Страница:
Кроме гусениц представители сего почтенного рода умеют еще и с крупными жуками расправляться. Стоит только жужелице во время своих странствий повстречать бронзовку, как она начинает кружить вокруг безобидного великана и старается нанести укус. А укусить бронзовку с ее плоскими глянцевыми надкрыльями ох как непросто: скользят челюсти хищника, а никакого вреда причинить не могут. Тут-то и применяет наш суровый охотник свой второй коронный удар – быстро огибает тело жука, приподнимает плоской головой его твердые надкрылья и вгрызается в мягкое брюшко бронзовки. Сколько жук ни пытается сбросить с себя шестиногого «волка» – жужелица своих смертельных объятий не разожмет! Очень скоро раненый великан теряет силы и становится легкой добычей жужелицы.
Хищными инстинктами обладает не только сам жук, но и его черная личинка, повстречать которую удается чаще всего весной, когда она активно путешествует в поисках подходящего места для окукливания – трухлявой коряги или мышиной норы.
Окуклившись, личинка «отдыхает» несколько недель, и в разгар лета на свет появляется молодая жужелица. Она только будущей весной оставит потомство, а пока будет охотиться и набираться сил.
Жужелица хлебная (Zabrus tenebrioides) – карлик по сравнению со знакомыми нам представителями рода Carabus – ее длина достигает всего лишь 1 см. Окрашена она в черный цвет со светло-коричневым брюшком и такими же ногами. Охотится жужелица на мелких насекомых, порой и ягодами лакомиться. Хотя последнее встречается редко, жуку, часто незаслуженно, приписывают посягательство на урожай.
Личинки этого вида жужелиц тоже хищники, но своей внешностью они разительно отличаются от прогонистых и гибких личинок садовых жужелиц. Их мягкое, немного горбатое тело с одной стороны венчает мощная плотная голова с сильными челюстями, а с другой – небольшой вырост. Не обладая силой жужелиц-карабусов, маленькая личинка идет на всевозможные ухищрения. Для охоты она выкапывает норку и прячется в нее. Стоит только поблизости появиться возможной добыче – паучку или многоножке, как жужелица мгновенно высовывается из убежища и хватает «дичь» мощными челюстями. Тут-то и помогают ей и мускулистый валик на спине, и коготок на конце тела – упираясь ими в стенки норы, она буквально распирает себя в ней, создавая дополнительную опору телу. Сокращая мышечный валик, личинка втаскивает в логово свою жертву, где та лишается любой возможности к сопротивлению. А единственное уязвимое для нападения место этой охотницы – голова настолько «бронирована», что ее не травмируют никакие отчаянные рывки добычи. Но стоит личинку хлебной жужелицы лишить ее надежного убежища, как она всю свою храбрость теряет и спешит укрыться среди зарослей мха или кусочков земли, подальше от солнечного света. И только выкопав себе новую норку, личинка вновь приступает к прерванной охоте.
Осталось нам познакомиться с еще одним представителем жужелиц, широко распространенным в нашей средней полосе: это – платизма черная (Platysma nigrum). Размеры жука более внушительны – его длина превышает 1,5 см, окрашен он в насыщенный черный цвет. Так что внешностью он особо не выделяется среди жужелиц, но вот способ охоты у него совершенно иной. В отличие от «волков-одиночек» – зернистых жужелиц и осторожных хлебных платизмы живут целыми поселениями и охотятся стаями. Вот уж кого смело можно именовать шестиногим «волком»!
Поселение жужелиц представляет собой пять – десять нор или иных убежищ, расположенных на некотором отдалении друг от друга: жужелицы – жуки необщительные и близкого контакта не потерпят. Стоит одному из них подойти к жилищу соседа, как хозяин тут же появляется на поверхности и начинает кивать головой – это предупредительный знак: «Не подходи!».
С наступлением сумерек жуки отправляются на охоту. Соблюдая дистанцию, они тихонько прочесывают травяные заросли. Стоит только одной жужелице начать атаковать добычу, как тут же на запах крови сбегаются остальные. Окружают они несчастную жертву, валят на землю и так удерживают, пока одна из них, самая крупная и смелая, не перегрызет нервный ганглий, а тогда уже всей «стаей» набрасываются и разрывают добычу. Нет спасения от этих жуков ни маленькому муравью, ни огромному серому кузнечику – всякое насекомое обречено, как только попадет в челюсти этой голодной «стаи».
Не менее жестоки и ухаживания платизм – несколько самцов буквально преследуют самку, нанося ей серьезные укусы, на что она отвечает сильными тычками. На таких «свадьбах» очень часто жуки и усики, и ноги теряют – но, похоже, платизмы считают это привычным ритуалом – он продолжается из года в год уже не одно тысячелетие!
Вот и подошло к концу наше знакомство с прирожденными гладиаторами и воинами – жужелицами. Теперь нам предстоит встреча с одними из самых миролюбивых жуков – жуками-усачами.
Разрушители древесины
Жизнь среди цветов
Листоеды и трубковерты
Хищными инстинктами обладает не только сам жук, но и его черная личинка, повстречать которую удается чаще всего весной, когда она активно путешествует в поисках подходящего места для окукливания – трухлявой коряги или мышиной норы.
Окуклившись, личинка «отдыхает» несколько недель, и в разгар лета на свет появляется молодая жужелица. Она только будущей весной оставит потомство, а пока будет охотиться и набираться сил.
Жужелица хлебная (Zabrus tenebrioides) – карлик по сравнению со знакомыми нам представителями рода Carabus – ее длина достигает всего лишь 1 см. Окрашена она в черный цвет со светло-коричневым брюшком и такими же ногами. Охотится жужелица на мелких насекомых, порой и ягодами лакомиться. Хотя последнее встречается редко, жуку, часто незаслуженно, приписывают посягательство на урожай.
