черный» порошок отождествлялся с телом бога Осириса в загробном мире, а поскольку и тому и другому приписывались магические свойства, они считались источниками жизни и силы. Чем искуснее египтяне обрабатывали металлы, тем больше укреплялась их вера в магическую силу флюсов и сплавов. Умение обращения с металлами, изучение их состава и магических свойств было названо «хемейя», то есть «приготовление черной руды» (или «порошка») – активного начала при превращении металлов. К этому названию арабы добавили частицу «аль», образовав слово «аль-хемейя» (или алхимия), которое прославило египтян как выдающихся исследователей «белой» и «черной» магии.
Но египтяне были сведущи не только в обработке металлов, они также были искусны в литературных сочинениях и в изготовлении книг, в особенности тех, что относились к ритуалам, совершаемым во благо умерших. Мы, к сожалению, не знаем, что древние люди думали о египетских погребальных ритуалах, но, по всей видимости, именно благодаря этим ритуалам египтяне заслужили репутацию чудотворцев. Иногда чужестранцам удавалось наблюдать церемонии погребения фараонов в пирамидах, и истории, которые они рассказывали потом своим соплеменникам, воспринимались как верное доказательство того, что египтяне обладали силой возвращать умерших к жизни, оживлять изваяния и повелевать богами при помощи «слов власти». Столбцы иероглифов на стенах гробниц, нарисованных или изваянных фигурах богов на стелах или саркофагах усиливали впечатление, которое производили эти церемонии на варваров, с благоговением взиравших на написанные буквы и тех, кто понимал их. Рассказ Масуди послужит прекрасной иллюстрацией того, как арабы относились к надписям и фигурам богов в храмах Египта.
Когда армия фараона погибла в водах Красного моря, женщины и рабы испугались, что на них нападут цари Сирии и Запада. В это нелегкое для страны время они избрали женщину по имени Далука своей царицей, ибо она была мудра, рассудительна и сведуща в магии. Первым делом Далука окружила весь Египет стеной, которую охраняли воины. Далука стремилась защитить своего сына, страстного охотника, от нападений диких животных, а Египет – от вторжения племен кочевников. Кроме этого, Далука разместила вдоль стены фигурки крокодилов и других грозных животных. За время своего правления, которое длилось тридцать лет, она буквально наводнила Египет храмами и фигурками животных. Далука также изготовила фигурки людей – обитателей стран, окружавших Египет, а также фигурки животных, на которых они ездили. В храмах Далука собрала все тайны природы, все притягивающие или отталкивающие силы, заключенные в минералах, растениях и животных, а магические ритуалы исполняла в моменты наивысшего могущества небесных тел. И если случалось, что какая-нибудь армия выступала из любой части Аравии или Сирии, чтобы напасть на Египет, царица закапывала в землю фигурки солдат этой армии и их ездовых животных, и та же участь немедленно постигала живых существ, которых олицетворяли фигурки, где бы они ни находились в этот момент, а уничтожение фигурок влекло за собой гибель неприятельского войска.
Историк Масуди рассказывает о некоем еврее, занимавшемся практической магией. Это лишний раз подтверждает то, что магия египтян распространилась на Восток, и в особенности среди евреев, живших в Вавилоне и вокруг него. Этот человек был родом из селения Зурара провинции Куфа и все свое время посвящал занятиям магией. В мечети Куфы в присутствии Валида ибн Укба он вызвал несколько призраков, заставил огромную статую царя на коне проскакать по двору мечети, превращался в верблюда и заставил призрак осла пройти сквозь свое тело. Наконец, он убил мужчину и, отрезав ему голову, отделил ее от тела. Затем, размахивая мечом, маг добился того, что тело и голова срослись и мужчина ожил. Последний пример вызывает ассоциации с описанным выше чудом сращения головы мертвого гуся с туловищем и последующего оживления птицы.
Теперь перейдем к рассмотрению основных средств, использовавшихся египтянами для совершения магических обрядов: магическим камням, амулетам, фигуркам, изображениям, заклинаниям и так далее, а также приведем те фрагменты Книги мертвых, которые непосредственно связаны с данной темой.
Глава 2
Магические камни, или амулеты
Амулетами назывались предметы, украшения, а также детали одежды, изготовленные из различных материалов египтянами (а позднее и другими народами) для защиты человеческого тела, живого или мертвого, от различных гибельных воздействий и нападений видимых и незримых враждебных сил. Слово «амулет» заимствовано из арабского языка и означает «носить, иметь при себе». Таким образом, «амулет» – это «что-то, что имеют при себе или надевают», и это название можно отнести к любым разновидностям талисманов или украшений, которым приписываются сверхъестественные силы. Неясно, нужен ли был амулет прежде всего для защиты живых людей, или он должен был оберегать мертвых, но, по всей видимости, изначально его использовали для защиты от диких животных и змей. По мере эволюции религиозных идей и верований изобретались все новые и новые амулеты, отражающие новые воззрения. Амулеты стали считаться пригодными для защиты не только живых, но и мертвых. Более того, поскольку сохранение в целости и сохранности тленного тела и всех его членов было чрезвычайно важно для последующего существования человека в загробном мире, мертвое тело превратилось в настоящую сокровищницу амулетов. Каждая конечность помещалась под защиту отдельного амулета, кроме того, многочисленные предметы, призванные защитить тело от змей, червей, плесени, гниения и разложения, помещались на тело умершего, а также между бинтами, в которые его пеленали. Неизвестно, когда именно египтяне стали помещать амулеты на тела умерших, также не представляется возможным определить, когда именно зародилась вера в эффективность таких амулетов. Однако совершенно ясно, что определенные амулеты являются отражением верований настолько древних, что даже египтяне не знали ничего об их происхождении и значении.
Существовало две разновидности амулетов: исписанные магическими заклинаниями и не несущие на себе никаких надписей. В древнейшие времена жрецы или люди, уполномоченные общиной проводить религиозные церемонии, читали вслух заклинания над амулетами, которые носили живые люди, и над амулетами, что помещались на мертвое тело. Поскольку пользоваться силой магических заклинаний мог далеко не каждый, то вскоре заклинания стали вырезать на амулете, сообщая ему тем самым двойную силу, то есть к силе, приписываемой самому амулету, прибавлялась сила начертанных на нем слов. Древнейшие заклинания, начертанные на амулетах, называлисв хекау. Очень важно было снабдить покойного такими хекау, поэтому в XVI веке до н. э., а может статься, даже раньше, в Книгу мертвых был включен особый раздел[9] с тем, чтобы слова магических заклинаний пришли к человеку «проворнее, чем борзая, и быстрее, чем луч света».
Древнейшие из известных египетских амулетов представляли собой кусочки зеленого кристаллического сланца различной формы, иногда даже в виде фигурок животных, которые клались на грудь умершего. Их в большом количестве находят в доисторических или додинастических захоронениях во многих областях Египта. Представляется маловероятным, что они были изготовлены коренным населением Египта, поскольку, какие бы предположения ни выдвигались отношении их предназначения и применения, очевидно, что они «принадлежали к культу». По мнению Жака де Моргана, использование этих амулетов было чрезвычайно широко распространено вплоть до конца неолита, но с появлением людей, которых мы называем египтянами, они стали весьма редким явлением. В более поздний период амулеты в виде различных животных исчезают, и на смену им приходят прямоугольные пластинки сланца, на которых вырезаны или скорее даже нацарапаны фигурки животных и т. д.
Гипотеза о том, что эти предметы использовались в качестве, например, точильных камней, не выдерживает критики по причинам, указанным де Морганом. В скарабее из нефрита, которого клали на грудь умершему в династические времена, мы явственно видим нечто от амулета из зеленого сланца додинастического Египта.
Обычай писать хекау, или заклинания, на папирусе почти столь же древний, как и обычай вырезания их на камне. Из надписей на внутренних стенах пирамиды фараона Униса, жившего около 3300 года до н. э., явствует, что вместе с ним была погребена «книга с магическими заклинаниями». В другом месте говорится, что книга, захороненная с фараоном Тети, «тронула сердца богов». Вне всякого сомнения, написание религиозного текста на стенах гробниц, стелах, амулетах, саркофагах, папирусах и т. д. имело целью подчинить богов власти умершего, дабы он мог заставить их выполнять его желания.
Существовало две разновидности амулетов: исписанные магическими заклинаниями и не несущие на себе никаких надписей. В древнейшие времена жрецы или люди, уполномоченные общиной проводить религиозные церемонии, читали вслух заклинания над амулетами, которые носили живые люди, и над амулетами, что помещались на мертвое тело. Поскольку пользоваться силой магических заклинаний мог далеко не каждый, то вскоре заклинания стали вырезать на амулете, сообщая ему тем самым двойную силу, то есть к силе, приписываемой самому амулету, прибавлялась сила начертанных на нем слов. Древнейшие заклинания, начертанные на амулетах, называлисв хекау. Очень важно было снабдить покойного такими хекау, поэтому в XVI веке до н. э., а может статься, даже раньше, в Книгу мертвых был включен особый раздел[9] с тем, чтобы слова магических заклинаний пришли к человеку «проворнее, чем борзая, и быстрее, чем луч света».
Древнейшие из известных египетских амулетов представляли собой кусочки зеленого кристаллического сланца различной формы, иногда даже в виде фигурок животных, которые клались на грудь умершего. Их в большом количестве находят в доисторических или додинастических захоронениях во многих областях Египта. Представляется маловероятным, что они были изготовлены коренным населением Египта, поскольку, какие бы предположения ни выдвигались отношении их предназначения и применения, очевидно, что они «принадлежали к культу». По мнению Жака де Моргана, использование этих амулетов было чрезвычайно широко распространено вплоть до конца неолита, но с появлением людей, которых мы называем египтянами, они стали весьма редким явлением. В более поздний период амулеты в виде различных животных исчезают, и на смену им приходят прямоугольные пластинки сланца, на которых вырезаны или скорее даже нацарапаны фигурки животных и т. д.
Гипотеза о том, что эти предметы использовались в качестве, например, точильных камней, не выдерживает критики по причинам, указанным де Морганом. В скарабее из нефрита, которого клали на грудь умершему в династические времена, мы явственно видим нечто от амулета из зеленого сланца додинастического Египта.
Обычай писать хекау, или заклинания, на папирусе почти столь же древний, как и обычай вырезания их на камне. Из надписей на внутренних стенах пирамиды фараона Униса, жившего около 3300 года до н. э., явствует, что вместе с ним была погребена «книга с магическими заклинаниями». В другом месте говорится, что книга, захороненная с фараоном Тети, «тронула сердца богов». Вне всякого сомнения, написание религиозного текста на стенах гробниц, стелах, амулетах, саркофагах, папирусах и т. д. имело целью подчинить богов власти умершего, дабы он мог заставить их выполнять его желания.
1. Амулет «Сердце»
Египтяне верили, что стоило умершему произнести эти слова, как он тотчас же обретал в загробном мире желаемое могущество. И когда он обретал власть над своим сердцем, сердце его, двойник, и душа получали возможность идти куда пожелают и делать все, что пожелают. Упоминание бога Птаха и его супруги Сехет свидетельствует о том, что эта глава Книги мертвых была составлена жрецами Мемфиса, и указывает на древность заложенных в ней идей. Согласно папирусу Нехту-Амона, амулет сердца, на который ссылается упомянутая глава, был изготовлен из ляпис-лазури – камня, который, по мнению египтян, обладал определенными благотворными качествами. По преданию, текст главы LXIV Книги мертвых был написан буквами из ляпис-лазури, а упоминание этого факта в рубрике главы свидетельствует о том, что египтяне придавали этому особое значение.
Рис. 1. Нефер-убен-ф, жрец, защищает свое сердце от разрушителя сердец
Однако, хотя умерший и мог обрести сердце благодаря вышеупомянутой главе, он должен был тщательно оберегать его от чудовища – получеловека-полузверя, охотящегося за сердцами. Для предотвращения этой катастрофы было написано не менее семи глав Книги мертвых (XXVII, XXVIII, XXIX, XXIXa, XXX, XXXa и ХХХб). Глава XXVII была связана с амулетом сердца, изготовленным из белого полупрозрачного камня. Текст ее гласит: «О вы, те, кто отнимает сердца! О вы, те, кто крадет сердца и кто заставляет сердце человека превращаться в соответствии с деяниями его, не дайте поступкам его навредить ему! О вы, повелители вечности, обладатели бессмертия, не забирайте это сердце Осириса (то есть умершего, который отождествлялся с Осирисом, богом и судьей мертвых) и не дайте злым словам навредить ему, ибо это сердце Осириса и оно принадлежит многоименному (то есть Тоту), могущественному, изрекающего своими членами, того, кто посылает сердце в тело. Сердце Осириса торжествует и обновляется перед богами: он овладел им, и его не судили по деяниям его. Он овладел всеми своими членами. Его сердце повиновалось ему, теперь оно в его теле и никогда больше не покинет его. Я, Осирис, победивший и торжествующий в блистательном Амонти и на горе вечности, прошу тебя, о сердце, повиноваться мне в загробном мире».
Другая глава (XXIXв) была связана с амулетом из сердолика. Подобные амулеты часто можно встретить в музеях. Текст главы гласит: «Я – Бенну (птица Бенну обычно отождествлялась с фениксом), душа Ра и проводник богов в загробном мире. Их божественные души выходят на землю, чтобы выполнять повеления их двойников, так пусть и душа Осириса выйдет, чтобы выполнить волю своего двойника». Бенну также считалась душой Осириса, таким образом, амулет обеспечивал покровительство Осириса и Ра.
Но из всех глав Книги мертвых, имеющих отношение к сердцу, наиболее популярной среди египтян была глава XXXб, чрезвычайно важная с точки зрения религии. Почтенный возраст этой главы очевиден, поскольку в соответствии с папирусом Ну – документом, относящимся к началу Восемнадцатой династии, она датируется временем правления Хесепти (около 4300 года до н. э.) и, по всей видимости, представляет собой дополнение или приложение к главе LXIV, в которой содержатся основные положения «Глав Выхода Днем». В заголовке к более полной версии главы, приведенной в том же папирусе, глава XXXб связывается с Херутатафом, сыном Хуфу (Хеопса), – человеком, славившимся своей мудростью. Текст этой главы должен был читаться над нефритовым скарабеем, которого следовало вложить в грудь умершего, на место сердца. Амулет этот должен был помочь умершему при «отверзании уст»[11], поскольку текст главы содержал «слова власти». От чтения «слов власти» над скарабеем до их начертания на нем был всего лишь шаг, который был сделан во времена Четвертой династии. Текст главы гласит:
«Сердце мое, мать моя! Сердце мое, мать моя! Мое сердце, благодаря которому я появился на свет! Пусть ничто не воспрепятствует мне во время суда. Пусть ничто не противостоит мне в присутствии владык. Пусть ничто не отделит тебя от меня в присутствии того, кто держит весы! Ты – мой двойник (ка), обитатель моего тела, бог Хнему, укрепляющий мои члены. Да войдешь ты в обитель счастья, куда мы идем. Пусть Шенит, что устанавливает условия жизни людей, не позорит мое имя. Да останется оно приятным для нас, и да будет в сердце нашем радость при взвешивании слов. Пусть ничто ложное не будет сказано против меня перед лицом великого бога, владыки Амонти. Поистине сколь велик ты будешь, когда восстанешь, торжествуя».
Рис. 2. Писца Небсени и его сердце взвешивают в присутствии Осириса (из папируса Небсени, лист 4)
Эту главу умерший читал, стоя в зале суда перед Осирисом, в то время как его сердце взвешивалось на весах, на другой чаше которых лежало перо – символ справедливости и истины. Согласно некоторым другим папирусам, эти слова должны были произноситься умершим при взвешивании его самого, в то время как на другой чаше весов лежало его сердце, однако это совершенно не соответствует идее суда сердца перед богами.
2. Амулет «Скарабей»
Жук, избранный египтянами в качестве прототипа для амулетов, принадлежит к семейству навозных пластинчатоусых жуков (Lamellicornia), обитающих в тропиках. Эти жуки обычно черного цвета, однако среди них попадаются особи с металлическим оттенком. Задние лапки скарабея расположены близко к краю тела и далеко друг от друга, что придает движущемуся насекомому весьма необычный вид. Эта особенность строения, однако, помогает жукам, когда те перекатывают навозные шарики, в которые откладывают свои яйца. Сначала эти шарики неправильной формы и мягкие, но постепенно, по мере их перекатывания, они становятся все круглее и тверже. Иногда эти шарики достигают полутора или двух дюймов в диаметре, и, чтобы перекатывать их задними лапками, жукам приходится вставать чуть ли не на голову.
Цель этих маневров – спрятать шарики в ямках, предварительно вырытых насекомыми. Появившиеся на свет личинки питаются навозом, из которого состоят шарики. Судя по всему, жуки неспособны различать свои и чужие шарики, поскольку, потеряв свой шарик, они тут же хватаются за шарик соседа. Впрочем, говорят, что некоторые жуки способны сохранять верность одному навозному шарику. Самцы катают шарики, точно так же как и самки. Летают скарабеи в самое жаркое время дня.
Древние придерживались любопытных воззрений относительно скарабеев вида Scarabaeus Sacer или Ateuchus Aegyptiorum. Элиан, Порфирий и Гораполлон считали, что самок скарабеев не существует, а по утверждению последнего автора, скарабей означает «единственный», то есть существо, самовоспроизводящееся без участия самки. По словам Гораполлона, жук, сформировав навозный шарик, катит его с востока на запад и, вырыв ямку, прячет в ней шарик на двадцать восемь дней. На двадцать девятый день он выкапывает шарик, бросает его в воду, и из него вылезают скарабеи. Тот факт, что скарабей летает в самое жаркое время дня, позволил отождествить насекомое с солнцем, а шарики с личинками – с самим солнцем. Незримая сила бога Хеперы заставляла солнце катиться по небу, и скарабей, катящий навозные шарики, получил имя «хепер», то есть «тот, что катит». Солнце несет в себе зародыши жизни, поэтому шарик скарабея, содержащий личинки жука, отождествляли с солнцем как с существом, особым образом воспроизводящим жизнь. А поскольку бог Хепера в древности считался богом воскресения, то скарабей, отождествлявшийся с ним, превратился в символ бога и стал знаком воскресения. Мертвое человеческое тело тоже в некотором роде заключает в себе зародыш жизни, то есть зародыш духовного тела, появляющегося на свет благодаря молитвам и церемониям, совершаемым во время погребения. В этом – тождественность шарика с личинками и мертвого тела. Египтяне считали, что, подобно тому как насекомое дает жизнь своим личинкам, находящимся в шарике, фигурка скарабея – символ бога Хеперы – дает жизнь мертвому телу, в которое эта фигурка вкладывается вместе со «словами власти».