– О, так ты эльфийка! – Слезы облегчения заструились по щекам моей пациентки. – Но откуда ты появилась? Ах, неужели… – Она прикусила губу, не осмеливаясь озвучить пришедшую на ум догадку. – Так, значит, ты и есть та самая Наследница, которую все мы ждали так долго?..
   – Об этом мы тоже поговорим позже, – вздохнула я, требовательно сжимая ее руку. – А теперь приготовьтесь… – И я мысленно слилась с сознанием роженицы, принимая на себя терзающую ее муку.
   Сначала перед моим ментальным взором предстала удивительная картина. Я узрела покои замка, отстроенного с невероятным, поистине нечеловеческим размахом…
   Потолок комнаты шатром сходится в необозримой вышине, и там, под стрехой и на стропилах, висят пучки полевых трав. Густой теплый запах лета идет оттуда волной, раскачивая широченную, повернутую к стене изголовьем кровать, где можно сладко дремать, теряя и снова находя себя. От окна с опущенными шторами из деревянных реек по стенам расползаются причудливо изогнутые радужные полосы. Пахнет чем-то нестерпимо вкусным, и этот запах перебивает даже сладкий аромат восковых свечей и мускусных духов. А на кровати лежат двое, мужчина и женщина, слитые в экстазе плотской любви. В женщине я сразу узнаю свою пациентку. Мужчина поворачивает голову, и мне становятся видны его сиреневые глаза и черные длинные локоны. Ах, это же мои глаза, мои волосы… И я понимаю, что случайно стала свидетельницей зачатия того самого ребенка, рождению коего помогаю сейчас… Но картинка исчезает так же внезапно, как и появилась, а все мое тело будто окатывает кипятком, швыряя в круговорот неистового, всепоглощающего страдания.
   Невиданная боль… Она стала огненной пучиной, погружающей в безвременье; пламенем, где растворяются кости, сердце, мозг, разум… Черные шарики трусости и сомнений, из которых состоит низменная часть моего существа, барахтаются в кипящей лаве, тянут темные отростки через оранжевое зарево самопожертвования. Хватит! Прикажи себе остановиться, ибо терпеть такое невозможно! Я вижу, как черные шарики сбиваются в клубки, растягиваются лентой, и эти нити накрывают, отдаляют от меня пламя целеустремленности. Они выстраиваются во что-то мерзкое и отделяют меня от спасаемой женщины… Цепь. Решетка. Стена. Скорее! Красно-оранжевое зарево жизни притухло, гаснет совсем. Это смерть, наползающая на меня с неотвратимостью лавины, и я принимаю ее со смирением, ведь головка ребенка уже показалась между ног роженицы, устремляясь вперед, к жизни и свету… И тут из черного выплескивается нечто зеленое, словно весенняя трава. Мою боль обволакивают поющие струны надежды. Не касаться, только не касаться черноты! Темная пустота – это больше не я. Я вовне, это мой юный голос, это голос Ардена поет вокруг меня о любви, прекрасной и бессмертной. Черная дыра втягивает зеленый мир, но это уже неважно: в ней рождаются иные цвета…
   И вдруг точно хлопок, и вселенные снова меняются местами, выбрасывая меня на пол шалаша. Боль ушла, испарилась, будто ее и не было. На руках у меня заливается первым победным криком прехорошенький, здоровенький мальчик, а я смеюсь и рыдаю одновременно, прижимая к своей груди его крепкое тельце. Понимаю, что и на сей раз успешно справилась с подкравшейся бедой, а смерть снова отступила, не выдержав победоносного напора жизни!
   Роженица устало вздохнула и откинулась на травяную подстилку, предоставив мне приятную возможность поухаживать за ее сынишкой. Стараясь не обращать внимания на дрожь и слабость в руках, я распотрошила найденную в шалаше сумку и обнаружила в ней приданое для новорожденного ребенка, пришедшееся очень кстати. Малыш невозмутимо посасывал собственный пальчик, наблюдая за мной ярко-сиреневыми глазенками. На его круглой, словно наливное яблочко, головке вились длинные, черные, как смоль, волосики. Почти не соображая, что делаю, будто по наитию, я приложила к его лобику свою хрустальную звезду и прошептала:
   – Милостью покровительствующего мне бога Шарро я, Йохана, Наследница трех кланов, нарекаю тебя Арциссом Вторым!
