Страница:
Когда через некоторое время после этого похода Игоря убили древляне, на княжеский стол села его жена Ольга, поскольку, как пишет летописец, его сын Святослав был ребенком. И здесь летописцем заложена новая интрига. В. Н. Татищев в своей истории указывает, что Игорь женился на Ольге в 903 г., а Святослав родился в 920 г. Летописец же под 946 г. записывает: «Ольга с сыном Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Древлянскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня, ударило коня в ногу, ибо был Святослав еще ребенок». Так был Святослав ребенком или 26-летним мужчиной? Кто прав? Летописец или В. Н. Татищев? Предположим, что прав летописец, и Святославу на время похода было лет 5–6. Тогда Игорю было минимум 60 лет, а Ольге – 50–53 года. (Биологи утверждают, что рождение ребенка в таком возрасте возможно.) А что Татищев? Он пишет, что о рождении Святослава говорят только Новгородская летопись и Рогожский летописец. Остальные же летописи об этом не упоминают. Что ж, будем считать, что Святослав был поздним ребенком.
Ольга, судя по имени (греческий император Константин Багрянородный приводит его скандинавскую форму – Хельга), была варяжка из Пскова. Она управляла государством до 964 г. Ольга, согласно преданиям, была мудрой женщиной. Она хитростью мстит древлянам, хитростью берет древлянскую столицу Искоростень, наконец, в Царьграде оказывается хитрее императора. Но не за одну хитрость Ольгу прозвали мудрейшей. Она объехала всю свою землю и повсюду оставила следы своей распорядительности, устанавливая «уставы» (как и что делать) и определяя «уроки» (обязанность, которую должны выполнять жители к определенному сроку, будь то уплата известной суммы денег или какая-нибудь работа и т. п.). Одновременно она определила места (погосты), куда в определенное время года должна была свозиться дань для киевского князя. Таким образом, Ольга сменила архаическую систему полюдья (сбор дани князем, количество которой определялось его жадностью, на строгую систему сбора определенного количества дани. Теперь дань привозили на погосты, где ее принимали княжеские чиновники (тиуны).
Ольга прекратила внешние походы, стоившие людских потерь, а наиболее заинтересованных в таких походах – прежде всего наемных варягов – отправляла в качестве вспомогательных отрядов в Византию, где они сражались с арабами и прочими врагами империи.
Ольга с дипломатическими целями сама ездила в Царьград. Летописец под 955 (957) г. записал: «Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду». Но здесь случился казус, который, вероятно, из каких-то политических соображений опустил автор «Повести временных лет». Дело в том, что Ольга просидела на своем корабле, ожидая приема у императора, более двух месяцев, о чем она немного позже напомнит послам императора в Киеве: «Если ты [император] так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе [обещанные подарки]». Но вернемся к пребыванию Ольги в Константинополе.
Когда император увидел княгиню, то был пленен красотой ее лица и разумностью мыслей. Легенда повествует, что император якобы ей сказал: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Ольга поняла это как предложение императора стать его женой, но ответила: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». Император вместе с патриархом крестили Ольгу и нарекли ее христианским именем Елена. Император после крещения вновь обратился к Ольге: «Хочу взять тебя в жены себе». На что Ольга ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». Император поразился ее мудрости, одарил богатыми подарками и отпустил домой. Таким образом, благодаря крещению Ольга вошла в высшие придворные круги византийского общества, ей в Византии был присвоен титул архонтиссы, то есть начальницы руссов.
«Передышкой» в правлении Ольги воспользовался ее сын Святослав, деятель необычайно энергичный и воинственный, одна из самых ярких фигур русской истории. Святослав начал править еще при жизни матери. Под 964 г. летописец записал: «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал». Стоит отметить, что, в отличие от матери, Святослава не интересовало внутреннее управление государством, которым Ольга ведала до самой смерти. Святослав почти не сидел в Киеве и все недолгое время своего самостоятельного правления (около 8 лет, с 964-го по 972 г.) провел в далеких походах. Несмотря на все настояния матери, Святослав не захотел принимать христианство и остался язычником. «Как мне одному переменить веру? – говорил он. – Дружина начнет смеяться надо мною». Святослав любил суровую походную жизнь, он в походах, по словам летописца, «не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, такими же были и все прочие воины». Когда же шел войной против кого-то, делал это открыто. «И посылал в иные земли со словами, – записывает летописец, – “Хочу на вас идти”».
Святослав, подобно Олегу и Игорю, начал свою деятельность борьбою с хазарами. После похода на вятичей, данников хазар, он пошел войной и на само царство. Главные города хазар – Саркел (Белая Вежа) на Дону и Итиль на Волге – покорились русскому князю. Однако поход Святослава на хазар имел совершенно другие цели, нежели набеги Игоря. Набеги Игоря – это простой грабеж. Святослав же имел намерение прочно обосноваться в этом районе и обезопасить свой тыл на время планируемых им походов на запад. Можно предположить, что, разгромив хазар, Святослав принял и титул их государя – каган. По крайней мере, преемники Святослава этот титул носили, и в середине XI в. митрополит Илларион величал этим титулом как Владимира Святого, так и Ярослава Мудрого.
Походы Святослава на запад начались в 967 г. с кампании против дунайских болгар. Поход оказался успешным. Святослав захватил город Переяславец на Дунае и в нем утвердился. «Хочу жить в Переяславце, – заявлял князь, – там середина моей земли, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, ткани, вина и плоды, от чехов и угров (венгров) – серебро и кони, из Руси – меха, мед и рабы». Возможно, мечты Святослава и осуществились бы, если бы не появление новых и опасных врагов – печенегов. Дело в том, что, разгромив хазар, Святослав увел оттуда свои дружины и тем самым открыл путь на Русь новым кочевникам – печенегам. Они не заставили себя долго ждать. Уже под 968 г. летописец записывает: «Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце». После этого похода до 1036 г. были и другие. Часто печенеги появлялись сами, но иногда их приглашали и русские князья, используя в братоубийственной войне.
На западе Святослав, захватив болгарские земли, оказался у границы с Византийской империей. Греки не могли равнодушно смотреть на то, что на Дунае один противник (болгары) сменился другим (руссами). Византийский император Иоанн Цимисхий, один из самых блестящих полководцев Византии, лично повел свои войска на Святослава, одолел его и запер в крепости Доростоле. Святослав должен был заключить мир на условии удаления из Болгарии, в результате чего рушились его дунайские планы. Но коварный император не только добился мира на Балканах, но решил нанести Святославу удар и со стороны степи. Летописец записывает: «А переяславцы (по совету Цимисхия) послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги». На Днепровских порогах Святослав попал в засаду, был убит, и из его черепа печенежский князь Куря сделал себе чашу для питья.
В Киеве начал княжить старший сын Святослава Ярополк, а его младшие братья получили уделы: Олег – в Древлянской земле, а Владимир – в Новгороде. Но мир между братьями был недолог. Уже в 977 г. между ними разгорелась братоубийственная война, которая закончилась только в 980 г. В ходе этой войны были убиты Олег и Ярополк, и на киевском столе утвердился младший из братьев Владимир. Он вошел в историю как Владимир Великий, Владимир Святой, а в народной памяти сохранился как Владимир Красно Солнышко.
Действительно, Владимир оставил по себе светлую память в сознании народа. Особенно важными в этом отношении были не только его равноапостольская деятельность по распространению христианства, но и сохранение мира во всех, собранных им в единое государство, русских землях. В памяти народной остался и его облик – милостивого к дружине и простым людям князя, умеющего, когда надо, карать и воевать, а в добрые минуты готового всех миловать и звать на пир.
Введение Владимиром христианства на Руси было, конечно, делом не одного только политического расчета, но и серьезного внутреннего душевного перелома. Перелом этот нашел отражение в летописи, противополагающей нравственную распущенность Владимира до крещения и чистую жизнь его после принятия христианства.
К сожалению, свои положительные черты Владимир не сумел привить своим многочисленным сыновьям. Сразу же после его смерти на Руси разгорелась жестокая братоубийственная война, унесшая множество человеческих жизней, а также нанесшая значительный хозяйственно-экономический урон государству.
На пути к возмужанию
Ольга, судя по имени (греческий император Константин Багрянородный приводит его скандинавскую форму – Хельга), была варяжка из Пскова. Она управляла государством до 964 г. Ольга, согласно преданиям, была мудрой женщиной. Она хитростью мстит древлянам, хитростью берет древлянскую столицу Искоростень, наконец, в Царьграде оказывается хитрее императора. Но не за одну хитрость Ольгу прозвали мудрейшей. Она объехала всю свою землю и повсюду оставила следы своей распорядительности, устанавливая «уставы» (как и что делать) и определяя «уроки» (обязанность, которую должны выполнять жители к определенному сроку, будь то уплата известной суммы денег или какая-нибудь работа и т. п.). Одновременно она определила места (погосты), куда в определенное время года должна была свозиться дань для киевского князя. Таким образом, Ольга сменила архаическую систему полюдья (сбор дани князем, количество которой определялось его жадностью, на строгую систему сбора определенного количества дани. Теперь дань привозили на погосты, где ее принимали княжеские чиновники (тиуны).
Ольга прекратила внешние походы, стоившие людских потерь, а наиболее заинтересованных в таких походах – прежде всего наемных варягов – отправляла в качестве вспомогательных отрядов в Византию, где они сражались с арабами и прочими врагами империи.
Ольга с дипломатическими целями сама ездила в Царьград. Летописец под 955 (957) г. записал: «Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду». Но здесь случился казус, который, вероятно, из каких-то политических соображений опустил автор «Повести временных лет». Дело в том, что Ольга просидела на своем корабле, ожидая приема у императора, более двух месяцев, о чем она немного позже напомнит послам императора в Киеве: «Если ты [император] так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе [обещанные подарки]». Но вернемся к пребыванию Ольги в Константинополе.
Когда император увидел княгиню, то был пленен красотой ее лица и разумностью мыслей. Легенда повествует, что император якобы ей сказал: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Ольга поняла это как предложение императора стать его женой, но ответила: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». Император вместе с патриархом крестили Ольгу и нарекли ее христианским именем Елена. Император после крещения вновь обратился к Ольге: «Хочу взять тебя в жены себе». На что Ольга ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». Император поразился ее мудрости, одарил богатыми подарками и отпустил домой. Таким образом, благодаря крещению Ольга вошла в высшие придворные круги византийского общества, ей в Византии был присвоен титул архонтиссы, то есть начальницы руссов.
«Передышкой» в правлении Ольги воспользовался ее сын Святослав, деятель необычайно энергичный и воинственный, одна из самых ярких фигур русской истории. Святослав начал править еще при жизни матери. Под 964 г. летописец записал: «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал». Стоит отметить, что, в отличие от матери, Святослава не интересовало внутреннее управление государством, которым Ольга ведала до самой смерти. Святослав почти не сидел в Киеве и все недолгое время своего самостоятельного правления (около 8 лет, с 964-го по 972 г.) провел в далеких походах. Несмотря на все настояния матери, Святослав не захотел принимать христианство и остался язычником. «Как мне одному переменить веру? – говорил он. – Дружина начнет смеяться надо мною». Святослав любил суровую походную жизнь, он в походах, по словам летописца, «не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, такими же были и все прочие воины». Когда же шел войной против кого-то, делал это открыто. «И посылал в иные земли со словами, – записывает летописец, – “Хочу на вас идти”».
Святослав, подобно Олегу и Игорю, начал свою деятельность борьбою с хазарами. После похода на вятичей, данников хазар, он пошел войной и на само царство. Главные города хазар – Саркел (Белая Вежа) на Дону и Итиль на Волге – покорились русскому князю. Однако поход Святослава на хазар имел совершенно другие цели, нежели набеги Игоря. Набеги Игоря – это простой грабеж. Святослав же имел намерение прочно обосноваться в этом районе и обезопасить свой тыл на время планируемых им походов на запад. Можно предположить, что, разгромив хазар, Святослав принял и титул их государя – каган. По крайней мере, преемники Святослава этот титул носили, и в середине XI в. митрополит Илларион величал этим титулом как Владимира Святого, так и Ярослава Мудрого.
Походы Святослава на запад начались в 967 г. с кампании против дунайских болгар. Поход оказался успешным. Святослав захватил город Переяславец на Дунае и в нем утвердился. «Хочу жить в Переяславце, – заявлял князь, – там середина моей земли, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, ткани, вина и плоды, от чехов и угров (венгров) – серебро и кони, из Руси – меха, мед и рабы». Возможно, мечты Святослава и осуществились бы, если бы не появление новых и опасных врагов – печенегов. Дело в том, что, разгромив хазар, Святослав увел оттуда свои дружины и тем самым открыл путь на Русь новым кочевникам – печенегам. Они не заставили себя долго ждать. Уже под 968 г. летописец записывает: «Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце». После этого похода до 1036 г. были и другие. Часто печенеги появлялись сами, но иногда их приглашали и русские князья, используя в братоубийственной войне.
На западе Святослав, захватив болгарские земли, оказался у границы с Византийской империей. Греки не могли равнодушно смотреть на то, что на Дунае один противник (болгары) сменился другим (руссами). Византийский император Иоанн Цимисхий, один из самых блестящих полководцев Византии, лично повел свои войска на Святослава, одолел его и запер в крепости Доростоле. Святослав должен был заключить мир на условии удаления из Болгарии, в результате чего рушились его дунайские планы. Но коварный император не только добился мира на Балканах, но решил нанести Святославу удар и со стороны степи. Летописец записывает: «А переяславцы (по совету Цимисхия) послали к печенегам сказать: «Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа». Услышав об этом, печенеги заступили пороги». На Днепровских порогах Святослав попал в засаду, был убит, и из его черепа печенежский князь Куря сделал себе чашу для питья.
В Киеве начал княжить старший сын Святослава Ярополк, а его младшие братья получили уделы: Олег – в Древлянской земле, а Владимир – в Новгороде. Но мир между братьями был недолог. Уже в 977 г. между ними разгорелась братоубийственная война, которая закончилась только в 980 г. В ходе этой войны были убиты Олег и Ярополк, и на киевском столе утвердился младший из братьев Владимир. Он вошел в историю как Владимир Великий, Владимир Святой, а в народной памяти сохранился как Владимир Красно Солнышко.
Действительно, Владимир оставил по себе светлую память в сознании народа. Особенно важными в этом отношении были не только его равноапостольская деятельность по распространению христианства, но и сохранение мира во всех, собранных им в единое государство, русских землях. В памяти народной остался и его облик – милостивого к дружине и простым людям князя, умеющего, когда надо, карать и воевать, а в добрые минуты готового всех миловать и звать на пир.
Введение Владимиром христианства на Руси было, конечно, делом не одного только политического расчета, но и серьезного внутреннего душевного перелома. Перелом этот нашел отражение в летописи, противополагающей нравственную распущенность Владимира до крещения и чистую жизнь его после принятия христианства.
К сожалению, свои положительные черты Владимир не сумел привить своим многочисленным сыновьям. Сразу же после его смерти на Руси разгорелась жестокая братоубийственная война, унесшая множество человеческих жизней, а также нанесшая значительный хозяйственно-экономический урон государству.
На пути к возмужанию
Летописи ничего не рассказывают нам о детских годах Ярослава. Больше свидетельств имеется о зрелых годах жизни и деятельности князя. Однако часто они противоречат друг другу. «Повесть временных лет», сохранившаяся в ряде позднейших летописных сводов, говорит о том, что Ярослав любил церковные уставы и книги. Позднейшая 1-я Московская летопись только сообщает, что «был же Ярослав хромоног, но умом совершенен и храбрый в бою, христианин, сам читал книги». Скандинавская «Сага об Эймунде», написанная на рубеже XII–XII столетий, рисует Ярослава хитрецом, способным на братоубийство и склонным возложить ответственность за него на других. Характеристика эта противоречит традиционному образу благочестивого и просвещенного правдолюба, но сближается с насмешливой пренебрежительностью к князю со стороны киевской дружины. Упоминание о хромоте князя мы встречаем и у автора «Повести временных лет»: «И стал воевода Святополка, разъезжая по берегу, укорять новгородцев, говоря: “Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!”» Автор Тверского сборника XVI ст. рассказывает о том, что Ярослав в течение долгого времени не мог встать на ноги: он находился при своей матери Рогнеде, «бе бо естеством таков от рождения». Только крещение исцелило Ярослава, как и его отца, от недуга. Он «встал на ноги свои и стал ходить, а прежде того не мог ходить». Эти позднейшие свидетельства порождают много вопросов, вызывали и продолжают вызывать дискуссии среди ученых, выдвигающих различные гипотезы.
Исследования Герасимова, Рохлина и Гинзбурга, связанные с изучением скелета Ярослава Мудрого, обнаруженного в Софийском соборе в Киеве, дают нам некоторое представление о внешнем облике Ярослава. По их мнению, Ярослав был выше среднего роста и прихрамывал с детства, но хромота не могла мешать его ратным подвигам. И только во время сражения со Святополком он получил тяжелую травму от печенежской стрелы, которая на всю жизнь сделала его «хромцом». Но, несмотря на утверждения вышеназванных ученых, версии о тяжелой болезни Ярослава в детстве придерживаются и некоторые современные авторы. Так, А. Карпов в своей книге «Ярослав Мудрый», вышедшей в Москве в 2005 г., утверждает, что тяжелая болезнь не позволяла Ярославу ходить, играть с детворой, что сформировало своеобразную психологию мальчика. Такое состояние сохранялось до его крещения. Иную точку зрения на слова, упомянутые в летописи, в свое время высказал историк Н. И. Костомаров. Он отрицал наличие хромоты у Ярослава, по крайней мере до его ранения, говоря, что воевода Святополка говорил не «хромник», а «хоромник», что означает строитель храмов. Оставим эти дискуссии для исследователей, для нас важно то, что, опираясь на данные различных свидетельств, мы установили: Ярослав был человеком чрезвычайно подвижным и шустрым, превосходным наездником. Иногда он бывал суровым, импульсивным, раздражительным и в то же самое время добрым, отходчивым, сговорчивым. В детские и юношеские годы Ярослав сумел освоить воинскую науку, приобрел те навыки, которые были необходимы правителю. Кроме того, юноша с ранних лет пристрастился к книгам и изучил несколько языков – свободно читал старославянские, византийские, немецкие, латинские и иные рукописные тексты.
Все вышеупомянутые противоречия и несоответствия заставляют нас выдвинуть свою версию биографии князя Ярослава Владимировича Мудрого, причисленного Украинской православной церковью к лику святых.
Ярослав родился (?) от брака Владимира Великого и полоцкой княжны Рогнеды. Знак вопроса, поставленный после слова «родился», это не опечатка, а первый дискуссионный вопрос, относящийся к биографии Ярослава.
Нестор, составитель «Повести временных лет», не указывает год рождения Ярослава. Историк В. Н. Татищев, в результате анализа данных, которые сохранились в летописи (например, под 1054 г. летописец записал: «Преставился великий князь русский Ярослав… Жил же он всех лет семьдесят и шесть»), приходит к выводу, что Ярослав родился в 978 г. Историк С. М. Соловьев датой рождения Ярослава считает 988 г. Этой даты придерживалось и большинство советских, да и современных российских историков. Вместе с тем, авторы «Славянской энциклопедии» (Москва, 2001) останавливаются на 978 г. Отталкиваясь от одной или другой даты рождения, мы должны пересмотреть даты других событий, о которых говорит летопись. Прежде всего следует уточнить год сватовства и женитьбы Владимира на полоцкой княжне Рогнеде. Автор «Повести временных лет» женитьбу Владимира на Рогнеде, убийство киевского князя Святополка и занятие Киева Владимиром помещает под 980 г. Вряд ли Ярослав мог появиться на свет ранее женитьбы Владимира. Нельзя верить и записи В. Н. Татищева, поскольку он в одном случае под 975 г. записывает: «Женился князь Владимир новгородский на Рогнеде, княжне Полоцкой, о которой Нестор в 980-м по причине войны с Ярополком написал», а под 980 г. полностью повторяет статью летописи. Кроме того, он также сначала говорит о рождении Ярослава, а затем о сватовстве и женитьбе Владимира. Странным является и то, что летопись не упоминает о дате рождения Изяслава, старшего из братьев Ярослава. Впервые о нем упоминают под 995 г. «Никоновская» и «Радзивилловская» летописи. Они дают рассказ о событии, происшедшем в с. Предславино, где в это время жила Рогнеда. Она решила убить спящего Владимира. Но князь проснулся, и замысел ее не удался. Рогнеда в слезах заявила Владимиру, что на такой поступок толкнул ее сам князь, который разлюбил ее и их малолетнего сына Изяслава. Но эти слова не разжалобили князя. Владимир решил сурово наказать жену. Он приказал ей надеть свадебные одежды и ждать своей участи. Но когда Владимир вернулся и обнажил свой меч, в комнату вошел юный князь Изяслав и сказал отцу: «Ты не один, о родитель мой! Сын будет свидетелем». Владимир бросил меч на пол и удалился. Кстати, не странно ли, что, рассказывая об отправке Рогнеды со старшим сыном Изяславом в Полоцк, летописцы не упоминают о Ярославе? Предположим, что к этому времени Ярослав уже родился. Могла ли мать, в таком случае, не вспомнить о нем? И почему Владимир отправил Рогнеду только с Изяславом? Запутанность в события вносит и свидетельство летописи о крещении Владимиром своих 12 (!) сыновей в 989 или 990 г. Интересно, откуда у Владимира за такой короткий срок от византийской принцессы родилось два сына – Борис и Глеб? Киевский синопсис, или краткое собрание из разных летописцев, изданный в Киеве в 70-е годы XVII ст., сообщает, что все двенадцать братьев приняли крещение вместе, в одном источнике, получившем название Крещатик.
Можно предположить, что вкравшуюся в первые летописи ошибку в годе рождения Ярослава в какой-то мере старались исправить последующие авторы, запутывая и без того запутанные события.
Но оставим в стороне эти спорные моменты, уважаемый читатель, и перейдем к повествованию о деяниях Ярослава, которые нашли более полное отражение на страницах летописей.
Ярослав, 4-й сын Владимира Великого, в конце 90-х годов X столетия отправляется на правление в Ростовскую землю. В это время Владимир в качестве соправителей рассадил своих старших сыновей по различным городам. «И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове», – писал летописец. Ростов, по замечанию летописи, в тот период времени был «славным и многонародным городом». В Ростовской земле отрок быстро мужал, формировался его характер. Ярослав сумел наладить хорошие отношения с местным населением. Жил душа в душу с боярством и верно служил отцу. К концу своего пребывания на княжении в Ростовской земле он основал город Ярославль – при впадении в Волгу реки Которость (или Которосль).
Вот как об этом говорится в народных песнях:
Исследования Герасимова, Рохлина и Гинзбурга, связанные с изучением скелета Ярослава Мудрого, обнаруженного в Софийском соборе в Киеве, дают нам некоторое представление о внешнем облике Ярослава. По их мнению, Ярослав был выше среднего роста и прихрамывал с детства, но хромота не могла мешать его ратным подвигам. И только во время сражения со Святополком он получил тяжелую травму от печенежской стрелы, которая на всю жизнь сделала его «хромцом». Но, несмотря на утверждения вышеназванных ученых, версии о тяжелой болезни Ярослава в детстве придерживаются и некоторые современные авторы. Так, А. Карпов в своей книге «Ярослав Мудрый», вышедшей в Москве в 2005 г., утверждает, что тяжелая болезнь не позволяла Ярославу ходить, играть с детворой, что сформировало своеобразную психологию мальчика. Такое состояние сохранялось до его крещения. Иную точку зрения на слова, упомянутые в летописи, в свое время высказал историк Н. И. Костомаров. Он отрицал наличие хромоты у Ярослава, по крайней мере до его ранения, говоря, что воевода Святополка говорил не «хромник», а «хоромник», что означает строитель храмов. Оставим эти дискуссии для исследователей, для нас важно то, что, опираясь на данные различных свидетельств, мы установили: Ярослав был человеком чрезвычайно подвижным и шустрым, превосходным наездником. Иногда он бывал суровым, импульсивным, раздражительным и в то же самое время добрым, отходчивым, сговорчивым. В детские и юношеские годы Ярослав сумел освоить воинскую науку, приобрел те навыки, которые были необходимы правителю. Кроме того, юноша с ранних лет пристрастился к книгам и изучил несколько языков – свободно читал старославянские, византийские, немецкие, латинские и иные рукописные тексты.
Все вышеупомянутые противоречия и несоответствия заставляют нас выдвинуть свою версию биографии князя Ярослава Владимировича Мудрого, причисленного Украинской православной церковью к лику святых.
Ярослав родился (?) от брака Владимира Великого и полоцкой княжны Рогнеды. Знак вопроса, поставленный после слова «родился», это не опечатка, а первый дискуссионный вопрос, относящийся к биографии Ярослава.
Нестор, составитель «Повести временных лет», не указывает год рождения Ярослава. Историк В. Н. Татищев, в результате анализа данных, которые сохранились в летописи (например, под 1054 г. летописец записал: «Преставился великий князь русский Ярослав… Жил же он всех лет семьдесят и шесть»), приходит к выводу, что Ярослав родился в 978 г. Историк С. М. Соловьев датой рождения Ярослава считает 988 г. Этой даты придерживалось и большинство советских, да и современных российских историков. Вместе с тем, авторы «Славянской энциклопедии» (Москва, 2001) останавливаются на 978 г. Отталкиваясь от одной или другой даты рождения, мы должны пересмотреть даты других событий, о которых говорит летопись. Прежде всего следует уточнить год сватовства и женитьбы Владимира на полоцкой княжне Рогнеде. Автор «Повести временных лет» женитьбу Владимира на Рогнеде, убийство киевского князя Святополка и занятие Киева Владимиром помещает под 980 г. Вряд ли Ярослав мог появиться на свет ранее женитьбы Владимира. Нельзя верить и записи В. Н. Татищева, поскольку он в одном случае под 975 г. записывает: «Женился князь Владимир новгородский на Рогнеде, княжне Полоцкой, о которой Нестор в 980-м по причине войны с Ярополком написал», а под 980 г. полностью повторяет статью летописи. Кроме того, он также сначала говорит о рождении Ярослава, а затем о сватовстве и женитьбе Владимира. Странным является и то, что летопись не упоминает о дате рождения Изяслава, старшего из братьев Ярослава. Впервые о нем упоминают под 995 г. «Никоновская» и «Радзивилловская» летописи. Они дают рассказ о событии, происшедшем в с. Предславино, где в это время жила Рогнеда. Она решила убить спящего Владимира. Но князь проснулся, и замысел ее не удался. Рогнеда в слезах заявила Владимиру, что на такой поступок толкнул ее сам князь, который разлюбил ее и их малолетнего сына Изяслава. Но эти слова не разжалобили князя. Владимир решил сурово наказать жену. Он приказал ей надеть свадебные одежды и ждать своей участи. Но когда Владимир вернулся и обнажил свой меч, в комнату вошел юный князь Изяслав и сказал отцу: «Ты не один, о родитель мой! Сын будет свидетелем». Владимир бросил меч на пол и удалился. Кстати, не странно ли, что, рассказывая об отправке Рогнеды со старшим сыном Изяславом в Полоцк, летописцы не упоминают о Ярославе? Предположим, что к этому времени Ярослав уже родился. Могла ли мать, в таком случае, не вспомнить о нем? И почему Владимир отправил Рогнеду только с Изяславом? Запутанность в события вносит и свидетельство летописи о крещении Владимиром своих 12 (!) сыновей в 989 или 990 г. Интересно, откуда у Владимира за такой короткий срок от византийской принцессы родилось два сына – Борис и Глеб? Киевский синопсис, или краткое собрание из разных летописцев, изданный в Киеве в 70-е годы XVII ст., сообщает, что все двенадцать братьев приняли крещение вместе, в одном источнике, получившем название Крещатик.
Можно предположить, что вкравшуюся в первые летописи ошибку в годе рождения Ярослава в какой-то мере старались исправить последующие авторы, запутывая и без того запутанные события.
Но оставим в стороне эти спорные моменты, уважаемый читатель, и перейдем к повествованию о деяниях Ярослава, которые нашли более полное отражение на страницах летописей.
Ярослав, 4-й сын Владимира Великого, в конце 90-х годов X столетия отправляется на правление в Ростовскую землю. В это время Владимир в качестве соправителей рассадил своих старших сыновей по различным городам. «И посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове», – писал летописец. Ростов, по замечанию летописи, в тот период времени был «славным и многонародным городом». В Ростовской земле отрок быстро мужал, формировался его характер. Ярослав сумел наладить хорошие отношения с местным населением. Жил душа в душу с боярством и верно служил отцу. К концу своего пребывания на княжении в Ростовской земле он основал город Ярославль – при впадении в Волгу реки Которость (или Которосль).
Вот как об этом говорится в народных песнях:
Ах ты, батюшка, Ярославль город,
Ты хорош, пригож, на горе стоишь,
На горе стоишь во всей красе,
Промеж двух рек, промеж быстры,
Промеж Волги-реки, промеж Которосли.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента