Страница:
В. А. Зубачевский
Исторические и теоретические основы геополитики
Пояснительная записка
Курс «Исторические и теоретические основы геополитики» базируется на предшествующих знаниях студентов по таким учебным дисциплинам как всеобщая и российская история, политология и философия. Геополитика сформировалась как наука исследования зависимости международных отношений, истории стран и народов от условий географического пространства. Цель курса: раскрыть роль геополитики во всеобщей и российской истории, обеспечить знание студентами исторических и теоретических основ геополитики для получения квалификации бакалавра и магистра.
Задачи курса: 1. Изучение исторических и теоретических основ геополитики. 2. Анализ геополитического аспекта всеобщей и российской истории.
В результате изучения курса студенты должны знать: 1. Законы и категории геополитики. 2. Представлять влияние геополитики на всеобщую и российскую историю.
Студенты должны уметь анализировать: 1. Исторические и теоретические основы геополитики. 2. Геополитический аспект политики великих держав. 3. Геополитическую преемственность интересов Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации.
Задачи курса: 1. Изучение исторических и теоретических основ геополитики. 2. Анализ геополитического аспекта всеобщей и российской истории.
В результате изучения курса студенты должны знать: 1. Законы и категории геополитики. 2. Представлять влияние геополитики на всеобщую и российскую историю.
Студенты должны уметь анализировать: 1. Исторические и теоретические основы геополитики. 2. Геополитический аспект политики великих держав. 3. Геополитическую преемственность интересов Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации.
I. Представление о геополитике
Первый вопрос, встающий перед нами: что такое геополитика и чем она отличается от политической географии? Существует много определений геополитики, приведем самое краткое: геополитика – это научная система знаний о контроле над пространством. Геополитика изучает пространство с точки зрения государства (в динамике), анализируя географические аспекты политических явлений, их воздействие на среду в интересах безопасности государства. Политическая география изучает государства с точки зрения пространства (в статике). Геополитика делится на фундаментальную, исследующую пространство планеты; прикладную (геостратегия), рекомендующую государствам стратегическую линию на мировой арене; внутреннюю. Геополитический прогноз, по мнению французского ученого М. Фуше, имеет три измерения: 1. Исследование социально-политических ситуаций с географических и временных позиций. 2. Сопоставление реальных данных с разными представлениями об одной территории. 3. Рекомендации по проведению стратегии преобразования пространства.
За последние почти 20 лет геополитика в России стала значима и популярна, но в СССР в ней видели реакционную теорию для обоснования политики империалистических держав. В результате советские лидеры нередко ошибались при анализе международных отношений и осуществляли внешнеполитические акции без учета геополитической реакции Запада. Мышление руководителей западных держав базировалось на геополитических постулатах, что приводило их, в свою очередь, к ошибочным оценкам советской политики. В современной России издаются учебники и научная литература по геополитике, но ее влияние на историю конца XIX – начала XXI вв. в целом и отдельных стран в частности раскрыто недостаточно.
Геополитика возникла на рубеже XIX–XX вв., когда международные отношения оценивали с точки зрения географического детерминизма и социал-дарвинизма. У истоков океанического направления геополитики стояли американский адмирал
А. Т. Мэхен и британский ученый X. Дж. Маккиндер. Отцом континентального направления геополитики считают немецкого ученого Ф. Ратцеля. Термин «геополитика» ввел в научный оборот в 1899 г. шведский социолог Р. Челлен, сделавший идеи Ратцеля применимыми к практике.
Основатели геополитики объясняли внешнюю политику государств их географическим положением. В традиционном понимании государства являлись единственными действующими лицами мировой политики. Края территории государства образуют политические границы с соседними странами, но политическое деление мира не совпадает с географическим делением, что приводит к противоречиям между государствами. Однако географический фактор менее всего подвержен изменениям и является основой преемственности политики государств. «География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми», – писал американский геополитик Н. Спайкмен[1]. Так, Россия всегда стремилась к открытым морям, хотя между Петром I и И. В. Сталиным кардинально изменился ее социально-политический облик.
Историю можно рассматривать как смену геополитических эпох, имевших свой баланс сил, зоны влияния, границы. Принципы современной геополитики заложены Вестфальской системой: до Великой Французской буржуазной революции национальные государства стремились к границам на основе конфессионального и языкового признака, по естественным рубежам. После попытки Наполеона установить мировую гегемонию началась Венская эпоха, в основе которой лежал имперский принцип контроля над пространством. Поражение России в Крымской войне, объединение Германии и Италии, начавшаяся борьба за передел мира привели на рубеже веков к трансформации Венской системы. После мировой войны и решений Парижской мирной конференции началась Версальская эпоха. На развалинах империй в Центральной и Юго-Восточной Европе появились сравнительно небольшие национальные государства, использованные западными державами для создания баланса сил в своих интересах и как санитарный кордон против СССР, поэтому Версальская система оказалась менее эффективна, чем Венская, и не удержала планету от скатывания к II-й мировой войне. Потсдамская эпоха – первая в истории эпоха биполярного мира. Противоборство континентальных сил во главе с СССР и морских сил во главе с США, получившее название «холодная война», определило ее содержание. После крушения СССР и окончания «холодной войны» Запад, используя опыт Версаля, начал формировать новый мировой порядок.
