- Мне нравится ваш размах.
- Я рад этому. Вы привезли с собой Тициана?
- Увы, не решился. Но если ваша секретарша поедет со мной, то я передам в ее руки ценный экспонат.
В дверях появилась Синтия. Она будто слышала наш разговор.
- Мисс Сандерс, вам придется проводить мистера Райнера до его отеля. Возьмите с собой деньги, а мистер Райнер передаст вам Тициана. Но перед тем, как уехать, покажите гостю дом. Есть надежда, что мистер Райнер погостит у нас, и я хочу, чтобы дом произвел на него хорошее впечатление. Что касается кухни, то мне это уже удалось сделать.
Троутон взглянул на Коттона.
- Это без всяких сомнений. Я восхищен!
- До скорой встречи. Ну а я еще немного поработаю.
Зеркало отодвинулось, и хозяин скрылся за стеной.
- Дом-ловушка!
- В каком смысле? - переспросил Синтия.
- А я и не подумал о двусмысленности. Еще не успел.
- Таких тайников у нас много. Говорят, что этот дом строил сумасшедший нормандский миллионер. Он здесь и пропал. Я имею в виду, что его не нашли.
Синтия направилась к узкой круглой лестнице, находящейся в одной из башен. Они поднимались на второй этаж, и Кот-тон не мог оторвать от нее взгляда.
- Это коллекция Ван Гога, а выше коллекция Сезанна. Вы видите уникальность этих картин?
Коттону было не до картин. Он тянулся за девушкой, как мотылек к свету. Внезапно она остановилась и резко повернулась.
- За этот натюрморт хозяину предлагали триста тысяч!
Коттон чуть было не наткнулся на девушку и остановился в двух дюймах. Ему стало неловко, и он посмотрел на картину. Чтобы как-то отреагировать, он решил высказать пару слов о художнике, но не знал, кто автор работы. На картине отсутствовала подпись. Он открыл рот, но так ничего и не сказал. Коттон взглянул на соседнее полотно и так же не нашел там подписи. Он пробежал взглядом по стенам, но ни одной из картин Ван Гога, Сезанна и других великих импрессионистов не обнаружил подписей.
- Не ищите. Их нет. Эти шедевры написаны моим хозяином. Идем, я покажу тебе кое-что!
Синтия сделала заговорческий вид и, взяв Коттона за руку, повела его за собой. В коридоре второго этажа она остановилась и нажала на какой-то предмет в стене. Одно из многочисленных зеркал отодвинулось, и они вошли в небольшую комнату, где стояли диван и два кресла. Дальняя стена была стеклянной. Окно начиналось у пола и кончалось под потолком. Синтия подвела Коттона к окну.
- Смотри. Великий. Эльмир за работой. Коттон увидел Троутона, который стоял у мольберта с кистью в руках и сосредоточенно и четко накладывал один мазок за другим.
- Что это?
- Так создаются шедевры!
Коттон оглянулся. Синтия улыбалась.
- Ты сказала: "Эльмир"?
- Да. Настоящее имя Эрика Троутона Эльмир Фарейн Хофман. Правда, и этого никто не может утверждать с уверенностью.
- И он разрешает подсматривать за собой, когда он делает фальшивки?
- Возможно, что он допустит тебя в свою мастерскую, но не сейчас. Он должен доверять тебе.
- Но я же наблюдаю за ним!
- Это наш секрет. Он не видит нас. С другой стороны стекла- зеркало. В этом доме все в зеркалах, подземных ходах, потайных комнатах, скрытых лестницах.
Синтия вывела ошеломленного гостя из комнаты, и коридорное зеркало встало на место.
- А теперь я хочу показать тебе твою комнату.
Синтия повела его в конец коридора и открыла тяжелую, обитую коваными пластинами, дверь,
Это была огромная комната с огромной кроватью под балдахином, старой резной мебелью и мягким ковром.
- А где твоя комната? Синтия улыбнулась.
- Я расскажу тебе об этом, когда ты приедешь. Ты очень нетерпелив, Робин.
Коттон обнял девушку и прижал к себе. Она была столь изящна, что он побоялся надломить ее хрупкий стан. Синтия позволила ему поцеловать себя и тут же выскользнула.
- Твой секретарь может жить в соседрей комнате. Она не такая большая и уютная, но там есть письменный стол с хрустальными приборами и много света.
Коттона словно в ледяную воду окунули. То, что он не мог сформулировать в своей голове, сделала за него Синтия. Она все в одну секунду поставила на свои места. Коттон понял, чего ему не хватало и теперь уже знал, как строить свое поведение и планы.
- Он парень не привередливый. Его устроит любая комната. Но скажи, Синтия... У меня есть надежда? Ты сводишь меня с ума, и я не выдержу этого. Если ты смеешься надо мной, то лучше мне не видеть тебя. Это лишь омрачит мое пребывание здесь.
- Я не знаю, Робин. Если ты такой, каким мне кажешься. Тогда да! Я не хочу ошибаться. Ты должен понять меня. Такие люди, как ты, могут иметь любых женщин, а не смазливых секретарш. Давай не будем торопиться. Если твои глаза не врут, то ты сможешь подождать. Мне нужно время.
- Хорошо. Я подожду.
Коттон отвык от таких разговоров и чувствовал себя очень глупо. Он не знал, как внушить девушке, что такого с ним никогда не случилось. Он не умел легко и непринужденно притягивать красоток к себе и в нужную секунду опрокидывать их на кровать. Но может быть Синтия понимала это и ей нравилось такое неуклюжее ухаживание и растерянность.
- Я должна ехать с тобой.
- Нет. Ты права. Картину я завезу завтра утром. Сам завезу. Там, где она находится, тебе лучше не появляться. Но мне хотелось бы еще немного побыть с тобой. Ты помнишь ресторан в Нью-Йорке, как мы танцевали до утра?
- В моей комнате есть проигрыватель и пластинки. Правда, у меня нет вина и свечей.
- Я и без вина пьяный.
- Тогда пойдем.
Синтия открыла дверцы огромного шкафа из черного дерева, задняя стенка поднялась вверх, и они оказались в другой комнате.
На следующее утро Коттон приехал к дому Троутона-Эльмира, но ни хозяина, ни его секретарши не застал. Его встретил индус и провел в холл первого этажа.
- Хозяин уехал до вечера. Мисс Синтия сопровождает хозяина. Они делают покупки. Вы можете оставить послание, оно будет передано.
Коттон усмехнулся.
- Веселый ты малый. Знал бы ты сколько стоит это послание!
- Миллион долларов, сэр. Эти деньги оставлены для вас.
Индус достал из резной тумбочки сверток и положил его на инкрустированный столик, где стоял телефон.
- Это деньги, сэр. Вы можете пересчитать. Но я знаю, что хозяин никогда не ошибается.
Коттон долго не мог прийти в себя.
- Ну, а то, что я принес, ты будешь проверять?
- Я все передам, как есть, сэр. Коттон положил на кушетку у вешаяки завернутую в бумагу и перевязанную картину и взял сверток.
- Что ж. Будем жить на доверии. Это твой хозяин научился у индусов, или еще у кого, но только не у американцев. Тут нужен глаз, да глаз!
- Но вы ведь тоже из Европы, а не американец, мистер Райнер.
Коттон поперхнулся. Здесь все знают все. Генри был прав, язык надо держать за зубами.
- Передай хозяину, что пять картин Дега должны быть в музее "Метрополитен" двенадцатого утром. Точнее, послезавтра. Я не отвечаю за сохранность и доставку.
- Я вас понял, сэр. Вы хотите взглянуть на эти работы сейчас?
- Нет. Я взгляну на них со всеми экспертами музея. Надеюсь, что они будут подписаны автором.
- Я все передам, сэр.
Коттон вернулся к ждавшему его у ворот такси и попросил отвезти его на "Парамаунт".
Попадая в святую святых фабрики грез, Коттон чувствовал волнение. Он не появлялся здесь уже год, и ему не хватало этого воздуха, этой атмосферы, этих людей. Здесь можно было встретить Цезаря и Линкольна, Жанну Д'Арк и Елизавету Викторию Английскую. Эти люди были заражены той же болезнью, что и Коттон, но мир относился к ним с симпатией и даже обожанием. Это устраивало всех. Даже тех, кто сидел без работы, и их объединяло то, что их больше, и то, что они жили надеждой.
Кто-то здоровался с Коттоном, кто-то не замечал его, кто-то похлопывал его по плечу, но равнодушных не оставалось.
Он вошел в дверь, где висела табличка: "Кадры".
Милая сорокалетняя стерва показала ему белые, немного испачканные помадой зубы и спросила:
- Итак, душечка, ты хочешь наняться в осветители?
- Скажи мне, остренький язычок, а кто из хороших операторов сейчас не у дел?
- Хорошие операторы стоят за камерами . в павильонах, а остальные сшиваются в многочисленных пивных близлежащих районов.
- Тонко замечено, ядовитые зубки, но даже на гениев работы не хватает.
- Зачем тебе нужен Митч?
- Ага! Значит Митчелл Уилдинг свободен. Спасибо, моя прелестная гремучая змейка, кролик за мной.
- Какой еще кролик?
- Которого ты будешь пожирать взглядом, а я уже ухожу.
Митчелл Уилдинг был одним из лучших операторов Голливуда, он хорошо знал Коттона и неплохо к нему относился, когда не работал на его картинах. Коттон изводил всех, требуя снимать один эпизод с бесконечными текстовыми переделками.
Коттон застал гения дома за чисткой зубов. Уилдинг жил один после того, как от него ушла жена, которую он впихнул в запертые ворота "Парамаунта", и она получила роль подруги сестры главной героини.
То, что пытался ему объяснить Уилдинг с щеткой во рту, Коттон не слушал. Он устроился в продавленном кресле в крошечной комнате и налили сам себе из кофейника горячего кофе. Когда вернулся хозяин, то ему пришлось заваривать кофе заново.
- Ты зачем пожаловал, Даг? Учти, что я ни на какие аферы не подряжаюсь. У меня полно работы, на носу два сложных проекта и куча не проявленной пленки.
Коттон молчал. Он ждал, пока Уилдинг успокоится и сядет пить кофе. Пока тот заваривал новую порцию. Коттон поднял с пола старую газету и прочитал ее.
Одна из фотографий на третьей полосе заставила его застыть на месте. Страница повисла в воздухе. На снимке был изображен труп с веревкой на шее. Он узнал того, кого тащил на собственном горбу. Ниже шел заголовок: "Странное убийство".
Под заголовком шел анализ следствия. Во время дежурства сержант отдела по борьбе с бандитизмом Арчи Хористер и лейтенант из полиции нравов Мо Голдфилл взяли из гаража управления полицейскую машину и уехали в неизвестном направлении. До сих пор остается неясным, что связывало этих людей между собой? Их служебные интересы никогда не пересекались, и работали они в разных концах здания. Никто их никогда вместе не видел. К утру патрульная машина была найдена у отеля "Мери-Стар". О ней сообщил в ближайший участок портье отеля. К полудню был обнаружен труп лейтенанта Голдфилла на крыше лифта того же отеля. Он был задушен шелковой бельевой веревкой, никто не видел, как лейтенант заходил в отель. Однако, следственная бригада установила, что в отель можно проникнуть через котельную, на двери которой был сорван замок. На угле обнаружены следы ног, но следы ведут к выходу, а не внутрь. К сожалению, и вынужденный ночной напарник лейтенанта сержант Арчи Хористер исчез. Он не появился на работе и его нет дома. Мы должны оговориться сразу и предупредить, что у следственных органов нет никаких подозрений в адрес сержанта. Он проявил себя отличным работником правопорядка и прекрасным семьянином. У Хористера трое детей и отличная жена, которая все еще ждет его и надеется на его возвращение. Управление внутренних дел Лос-Анджелеса просит сообщить всех, кто видел или знает, где находится сержант Арч Хористер.
Ниже размещался небольшой снимок сержанта. Это была увеличенная копия снимка со служебного удостоверения, и по такой фотографии трудно узнать человека. Коттон был уверен, что никогда не видел этого человека, но он также был уверен, что сержант остается подозреваемым номер один, и пока его не найдут, других версий не будет. Коттон понял, что всю ночь, сумасшедшую ночь, проведенную в отеле, он боялся "Летучего голландца". Некой патрульной машины с потушенными огнями. Оставил бы ее сержант в другом месте, все могло бы сложиться по-другому.
И все же Райнер ушел через котельную. Кого же он боялся? Не лейтенанта же из полиции нравов? Но лейтенант мог представиться и по другому. Значки у полицейских одинаковые. Никто номера не запоминает и в управление не звонит...
Мысль Коттона была оборвана, как веревка висельника с третьего выстрела.
- Даг! Ты оглох или заболел? Я не врач. Ты ошибся дверью.
Коттон отбросил газету в сторону.
- Сколько ты получаешь на студии?
- К чему ты клонишь?
- Я не клоню, я спрашиваю тебя о заработке.
- Триста в неделю!
- Мечтатель! Талант твой того стоит, но ни один продюсер с тобой такой контракт не подпишет.
- Чего ты хочешь?
- Нанять тебя.
- Только сумасшедший добровольно согласится с тобой работать...- Значит ты сумасшедший. Плачу пятьсот в неделю.
- А я не говорил, что я здоров! Все мы сумасшедшие, но деньги вперед... Наличными. На сколько недель?
- Ничего не знаю. Сценария нет, снимаем все, что видим.
- Тебе не кажется, что двое сумасшедших - это уже много.
- Послушай, Митч, мы снимаем документальный фильм. Все будет решать монтаж. Несколько дней в Нью-Йорке и пару недель здесь ты будешь снимать из-за угла. Тебя никто не будет видеть.
- Это называется "скрытая камера". Но эти методы беззаконны.
Но нет законов, запрещающих снимать все, что хочешь,
- Военные объекты.
- Они нам не нужны. Мы . делаем фильм о фальшивках. Идея уздсе сидит во мне. Мы назовем фильм "Кривые зеркала". Это будет настоящий фурор!
- А свет! Для съемок нужно много света.
- Света там столько, сколько на солнце.
- Кто продюсер?
- Я. Все - только я и ты. Мы вдвоем.
- А ты знаешь, сколько стоит пленка, во сколько обойдется прокат камеры, лаборатория? Бешеные деньги.
- Они у нас есть! Слушай меня внимательно, ты отказываешься от всех контрактов на следующий месяц. Арендуешь помещение под лабораторию, обуетраиваешь его, достаешь камеру и пленку. Обус-траиваешь лабораторию и послезавтра утром вылетаешь в Нью-Йорк. Дашь мне телеграмму, и я тебя встречу.
Коттон взял свой сверток, распечатал один край и вытащил пачку сотенных купюр.
- Здесь десять тысяч. Это на аренду и камеру. Желательно, чтобы она была компактной, как у ребят их хроники.
- Этого не хватит. Они потребуют гарантий и задаток. А пленка? Коттон достал еще две пачки.
- Бери. Это лишь начало. Мы не должны себе ни в чем отказывать. Найми двух лаборантов, и нам еще понадобится монтажный стол. Ребята должны работать день и ночь.
- Нужны микрофоны и магнитофоны. Ты об этом подумал? Звуковая дорожка!
- 0'кей, Митч. Здесь миллион долларов. Распоряжайся сам. Я тебе доверяю! Но уровень должен быть наивысший.
- Ты обчистил национальный банк? И без того узкое лицо Митча вытянулось еще больше, когда на его грязный стол посыпались пачки в банковской упаковке.
- За все отвечаю я сам, Митч. Я продюсер, режиссер и автор. Твое дело техника!
- И ты хочешь, чтобы я все подготовил за завтрашний день.
- Точно. Послезавтра с камерой в руках я жду тебя в Нью-Йорке. Съемки начинаем в "Метрополитен". Запомни. Меня зовут Робин Райнер, и для всех ты мой личный секретарь. Подбери хорошую сумку для кинокамеры, чтобы посторонние не догадались, что ты в ней носишь. Заряди пленкой несколько кассет сразу и сложи их в чемодан с бельем. Сейчас трудно предположить, сколько по времени будет длиться каждый съемочный день. В Нью-Йорке тебе придется побегать, и не исключено, что там мы откроем филиал нашей студии.
Уилдинг не мог оторвать взгляда от кучи денег и только кивал головой.
- А они настоящие, Даг?
- Можешь взять одну штучку и пойти пропить на радостях, но завтра ты должен включиться в работу и забыть обо всем на свете.
- Я уже забыл!
Коттон похлопал приятеля по плечу и ушел. Он не сомневался, что Митч сделает все, как надо.
Вернувшись в грязный отель, где он оставил свои вещи, Коттон заполнил дневник и сделал несколько набросков сценария. Он пытался выработать общую концепцию, но ничего не получалось. Все сводилось к тому, что сценарий здесь не нужен. Понадобится сопроводительный текст. Комментарий, легкий, ненавязчивый, чтобы зритель не чувствовал себя полным идиотом.
Коттон порвал наброски и в этот вечер вылетел в Нью-Йорк.
Флейшер отказался приезжать в курятник дважды и появился в зале аэропорта за двадцать минут до вылета.
Он привез ему свидетельство, оформленное с излишней напыщенностью и заверенное у нотариуса задним числом, что Даг Коттон является дипломированным литератором и работает под псевдонимом Робин Райнер.
- Это бумага тебя не спасет, но от крупных неприятностей огородит. Если тебя посадят, то я решусь на этот кошмарный перелет и появлюсь в Нью-Йорке. Но не забывай главного. В любой момент, в любом месте ты должен иметь возможность на заявление, что ты не самозванец, ибо никогда и никому не представлялся Робином Райнером. Кстати, для такого утверждения у .обвинительной стороны должно быть два свидетеля. В нашей стране на все случаи жизни нужны свидетели. Ну а теперь вкратце опиши свой распорядок дня.
- Начинать надо с "Метрополитен", нужно вывешивать экспозицию.
- Можешь смело привлекать экспертов музея. - Это грязная работа и тебе необязательно копошиться в мелочах. Ну, а как прошла вчерашняя встреча?
- Я думаю, что после выставки я поживу у этого Троутона. Мне удалось выяснить, что его настоящее имя Эльмир, но я не вижу разницы. Если то, что он делает, имеет такой вес и размах, то этот тип страшнее динамита. Но я пока не уверен в его могуществе. Мне нужны факты. И я проверю это в ближайшие дни.
- Каким образом?
- Еще не знаю.
- Не лезь башкой в пекло, Даг!
- О нет, Генри. Но чутье мне подсказывает, что я на правильном пути.
На этот раз Коттон летел в Нью-Йорк в плаще, но город встретил его солнечной погодой.
Продолжение следует.
- Я рад этому. Вы привезли с собой Тициана?
- Увы, не решился. Но если ваша секретарша поедет со мной, то я передам в ее руки ценный экспонат.
В дверях появилась Синтия. Она будто слышала наш разговор.
- Мисс Сандерс, вам придется проводить мистера Райнера до его отеля. Возьмите с собой деньги, а мистер Райнер передаст вам Тициана. Но перед тем, как уехать, покажите гостю дом. Есть надежда, что мистер Райнер погостит у нас, и я хочу, чтобы дом произвел на него хорошее впечатление. Что касается кухни, то мне это уже удалось сделать.
Троутон взглянул на Коттона.
- Это без всяких сомнений. Я восхищен!
- До скорой встречи. Ну а я еще немного поработаю.
Зеркало отодвинулось, и хозяин скрылся за стеной.
- Дом-ловушка!
- В каком смысле? - переспросил Синтия.
- А я и не подумал о двусмысленности. Еще не успел.
- Таких тайников у нас много. Говорят, что этот дом строил сумасшедший нормандский миллионер. Он здесь и пропал. Я имею в виду, что его не нашли.
Синтия направилась к узкой круглой лестнице, находящейся в одной из башен. Они поднимались на второй этаж, и Кот-тон не мог оторвать от нее взгляда.
- Это коллекция Ван Гога, а выше коллекция Сезанна. Вы видите уникальность этих картин?
Коттону было не до картин. Он тянулся за девушкой, как мотылек к свету. Внезапно она остановилась и резко повернулась.
- За этот натюрморт хозяину предлагали триста тысяч!
Коттон чуть было не наткнулся на девушку и остановился в двух дюймах. Ему стало неловко, и он посмотрел на картину. Чтобы как-то отреагировать, он решил высказать пару слов о художнике, но не знал, кто автор работы. На картине отсутствовала подпись. Он открыл рот, но так ничего и не сказал. Коттон взглянул на соседнее полотно и так же не нашел там подписи. Он пробежал взглядом по стенам, но ни одной из картин Ван Гога, Сезанна и других великих импрессионистов не обнаружил подписей.
- Не ищите. Их нет. Эти шедевры написаны моим хозяином. Идем, я покажу тебе кое-что!
Синтия сделала заговорческий вид и, взяв Коттона за руку, повела его за собой. В коридоре второго этажа она остановилась и нажала на какой-то предмет в стене. Одно из многочисленных зеркал отодвинулось, и они вошли в небольшую комнату, где стояли диван и два кресла. Дальняя стена была стеклянной. Окно начиналось у пола и кончалось под потолком. Синтия подвела Коттона к окну.
- Смотри. Великий. Эльмир за работой. Коттон увидел Троутона, который стоял у мольберта с кистью в руках и сосредоточенно и четко накладывал один мазок за другим.
- Что это?
- Так создаются шедевры!
Коттон оглянулся. Синтия улыбалась.
- Ты сказала: "Эльмир"?
- Да. Настоящее имя Эрика Троутона Эльмир Фарейн Хофман. Правда, и этого никто не может утверждать с уверенностью.
- И он разрешает подсматривать за собой, когда он делает фальшивки?
- Возможно, что он допустит тебя в свою мастерскую, но не сейчас. Он должен доверять тебе.
- Но я же наблюдаю за ним!
- Это наш секрет. Он не видит нас. С другой стороны стекла- зеркало. В этом доме все в зеркалах, подземных ходах, потайных комнатах, скрытых лестницах.
Синтия вывела ошеломленного гостя из комнаты, и коридорное зеркало встало на место.
- А теперь я хочу показать тебе твою комнату.
Синтия повела его в конец коридора и открыла тяжелую, обитую коваными пластинами, дверь,
Это была огромная комната с огромной кроватью под балдахином, старой резной мебелью и мягким ковром.
- А где твоя комната? Синтия улыбнулась.
- Я расскажу тебе об этом, когда ты приедешь. Ты очень нетерпелив, Робин.
Коттон обнял девушку и прижал к себе. Она была столь изящна, что он побоялся надломить ее хрупкий стан. Синтия позволила ему поцеловать себя и тут же выскользнула.
- Твой секретарь может жить в соседрей комнате. Она не такая большая и уютная, но там есть письменный стол с хрустальными приборами и много света.
Коттона словно в ледяную воду окунули. То, что он не мог сформулировать в своей голове, сделала за него Синтия. Она все в одну секунду поставила на свои места. Коттон понял, чего ему не хватало и теперь уже знал, как строить свое поведение и планы.
- Он парень не привередливый. Его устроит любая комната. Но скажи, Синтия... У меня есть надежда? Ты сводишь меня с ума, и я не выдержу этого. Если ты смеешься надо мной, то лучше мне не видеть тебя. Это лишь омрачит мое пребывание здесь.
- Я не знаю, Робин. Если ты такой, каким мне кажешься. Тогда да! Я не хочу ошибаться. Ты должен понять меня. Такие люди, как ты, могут иметь любых женщин, а не смазливых секретарш. Давай не будем торопиться. Если твои глаза не врут, то ты сможешь подождать. Мне нужно время.
- Хорошо. Я подожду.
Коттон отвык от таких разговоров и чувствовал себя очень глупо. Он не знал, как внушить девушке, что такого с ним никогда не случилось. Он не умел легко и непринужденно притягивать красоток к себе и в нужную секунду опрокидывать их на кровать. Но может быть Синтия понимала это и ей нравилось такое неуклюжее ухаживание и растерянность.
- Я должна ехать с тобой.
- Нет. Ты права. Картину я завезу завтра утром. Сам завезу. Там, где она находится, тебе лучше не появляться. Но мне хотелось бы еще немного побыть с тобой. Ты помнишь ресторан в Нью-Йорке, как мы танцевали до утра?
- В моей комнате есть проигрыватель и пластинки. Правда, у меня нет вина и свечей.
- Я и без вина пьяный.
- Тогда пойдем.
Синтия открыла дверцы огромного шкафа из черного дерева, задняя стенка поднялась вверх, и они оказались в другой комнате.
На следующее утро Коттон приехал к дому Троутона-Эльмира, но ни хозяина, ни его секретарши не застал. Его встретил индус и провел в холл первого этажа.
- Хозяин уехал до вечера. Мисс Синтия сопровождает хозяина. Они делают покупки. Вы можете оставить послание, оно будет передано.
Коттон усмехнулся.
- Веселый ты малый. Знал бы ты сколько стоит это послание!
- Миллион долларов, сэр. Эти деньги оставлены для вас.
Индус достал из резной тумбочки сверток и положил его на инкрустированный столик, где стоял телефон.
- Это деньги, сэр. Вы можете пересчитать. Но я знаю, что хозяин никогда не ошибается.
Коттон долго не мог прийти в себя.
- Ну, а то, что я принес, ты будешь проверять?
- Я все передам, как есть, сэр. Коттон положил на кушетку у вешаяки завернутую в бумагу и перевязанную картину и взял сверток.
- Что ж. Будем жить на доверии. Это твой хозяин научился у индусов, или еще у кого, но только не у американцев. Тут нужен глаз, да глаз!
- Но вы ведь тоже из Европы, а не американец, мистер Райнер.
Коттон поперхнулся. Здесь все знают все. Генри был прав, язык надо держать за зубами.
- Передай хозяину, что пять картин Дега должны быть в музее "Метрополитен" двенадцатого утром. Точнее, послезавтра. Я не отвечаю за сохранность и доставку.
- Я вас понял, сэр. Вы хотите взглянуть на эти работы сейчас?
- Нет. Я взгляну на них со всеми экспертами музея. Надеюсь, что они будут подписаны автором.
- Я все передам, сэр.
Коттон вернулся к ждавшему его у ворот такси и попросил отвезти его на "Парамаунт".
Попадая в святую святых фабрики грез, Коттон чувствовал волнение. Он не появлялся здесь уже год, и ему не хватало этого воздуха, этой атмосферы, этих людей. Здесь можно было встретить Цезаря и Линкольна, Жанну Д'Арк и Елизавету Викторию Английскую. Эти люди были заражены той же болезнью, что и Коттон, но мир относился к ним с симпатией и даже обожанием. Это устраивало всех. Даже тех, кто сидел без работы, и их объединяло то, что их больше, и то, что они жили надеждой.
Кто-то здоровался с Коттоном, кто-то не замечал его, кто-то похлопывал его по плечу, но равнодушных не оставалось.
Он вошел в дверь, где висела табличка: "Кадры".
Милая сорокалетняя стерва показала ему белые, немного испачканные помадой зубы и спросила:
- Итак, душечка, ты хочешь наняться в осветители?
- Скажи мне, остренький язычок, а кто из хороших операторов сейчас не у дел?
- Хорошие операторы стоят за камерами . в павильонах, а остальные сшиваются в многочисленных пивных близлежащих районов.
- Тонко замечено, ядовитые зубки, но даже на гениев работы не хватает.
- Зачем тебе нужен Митч?
- Ага! Значит Митчелл Уилдинг свободен. Спасибо, моя прелестная гремучая змейка, кролик за мной.
- Какой еще кролик?
- Которого ты будешь пожирать взглядом, а я уже ухожу.
Митчелл Уилдинг был одним из лучших операторов Голливуда, он хорошо знал Коттона и неплохо к нему относился, когда не работал на его картинах. Коттон изводил всех, требуя снимать один эпизод с бесконечными текстовыми переделками.
Коттон застал гения дома за чисткой зубов. Уилдинг жил один после того, как от него ушла жена, которую он впихнул в запертые ворота "Парамаунта", и она получила роль подруги сестры главной героини.
То, что пытался ему объяснить Уилдинг с щеткой во рту, Коттон не слушал. Он устроился в продавленном кресле в крошечной комнате и налили сам себе из кофейника горячего кофе. Когда вернулся хозяин, то ему пришлось заваривать кофе заново.
- Ты зачем пожаловал, Даг? Учти, что я ни на какие аферы не подряжаюсь. У меня полно работы, на носу два сложных проекта и куча не проявленной пленки.
Коттон молчал. Он ждал, пока Уилдинг успокоится и сядет пить кофе. Пока тот заваривал новую порцию. Коттон поднял с пола старую газету и прочитал ее.
Одна из фотографий на третьей полосе заставила его застыть на месте. Страница повисла в воздухе. На снимке был изображен труп с веревкой на шее. Он узнал того, кого тащил на собственном горбу. Ниже шел заголовок: "Странное убийство".
Под заголовком шел анализ следствия. Во время дежурства сержант отдела по борьбе с бандитизмом Арчи Хористер и лейтенант из полиции нравов Мо Голдфилл взяли из гаража управления полицейскую машину и уехали в неизвестном направлении. До сих пор остается неясным, что связывало этих людей между собой? Их служебные интересы никогда не пересекались, и работали они в разных концах здания. Никто их никогда вместе не видел. К утру патрульная машина была найдена у отеля "Мери-Стар". О ней сообщил в ближайший участок портье отеля. К полудню был обнаружен труп лейтенанта Голдфилла на крыше лифта того же отеля. Он был задушен шелковой бельевой веревкой, никто не видел, как лейтенант заходил в отель. Однако, следственная бригада установила, что в отель можно проникнуть через котельную, на двери которой был сорван замок. На угле обнаружены следы ног, но следы ведут к выходу, а не внутрь. К сожалению, и вынужденный ночной напарник лейтенанта сержант Арчи Хористер исчез. Он не появился на работе и его нет дома. Мы должны оговориться сразу и предупредить, что у следственных органов нет никаких подозрений в адрес сержанта. Он проявил себя отличным работником правопорядка и прекрасным семьянином. У Хористера трое детей и отличная жена, которая все еще ждет его и надеется на его возвращение. Управление внутренних дел Лос-Анджелеса просит сообщить всех, кто видел или знает, где находится сержант Арч Хористер.
Ниже размещался небольшой снимок сержанта. Это была увеличенная копия снимка со служебного удостоверения, и по такой фотографии трудно узнать человека. Коттон был уверен, что никогда не видел этого человека, но он также был уверен, что сержант остается подозреваемым номер один, и пока его не найдут, других версий не будет. Коттон понял, что всю ночь, сумасшедшую ночь, проведенную в отеле, он боялся "Летучего голландца". Некой патрульной машины с потушенными огнями. Оставил бы ее сержант в другом месте, все могло бы сложиться по-другому.
И все же Райнер ушел через котельную. Кого же он боялся? Не лейтенанта же из полиции нравов? Но лейтенант мог представиться и по другому. Значки у полицейских одинаковые. Никто номера не запоминает и в управление не звонит...
Мысль Коттона была оборвана, как веревка висельника с третьего выстрела.
- Даг! Ты оглох или заболел? Я не врач. Ты ошибся дверью.
Коттон отбросил газету в сторону.
- Сколько ты получаешь на студии?
- К чему ты клонишь?
- Я не клоню, я спрашиваю тебя о заработке.
- Триста в неделю!
- Мечтатель! Талант твой того стоит, но ни один продюсер с тобой такой контракт не подпишет.
- Чего ты хочешь?
- Нанять тебя.
- Только сумасшедший добровольно согласится с тобой работать...- Значит ты сумасшедший. Плачу пятьсот в неделю.
- А я не говорил, что я здоров! Все мы сумасшедшие, но деньги вперед... Наличными. На сколько недель?
- Ничего не знаю. Сценария нет, снимаем все, что видим.
- Тебе не кажется, что двое сумасшедших - это уже много.
- Послушай, Митч, мы снимаем документальный фильм. Все будет решать монтаж. Несколько дней в Нью-Йорке и пару недель здесь ты будешь снимать из-за угла. Тебя никто не будет видеть.
- Это называется "скрытая камера". Но эти методы беззаконны.
Но нет законов, запрещающих снимать все, что хочешь,
- Военные объекты.
- Они нам не нужны. Мы . делаем фильм о фальшивках. Идея уздсе сидит во мне. Мы назовем фильм "Кривые зеркала". Это будет настоящий фурор!
- А свет! Для съемок нужно много света.
- Света там столько, сколько на солнце.
- Кто продюсер?
- Я. Все - только я и ты. Мы вдвоем.
- А ты знаешь, сколько стоит пленка, во сколько обойдется прокат камеры, лаборатория? Бешеные деньги.
- Они у нас есть! Слушай меня внимательно, ты отказываешься от всех контрактов на следующий месяц. Арендуешь помещение под лабораторию, обуетраиваешь его, достаешь камеру и пленку. Обус-траиваешь лабораторию и послезавтра утром вылетаешь в Нью-Йорк. Дашь мне телеграмму, и я тебя встречу.
Коттон взял свой сверток, распечатал один край и вытащил пачку сотенных купюр.
- Здесь десять тысяч. Это на аренду и камеру. Желательно, чтобы она была компактной, как у ребят их хроники.
- Этого не хватит. Они потребуют гарантий и задаток. А пленка? Коттон достал еще две пачки.
- Бери. Это лишь начало. Мы не должны себе ни в чем отказывать. Найми двух лаборантов, и нам еще понадобится монтажный стол. Ребята должны работать день и ночь.
- Нужны микрофоны и магнитофоны. Ты об этом подумал? Звуковая дорожка!
- 0'кей, Митч. Здесь миллион долларов. Распоряжайся сам. Я тебе доверяю! Но уровень должен быть наивысший.
- Ты обчистил национальный банк? И без того узкое лицо Митча вытянулось еще больше, когда на его грязный стол посыпались пачки в банковской упаковке.
- За все отвечаю я сам, Митч. Я продюсер, режиссер и автор. Твое дело техника!
- И ты хочешь, чтобы я все подготовил за завтрашний день.
- Точно. Послезавтра с камерой в руках я жду тебя в Нью-Йорке. Съемки начинаем в "Метрополитен". Запомни. Меня зовут Робин Райнер, и для всех ты мой личный секретарь. Подбери хорошую сумку для кинокамеры, чтобы посторонние не догадались, что ты в ней носишь. Заряди пленкой несколько кассет сразу и сложи их в чемодан с бельем. Сейчас трудно предположить, сколько по времени будет длиться каждый съемочный день. В Нью-Йорке тебе придется побегать, и не исключено, что там мы откроем филиал нашей студии.
Уилдинг не мог оторвать взгляда от кучи денег и только кивал головой.
- А они настоящие, Даг?
- Можешь взять одну штучку и пойти пропить на радостях, но завтра ты должен включиться в работу и забыть обо всем на свете.
- Я уже забыл!
Коттон похлопал приятеля по плечу и ушел. Он не сомневался, что Митч сделает все, как надо.
Вернувшись в грязный отель, где он оставил свои вещи, Коттон заполнил дневник и сделал несколько набросков сценария. Он пытался выработать общую концепцию, но ничего не получалось. Все сводилось к тому, что сценарий здесь не нужен. Понадобится сопроводительный текст. Комментарий, легкий, ненавязчивый, чтобы зритель не чувствовал себя полным идиотом.
Коттон порвал наброски и в этот вечер вылетел в Нью-Йорк.
Флейшер отказался приезжать в курятник дважды и появился в зале аэропорта за двадцать минут до вылета.
Он привез ему свидетельство, оформленное с излишней напыщенностью и заверенное у нотариуса задним числом, что Даг Коттон является дипломированным литератором и работает под псевдонимом Робин Райнер.
- Это бумага тебя не спасет, но от крупных неприятностей огородит. Если тебя посадят, то я решусь на этот кошмарный перелет и появлюсь в Нью-Йорке. Но не забывай главного. В любой момент, в любом месте ты должен иметь возможность на заявление, что ты не самозванец, ибо никогда и никому не представлялся Робином Райнером. Кстати, для такого утверждения у .обвинительной стороны должно быть два свидетеля. В нашей стране на все случаи жизни нужны свидетели. Ну а теперь вкратце опиши свой распорядок дня.
- Начинать надо с "Метрополитен", нужно вывешивать экспозицию.
- Можешь смело привлекать экспертов музея. - Это грязная работа и тебе необязательно копошиться в мелочах. Ну, а как прошла вчерашняя встреча?
- Я думаю, что после выставки я поживу у этого Троутона. Мне удалось выяснить, что его настоящее имя Эльмир, но я не вижу разницы. Если то, что он делает, имеет такой вес и размах, то этот тип страшнее динамита. Но я пока не уверен в его могуществе. Мне нужны факты. И я проверю это в ближайшие дни.
- Каким образом?
- Еще не знаю.
- Не лезь башкой в пекло, Даг!
- О нет, Генри. Но чутье мне подсказывает, что я на правильном пути.
На этот раз Коттон летел в Нью-Йорк в плаще, но город встретил его солнечной погодой.
Продолжение следует.