На мгновение она приостановилась. Доводы разума отчаянно боролись с непреодолимым искушением. Они уже были наполовину раздеты. Их тела неистово стремились друг к другу… Разве сейчас можно чего-то бояться, лицемерить? Нет, она не имеет на это права!
– Не останавливайся… – простонал Эйд.
Остановиться, впрочем, было уже невозможно… И тут еще одна тревожная мысль ворвалась в сознание Кэтрин. А если ему покажется…
– Это не из благодарности, – смущенно прошептала Кэтрин, даже не замечая, что уже почти сняла с него рубашку.
– Нет, конечно, ничего подобного… – согласился Эйд, скорее всего, машинально: сейчас он был занят ее колготками.
Как мило это у него получается… Кэтти была без ума от его движений. Она вцепилась в плечи Эйда, задыхаясь от возбуждения. Какие у него широкие крепкие плечи… Любимый… Но понял ли он, что она имела в виду под «благодарностью»? Лучше все же объясниться.
– Я знаю, что ты сделал, чтобы избавить меня от Дика, – скороговоркой произнесла Кэт. Она просто преклонялась перед Эйдом, восхищалась его смелостью и изобретательностью, умением стремительно действовать. Кэтрин приподнялась на цыпочки и покрыла его лицо и шею жаркими благодарными поцелуями.
– Не думай о нем больше, – обронил Эйд, на мгновение отстранив ее от себя, чтобы избавить от комбинации и бюстгалтера.
Кэтрин была счастлива: ведь теперь она могла свободно обнимать его, прижиматься грудью к его восхитительной мускулистой груди, чувствовать его всей кожей. Правда, брюки еще мешают… Еще одно препятствие, которое надо преодолеть.
– Ты ведь истратил кучу денег, чтобы припугнуть Дика… – лепетала Кэт, помогая ему освободиться от брюк и трусов.
– Мне это доставило колоссальное удовольствие! – Носки и ботинки Эйда полетели в угол.
У Кэтрин возникло смутное подозрение, что он так и не понял, что она пыталась ему втолковать. Сейчас на свете существовали гораздо более важные вещи, целиком занимавшие их внимание, и оба неотвратимо теряли над собой контроль.
***
***
***
– Не останавливайся… – простонал Эйд.
Остановиться, впрочем, было уже невозможно… И тут еще одна тревожная мысль ворвалась в сознание Кэтрин. А если ему покажется…
– Это не из благодарности, – смущенно прошептала Кэтрин, даже не замечая, что уже почти сняла с него рубашку.
– Нет, конечно, ничего подобного… – согласился Эйд, скорее всего, машинально: сейчас он был занят ее колготками.
Как мило это у него получается… Кэтти была без ума от его движений. Она вцепилась в плечи Эйда, задыхаясь от возбуждения. Какие у него широкие крепкие плечи… Любимый… Но понял ли он, что она имела в виду под «благодарностью»? Лучше все же объясниться.
– Я знаю, что ты сделал, чтобы избавить меня от Дика, – скороговоркой произнесла Кэт. Она просто преклонялась перед Эйдом, восхищалась его смелостью и изобретательностью, умением стремительно действовать. Кэтрин приподнялась на цыпочки и покрыла его лицо и шею жаркими благодарными поцелуями.
– Не думай о нем больше, – обронил Эйд, на мгновение отстранив ее от себя, чтобы избавить от комбинации и бюстгалтера.
Кэтрин была счастлива: ведь теперь она могла свободно обнимать его, прижиматься грудью к его восхитительной мускулистой груди, чувствовать его всей кожей. Правда, брюки еще мешают… Еще одно препятствие, которое надо преодолеть.
– Ты ведь истратил кучу денег, чтобы припугнуть Дика… – лепетала Кэт, помогая ему освободиться от брюк и трусов.
– Мне это доставило колоссальное удовольствие! – Носки и ботинки Эйда полетели в угол.
У Кэтрин возникло смутное подозрение, что он так и не понял, что она пыталась ему втолковать. Сейчас на свете существовали гораздо более важные вещи, целиком занимавшие их внимание, и оба неотвратимо теряли над собой контроль.
***
Страстное желание вытеснило из головы Кэт остатки здравого смысла. Она с трудом заставляла себя сосредоточиться – сейчас она в состоянии была думать лишь об одном: какой он необыкновенный, замечательный!