Геополитика как любая наука имеет понятийный аппарат. Главным законом геополитики является закон фундаментального дуализма: противопоставление сухопутного могущества (теллурократия, лат. telluris – земля) и морского могущества (талассократия, гр. thalassa – море). Основные категории геополитики – пространство, баланс сил. В борьбе за контроль над пространством между государствами возникает проблема границ. Понятие граница рассматривают двояко: как линию (юридическое и политическое понятие) и как пограничную полосу, через которую проходит линия. Устоявшаяся граница (border, ан. – граница) характерна для большинства современных стран. Подвижная граница (фронтир; frontier, ан. – граница; в геополитике – приграничье, пограничье) преобладала в прошлом, но существует и сегодня в регионах с пограничными конфликтами. Понятие «фронтир» ввел в научный оборот американский историк Ф. Дж. Тёрнер, выступивший в 1893 г. перед Американской исторической ассоциацией с докладом «Значение Фронтира в американской истории». Тёрнер объяснял особенности развития США наличием свободных земель и продвижением границы поселенцев. Фронтир – не только географическое, но и политическое, социально-экономическое, правовое понятие; это физическое перемещение человека, привыкшего к гражданскому состоянию, в условия естественного состояния. В США фронтир способствовал развитию рыночной экономики, а в Сибири и на юге России – военно-административной колонизации новой территории, а затем – ее хозяйственному освоению.
Можно выделить еще ряд геополитических понятий. Так, вице-король Индии Дж. Керзон (1899–1905 гг.) рекомендовал создавать при пограничных спорах буферные зоны. Он писал также о сфере интересов как территории, на которой одна держава осуществляет военно-политические и экономические меры, и сфере влияния как зоне с преимущественным влиянием одной иностранной державы, что не исключает влияние других государств. Сегодня введен в научный оборот термин геополитические поля. Пространство, контролируемое государством так долго, что другие страны не претендуют на него, называют эндемическим полем, которое не имеет четких границ и перетекает в другие виды геополитических полей. Пограничное поле — это пространство в недостаточной мере освоенное государством (демографически, экономически и т. п.). Контроль государства над пограничным полем может оспариваться национальными меньшинствами, но сопредельные страны не имеют на него исторических претензий. Однако слабый контроль государства над пограничным полем может вызвать желание соседей захватить его. Перекрестное поле — это пространство, на которое претендуют два и более государств. В отличие от пограничного поля, оно может находиться внутри эндемического поля; другие государства имеют исторические права на перекрестное поле или общий с ним этнический и религиозный состав населения. Важную роль играют формы контроля над пространством: политический, военный, коммуникационный, демографический. Сегодня возрастает значение цивилизационного контроля: через культурные архетипы государства влияют на пространство соседних стран и целые регионы.
Лидеры большевиков, рассматривая Октябрьскую революцию как начало мировой революции, применяли на практике революционную геополитику. С утверждением авторитарно-государственнического курса Сталина на построение социализма в одной стране в политике СССР проявился геополитический императив в его классическом понимании. Хотя геополитику не признали наукой, но политическая география интерпретировала геополитически ряд географических понятий. Геополитическая преемственность государственных интересов Российской империи и Советского Союза выявилась в начале II-й мировой войны.
Так, в мае 1941 г. было опубликовано письмо Сталина к членам ПБ ЦК ВКП (б) от 19 февраля 1934 г. по поводу статьи Ф. Энгельса, писавшего: «Росийская империя… своим постоянным вмешательством в дела Запада задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата»[2]. По мнению Сталина, Энгельс, стремясь в 1890 г. дискредитировать внешнюю политику русского царизма, преувеличил его агрессивность и реакционность. Сталин уличил Энгельса в игнорировании англо-германского антагонизма, в смеси проанглийских, антирусских и вульгарных немецких националистических взглядов[3]. Ранее в СССР расхождения с историческими фактами в статьях и письмах К. Маркса и Энгельса замалчивали или сглаживали. Однако заметим: присущее Марксу и Энгельсу русофобие привело их в годы Крымской войны даже к публикации в газете «New York Daily Tribune» статей, в которых выдвигалась идея о возвращении России к границам начала ХVII в. и лишении ее выхода к морям.
В современной отечественной литературе по теории международных отношений геополитическое направление наиболее влиятельно, но поскольку российская геополитика еще молода, автору ближе устоявшаяся западная концепция реализма, адекватно отражающая геополитические мотивы поведения государств с XVII в. и до начала «холодной войны». Часть «реалистов» и «холодную войну» рассматривают как геостратегическое стремление СССР к мировому господству. В США и Западной Европе международные отношения исследуются в целом в русле концепции реализма, у истоков которой стоял американский ученый Х. И. Моргентау. Постулаты теории реализма гласят: 1. Национальные государства как основной субъект международных отношений выражают свои интересы в категориях силы. 2. Внутренней пружиной международных отношений является борьба государств за максимальную степень своего влияния во внешней среде. 3. Оптимальным состоянием внешней среды является региональное равновесие сил, которое достигается политикой баланса сил, предупреждая образование национальной или коалиционной мощи, превосходящей мощь существующих государств или их коалиций.
За последние почти 20 лет геополитика в России стала значима и популярна, но в СССР в ней видели реакционную теорию для обоснования политики империалистических держав. В результате советские лидеры нередко ошибались при анализе международных отношений и осуществляли внешнеполитические акции без учета геополитической реакции Запада. Мышление руководителей западных держав базировалось на геополитических постулатах, что приводило их, в свою очередь, к ошибочным оценкам советской политики. В современной России издаются учебники и научная литература по геополитике, но ее влияние на историю конца XIX – начала XXI вв. в целом и отдельных стран в частности раскрыто недостаточно.
Геополитика возникла на рубеже XIX–XX вв., когда международные отношения оценивали с точки зрения географического детерминизма и социал-дарвинизма. У истоков океанического направления геополитики стояли американский адмирал
А. Т. Мэхен и британский ученый X. Дж. Маккиндер. Отцом континентального направления геополитики считают немецкого ученого Ф. Ратцеля. Термин «геополитика» ввел в научный оборот в 1899 г. шведский социолог Р. Челлен, сделавший идеи Ратцеля применимыми к практике.
Основатели геополитики объясняли внешнюю политику государств их географическим положением. В традиционном понимании государства являлись единственными действующими лицами мировой политики. Края территории государства образуют политические границы с соседними странами, но политическое деление мира не совпадает с географическим делением, что приводит к противоречиям между государствами. Однако географический фактор менее всего подвержен изменениям и является основой преемственности политики государств. «География есть самый фундаментальный фактор во внешней политике государств, потому что он наиболее постоянен. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми», – писал американский геополитик Н. Спайкмен[1]. Так, Россия всегда стремилась к открытым морям, хотя между Петром I и И. В. Сталиным кардинально изменился ее социально-политический облик.
Историю можно рассматривать как смену геополитических эпох, имевших свой баланс сил, зоны влияния, границы. Принципы современной геополитики заложены Вестфальской системой: до Великой Французской буржуазной революции национальные государства стремились к границам на основе конфессионального и языкового признака, по естественным рубежам. После попытки Наполеона установить мировую гегемонию началась Венская эпоха, в основе которой лежал имперский принцип контроля над пространством. Поражение России в Крымской войне, объединение Германии и Италии, начавшаяся борьба за передел мира привели на рубеже веков к трансформации Венской системы. После мировой войны и решений Парижской мирной конференции началась Версальская эпоха. На развалинах империй в Центральной и Юго-Восточной Европе появились сравнительно небольшие национальные государства, использованные западными державами для создания баланса сил в своих интересах и как санитарный кордон против СССР, поэтому Версальская система оказалась менее эффективна, чем Венская, и не удержала планету от скатывания к II-й мировой войне. Потсдамская эпоха – первая в истории эпоха биполярного мира. Противоборство континентальных сил во главе с СССР и морских сил во главе с США, получившее название «холодная война», определило ее содержание. После крушения СССР и окончания «холодной войны» Запад, используя опыт Версаля, начал формировать новый мировой порядок.
Геополитика как любая наука имеет понятийный аппарат. Главным законом геополитики является закон фундаментального дуализма: противопоставление сухопутного могущества (теллурократия, лат. telluris – земля) и морского могущества (талассократия, гр. thalassa – море). Основные категории геополитики – пространство, баланс сил. В борьбе за контроль над пространством между государствами возникает проблема границ. Понятие граница рассматривают двояко: как линию (юридическое и политическое понятие) и как пограничную полосу, через которую проходит линия. Устоявшаяся граница (border, ан. – граница) характерна для большинства современных стран. Подвижная граница (фронтир; frontier, ан. – граница; в геополитике – приграничье, пограничье) преобладала в прошлом, но существует и сегодня в регионах с пограничными конфликтами. Понятие «фронтир» ввел в научный оборот американский историк Ф. Дж. Тёрнер, выступивший в 1893 г. перед Американской исторической ассоциацией с докладом «Значение Фронтира в американской истории». Тёрнер объяснял особенности развития США наличием свободных земель и продвижением границы поселенцев. Фронтир – не только географическое, но и политическое, социально-экономическое, правовое понятие; это физическое перемещение человека, привыкшего к гражданскому состоянию, в условия естественного состояния. В США фронтир способствовал развитию рыночной экономики, а в Сибири и на юге России – военно-административной колонизации новой территории, а затем – ее хозяйственному освоению.
Можно выделить еще ряд геополитических понятий. Так, вице-король Индии Дж. Керзон (1899–1905 гг.) рекомендовал создавать при пограничных спорах буферные зоны. Он писал также о сфере интересов как территории, на которой одна держава осуществляет военно-политические и экономические меры, и сфере влияния как зоне с преимущественным влиянием одной иностранной державы, что не исключает влияние других государств. Сегодня введен в научный оборот термин геополитические поля. Пространство, контролируемое государством так долго, что другие страны не претендуют на него, называют эндемическим полем, которое не имеет четких границ и перетекает в другие виды геополитических полей. Пограничное поле — это пространство в недостаточной мере освоенное государством (демографически, экономически и т. п.). Контроль государства над пограничным полем может оспариваться национальными меньшинствами, но сопредельные страны не имеют на него исторических претензий. Однако слабый контроль государства над пограничным полем может вызвать желание соседей захватить его. Перекрестное поле — это пространство, на которое претендуют два и более государств. В отличие от пограничного поля, оно может находиться внутри эндемического поля; другие государства имеют исторические права на перекрестное поле или общий с ним этнический и религиозный состав населения. Важную роль играют формы контроля над пространством: политический, военный, коммуникационный, демографический. Сегодня возрастает значение цивилизационного контроля: через культурные архетипы государства влияют на пространство соседних стран и целые регионы.
Лидеры большевиков, рассматривая Октябрьскую революцию как начало мировой революции, применяли на практике революционную геополитику. С утверждением авторитарно-государственнического курса Сталина на построение социализма в одной стране в политике СССР проявился геополитический императив в его классическом понимании. Хотя геополитику не признали наукой, но политическая география интерпретировала геополитически ряд географических понятий. Геополитическая преемственность государственных интересов Российской империи и Советского Союза выявилась в начале II-й мировой войны.
Так, в мае 1941 г. было опубликовано письмо Сталина к членам ПБ ЦК ВКП (б) от 19 февраля 1934 г. по поводу статьи Ф. Энгельса, писавшего: «Росийская империя… своим постоянным вмешательством в дела Запада задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата»[2]. По мнению Сталина, Энгельс, стремясь в 1890 г. дискредитировать внешнюю политику русского царизма, преувеличил его агрессивность и реакционность. Сталин уличил Энгельса в игнорировании англо-германского антагонизма, в смеси проанглийских, антирусских и вульгарных немецких националистических взглядов[3]. Ранее в СССР расхождения с историческими фактами в статьях и письмах К. Маркса и Энгельса замалчивали или сглаживали. Однако заметим: присущее Марксу и Энгельсу русофобие привело их в годы Крымской войны даже к публикации в газете «New York Daily Tribune» статей, в которых выдвигалась идея о возвращении России к границам начала ХVII в. и лишении ее выхода к морям.
В современной отечественной литературе по теории международных отношений геополитическое направление наиболее влиятельно, но поскольку российская геополитика еще молода, автору ближе устоявшаяся западная концепция реализма, адекватно отражающая геополитические мотивы поведения государств с XVII в. и до начала «холодной войны». Часть «реалистов» и «холодную войну» рассматривают как геостратегическое стремление СССР к мировому господству. В США и Западной Европе международные отношения исследуются в целом в русле концепции реализма, у истоков которой стоял американский ученый Х. И. Моргентау. Постулаты теории реализма гласят: 1. Национальные государства как основной субъект международных отношений выражают свои интересы в категориях силы. 2. Внутренней пружиной международных отношений является борьба государств за максимальную степень своего влияния во внешней среде. 3. Оптимальным состоянием внешней среды является региональное равновесие сил, которое достигается политикой баланса сил, предупреждая образование национальной или коалиционной мощи, превосходящей мощь существующих государств или их коалиций.
II. Западная классическая геополитика
1. Теория и практика морской силы
Американский адмирал Мэхен разработал теорию морской силы, опираясь на которую, аргументировал необходимость превращения США в мощную военно-морскую державу. Важную роль в борьбе с континентальными державами адмирал отводил стратегии анаконды, предполагавшую блокаду евразийских государств с моря в кольцах «анаконды» и сдавливание континентальной массы за счёт выведения из-под её контроля береговых зон.