Личинки этого вида жужелиц тоже хищники, но своей внешностью они разительно отличаются от прогонистых и гибких личинок садовых жужелиц. Их мягкое, немного горбатое тело с одной стороны венчает мощная плотная голова с сильными челюстями, а с другой – небольшой вырост. Не обладая силой жужелиц-карабусов, маленькая личинка идет на всевозможные ухищрения. Для охоты она выкапывает норку и прячется в нее. Стоит только поблизости появиться возможной добыче – паучку или многоножке, как жужелица мгновенно высовывается из убежища и хватает «дичь» мощными челюстями. Тут-то и помогают ей и мускулистый валик на спине, и коготок на конце тела – упираясь ими в стенки норы, она буквально распирает себя в ней, создавая дополнительную опору телу. Сокращая мышечный валик, личинка втаскивает в логово свою жертву, где та лишается любой возможности к сопротивлению. А единственное уязвимое для нападения место этой охотницы – голова настолько «бронирована», что ее не травмируют никакие отчаянные рывки добычи. Но стоит личинку хлебной жужелицы лишить ее надежного убежища, как она всю свою храбрость теряет и спешит укрыться среди зарослей мха или кусочков земли, подальше от солнечного света. И только выкопав себе новую норку, личинка вновь приступает к прерванной охоте.
Осталось нам познакомиться с еще одним представителем жужелиц, широко распространенным в нашей средней полосе: это – платизма черная (Platysma nigrum). Размеры жука более внушительны – его длина превышает 1,5 см, окрашен он в насыщенный черный цвет. Так что внешностью он особо не выделяется среди жужелиц, но вот способ охоты у него совершенно иной. В отличие от «волков-одиночек» – зернистых жужелиц и осторожных хлебных платизмы живут целыми поселениями и охотятся стаями. Вот уж кого смело можно именовать шестиногим «волком»!
Поселение жужелиц представляет собой пять – десять нор или иных убежищ, расположенных на некотором отдалении друг от друга: жужелицы – жуки необщительные и близкого контакта не потерпят. Стоит одному из них подойти к жилищу соседа, как хозяин тут же появляется на поверхности и начинает кивать головой – это предупредительный знак: «Не подходи!».
С наступлением сумерек жуки отправляются на охоту. Соблюдая дистанцию, они тихонько прочесывают травяные заросли. Стоит только одной жужелице начать атаковать добычу, как тут же на запах крови сбегаются остальные. Окружают они несчастную жертву, валят на землю и так удерживают, пока одна из них, самая крупная и смелая, не перегрызет нервный ганглий, а тогда уже всей «стаей» набрасываются и разрывают добычу. Нет спасения от этих жуков ни маленькому муравью, ни огромному серому кузнечику – всякое насекомое обречено, как только попадет в челюсти этой голодной «стаи».
Не менее жестоки и ухаживания платизм – несколько самцов буквально преследуют самку, нанося ей серьезные укусы, на что она отвечает сильными тычками. На таких «свадьбах» очень часто жуки и усики, и ноги теряют – но, похоже, платизмы считают это привычным ритуалом – он продолжается из года в год уже не одно тысячелетие!
Вот и подошло к концу наше знакомство с прирожденными гладиаторами и воинами – жужелицами. Теперь нам предстоит встреча с одними из самых миролюбивых жуков – жуками-усачами.
Разрушители древесины
День выдался на редкость тяжелым – отправившись в запланированный поход, нам удалось сбиться с пути еще в самом его начале и пришлось делать крюк не в один десяток километров, чтобы выбраться к ближайшему населенному пункту. Нещадно ныли ноги, натруженные после преодоления всевозможных препятствий: оврагов, кочек и холмов. Еще сильнее саднили спина и руки, покрытые густой багряной россыпью комариных укусов: это надо же было в сосняке попасть в такую комариную засаду! Изголодавшиеся насекомые, невзирая на самые благие намерения путешественников, накинулись на нас и основательно искусали. До дома оставались еще километры пути и подъем в горку. Разговор никак не клеился, да и говорить с растрескавшимися от жажды и жаркого солнца губами было непросто.
Над темной полосой леса уже склонился багряный диск солнца, прикрытый легкой вуалью сизых, обведенных золотистым ободком облачков. В воздухе повеяло вечерней прохладой, и от тихих мутных вод маленькой речушки потянуло запахом подсохшей тины, который, смешиваясь с благоуханием луговых трав, превращался в неповторимый аромат деревенского вечера. Где-то послышался окрик и протяжное мычание, а на склоне холма появился пастух, отгоняющий коров в деревню на вечернюю дойку. Подъем в горку дался тяжелее всего, но зато когда в небольшой низине показался старый зеленый дом, мы вздохнули с облегчением – скоро можно будет и отдохнуть, и напиться.
Этот дом мы специально сняли на время отдыха в то лето. Каждый из нас был занят своим делом. Меня больше всего привлекали насекомые и пауки, и я целыми днями то и дело застывал с фотоаппаратом у очередного куста или оврага в надежде сделать лучшие кадры. Егор прочесывал лес в надежде поймать особенно ядовитую гадюку Никольского, которая никак не давалась ему в руки. Вот и в этот вечер, когда мы сели за стол, он принялся разрабатывать с присущим ему энтузиазмом новый план поимки хитрой рептилии:
– Завтра надо пойти на ручей, там отличные стога! Наверняка найдем гадюк!
– Слушай, ты еще о чем-то другом думать можешь? Как твоя кандидатская? – Ольга бросила на него взгляд из-под роговой оправы очков, на секунду оторвавшись от книги.
– Да все отлично! Нет, лучше пойти…
Я, переведя дух и напившись прохладной ключевой воды, вышел в сени за своей сумкой, из которой достал садок с парой прекраснейших жуков – их продолговатые с металлическим блеском тела отливали нежнейшими оттенками фиолетового и синего и венчались длинными, залихватски закрученными усами. Я вернулся в комнату, выставил трофей своей охотничьей доблести на стол в круг света под потрепанным абажуром и взял в руки кружку с чаем.
– Это кто такие? Симпатичные! – снова оторвалась от книги Ольга.
– Мускусный усач – один из самых красивых усачей средней полосы. – Я откинулся на стуле, любуясь переливами жука. Вдруг среди вечерней тишины, которую нарушал лишь мышиный писк в углу комнаты, послышался скрип и хруст где-то в недрах стены. Собеседники притихли. Хруст повторился, и вновь все стихло.
Егор быстро покосился на старые пыльные часы, стрелки которых единодушно сошлись на цифре 12:
– Я слышал, что в этом доме что-то не так. Убили здесь давным-давно кого-то, кажется, или еще что вроде этого. Вот и происходят странные вещи. Все эти звуки слышат кто здесь ночует. Надо было что-то еще подыскать – а вы: дешево, дешево!
Ольга молча закрыла книгу и посмотрела в темноту соседней комнаты:
– Да нет, двадцать первый век на дворе, какие могут быть непонятные вещи…
Словно ей в ответ еще более отчетливо послышался навязчивый хруст. Ольга замолчала и посмотрела на Егора. Я же, потягивая чай, в это время продолжал любоваться жуками.
– Ты слышал?
– Слышал, – не стал отрицать я происходящего.
– Это что-то потустороннее! – загадочно намекнул мне Егор.
– Да, вероятно, так, только не потустороннее, а внутристенное! Этот хруст производят личинки усачей, которые проделывают ходы в сухой древесине сруба. Вот и всего-то! – Я поднял банку с жуками, выставляя на обозрение нарушителей спокойствия.
– Такие маленькие, а каких больших испугали! – Ольга лукаво покосилась на великана Егора, запустившего ладонь в копну волос, и вновь уткнулась в книгу.
– Я думал, они только в живом дереве обитают. А они и в сухом поселились. Расскажи про этих жуков поподробнее.
Удивленный проявлением интереса к чему-то кроме любимых Егором змей, я немедленно начал свой рассказ о жизни усачей.
Представители семейства усачей, или дровосеков (Cerambycidae), отличаются не только роскошными усами, длина которых может превышать и двухсантиметровое тело, но и чрезвычайно прочными покровами, а также мощными челюстями. Несмотря на свою «бронированность» и видимую тяжеловесность, многие усачи хорошо летают. В середине лета самка подыскивает подходящее дерево для откладки яиц. Чаще всего ее выбор падает на живое дерево – в свежей древесине содержится больше сахаров и других питательных веществ, необходимых для развития личинки. После появления на свет личинка усача вгрызается в древесину, оставляя в толще ствола сложные извилистые ходы, при этом она не только передвигается, но и активно питается. Именно когда личинка грызет сухое дерево (а более активна она в ночное время), можно слышать скрипучий однотонный звук, который раздается в старых домах. И этот самый хруст послужил причиной возникновения разнообразных мифов, объясняющих данное явление потусторонними силами. В течение своего развития личинка старается держаться в центральных слоях ствола дерева, наиболее богатых питательными веществами. И только в летнее время она перебирается в прогретые поверхностные слои. Личинка усача отлично приспособлена к такому скудному питанию: ее челюсти обладают удивительной прочностью и могут прогрызть ход в любой по своей плотности древесине, а кишечник содержит бактерии, которые не только расщепляют клетчатку до сахаров, но и синтезируют белки из получаемого с древесиной азота – не личинка, а целый биохимический завод!
Так проходят три года, и личинка перебирается в поверхностные слои дерева, а затем прогрызает ход наружу. В этом сообщающемся с внешней средой канале она окукливается, предусмотрительно расположившись головой к выходу. Если гибкой мускулистой личинке не представляет сложности развернуться в узком ходу, то для жука, обладающего прочнейшей хитиновой кутикулой, эта задача будет непосильной, и он окажется замурованным в обители своей же личинки. А уже заранее проделанный ход наружу освобождает взрослого дровосека от необходимости грызть древесину – несмотря на внушительный размер его челюстей, они сильно уступают в силе челюстям его личинки. Итак, появившемуся на свет усачу надо сделать только несколько шагов, чтобы впервые увидеть прекрасный мир, к выходу в который он готовился в течение трех лет! Если же дерево засыхает или идет на постройку, то оно теряет свою питательную ценность и развитие усача задерживается почти вдвое. Из древесных колод, установленных в моих террариумах для рептилий, жуки могли появляться и после четырех-пяти лет. Но и эти сроки далеко не рекордные!
Личинки некоторых усачей перед окукливанием вообще покидают ствол дерева, строя себе небольшой кокон из кусочков дерева и хвои непосредственно под корой. Выйдя из куколки, усач разворачивает надкрылья, освобождая мягкие перепончатые крылья, и отправляется в полет. Конечно, нет ничего приятнее первого путешествия, но вот наш древоед проголодался и ищет подходящее место для перекуса. Одно из любимых блюд этих жуков – нежные лепестки и тычинки цветов сныти. Мускусные усачи (Aromia moschata) питаются еще и корой молодых веток лиственных деревьев. В средней полосе также можно повстречать усача ивового (Oberea oculata). Он отличается не только более крупными размерами (длина его тела достигает 3 см), но и окрашен ярче. Черная голова эффектно контрастирует с оранжевой грудью и брюшком, прикрытым голубовато-серыми надкрыльями. Такая расцветка дана жуку неспроста – ею он копирует ядовитого жука мягкотелку, укус которого к тому же и очень болезнен. Мало найдется желающих испытать его на себе!
Но все-таки самыми распространенными являются усачи-лептуры (Leptura). В жаркий летний полдень жуков всегда можно увидеть на цветках – привычном для них лакомстве. Эти усачи ни размерами (длина тела красной лептуры (Leptura rubra) лишь немногим превышает 1 см), ни прочностью хитина не отличаются, поэтому они обзавелись оригинальным способом защиты – неприятным запахом. И пользоваться им научились лучше остальных древоточцев, опередив даже мускусного усача, которому запах и дал название.
Весь июнь усачи набираются сил и в июле приступают к кладке яиц. К осени жуки гибнут, а их маленькие личинки начинают свое путешествие в недрах дерева, чтобы через долгие три года явить на свет взрослых усачей.
Над темной полосой леса уже склонился багряный диск солнца, прикрытый легкой вуалью сизых, обведенных золотистым ободком облачков. В воздухе повеяло вечерней прохладой, и от тихих мутных вод маленькой речушки потянуло запахом подсохшей тины, который, смешиваясь с благоуханием луговых трав, превращался в неповторимый аромат деревенского вечера. Где-то послышался окрик и протяжное мычание, а на склоне холма появился пастух, отгоняющий коров в деревню на вечернюю дойку. Подъем в горку дался тяжелее всего, но зато когда в небольшой низине показался старый зеленый дом, мы вздохнули с облегчением – скоро можно будет и отдохнуть, и напиться.
Этот дом мы специально сняли на время отдыха в то лето. Каждый из нас был занят своим делом. Меня больше всего привлекали насекомые и пауки, и я целыми днями то и дело застывал с фотоаппаратом у очередного куста или оврага в надежде сделать лучшие кадры. Егор прочесывал лес в надежде поймать особенно ядовитую гадюку Никольского, которая никак не давалась ему в руки. Вот и в этот вечер, когда мы сели за стол, он принялся разрабатывать с присущим ему энтузиазмом новый план поимки хитрой рептилии:
– Завтра надо пойти на ручей, там отличные стога! Наверняка найдем гадюк!
– Слушай, ты еще о чем-то другом думать можешь? Как твоя кандидатская? – Ольга бросила на него взгляд из-под роговой оправы очков, на секунду оторвавшись от книги.
– Да все отлично! Нет, лучше пойти…
Я, переведя дух и напившись прохладной ключевой воды, вышел в сени за своей сумкой, из которой достал садок с парой прекраснейших жуков – их продолговатые с металлическим блеском тела отливали нежнейшими оттенками фиолетового и синего и венчались длинными, залихватски закрученными усами. Я вернулся в комнату, выставил трофей своей охотничьей доблести на стол в круг света под потрепанным абажуром и взял в руки кружку с чаем.
– Это кто такие? Симпатичные! – снова оторвалась от книги Ольга.
– Мускусный усач – один из самых красивых усачей средней полосы. – Я откинулся на стуле, любуясь переливами жука. Вдруг среди вечерней тишины, которую нарушал лишь мышиный писк в углу комнаты, послышался скрип и хруст где-то в недрах стены. Собеседники притихли. Хруст повторился, и вновь все стихло.
Егор быстро покосился на старые пыльные часы, стрелки которых единодушно сошлись на цифре 12:
– Я слышал, что в этом доме что-то не так. Убили здесь давным-давно кого-то, кажется, или еще что вроде этого. Вот и происходят странные вещи. Все эти звуки слышат кто здесь ночует. Надо было что-то еще подыскать – а вы: дешево, дешево!
Ольга молча закрыла книгу и посмотрела в темноту соседней комнаты:
– Да нет, двадцать первый век на дворе, какие могут быть непонятные вещи…
Словно ей в ответ еще более отчетливо послышался навязчивый хруст. Ольга замолчала и посмотрела на Егора. Я же, потягивая чай, в это время продолжал любоваться жуками.
– Ты слышал?
– Слышал, – не стал отрицать я происходящего.
– Это что-то потустороннее! – загадочно намекнул мне Егор.
– Да, вероятно, так, только не потустороннее, а внутристенное! Этот хруст производят личинки усачей, которые проделывают ходы в сухой древесине сруба. Вот и всего-то! – Я поднял банку с жуками, выставляя на обозрение нарушителей спокойствия.
– Такие маленькие, а каких больших испугали! – Ольга лукаво покосилась на великана Егора, запустившего ладонь в копну волос, и вновь уткнулась в книгу.
– Я думал, они только в живом дереве обитают. А они и в сухом поселились. Расскажи про этих жуков поподробнее.
Удивленный проявлением интереса к чему-то кроме любимых Егором змей, я немедленно начал свой рассказ о жизни усачей.
Представители семейства усачей, или дровосеков (Cerambycidae), отличаются не только роскошными усами, длина которых может превышать и двухсантиметровое тело, но и чрезвычайно прочными покровами, а также мощными челюстями. Несмотря на свою «бронированность» и видимую тяжеловесность, многие усачи хорошо летают. В середине лета самка подыскивает подходящее дерево для откладки яиц. Чаще всего ее выбор падает на живое дерево – в свежей древесине содержится больше сахаров и других питательных веществ, необходимых для развития личинки. После появления на свет личинка усача вгрызается в древесину, оставляя в толще ствола сложные извилистые ходы, при этом она не только передвигается, но и активно питается. Именно когда личинка грызет сухое дерево (а более активна она в ночное время), можно слышать скрипучий однотонный звук, который раздается в старых домах. И этот самый хруст послужил причиной возникновения разнообразных мифов, объясняющих данное явление потусторонними силами. В течение своего развития личинка старается держаться в центральных слоях ствола дерева, наиболее богатых питательными веществами. И только в летнее время она перебирается в прогретые поверхностные слои. Личинка усача отлично приспособлена к такому скудному питанию: ее челюсти обладают удивительной прочностью и могут прогрызть ход в любой по своей плотности древесине, а кишечник содержит бактерии, которые не только расщепляют клетчатку до сахаров, но и синтезируют белки из получаемого с древесиной азота – не личинка, а целый биохимический завод!
Так проходят три года, и личинка перебирается в поверхностные слои дерева, а затем прогрызает ход наружу. В этом сообщающемся с внешней средой канале она окукливается, предусмотрительно расположившись головой к выходу. Если гибкой мускулистой личинке не представляет сложности развернуться в узком ходу, то для жука, обладающего прочнейшей хитиновой кутикулой, эта задача будет непосильной, и он окажется замурованным в обители своей же личинки. А уже заранее проделанный ход наружу освобождает взрослого дровосека от необходимости грызть древесину – несмотря на внушительный размер его челюстей, они сильно уступают в силе челюстям его личинки. Итак, появившемуся на свет усачу надо сделать только несколько шагов, чтобы впервые увидеть прекрасный мир, к выходу в который он готовился в течение трех лет! Если же дерево засыхает или идет на постройку, то оно теряет свою питательную ценность и развитие усача задерживается почти вдвое. Из древесных колод, установленных в моих террариумах для рептилий, жуки могли появляться и после четырех-пяти лет. Но и эти сроки далеко не рекордные!
Личинки некоторых усачей перед окукливанием вообще покидают ствол дерева, строя себе небольшой кокон из кусочков дерева и хвои непосредственно под корой. Выйдя из куколки, усач разворачивает надкрылья, освобождая мягкие перепончатые крылья, и отправляется в полет. Конечно, нет ничего приятнее первого путешествия, но вот наш древоед проголодался и ищет подходящее место для перекуса. Одно из любимых блюд этих жуков – нежные лепестки и тычинки цветов сныти. Мускусные усачи (Aromia moschata) питаются еще и корой молодых веток лиственных деревьев. В средней полосе также можно повстречать усача ивового (Oberea oculata). Он отличается не только более крупными размерами (длина его тела достигает 3 см), но и окрашен ярче. Черная голова эффектно контрастирует с оранжевой грудью и брюшком, прикрытым голубовато-серыми надкрыльями. Такая расцветка дана жуку неспроста – ею он копирует ядовитого жука мягкотелку, укус которого к тому же и очень болезнен. Мало найдется желающих испытать его на себе!
Но все-таки самыми распространенными являются усачи-лептуры (Leptura). В жаркий летний полдень жуков всегда можно увидеть на цветках – привычном для них лакомстве. Эти усачи ни размерами (длина тела красной лептуры (Leptura rubra) лишь немногим превышает 1 см), ни прочностью хитина не отличаются, поэтому они обзавелись оригинальным способом защиты – неприятным запахом. И пользоваться им научились лучше остальных древоточцев, опередив даже мускусного усача, которому запах и дал название.
Весь июнь усачи набираются сил и в июле приступают к кладке яиц. К осени жуки гибнут, а их маленькие личинки начинают свое путешествие в недрах дерева, чтобы через долгие три года явить на свет взрослых усачей.
Жизнь среди цветов
Июльский полдень. Жаркое марево накрыло лес и опушку, погружая все живое в некое подобие сна. И лишь с наступлением предвечерней прохлады маленький мирок оживает. Слышно монотонное, непрерывно звенящее пение скачка и шорох травы под ногами. Стоит подойти поближе к белоснежным зарослям сныти на опушке леса, как сразу же ощущаешь терпкий аромат цветов – именно он привлекает отовсюду самых разных насекомых. Обычными гостями здесь бывают пчелы – целыми днями они кружат над поляной, собирая нектар для родного улья.
Другой частый посетитель – пчеложук пчелиный (Trichodes apiarius). Окрашен он очень ярко – черные голова и грудь отливают синим или зеленым, а надкрылья покрыты чередующимися черными и красными полосками. Жук охотно лакомится лепестками цветов, но стоит ему заметить муху, как он тут же забывает о своем мирном занятии и старается быстро поймать ее – нрав у этого цветоеда очень даже хищный. Если попытаться подхватить жука, он не медля вцепится своими челюстями с такой силой, что на некоторое время повиснет бульдогом на вашем пальце – пчеложук может за себя постоять! Его личинка развивается в сотах пчел, где ведет паразитический образ жизни.
Второй жук, очень похожий на пчеложука, тоже часто посещает цветы – это мягкотелка красноногая (Cantharis rustica). Длина ее оранжевого с черными надкрыльями тела около 1 см. Опускаясь на цветы, она меньше всего думает о предстоящей вегетарианской трапезе и прохладном нектаре – высматривает мух или бабочек, на которых пикирует прямо с воздуха, хватает своими сильными ногами и наносит несколько укусов, умертвляя добычу. Стоит только одному жуку начать трапезу, как на цветок устремляется охотник до легкой поживы и старается отнять заслуженный трофей. Сразу же вспыхивает ссора – мягкотелки, раскрыв челюсти и приподняв надкрылья для поддержания равновесия, стараются нанести укусы друг другу. В пылу такого сражения очень часто предмет раздора – погибшая муха или гусеница – бывает забыт и достается третьему жуку, поджидающему в сторонке. Такие же агрессивные и личинки мягкотелок, обитающие в трухлявой древесине и поедающие мелких насекомых.
Мягкотелка рыжая (Rhagonycha fulva) окрашена иначе: ее оранжевое тело прикрыто коричневыми надкрыльями с черным пятном в самой нижней их части. Эти жуки отличаются не только более мелкими размерами, но и темпераментом – охотятся они на самую мелкую добычу, да и постоянных ссор между собой не затевают.
Еще одни посетители цветов – жуки-щелкуны (Elateridae). Длина их не превышает 1 см, а окрашены они в скромный коричневый или черный цвет. Эти спокойные жуки – убежденные вегетарианцы, и основу их питания составляют исключительно части растений и лепестки цветов. Столь же миролюбивы их личинки, живущие в земле и грызущие корни растений. Замечу, к сведению огородников, что картофель, изрытый множеством сквозных ходов, своими «архитектурными изысками» обязан именно этим личинкам. Сам же жук беззащитен – его слабые челюсти не могут причинить вред хищнику. Поэтому он использует хитрый прием – падает, поджимая ножки, а затем резко сгибает грудь и подпрыгивает на месте, стараясь отскочить подальше от врага или вывернуться из клюва птицы.
Если на стебле сныти поселилась колония тлей, темным бархатом покрывая зеленый стебель, то очень скоро сюда пожалуют семиточечные коровки (Coccinella septempunctata). Этих маленьких круглых безобидных жучков, покрытых черными точками по красному фону надкрылий, знает каждый. Но кротость коровки сильно преувеличена – это страшный хищник, обычной жертвой которого становится тля. Присев на стебель, коровка сразу же принимается поедать ее. Но тут появляются муравьи. Маленькие труженики оказались на этом стебле не случайно: здесь «пасется» колония муравьиных коров – тлей, которых муравьи регулярно доят, получая сладкие капельки переваренного сока. Все как один они сразу же кидаются отгонять со своего «пастбища» этого «тлиного волка». Окружив коровку живым кольцом, муравьи стараются укусить непрошеного гостя, но лишь скользят по ее гладким надкрыльям. Жук только крепче цепляется за стебель и продолжает свою трапезу, время от времени выпуская капельки желтой пахучей маслянистой жидкости из желез, расположенных в сочленении груди и брюшка. Это на время отпугивает муравьев, а затем они вновь начинают натиск с удвоенной силой. Наконец коровке надоедают столь бесцеремонные нападки, и она, развернув крылья, взлетает в воздух – стоит поискать закусочную поспокойнее! Личинка коровки – тоже хищник. Эти серые с желтыми пятнами шестиногие охотники греются ранним утром на широких листьях лопуха, а приняв солнечную ванну, взбираются по стеблю к верхушке растения в надежде найти там желанный обед – мелких черных тлей.
«Тлиный волк» на «пастбище»
Личинки семиточечной коровки
Другой, несомненно более редкий, гость сныти – это златоглазка (Chrysoperla carnea). Взрослое насекомое, имеющее длинное тело и четыре пары прозрачных зеленоватых крыльев, часто можно увидеть вечером, летящим на свет. А днем ее личинка, окрашенная в коричневые и зеленоватые тона, ползает по цветам сныти в поисках излюбленного лакомства – тлей. Своими острыми, саблевидно изогнутыми челюстями она высасывает соки из маленьких насекомых, сбрасывая их пустые кутикулы прочь с растения. Сами того не ведая, златоглазки помогают защитить сныть от тли и сохранить ее для многочисленных постояльцев этого цветочного «дома».
Посещают заросли сныти и другие, самые разные насекомые, но наиболее красивыми и яркими гостями являются бронзовки (Scarabaeidae). Описав несколько кругов над поляной, на соцветие сныти приземляется изумрудно-зеленый жук – золотистая бронзовка (Cetonia aurata). Его тело отливает оттенками коричневого и золотого, а надкрылья покрыты маленькими белыми полосочками. Жук начинает жадно поедать цветы, подгребая их к себе передними ножками с широкими голенями, а затем внезапно срывается и улетает. Быстро взлететь с цветка насекомому удается благодаря тому, что его надкрылья срощены между собой в средней их части, а по бокам имеются широкие выемки, через которые жук может в экстренном порядке выбросить крыло и подняться в воздух. Другая бронзовка – оленка (Epicometis hirta) – также частый посетитель цветов. Этот мелкий жук, окрашенный в скромный черный цвет с белыми полосками, куда более пуглив – стоит ему только издали заметить опасность, как он стремительно ретируется.
Увидеть золотистую бронзовку можно весной – в мае и с середины лета до осени. А вот в июне найти ее удается редко, и виной такому странному исчезновению – цикл развития этих жуков. Ранней весной бронзовки спариваются, и самки делают кладки, закапываясь в землю. Из этих кладок на свет появляются маленькие личинки, которые роют в земле ходы. Они проталкивают вперед свою твердую голову и рычагом подтягивают к ней мускулистое тело, попутно волнообразными сокращениями мышц расталкивая кусочки почвы. Так личинка добирается до верхних слоев грунта, где питается гниющими растительными остатками. Если извлечь ее из земли, она резко поменяет способ передвижения – перевернувшись на спину, будет ползти, волнообразно сокращая мощные мышцы спины, и может развивать порядочную скорость. Личинка кормится и растет, а с наступлением зимы впадает в оцепенение. С первыми лучиками весеннего солнца она оживает, но не торопится на поиски пищи, а строит вокруг себя рыхлый кокон из кусочков земли, скрепленных экскрементами, в котором и окукливается.
Только спустя месяц, а то и два на свет появится еще одна бронзовка. В конце лета жуки легко кружат вокруг цветов, наслаждаясь их нектаром, а также соком перезрелых фруктов. Так будет продолжаться до поздней осени. С наступлением холодов насекомые закопаются в землю и проведут там всю зиму. А вот на второй год, проснувшись весной и не теряя времени на питание, сразу же приступят к спариванию и кладке яиц – хватит жукам запасов, еще в прошлом году накопленных. Так и образуются у золотистой бронзовки два поколения жуков: весеннее и молодое – летнее. У оленок, по моим наблюдениям, поколение всего лишь одно – успевают они за лето и кладку сделать, и на цветах вдоволь погулять.
На этом мы покинем гостеприимные заросли сныти и отправимся в тенистые дебри лиственного леса в поисках другого удивительного жука – трубковерта.
Другой частый посетитель – пчеложук пчелиный (Trichodes apiarius). Окрашен он очень ярко – черные голова и грудь отливают синим или зеленым, а надкрылья покрыты чередующимися черными и красными полосками. Жук охотно лакомится лепестками цветов, но стоит ему заметить муху, как он тут же забывает о своем мирном занятии и старается быстро поймать ее – нрав у этого цветоеда очень даже хищный. Если попытаться подхватить жука, он не медля вцепится своими челюстями с такой силой, что на некоторое время повиснет бульдогом на вашем пальце – пчеложук может за себя постоять! Его личинка развивается в сотах пчел, где ведет паразитический образ жизни.
Второй жук, очень похожий на пчеложука, тоже часто посещает цветы – это мягкотелка красноногая (Cantharis rustica). Длина ее оранжевого с черными надкрыльями тела около 1 см. Опускаясь на цветы, она меньше всего думает о предстоящей вегетарианской трапезе и прохладном нектаре – высматривает мух или бабочек, на которых пикирует прямо с воздуха, хватает своими сильными ногами и наносит несколько укусов, умертвляя добычу. Стоит только одному жуку начать трапезу, как на цветок устремляется охотник до легкой поживы и старается отнять заслуженный трофей. Сразу же вспыхивает ссора – мягкотелки, раскрыв челюсти и приподняв надкрылья для поддержания равновесия, стараются нанести укусы друг другу. В пылу такого сражения очень часто предмет раздора – погибшая муха или гусеница – бывает забыт и достается третьему жуку, поджидающему в сторонке. Такие же агрессивные и личинки мягкотелок, обитающие в трухлявой древесине и поедающие мелких насекомых.
Мягкотелка рыжая (Rhagonycha fulva) окрашена иначе: ее оранжевое тело прикрыто коричневыми надкрыльями с черным пятном в самой нижней их части. Эти жуки отличаются не только более мелкими размерами, но и темпераментом – охотятся они на самую мелкую добычу, да и постоянных ссор между собой не затевают.
Еще одни посетители цветов – жуки-щелкуны (Elateridae). Длина их не превышает 1 см, а окрашены они в скромный коричневый или черный цвет. Эти спокойные жуки – убежденные вегетарианцы, и основу их питания составляют исключительно части растений и лепестки цветов. Столь же миролюбивы их личинки, живущие в земле и грызущие корни растений. Замечу, к сведению огородников, что картофель, изрытый множеством сквозных ходов, своими «архитектурными изысками» обязан именно этим личинкам. Сам же жук беззащитен – его слабые челюсти не могут причинить вред хищнику. Поэтому он использует хитрый прием – падает, поджимая ножки, а затем резко сгибает грудь и подпрыгивает на месте, стараясь отскочить подальше от врага или вывернуться из клюва птицы.
Если на стебле сныти поселилась колония тлей, темным бархатом покрывая зеленый стебель, то очень скоро сюда пожалуют семиточечные коровки (Coccinella septempunctata). Этих маленьких круглых безобидных жучков, покрытых черными точками по красному фону надкрылий, знает каждый. Но кротость коровки сильно преувеличена – это страшный хищник, обычной жертвой которого становится тля. Присев на стебель, коровка сразу же принимается поедать ее. Но тут появляются муравьи. Маленькие труженики оказались на этом стебле не случайно: здесь «пасется» колония муравьиных коров – тлей, которых муравьи регулярно доят, получая сладкие капельки переваренного сока. Все как один они сразу же кидаются отгонять со своего «пастбища» этого «тлиного волка». Окружив коровку живым кольцом, муравьи стараются укусить непрошеного гостя, но лишь скользят по ее гладким надкрыльям. Жук только крепче цепляется за стебель и продолжает свою трапезу, время от времени выпуская капельки желтой пахучей маслянистой жидкости из желез, расположенных в сочленении груди и брюшка. Это на время отпугивает муравьев, а затем они вновь начинают натиск с удвоенной силой. Наконец коровке надоедают столь бесцеремонные нападки, и она, развернув крылья, взлетает в воздух – стоит поискать закусочную поспокойнее! Личинка коровки – тоже хищник. Эти серые с желтыми пятнами шестиногие охотники греются ранним утром на широких листьях лопуха, а приняв солнечную ванну, взбираются по стеблю к верхушке растения в надежде найти там желанный обед – мелких черных тлей.
Другой, несомненно более редкий, гость сныти – это златоглазка (Chrysoperla carnea). Взрослое насекомое, имеющее длинное тело и четыре пары прозрачных зеленоватых крыльев, часто можно увидеть вечером, летящим на свет. А днем ее личинка, окрашенная в коричневые и зеленоватые тона, ползает по цветам сныти в поисках излюбленного лакомства – тлей. Своими острыми, саблевидно изогнутыми челюстями она высасывает соки из маленьких насекомых, сбрасывая их пустые кутикулы прочь с растения. Сами того не ведая, златоглазки помогают защитить сныть от тли и сохранить ее для многочисленных постояльцев этого цветочного «дома».
Посещают заросли сныти и другие, самые разные насекомые, но наиболее красивыми и яркими гостями являются бронзовки (Scarabaeidae). Описав несколько кругов над поляной, на соцветие сныти приземляется изумрудно-зеленый жук – золотистая бронзовка (Cetonia aurata). Его тело отливает оттенками коричневого и золотого, а надкрылья покрыты маленькими белыми полосочками. Жук начинает жадно поедать цветы, подгребая их к себе передними ножками с широкими голенями, а затем внезапно срывается и улетает. Быстро взлететь с цветка насекомому удается благодаря тому, что его надкрылья срощены между собой в средней их части, а по бокам имеются широкие выемки, через которые жук может в экстренном порядке выбросить крыло и подняться в воздух. Другая бронзовка – оленка (Epicometis hirta) – также частый посетитель цветов. Этот мелкий жук, окрашенный в скромный черный цвет с белыми полосками, куда более пуглив – стоит ему только издали заметить опасность, как он стремительно ретируется.
Увидеть золотистую бронзовку можно весной – в мае и с середины лета до осени. А вот в июне найти ее удается редко, и виной такому странному исчезновению – цикл развития этих жуков. Ранней весной бронзовки спариваются, и самки делают кладки, закапываясь в землю. Из этих кладок на свет появляются маленькие личинки, которые роют в земле ходы. Они проталкивают вперед свою твердую голову и рычагом подтягивают к ней мускулистое тело, попутно волнообразными сокращениями мышц расталкивая кусочки почвы. Так личинка добирается до верхних слоев грунта, где питается гниющими растительными остатками. Если извлечь ее из земли, она резко поменяет способ передвижения – перевернувшись на спину, будет ползти, волнообразно сокращая мощные мышцы спины, и может развивать порядочную скорость. Личинка кормится и растет, а с наступлением зимы впадает в оцепенение. С первыми лучиками весеннего солнца она оживает, но не торопится на поиски пищи, а строит вокруг себя рыхлый кокон из кусочков земли, скрепленных экскрементами, в котором и окукливается.
Только спустя месяц, а то и два на свет появится еще одна бронзовка. В конце лета жуки легко кружат вокруг цветов, наслаждаясь их нектаром, а также соком перезрелых фруктов. Так будет продолжаться до поздней осени. С наступлением холодов насекомые закопаются в землю и проведут там всю зиму. А вот на второй год, проснувшись весной и не теряя времени на питание, сразу же приступят к спариванию и кладке яиц – хватит жукам запасов, еще в прошлом году накопленных. Так и образуются у золотистой бронзовки два поколения жуков: весеннее и молодое – летнее. У оленок, по моим наблюдениям, поколение всего лишь одно – успевают они за лето и кладку сделать, и на цветах вдоволь погулять.
На этом мы покинем гостеприимные заросли сныти и отправимся в тенистые дебри лиственного леса в поисках другого удивительного жука – трубковерта.
Листоеды и трубковерты
Тропинка, окаймленная ребристыми папоротниками, петляла через густой лиственный лес, то и дело скрываясь в глубоких оврагах. Слева и справа от нее стояли заросли орешника, над которыми вторым ярусом возвышались старые березы с потрескавшейся корой. Их кроны настолько плотно смыкались, что, несмотря на яркий солнечный полдень, в лесу царили полумрак и влажная прохлада. Где-то вдали громко стучал дятел в тщетной попытке добраться до желанной личинки усача, прочно засевшей в недрах ствола. Тяжело шурша иглами, тропинку пересек ежик и постарался скрыться за ближайшим кустом. Но как раз этот злополучный куст рос на краю очередного крутого склона, и еж по инерции «на всех парах» соскользнул вниз, увлекая за собой охапки высохших прошлогодних листьев.
Ореховый трубковерт
Среди крон деревьев затеяли игру две молодые годовалые белки. Одетые в летнюю огненно-рыжую шубку, зверьки преследовали друг друга, веером распушая хвосты и ловко скользя вокруг стволов. Впереди послышался птичий гам, и я невольно ускорил шаг. За очередным изгибом тропинки моему взору предстала такая картина: на земле сидел маленький взъерошенный вороненок, а две взрослые вороны отчаянно каркали над ним, стараясь заставить взлететь свое чадо. Но слетку, случайно выпорхнувшему из гнезда, это было еще не под силу, и поэтому он сам призывно кричал в тщетной надежде, что его покормят и на земле. Родители, суетившиеся в кроне дерева, потихоньку опускались все ниже и ниже, пока не дали ему поесть. Тогда требовательный птенец притих и быстренько спрятался под наклонившийся куст.
Жизнь леса текла своим чередом, и я уже готовился выйти на опушку, когда мой взгляд упал на что-то яркое, каплей росы блеснувшее на листике куста орешника. Присмотревшись, я увидел маленького жука с красными надкрыльями и черными грудью и головой. Самым удивительным в облике насекомого была его голова, вытянутая в длину настолько, что казалось, жук нарочито тянется вперед, чтобы разглядеть кончик листа, на котором сидел. Не оставалось сомнений – передо мной трубковерт ореховый (Apoderus coryli). Я осмотрел кроны деревьев – и точно, на высоком кусте орешника мне попался еще один жук. Он восседал около черешка широкого листика, задумчиво шевеля усами – явно определяя объем будущих работ. А работа этому жуку предстояла совсем не малая – постройка гнезда для потомства. Уход за потомством – явление очень редкое в жестоком мире жуков, чаще всего они просто оставляют кладку где-то в укромном месте и отправляются дальше по своим делам. Но представители рода трубковертов вопреки традициям – матери заботливые и строители искусные.
Среди крон деревьев затеяли игру две молодые годовалые белки. Одетые в летнюю огненно-рыжую шубку, зверьки преследовали друг друга, веером распушая хвосты и ловко скользя вокруг стволов. Впереди послышался птичий гам, и я невольно ускорил шаг. За очередным изгибом тропинки моему взору предстала такая картина: на земле сидел маленький взъерошенный вороненок, а две взрослые вороны отчаянно каркали над ним, стараясь заставить взлететь свое чадо. Но слетку, случайно выпорхнувшему из гнезда, это было еще не под силу, и поэтому он сам призывно кричал в тщетной надежде, что его покормят и на земле. Родители, суетившиеся в кроне дерева, потихоньку опускались все ниже и ниже, пока не дали ему поесть. Тогда требовательный птенец притих и быстренько спрятался под наклонившийся куст.
Жизнь леса текла своим чередом, и я уже готовился выйти на опушку, когда мой взгляд упал на что-то яркое, каплей росы блеснувшее на листике куста орешника. Присмотревшись, я увидел маленького жука с красными надкрыльями и черными грудью и головой. Самым удивительным в облике насекомого была его голова, вытянутая в длину настолько, что казалось, жук нарочито тянется вперед, чтобы разглядеть кончик листа, на котором сидел. Не оставалось сомнений – передо мной трубковерт ореховый (Apoderus coryli). Я осмотрел кроны деревьев – и точно, на высоком кусте орешника мне попался еще один жук. Он восседал около черешка широкого листика, задумчиво шевеля усами – явно определяя объем будущих работ. А работа этому жуку предстояла совсем не малая – постройка гнезда для потомства. Уход за потомством – явление очень редкое в жестоком мире жуков, чаще всего они просто оставляют кладку где-то в укромном месте и отправляются дальше по своим делам. Но представители рода трубковертов вопреки традициям – матери заботливые и строители искусные.