– Я не пытаюсь вознаградить тебя, Эйди, я сама очень хочу тебя, – упорно пыталась она завершить объяснение, но при этом не могла отказать себе в удовольствии прикасаться к его телу, радуясь моментальному страстному отклику.
– И это самое потрясающее в мире ощущение – заверил Эйд, подхватывая ее на руки, будто пушинку, и направляясь к кровати.
Плоть коснулась плоти, гибкой, разгоряченной, чувственной. Кэтрин поняла, что говорить сейчас что-то безнадежно, она просто наслаждалась ощущением его сильного мускулистого тела, такого мощного и так восхитительно отзывавшегося на ее призыв. Они утонули в жарком поцелуе, совершив стремительное восхождение к вершине страсти.
– Эйди… – нежно сорвалось с губ Кэтрин его имя. На мгновение очнувшись, она решила сделать последнюю попытку, прежде чем их тела сольются в экстазе и она уже не успеет ничего рассказать.
– Я не пытаюсь заманить тебя в ловушку… – Кэтти устремила на него еще затуманенный взгляд.
– Ты думаешь, я об этом не знаю? – его глаза сияли каким-то завораживающим первобытным торжеством.
– Но Алина…
– Нашла о ком вспоминать… Забудь о ней… Слышишь? – прошептал Эйд, небрежно отмахиваясь от мутного прошлого, которое в эти минуты безвозвратно утрачивало над ним свою власть.
Его поцелуи сладко обожгли шею Кэтрин, затем – холмики ее набухших, жаждущих ласки грудей. Она инстинктивно изогнулась, как бы растворяясь в прикосновениях его губ, языка, скользившего по ее соскам, приближая миг неземного блаженства.
Вдруг Кэтрин мучительно встрепенулась. Она не могла сейчас продолжать! Эйд должен узнать правду, иначе она не в состоянии безраздельно отдаться страсти. Сжав руками его голову, Кэтти настойчиво потребовала внимания.
Эйд безмолвно подчинился: раз Кэт столь властно остановила его, значит, случилось что-то очень серьезное. Неимоверным усилием воли ему удалось подавить свое дикое возбуждение.
– В чем дело, Кэтрин? – хрипло спросил он, стараясь успокоить дыхание и сосредоточиться на том, что хотела сообщить ему возлюбленная.
Наконец-то… Сейчас она обязательно скажет все. Они лежали на кровати, совершенно нагие, крепко сжимая друг друга в объятиях. Чего она боится? Ведь он любит ее. Между ними никогда не будет недомолвок! Но, к своему ужасу, Кэт почувствовала, что растеряла все нужные слова.
– Ты… я… мы… это была случайность, а теперь…
– Все хорошо, – успокоил ее Эйд, быстро лег сверху и ласково отвел прядь волос от ее щеки. – Скажи мне, что тебя тревожит?
Боже, что сейчас будет?.. Кэтрин никак не могла проглотить комок, застрявший в горле.
– Алина… – прерывисто начала она, – Алина не… хотела заводить от тебя детей.
Эйд, казалось, был крайне озадачен. Начинается… Очередной бред. И все же, увидев ее расстроенное личико, он решил разобраться с этой историей до конца.
– Что значит «не хотела»? Да она просто не могла, Кэтти.
– Как – не могла?
Эйд не понял, какое это имело отношение к делу, но все же заставил себя ответить, хотя давать подобные комментарии было не в его правилах.
– И сейчас не может. Она бесплодна. К своему полному удовлетворению, так что не стоит ее жалеть. Для Алины это весьма кстати, ведь беременность может испортить ее драгоценную фигуру, – ядовито добавил он.
– Но… – Кэтрин была настолько потрясена, что, не задумываясь, выпалила: – Она сказала мне, что беременна от Поля.
Эйд покачал головой, но в его глазах не мелькнуло и тени сомнения.
– Я видел ее медицинскую карту собственными глазами. Надеюсь, ты мне веришь? Алина не может иметь детей. Вполне возможно, что она пудрит мозги Полю, как когда-то солгала мне насчет того, что хочет иметь много детей…
Кэтрин тут же раскусила, что Алина таким способом намеревалась отпугнуть ее от Эйда. И еще… подбросила ей версию о наследственной психической патологии! Какая же все-таки гадина… Наверное, супружеская жизнь с такой змеей опустошала душу не меньше, чем ее брачный союз с Диком.
Теперь Кэтрин знала правду, и это придало ей мужества. Ее долг – признаться Эйди в том, что она беременна.
