Устинова Анна. Загадка старинных часов

Антон Иванов, Анна Устинова
Загадка старинных часов

Глава первая
Уникальный экземпляр

   Лифт остановился на последнем этаже. Иван, Герасим, Павел, Марго и Варвара вышли на лестничную площадку и огляделись.
   – Нам сюда, – сверился с бумажкой Павел и уверенно надавил на кнопку звонка квартиры номер тридцать четыре.
   – Та-ак, – заметила Варвара. – Тут, между прочим, видеокамера. Сначала нас всех изучат, а потом, может, и пустят.
   – Или не пустят, – пробубнил длинный и худой, как жердь, Герасим Каменев по прозвищу Каменное Муму.
   – Привет Команде отчаянных! – раздался в динамике бодрый голос их одноклассника Сени Баскакова. – Открываю. Заваливайте.
   Электронный замок тихо зажужжал. Дверь распахнулась. На пороге возник здоровенный, коротко стриженный Сеня.
   – Здорово, Баск! – поприветствовали его ребята.
   – Что вы так долго? – осведомился тот.
   – Герочку дедушка заставил собачку выгуливать, – вкрадчивым голоском сообщила Варя.
   – А-а! – хохотнул Баск. – Арчибальда, что ли? Которого в сумке надо носить?
   – Ну. – Каменное Муму покраснел и лишь отмахнулся.
   Карликовый пинчер с громким именем Арчибальд был любимцем его дедушки, Льва Львовича Каменева, или, по-иному, Льва-в-квадрате. Причем дедушка Муму считал, что ходить по улице лапами Арчибальду вредно. Поэтому выгуливали его в специальной сумке, он просто дышал свежим воздухом, а чтобы сходить, так сказать, по нужде, у карликового пинчера Каменевых дома был кошачий туалет.
   – В общем, Сенечка, потому и задержались, – тряхнула золотистыми кудряшками Варя.
   – Главное, что все-таки дошли, – ответил хозяин квартиры. – Ну, раздевайтесь.
   И он простер руку в сторону массивной и явно старинной вешалки красного дерева.
   – Вот это да-а! – Варя с восхищением уставилась на монументальное произведение какого-то столяра девятнадцатого века. – По-моему, Баск, тут может раздеться даже «эскадрон гусар летучих».
   – Предок купил, – отозвался Сеня. – Говорят, дворцовая вешалка.
   – А ты верь больше. – Муму нацепил куртку на массивный бронзовый крючок. – Этих антикваров послушать, так у них все дворцовое. А в действительности ни фига подобного.
   – Да мне-то без разницы, – равнодушно ответил Сеня. – Но вообще-то мой папандр в этом деле сечет. Потому что антиквариат – его хобби.
   – Ну, если хобби… – чуть вздернулись вверх уголки губ у черноглазой Марго.
   – Пошли. – Сеня первым направился по широкому длинному коридору и привел всю компанию в огромную гостиную.
   – Вот это да! – едва оказавшись в комнате, воскликнула Варя.
   Взгляд ее привлек огромный мраморный камин, на котором стояли старинные каминные часы.
   – Он что, бутафорский, или горит? – поинтересовался Герасим.
   Не дожидаясь ответа, он схватил стоящую рядом с камином кочергу и стал тыкать ею в золу.
   – Настоящий! – вынес он вердикт. – Баск, дрова-то есть?
   – Есть, – кивнул Сеня. – В кладовке.
   – Ой, а давайте зажжем! – оживилась Варя. – Обожаю сидеть у камина.
   – Это мы запросто. – Сеня был рад доставить удовольствие друзьям. – Ребята, за мной. Поможете.
   Павел, Иван и Герасим последовали за ним в коридор. Марго и Варя остались в гостиной и начали с интересом озираться по сторонам. Посмотреть тут было на что. Вдоль стен стояли старинные шкафы и горки. Все – из красного дерева. В шкафах виднелись кожаные с золотым тиснением переплеты старинных книг. А горки были полны антикварной посуды и фарфоровых безделушек. Пространство между шкафами и горками заполнялось диванами, диванчиками, креслами и низенькими столиками – тоже сплошь антикварного происхождения. Темно-бордовые стены гостиной были увешаны множеством живописных полотен в тяжелых золоченых рамах. Среди них преобладали портреты: мужчины и женщины в нарядах прошлых веков, запечатленные на фоне богатых интерьеров.
   – Интересно, – с задумчивым видом произнесла Варвара, разглядывая картины, – это наследство Сенькиных предков, или его отец просто так собирает?
   – Полагаю, что просто так, – с характерной своей полуулыбкой откликнулась Маргарита.
   – Все равно, когда Сенька вернется, спрошу. – Варю не оставляло любопытство.
   Марго в это время перевела взгляд на потолок, а вернее, на две огромные хрустальные люстры с иссиня-кобальтовыми противовесами.
   – Скромненькие лампочки, – в свою очередь посмотрела на люстры Варя.
   – А вот и мы! – раздалось за спинами девочек.
   Они оглянулись. Иван, Герасим, Павел и Сеня гордо внесли по охапке дров.
   – По-моему, этого на два дня хватит, – прикинула Варя.
   – Зато с запасом, – улыбнулся Баск. – Не бегать же каждые пять минут в кладовку.
   Толстый розовощекий Павел Лунин, положив дрова у камина, с интересом уставился на стойку из красного дерева, в которой, кроме кочерги, нашлись еще и другие металлические приспособления для камина.
   – Вот это как раз то, что требуется, – выхватил Павел длинный шампур. – Слушай, Баск, у тебя там сосисочек не найдется? А еще лучше – сарделечек?
   И он любовно погладил сияющий под светом старинных люстр шампур.
   – Вот так всегда, – скорбно покачала головой Варя. – Куда ни придем, наш Луна сразу о еде.
   – Мясо на шампуре – это не еда, а творческий процесс. – Павла ничуть не смутило ее замечание. – Я бы даже сказал эстетический. И вообще, что мы, зря собрались камин разжигать?
   – Вообще-то он прав, – неожиданно поддержал Луну обычно спорящий со всеми Герасим. – Сперва запечем мясо, а потом можно еще и картошечку.
   – И этот туда же, – закатила глаза Варвара.
   – Пошли на кухню, – деловито произнес Сеня. – Посмотрю там в холодильнике.
   – А разжечь? – посмотрел на друзей Муму. – Пока еще разгорится. Чего зря терять время?
   – Вот вы с Иваном и разожгите, пока мы на кухне будем, – принял решение Луна.
   – Ладно, – кивнул Герасим.
   – А сумеете? – с сомнением посмотрел Сеня на Муму и Ивана.
   – Запросто, – заверил их Герасим. – Я всегда разжигаю все лучше всех. Хотите – костер, хотите – печку.
   – Тогда трудитесь, – сдался хозяин квартиры и повел остальных на кухню.
   Кухня у Баскаковых тоже была большой, но, в отличие от гостиной, вполне современной, со множеством разнообразной техники. Сеня открыл среднюю дверцу громадного трехстворчатого холодильника.
   – Потрясающе! – заглянул внутрь Луна. – Есть все, что нам надо, и даже более того.
   – Достаем, – бодро скомандовал Сеня.
   – Слушай, – забеспокоилась Маргарита, – а твои предки как? Против не будут?
   – Не будут, – откликнулся Сеня. – Потому что их нет и не будет.
   – Как это? – Луна замер с кульком сарделек в руках.
   – А так, – продолжал Баск. – Осиротел я вчистую на целых две недели. Отдыхать предки съехали. В Австралию. К кенгуру. Потому я тут и оказался.
   Дело в том, что последние два года Сеня и его родители жили по преимуществу в большом загородном доме. А квартира на улице Александра Невского, которую отец Сени, Виталий Семенович, приобрел на заре своей деятельности в области нефтяного бизнеса, как правило, пустовала. Поэтому ребят удивило, что Сеню теперь оставили именно тут.
   – Это все из-за фейерверка, – объяснил Баск. – Мы с ребятами его устроили.
   – И что? – посмотрели на него остальные.
   – Да сначала все шло как надо, – продолжал Сеня. – А потом у соседа нашего крыша загорелась. Он, видите ли, покрыл ее уникальной черепицей.
   – Разве черепица горит? – изумился Луна.
   – Именно о том я и говорю, – с серьезным видом изрек Баск. – Вообще-то этот Петров должен был нам только спасибо сказать. Потому что благодаря нашему фейерверку все вовремя обнаружилось. А то он все соседям хвастался: мол, бабки, конечно, выложил, зато крыша теперь вечная. Материал двадцать первого века. Выдержит все, что угодно. А оказалось, подделка. Бабки с Петрова слупили за двадцать первый век, а крышу покрыли обычным пластиком. Вот он и полыхнул от нашего фейерверка.
   – И что же, весь дом сгорел? – полюбопытствовал Луна.
   – Нет, – отмахнулся Баск. – Пожарные быстро приехали и потушили. Но крышу теперь по новой делать придется. Правда, ему все равно рано или поздно пришлось бы. Но этот Петров какой-то вообще тупой и своего счастья не понимает. Ведь если бы потом обман обнаружился, он эту черепичную фирму с ее двадцать первым веком фиг бы нашел. А так – пожалуйста. Все оказались на месте. Теперь он с них неустойку слупит. Плюс еще за моральный и физический ущерб. В общем, Петров вернет свои бабки даже с процентами. Я это все своему папандру объяснил, но он тоже почему-то не врубился. И сказал, что в поселке я не останусь. «Тебя, – говорит, – нужно срочно изолировать от дурного влияния». А я-то тут при чем? – Сеня развел руками. – Фейерверк вообще был не мой. И задумка чужая. Я лишь только смотрел за компанию.
   – Ни за что, значит, пострадал? – ехидно покосилась на него Варя.
   – Ну, пострадал – это слишком сильно сказано, – откликнулся Сеня. – Просто перевезли сюда. Вместе с домомучительницей.
   – С какой еще мучительницей? – У Марго округлились глаза.
   – Карлсона не читала? – удивился Сеня. – И мультик не видела?
   – Читала-смотрела, – заверила его Маргарита.
   – Вот мне предок и нанял такую же домоправительницу-домомучительницу, как фрекен Бок. Только та была жутко толстая, а моя, наоборот, жутко худая.
   – Она сейчас тоже здесь? – осведомилась Варвара.
   – Нет, – покачал головой Баск. – Уперлась куда-то по своим делам.
   – Вот и хорошо, – улыбнулся Луна и вновь полез в холодильник. – Сейчас мы еще помидорчиков тут возьмем, лучка и все это тоже на шампурчик нанижем вместе с сарделечками.
   – Аппетит приходит во время еды, – фыркнула Варя. – Должна тебя сразу предупредить, Баск. Если ты нашего Луну не остановишь, он у тебя все содержимое холодильника на шампурчик нанижет.
   – И пусть, – отнюдь не встревожился Сеня. – Домомучительница новую жратву купит. Ей бабки на это оставлены. Хватай, Луна, что считаешь нужным.
   Павел тут же счел нужным прихватить баночку маринованных огурчиков и еще кое-какие мелочи, которые, по его словам, «классно монтировались с сардельками на шампурах».
   – Та-ак, – посмотрела Варя на кухонный стол, куда Павел составил обильную снедь из холодильника. – Как бы нам это в один прием уволочь?
   – Не только это, – мигом вмешался Луна. – Сенька, – повернулся он к Баску, – нам ведь еще и пить наверняка захочется.
   – Навалом, – хозяин квартиры извлек из кухонного шкафа три пачки сока и минеральную воду.
   Затем Баск подкатил столик на колесиках.
   – Перегружайте сюда, а я стаканы достану.
   – Очень правильное решение, – одобрил Луна и принялся нагружать столик съестными припасами.
   Варя вдруг с шумом потянула носом воздух:
   – Братцы, там, кажется, что-то горит.
   – Да камин, наверное. – Луна хранил полную невозмутимость.
   – Нет, это запах паленой шерсти, – снова принюхалась Варя.
   – Ковер! – взвыл Сеня. – Предок меня убьет!
   И он кинулся вон из кухни. Остальные побежали следом.
   По гостиной плавал серый дым.
   – Что вы, гады, спалили? – завопил Баск.
   – Ничего, – кашляя, сообщил Каменное Муму. – У вас просто камин испортился. Тяги нету. Видно, что-то в дымоход упало, и он забился.
   Иван в это время с помощью газеты пытался разогнать дым.
   – Это не дымоход испортился, а вы идиоты, – стремглав подбежал к камину Баскаков. – Могли бы сами дотумкать и заслонку открыть.
   Встав на цыпочки, он потянул на себя медную ручку. Над дымящейся кучей дров тут же взметнулись языки пламени. Дрова весело затрещали.
   – Сенька, надо окно открыть! – воскликнул Павел.
   Впрочем, Баск уже и без его советов повернул ручку окна. В комнату устремился морозный воздух.
   – Бр-р! Холодно! – тут же поежились девочки.
   – Если холодно, сыпьте на кухню, – распорядился Сеня. – Хорошо, что зима. Сейчас дым быстренько вытянет, а камин воздух нагреет, и все дела.
   Марго и Варя поспешили в коридор.
   – Кстати! – прокричал им вслед Луна. – Прикатите столик с продуктами. Мы его забыли на кухне.
   – «Мы забыли», – обернулась Варя. – Это ты, Луна, и забыл.
   – Не забыл, а оставил, – улыбнулся тот. – Когда пожар, какие уж там продукты.
   Девочки фыркнули и убежали.
   – Ну, ты мастер, – напустился Сеня на Герасима. – Тоже мне, специалист по разжиганию.
   – Так ведь разжег, – с ходу заспорил Муму. – Смотрите, как горит. Чего вам еще надо?
   – А заслонку почему не открыл? – задал новый вопрос Баскаков.
   – Потому что в каминах, насколько я знаю, – с важностью произнес Герасим, – никаких заслонок быть не должно. Камин – это тебе, Сеня, не печка.
   – У одних не должно, а у других должно, – стоял на своем Баскаков. – Тут, например, есть. Мог бы сообразить, если ты такой специалист.
   На скуластом лице Герасима воцарилось именно то выражение, благодаря которому он приобрел прозвище Каменное Муму. Теперь он готов был до потери пульса отстаивать свою точку зрения.
   – Давай вспомним, – угрюмо произнес он. – Ты меня, Баск, что просил? Разжечь. Я разжег? Разжег. Дрова горят? Горят. А про дым, между прочим, мы с тобой не договаривались. Так что ты ко мне привязался?
   Здоровенный Баск ошалело похлопал глазами. Он явно не был готов к столь тщательно аргументированной дискуссии. А потому тихо ответил:
   – Да я, собственно, ничего.
   – Тогда прекратим этот бесполезный спор, – победоносно изрек Каменное Муму.
   – Мальчики? – раздалось из коридора. – Вы проветрили? А то мы уже идем!
   – Сейчас! – И Баскаков закрыл окно.
   – Вкатывайте жратву! – подхватил Павел.
   Девочки прикатили тележку. Луна, вооружившись шампуром, в задумчивости склонился над обилием продуктов.
   – Значит, так, – он начал священнодействовать. – Сперва берем помидорчик…
   «Бом-м!» – заполнил комнату оглушительный звук. Словно с добрый десяток неизвестно откуда возникших людей разом ударили молотками по медным тазам для варенья. Павел от неожиданности вздрогнул. Помидор, так и не достигнув шампура, шмякнулся о пол. «Бом-м! Бом-м! Бом-м! Бом-м! Бом-м!» Затем все смолкло.
   – Что это? – хрипло осведомился Герасим.
   – Испугались? – захохотал Баск. – Я и сам каждый раз пугаюсь. Хотя, по идее, должен уже привыкнуть.
   – Что это было? – повторил Муму.
   – Часы. Там. – И Сеня указал на арку в стене, которая соединяла гостиную с соседней комнатой. – Пошли покажу.
   Луна, с грустью взглянув на лопнувший помидор, направился вместе с друзьями смотреть часы. За аркой оказалась столовая, обставленная примерно в том же духе, что и гостиная. Кругом старина, красное дерево. Посреди – огромный стол на двадцать четыре персоны, о чем свидетельствовало количество стульев с массивными спинками и мягкими сиденьями. Напольные часы-башня занимали одно из почетных мест в комнате.
   – Ну, прямо Биг-Бен, – сказала Варвара.
   – А по-моему, это не Биг-Бен, а тихий ужас, – еще не совсем отошел от шока Герасим.
   – Где же, Мумушечка, твоя хваленая точность? – ехидно произнесла Варя. – Они, – ткнула девочка пальцем в полированный корпус часов, – совсем не тихий, а очень громкий ужас.
   – Вот именно, – поддержал ее Сеня. – А представляете, каково мне ночью. Особенно когда я тут с ними первый раз ночевал. Я пол-одиннадцатого отключился. Заснул. А они потом как двенадцать раз вдарят! Я спросонья вообще решил, что землетрясение началось.
   – Так отключи их, и все дела, – посоветовал Павел.
   – Как бы не так, – жалобно произнес Баск. – Предок их перед отъездом завел, а потом ключ куда-то спрятал. Теперь не остановишь. Завод-то у них на месяц.
   – На ме-есяц? – протянул Иван.
   – Ну, – кивнул Баскаков. – Уникальный механизм. Прошлый век. Фирма «Карл Цвайс». Номерной экземпляр.
   – И под каким же номером? – язвительно осведомилась Варя.
   – Номер два, – сообщил Сеня.
   – А всего сколько номеров существует? – не отставала Варя.
   – Десять. – Баскаков был в курсе дела. – Тут в чем примочка. Одно дело – просто часы «Карл Цвайс». Фирма, конечно, известная. У них любые часы дорого стоят. Но это, – указал он на свой домашний Биг-Бен, – настоящий раритет. Потому что первые десять штук изобрел и собрал вручную сам основатель фирмы. Говорят, этот Карл вообще-то начал и одиннадцатые собирать, но помер. То ли от чумы, то ли от холеры. Предок рассказывал, но я точно не помню. Во всяком случае, это была какая-то модная тогда инфекция.
   – Слушайте, тут полно всяких стрелок, – задрав голову, Марго уже разглядывала большой, покрытый тончайшей гравировкой золотисто-серебряный циферблат часов.
   – Стрелок много, – подтвердил Сеня. – И все они из чистого золота. Между прочим, эта штука, если ее не забывать вовремя заводить, показывает, кроме обычного времени, год, месяцы, дни недели, фазы Луны и еще много чего, но я не помню.
   – Классная штука, – оценил Луна.
   – Только вот бой у них ужасный, – снова пожаловался Сеня. – И никуда от этого не денешься.
   – Полагаю, бой можно переделать, – с умным видом изрек Герасим.
   – Можно-то можно, но кто же тебе позволит, – откликнулся Сеня. – Предок теперь на эти часы даже дышать боится. Он за ними давно охотился. Это же антикварная вещь. И менять ничего нельзя. Сразу цена упадет.
   – Что же, они с девятнадцатого века так и ходят? – изумился Иван.
   – Ну, – подтвердил Сеня. – В том-то и дело. То есть, вернее, пока их предок не приобрел, они очень долго стояли. А после их мастер почистил, и они сразу пошли. Предок специально их в этой квартире поставил. Мы же здесь почти не живем, а значит, бой никому не мешает.
   – Понятно, – кивнули ребята.
   – Думаю, – потер руки Луна, – нам теперь самое время заняться сарделечками.
   – И впрямь, – горячо поддержал его Герасим, который проголодался еще во время прогулки с Арчибальдом.
   Все вернулись в гостиную. Луна немедленно приступил к готовке. И вскоре по комнате распространились аппетитные запахи.
   – Ну, прямо как в ресторане, – одобрил Сеня и облизнулся.
   – Слушай, ты еще долго там? – Герасим кинул хищный взгляд на Павла.
   – Действительно, – подхватила Варя. – С твоей стороны, Пашечка, просто какой-то садизм так долго не давать нам сарделечку.
   – Кажется, кто-то совсем недавно упрекал меня в неуемном аппетите, – повернулся к ней Луна, щеки которого раскраснелись от каминного жара еще сильнее обычного.
   – Так это тебе, Пашуня, давно пора худеть, – нашлась Варя, – а у меня и у Марго с фигурами полный порядок.
   – У меня тоже, – ответил Луна, совершенно не испытывающий никаких комплексов по поводу собственной толщины. – Сколько раз тебе повторять, Варвара: мужчины должно быть много. И вообще, не давите на психику. Иначе я все испорчу.
   К тому времени как Луна наконец нажарил на всю компанию сарделек с помидорами и луком, ребята изнывали от голода. И в считаные минуты смолотили совсем не малые порции.
   – Луна, где картошка? – дожевывая последний кусок, осведомился Герасим.
   – В золе, естественно, – улыбнулся друг. – Сейчас потыкаю, готово ли.
   Вооружившись кочергой, Павел выгреб из золы три картофелины и ткнул в них вилкой.
   – Кажется, жестковато.
   Он собирался запихнуть картофелины обратно, но Герасим, оттолкнув друга, вонзил вилку в самый крупный и самый обуглившийся экземпляр.
   – Нормально, – он впился зубами в картофелину. – Это просто Луна над нами уже измывается.
   – Тогда разбираем! – И Марго тоже отыскала в золе картофелину.
   Остальные последовали ее примеру.
   Еще через четверть часа напряженного жевания импровизированный пир завершился.
   – Эй, Сенька, – взгляд Герасима упал на собственные часы. – А раритет-то ваш того… сломался.
   – Как сломался? – подскочил от ужаса на стуле Баскаков. – Откуда ты знаешь?
   – Элементарная логика, милый мой, – покровительственно произнес Муму. – В шесть они били? Били. А теперь половина седьмого. Все нормальные бьющие часы должны отсчитывать половину одним ударом. Но твой «Цвайс»-то молчит.
   – Фу-у, – облегченно выдохнул Сеня. – Дурак ты, Муму. Зря только меня напугал. Говорят же тебе: это не просто бьющие часы, а уникальные. И отзванивают они только четыре раза в сутки. В двенадцать и в шесть, а потом снова в двенадцать и в шесть.
   – Так бы сразу и объяснил. – Герасим крайне обиделся, что его назвали дураком.
   Сеня все-таки наведался в столовую и проверил. Уникальные часы с громким тиканьем продолжали отсчитывать ход неумолимого времени.
   – Не, ребята, все в порядке, – снова вошел в гостиную совершенно успокоившийся Баск.
   – Сеня, – указала на портреты Варвара, – а это что, ваши предки или так просто?
   – Так просто, – внес тот ясность. – Отец собирает. Ему нравятся старинные портреты.
   – А вот здесь что-то знакомое, – с задумчивым видом Марго разглядывала портрет какого-то худого старика в черном сюртуке и бабочке. – Я точно уже его где-то видела. Только вот где?
   Лицо обычно добродушного Баска скривилось в брезгливой гримасе.
   – Это Дж. Д. Рокфеллер, чтоб ему пусто было. Предок специально портрет заказал. По фотографии. И, между прочим, у нас в загородном доме такой же висит. Прямо в моей комнате. Я вам уже говорил: предок от этого Дж. Д. просто тащится.
   Ребята понимающе кивнули. Причина Сениной нелюбви к Дж. Д. Рокфеллеру была им известна и, как ни странно, носила глубоко личный характер. Дело в том, что нефтяной олигарх Виталий Семенович Баскаков придерживался крайне суровых взглядов на воспитание сына. Баскаков-старший считал: раз сам он всего добился собственными силами, значит, и Сеня должен научиться с самых ранних лет преодолевать трудности. Поэтому на карманные расходы Баску, по его словам, «выделялся низший прожиточный минимум». А хуже всего стала складываться его жизнь после того, как Баскаков-старший прочитал биографию Дж. Д. Рокфеллера.
   К счастью для Сени, Виталий Семенович не мог, по примеру семьи американского миллиардера, заставить сына донашивать платья выросших старших девочек, потому что Баск был его единственным отпрыском. Заставить его ловить мышей по центу за штуку Виталий Семенович тоже не мог. В квартире и загородном доме Баскаковых этих животных не водилось. Но и того, что отец сумел воплотить в жизнь, Сене казалось более чем достаточно.
   Тщательно проштудировав книгу о любимом Дж. Д., Виталий Семенович позвал к себе в кабинет единственного сына и наследника.
   – В общем, так, – тоном, не допускающим возражений, объявил он. – Я понимаю и вполне разделяю твое мнение, что тебе требуются карманные деньги. Но теперь ты будешь их сам зарабатывать.
   Сын пробовал возразить, но тщетно. И жизнь его с тех пор стала складываться совершенно невыносимым образом. Хитроумный нефтяной олигарх выработал систему поощрений и взысканий. Например, если Сеня брался за уборку собственной комнаты или за какие-нибудь другие домашние дела, ему насчитывался заработок. Но когда он при этом что-нибудь портил, из заработка вычиталась сумма загубленной вещи. И так выходило, что Сеня чаще всего оказывался не с карманными деньгами, а в неоплатном долгу.
   – Из-за этого самого Дж. Д. – Баск продолжал со скорбью и гневом взирать на портрет Рокфеллера, чей образ ему отнюдь не казался светлым. – Так вот, из-за этого гада, – продолжал он жаловаться друзьям, – я всю жизнь теперь буду расплачиваться. Мне только один этот фейерверк придется не меньше чем полгода отрабатывать.
   – При чем тут фейерверк? – посмотрела на мальчика Маргарита. – Ты ведь сказал, что не виноват. Неужели отец заставит тебя отрабатывать крышу Петрова?
   – Если бы, – вздохнул Сеня. – Крыша-то халтурная. Ее фирма оплатит. Но предок как рассудил? Раз я принял в этом участие и ему пришлось объясняться с Петровым, значит, он потерял время. А папандр мне постоянно твердит: «Мое время, сынок, – это деньги». Вот он и скалькулировал потерянное на объяснение с Петровым время по отношению к деньгам, которые мог за этот период заработать. А так как Петров – мужик скандальный, то объяснялись они долго. Сумму назвать?
   – Лучше не надо! – замахал длинными руками Герасим. Ему было даже страшно представить, сколько зарабатывал за час или два нефтяной олигарх.
   – У других предки как предки, – ощутив общее сочувствие, Баск впал в окончательную тоску, – а у меня… – И, затруднившись подобрать нужное слово, Сеня умолк.
   Варя и Марго переглянулись. Обе они не хотели бы быть детьми олигархов.
   – Предок меня еще почему сюда отправил, – снова заговорил Баск. – Во-первых, в воспитательных целях. А потом, чтоб бензин зря не тратить. Мол, чего из-за тебя одного машину взад-вперед гонять. А так я здесь. Шофера папандр отправил в отпуск; и горничную, и повара – тоже. В доме остались только два охранника. А мне сюда наняли по дешевке домомучительницу.
   – Почему по дешевке? – спросила Варя.
   – Это ты у нее спроси, – откликнулся Баск. – Она пришла и попросила. Предок остался очень доволен. Он называет ее «скромной хорошей женщиной».
   Последние слова Сеня произнес с такой интонацией, что Луна тут же поинтересовался:
   – А что, жутко противная?
   – Да, в общем, не так чтобы жутко, – объяснил Баск. – Она пока меня не особенно напрягает. Но без нее было бы гораздо лучше.
   – Не сомневаюсь, – убежденно произнес Иван.
   – «На свете счастья нет, но есть покой и воля», – Варя весьма к месту процитировала Пушкина.