   Его мать удивленно вскрикнула, но не осмелилась протестовать, взирая на меня с благоговейным испугом.
   Я запеленала малыша Арцисса в мягкое полотно и обвязала найденным в сумке свивальником. Мальчик сердито кряхтел, приобщаясь к реалиям нашей непростой жизни. Неожиданно снаружи донесся шум, образованный из торопливой мужской перебранки, конского ржания и мелодичного бряцания воинской амуниции. Я снова прикрыла голову капюшоном плаща и, прижимая к себе новорожденного, поднялась, раздвинула ветвистый полог шалаша и вышла на поляну, щурясь от лучей Сола.
   Приставив ко лбу сложенную козырьком ладонь, я пытливо всматривалась в гарцующих передо мной всадников, восседающих на высоких, тонконогих скакунах. Рельефные торсы мужественных воинов облекали серебряные кольчуги филигранной работы, а их спины прикрывали какие-то черные складки, изначально принятые мной за откинутые плащи. Лишь приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это крылья! Мощные и черные, как покров ночи. Самые настоящие крылья! Итак, невозможное стало возможным, вмиг обретя форму и плоть. Передо мной предстали крылатые эльфы Полуночного клана, некогда изгнанные из Блентайра! Трудно передать словами, какой шквал из противоречивых эмоций бушевал сейчас в моей душе. В нем смешалось все: восторг, недоверие, испуг… Я потерянно молчала, не в силах вымолвить ни слова. Маленький крикливый мальчишка, только что испытавший первую в жизни крупную неприятность, сердито ворочался у меня на руках, пытаясь выкрутиться из меховых пеленок. Его обнаженная головка щекотала мне ладонь, которой я пыталась прикрыть малыша от палящих лучей Сола. Расплавленное золото жаркого полудня лилось с небес, очерчивая мою фигуру четким ореолом. Наверное, вот такая, с нимбом во весь рост и с ребенком на руках, я кого-то напомнила прибывшим на поляну мужчинам. Они дружно спрыгнули с коней и опустились на одно колено, склонив гордые головы. На волосах того, кто возглавлял пышную кавалькаду, я увидела тонкую золотую диадему и мгновенно поняла – передо мной находится сам король.
   – Ваш сын, сир! – Я почтительно протянула королю младенца, испытывая чувство забавной неловкости за мокрые пеленки своего подопечного.
   Мужчина с диадемой вздрогнул всем телом и поднял на меня глаза, восхищенно расширенные и бездонно-сиреневые. Да, вне всякого сомнения, это его я видела в своем странном сне.
   – Спасибо вам, вечные небеса, у меня есть сын! – Король вихрем поднялся с колена, выхватил у меня малыша, расцеловал его личико и радостно закружился по поляне. – Теперь наш род не прервется, род Эврелиев продолжится! – счастливо восклицал он, поднося малютку сопровождающим его дворянам, торжественно салютовавшим новорожденному принцу обнаженными клинками. – Мы должны как можно скорее доставить моего сына в Дархэм, в ее храм! – Он голосом выделил «ее».
   Внезапно король остановился, словно опомнившись, и повернулся ко мне. Его прекрасное лицо приобрело отчужденное выражение.
   – Кто ты такая и как осмелилась ты, девушка, вторгнуться в наши владения? – с угрозой вопросил он, передавая младенца стоящему за ним юноше-оруженосцу, а клинки его свиты немедленно обратились в мою сторону.
   Но я не спешила с ответом, любуясь статным обликом короля, в существование которого верила все безрадостные годы сурового детства. Да, меня называли безродной сиротой, то какой-то частицей души я не переставала надеяться на возможность этой встречи, состоявшейся ныне, на поляне, скрытой за отрогами Белых гор. И тогда, сама не зная почему, я неожиданно запела старинную балладу, некогда услышанную на площади Блентайра. Что уж хвастаться – певицей я всегда была никакой, но, думаю, сами Неназываемые вложили сегодня в мой слабый голос эти проникновенные интонации, призванные достучаться до сердца венценосного мужчины, растерянно замершего напротив меня.