– Когда мы в тот раз занимались любовью…
– Это было изумительно, – не удержался он. – Самая прекрасная ночь в моей жизни, девочка. Очень жаль, что так много препятствий встало между нами, но я обещаю – мы все уладим.
– Не знаю, как это случилось, Эйди.
– Это случилось, потому что мы созданы друг для друга… – медленно произнес он с какой– то фанатической убежденностью. Эйд перевел взгляд на ее губы и уже наклонил голову, чтобы закончить затянувшееся выяснение отношений.
– Не в этом дело! – выпалила Кэт и, глубоко вздохнув, продолжила: – Я сегодня утром провела тест на беременность, и… результат положительный.
Все, наконец-то!
Эйд застыл, совершенно потрясенный, переваривая услышанное. Его глаза смотрели на нее все более пристально. Он словно опасался до конца поверить в реальность происходящего. На лице сменялись самые разные эмоции: от неизъяснимой нежности до одержимой решимости. Последней легла печать глубокого раскаяния…
– Я не должен был оставлять тебя одну, – с горечью вымолвил он, и Кэт инстинктивно почувствовала: Эйди жалеет, что не сумел оберечь ее, как обещал, – она нуждалась в нем, а его не было с нею.
– Ты же никак не мог знать, – попыталась утешить Кэт.
Эйд в задумчивости погладил ее по щеке кончиками пальцев:
– Ты не рада продолжению рода Стивенсонов, Кэтти?
Он держался так напряженно, что в ее сердце снова закралась неуверенность. Первая реакция вполне естественна: отцовство ему навязывают, и, кроме того, подразумевается обязательство начать совместную жизнь.
– Все зависит от тебя, Эйд, – пошла напрямик Кэтрин. – Чего хочешь ты?
Он тут же преобразился.
– Жениться на тебе сию же минуту и объявить на весь свет, что у нас будет ребенок.
Кэтти не без лукавства посмотрела на возлюбленного.
– Стало быть, урожденная Дастингс не отвратила тебя от супружеской жизни?
– Это была не супружеская жизнь, а маразматическая пародия на семью. Вам опять нужны доказательства, миссис Стивенсон? – Он замолчал, а потом произнес уже без озорных ноток в голосе: – Настоящее происходит сейчас, между нами…
– Да. Да, я это чувствую, – подтвердила она, слегка обескураженная его непоколебимой уверенностью.
Эйд, просияв от счастья, поцеловал ее.
– Что ж, значит, договорились. Поженимся, а остальное – потом. Станем родителями и одновременно партнерами по работе.
– Ты слишком торопишься, родной. Мне кажется, надо все обговорить до того, как мы поженимся.
Однако радость Эйда была так заразительна, что Кэтрин не могла более сохранять напускную серьезность, ведь ее сердце тоже пело от счастья. Эйди не может жить без нее, без их будущего малыша. Ее любимый… ее муж… Кэтти обвила его шею руками и соблазнительно изогнулась.
– Впрочем, мне нравится мысль быть всегда вместе… – кокетливо призналась она.
В глазах Эйда заплясали огненные искорки. Серьезный разговор был окончен, и теперь можно было продолжать заниматься любовью… долго-долго. Они будут отмечать начало совместной жизни, и этот праздник вознесет их на неизведанные высоты и благословит на осуществление всех их сокровенных мечтаний.
– Я не пытаюсь вознаградить тебя, Эйди, я сама очень хочу тебя, – упорно пыталась она завершить объяснение, но при этом не могла отказать себе в удовольствии прикасаться к его телу, радуясь моментальному страстному отклику.
– И это самое потрясающее в мире ощущение – заверил Эйд, подхватывая ее на руки, будто пушинку, и направляясь к кровати.
Плоть коснулась плоти, гибкой, разгоряченной, чувственной. Кэтрин поняла, что говорить сейчас что-то безнадежно, она просто наслаждалась ощущением его сильного мускулистого тела, такого мощного и так восхитительно отзывавшегося на ее призыв. Они утонули в жарком поцелуе, совершив стремительное восхождение к вершине страсти.
– Эйди… – нежно сорвалось с губ Кэтрин его имя. На мгновение очнувшись, она решила сделать последнюю попытку, прежде чем их тела сольются в экстазе и она уже не успеет ничего рассказать.
– Я не пытаюсь заманить тебя в ловушку… – Кэтти устремила на него еще затуманенный взгляд.
– Ты думаешь, я об этом не знаю? – его глаза сияли каким-то завораживающим первобытным торжеством.
– Но Алина…
– Нашла о ком вспоминать… Забудь о ней… Слышишь? – прошептал Эйд, небрежно отмахиваясь от мутного прошлого, которое в эти минуты безвозвратно утрачивало над ним свою власть.
Его поцелуи сладко обожгли шею Кэтрин, затем – холмики ее набухших, жаждущих ласки грудей. Она инстинктивно изогнулась, как бы растворяясь в прикосновениях его губ, языка, скользившего по ее соскам, приближая миг неземного блаженства.
Вдруг Кэтрин мучительно встрепенулась. Она не могла сейчас продолжать! Эйд должен узнать правду, иначе она не в состоянии безраздельно отдаться страсти. Сжав руками его голову, Кэтти настойчиво потребовала внимания.
Эйд безмолвно подчинился: раз Кэт столь властно остановила его, значит, случилось что-то очень серьезное. Неимоверным усилием воли ему удалось подавить свое дикое возбуждение.
– В чем дело, Кэтрин? – хрипло спросил он, стараясь успокоить дыхание и сосредоточиться на том, что хотела сообщить ему возлюбленная.
Наконец-то… Сейчас она обязательно скажет все. Они лежали на кровати, совершенно нагие, крепко сжимая друг друга в объятиях. Чего она боится? Ведь он любит ее. Между ними никогда не будет недомолвок! Но, к своему ужасу, Кэт почувствовала, что растеряла все нужные слова.
– Ты… я… мы… это была случайность, а теперь…
– Все хорошо, – успокоил ее Эйд, быстро лег сверху и ласково отвел прядь волос от ее щеки. – Скажи мне, что тебя тревожит?
Боже, что сейчас будет?.. Кэтрин никак не могла проглотить комок, застрявший в горле.
– Алина… – прерывисто начала она, – Алина не… хотела заводить от тебя детей.
Эйд, казалось, был крайне озадачен. Начинается… Очередной бред. И все же, увидев ее расстроенное личико, он решил разобраться с этой историей до конца.
– Что значит «не хотела»? Да она просто не могла, Кэтти.
– Как – не могла?
Эйд не понял, какое это имело отношение к делу, но все же заставил себя ответить, хотя давать подобные комментарии было не в его правилах.
– И сейчас не может. Она бесплодна. К своему полному удовлетворению, так что не стоит ее жалеть. Для Алины это весьма кстати, ведь беременность может испортить ее драгоценную фигуру, – ядовито добавил он.
– Но… – Кэтрин была настолько потрясена, что, не задумываясь, выпалила: – Она сказала мне, что беременна от Поля.
Эйд покачал головой, но в его глазах не мелькнуло и тени сомнения.
– Я видел ее медицинскую карту собственными глазами. Надеюсь, ты мне веришь? Алина не может иметь детей. Вполне возможно, что она пудрит мозги Полю, как когда-то солгала мне насчет того, что хочет иметь много детей…
Кэтрин тут же раскусила, что Алина таким способом намеревалась отпугнуть ее от Эйда. И еще… подбросила ей версию о наследственной психической патологии! Какая же все-таки гадина… Наверное, супружеская жизнь с такой змеей опустошала душу не меньше, чем ее брачный союз с Диком.
Теперь Кэтрин знала правду, и это придало ей мужества. Ее долг – признаться Эйди в том, что она беременна.
– Когда мы в тот раз занимались любовью…
– Это было изумительно, – не удержался он. – Самая прекрасная ночь в моей жизни, девочка. Очень жаль, что так много препятствий встало между нами, но я обещаю – мы все уладим.
– Не знаю, как это случилось, Эйди.
– Это случилось, потому что мы созданы друг для друга… – медленно произнес он с какой– то фанатической убежденностью. Эйд перевел взгляд на ее губы и уже наклонил голову, чтобы закончить затянувшееся выяснение отношений.
– Не в этом дело! – выпалила Кэт и, глубоко вздохнув, продолжила: – Я сегодня утром провела тест на беременность, и… результат положительный.
Все, наконец-то!
Эйд застыл, совершенно потрясенный, переваривая услышанное. Его глаза смотрели на нее все более пристально. Он словно опасался до конца поверить в реальность происходящего. На лице сменялись самые разные эмоции: от неизъяснимой нежности до одержимой решимости. Последней легла печать глубокого раскаяния…
– Я не должен был оставлять тебя одну, – с горечью вымолвил он, и Кэт инстинктивно почувствовала: Эйди жалеет, что не сумел оберечь ее, как обещал, – она нуждалась в нем, а его не было с нею.
– Ты же никак не мог знать, – попыталась утешить Кэт.
Эйд в задумчивости погладил ее по щеке кончиками пальцев:
– Ты не рада продолжению рода Стивенсонов, Кэтти?
Он держался так напряженно, что в ее сердце снова закралась неуверенность. Первая реакция вполне естественна: отцовство ему навязывают, и, кроме того, подразумевается обязательство начать совместную жизнь.
– Все зависит от тебя, Эйд, – пошла напрямик Кэтрин. – Чего хочешь ты?
Он тут же преобразился.
– Жениться на тебе сию же минуту и объявить на весь свет, что у нас будет ребенок.
Кэтти не без лукавства посмотрела на возлюбленного.
– Стало быть, урожденная Дастингс не отвратила тебя от супружеской жизни?
– Это была не супружеская жизнь, а маразматическая пародия на семью. Вам опять нужны доказательства, миссис Стивенсон? – Он замолчал, а потом произнес уже без озорных ноток в голосе: – Настоящее происходит сейчас, между нами…
– Да. Да, я это чувствую, – подтвердила она, слегка обескураженная его непоколебимой уверенностью.
Эйд, просияв от счастья, поцеловал ее.
– Что ж, значит, договорились. Поженимся, а остальное – потом. Станем родителями и одновременно партнерами по работе.
– Ты слишком торопишься, родной. Мне кажется, надо все обговорить до того, как мы поженимся.
Однако радость Эйда была так заразительна, что Кэтрин не могла более сохранять напускную серьезность, ведь ее сердце тоже пело от счастья. Эйди не может жить без нее, без их будущего малыша. Ее любимый… ее муж… Кэтти обвила его шею руками и соблазнительно изогнулась.
– Впрочем, мне нравится мысль быть всегда вместе… – кокетливо призналась она.
В глазах Эйда заплясали огненные искорки. Серьезный разговор был окончен, и теперь можно было продолжать заниматься любовью… долго-долго. Они будут отмечать начало совместной жизни, и этот праздник вознесет их на неизведанные высоты и благословит на осуществление всех их сокровенных мечтаний.
***
Эйд закончил переговоры о покупке дома с агентом по недвижимости и пошел искать жену – та отправилась еще раз побродить по саду. Он испытывал чувство истинного удовлетворения, какое бывает у человека, когда он добьется того, чего хотел: сегодня удалось приобрести именно такой дом, какой понравился Кэтрин. Но больше всего Эйду хотелось, чтобы она была счастлива в этом доме.
Не следовало бы ей находиться на улице в такую жару, подумал Эйд, сразу ощутив, как немилосердно печет послеполуденное февральское солнце. Он направился по тропинке, ведущей к центральной аллее… Где же болтается эта вертихвостка? Ребенок ведь может появиться на свет со дня на день. Кэтрин надо бы соблюдать строгий режим.
Тревога немного улеглась, когда он увидел жену, стоявшую в тени дерева. Кэтрин не заметила его приближения. Похоже, она вообще не замечала ничего вокруг, погруженная в какие-то свои мысли. Эйд остановился, не желая нарушать ее покой и уединение. Господи, как же она хороша… Если бы можно было запечатлеть эту дивную сцену в своей памяти навеки!
Голова Кэтрин была слегка опущена, она смотрела вниз, полуприкрыв глаза так, что длинные ресницы отбрасывали тени. Выражение лица молодой женщины было задумчивым, на губах играла легкая улыбка. Ставшая еще роскошнее непокорная копна была собрана в хвост и перехвачена на затылке кожаным ремешком, позволяя волосам свободно струиться вдоль изящной спины.
На Кэтрин был свободного покроя сарафан – белый с рисунком из крошечных красных гвоздик с зелеными листиками. Вырез был низкий, спускавшийся почти до груди… налитой груди будущей матери. Руки обнажены – тонкие, слегка загорелые… В одной руке она держала соломенную шляпу, тулья которой была украшена красными гвоздиками.
С моря налетел ветерок, легкая материя сарафана на мгновение обтянула фигуру Кэтрин, и сразу стало видно, какой у нее большой живот. Однако Эйду жена казалась захватывающе прекрасной, она вся светилась ангельски кроткой негой – невинная и бесконечно соблазнительная… Его возлюбленная, с его ребенком во чреве…
Он крадучись направился к Кэтрин, однако она тут же почувствовала его приближение и с улыбкой обернулась к мужу. Эйд бережно обхватил ее сзади за талию, выказывая благоговение перед драгоценной ношей. Кэт плавно склонила головку ему на плечо. О, сколь приятно ей чувствовать это объятие…
– Все сделал? – спросила она, с непередаваемо мелодичной, нежной интонацией.
– Я думаю, понадобится не меньше месяца, чтобы окончательно завершить сделку, но ты не волнуйся. Я обо всем позабочусь.
– Знаю. Ты всегда-обо всем заботишься.
– Я люблю тебя, – прошептал Эйд, легонько щекоча губами ее ушко.
– Ну-у, сейчас мне понадобится вся твоя любовь, Эйди. По-моему, пятнадцать минут назад у меня прошла третья схватка.
Он едва не подпрыгнул на месте.
– Ты хочешь сказать?..
Кэтрин улыбнулась, правда немного испуганно.
– Придется тебе везти свою беременную жену в больницу – справишься?
– Ради тебя я справлюсь с чем угодно… – тихо пообещал Эйд. – Только бы все было хорошо.
Не следовало бы ей находиться на улице в такую жару, подумал Эйд, сразу ощутив, как немилосердно печет послеполуденное февральское солнце. Он направился по тропинке, ведущей к центральной аллее… Где же болтается эта вертихвостка? Ребенок ведь может появиться на свет со дня на день. Кэтрин надо бы соблюдать строгий режим.
Тревога немного улеглась, когда он увидел жену, стоявшую в тени дерева. Кэтрин не заметила его приближения. Похоже, она вообще не замечала ничего вокруг, погруженная в какие-то свои мысли. Эйд остановился, не желая нарушать ее покой и уединение. Господи, как же она хороша… Если бы можно было запечатлеть эту дивную сцену в своей памяти навеки!
Голова Кэтрин была слегка опущена, она смотрела вниз, полуприкрыв глаза так, что длинные ресницы отбрасывали тени. Выражение лица молодой женщины было задумчивым, на губах играла легкая улыбка. Ставшая еще роскошнее непокорная копна была собрана в хвост и перехвачена на затылке кожаным ремешком, позволяя волосам свободно струиться вдоль изящной спины.
На Кэтрин был свободного покроя сарафан – белый с рисунком из крошечных красных гвоздик с зелеными листиками. Вырез был низкий, спускавшийся почти до груди… налитой груди будущей матери. Руки обнажены – тонкие, слегка загорелые… В одной руке она держала соломенную шляпу, тулья которой была украшена красными гвоздиками.
С моря налетел ветерок, легкая материя сарафана на мгновение обтянула фигуру Кэтрин, и сразу стало видно, какой у нее большой живот. Однако Эйду жена казалась захватывающе прекрасной, она вся светилась ангельски кроткой негой – невинная и бесконечно соблазнительная… Его возлюбленная, с его ребенком во чреве…
Он крадучись направился к Кэтрин, однако она тут же почувствовала его приближение и с улыбкой обернулась к мужу. Эйд бережно обхватил ее сзади за талию, выказывая благоговение перед драгоценной ношей. Кэт плавно склонила головку ему на плечо. О, сколь приятно ей чувствовать это объятие…
– Все сделал? – спросила она, с непередаваемо мелодичной, нежной интонацией.
– Я думаю, понадобится не меньше месяца, чтобы окончательно завершить сделку, но ты не волнуйся. Я обо всем позабочусь.
– Знаю. Ты всегда-обо всем заботишься.
– Я люблю тебя, – прошептал Эйд, легонько щекоча губами ее ушко.
– Ну-у, сейчас мне понадобится вся твоя любовь, Эйди. По-моему, пятнадцать минут назад у меня прошла третья схватка.
Он едва не подпрыгнул на месте.
– Ты хочешь сказать?..
Кэтрин улыбнулась, правда немного испуганно.
– Придется тебе везти свою беременную жену в больницу – справишься?
– Ради тебя я справлюсь с чем угодно… – тихо пообещал Эйд. – Только бы все было хорошо.
***
Спустя двенадцать долгих, изнурительных часов, вымотавших у Эйда все нервы, он пришел к убийственному выводу, что жена способна справиться с некоторыми вещами значительно лучше, чем он. Однако все это время Эйд Стивенсон упрямо выстоял рядом, моля Бога о том, чтобы ему была дарована возможность хоть как-то утишить, принять на себя ее боль.
А потом, словно по мановению волшебной палочки, испытание окончилось, и акушерка положила в объятия Эйда пронзительно кричащего младенца – его сына, их с Кэтрин карапуза, крошечную совершенную частичку волшебства, искупившую все… Ибо Кэтти смотрела на них со слезами радости на глазах и улыбкой, от которой сердце Эйда переполнилось счастьем. Его затопила такая волна самых разных чувств, что Эйд понял: эту минуту он никогда не забудет, сколько бы ему не довелось прожить… Кэтрин подарила ему это чудо., Через несколько дней в Мельбурн прилетела Софи Бакст, мать Кэтрин. Наблюдая, как она без устали возится с новорожденным, Эйд ликовал уже от одного сознания, что у малыша будет совершенно иное, чем у него самого, детство. И сердце его преисполнилось любовью и благодарностью к Кэтрин, подарившей ему еще одно чудо – настоящую, большую семью.
Приехали с поздравлениями и шумные Хорды. Книга Тома, как и предсказывали, стала бестселлером, и он уже написал продолжение, которое готовилось к презентации в «Стронге» в канун Пасхальной книжной ярмарки. Кэтрин позаботилась о том, чтобы книгу издали к этому сроку, и, хотя теперь у нее был помощник, занимавшийся рекламными делами, она уже пообещала Хорду, что всеми интервью с прессой для него займется лично.
Эйд постоянно ловил себя на одной и той же мысли: Кэтрин умеет творить чудеса. Благодаря ей происходят удивительные, потрясающие, самые невероятные вещи.
К полнейшему изумлению Эйда, его блудному братцу Алексу вдруг взбрело в голову в первый раз за долгие годы навестить Австралию, погреться у родного очага. Алекс немедленно превратился в обожающего дядюшку. И это строптивый прожигатель жизни, отвергавший все связанное с семьей, в которой родился!
– Я намерен приглядывать, чтобы вы воспитали его как надо, – с апломбом предупредил Алекс. – Нам с тобой хороших примеров для подражания явно не хватало, старина.
– Зато у Кэтрин их было больше чем достаточно, – весело отозвался счастливый глава семейства. В глубине души он был рад, что у Алекса теперь есть человек, о котором он может заботиться. Еще одно чудо, Перед Кэтрин же Алекс расшаркивался как истинный денди.
– Да, я уж вижу, как успешно твоя жена заботится о тебе, старший братец. Должен сказать, тебе крупно повезло. И счастье тебе очень даже к лицу…
Кэтрин заботится о нем… Эйд вдруг запоздало понял, насколько точным было это замечание. Жена заполняла его сердце, давала пищу его душе, дарила ему ту любовь и заботу, какой он до встречи с ней никогда не знал. Она просто в корне изменила его жизнь.
Однако чудеса еще не кончились. В довершение к неожиданному приезду Алекса из Италии прибыла тетушка Фанни. Обозрев со всех сторон резвого внука, она объявила, что он – Стивенсон от волос до кончиков пальцев, точная копия Патрика, одного из двоюродных дедушек Эйда, капитана морского судна, погибшего во время Первой мировой войны. Тетушка Фанни в приказном порядке велела Эйду в ближайшем будущем привезти жену на Капри, ибо там обитает гениальный художник, которому Стивенсоны когда-то покровительствовали. Только он способен отдать такой красавице должное и запечатлеть ее на холсте в столь замечательный период их семейной жизни.
Волшебство, думал Эйд, подлинное волшебство, исходящее от женщины, которой ниспослан божественный дар любви, женщины, вошедшей в его жизнь однажды темной ночью; чтобы осветить его душу, придать новый смысл его бытию.
Он пытался как-то облечь в смысловую форму все, что значила для него Кэтрин, все, что она сделала для него, однако несмотря на множество мыслей, вычитанных в мудрых книгах, древних манускриптах, он так и не смог подобрать нужных слов, чтобы передать свои чувства. В конце концов Эйд обнял жену, державшую в объятиях своенравного Патрика Стивенсона, и сказал не замысловато, но от всего сердца:
– Спасибо, Кэтти…
– За него? – предупредительно осведомилась она.
– И за него тоже. Но главным образом – за тебя, родная…
Кэтрин улыбнулась мужу. Ее глаза лучились небесной синевой, и он просто купался в их сиянии, согревавшем его до самой глубины души, – Я люблю тебя, Эйд.
В этом и заключалось чудо, таился единственный верный ответ на все вопросы. Она любила его.
А потом, словно по мановению волшебной палочки, испытание окончилось, и акушерка положила в объятия Эйда пронзительно кричащего младенца – его сына, их с Кэтрин карапуза, крошечную совершенную частичку волшебства, искупившую все… Ибо Кэтти смотрела на них со слезами радости на глазах и улыбкой, от которой сердце Эйда переполнилось счастьем. Его затопила такая волна самых разных чувств, что Эйд понял: эту минуту он никогда не забудет, сколько бы ему не довелось прожить… Кэтрин подарила ему это чудо., Через несколько дней в Мельбурн прилетела Софи Бакст, мать Кэтрин. Наблюдая, как она без устали возится с новорожденным, Эйд ликовал уже от одного сознания, что у малыша будет совершенно иное, чем у него самого, детство. И сердце его преисполнилось любовью и благодарностью к Кэтрин, подарившей ему еще одно чудо – настоящую, большую семью.
Приехали с поздравлениями и шумные Хорды. Книга Тома, как и предсказывали, стала бестселлером, и он уже написал продолжение, которое готовилось к презентации в «Стронге» в канун Пасхальной книжной ярмарки. Кэтрин позаботилась о том, чтобы книгу издали к этому сроку, и, хотя теперь у нее был помощник, занимавшийся рекламными делами, она уже пообещала Хорду, что всеми интервью с прессой для него займется лично.
Эйд постоянно ловил себя на одной и той же мысли: Кэтрин умеет творить чудеса. Благодаря ей происходят удивительные, потрясающие, самые невероятные вещи.
К полнейшему изумлению Эйда, его блудному братцу Алексу вдруг взбрело в голову в первый раз за долгие годы навестить Австралию, погреться у родного очага. Алекс немедленно превратился в обожающего дядюшку. И это строптивый прожигатель жизни, отвергавший все связанное с семьей, в которой родился!
– Я намерен приглядывать, чтобы вы воспитали его как надо, – с апломбом предупредил Алекс. – Нам с тобой хороших примеров для подражания явно не хватало, старина.
– Зато у Кэтрин их было больше чем достаточно, – весело отозвался счастливый глава семейства. В глубине души он был рад, что у Алекса теперь есть человек, о котором он может заботиться. Еще одно чудо, Перед Кэтрин же Алекс расшаркивался как истинный денди.
– Да, я уж вижу, как успешно твоя жена заботится о тебе, старший братец. Должен сказать, тебе крупно повезло. И счастье тебе очень даже к лицу…
Кэтрин заботится о нем… Эйд вдруг запоздало понял, насколько точным было это замечание. Жена заполняла его сердце, давала пищу его душе, дарила ему ту любовь и заботу, какой он до встречи с ней никогда не знал. Она просто в корне изменила его жизнь.
Однако чудеса еще не кончились. В довершение к неожиданному приезду Алекса из Италии прибыла тетушка Фанни. Обозрев со всех сторон резвого внука, она объявила, что он – Стивенсон от волос до кончиков пальцев, точная копия Патрика, одного из двоюродных дедушек Эйда, капитана морского судна, погибшего во время Первой мировой войны. Тетушка Фанни в приказном порядке велела Эйду в ближайшем будущем привезти жену на Капри, ибо там обитает гениальный художник, которому Стивенсоны когда-то покровительствовали. Только он способен отдать такой красавице должное и запечатлеть ее на холсте в столь замечательный период их семейной жизни.
Волшебство, думал Эйд, подлинное волшебство, исходящее от женщины, которой ниспослан божественный дар любви, женщины, вошедшей в его жизнь однажды темной ночью; чтобы осветить его душу, придать новый смысл его бытию.
Он пытался как-то облечь в смысловую форму все, что значила для него Кэтрин, все, что она сделала для него, однако несмотря на множество мыслей, вычитанных в мудрых книгах, древних манускриптах, он так и не смог подобрать нужных слов, чтобы передать свои чувства. В конце концов Эйд обнял жену, державшую в объятиях своенравного Патрика Стивенсона, и сказал не замысловато, но от всего сердца:
– Спасибо, Кэтти…
– За него? – предупредительно осведомилась она.
– И за него тоже. Но главным образом – за тебя, родная…
Кэтрин улыбнулась мужу. Ее глаза лучились небесной синевой, и он просто купался в их сиянии, согревавшем его до самой глубины души, – Я люблю тебя, Эйд.
В этом и заключалось чудо, таился единственный верный ответ на все вопросы. Она любила его.