Страница:
Катерина впервые с интересом посмотрела на свою пробирку и поднесла ее к свету.
– То есть это сыворотка, в которой заключена сила?
Гидеон посмотрел на Оливию. В глазах ее была мольба. Она умоляла его быть осторожнее. Но отступать было поздно.
– Да. Я открыл эту формулу по совершеннейшей случайности. Она состоит из… и в ней заключена изрядная сила.
Глаза Джейн расширились.
– Ты принимал ее! Ты ставил на себе опыты! Значит, месяц назад это была не просто лихорадка? Так ведь?
Гидеон с сожалением покачал головой.
– Это была непростительная глупость с моей стороны. Она едва не убила меня… – он чуть было не сказал: «И продолжает убивать», но не закончил фразу. – Но когда я выздоровел и окреп, я стал другим. Сильнее, стремительней. Мой ум заработал быстрее, и я мгновенно совершаю в голове любые математические действия. Память моя увеличилась в сотни, в тысячи раз…
– Великолепно! – произнес Лукас, сжимая пробирку. Глаза его зажглись алчностью. – И это есть тот самый раствор? Но в чем же тогда опасность, раз ты даешь нам в руки такую власть?
– Я не даю вам никакой власти. То, что сейчас у каждого из вас – есть лишь часть целого. Дело в том, что общая формула еще несовершенна, поэтому опасна и…
«…может стать причиной смерти», – закончил он про себя.
– Я работаю над ее окончательным вариантом, – сказал он, держась как можно увереннее. – А пока то, что представляет собой основная формула, есть нечто сугубо опасное. Особенно, если она попадет в неправильные руки.
– Как у Люка, – перебил его Томас.
– Заткнись, чурбан!
– Дети! – грозно сказал Гидеон. – Про формулу узнал лорд Веспер. Он ни перед чем не остановится. Но она ни в коем разе не должна оказаться в его руках. У нас очень мало времени.
Джейн нахмурилась.
– Но лорд Веспер твой друг.
– Глупая маленькая сестренка, – сказала Катерина. – Лорд Веспер не может быть ничьим другом. Он терпит рядом с собой людей до тех пор, пока они ему полезны. А папа наш очень полезный.
Как горько, как несправедливо слышать такие циничные слова от пятнадцатилетней девочки.
– Как это ни печально, но Катерина совершенно права, – сказал он. – Дэмьен… лорд Веспер слишком властолюбив и коварен. Нельзя верить ни одному его слову. И теперь лучше держаться от него как можно дальше. Мы с матерью уже давно предполагали, что рано или поздно такое случится. И именно поэтому я разделил свою сыворотку на несколько частей. Каждый из вас, начиная с этой минуты, должен, как зеницу ока, беречь то, что находится у вас в руках. Это настоящее сокровище. Здесь ингредиенты, инструменты, вещества. Каждая из частей, взятая отдельно, не имеет никакой силы. Она бессмысленна и бесполезна. Я сознательно запутал ее состав так, чтобы всю формулу невозможно было восстановить целиком. Но если собрать воедино и смешать в правильных пропорциях все ее тридцать девять компонентов, то тогда эти сокровища откроют вам тайну основной формулы. Но пока нам угрожает лорд Веспер…
– Стой, – снова перебил его Томас. – А что светится в пробирках?
Гидеон молчал.
Суть его исследований трудно объяснить и взрослому человеку – куда уж детям! Но глядя на своих родных, он понял, что обязан быть до конца честным. Более того, он знал, что они поймут. Да, дети его были совершенно разными, совершенно непохожими друг на друга. Но их объединяло одно общее качество – одаренность. Каждый имел свой талант. А что до сообразительности, то каждому из них ее было не занимать.
– В каждой из этих пробирок находится часть сыворотки. Дети мои, это вы, такие разные и в равной степени талантливые, вдохновили меня на это изобретение. Я разбил свою сыворотку на четыре части. Да, основная формула еще не завершена и, как я сказал, чрезвычайно опасна. Но я разделил ее в таких пропорциях, что каждая из четырех частей совершенно безвредна. Однако помните – если все четыре части соединить, то получится основная формула. И когда наступит крайний случай, когда вам будет грозить опасность, вы можете, не причинив себе вреда, выпить каждый только свою формулу. Каждая часть отлична от другой и подобрана сугубо индивидуально. И как только вы примете ее, ваши таланты, данные вам свыше, усилятся в сотни раз.
– Нет, дай нам лучше сразу основную формулу, – потребовал Лукас. – Ты же сам рискнул – и выжил! Все вместе мы будем непобедимы. И легко разделаемся с лордом Веспером.
Как же его сын в эту минуту был похож на Дэмьена! Те же голодные глаза, жаждущие власти… Но что бы там ни было, а Гидеон просто не имеет права говорить своим детям всю правду о побочных эффектах общей формулы, которые он испытал на себе. Новая вспышка чумы заставила его забыть об осторожности и пожертвовать своим здоровьем – только бы сэкономить время и спасти сотни больных.
«Жизни этих несчастных стоят риска», – сказал он себе.
А теперь ему приходится расплачиваться за это.
– Нет, Лукас, – отрезал он. – Еще раз повторяю – основная формула непредсказуема. Она не готова. И, кроме того, это слишком большое искушение для человека.
– Кроме тебя, разумеется, – перебил его Лукас.
– Люк! – закричала на него Оливия. – Твой отец думает, как спасти свою семью и работу!
– Но он не доверяет нам, – ответил Лукас. – Он подвергает наши жизни опасности, требует от нас помощи и не доверяет. Но ты просто обязан сделать нас сильными и дать нам формулу!
Гидеон видел, как вытянулись лица у всех остальных детей. Лукас впервые так открыто выступал против отца. Но Гидеон не был на него в обиде и не держал на него зла – он испытывал только жалость и чувство вины перед своим сыном. Лукас вырос мнительным и властным человеком. Но в этом виноват только сам Гидеон. Лукас рос и воспитывался без него. Гидеон был настолько увлечен своей работой, что просто не замечал его существования, когда тот был маленьким.
Несмотря на одаренность, его дети – это всего лишь дети. В том числе и Лукас. Они были испуганы, и теперь его задача успокоить их. Он ни в коем случае не должен говорить им о побочных эффектах основной формулы и обязан скрыть свое состояние. Тем более, шансов выжить у него оставалось все меньше. Хорошо, если ему хватит сил продержаться сутки.
– Ты прав, сын мой, – согласился он. – Дети, я доверяю вам как никому на свете. Вместе вы добьетесь большего, чем я один сделал за всю свою жизнь. Вы усовершенствуете основную формулу, она послужит людям во благо и принесет миру пользу. Придет час, вы будете далеко отсюда, вы начнете новые исследования и…
– Мы куда-то уезжаем? – спросила Катерина. – И почему ты говоришь так, словно сам остаешься здесь?
Гидеон заставил себя улыбнуться.
– Я непременно с вами поеду. Но для начала я должен убедиться, что вам ничего не угрожает. Томас, наши парусники, как обычно, в гроте?
Томас кивнул. Он молчал, и его глаза выдавали, что все сказанное поставило его в тупик… Зато он был прекрасным мореплавателем! Впрочем, как и все Кэхиллы, которые со времен Мадлен обосновались на этом острове. Они научились плавать и грести веслами раньше, чем начали ходить. В гроте стояли три легких парусника – исключительно для рыбной ловли и морских прогулок. Но Гидеону спокойнее спалось, если он знал, что у них всегда наготове лодки, спрятанные от глаз Веспера и его людей.
– Вечером вы соберете вещи. Возьмите лишь самое необходимое, чтобы не обременять себя. И, конечно же, каждый должен взять свою часть формулы. Спрячьте ее, да понадежней, чтобы не потерять в пути. Я же должен убрать следы своих исследований – так что мне придется еще побыть здесь. Но это ненадолго…
– То есть ты собираешься уничтожить всю свою работу? – спросил Лукас.
– Не перебивай меня! Слушайте внимательно: никто не должен догадываться о вашем отъезде. Сегодня мы приготовим ужин и проведем вечер как обычно – чтобы лорд Веспер ничего не заподозрил.
– А почему нельзя ехать прямо сейчас? – спросила Джейн.
Гидеон посмотрел на дом. Там, в окне второго этажа мелькнуло бледное, как смерть, лицо Марии. Служанка следила за ними из спальни. Она никуда не уйдет до вечера. Целых пять лет она прослужила у Кэхиллов, и все эти годы следила за ним и была доносчицей Веспера.
– Нельзя, чтобы лорд Веспер заподозрил, что мы уезжаем, – повторил Гидеон. – Или его солдаты схватят нас и бросят за решетку здесь на острове, или его кара настигнет нас на большой земле. Нам надо оказаться от него как можно дальше, пока он не раскрыл побег.
– Значит, выходим до рассвета, – подытожил Томас. – И к тому же, прилив в это время будет нам только на руку.
Гидеон кивнул и с благодарностью взглянул на сына. Томас будет надежным другом, и скоро из него вырастет настоящий мужчина.
Он не сказал им об истинной и самой главной причине, почему он не сможет покинуть остров вместе со всеми – он должен провести последний опыт и усовершенствовать сыворотку. Возможно, ему не хватит времени, но это единственная надежда сделать лекарство.
– Итак, завтра утром, перед рассветом, вы все спуститесь на берег, сядете в лодки и поплывете на материк. Я остаюсь здесь, чтобы оставалось впечатление, будто все на месте. Только так вы выиграете время. При первой же возможности я отправлюсь в Ирландию и встречу вас на пути в Корк. К тому времени, когда Веспер обнаружит наше исчезновение, мы будем уже слишком далеко.
– А что, если у нас не получится? – дрожащим голосом спросила Джейн. – Что, если лорд Веспер не отпустит тебя? Что, если лорд Веспер нас поймает и найдет ингредиенты?
– Все будет хорошо, любовь моя, – уверенно сказал Гидеон. – Я не случайно именно вам поручаю свою формулу. Даже если он и найдет вас, он не станет вас обыскивать. У него никогда не было детей, и он не знает, каково это – быть отцом. Для него дети это что-то лишнее и назойливое – ему и в голову не придет, что я вам доверил нечто ценное.
На это возразить было нечем. За годы «дружбы» лорд Веспер едва ли запомнил, как их зовут. Для него они были все равно что котята – какое-то мелкое, но неизбежное недоразумение, не заслуживающее его внимания, а потому не стоящее того, чтобы помнить их имена.
Оливия положила руку ему на ладонь.
– Муж мой, мы сделаем все, как ты просишь. Правильно, дети?
Каждый ребенок молча поклонился отцу, выражая свое согласие и послушание. Но никто из них пока даже не представлял, как именно осуществить этот замысел и что с каждым из них случится через несколько часов.
– Это все, – продолжал Гидеон. – А теперь разойдитесь по своим комнатам. И будьте готовы к рассвету. Но ради всего святого, дети, будьте осторожны. Не вздумайте собирать вещи, пока Мария в доме. И ни в коем случае не делайте и не говорите ничего, что может вызвать у нее подозрения.
– А почему? – спросила Джейн.
– Мария… Понимаете, Мария начнет волноваться. А теперь ступайте. И помните, вы жизнью отвечаете за формулу.
К счастью, дети больше не задавали вопросов. Они неловко сжимали в руках отцовские подарки и вместе вошли в дом. Отныне этих непохожих и разобщенных братьев и сестер стала объединять одна общая тайна.
Не успели дети скрыться в доме, как Оливия повернулась к мужу и со слезами в голосе зашептала:
– Мне не нравится это, Гидеон!
– Но все уже сказано.
– Да, это так, и я всегда на твоей стороне. Но должен же быть еще какой-то выход! – сказала она и вдруг схватилась за бок. – Мы же… мы с тобой еще не все обсудили…
Что-то было в ее голосе особенное, и он нежно прижал ее к себе и погладил по волосам.
– Ну что такое? О чем ты?
– Просто я… – начала она и вдруг словно передумала. – Просто я не хочу, чтобы наш остров достался Весперу. Это наш дом. Он не одно столетие принадлежит твоей семье. А перстень? Я помню, ты просил меня никогда не вспоминать об этом, но…
– Ты отвезешь его на большую землю, – решил Гидеон, и кровь похолодела в его жилах.
Оливия была единственным, кроме него, человеком, который знал страшную тайну кольца. Но если его сейчас отправить с ней на материк, то это будет означать, что он подвергает ее жизнь еще большей опасности и возможно, этот груз окажется ей не по плечу.
– Ты должна идти с детьми, – после некоторого раздумья сказал он. – Веспер ни перед чем не остановится. Если даже я использую все силы, которые дает мне формула, против его армии я ничто. Единственное, что нам остается, это побег. Но если он убедится, что от моей лаборатории осталась лишь горсть пепла, то формуле уже ничего не будет угрожать.
– Но эта формула у тебя в голове, Гидеон. Как ты от него сбежишь?
Гидеон наклонился и поцеловал жену. Она пахла простыми и здоровыми вещами – солнцем и чистой шерстяной одеждой, свежевыпеченным хлебом и лепестками роз. Он не сказал ей, как сильно он подорвал свое здоровье. Зачем причинять ей лишнюю боль? Но ноги его слабели с каждой минутой, и он молился, лишь бы не упасть. Самое главное – это держаться так, чтобы она ничего не заметила. Даже если ему удастся закончить новый вариант формулы, все равно можно опоздать. Но об этом ей знать не стоит… Сердце его ослабло настолько, что он боялся, как бы оно не разорвалось на части прямо у нее на глазах. Поэтому он улыбался.
– Поверь мне, любимая. Мы снова будем вместе, – тихо сказал он и, отвернувшись, зашагал к лаборатории.
Там его ждала работа.
Часы еще не пробили полночь, когда Гидеон понял, что ему не дожить до рассвета.
Остатки дня он собирал оборудование и уничтожал следы своих исследований. Оставил лишь самое необходимое, чтобы повторить эксперимент и сделать окончательный вариант сыворотки – несколько колб и огромный дистилляционный куб. Он то и дело подходил к стеклянным трубкам, досадуя, как медленно, как нескончаемо долго идет процесс. Если бы он мог ускорить его… но это невозможно.
И при этом он старался не терять времени – приготовил последнюю линию обороны. Он смешал селитру, уголь, серу, камедь и уксус. Последний раз сделал в уме расчеты и приготовил последнее в своей жизни химическое соединение. По всей лаборатории он расставил жбаны, наполненные взрывной смесью и соединил их между собой запальным шнуром, сделанным из длинной бумажной веревки, которую он смазал густым слоем пороха. На столе он зажег масляную лампу и поставил ее на маленький фитиль. Затем он привязал конец шнура к маятнику настенных часов и те с каждой минутой приближали его все ближе к огню.
С утра Гидеон собирался вновь нанести визит Дэмьену. Он надеялся, что к тому времени формула будет готова и он снова почувствует себя здоровым и достаточно сильным, чтобы один на один встретиться со своим старым другом. Каждый лишний час был спасением, и Гидеону придется тянуть время, заговаривая ему зубы, пока жена и дети будут продвигаться вглубь материка. В конце концов, Дэмьен потеряет терпение и потребует показать ему лабораторию. Гидеон вынужден будет уступить. Если он рассчитал верно, то, когда они дойдут до лаборатории, маятник как раз опустится до фитиля, с него пламя перекинется на запальный шнур и быстро охватит всю лабораторию. Двадцать жбанов с горючей смесью взорвутся одновременно, и лаборатория превратится в горящий ад. И Дэмьену достанется лишь горстка пепла.
Может быть, Гидеону позже удастся скрыться. А если нет, то он снова будет работать на Веспера и так выиграет еще время для своей семьи. И потом, в один прекрасный день, он найдет их, и они снова будут вместе. В противном случае… Он сделает все, лишь бы формула не досталась Весперу.
И перстень.
Гидеон проклинал себя, что сразу не отдал его Оливии. А ведь он был столь же опасен, сколь и формула.
Впервые он рассказал Оливии о тайне кольца еще много лет назад и предупредил ее, что оно не должно достаться Дэмьену Весперу. Она столько раз убеждала его, что перстень не стоит держать открыто, под носом у Дэмьена. Но Гидеон боялся хотя бы на минуту расстаться с ним и все время носил его на руке. Он договорился с Оливией, что если лорд Веспер когда-нибудь спросит ее, то она небрежно ответит, что это простая безделушка.
«Скажи ему, например, что нам он дорог как память, – говорил он Оливии. – Пусть думает, что он передается из поколения в поколение по линии твоей семьи, а ты подарила его мне в память о нашей помолвке».
Но теперь ей самой придется носить его, а ему лишь уповать на то, что ни с ней, ни с перстнем ничего не случится.
Гидеон в последний раз окинул взглядом лабораторию. Столько лет она служила ему, став его домом. Она занимала половину первого этажа и в то же время была вполне независимой постройкой. В дом вела маленькая боковая дверь, но Гидеон пользовался дверью, выходящей на заднее крыльцо и дальше на широкий зеленый луг.
И Оливии, и Марии было запрещено переступать порог лаборатории. Двери ее всегда были на замке. Но если у Марии есть еще один ключ, то она могла дать лорду Весперу намного больше информации.
Потолок лаборатории с темными дубовыми балками был низок и давно почернел от копоти. Все стены занимали полочки, шкафчики и ниши с ларями, бочонками, коробами, склянками и пробирками с сырьем, веществами, травами и научными дневниками. Высокие столы были сплошь заставлены сосудами, колбами, трубками, водяными банями. И ни стула, ни даже табурета – Гидеон никогда не сидел во время опытов. Он был слишком неугомонным и неутомимым в работе. Он часами мерил шагами комнату и прошел в ней за долгие годы тысячи миль. Неустанно переходя от одного стола к другому, по очереди следя за процессами и реакциями, он проводил одновременно несколько опытов. Оливия в последнее время подшучивала над ним, говоря, что он кухарничает в шестеро больше чем она, но так и не научился готовить приличное жаркое.
Гидеон перевел цепь маятника, поправил на нем гирьки и только собирался притушить под ними лампу и закрыть лабораторию, как вдруг услышал голос:
– Отец?
Лукас неслышно проскользнул через внутреннюю дверь и замер у него за спиной. Как он его не заметил? Это почти невозможно. Значит, он каким-то образом сумел взломать замок. Он даже не собирался ложиться и не думал спать. Вид у него был взбудораженный.
– Лукас? Что ты здесь…
– Они идут сюда, отец!
– О чем ты? Почему ты не в постели?
Лукас и не думал отвечать ему.
– Я не мог уснуть, но это нормально. Они уже здесь, отец! Веспер и его солдаты! Ты должен…
Лукас оглядел лабораторию. Он заметил запечатанные жбаны, шнур, цепной маятник и лампу с горящим фитилем. И в одно мгновение разгадал замысел отца.
– Взрывной механизм с часовым приводом! – восторженно промолвил он. – Но ты этим разрушишь весь дом! И формулу! Это конец! Но уже поздно что-то менять… скорее, отец! Враг на пороге!
Кто-то сильно ударил кулаком в дверь с заднего крыльца. Гидеона охватил ужас. Как же он не почувствовал приближение опасности? Формула должна была обострить его восприятие и интуицию. Но вместо этого она сыграла с ним дурную шутку, и сознание его стало путаться. Как же он не предусмотрел такие последствия? Лорд Веспер на расстоянии чувствует добычу и идет по следу раненой жертвы. Он и не собирался ждать до утра, чтобы нанести последний удар. Он пришел за ним, когда Гидеон меньше всего этого ожидал.
– Лукас, беги отсюда! – приказал Гидеон. – Разбуди всех и выведи их к пристани. Сейчас же!
– Нет, отец, дай мне формулу, и я буду драться вместе с тобой!
Гидеон испытующе посмотрел в глаза сыну, и понял, что тот уже выпил свою часть формулы. Так вот почему он с такой легкостью вскрыл замок и проник в лабораторию! Так вот откуда у него в глазах этот огонь – его неординарный ум стал вырабатывать в сотни раз больше идей! Потому-то он в первую же секунду заметил взрывное устройство, понял механизм его действия и раскрыл его планы! Он уже выпил формулу… Это непростительный риск. Но сейчас Гидеон был рад, что его отчаянный сын был рядом. Он поручит ему заботу о семье. Теперь ему будут нипочем любые препятствия, и он спасет мать, брата и сестер от преследования Веспера. Да будет так.
Массивная дубовая дверь задрожала под ударами кулаков в железных перчатках.
– Послушай меня, сын. – Гидеон обнял его за плечи. – Даже вдвоем нам не совладать с Веспером и его армией. У него во всем мире наемные убийцы. Я знаю, о чем говорю. Твоя единственная надежда на спасение – покинуть дом сейчас же, сию минуту. Разбуди всех, и бегите отсюда!
– Но они не поверят мне! Они и раньше мне не доверяли, а теперь тем более… И что будет с тобой?
Гидеон молчал.
Лицо Лукаса побледнело. Гидеон видел, что он понял.
– Отец… основная формула… ты говорил, что она слишком опасна. Ты имел в виду смертельно опасна, да? Ты умираешь?..
– Ты должен защитить семью. Сейчас же.
– Но…
– Беги, Люк.
Дверь зашаталась, петли протяжно взвизгнули.
– Я люблю тебя, отец, – голос Лукаса дрогнул, но он заставил себя отвернуться и бросился в дом.
Гидеон запер за ним дверь на замок и задвинул засов. Он слышал, как легко Лукас перегородил ее с другой стороны тяжелой, неподъемной мебелью. Но тут задняя дверь отвалилась, и в комнату ворвались два вооруженных стража Веспера. Они были облачены в кожаные доспехи и железные латы. Бальтазар встал на пороге справа, держа наготове меч. Слева встал главный палач барона и убийца, известный по кличке Трус. Однако это имя не имело ничего общего с его внешностью. Его глаза имели какой-то жуткий молочно-белый цвет, а руки были толщиной с опорные балки. Он держал наперевес топор, с лезвия которого все еще сыпались дверные щепки.
За ними в длинном черном плаще и серебряной кольчуге вошел и сам лорд Веспер. Дэмьен был лет на пять старше Гидеона, но в волосах его не серебрилось ни единой седой пряди, лицо не прорезала ни одна морщина. В народе ходил слух, что лорд Веспер продал душу дьяволу за то, чтобы оставаться молодым. Если бы Гидеон верил в такие предрассудки и суеверия, то он согласился бы с этим. За последние десять лет внешность лорда оставалась неизменной – все та же эффектная грива черных, как смоль, вьющихся волос, правильные черты лица и ненасытный взгляд непроницаемых темных глаз.
– Добрый вечер, Гидеон, – произнес Веспер, стягивая с рук кожаные перчатки.
Его взгляд остановился на рабочем столе Гидеона. В воздухе клубился пар, в огромном паровом коробе что-то булькало и кипело, а по трубкам медленно перетекала какая-то жидкость. На высоком столе были аккуратно сложены научные дневники Гидеона.
– О… благодарю! Я вижу, ты подготовился к нашему приходу! Это значительно облегчит дело. А это и есть то самое таинственное зелье? Прекрасно! Бальтазар, будь добр…
Не успел оруженосец Веспера сделать и шага, как Гидеон схватил конец шнура и поднес его к лампе. От пламени его отделял всего дюйм.
– Еще один шаг, и все вы умрете.
Бальтазар усмехнулся и сделал еще шаг.
– Стой! – скомандовал Веспер.
Дэмьен внимательнее присмотрелся и, наконец, увидел все – зажигательную смесь в жбанах, соединяющий их запальный шнур, часовой механизм и тлеющий огонек масляной лампы. В первую минуту он испытал восторг от изобретения и забыл об опасности. В мире был только один человек, кроме Веспера – Катерина Кэхилл – который мог бы на равных поспорить с ним в области механики и изобретений. Барон скривил рот в тонкую сухую усмешку, оценив гений Кэхилла.
Бальтазар нетерпеливо ждал приказа хозяина. Он не понимал, почему хозяин медлит, а он должен слушаться какого-то сумасшедшего алхимика с куском дурацкой веревки в руках.
Дэмьен с состраданием посмотрел на Гидеона.
– Право, Гидеон, ты же не станешь уничтожать себя, свою семью и эти бесценные знания? Неужели ты готов пожертвовать всем ради того, чтобы только перейти мне дорогу? Какой смысл?
– Ты не получишь формулы, Дэмьен. Она погибнет вместе со мной.
Дэмьен изучающе смотрел на лицо ученого. Гидеон содрогнулся. Ему не раз приходилось видеть этот взгляд у других людей, и он знал, что за этим последует. Ни один человек, будучи в своем уме, не осмелится перечить и уж тем более перехитрить его. Гидеон и не хитрил. Но Веспер не верил в самопожертвование и не мог даже представить, что в мире есть кто-то, способный умереть за других.
– Мы будем работать вместе, дружище, – прошептал Веспер. – Это обоюдная выгода. И если я стану самым могущественным человеком на земле, я дам тебе все… У тебя будут неограниченные возможности, ты будешь проводить свои опыты в лучших лабораториях мира. Ты победишь Черную Смерть, ты исполнишь свою мечту!
– Чтобы потом смотреть, как мир задыхается под твоим сапогом? Нет уж, благодарю.
– А твоя семья… Я окружу их заботой… я сохраню им жизнь, Гидеон! Но если ты начнешь сопротивляться…
– Не смей угрожать моей семье! – выкрикнул Гидеон. – Они ничего не понимают в моей работе! Не смей использовать их, чтобы заставить меня прислуживать тебе и твоим дьявольским замыслам! Лучше смерть…
– А я не верю тебе, – ответил Веспер. – Мы заберем твой дневник и эту формулу. Отойди и мы сохраним тебе жизнь!
«Ложь!» – выкрикнул про себя Гидеон.
Отныне они самые заклятые враги. И один из них должен умереть. В случае если лаборатория останется, Веспер достаточно умен и образован, чтобы разобраться в дневнике и самостоятельно сделать сыворотку. Он более не нуждается в услугах алхимика. Он пришел забрать то, что считает своим.
– То есть это сыворотка, в которой заключена сила?
Гидеон посмотрел на Оливию. В глазах ее была мольба. Она умоляла его быть осторожнее. Но отступать было поздно.
– Да. Я открыл эту формулу по совершеннейшей случайности. Она состоит из… и в ней заключена изрядная сила.
Глаза Джейн расширились.
– Ты принимал ее! Ты ставил на себе опыты! Значит, месяц назад это была не просто лихорадка? Так ведь?
Гидеон с сожалением покачал головой.
– Это была непростительная глупость с моей стороны. Она едва не убила меня… – он чуть было не сказал: «И продолжает убивать», но не закончил фразу. – Но когда я выздоровел и окреп, я стал другим. Сильнее, стремительней. Мой ум заработал быстрее, и я мгновенно совершаю в голове любые математические действия. Память моя увеличилась в сотни, в тысячи раз…
– Великолепно! – произнес Лукас, сжимая пробирку. Глаза его зажглись алчностью. – И это есть тот самый раствор? Но в чем же тогда опасность, раз ты даешь нам в руки такую власть?
– Я не даю вам никакой власти. То, что сейчас у каждого из вас – есть лишь часть целого. Дело в том, что общая формула еще несовершенна, поэтому опасна и…
«…может стать причиной смерти», – закончил он про себя.
– Я работаю над ее окончательным вариантом, – сказал он, держась как можно увереннее. – А пока то, что представляет собой основная формула, есть нечто сугубо опасное. Особенно, если она попадет в неправильные руки.
– Как у Люка, – перебил его Томас.
– Заткнись, чурбан!
– Дети! – грозно сказал Гидеон. – Про формулу узнал лорд Веспер. Он ни перед чем не остановится. Но она ни в коем разе не должна оказаться в его руках. У нас очень мало времени.
Джейн нахмурилась.
– Но лорд Веспер твой друг.
– Глупая маленькая сестренка, – сказала Катерина. – Лорд Веспер не может быть ничьим другом. Он терпит рядом с собой людей до тех пор, пока они ему полезны. А папа наш очень полезный.
Как горько, как несправедливо слышать такие циничные слова от пятнадцатилетней девочки.
– Как это ни печально, но Катерина совершенно права, – сказал он. – Дэмьен… лорд Веспер слишком властолюбив и коварен. Нельзя верить ни одному его слову. И теперь лучше держаться от него как можно дальше. Мы с матерью уже давно предполагали, что рано или поздно такое случится. И именно поэтому я разделил свою сыворотку на несколько частей. Каждый из вас, начиная с этой минуты, должен, как зеницу ока, беречь то, что находится у вас в руках. Это настоящее сокровище. Здесь ингредиенты, инструменты, вещества. Каждая из частей, взятая отдельно, не имеет никакой силы. Она бессмысленна и бесполезна. Я сознательно запутал ее состав так, чтобы всю формулу невозможно было восстановить целиком. Но если собрать воедино и смешать в правильных пропорциях все ее тридцать девять компонентов, то тогда эти сокровища откроют вам тайну основной формулы. Но пока нам угрожает лорд Веспер…
– Стой, – снова перебил его Томас. – А что светится в пробирках?
Гидеон молчал.
Суть его исследований трудно объяснить и взрослому человеку – куда уж детям! Но глядя на своих родных, он понял, что обязан быть до конца честным. Более того, он знал, что они поймут. Да, дети его были совершенно разными, совершенно непохожими друг на друга. Но их объединяло одно общее качество – одаренность. Каждый имел свой талант. А что до сообразительности, то каждому из них ее было не занимать.
– В каждой из этих пробирок находится часть сыворотки. Дети мои, это вы, такие разные и в равной степени талантливые, вдохновили меня на это изобретение. Я разбил свою сыворотку на четыре части. Да, основная формула еще не завершена и, как я сказал, чрезвычайно опасна. Но я разделил ее в таких пропорциях, что каждая из четырех частей совершенно безвредна. Однако помните – если все четыре части соединить, то получится основная формула. И когда наступит крайний случай, когда вам будет грозить опасность, вы можете, не причинив себе вреда, выпить каждый только свою формулу. Каждая часть отлична от другой и подобрана сугубо индивидуально. И как только вы примете ее, ваши таланты, данные вам свыше, усилятся в сотни раз.
– Нет, дай нам лучше сразу основную формулу, – потребовал Лукас. – Ты же сам рискнул – и выжил! Все вместе мы будем непобедимы. И легко разделаемся с лордом Веспером.
Как же его сын в эту минуту был похож на Дэмьена! Те же голодные глаза, жаждущие власти… Но что бы там ни было, а Гидеон просто не имеет права говорить своим детям всю правду о побочных эффектах общей формулы, которые он испытал на себе. Новая вспышка чумы заставила его забыть об осторожности и пожертвовать своим здоровьем – только бы сэкономить время и спасти сотни больных.
«Жизни этих несчастных стоят риска», – сказал он себе.
А теперь ему приходится расплачиваться за это.
– Нет, Лукас, – отрезал он. – Еще раз повторяю – основная формула непредсказуема. Она не готова. И, кроме того, это слишком большое искушение для человека.
– Кроме тебя, разумеется, – перебил его Лукас.
– Люк! – закричала на него Оливия. – Твой отец думает, как спасти свою семью и работу!
– Но он не доверяет нам, – ответил Лукас. – Он подвергает наши жизни опасности, требует от нас помощи и не доверяет. Но ты просто обязан сделать нас сильными и дать нам формулу!
Гидеон видел, как вытянулись лица у всех остальных детей. Лукас впервые так открыто выступал против отца. Но Гидеон не был на него в обиде и не держал на него зла – он испытывал только жалость и чувство вины перед своим сыном. Лукас вырос мнительным и властным человеком. Но в этом виноват только сам Гидеон. Лукас рос и воспитывался без него. Гидеон был настолько увлечен своей работой, что просто не замечал его существования, когда тот был маленьким.
Несмотря на одаренность, его дети – это всего лишь дети. В том числе и Лукас. Они были испуганы, и теперь его задача успокоить их. Он ни в коем случае не должен говорить им о побочных эффектах основной формулы и обязан скрыть свое состояние. Тем более, шансов выжить у него оставалось все меньше. Хорошо, если ему хватит сил продержаться сутки.
– Ты прав, сын мой, – согласился он. – Дети, я доверяю вам как никому на свете. Вместе вы добьетесь большего, чем я один сделал за всю свою жизнь. Вы усовершенствуете основную формулу, она послужит людям во благо и принесет миру пользу. Придет час, вы будете далеко отсюда, вы начнете новые исследования и…
– Мы куда-то уезжаем? – спросила Катерина. – И почему ты говоришь так, словно сам остаешься здесь?
Гидеон заставил себя улыбнуться.
– Я непременно с вами поеду. Но для начала я должен убедиться, что вам ничего не угрожает. Томас, наши парусники, как обычно, в гроте?
Томас кивнул. Он молчал, и его глаза выдавали, что все сказанное поставило его в тупик… Зато он был прекрасным мореплавателем! Впрочем, как и все Кэхиллы, которые со времен Мадлен обосновались на этом острове. Они научились плавать и грести веслами раньше, чем начали ходить. В гроте стояли три легких парусника – исключительно для рыбной ловли и морских прогулок. Но Гидеону спокойнее спалось, если он знал, что у них всегда наготове лодки, спрятанные от глаз Веспера и его людей.
– Вечером вы соберете вещи. Возьмите лишь самое необходимое, чтобы не обременять себя. И, конечно же, каждый должен взять свою часть формулы. Спрячьте ее, да понадежней, чтобы не потерять в пути. Я же должен убрать следы своих исследований – так что мне придется еще побыть здесь. Но это ненадолго…
– То есть ты собираешься уничтожить всю свою работу? – спросил Лукас.
– Не перебивай меня! Слушайте внимательно: никто не должен догадываться о вашем отъезде. Сегодня мы приготовим ужин и проведем вечер как обычно – чтобы лорд Веспер ничего не заподозрил.
– А почему нельзя ехать прямо сейчас? – спросила Джейн.
Гидеон посмотрел на дом. Там, в окне второго этажа мелькнуло бледное, как смерть, лицо Марии. Служанка следила за ними из спальни. Она никуда не уйдет до вечера. Целых пять лет она прослужила у Кэхиллов, и все эти годы следила за ним и была доносчицей Веспера.
– Нельзя, чтобы лорд Веспер заподозрил, что мы уезжаем, – повторил Гидеон. – Или его солдаты схватят нас и бросят за решетку здесь на острове, или его кара настигнет нас на большой земле. Нам надо оказаться от него как можно дальше, пока он не раскрыл побег.
– Значит, выходим до рассвета, – подытожил Томас. – И к тому же, прилив в это время будет нам только на руку.
Гидеон кивнул и с благодарностью взглянул на сына. Томас будет надежным другом, и скоро из него вырастет настоящий мужчина.
Он не сказал им об истинной и самой главной причине, почему он не сможет покинуть остров вместе со всеми – он должен провести последний опыт и усовершенствовать сыворотку. Возможно, ему не хватит времени, но это единственная надежда сделать лекарство.
– Итак, завтра утром, перед рассветом, вы все спуститесь на берег, сядете в лодки и поплывете на материк. Я остаюсь здесь, чтобы оставалось впечатление, будто все на месте. Только так вы выиграете время. При первой же возможности я отправлюсь в Ирландию и встречу вас на пути в Корк. К тому времени, когда Веспер обнаружит наше исчезновение, мы будем уже слишком далеко.
– А что, если у нас не получится? – дрожащим голосом спросила Джейн. – Что, если лорд Веспер не отпустит тебя? Что, если лорд Веспер нас поймает и найдет ингредиенты?
– Все будет хорошо, любовь моя, – уверенно сказал Гидеон. – Я не случайно именно вам поручаю свою формулу. Даже если он и найдет вас, он не станет вас обыскивать. У него никогда не было детей, и он не знает, каково это – быть отцом. Для него дети это что-то лишнее и назойливое – ему и в голову не придет, что я вам доверил нечто ценное.
На это возразить было нечем. За годы «дружбы» лорд Веспер едва ли запомнил, как их зовут. Для него они были все равно что котята – какое-то мелкое, но неизбежное недоразумение, не заслуживающее его внимания, а потому не стоящее того, чтобы помнить их имена.
Оливия положила руку ему на ладонь.
– Муж мой, мы сделаем все, как ты просишь. Правильно, дети?
Каждый ребенок молча поклонился отцу, выражая свое согласие и послушание. Но никто из них пока даже не представлял, как именно осуществить этот замысел и что с каждым из них случится через несколько часов.
– Это все, – продолжал Гидеон. – А теперь разойдитесь по своим комнатам. И будьте готовы к рассвету. Но ради всего святого, дети, будьте осторожны. Не вздумайте собирать вещи, пока Мария в доме. И ни в коем случае не делайте и не говорите ничего, что может вызвать у нее подозрения.
– А почему? – спросила Джейн.
– Мария… Понимаете, Мария начнет волноваться. А теперь ступайте. И помните, вы жизнью отвечаете за формулу.
К счастью, дети больше не задавали вопросов. Они неловко сжимали в руках отцовские подарки и вместе вошли в дом. Отныне этих непохожих и разобщенных братьев и сестер стала объединять одна общая тайна.
Не успели дети скрыться в доме, как Оливия повернулась к мужу и со слезами в голосе зашептала:
– Мне не нравится это, Гидеон!
– Но все уже сказано.
– Да, это так, и я всегда на твоей стороне. Но должен же быть еще какой-то выход! – сказала она и вдруг схватилась за бок. – Мы же… мы с тобой еще не все обсудили…
Что-то было в ее голосе особенное, и он нежно прижал ее к себе и погладил по волосам.
– Ну что такое? О чем ты?
– Просто я… – начала она и вдруг словно передумала. – Просто я не хочу, чтобы наш остров достался Весперу. Это наш дом. Он не одно столетие принадлежит твоей семье. А перстень? Я помню, ты просил меня никогда не вспоминать об этом, но…
– Ты отвезешь его на большую землю, – решил Гидеон, и кровь похолодела в его жилах.
Оливия была единственным, кроме него, человеком, который знал страшную тайну кольца. Но если его сейчас отправить с ней на материк, то это будет означать, что он подвергает ее жизнь еще большей опасности и возможно, этот груз окажется ей не по плечу.
– Ты должна идти с детьми, – после некоторого раздумья сказал он. – Веспер ни перед чем не остановится. Если даже я использую все силы, которые дает мне формула, против его армии я ничто. Единственное, что нам остается, это побег. Но если он убедится, что от моей лаборатории осталась лишь горсть пепла, то формуле уже ничего не будет угрожать.
– Но эта формула у тебя в голове, Гидеон. Как ты от него сбежишь?
Гидеон наклонился и поцеловал жену. Она пахла простыми и здоровыми вещами – солнцем и чистой шерстяной одеждой, свежевыпеченным хлебом и лепестками роз. Он не сказал ей, как сильно он подорвал свое здоровье. Зачем причинять ей лишнюю боль? Но ноги его слабели с каждой минутой, и он молился, лишь бы не упасть. Самое главное – это держаться так, чтобы она ничего не заметила. Даже если ему удастся закончить новый вариант формулы, все равно можно опоздать. Но об этом ей знать не стоит… Сердце его ослабло настолько, что он боялся, как бы оно не разорвалось на части прямо у нее на глазах. Поэтому он улыбался.
– Поверь мне, любимая. Мы снова будем вместе, – тихо сказал он и, отвернувшись, зашагал к лаборатории.
Там его ждала работа.
Часы еще не пробили полночь, когда Гидеон понял, что ему не дожить до рассвета.
Остатки дня он собирал оборудование и уничтожал следы своих исследований. Оставил лишь самое необходимое, чтобы повторить эксперимент и сделать окончательный вариант сыворотки – несколько колб и огромный дистилляционный куб. Он то и дело подходил к стеклянным трубкам, досадуя, как медленно, как нескончаемо долго идет процесс. Если бы он мог ускорить его… но это невозможно.
И при этом он старался не терять времени – приготовил последнюю линию обороны. Он смешал селитру, уголь, серу, камедь и уксус. Последний раз сделал в уме расчеты и приготовил последнее в своей жизни химическое соединение. По всей лаборатории он расставил жбаны, наполненные взрывной смесью и соединил их между собой запальным шнуром, сделанным из длинной бумажной веревки, которую он смазал густым слоем пороха. На столе он зажег масляную лампу и поставил ее на маленький фитиль. Затем он привязал конец шнура к маятнику настенных часов и те с каждой минутой приближали его все ближе к огню.
С утра Гидеон собирался вновь нанести визит Дэмьену. Он надеялся, что к тому времени формула будет готова и он снова почувствует себя здоровым и достаточно сильным, чтобы один на один встретиться со своим старым другом. Каждый лишний час был спасением, и Гидеону придется тянуть время, заговаривая ему зубы, пока жена и дети будут продвигаться вглубь материка. В конце концов, Дэмьен потеряет терпение и потребует показать ему лабораторию. Гидеон вынужден будет уступить. Если он рассчитал верно, то, когда они дойдут до лаборатории, маятник как раз опустится до фитиля, с него пламя перекинется на запальный шнур и быстро охватит всю лабораторию. Двадцать жбанов с горючей смесью взорвутся одновременно, и лаборатория превратится в горящий ад. И Дэмьену достанется лишь горстка пепла.
Может быть, Гидеону позже удастся скрыться. А если нет, то он снова будет работать на Веспера и так выиграет еще время для своей семьи. И потом, в один прекрасный день, он найдет их, и они снова будут вместе. В противном случае… Он сделает все, лишь бы формула не досталась Весперу.
И перстень.
Гидеон проклинал себя, что сразу не отдал его Оливии. А ведь он был столь же опасен, сколь и формула.
Впервые он рассказал Оливии о тайне кольца еще много лет назад и предупредил ее, что оно не должно достаться Дэмьену Весперу. Она столько раз убеждала его, что перстень не стоит держать открыто, под носом у Дэмьена. Но Гидеон боялся хотя бы на минуту расстаться с ним и все время носил его на руке. Он договорился с Оливией, что если лорд Веспер когда-нибудь спросит ее, то она небрежно ответит, что это простая безделушка.
«Скажи ему, например, что нам он дорог как память, – говорил он Оливии. – Пусть думает, что он передается из поколения в поколение по линии твоей семьи, а ты подарила его мне в память о нашей помолвке».
Но теперь ей самой придется носить его, а ему лишь уповать на то, что ни с ней, ни с перстнем ничего не случится.
Гидеон в последний раз окинул взглядом лабораторию. Столько лет она служила ему, став его домом. Она занимала половину первого этажа и в то же время была вполне независимой постройкой. В дом вела маленькая боковая дверь, но Гидеон пользовался дверью, выходящей на заднее крыльцо и дальше на широкий зеленый луг.
И Оливии, и Марии было запрещено переступать порог лаборатории. Двери ее всегда были на замке. Но если у Марии есть еще один ключ, то она могла дать лорду Весперу намного больше информации.
Потолок лаборатории с темными дубовыми балками был низок и давно почернел от копоти. Все стены занимали полочки, шкафчики и ниши с ларями, бочонками, коробами, склянками и пробирками с сырьем, веществами, травами и научными дневниками. Высокие столы были сплошь заставлены сосудами, колбами, трубками, водяными банями. И ни стула, ни даже табурета – Гидеон никогда не сидел во время опытов. Он был слишком неугомонным и неутомимым в работе. Он часами мерил шагами комнату и прошел в ней за долгие годы тысячи миль. Неустанно переходя от одного стола к другому, по очереди следя за процессами и реакциями, он проводил одновременно несколько опытов. Оливия в последнее время подшучивала над ним, говоря, что он кухарничает в шестеро больше чем она, но так и не научился готовить приличное жаркое.
Гидеон перевел цепь маятника, поправил на нем гирьки и только собирался притушить под ними лампу и закрыть лабораторию, как вдруг услышал голос:
– Отец?
Лукас неслышно проскользнул через внутреннюю дверь и замер у него за спиной. Как он его не заметил? Это почти невозможно. Значит, он каким-то образом сумел взломать замок. Он даже не собирался ложиться и не думал спать. Вид у него был взбудораженный.
– Лукас? Что ты здесь…
– Они идут сюда, отец!
– О чем ты? Почему ты не в постели?
Лукас и не думал отвечать ему.
– Я не мог уснуть, но это нормально. Они уже здесь, отец! Веспер и его солдаты! Ты должен…
Лукас оглядел лабораторию. Он заметил запечатанные жбаны, шнур, цепной маятник и лампу с горящим фитилем. И в одно мгновение разгадал замысел отца.
– Взрывной механизм с часовым приводом! – восторженно промолвил он. – Но ты этим разрушишь весь дом! И формулу! Это конец! Но уже поздно что-то менять… скорее, отец! Враг на пороге!
Кто-то сильно ударил кулаком в дверь с заднего крыльца. Гидеона охватил ужас. Как же он не почувствовал приближение опасности? Формула должна была обострить его восприятие и интуицию. Но вместо этого она сыграла с ним дурную шутку, и сознание его стало путаться. Как же он не предусмотрел такие последствия? Лорд Веспер на расстоянии чувствует добычу и идет по следу раненой жертвы. Он и не собирался ждать до утра, чтобы нанести последний удар. Он пришел за ним, когда Гидеон меньше всего этого ожидал.
– Лукас, беги отсюда! – приказал Гидеон. – Разбуди всех и выведи их к пристани. Сейчас же!
– Нет, отец, дай мне формулу, и я буду драться вместе с тобой!
Гидеон испытующе посмотрел в глаза сыну, и понял, что тот уже выпил свою часть формулы. Так вот почему он с такой легкостью вскрыл замок и проник в лабораторию! Так вот откуда у него в глазах этот огонь – его неординарный ум стал вырабатывать в сотни раз больше идей! Потому-то он в первую же секунду заметил взрывное устройство, понял механизм его действия и раскрыл его планы! Он уже выпил формулу… Это непростительный риск. Но сейчас Гидеон был рад, что его отчаянный сын был рядом. Он поручит ему заботу о семье. Теперь ему будут нипочем любые препятствия, и он спасет мать, брата и сестер от преследования Веспера. Да будет так.
Массивная дубовая дверь задрожала под ударами кулаков в железных перчатках.
– Послушай меня, сын. – Гидеон обнял его за плечи. – Даже вдвоем нам не совладать с Веспером и его армией. У него во всем мире наемные убийцы. Я знаю, о чем говорю. Твоя единственная надежда на спасение – покинуть дом сейчас же, сию минуту. Разбуди всех, и бегите отсюда!
– Но они не поверят мне! Они и раньше мне не доверяли, а теперь тем более… И что будет с тобой?
Гидеон молчал.
Лицо Лукаса побледнело. Гидеон видел, что он понял.
– Отец… основная формула… ты говорил, что она слишком опасна. Ты имел в виду смертельно опасна, да? Ты умираешь?..
– Ты должен защитить семью. Сейчас же.
– Но…
– Беги, Люк.
Дверь зашаталась, петли протяжно взвизгнули.
– Я люблю тебя, отец, – голос Лукаса дрогнул, но он заставил себя отвернуться и бросился в дом.
Гидеон запер за ним дверь на замок и задвинул засов. Он слышал, как легко Лукас перегородил ее с другой стороны тяжелой, неподъемной мебелью. Но тут задняя дверь отвалилась, и в комнату ворвались два вооруженных стража Веспера. Они были облачены в кожаные доспехи и железные латы. Бальтазар встал на пороге справа, держа наготове меч. Слева встал главный палач барона и убийца, известный по кличке Трус. Однако это имя не имело ничего общего с его внешностью. Его глаза имели какой-то жуткий молочно-белый цвет, а руки были толщиной с опорные балки. Он держал наперевес топор, с лезвия которого все еще сыпались дверные щепки.
За ними в длинном черном плаще и серебряной кольчуге вошел и сам лорд Веспер. Дэмьен был лет на пять старше Гидеона, но в волосах его не серебрилось ни единой седой пряди, лицо не прорезала ни одна морщина. В народе ходил слух, что лорд Веспер продал душу дьяволу за то, чтобы оставаться молодым. Если бы Гидеон верил в такие предрассудки и суеверия, то он согласился бы с этим. За последние десять лет внешность лорда оставалась неизменной – все та же эффектная грива черных, как смоль, вьющихся волос, правильные черты лица и ненасытный взгляд непроницаемых темных глаз.
– Добрый вечер, Гидеон, – произнес Веспер, стягивая с рук кожаные перчатки.
Его взгляд остановился на рабочем столе Гидеона. В воздухе клубился пар, в огромном паровом коробе что-то булькало и кипело, а по трубкам медленно перетекала какая-то жидкость. На высоком столе были аккуратно сложены научные дневники Гидеона.
– О… благодарю! Я вижу, ты подготовился к нашему приходу! Это значительно облегчит дело. А это и есть то самое таинственное зелье? Прекрасно! Бальтазар, будь добр…
Не успел оруженосец Веспера сделать и шага, как Гидеон схватил конец шнура и поднес его к лампе. От пламени его отделял всего дюйм.
– Еще один шаг, и все вы умрете.
Бальтазар усмехнулся и сделал еще шаг.
– Стой! – скомандовал Веспер.
Дэмьен внимательнее присмотрелся и, наконец, увидел все – зажигательную смесь в жбанах, соединяющий их запальный шнур, часовой механизм и тлеющий огонек масляной лампы. В первую минуту он испытал восторг от изобретения и забыл об опасности. В мире был только один человек, кроме Веспера – Катерина Кэхилл – который мог бы на равных поспорить с ним в области механики и изобретений. Барон скривил рот в тонкую сухую усмешку, оценив гений Кэхилла.
Бальтазар нетерпеливо ждал приказа хозяина. Он не понимал, почему хозяин медлит, а он должен слушаться какого-то сумасшедшего алхимика с куском дурацкой веревки в руках.
Дэмьен с состраданием посмотрел на Гидеона.
– Право, Гидеон, ты же не станешь уничтожать себя, свою семью и эти бесценные знания? Неужели ты готов пожертвовать всем ради того, чтобы только перейти мне дорогу? Какой смысл?
– Ты не получишь формулы, Дэмьен. Она погибнет вместе со мной.
Дэмьен изучающе смотрел на лицо ученого. Гидеон содрогнулся. Ему не раз приходилось видеть этот взгляд у других людей, и он знал, что за этим последует. Ни один человек, будучи в своем уме, не осмелится перечить и уж тем более перехитрить его. Гидеон и не хитрил. Но Веспер не верил в самопожертвование и не мог даже представить, что в мире есть кто-то, способный умереть за других.
– Мы будем работать вместе, дружище, – прошептал Веспер. – Это обоюдная выгода. И если я стану самым могущественным человеком на земле, я дам тебе все… У тебя будут неограниченные возможности, ты будешь проводить свои опыты в лучших лабораториях мира. Ты победишь Черную Смерть, ты исполнишь свою мечту!
– Чтобы потом смотреть, как мир задыхается под твоим сапогом? Нет уж, благодарю.
– А твоя семья… Я окружу их заботой… я сохраню им жизнь, Гидеон! Но если ты начнешь сопротивляться…
– Не смей угрожать моей семье! – выкрикнул Гидеон. – Они ничего не понимают в моей работе! Не смей использовать их, чтобы заставить меня прислуживать тебе и твоим дьявольским замыслам! Лучше смерть…
– А я не верю тебе, – ответил Веспер. – Мы заберем твой дневник и эту формулу. Отойди и мы сохраним тебе жизнь!
«Ложь!» – выкрикнул про себя Гидеон.
Отныне они самые заклятые враги. И один из них должен умереть. В случае если лаборатория останется, Веспер достаточно умен и образован, чтобы разобраться в дневнике и самостоятельно сделать сыворотку. Он более не нуждается в услугах алхимика. Он пришел забрать то, что считает своим.