Мэхен участвовал в разработке стратегии американо-испанской войны в конце XIX в., основную роль в которой играл флот с морской пехотой на борту (первый вклад США в военную науку). В этот период в американском историческом лексиконе появился термин «политика с позиции силы». Адмирал первым в США исследовал соотношение сил в Азии и выдвинул идею существования в 40-х параллелях спорного и оспариваемого пояса (Мэхен отнес к нему и русский Дальний Восток). Морские державы стремились к контролю над спорным поясом и сталкивались с Россией, не являвшейся, по мнению адмирала, морской державой, но целью России были незамерзающие порты. Не случайно в этом регионе разразилась русско-японская война, которую спровоцировала Великобритания с целью ослабления России. Страх потерять объекты геополитической значимости (в первую очередь, Индию) был у британцев маниакальным: ослабив Россию, они принесли в жертву спокойствие метрополии. Мэхен обратил внимание и на то, что одной из причин поражения России в войне с Японией было техническое несовершенство Транссибирской магистрали.
Геополитические конструкции Мэхена имели практическую значимость: 1. Технологические проекты за пределами США (Панамский канал, железные дороги) требовали американского военного присутствия. 2. Обосновывая интересы США на других континентах, адмирал считал ключом в мировой политике северную континентальную полусферу, в которой доминировала Россия. По мнению Мэхена, США являются форпостом западной цивилизации, а затем станут мировой державой. Американскую экспансию адмирал отождествлял с благополучием мира, но будучи реалистом, считал движущей силой мировой политики не идеологию, а расширение территории за счет слабых государств. По мнению адмирала, ни один народ не сможет добиться благосостояния и влияния на мировую политику без морской мощи. Этот тезис Мэхена актуален и для России.
Выдержки из книги А. Мэхена.
Мэхен А. Влияние морской силы на историю (1660–1783). М.; Л., 1941 (впервые книга издана в 1889 г.).
Глубокое влияние морской торговли на богатство и силу государств стало ясным задолго до того, как были открыты истинные законы, управляющие ее ростом и процветанием. Чтобы обеспечить свои народам несоразмерную долю благ морской торговли, правительства не жалели никаких усилий, стараясь помешать участию в ней других наций как путем мирных законодательных мер (монополии, запретительные правила), так и путем прямого насилия… Столкновение интересов, порождавшееся попытками добиться большей доли в выгодах морской торговли. приводили к войнам. С другой стороны, ход и результаты войн. значительно видоизменялись контролем над морем. история морской силы. является в значительной мере военной историей.
В… трех факторах – 1) в производстве, порождающем необходимость в обмене продуктов, 2) в торговом флоте, который осуществляет этот обмен, и 3) в колониях, которые расширяют, облегчают и обеспечивают безопасность операций торгового флота, – надо искать ключ ко многому в истории и политике наций, граничащих с морем… история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, т. е. вообще тем, что называется естественными условиями. однако. мудрые и неразумные деяния отдельных личностей имели в известные периоды большое влияние на рост морской силы, в широком смысле слова, который обнимает не только мощь военного флота, владеющего морем или частью его силою оружия, но также и мирную торговлю и судоходство, из которых возникает естественным путем военный флот. Перечислим главные условия, влияющие на морское могущество наций: I. Географическое положение. II. Физическая организация., включая сюда естественную производительность и климат. III. Величина территории. IV. Численность населения. V. Характер народа. VI. Характер правительства, включая в эту рубрику и национальные учреждения.
I. Географическое положение. если государство расположено так, что оно не принуждено ни защищать себя со стороны суши, ни искать расширения территории путем сухопутных действий, то уже по самому единству своей цели, направленной на море, оно имеет преимущество сравнительно с государством, одна из границ которого континентальна. Таково и было преимущество Англии как морской державы перед Францией и Голландией. Могущество последней было быстро подорвано необходимостью содержать большую армию и вести дорогостоящие войны для сохранения своей независимости, а политика Франции постоянно отвлекалась от моря. проектами континентальных приобретений. Географическое положение страны может способствовать либо концентрации, либо рассредоточению морских сил. В этом отношении Британские острова опять‑таки имеют преимущество перед Францией. Положение Франции, соприкасающейся и с Средиземным морем и с океаном, хотя и имеет свои выгоды, в целом представляет источник слабости ее на море. Восточный и западный французские флоты были способны соединиться только после прохода через Гибралтарский пролив, что часто было сопряжено с риском потерь, а иногда и с самими потерями… Создав огромную колониальную империю, Англия в значительной мере пожертвовала преимуществом концентрации своих сил вокруг собственных берегов; но жертва была принесена мудро, ибо выгоды превысили потери, как это доказали результаты. С ростом ее колониальной системы увеличивались и ее военные флоты, но ее торговое судоходство и богатство росли еще быстрее… C. 25. Географическое положение страны может не только благоприятствовать концентрации ее сил, но и придавать ей дополнительное стратегическое преимущество, заключающееся в центральном положении и наличии хороших баз для враждебных операций против ее вероятных врагов. Таково, в частности, положение Англии. Одной стороной она обращена к Голландии и к северным державам, другой – к Франции и Атлантике. Если ей угрожала коалиция между Францией и морскими державами Северного моря и Балтики, как это иногда бывало, ее флоты… занимали внутренние позиции и таким образом были способны противопоставить свои объединенные силы любому из неприятелей, пытавшемуся пройти через Канал для соединения со своим союзником. Кроме того, природа дала Англии лучшие порты и безопаснейшие для подхода к ним берега.
Вопросы: 1. В чем, по мнению Мэхена, сказалось влияние морской силы на историю? 2. Какие факторы и условия, по словам адмирала, определяют морское могущество наций?
Мэхен участвовал в разработке стратегии американо-испанской войны в конце XIX в., основную роль в которой играл флот с морской пехотой на борту (первый вклад США в военную науку). В этот период в американском историческом лексиконе появился термин «политика с позиции силы». Адмирал первым в США исследовал соотношение сил в Азии и выдвинул идею существования в 40-х параллелях спорного и оспариваемого пояса (Мэхен отнес к нему и русский Дальний Восток). Морские державы стремились к контролю над спорным поясом и сталкивались с Россией, не являвшейся, по мнению адмирала, морской державой, но целью России были незамерзающие порты. Не случайно в этом регионе разразилась русско-японская война, которую спровоцировала Великобритания с целью ослабления России. Страх потерять объекты геополитической значимости (в первую очередь, Индию) был у британцев маниакальным: ослабив Россию, они принесли в жертву спокойствие метрополии. Мэхен обратил внимание и на то, что одной из причин поражения России в войне с Японией было техническое несовершенство Транссибирской магистрали.
Геополитические конструкции Мэхена имели практическую значимость: 1. Технологические проекты за пределами США (Панамский канал, железные дороги) требовали американского военного присутствия. 2. Обосновывая интересы США на других континентах, адмирал считал ключом в мировой политике северную континентальную полусферу, в которой доминировала Россия. По мнению Мэхена, США являются форпостом западной цивилизации, а затем станут мировой державой. Американскую экспансию адмирал отождествлял с благополучием мира, но будучи реалистом, считал движущей силой мировой политики не идеологию, а расширение территории за счет слабых государств. По мнению адмирала, ни один народ не сможет добиться благосостояния и влияния на мировую политику без морской мощи. Этот тезис Мэхена актуален и для России.
Выдержки из книги А. Мэхена.
Мэхен А. Влияние морской силы на историю (1660–1783). М.; Л., 1941 (впервые книга издана в 1889 г.).
Глубокое влияние морской торговли на богатство и силу государств стало ясным задолго до того, как были открыты истинные законы, управляющие ее ростом и процветанием. Чтобы обеспечить свои народам несоразмерную долю благ морской торговли, правительства не жалели никаких усилий, стараясь помешать участию в ней других наций как путем мирных законодательных мер (монополии, запретительные правила), так и путем прямого насилия… Столкновение интересов, порождавшееся попытками добиться большей доли в выгодах морской торговли. приводили к войнам. С другой стороны, ход и результаты войн. значительно видоизменялись контролем над морем. история морской силы. является в значительной мере военной историей.
В… трех факторах – 1) в производстве, порождающем необходимость в обмене продуктов, 2) в торговом флоте, который осуществляет этот обмен, и 3) в колониях, которые расширяют, облегчают и обеспечивают безопасность операций торгового флота, – надо искать ключ ко многому в истории и политике наций, граничащих с морем… история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, т. е. вообще тем, что называется естественными условиями. однако. мудрые и неразумные деяния отдельных личностей имели в известные периоды большое влияние на рост морской силы, в широком смысле слова, который обнимает не только мощь военного флота, владеющего морем или частью его силою оружия, но также и мирную торговлю и судоходство, из которых возникает естественным путем военный флот. Перечислим главные условия, влияющие на морское могущество наций: I. Географическое положение. II. Физическая организация., включая сюда естественную производительность и климат. III. Величина территории. IV. Численность населения. V. Характер народа. VI. Характер правительства, включая в эту рубрику и национальные учреждения.
I. Географическое положение. если государство расположено так, что оно не принуждено ни защищать себя со стороны суши, ни искать расширения территории путем сухопутных действий, то уже по самому единству своей цели, направленной на море, оно имеет преимущество сравнительно с государством, одна из границ которого континентальна. Таково и было преимущество Англии как морской державы перед Францией и Голландией. Могущество последней было быстро подорвано необходимостью содержать большую армию и вести дорогостоящие войны для сохранения своей независимости, а политика Франции постоянно отвлекалась от моря. проектами континентальных приобретений. Географическое положение страны может способствовать либо концентрации, либо рассредоточению морских сил. В этом отношении Британские острова опять‑таки имеют преимущество перед Францией. Положение Франции, соприкасающейся и с Средиземным морем и с океаном, хотя и имеет свои выгоды, в целом представляет источник слабости ее на море. Восточный и западный французские флоты были способны соединиться только после прохода через Гибралтарский пролив, что часто было сопряжено с риском потерь, а иногда и с самими потерями… Создав огромную колониальную империю, Англия в значительной мере пожертвовала преимуществом концентрации своих сил вокруг собственных берегов; но жертва была принесена мудро, ибо выгоды превысили потери, как это доказали результаты. С ростом ее колониальной системы увеличивались и ее военные флоты, но ее торговое судоходство и богатство росли еще быстрее… C. 25. Географическое положение страны может не только благоприятствовать концентрации ее сил, но и придавать ей дополнительное стратегическое преимущество, заключающееся в центральном положении и наличии хороших баз для враждебных операций против ее вероятных врагов. Таково, в частности, положение Англии. Одной стороной она обращена к Голландии и к северным державам, другой – к Франции и Атлантике. Если ей угрожала коалиция между Францией и морскими державами Северного моря и Балтики, как это иногда бывало, ее флоты… занимали внутренние позиции и таким образом были способны противопоставить свои объединенные силы любому из неприятелей, пытавшемуся пройти через Канал для соединения со своим союзником. Кроме того, природа дала Англии лучшие порты и безопаснейшие для подхода к ним берега.
Вопросы: 1. В чем, по мнению Мэхена, сказалось влияние морской силы на историю? 2. Какие факторы и условия, по словам адмирала, определяют морское могущество наций?
2. Теория и практика британской геополитики
Серьезный вклад в геополитическую трактовку политики государств внес географ, историк и политик X. Дж. Маккиндер, выступивший в 1904 г. на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором он изложил следующие принципы: 1. Географический фактор непосредственно воздействует на ход истории. 2. Географическое положение определяет потенциальную силу или слабость государства. 3. Технический прогресс меняет географическую среду, отражаясь на потенциальном могуществе государств. 4. Евразия – центр глобальных политических процессов. Ученый заявил о существовании вечной географической оси истории, располагающейся на середине мирового острова, искусственно разделенного на три континента – Азию, Африку, Европу. Сердцевиной мирового острова, определяющего развитие истории, является та часть Евразии, на которой расположена Россия и, особенно, Сибирь.
Позднее Маккиндер ввел термин – материковая сердцевина (хартленд, heartland, ан. heart – сердце), отметив, что освоить ее было сложнее, чем морские пути как естественные коммуникации. По словам ученого, «разбойники суши» (кочевники из пустынь heartlandа) осуществляли механический толчок, заставлявший береговые зоны (внутренний полумесяц) создавать для обороны государства. В XVI в. Россия осуществила революцию, поскольку установила контроль над Сибирью; второй победой России стало строительство Транссибирской магистрали. Для страны самое выгодное географическое положение – срединное, поэтому центральное положение России в Евразии с планетарной точки зрения наиболее удачно для контроля над миром. Непобедимость heartlandа Маккиндер объяснял тем, что морской флот не может туда вторгнуться, а войска морских держав не в силах покорить Евразию (см. карту на с. 15).
Поражение Германии в мировой войне и Гражданскую войну в России Запад использовал для создания новой геополитической ситуации на востоке Европы. Изучая историю европейских войн, Маккиндер отметил, что перешеек между Балтийским и Черным морями позволяет контролировать Восточную Европу и предложил создать на нем разделяющую Германию и Россию буферную зону из небольших стран, которая послужит санитарным кордоном против большевизма. Министр иностранных дел Керзон (1919–1924 гг.) одобрил идеи Маккиндера и назначил его британским верховным комиссаром на юге России для оказания помощи Белому движению. В декабре 1919 – январе 1920 гг. Маккиндер получил возможность воплотить свои геополитические замыслы в жизнь. В Варшаве он провел переговоры с начальником государства Ю. Пилсудским, но тот желал помощи Антанты для марша на Москву, а Маккиндер просил его поддержать генерала А. И. Деникина.
Карта Хартленда
(по: Parker W. H. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982. P. 151)
Пилсудский требовал пересмотра границ России и включения Украины в федерацию под гегемонией Варшавы, обещая помочь весною 1920 г., что звучало, по словам Деникина «злой иронией»[4]. Маккиндер в итоге согласился с Пилсудским, но Деникин отказался решать проблему границ до созыва Учредительного собрания. В конце января 1920 г. Маккиндера отозвали с поста верховного комиссара: лидеры Антанты констатировали затухание Гражданской войны в России.
В результате созданная по инициативе Керзона и Маккиндера буферная зона стала таковой на бумаге. Пример Чехословакии и Польши показал, что политико-стратегические соображения оказались в подчинении у национально-конфессиональных: буферный пояс не мог быть стратегически более сильным, чем составляющие его элементы-государства. Советские полит-географы отметили: послевоенные геополитические границы государств не совпадают с демополитическими[5]. О будущих конфликтах в регионе предупреждал в 1919 г. представитель британского казначейства на Парижской конференции Дж. М. Кейнс: По мнению Франции, Польша «должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии. Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и порядка, сама она явится экономическим нонсенсом»[6]. Но Запад прислушался не к Кейнсу, а к Маккиндеру.
Выдержки из работ Х. Дж. Маккиндера.
Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век: Сборник. М., 2003.
Сегодня стало прямо‑таки общим местом говорить о географических исследованиях как о чем‑то практически завершенном. Считается также, что географию следует свести исключительно к тщательному обзору и философскому синтезу… начало XX столетия квалифицируется как конец великой исторической эпохи… В Европе, Северной и Южной Америках, Африке и Австралазии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли… Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гамы… в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба. Всякий взрыв общественных сил, вместо того чтобы рассеяться в окружающем неизведанном пространстве и хаосе варварства, отзовется громким эхом на противоположной стороне земного шара… Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической преданности мировой истории… эта формула обретет и практическую ценность – с ее помощью можно будет вычислить перспективу развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни… Как вызывающая неприятие персона выполняет важную общественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию… я прошу вас взглянуть на Европу и европейскую историю как на явления, зависимые по отношению к Азии и ее истории, ибо европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторжений.
Позднее Маккиндер ввел термин – материковая сердцевина (хартленд, heartland, ан. heart – сердце), отметив, что освоить ее было сложнее, чем морские пути как естественные коммуникации. По словам ученого, «разбойники суши» (кочевники из пустынь heartlandа) осуществляли механический толчок, заставлявший береговые зоны (внутренний полумесяц) создавать для обороны государства. В XVI в. Россия осуществила революцию, поскольку установила контроль над Сибирью; второй победой России стало строительство Транссибирской магистрали. Для страны самое выгодное географическое положение – срединное, поэтому центральное положение России в Евразии с планетарной точки зрения наиболее удачно для контроля над миром. Непобедимость heartlandа Маккиндер объяснял тем, что морской флот не может туда вторгнуться, а войска морских держав не в силах покорить Евразию (см. карту на с. 15).
Поражение Германии в мировой войне и Гражданскую войну в России Запад использовал для создания новой геополитической ситуации на востоке Европы. Изучая историю европейских войн, Маккиндер отметил, что перешеек между Балтийским и Черным морями позволяет контролировать Восточную Европу и предложил создать на нем разделяющую Германию и Россию буферную зону из небольших стран, которая послужит санитарным кордоном против большевизма. Министр иностранных дел Керзон (1919–1924 гг.) одобрил идеи Маккиндера и назначил его британским верховным комиссаром на юге России для оказания помощи Белому движению. В декабре 1919 – январе 1920 гг. Маккиндер получил возможность воплотить свои геополитические замыслы в жизнь. В Варшаве он провел переговоры с начальником государства Ю. Пилсудским, но тот желал помощи Антанты для марша на Москву, а Маккиндер просил его поддержать генерала А. И. Деникина.
Карта Хартленда
(по: Parker W. H. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982. P. 151)
Пилсудский требовал пересмотра границ России и включения Украины в федерацию под гегемонией Варшавы, обещая помочь весною 1920 г., что звучало, по словам Деникина «злой иронией»[4]. Маккиндер в итоге согласился с Пилсудским, но Деникин отказался решать проблему границ до созыва Учредительного собрания. В конце января 1920 г. Маккиндера отозвали с поста верховного комиссара: лидеры Антанты констатировали затухание Гражданской войны в России.
В результате созданная по инициативе Керзона и Маккиндера буферная зона стала таковой на бумаге. Пример Чехословакии и Польши показал, что политико-стратегические соображения оказались в подчинении у национально-конфессиональных: буферный пояс не мог быть стратегически более сильным, чем составляющие его элементы-государства. Советские полит-географы отметили: послевоенные геополитические границы государств не совпадают с демополитическими[5]. О будущих конфликтах в регионе предупреждал в 1919 г. представитель британского казначейства на Парижской конференции Дж. М. Кейнс: По мнению Франции, Польша «должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии. Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и порядка, сама она явится экономическим нонсенсом»[6]. Но Запад прислушался не к Кейнсу, а к Маккиндеру.
Выдержки из работ Х. Дж. Маккиндера.
Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век: Сборник. М., 2003.
Сегодня стало прямо‑таки общим местом говорить о географических исследованиях как о чем‑то практически завершенном. Считается также, что географию следует свести исключительно к тщательному обзору и философскому синтезу… начало XX столетия квалифицируется как конец великой исторической эпохи… В Европе, Северной и Южной Америках, Африке и Австралазии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли… Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гамы… в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба. Всякий взрыв общественных сил, вместо того чтобы рассеяться в окружающем неизведанном пространстве и хаосе варварства, отзовется громким эхом на противоположной стороне земного шара… Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической преданности мировой истории… эта формула обретет и практическую ценность – с ее помощью можно будет вычислить перспективу развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни… Как вызывающая неприятие персона выполняет важную общественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию… я прошу вас взглянуть на Европу и европейскую историю как на явления, зависимые по отношению к Азии и ее истории, ибо европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторжений.