Чем ближе подходили к школе, тем больнее сжималось сердце. Люди все шли и шли. Многие стояли в сенях и на крыльце. Василинка едва пробилась к гробу, чтобы положить свой венок.
Наклонившись над гробом, горько плакал дядя Николай, вытирала глаза мачеха Петрока. В черном платке, вся в слезах, ломала руки Анна. Бесстрашный и веселый, остроумный и добрый Петр неподвижно лежал в сосновом гробу. Голова его была забинтована, и от этого еще темнее казалось восково-желтое лицо. Один Ананий не плакал. Он не сводил глаз с брата и беззвучно шептал что-то побелевшими губами.
На стене висела газета "Беларуская вёска". Черным карандашом была обведена последняя заметка Петра "Мы с вами, друзья!". Петр писал, что ячейки МОПРа есть уже почти во всех деревнях уезда. Крестьяне засеяли весной полоски пшеницы и картошки, чтобы урожай с них сдать в фонд помощи борцам-революционерам. Только за последние дни для этой цели собрано 21 рубль денег и 35 пудов ржи. И крестьяне Березовой Рощи обязательно внесут свой вклад.
- Смерть убийцам! - раздавались голоса.
- Друзья мои, поклянемся, что будем продолжать его дело, - сказал секретарь местечковой комсомольской ячейки.
- Клянемся! - ответили люди.
Над гробом покойника звучали взволнованные, полные печали слова.
Соседи слышали, как во дворе у Евсея выл, не утихая, пес.
- Лыска, чтоб ты сдох, пошел в будку! На, поешь! - уговаривала хозяйка.
А Лыска не брал ни пить, ни есть и, стоя у пустого хлевушка, задирал голову, выл хрипло и тревожно.
- Покойника чует, - шептались женщины.
- А что ты думаешь?
Едва приоткрылись дощатые двери хлевушка, Лыска кубарем влетел туда и через мгновение выбежал, держа в зубах присыпанную сеном кожанку. На тужурке спереди и сзади, где облезла от времени черная краска, хорошо были видны красно-коричневые подтеки.
- Петра... Его... - испуганно выдохнули дети, прилипшие к забору.
Евсея нашли в бане Халимона. А под сеном в его сарае без долгих поисков отыскали обрез.
- Твой? - в упор спросил Василий.
- Не-а, - замотал головой Евсей. - У Лаврена еще такой есть... У него много чего есть, у Лаврена... И для тебя пуля... И еще для таких гадов, как ты...
Лаврена нигде на нашли. За два дня до убийства Петра он поехал, не сказав куда. Халимониха голосила и рвала на себе волосы, кляла милиционеров, которые в чем-то подозревают ее сына. А жена Лаврена, успокаивая испуганных детей, сказала с отчаянной смелостью:
- Он в город укатил. У вокзала, на Трубной улице, живет его любовница. Там и ищите...
- Девушка, я буду диктовать, а ты записывай, - попросил милиционер Василинку, не отходившую от него в усадьбе Халимона. - Понимаешь, товарищ мой... не совсем здоров.
Гордая таким доверием, Василинка старательно вытерла лапти о еловые лапки, села на крыльцо и ровными круглыми буквами вывела: "Протокол обыска".
- Эй, понятые, сюда! - позвал милиционер, устанавливая на телеге тяжелый, не поднять, ящик, обнаруженный в клети за кадушкой с салом. Понятые, дядя Семен и отчим, подошли поближе.
- Ого, сколько пуль и патронов запас! - ойкнули крестьяне.
- Где-то и моя тут лежит пуля! - невесело улыбнулся Василий, перебирая блестящие от смазки патроны...
ТЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИШЬ ЕГО?
Каждое утро Аркадий шел мимо Анетиной хаты, где еще жила семья Василинки, - он снова работал в лесничестве. Тайком от матери Василинка поглядывала в окно, а сама хлопотала, наводила порядок, подметала пол. Ждала. Сама себе гадала: "Зайдет - не зайдет?" Понимала - негоже парню часто бывать у них, что подумают люди! По деревне и так уже шли пересуды. Но маковым цветом расцветала всякий раз, когда замечала, что Аркадий свернул к их порогу.
А тот заходил, здоровался, иногда просил воды напиться или просто так о чем-нибудь спрашивал отчима, незаметно улыбался Василинке. Постояв минутку, прощался и уходил.
Отчиму не нравились эти визиты.
- Вот поговорю я один на один с этим кавалером...
- Мамочка, родная, не надо ссориться! - взмолилась Василинка, когда отчим вышел из дома. - Аркадий хороший парень, ничего плохого мне не говорит.
- Может, он и хороший парень, - вздохнула мама. - А вот что ему родители на его ухаживания скажут?
Невидимая стена, казалось, отделяла Василинку от Аркадия. Его мать из Питера, хотя одевается по-деревенски. Женщина неразговорчивая, ни с кем в деревне не дружит. Никогда не выйдет на завалинку, не посидит, не поговорит. И в дом никого не звала. Сказывали, что там роскошное убранство, вся мебель городская. Вот и бережет Амиля, свое богатство от чужого глаза.
Отец Аркадия был полной противоположностью. С неизменной кроткой улыбкой на лице он каждому старался помочь чем мог, никогда ни с кем не ссорился. Но большой дружбы с ним никто не заводил: должно быть, побаивались его Амили.
И мама печально опускала голову: нет, не позволит спесивая Амиля дружить ее сыну с бедной Василинкой...
- Сходи, доченька, к Тоне! - ласково обратилась она к Василинке. Давно ты у нее не была. Если захочешь, то и заночуй там. Иди, иди, ишь ты, как задрала нос! А еще говорила, что любишь Тоню!
Василинка по-прежнему любила и жалела свою милую и добрую сестру. Но сегодня в школе вечеринка, там она встретит Аркадия. Но и маму не послушаться нельзя.
Василинка быстро бежала по знакомой дороге. Семь верст - это совсем недалеко, скоро она увидится со своей сестрой. И в душе обругала сама себя, что пошла не по своей воле.
Бледная, измученная Тоня вся расцвела от радости, увидев Василинку. И маленькому Алесику передалась ее радость, он счастливо смеялся, широко открывая беззубый ротик.
- Как же мне без вас тоскливо, Василиночка, - проговорила Тоня, боязливо оглядываясь. Там, в другой половине, Свирид ремонтировал рамы. Ну, мы с тобой чуток поговорим, а потом сбегай на вечеринку: тут близко, в соседней хате. И я минутку постою на пороге, на тебя порадуюсь, на людей погляжу. Сходим, Василиночка, а то одной неудобно, съест меня Свирид, горячо шептала Тоня.
Василинка пошла на вечеринку безо всякого желания. Музыкант старательно растягивал меха гармони, несколько пар танцевали в темной хате залихватскую полечку. Парни пристукивали в такт каблуками. У одного из них на козырьке фуражки болтался розовый бумажный цветок, широкое лицо блестело, как блин, смазанный маслом. Его девушка махала белым платочком, который она держала за самый кончик. Василинка так загляделась на эту пару, что едва услышала, как кто-то тихо назвал ее имя. Обернулась и глазам своим не поверила. Перед ней стоял Аркадий.
- Откуда ты взялся? - испуганно спросила Василинка, машинально положив ему на плечо руку: гармонист опять заиграл полечку. - В такую даль забрел. Семь верст!
- Ради тебя я и сто верст прошел бы!
Василинка не чуяла под собой ног. Не видела, как Тоня, постояв с Алесиком у порога, пошла домой.
Устав, музыкант перестал играть, и девчата завели песню. К их звонким голосам присоединились и голоса парней.
- Давай выйдем из дома, - предложил Аркадий. - Тут слишком жарко.
Тьма окутала их, позади осталась полоска слабого света, падавшего из маленького окошка. На горизонте горела одинокая белая звезда.
- Как ее зовут, ты знаешь? - беззаботно спросила Василинка.
- Кого? - не понял Аркадий. - А-а, ты вот о чем! А кто ее знает. Ты лучше спроси, зачем я пришел сюда?
- Зачем же ты пришел? - словно эхо, повторила Василинка.
- Чтобы сказать тебе... Ну, что я не могу больше без тебя жить. Сегодня зашел к вам и как услышал, что тебя нету, - помчался сюда, точно сумасшедший. Не веришь? Ей-богу! Мы должны быть вместе! На всю жизнь. Ведь ты лучше всех на свете.
Долго стояли они у Тониной хаты.
- Любишь ли ты меня? - спрашивал Аркадий. - Почему ты молчишь, Василинка? Почему не отвечаешь?
Василинка не знала, что ответить. Неужели это правда? Неужели и он ее любит?! Ах, какая она счастливая! Как прекрасно жить на свете!
Белая яркая звезда медленно плыла по темному небосводу...
Тоня ни о чем не расспрашивала, но Василинка не вытерпела, утром все рассказала, а сама пристально всматривалась в лицо сестры. Растерянная и взволнованная, втайне ждала совета.
- А любишь ли ты его? - вдруг спросила Тоня.
- Конечно, люблю, - вся вспыхнула Василинка.
- Подумай еще, может, кажется тебе. Надоело по чужим людям жить? А свекрови угодить - как по ниточке ходить, это ты мне можешь поверить. Иногда бывает так тошно, бросила бы все и пошла куда глаза глядят.
- А Аркадий разве не защитит? - спросила Василинка.
- Кабы оно так было, - вздохнула Тоня. - Да так ли он тебя любит, как тебе кажется? Ой, Василиночка, мало вы друг дружку знаете. Чтобы связать с человеком свою судьбу на всю жизнь, надо хорошенько подумать, как следует приглядеться. А что, если родители найдут ему невесту получше тебя? Сумеет ли Аркадий поставить на своем?
Последние слова смутили Василинку. Что-то сдавило в груди. Она заплакала.
- Вот видишь, уже и слезу пустила. Не спеши, сестричка. Учиться тебе нужно. Это мне тут век вековать, куда я денусь от ребенка?
Василинка долго не могла успокоиться. Вскоре она простилась с Тоней.
Медленно брела по укатанной санной дороге и перебирала в памяти каждое слово Аркадия. Вокруг стояла тишина, словно лес замер, прислушиваясь к ее тревожным думам. Вдруг поблизости хрустнула ветка, с молодой елки посыпался снег.
- Здравствуй, Василинка! Ах, какие у тебя холодные руки! Давай согрею! Вот, надень мои рукавицы!
Взявшись за руки, они быстро шагают по дороге. С хмурого низкого неба падают редкие снежинки-звездочки и сверкают в золотистых волосах Василинки, выбившихся из-под платка...
- Я сказал своим, слышишь? - шепнул Аркадий. - В эту субботу придем с отцом к тебе в сваты! Жди!
В субботу Василинка встала рано и стала наводить порядок в доме. Выскребла березовым голиком с песочком лавки так, что они заблестели. Постлала на столе льняную скатерть, чисто подмела двор. Но тоска сжимала сердце. "Почему не радостно, а грустно на душе? Неужто на беду?"
Под вечер неожиданно прибежал Аркадий.
- Анисья Петровна и Василий Павлович! - сказал он, не подымая глаз. Папа и мама просят вас зайти к нам... А сейчас простите, мне сказали сейчас же вернуться...
Василинку не позвали...
Долго отчим с матерью гадали, что означает такое приглашение. Наконец согласились на том, что Амиля женщина не здешняя и живет по своим обычаям. Может, там, откуда она родом, порядки не такие, как у нас.
- Надо идти, - вздохнула мама.
Она долго приглаживала гребешком волосы, поглядывая в зеркальце, висевшее на стене, потом одела праздничное ситцевое платье и в сумерках вместе с отчимом вышла из дому.
КРУТОЙ ПОВОРОТ
Поздно вечером мать с отчимом вернулись домой. И тут же все выложили по порядку - и чем угощали, и о чем говорили.
Вот что сказала мать Аркадия: "Василинка хорошая девушка, я против нее ничего не имею, только сыну моему рано еще жениться. Ему надо отслужить в армии. Кроме того, у меня скверный характер, я не хочу, чтобы невестка жила со мной".
- А что он, что Аркадий? - не вытерпела Василинка.
- А что Аркадий... Только рот раскрыл, да Амиля как рявкнет на него, он и сел. А она долдонит одно и то же: "О женитьбе, сынок, и думать нечего, выбрось это из головы". Отец хотел что-то сказать наперекор, она глянула, цыкнула, вынужден был смолчать. По всему видно, что она командует в доме.
Ах, Аркадий, Аркадий! Василинка вспомнила одну прочитанную книжку: смелого мужественного юношу в его сильной любви не останавливали никакие препятствия, он вырывался из каменного острога, дрался на шпагах, рисковал жизнью ради своей любимой.
Наверное, так бывает только в книжках.
Откуда-то издалека доносились слова матери:
- Что мне было ей ответить? Пойти, ровно мыла наелась? Спасибо, говорю, за угощение. Моей дочке женихов и без вашего сына хватит... А сейчас ложись, доченька, спать. Утро вечера мудренее...
Но и утро не принесло облегчения. Сердце разрывалось на части от обиды и стыда. Прощай, Аркадий, навсегда! Любила ли я тебя? Да, любила. А ты? Говорил, пойдешь со мной на край света, а сам побоялся отойти от маминого порога.
Прощай!
Я постараюсь забыть тебя и никогда-никогда не вспоминать, хотя, может, спустя годы и заноет сердце по тебе.
Назавтра она поднялась чуть свет с припухшими веками, словно повзрослев сразу на несколько лет. Сейчас уже никто и ничто не заставит ее отказаться от принятого решения...
- ...Василинке необходимо учиться, - говорил, уезжая, инженер-таксатор. - Весьма смышленая девушка. Грех, Анисья Петровна, оставлять ее без образования.
Мама тогда соглашалась. Но где деньги взять?
- Что-нибудь придумаем, - утешал жену Василий. - А как сама Василинка, хочет ли она учиться?
Василинка тогда не знала, что ответить. Расставаться на несколько лет со своими, покинуть Березовую Рощу, ставшую все равно что родной?
Несколько раз садилась за стол, чтобы написать заявление на рабфак, и все никак не осмеливалась. А может, она уже неспособная к учебе? Сколько времени книжки не держала в руках.
Сейчас она уже ничего не боялась.
Мама стремилась отвлечь внимание дочери от грустных мыслей.
- Сбегай, доченька, к Тоне, погости у нее...
- Не хочу, мамочка.
- Ну, может, в местечко с тобой сходим, на рынок?
- Ты иди, а я побуду дома...
- Ну тогда сходи к тете Агафье, - наконец решила мама. - Повидайся с двоюродными сестрами, разгони грусть-печаль!
К удивлению матери, Василинка сразу же согласилась. Отчим открыл сундук, достал оттуда несколько рублей и предложил их на дорогу.
- Может, себе чего-нибудь купишь.
- Мама, скажи девчатам, пускай без меня пошлют наш подарок той девушке в тюрьму. - Она развернула вышитую кофточку, полюбовалась ею, аккуратно сложила и протянула матери.
Василий видел, как Василинка достала заявление на рабфак, которое недавно при нем написала, сложила вместе с рекомендацией комсомольской ячейки и втиснула в свою котомку. Но отчим ничего не сказал, ни о чем не спросил. Может, и хорошо, что так повернулось дело.
Мама разрешила погостить у тети сколько захочет.
Василинка завязала красный цветастый платок, взяла в руки котомку, простилась с мамой и отчимом, обцеловала маленького Михаську и отправилась в путь.
Чем ближе она подходила к дому Аркадия, тем тяжелее становилось на душе, не хватало воздуха в груди. Ей хотелось, чтобы Аркадий вышел навстречу.
Никто не вышел...
Дорога налево - к тете Агафье. Направо - к железной дороге. Девушка повернула направо.
На синем небе ни облачка. Пламенеет небосвод. Вот-вот взойдет солнце. С какой любовью встречала это привычное чудо Василинка. Теплые лучи солнца вливали в сердце надежду.
В глубокой задумчивости стоит Василинка на железнодорожной станции, держит бумажку-билет до города на Двине. Города ее детства. За поворотом послышался гудок паровоза. Стремительно поплыли облака белого пара, застилая лес. А за лесом - Березовая Роща.
Наклонившись над гробом, горько плакал дядя Николай, вытирала глаза мачеха Петрока. В черном платке, вся в слезах, ломала руки Анна. Бесстрашный и веселый, остроумный и добрый Петр неподвижно лежал в сосновом гробу. Голова его была забинтована, и от этого еще темнее казалось восково-желтое лицо. Один Ананий не плакал. Он не сводил глаз с брата и беззвучно шептал что-то побелевшими губами.
На стене висела газета "Беларуская вёска". Черным карандашом была обведена последняя заметка Петра "Мы с вами, друзья!". Петр писал, что ячейки МОПРа есть уже почти во всех деревнях уезда. Крестьяне засеяли весной полоски пшеницы и картошки, чтобы урожай с них сдать в фонд помощи борцам-революционерам. Только за последние дни для этой цели собрано 21 рубль денег и 35 пудов ржи. И крестьяне Березовой Рощи обязательно внесут свой вклад.
- Смерть убийцам! - раздавались голоса.
- Друзья мои, поклянемся, что будем продолжать его дело, - сказал секретарь местечковой комсомольской ячейки.
- Клянемся! - ответили люди.
Над гробом покойника звучали взволнованные, полные печали слова.
Соседи слышали, как во дворе у Евсея выл, не утихая, пес.
- Лыска, чтоб ты сдох, пошел в будку! На, поешь! - уговаривала хозяйка.
А Лыска не брал ни пить, ни есть и, стоя у пустого хлевушка, задирал голову, выл хрипло и тревожно.
- Покойника чует, - шептались женщины.
- А что ты думаешь?
Едва приоткрылись дощатые двери хлевушка, Лыска кубарем влетел туда и через мгновение выбежал, держа в зубах присыпанную сеном кожанку. На тужурке спереди и сзади, где облезла от времени черная краска, хорошо были видны красно-коричневые подтеки.
- Петра... Его... - испуганно выдохнули дети, прилипшие к забору.
Евсея нашли в бане Халимона. А под сеном в его сарае без долгих поисков отыскали обрез.
- Твой? - в упор спросил Василий.
- Не-а, - замотал головой Евсей. - У Лаврена еще такой есть... У него много чего есть, у Лаврена... И для тебя пуля... И еще для таких гадов, как ты...
Лаврена нигде на нашли. За два дня до убийства Петра он поехал, не сказав куда. Халимониха голосила и рвала на себе волосы, кляла милиционеров, которые в чем-то подозревают ее сына. А жена Лаврена, успокаивая испуганных детей, сказала с отчаянной смелостью:
- Он в город укатил. У вокзала, на Трубной улице, живет его любовница. Там и ищите...
- Девушка, я буду диктовать, а ты записывай, - попросил милиционер Василинку, не отходившую от него в усадьбе Халимона. - Понимаешь, товарищ мой... не совсем здоров.
Гордая таким доверием, Василинка старательно вытерла лапти о еловые лапки, села на крыльцо и ровными круглыми буквами вывела: "Протокол обыска".
- Эй, понятые, сюда! - позвал милиционер, устанавливая на телеге тяжелый, не поднять, ящик, обнаруженный в клети за кадушкой с салом. Понятые, дядя Семен и отчим, подошли поближе.
- Ого, сколько пуль и патронов запас! - ойкнули крестьяне.
- Где-то и моя тут лежит пуля! - невесело улыбнулся Василий, перебирая блестящие от смазки патроны...
ТЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИШЬ ЕГО?
Каждое утро Аркадий шел мимо Анетиной хаты, где еще жила семья Василинки, - он снова работал в лесничестве. Тайком от матери Василинка поглядывала в окно, а сама хлопотала, наводила порядок, подметала пол. Ждала. Сама себе гадала: "Зайдет - не зайдет?" Понимала - негоже парню часто бывать у них, что подумают люди! По деревне и так уже шли пересуды. Но маковым цветом расцветала всякий раз, когда замечала, что Аркадий свернул к их порогу.
А тот заходил, здоровался, иногда просил воды напиться или просто так о чем-нибудь спрашивал отчима, незаметно улыбался Василинке. Постояв минутку, прощался и уходил.
Отчиму не нравились эти визиты.
- Вот поговорю я один на один с этим кавалером...
- Мамочка, родная, не надо ссориться! - взмолилась Василинка, когда отчим вышел из дома. - Аркадий хороший парень, ничего плохого мне не говорит.
- Может, он и хороший парень, - вздохнула мама. - А вот что ему родители на его ухаживания скажут?
Невидимая стена, казалось, отделяла Василинку от Аркадия. Его мать из Питера, хотя одевается по-деревенски. Женщина неразговорчивая, ни с кем в деревне не дружит. Никогда не выйдет на завалинку, не посидит, не поговорит. И в дом никого не звала. Сказывали, что там роскошное убранство, вся мебель городская. Вот и бережет Амиля, свое богатство от чужого глаза.
Отец Аркадия был полной противоположностью. С неизменной кроткой улыбкой на лице он каждому старался помочь чем мог, никогда ни с кем не ссорился. Но большой дружбы с ним никто не заводил: должно быть, побаивались его Амили.
И мама печально опускала голову: нет, не позволит спесивая Амиля дружить ее сыну с бедной Василинкой...
- Сходи, доченька, к Тоне! - ласково обратилась она к Василинке. Давно ты у нее не была. Если захочешь, то и заночуй там. Иди, иди, ишь ты, как задрала нос! А еще говорила, что любишь Тоню!
Василинка по-прежнему любила и жалела свою милую и добрую сестру. Но сегодня в школе вечеринка, там она встретит Аркадия. Но и маму не послушаться нельзя.
Василинка быстро бежала по знакомой дороге. Семь верст - это совсем недалеко, скоро она увидится со своей сестрой. И в душе обругала сама себя, что пошла не по своей воле.
Бледная, измученная Тоня вся расцвела от радости, увидев Василинку. И маленькому Алесику передалась ее радость, он счастливо смеялся, широко открывая беззубый ротик.
- Как же мне без вас тоскливо, Василиночка, - проговорила Тоня, боязливо оглядываясь. Там, в другой половине, Свирид ремонтировал рамы. Ну, мы с тобой чуток поговорим, а потом сбегай на вечеринку: тут близко, в соседней хате. И я минутку постою на пороге, на тебя порадуюсь, на людей погляжу. Сходим, Василиночка, а то одной неудобно, съест меня Свирид, горячо шептала Тоня.
Василинка пошла на вечеринку безо всякого желания. Музыкант старательно растягивал меха гармони, несколько пар танцевали в темной хате залихватскую полечку. Парни пристукивали в такт каблуками. У одного из них на козырьке фуражки болтался розовый бумажный цветок, широкое лицо блестело, как блин, смазанный маслом. Его девушка махала белым платочком, который она держала за самый кончик. Василинка так загляделась на эту пару, что едва услышала, как кто-то тихо назвал ее имя. Обернулась и глазам своим не поверила. Перед ней стоял Аркадий.
- Откуда ты взялся? - испуганно спросила Василинка, машинально положив ему на плечо руку: гармонист опять заиграл полечку. - В такую даль забрел. Семь верст!
- Ради тебя я и сто верст прошел бы!
Василинка не чуяла под собой ног. Не видела, как Тоня, постояв с Алесиком у порога, пошла домой.
Устав, музыкант перестал играть, и девчата завели песню. К их звонким голосам присоединились и голоса парней.
- Давай выйдем из дома, - предложил Аркадий. - Тут слишком жарко.
Тьма окутала их, позади осталась полоска слабого света, падавшего из маленького окошка. На горизонте горела одинокая белая звезда.
- Как ее зовут, ты знаешь? - беззаботно спросила Василинка.
- Кого? - не понял Аркадий. - А-а, ты вот о чем! А кто ее знает. Ты лучше спроси, зачем я пришел сюда?
- Зачем же ты пришел? - словно эхо, повторила Василинка.
- Чтобы сказать тебе... Ну, что я не могу больше без тебя жить. Сегодня зашел к вам и как услышал, что тебя нету, - помчался сюда, точно сумасшедший. Не веришь? Ей-богу! Мы должны быть вместе! На всю жизнь. Ведь ты лучше всех на свете.
Долго стояли они у Тониной хаты.
- Любишь ли ты меня? - спрашивал Аркадий. - Почему ты молчишь, Василинка? Почему не отвечаешь?
Василинка не знала, что ответить. Неужели это правда? Неужели и он ее любит?! Ах, какая она счастливая! Как прекрасно жить на свете!
Белая яркая звезда медленно плыла по темному небосводу...
Тоня ни о чем не расспрашивала, но Василинка не вытерпела, утром все рассказала, а сама пристально всматривалась в лицо сестры. Растерянная и взволнованная, втайне ждала совета.
- А любишь ли ты его? - вдруг спросила Тоня.
- Конечно, люблю, - вся вспыхнула Василинка.
- Подумай еще, может, кажется тебе. Надоело по чужим людям жить? А свекрови угодить - как по ниточке ходить, это ты мне можешь поверить. Иногда бывает так тошно, бросила бы все и пошла куда глаза глядят.
- А Аркадий разве не защитит? - спросила Василинка.
- Кабы оно так было, - вздохнула Тоня. - Да так ли он тебя любит, как тебе кажется? Ой, Василиночка, мало вы друг дружку знаете. Чтобы связать с человеком свою судьбу на всю жизнь, надо хорошенько подумать, как следует приглядеться. А что, если родители найдут ему невесту получше тебя? Сумеет ли Аркадий поставить на своем?
Последние слова смутили Василинку. Что-то сдавило в груди. Она заплакала.
- Вот видишь, уже и слезу пустила. Не спеши, сестричка. Учиться тебе нужно. Это мне тут век вековать, куда я денусь от ребенка?
Василинка долго не могла успокоиться. Вскоре она простилась с Тоней.
Медленно брела по укатанной санной дороге и перебирала в памяти каждое слово Аркадия. Вокруг стояла тишина, словно лес замер, прислушиваясь к ее тревожным думам. Вдруг поблизости хрустнула ветка, с молодой елки посыпался снег.
- Здравствуй, Василинка! Ах, какие у тебя холодные руки! Давай согрею! Вот, надень мои рукавицы!
Взявшись за руки, они быстро шагают по дороге. С хмурого низкого неба падают редкие снежинки-звездочки и сверкают в золотистых волосах Василинки, выбившихся из-под платка...
- Я сказал своим, слышишь? - шепнул Аркадий. - В эту субботу придем с отцом к тебе в сваты! Жди!
В субботу Василинка встала рано и стала наводить порядок в доме. Выскребла березовым голиком с песочком лавки так, что они заблестели. Постлала на столе льняную скатерть, чисто подмела двор. Но тоска сжимала сердце. "Почему не радостно, а грустно на душе? Неужто на беду?"
Под вечер неожиданно прибежал Аркадий.
- Анисья Петровна и Василий Павлович! - сказал он, не подымая глаз. Папа и мама просят вас зайти к нам... А сейчас простите, мне сказали сейчас же вернуться...
Василинку не позвали...
Долго отчим с матерью гадали, что означает такое приглашение. Наконец согласились на том, что Амиля женщина не здешняя и живет по своим обычаям. Может, там, откуда она родом, порядки не такие, как у нас.
- Надо идти, - вздохнула мама.
Она долго приглаживала гребешком волосы, поглядывая в зеркальце, висевшее на стене, потом одела праздничное ситцевое платье и в сумерках вместе с отчимом вышла из дому.
КРУТОЙ ПОВОРОТ
Поздно вечером мать с отчимом вернулись домой. И тут же все выложили по порядку - и чем угощали, и о чем говорили.
Вот что сказала мать Аркадия: "Василинка хорошая девушка, я против нее ничего не имею, только сыну моему рано еще жениться. Ему надо отслужить в армии. Кроме того, у меня скверный характер, я не хочу, чтобы невестка жила со мной".
- А что он, что Аркадий? - не вытерпела Василинка.
- А что Аркадий... Только рот раскрыл, да Амиля как рявкнет на него, он и сел. А она долдонит одно и то же: "О женитьбе, сынок, и думать нечего, выбрось это из головы". Отец хотел что-то сказать наперекор, она глянула, цыкнула, вынужден был смолчать. По всему видно, что она командует в доме.
Ах, Аркадий, Аркадий! Василинка вспомнила одну прочитанную книжку: смелого мужественного юношу в его сильной любви не останавливали никакие препятствия, он вырывался из каменного острога, дрался на шпагах, рисковал жизнью ради своей любимой.
Наверное, так бывает только в книжках.
Откуда-то издалека доносились слова матери:
- Что мне было ей ответить? Пойти, ровно мыла наелась? Спасибо, говорю, за угощение. Моей дочке женихов и без вашего сына хватит... А сейчас ложись, доченька, спать. Утро вечера мудренее...
Но и утро не принесло облегчения. Сердце разрывалось на части от обиды и стыда. Прощай, Аркадий, навсегда! Любила ли я тебя? Да, любила. А ты? Говорил, пойдешь со мной на край света, а сам побоялся отойти от маминого порога.
Прощай!
Я постараюсь забыть тебя и никогда-никогда не вспоминать, хотя, может, спустя годы и заноет сердце по тебе.
Назавтра она поднялась чуть свет с припухшими веками, словно повзрослев сразу на несколько лет. Сейчас уже никто и ничто не заставит ее отказаться от принятого решения...
- ...Василинке необходимо учиться, - говорил, уезжая, инженер-таксатор. - Весьма смышленая девушка. Грех, Анисья Петровна, оставлять ее без образования.
Мама тогда соглашалась. Но где деньги взять?
- Что-нибудь придумаем, - утешал жену Василий. - А как сама Василинка, хочет ли она учиться?
Василинка тогда не знала, что ответить. Расставаться на несколько лет со своими, покинуть Березовую Рощу, ставшую все равно что родной?
Несколько раз садилась за стол, чтобы написать заявление на рабфак, и все никак не осмеливалась. А может, она уже неспособная к учебе? Сколько времени книжки не держала в руках.
Сейчас она уже ничего не боялась.
Мама стремилась отвлечь внимание дочери от грустных мыслей.
- Сбегай, доченька, к Тоне, погости у нее...
- Не хочу, мамочка.
- Ну, может, в местечко с тобой сходим, на рынок?
- Ты иди, а я побуду дома...
- Ну тогда сходи к тете Агафье, - наконец решила мама. - Повидайся с двоюродными сестрами, разгони грусть-печаль!
К удивлению матери, Василинка сразу же согласилась. Отчим открыл сундук, достал оттуда несколько рублей и предложил их на дорогу.
- Может, себе чего-нибудь купишь.
- Мама, скажи девчатам, пускай без меня пошлют наш подарок той девушке в тюрьму. - Она развернула вышитую кофточку, полюбовалась ею, аккуратно сложила и протянула матери.
Василий видел, как Василинка достала заявление на рабфак, которое недавно при нем написала, сложила вместе с рекомендацией комсомольской ячейки и втиснула в свою котомку. Но отчим ничего не сказал, ни о чем не спросил. Может, и хорошо, что так повернулось дело.
Мама разрешила погостить у тети сколько захочет.
Василинка завязала красный цветастый платок, взяла в руки котомку, простилась с мамой и отчимом, обцеловала маленького Михаську и отправилась в путь.
Чем ближе она подходила к дому Аркадия, тем тяжелее становилось на душе, не хватало воздуха в груди. Ей хотелось, чтобы Аркадий вышел навстречу.
Никто не вышел...
Дорога налево - к тете Агафье. Направо - к железной дороге. Девушка повернула направо.
На синем небе ни облачка. Пламенеет небосвод. Вот-вот взойдет солнце. С какой любовью встречала это привычное чудо Василинка. Теплые лучи солнца вливали в сердце надежду.
В глубокой задумчивости стоит Василинка на железнодорожной станции, держит бумажку-билет до города на Двине. Города ее детства. За поворотом послышался гудок паровоза. Стремительно поплыли облака белого пара, застилая лес. А за лесом - Березовая Роща.