 
Так не ропщи в плену оков,
Себя судьбе своей вручи,
Мы много взяли у богов,
От счастья выбросив ключи…
 
   Я замолчала, закончив последний куплет.
   Лик короля, искаженный от невыплаканной, не имеющей выхода муки, омылся чистыми слезами раскаяния, принесшими ему успокоение. Он пошатнулся и, дабы не упасть, тяжело оперся на мое плечо.
   – Где ты услышала эту песню, девочка? – горестным шепотом осведомился он. – Наши законы суровы и предписывают казнить каждого незнакомца, пришедшего с той стороны Белых гор, ибо такой пришелец может быть только шпионом и лазутчиком, засланным чародеями Блентайра. Но если ты поведаешь, откуда знаешь эту песню, то обещаю, что дарованная тебе смерть станет быстрой и безболезненной!
   – С чем же таким значительным связана эта песня? – вопросом на вопрос ответила я, снедаемая волнением, сходным с теми эмоциями, что обуревали того, чье прикосновение буквально до кости прожигало мое плечо. Ведь я уже догадалась, кем именно доводится мне этот величественный мужчина…
   – Ты бередишь старые раны, которые я ошибочно считал почти затянувшимися! – скорбно улыбнулся король. – Но разве пристало мне таиться от приговоренной к казни девочки? – Он сердито ругнулся, недобрым словом поминая Тьму, и заговорил: – Около восемнадцати лет тому назад, повинуясь непреоборимому зову души, я покинул наш тайный край и отправился в сторону Блентайра, дабы посетить осеннюю ярмарку. Подробности того путешествия сохранятся в моей памяти до самой смерти! – Король положил руку на грудь и глубоко вздохнул, предаваясь дорогим воспоминаниям. – Но меня покорили отнюдь не увиденные забавы и торговые ряды, не лакомства и танцы, а встреченная на ярмарке девушка – человек по происхождению, но эльф по чистоте и благородству. Наверное, нас с Аньерд свела судьба, ибо с самого первого взгляда я влюбился в нее, а она – в меня!
   Я судорожно проглотила застрявший в горле комок, понимая, что король рассказывает о моей матери, которую мне так и не довелось увидеть.
   – Мы, эльфы, любим не так, как люди, – продолжал король изливать душу. – Мы влюбляемся лишь однажды, раз и навсегда. И никакие испытания, даже гибель одного из влюбленных, не может освободить нас от этого чувства, потому что наша любовь вечна и умирает только вместе с нами! – торжественно признался он, всецело подтвердив мои наихудшие опасения.
   Да, теперь я понимала, что все обстоит именно так. Бессмертная любовь связывала Эврелику и ее трагически погибшего жениха, короля Арцисса. Роковая любовь соединила также и моих родителей, обрекая их на муку… И вот теперь точно такая же непобедимая страсть влекла меня к Ардену, отказаться от которой я не смогу уже никогда.
   – Увы, – шепотом рассказывал король, адресуя свою исповедь только мне одной, – я должен был вернуться домой. В соответствии с обычаями, дабы продолжить род Эврелиев, задолго до встречи с Аньерд я женился на девушке из знатной семьи. А Аньерд была человеком, и поэтому я не имел возможности узаконить наши отношения. Ведь люди – наши злейшие враги. Аньерд подарила мне три волшебные ночи, а затем мы расстались, клятвенно пообещав друг другу сохранить в тайне нашу встречу. С тех пор я ничего не слышал о моей дорогой Аньерд!.. Но перед разлукой я сочинил для нее песню, ту самую, которую ты, чужеземка, спела мне сейчас.
   Я безрадостно усмехнулась, поймав себя на мысли, что совершенно случайно исполнила данное себе обещание: раскрыла загадку трагической судьбы своей матери и расшифровала скрытый смысл однажды услышанной песни, как я и предполагала, связанную с моим прошлым и будущим. А возможно, все это произошло неслучайно.
   – Я знаю, какая участь постигла Аньерд после вашего расставания, – спокойно известила я.
   – Так расскажи! – потребовал король, немилосердно тряся меня за плечо. – И тогда ты сможешь просить у меня чего пожелаешь: золото, алмазы, дворцы! – Похоже, он уже позабыл об уготованной для меня казни. – Клянусь, я не пожалею ничего, только бы узнать о судьбе моей любимой!
   – Аньерд оказалась не обычной девушкой из простонародья – с беспощадной прямолинейностью сообщила я. – Она носила титул принцессы Блентайра и приходилась сводной сестрой самому королю Вильяму!
   – Так, значит, она прямой потомок Джоэла Гордого! – потрясенно ахнул король. – Потомок нашего злейшего врага…
   – Но ведь вы, наверное, тоже не открыли ей тайну своего происхождения? – предположила я, ничуть не сомневаясь в справедливости своего утверждения.
   – Да, – виновато кивнул король. – Я не осмелился раскрыть Аньерд свое инкогнито. Для нее я так и остался бедным эльфийским бардом, тайно прибывшим на ярмарку. Меня тоже обременяло страшное наследие моих предков…
   – Разве дети ответственны за грехи своих родителей? – искренне удивилась я. – Разве они должны быть наказаны за ошибки отцов и матерей?
   – К сожалению, в нашем мире все обстоит именно так, – горько вздохнул король. – Но умоляю, продолжи свой рассказ!
   Все кусочки разрозненной головоломки, что так долго не давала мне покоя, встали на свои места, а поэтому я заговорила, уверенная в правильности своей версии:
   – Ваша встреча не прошла бесследно. Вернувшись домой, принцесса Аньерд поняла, что зачала ребенка, но, верная клятве, так и не открыла родственникам имя отца своего ребенка. Измученная нападками своей семьи, несчастная женщина родила дочку – недоношенного урода, горбатого, болезненного и безобразного. Не сумев оправиться от родильной горячки, принцесса Аньерд скончалась, оставив сиротой свою незаконнорожденную дочку!
   – О-о, – слабо простонал король, пряча в ладони заплаканное лицо, – если бы я только знал об этом… Я бы голыми руками разломал разделяющие нас горы, повернул вспять реки и нашел своего ребенка. Дочка, где бы ты ни находилась сейчас, умоляю – прости своего несчастного отца!
   Мое сердце разрывалось от сострадания к нему, но я поборола эмоции и продолжила с деланой невозмутимостью:
   – Кларисса, королева и глава гильдии Чародеев, решила извести новорожденного бастарда, позорившего честь королевской семьи. Но милостью бога Шарро девочка избежала смерти и попала в сиротский приют, где и воспитывалась. Впоследствии…
   – Опять чародеи! – возмущенно перебил меня король. – А ведь это они стали причиной гибели короля Арцисса и изгнали эльфов из Блентайра. Но откуда ты, девочка, знаешь так много о происках коварных чародеев? – вкрадчивым голосом осведомился он.
   Я вдохнула побольше воздуха, набираясь смелости, рванула завязки своего плаща, открывая Звезду моей души, спрятанную на груди, и отважно провозгласила:
   – Потому что я и сама чародейка!
   И тут же десять острозаточенных клинков уткнулись мне в грудь, не давая пошевелиться.
   – Чародейка! Враг! Смерть ей! – обличающе выкрикнул король, пальцем указывая на меня. – Убейте ее немедленно!
   Я печально усмехнулась, ничуть не удивляясь этим словам. Трудно сосчитать, сколько раз я слышала этот жестокий призыв. Это мой дар и моя ноша. Тьма, ну почему все так хотят меня убить?! Кончики эльфийских мечей уже проткнули мою одежду, впиваясь в кожу, а я даже глазом не моргнула, продолжая оставаться абсолютно невозмутимой. А что еще, спрашивается, оставалось делать, если пройденные испытания научили меня главному правилу: улыбайся всегда и везде! Улыбайся назло всем и наперекор всему! Улыбайся так, чтобы все видели: у тебя на лице остался след от поцелуя фортуны, а отнюдь не от ее колеса!
   – Остановитесь! – Требовательный оклик, донесшийся слева, нарушил гнетущую тишину. Я повернула голову.
   К нам торопливо приближались еще двое всадников. Один из вновь прибывших властно вытянул руку, призывая воинов к повиновению. Приставленные ко мне клинки немедленно опустились.
   – Но, учитель, как же так!.. – возмутился король, гневно сжимая кулаки. – Ты сам постоянно напоминаешь о том, что каждый человеческий чародей является нашим врагом!
   – Напоминаю, – покладисто согласился названный учителем мужчина, ловко спрыгивая на землю. Он был худощав, длинные каштановые волосы, обильно присыпанные сединой, серебрились на свету. Я с растущим удивлением рассматривала его синий, расшитый звездами плащ, красноречиво свидетельствующий о выбранной стезе: этот эльф был магом. Лицо чародея, старое и молодое одновременно, хранило печать затаенной силы, подчиненной и любовно взлелеянной. Да, уж этого мага точно не назовешь «диким»!
   Словно угадав мои мысли, чародей ободряюще кивнул мне.
   – Каждый, за исключением ее! – лукаво улыбнулся он. – Скажи, дорогая, раз ты пришла в нашу долину, значит, все-таки сумела найти мой знак на стене охотничьего домика?
   – Да, учитель! – коротко ответила я, понимая, что речь идет о путеводной руне, оставленной им на нижнем бревне «Приюта странников». – А еще я владею вашей сумкой, жемчужными слезами и последним яйцом, сохраненным для меня принцессой!
   – Отлично! – счастливо рассмеялся маг, потирая ладони. – Признаюсь откровенно, ты превзошла все мои ожидания, девочка. Твой отец должен тобой гордиться! – Он подмигнул мне с заговорщицким видом, откровенно забавляясь комичностью создавшейся ситуации. Я ответила понимающей улыбкой, отдавая должное его мальчишескому пристрастию к сценическим эффектам.
   – Прекратите это немедленно! – негодующе затопал ногами король, вконец запутавшийся в происходящем. – Я требую объяснений!
   – Изволь! – Чародей с наигранным равнодушием пожал плечами. Он щелкнул пальцами, творя самую простейшую волшбу. Повинуясь чарам, мой плащ красиво спланировал на траву, открывая взорам присутствующих мои острые уши и подогнанный по фигуре костюм короля Арцисса, а также стилет и меч, привешенные к поясу.
   – Забери меня Тьма! – ругнулся король. – Так она эльфийка?
   – Не только! – довольно хохотнул чародей. – Она девушка из пророчества Неназываемых. И пришла в наш край для того, чтобы спасти Лаганахар от надвигающейся гибели.
   – Наследница трех кланов! – ахнул прозревший король.
   – Не только! – Маг расхохотался еще задорнее. – Она…
   Но договорить он не успел. Из шалаша вдруг вылетела изрядно припозднившаяся Мифрил и картинно приземлилась мне на плечо, чуть не придавив меня своим уже довольно солидным весом.
   – Белая мантикора! Посланница пресветлого бога Шарро! – воскликнул кто-то с благоговейным трепетом. Все эльфы снова упали на одно колено.
   – Так кто же ты на самом деле, девочка? – дрожащим от волнения голосом вопросил король, испытующе вглядываясь в мое лицо. – Твои сиреневые глаза, черные локоны… – Кажется, он только теперь увидел то явное внешнее сходство между нами, которое я заметила в первую минуту общения.
   – А еще это! – Чародей снова сплел заклинание, и надетый на меня камзол лопнул по спинному шву, выпуская на волю мои крылья, блестящие, как хрусталь, серебристые, трепещущие.
   – Ты… Так ты… – охнул король, хватаясь за сердце.
   – Она твоя дочь! – со вздохом глубочайшего удовлетворения уточнил чародей, изрядно утомленный его нерешительностью. – Рожденная принцессой Аньерд и наконец-то отыскавшая своего ветреного папочку! – Маг решительно схватил нас за руки, подталкивая друг к другу. – Поцелуйтесь же скорее, бесценные мои!
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента