Страница:
И тут по каюте прошло-прокатилось эфемерное туманное «зеркало».
Сиреневое, точно того цвета, который только что примнился в странном забытье. Я успел отметить на промелькнувшей плоскости какой-то росчерк, что-то вроде ровного косого надреза или царапины. Словно огромный стеклорез поработал.
И опять на каюту упала тишина, предельная, пугающая… и вместе с тем бесконечно спокойная. Чёрт знает что! Наш гордый пароходик вдруг задрожал, словно от напряжения, двигатель заработал чуть громче, меняя тон и тембр, как это бывает в самолёте, когда на посадке наконец-то раскладывает уши, вновь зашлёпали плицы, зашумела за бортом вода. Я почувствовал слабое ускорение – «Темза» рванулась вперед, как раненый зверь из плена.
Мне стало жарко. Как-то резко, но не болезненно и не по-страшному. Тупо жарко, чисто температурно, словно за окном заработал огромный фен! В какую-то дикую пустоту мыслей и ощущений врывались запахи. Влажные и пряные ароматы крупных белых цветов. Вот пахнуло чем-то вроде мёда и хмеля. К ним присоединялся необычный для Енисея запах болотной рыбы, подгнившего дерева и прелого сена.
Судно начало снижать ход до самого малого.
– Баковым на бак, ютовым на ют, наблюдать! – заревел динамик громкой связи столь грозно и громко, что я не мог не вздрогнуть.
Приехали.
– Боцман, к футштоку! Судовому врачу на главную палубу, осмотреть детей!
Да что там такое произошло? Сев на кровати, я почувствовал, что ножки-то слегка онемели, испугался ты, брат. А чего?
И тут прозвучала команда, окончательно вырвавшая меня из полузабытья.
– Ростоцкий Герман Константинович, срочно подняться на капитанский мостик!
Похоже, приплыли.
Глава 2
Сиреневое, точно того цвета, который только что примнился в странном забытье. Я успел отметить на промелькнувшей плоскости какой-то росчерк, что-то вроде ровного косого надреза или царапины. Словно огромный стеклорез поработал.
И опять на каюту упала тишина, предельная, пугающая… и вместе с тем бесконечно спокойная. Чёрт знает что! Наш гордый пароходик вдруг задрожал, словно от напряжения, двигатель заработал чуть громче, меняя тон и тембр, как это бывает в самолёте, когда на посадке наконец-то раскладывает уши, вновь зашлёпали плицы, зашумела за бортом вода. Я почувствовал слабое ускорение – «Темза» рванулась вперед, как раненый зверь из плена.
Мне стало жарко. Как-то резко, но не болезненно и не по-страшному. Тупо жарко, чисто температурно, словно за окном заработал огромный фен! В какую-то дикую пустоту мыслей и ощущений врывались запахи. Влажные и пряные ароматы крупных белых цветов. Вот пахнуло чем-то вроде мёда и хмеля. К ним присоединялся необычный для Енисея запах болотной рыбы, подгнившего дерева и прелого сена.
Судно начало снижать ход до самого малого.
– Баковым на бак, ютовым на ют, наблюдать! – заревел динамик громкой связи столь грозно и громко, что я не мог не вздрогнуть.
Приехали.
– Боцман, к футштоку! Судовому врачу на главную палубу, осмотреть детей!
Да что там такое произошло? Сев на кровати, я почувствовал, что ножки-то слегка онемели, испугался ты, брат. А чего?
И тут прозвучала команда, окончательно вырвавшая меня из полузабытья.
– Ростоцкий Герман Константинович, срочно подняться на капитанский мостик!
Похоже, приплыли.
Глава 2
Дислокация, так сказать
Меня подбросило, словно ударом молнии.
Вскочив, я сразу отметил, что в каюте становилось просто жарко, голова закружилась, секунды две инстинктивно смотрел на шкаф, где стояли нераскрытые футляры с оружием, решил, что время не настало – ничего пока не ясно, – и метнулся наверх, даже не подумав закрыть за собой дверь. И почти сразу вернулся, со злыми словами хватая из зарядного стакана «экстримку» – вперёд! Нёсся, как раненый лось, старательно не глядя по сторонам, только под ноги.
– Малый ход!
Кто-то закричал, потом ещё раз, завизжал тонкий девчачий голосок.
Чуть не сорвав дверь с петель, я выскочил на палубу, пытаясь не замечать изумрудного отсвета в краешках глаз, простучал ботинками по трапу и только в рубке поднял голову, уже представляя, что увижу вокруг.
«Темза» медленно ползла по небольшой тропической реке.
Раз в пять уже Енисея в актуальном течении, это даже не река, а речка, особенно в контрасте. Тропики, бляха! Правый берег, изгибаясь впереди, проплывал совсем рядом, словно охватывая корабль. Несомненно, это тропики… Что тут думать и гадать, такое зрелище ни с чем не спутаешь, если раньше видел. Капитан смотрел на меня растерянными глазами. Впрочем, поняв это, он быстро отвел взгляд и попытался войти в кондицию, нервно проводя рукой по короткой бородке.
Чёрт, как плохо-то.
– Можно я присяду? Что-то мутит.
Он кивнул.
Сглотнув, я посмотрел на столик в поисках графина, не помешал бы.
– Я вас вызвал… Вот. Признаюсь, помощь и советы пожившего, опытного человека сейчас очень пригодятся, да… Посоветуемся! – нахмурившись, пробормотал быстро приходящий в себя Самарин, безнадёжно поглядев на синие экраны.
На главном мониторе тонкой жёлтой линией всё ещё обозначен предполагаемый маршрут следования судна, вот только контрольных меток на экране не было, смыло их. Экран просто хранил память о намерениях. Угадал, приплыли.
И мне надо бы встряхнуться.
– Тоже обалдели, товарищ капитан? Я-то уж точно, тут до инфаркта недалеко.
Капитан несколько расслабился и обмяк.
– Шутить изволите, уважаемый? А что ещё остаётся делать! Небывальщина. Вы фантастику-то почитываете? Во-во. Кстати, рацию уже поставил на сканирование. Как там ваши спутники?
Я очнулся и торопливо включил спасительную чёрную коробочку моторольской сборки, которая меня никогда не подводила, надёжная система.
– Пусть разогреется.
Тем временем капитан после остановки дал задний ход, «Темза» медленно поползла вдоль зелёных берегов. Время шло, капитан злился, я ни о чём не спрашивал. Прокатившись по речке пару раз вперёд-назад, капитан выругался и заявил:
– Нет тех ворот, пропали, падлы.
Значит, всё-таки были ворота. Сиреневые. Вскоре стало ясно окончательно: здесь в обратку не отыграем, система ниппель…
Наконец он решился.
– Что видите? Есть толковые мысли?
Вопрос на все сто, как тут отвечать? Подумав о том, стоит ли высказываться так рано, я с неохотой выдавил:
– Ориноко в верхнем течении, немного похоже. Или стойкая ассоциация…
– Бывали там? – с неподдельным интересом быстро спросил он. С особым интересом, между прочим, практическим, а никак не праздным, что было бы естественным ещё час назад, случись тогда разговор по теме.
– Бывал в одной авантюрной экспедиции лет… пять назад? Ну да. Или Меконг, тоже повыше.
Буйная зелёная растительность по берегам нависала над водой. Поднятая кораблем волна ещё набегала за кормой на землистый край невысокой береговой террасы, подмывая жирную землю. Никаких полян, площадок и тем более полей. Мутная вода тропических рек и джунгли меня нисколько не манят, одного испытания хватило.
– Тоже бывали?
– Да я много где бывал, Илья Александрович… Здесь вот не бывал.
А вода в реке коричневая, мутная, ничего общего не имеющая с суровым свинцовым течением студёного нижнего Енисея.
– Мне напомнило реку Квай, мы туда с женой на экскурсию в прошлом году ездили, на слонов смотрели. Катались даже, – сообщил шкипер. – Только эта чуть пошире будет… Или такая же. В Таиланде тоже были?
– Нет. Всё собирался поехать, да что-то не склеивалось.
Вот и обменялись ценным опытом.
– Обратите внимание, выскочили из этих ворот по течению. Назад, так сказать, пошли.
– Значит, скоро Игарка.
Кэп только хмыкнул.
Я заглянул вниз на правый борт. У лееров на корточках сидела судовой врач, тыча в лицо учителке ваткой с нашатырём. Рядом стояла открытая объёмистая медицинская сумка с красным крестом на белом круге. Дети толпились рядом и, растерянно перешёптываясь, с тревогой смотрели на предводительницу и белый халат врача и с явным восторгом – на зелёную реку. Двое мальчишек перегнулись через леера и уставились вниз, тыча пальцами в воду. Пираний ищут.
– Стюардам убрать людей с палубы! – рявкнул динамик над ухом, команда эхом пронеслась по пароходу. – Моторист, сбросить пары, приготовить к запуску дизель! Боцман, осмотр судна и доклад!
Отдав очередные команды, Илья Александрович повернулся ко мне, показывая большим пальцем за спину.
– Коза краеведческая, мать её, довела деда до цугундера! Леший меня дёрнул! Шёл бы и шёл по пунктиру! А теперь попали неизвестно…
Он торопится. Не надо торопиться. Жизнь научила меня не делать резких движений, если нет непосредственной опасности. На нас никто не нападает, технической аварии нет, стихийного бедствия, за вычетом явления неизвестной реки, тоже.
– Стоп! – предложил я, вытянув обе ладони вперёд. – Давайте пока не будем делать никаких выводов, товарищ капитан! Предлагаю мыслить абстрактно, так сказать, фоново, решая действительно насущные проблемы. Всё остальное позже, когда мутная информация оформится в конкретные посылки.
Мне сейчас очень не хотелось делать выводы. Никакие. И даже сиреневую картину вспоминать не хотелось, рефлексии это. Сейчас они не нужны и не важны, так как ничего не определят. Сейчас нужно действовать практично, эффективно.
Капитан задумался, перевёл взор на приборы. А что на них смотреть, они от взгляда не оживут. Хотя эхолот работает. Что потеряно? Радио и локация.
– Во всём остальном корабль комплектен, готов к эксплуатации, – произнёс я вслух, и Самарин меня понял. Он вообще умный мужик, опять повезло.
Не хочу опять на Ориноко. Как вспомню всю ту аферу на лёгком катере…
Маршрут дикий. Зачем выбрали такой, я до сих пор не понимаю. Оранжевый спасательный жилет и паспортный контроль: вот две ниточки материальной связи с оставшейся далеко позади нерусской цивилизацией. Если уж турист сгниёт где-то в джунглях, то власти будут знать, кто он и откуда прибыл, а коли захлебнётся в мутных водах, то быстро будет замечен в низовьях и опознан с высылкой повестки.
Заполошные крики вертлявых обезьян и дурных попугаев из окружающих джунглей, яркие зеленые змеи с полосочками, то тут, то там разместившиеся на низко свисающих ветвях деревьев, заросшие водным гиацинтом заболоченные берега и неожиданный всплеск воды у самого борта маленького катера, когда голодные кайманы начинают охотиться за своей добычей. Чудовищная сырость, москиты летучие и ползающие, грязь, гнилая вода… На башку вечно что-то капает, а то и льётся.
Вечерами на стоянках было не слаще. Лежишь в гамаке, вроде всё в кайф, вокруг свои, тишина, видно берег реки в отсвете трёх костров, кривое бревно плывет… и вдруг внезапно что-то громко зашуршит в траве под тобой, в зарослях пронзительно закричит убиваемый зверь… И снова тишина. Но тебе уже как-то не лежится. Мужики смеялись, кто искренне, кто через силу, а известный шутник Маркелов рассказывал, что у нас велик шанс нарваться на боевой отряд диких гуарани, живущих поблизости. Индейцы эти ходят в стиле ню, жрут грязевых червей и мочат чужаков из других племён, а заодно способны зашибить и подвернувшегося под копьё гринго. Повсюду ползают слизняки и пауки, в траве спят анаконды. Если честно, я их там ни разу не видел, но ждали мы их постоянно. Даже на редких прибрежных полянках не было и следов ожидаемой пасторали, земля покрыта густым и высоким травяным ковром, и кто там под этим покровом живет, только местным духам известно.
Однако именно подобный пейзаж сейчас и наблюдаем.
Ну, может, малость посуше и чуть поприветливее. Рассказывать же об этом вслух пока категорически не стоит, к чему людей пугать.
– Четыре восемьдесят глубина, в принципе, нормально. Хоть с этим повезло… Так что там у вас со спутниками?
– Шестьдесят шесть штук производитель гарантирует, – вспомнил я язвительно. – Жаль, ни одного не видит машинка. Похоже, небеса не на нашей стороне.
– Верно подмечено! И эфир молчит. Значит так, принимаю решение – находим подходящее место и будем стоять, пока хоть с чем-нибудь не определимся. Наобум идти никак нельзя, негодное это дело, опасное. А у меня люди.
Я только кивнул, а что тут можно посоветовать? Действительно, нужно тему переварить. Жарит-то как! Переодеться надо, причём уже срочно, буквально обтекаю. Не по сезону ты прикинут, как выясняется, путешественничек, чувствую, сукнишко тебе ещё долго не пригодится. Внизу опять кто-то пробежал, матрос на носу опустил бинокль и что-то торопливо ответил невидимому мне человеку. Боцман всё медлил с докладом.
– А давайте хотя бы по именам, Герман, обстановка располагает. Вам сколько годков, извините за бестактность? – противоречиво предложил капитан, закуривая.
– Неуклонно катит к сорока, давайте, – согласился я, заранее зная, что по именам не получится. – Не против, обстановка действительно экспедиционная.
– В Норильске живёте?
– Нет, чаще всего в Москве, реже в Красноярске. В Норильске у меня лишь лежбище для скоротечных наездов.
А вот и графин!
– Вы, Герман, наверное, записной экстремальщик, – с авансовым уважением предположил Самарин, – хотя это несколько необычно для столь состоятельных людей.
В этот момент я опустошал стакан с водой и потому чуть не поперхнулся.
– Упаси, господи! Никогда не страдал подобной дурью. Я, Илья Александрович, ценитель комфорта и уюта, и уж если влипаю по милости друзей в подобные ситуации, то стараюсь делать выводы на будущее… Путешествия по новым местам, экзотические охоты и рыбалки вовсе не подразумевают необходимость делать всё это в первобытных условиях, тут мы пас.
Особенно распространяться по теме не хотелось. А ему хотелось.
– Так это ж когда деньги есть!
– Совершенно верно, – легко подтвердил я. – Бытие безденежных странников меня не интересует, пусть месят грязь вибрамами, поют с голоду про «лыжи из печки торчат», носят трехпудовые рюкзаки, не моются неделями и кормят комаров. А вот насчёт чуждой такому увлечению состоятельности вы несколько не правы. Многие из богатых людей действительно экстремалы. Знаю таких.
– Погоня за новыми ощущениями?
– Пожалуй, так. И падают, и бьются, и тонут.
– Как-нибудь расскажете.
– И вы обещали, – через силу улыбнулся я. – Про какого-то Джозефа.
Расскажем, всё расскажем, спорить не надо. Джунгли, как известно, не место для дискуссий. Смотрим, думаем, готовимся.
Паниковать рано. В сущности, «непроходимость» континентов давно уже не та, что существовала во времена поисков конан-дойлевским книжным Челленджером своего знаменитого «Затерянного мира». Тропические леса на огромных пространствах вырублены – сам видел, пампа прилично, а местами и вполне цивильно обжита, а сельву прорезала Трансамазонская магистраль. Тем не менее, странствие по рекам Южной Америки или Камбоджи по-прежнему остается рискованным предприятием, но для путешественника другого пути нет, в условиях бездорожья и непролазной лесной задницы реки – единственные артерии для желающих проникнуть поглубже. И там тоже нет сотовой связи.
Но эфир-то везде живой, по всей планете, на то он и эфир! Спутники летают…
О чём ты вообще! Ты на что надеешься? Последние белые пятна остались на плато Путорана и окрест, всё остальное уже помечено и прибрано! Какая Южная Америка, что вообще должно произойти, чтобы ни единого спутника не висело в небе? А если прибор глючит? С чего бы? Ночью ловил исправно.
Главное, конечно, именно эфир, тут всё будет без обмана, радиоприёмников на судне хватает. Капитан, бросив крутить самолично ручку второй станции, посмотрел на эхолот, тронул джойстик, после чего встал и подошёл к выходу на крыло мостика.
– Остынем, подумаем… Я ещё понаблюдаю, конечно… Пока радует одно – солнце стоит на своём месте, но совершенно не соответствует широте и, естественно, бортовому времени. Остальная астрономия дислокации пока не ясна.
«Дислокация»… креативно!
А что, хорошая замена избитому литературному понятию, думать о котором не хотелось, и уж тем более произносить вслух. Мы, значит, «дислоканты» будем.
Тут я кое-что вспомнил и сразу же озвучил:
– Между прочим, клятый мент и ваш штурман остались в Туруханске, так и не попав в этот шикарный круиз.
– Жалеют страшно! – дед с каким-то безумным весельем глянул на меня. – Да и ну их в корзинку дырявую, разнылись бы сейчас… Хотя пистолетик ментовской нам бы нынче не помешал.
В рубку бодро заскочил шалый боцман Чубко, уже успевший скинуть с себя всё, кроме закатанных по колени брюк.
– Всё нормально!!! Никаких отказов!
– Миш, не ори так, а, – поморщился шкипер, садясь на место. – Детвора цела?
– Все целы, на! Экскурсоводша очухалась и рвётся наружу, хочет изучать флору и фауну! Закрыта до особого распоряжения в каюте под угрозой помещения в трюм!
Вот так вот! Я с восхищением поглядел на бодрячка. Разбавлять столь славный коллектив нытиками-ментами и непутёвыми штурманами действительно сущий грех.
Капитан милостиво махнул рукой, но боцман явно ещё что-то хотел сказать.
– Что ещё?
– Шеф, ета… эхолот же работает справно, чё мне там с палкой стоять, как будто я аист, я лучше пойду пресную воду перекрою! Щас сольют в душе пассажиры, и капец!
– Эт ты правильно удумал, сынок, вода тут явно ни к чёрту… Наблюдателей оставь, сам иди, всё едино, сейчас останавливаться будем. Што? Почему кормовой стоит без бинокля! Быстро!!! Переодеть всех! Чтоб с уборами на бошках! И сам голый не ходи, сгоришь за пару часов!
Боцман энергично кивнул, быстро подтянув штаны, собрался на выход, но тотчас был остановлен залихватским матом.
– А-атставить!
Тот замер, изящным балеруном придерживая дверь ногой.
– Наблюдателей после остановки снимай, мы тут и сами с Германом посмотрим, – уже спокойно продолжил Самарин. – Запоминай! Ярика бери себе… Натянуть штатный тент над кормой главной палубы, во всю длину. Мешки с углём двигайте в тень, давление в RIB сбросить. В каютах приоткрыть окна, чтобы чуть сквозило. Скоро тут так всё нагреется, мама, не горюй… Пищевые отходы сразу за борт, надеюсь, дальше их станет поменьше. По пути заскочи к Алие, скажи ей, что обед отменяется до утверждения мной аварийной раскладки, за ней срочная ревизия продуктов. Пока определить питьевой режим как неограниченный, но исключительно из бака, где титан стоит. Механику с кочегаром – проверка силовых агрегатов и бортовой электросети с последующим докладом. Как всех разгонишь, приходи сюда, посовещаться надо будет. Вот теперь жми, Мишка…
Тот снова кивнул, но опять задержался, тихо бросив:
– Илья Александрович, да вы не беспокойтесь, всё сделаю в лучшем виде. Себя только поберегите.
– Брысь!
Вскоре «Темза» замерла, остановившись ближе к правому берегу.
В джунглях с правой стороны ещё не сильно, но уже орало и кукарекало, окружающая среда обвыкалась к появлению нового чужеродного предмета, присматривалась, размышляла, что с нами делать: сожрать сразу или пусть плывут пока? Я не видел никаких живых существ, но слышал, как скрипят ветки, а в вершинах деревьев раздаётся тонкий писк неведомых тварей. А вот и первые птички начали взлетать над кущами!
– Плохое тут место, вот что я скажу, ни пляжика, ни камешка, ни скалы. Обзор ни к чёрту, нужно другое искать, – приглушённо заявил шкипер. – Торчим посреди реки, как пупы курортников на жаре.
По синему небу еле двигались пятна мелких белых облачков, солнце палило вовсю.
Мне хотелось сказать что-то полезное, да слов не находилось. С левой стороны вдалеке за береговой линией, в туманной поволоке высились горы, на некоторых остроконечных пиках белели снежные шапки, и это точно не Сыверма, южный отрог плато Путорана. Это гораздо круче, во всех смыслах.
– Как думаешь, Герман, крокодилы есть?
– Думаю, да, – что тревожило, то и сказал. То самое полезное.
– Твою ж ты мать… И пираньи, поди, водятся? Эх… Вот ведь гадская канитель. Ладно, ты давай переодевайся, потом и я схожу. Ещё к докторше заглянуть надо.
Тут мне вспомнилось нечто по-настоящему полезное!
– Надо бы в срочном порядке просмотреть грузовые накладные, вот что. Да и в принципе, пора потрошить весь сторонний груз к чертям собачьим, мало ли что там из пригодного найдётся.
Капитан на секунду замялся с ответом, не привык он чужое брать, не то воспитание.
А вот у меня – то. Настало время жёсткого выживания. Это уже не чужое имущество, это теперь просто материальный ресурс, который нужно использовать с максимальной эффективностью.
– Все возможные издержки, в том числе и судебные, беру на себя, так что вы не беспокойтесь, если что.
Он ещё подержал паузу и сдался.
– Лады! Кстати, мы же в Сухариху груз для аптеки везём и артельным что-то путящее! Посылки какие-то передали с почты. Вскроем, если потребуется, а накладные у меня в каюте, суперкарго не имеем, так что всё сам веду…
Переоделся я быстро.
Естественно, никакой особо летней одежды я в осенние горы брать не собирался, но кое-что в саквояжах всё-таки нашлось. Футболка светлая с какими-то глупыми антилопами – годится. Шорты просторные, это, чтобы по базе ходить… То, что надо! Ботинки у меня лёгкие, кожаные, а кожа вещь такая, универсальная, она и зимой, и летом себя отрабатывает. Стельку тёплую нужно бы убрать, да носки полегче найти… Но лучше сандалии, вот эти, бивачные! Нацепив сверху ремень, выбрал нож. Решив, что «северянин» пока не нужен, я пристроил подаренный год назад пафосный Randall-5 с шестидюймовым клинком и компасом в торце рукояти. Зачем он там нужен, не знаю. Для похвастаться! Опять надел шляпу за неимением никакой другой – не шапку же полартечную напяливать.
Оглядел себя в зеркало и остался почти доволен. Морда чуть напуганная, плохо, ты это брось… Не через такие страхи проходили, не такие стрессы испытывали.
Короткие тёмные волосы упрямо стояли дыбом. А мы их пригладим водичкой холодной из графина – в магистрали уже не текло. Тюнинг нужен? Светлые брови оставляем, усы сбриваем, не тот климат.
Всё вроде? Нет!
На этот раз я расчехлил два футляра и положил на кровать болтовую винтовку SAUER 202 калибра 9,3×62 в люксовом исполнении и бенеллевский гладкоствольный полуавтомат Vinci-760, самую свежую покупку. Специально для России штучка сделана, по запросам трудящихся масс. Достав патроны, чуть суетно зарядил оба ствола, на гладкий поставив самый большой, девятиместный магазин, а в «винт» – пятиместный. С собой взял гладкий, на этот раз тщательно закрыв дверь.
– Не зря я надеялся! – обрадовался дед, глядя на новенькую «винчу». – Так и понял, что на охоту собирались! Может, и ещё что-то имеется?
– Имеется, болтовой «Зауэр».
– Живём! Пойду-ка тогда, заодно и свою красавицу принесу, – шкипер решительно шлёпнул по коленкам и встал. – В общем, так, Герман. Делать ничего не надо, просто смотри в три глаза. Вот кнопка громкой связи, рации… ну, тут пока мёртво.
– Посмотрю, посмотрю.
Оставшись в рубке один, я поставил ружьё в угол, недолго попялился на приборы и вышел на правый мостик. Жаркий и душный ветерок обмывал тело. Солнце – зверское, пока нужно находиться в тени, мази от ожогов я что-то не прихватил. А вот очки солнцезащитные есть! Почему не надел? Потому что суеты лишней много. Соберись, соберись!
Ещё одна проблема: скоро у всех начнётся тяжелейшая акклиматизация. Да и аллергии вполне возможны, причём самые неожиданные, нужно будет предупредить врача. Впрочем, не мне советовать доктору.
Дыхание пора перестраивать. С подъёмом температуры над рекой постоянно стоит то ли туман, то ли дымка какая-то, кажется, что это облака так низко плывут. Объективно – красиво. Вокруг просто сказочный The Emerald Forest – Изумрудный лес. Только оказаться в нём не хочется.
По трапу торопливо застучали чьи-то мелкие шаги, в левую дверь влетел какой-то вихрастый пацанёнок из числа знатоков-краеведов и с ходу заорал благим матом, бешено выпучив глаза:
– Дяденьки!!! Дяденька миллионер! Там Ленка чудовищу страшную увидела!
– Чего-о?! Где!
– В тех кустах!
Я опрометью кинулся в рубку и выскочил на крыло уже с ружьём, торопливо досылая первый пулевой патрон. Стена густого кустарника стояла неподвижно, всё так же надёжно скрывая свои джунглические тайны. Сердце нервно застучало.
– Ты сам заметил что-нибудь?
– Ага! Уже когда оно пряталось. Кусты зашевелились и затрещали, как после прохода носорога! – деловито сообщил пацан.
– Вот как? А носорога-то видел когда-нибудь живого? – я попытался педагогически улыбнуться, да не получилось.
– А как же! – фыркнул юный следопыт. – С батей в прошлом году по турпутёвке в Кению ездили.
Ну и времена настали, все ездят, всё знают, подрастают свои Давиды Ливингстоны.
– Не померещилось со страха?
– Дяденька… Я что, маленький? Всё чётко, отвечаю!
Отвечает он… Морду бы умыл, вся в каких-то пыльных потёках.
Тут в кустах действительно хрустнуло, затопало, тяжело вздохнуло, и я сквозь зелень вдруг отчётливо увидел серую бочину огромного зверя, размером никак не меньше носорога. Зверюга постоял так, а потом начал разворачиваться. Ловим!
Оптика мешает! Посмотрел в открытый. Ко второму моему выдоху кусты расступились, на стоящее на якорях судно уставилась отвратительная морда неизвестного зверя! Нет, товарищи люди, это не Амазонка и даже не Африка! Я даже представить не мог, где подобные барбосы могут обитать.
Примерно двадцать метров.
– Стреляйте же, дяденька… – прошипел малолетний провокатор. – Уйдёт!
Более всего эта морда напоминала дебильный лик бультерьера-переростка. Очень и очень переростка! Ни на башке, ни на носу рогов не было, хотя комплекцией зверюга действительно напоминал африканского рогача! Чудовище вдруг ощерилось, чёрными буравчиками впившись мне в глаза, и чуть подалось вперёд, словно собираясь совершить немыслимый прыжок на борт. Приоткрыло пасть… Ох, мля!
Всё, можно не думать!
Думц! Приклад толкнул в плечо, тяжёлая пуля «бреннеке» влипла в лоб твари чуть выше глаз.
– Убили!!! – истошно заорал следопыт. – Убили!!! Ур-ря-а-а!!!
Зверь рывком отскочил назад, зашатался, кусты сомкнулись, после чего я явственно услышал тяжкий звук падения грузного тела на грунт. Вот так вот…
Я почувствовал – этот дикий зверь был главной опорой и надеждой мрачного древнего леса, его непобедимой силой и гордостью, на нём всё и держалось. И он пал от моей всесокрушающей пули. Они убиваются! Ничего, ничего… Это нормально! Дальнейшее житиё в этом мире представилось вполне возможным, а в эти секунды торжества победителя даже роскошным! Потому что никто и ничто не может противостоять человеку с ружьём! Моё сердце, чувствуя полное освобождение от минутного страха, вновь открылось окружающему миру – ровному шуму текущей воды, шелесту листвы и затихающим крикам отлетающих в панике птиц.
Топ! Хлоп!
– Что случилось! Кого убили?! – заревел появившийся в рубке капитан, в руках которого дрожало ружьё.
Вскочив, я сразу отметил, что в каюте становилось просто жарко, голова закружилась, секунды две инстинктивно смотрел на шкаф, где стояли нераскрытые футляры с оружием, решил, что время не настало – ничего пока не ясно, – и метнулся наверх, даже не подумав закрыть за собой дверь. И почти сразу вернулся, со злыми словами хватая из зарядного стакана «экстримку» – вперёд! Нёсся, как раненый лось, старательно не глядя по сторонам, только под ноги.
– Малый ход!
Кто-то закричал, потом ещё раз, завизжал тонкий девчачий голосок.
Чуть не сорвав дверь с петель, я выскочил на палубу, пытаясь не замечать изумрудного отсвета в краешках глаз, простучал ботинками по трапу и только в рубке поднял голову, уже представляя, что увижу вокруг.
«Темза» медленно ползла по небольшой тропической реке.
Раз в пять уже Енисея в актуальном течении, это даже не река, а речка, особенно в контрасте. Тропики, бляха! Правый берег, изгибаясь впереди, проплывал совсем рядом, словно охватывая корабль. Несомненно, это тропики… Что тут думать и гадать, такое зрелище ни с чем не спутаешь, если раньше видел. Капитан смотрел на меня растерянными глазами. Впрочем, поняв это, он быстро отвел взгляд и попытался войти в кондицию, нервно проводя рукой по короткой бородке.
Чёрт, как плохо-то.
– Можно я присяду? Что-то мутит.
Он кивнул.
Сглотнув, я посмотрел на столик в поисках графина, не помешал бы.
– Я вас вызвал… Вот. Признаюсь, помощь и советы пожившего, опытного человека сейчас очень пригодятся, да… Посоветуемся! – нахмурившись, пробормотал быстро приходящий в себя Самарин, безнадёжно поглядев на синие экраны.
На главном мониторе тонкой жёлтой линией всё ещё обозначен предполагаемый маршрут следования судна, вот только контрольных меток на экране не было, смыло их. Экран просто хранил память о намерениях. Угадал, приплыли.
И мне надо бы встряхнуться.
– Тоже обалдели, товарищ капитан? Я-то уж точно, тут до инфаркта недалеко.
Капитан несколько расслабился и обмяк.
– Шутить изволите, уважаемый? А что ещё остаётся делать! Небывальщина. Вы фантастику-то почитываете? Во-во. Кстати, рацию уже поставил на сканирование. Как там ваши спутники?
Я очнулся и торопливо включил спасительную чёрную коробочку моторольской сборки, которая меня никогда не подводила, надёжная система.
– Пусть разогреется.
Тем временем капитан после остановки дал задний ход, «Темза» медленно поползла вдоль зелёных берегов. Время шло, капитан злился, я ни о чём не спрашивал. Прокатившись по речке пару раз вперёд-назад, капитан выругался и заявил:
– Нет тех ворот, пропали, падлы.
Значит, всё-таки были ворота. Сиреневые. Вскоре стало ясно окончательно: здесь в обратку не отыграем, система ниппель…
Наконец он решился.
– Что видите? Есть толковые мысли?
Вопрос на все сто, как тут отвечать? Подумав о том, стоит ли высказываться так рано, я с неохотой выдавил:
– Ориноко в верхнем течении, немного похоже. Или стойкая ассоциация…
– Бывали там? – с неподдельным интересом быстро спросил он. С особым интересом, между прочим, практическим, а никак не праздным, что было бы естественным ещё час назад, случись тогда разговор по теме.
– Бывал в одной авантюрной экспедиции лет… пять назад? Ну да. Или Меконг, тоже повыше.
Буйная зелёная растительность по берегам нависала над водой. Поднятая кораблем волна ещё набегала за кормой на землистый край невысокой береговой террасы, подмывая жирную землю. Никаких полян, площадок и тем более полей. Мутная вода тропических рек и джунгли меня нисколько не манят, одного испытания хватило.
– Тоже бывали?
– Да я много где бывал, Илья Александрович… Здесь вот не бывал.
А вода в реке коричневая, мутная, ничего общего не имеющая с суровым свинцовым течением студёного нижнего Енисея.
– Мне напомнило реку Квай, мы туда с женой на экскурсию в прошлом году ездили, на слонов смотрели. Катались даже, – сообщил шкипер. – Только эта чуть пошире будет… Или такая же. В Таиланде тоже были?
– Нет. Всё собирался поехать, да что-то не склеивалось.
Вот и обменялись ценным опытом.
– Обратите внимание, выскочили из этих ворот по течению. Назад, так сказать, пошли.
– Значит, скоро Игарка.
Кэп только хмыкнул.
Я заглянул вниз на правый борт. У лееров на корточках сидела судовой врач, тыча в лицо учителке ваткой с нашатырём. Рядом стояла открытая объёмистая медицинская сумка с красным крестом на белом круге. Дети толпились рядом и, растерянно перешёптываясь, с тревогой смотрели на предводительницу и белый халат врача и с явным восторгом – на зелёную реку. Двое мальчишек перегнулись через леера и уставились вниз, тыча пальцами в воду. Пираний ищут.
– Стюардам убрать людей с палубы! – рявкнул динамик над ухом, команда эхом пронеслась по пароходу. – Моторист, сбросить пары, приготовить к запуску дизель! Боцман, осмотр судна и доклад!
Отдав очередные команды, Илья Александрович повернулся ко мне, показывая большим пальцем за спину.
– Коза краеведческая, мать её, довела деда до цугундера! Леший меня дёрнул! Шёл бы и шёл по пунктиру! А теперь попали неизвестно…
Он торопится. Не надо торопиться. Жизнь научила меня не делать резких движений, если нет непосредственной опасности. На нас никто не нападает, технической аварии нет, стихийного бедствия, за вычетом явления неизвестной реки, тоже.
– Стоп! – предложил я, вытянув обе ладони вперёд. – Давайте пока не будем делать никаких выводов, товарищ капитан! Предлагаю мыслить абстрактно, так сказать, фоново, решая действительно насущные проблемы. Всё остальное позже, когда мутная информация оформится в конкретные посылки.
Мне сейчас очень не хотелось делать выводы. Никакие. И даже сиреневую картину вспоминать не хотелось, рефлексии это. Сейчас они не нужны и не важны, так как ничего не определят. Сейчас нужно действовать практично, эффективно.
Капитан задумался, перевёл взор на приборы. А что на них смотреть, они от взгляда не оживут. Хотя эхолот работает. Что потеряно? Радио и локация.
– Во всём остальном корабль комплектен, готов к эксплуатации, – произнёс я вслух, и Самарин меня понял. Он вообще умный мужик, опять повезло.
Не хочу опять на Ориноко. Как вспомню всю ту аферу на лёгком катере…
Маршрут дикий. Зачем выбрали такой, я до сих пор не понимаю. Оранжевый спасательный жилет и паспортный контроль: вот две ниточки материальной связи с оставшейся далеко позади нерусской цивилизацией. Если уж турист сгниёт где-то в джунглях, то власти будут знать, кто он и откуда прибыл, а коли захлебнётся в мутных водах, то быстро будет замечен в низовьях и опознан с высылкой повестки.
Заполошные крики вертлявых обезьян и дурных попугаев из окружающих джунглей, яркие зеленые змеи с полосочками, то тут, то там разместившиеся на низко свисающих ветвях деревьев, заросшие водным гиацинтом заболоченные берега и неожиданный всплеск воды у самого борта маленького катера, когда голодные кайманы начинают охотиться за своей добычей. Чудовищная сырость, москиты летучие и ползающие, грязь, гнилая вода… На башку вечно что-то капает, а то и льётся.
Вечерами на стоянках было не слаще. Лежишь в гамаке, вроде всё в кайф, вокруг свои, тишина, видно берег реки в отсвете трёх костров, кривое бревно плывет… и вдруг внезапно что-то громко зашуршит в траве под тобой, в зарослях пронзительно закричит убиваемый зверь… И снова тишина. Но тебе уже как-то не лежится. Мужики смеялись, кто искренне, кто через силу, а известный шутник Маркелов рассказывал, что у нас велик шанс нарваться на боевой отряд диких гуарани, живущих поблизости. Индейцы эти ходят в стиле ню, жрут грязевых червей и мочат чужаков из других племён, а заодно способны зашибить и подвернувшегося под копьё гринго. Повсюду ползают слизняки и пауки, в траве спят анаконды. Если честно, я их там ни разу не видел, но ждали мы их постоянно. Даже на редких прибрежных полянках не было и следов ожидаемой пасторали, земля покрыта густым и высоким травяным ковром, и кто там под этим покровом живет, только местным духам известно.
Однако именно подобный пейзаж сейчас и наблюдаем.
Ну, может, малость посуше и чуть поприветливее. Рассказывать же об этом вслух пока категорически не стоит, к чему людей пугать.
– Четыре восемьдесят глубина, в принципе, нормально. Хоть с этим повезло… Так что там у вас со спутниками?
– Шестьдесят шесть штук производитель гарантирует, – вспомнил я язвительно. – Жаль, ни одного не видит машинка. Похоже, небеса не на нашей стороне.
– Верно подмечено! И эфир молчит. Значит так, принимаю решение – находим подходящее место и будем стоять, пока хоть с чем-нибудь не определимся. Наобум идти никак нельзя, негодное это дело, опасное. А у меня люди.
Я только кивнул, а что тут можно посоветовать? Действительно, нужно тему переварить. Жарит-то как! Переодеться надо, причём уже срочно, буквально обтекаю. Не по сезону ты прикинут, как выясняется, путешественничек, чувствую, сукнишко тебе ещё долго не пригодится. Внизу опять кто-то пробежал, матрос на носу опустил бинокль и что-то торопливо ответил невидимому мне человеку. Боцман всё медлил с докладом.
– А давайте хотя бы по именам, Герман, обстановка располагает. Вам сколько годков, извините за бестактность? – противоречиво предложил капитан, закуривая.
– Неуклонно катит к сорока, давайте, – согласился я, заранее зная, что по именам не получится. – Не против, обстановка действительно экспедиционная.
– В Норильске живёте?
– Нет, чаще всего в Москве, реже в Красноярске. В Норильске у меня лишь лежбище для скоротечных наездов.
А вот и графин!
– Вы, Герман, наверное, записной экстремальщик, – с авансовым уважением предположил Самарин, – хотя это несколько необычно для столь состоятельных людей.
В этот момент я опустошал стакан с водой и потому чуть не поперхнулся.
– Упаси, господи! Никогда не страдал подобной дурью. Я, Илья Александрович, ценитель комфорта и уюта, и уж если влипаю по милости друзей в подобные ситуации, то стараюсь делать выводы на будущее… Путешествия по новым местам, экзотические охоты и рыбалки вовсе не подразумевают необходимость делать всё это в первобытных условиях, тут мы пас.
Особенно распространяться по теме не хотелось. А ему хотелось.
– Так это ж когда деньги есть!
– Совершенно верно, – легко подтвердил я. – Бытие безденежных странников меня не интересует, пусть месят грязь вибрамами, поют с голоду про «лыжи из печки торчат», носят трехпудовые рюкзаки, не моются неделями и кормят комаров. А вот насчёт чуждой такому увлечению состоятельности вы несколько не правы. Многие из богатых людей действительно экстремалы. Знаю таких.
– Погоня за новыми ощущениями?
– Пожалуй, так. И падают, и бьются, и тонут.
– Как-нибудь расскажете.
– И вы обещали, – через силу улыбнулся я. – Про какого-то Джозефа.
Расскажем, всё расскажем, спорить не надо. Джунгли, как известно, не место для дискуссий. Смотрим, думаем, готовимся.
Паниковать рано. В сущности, «непроходимость» континентов давно уже не та, что существовала во времена поисков конан-дойлевским книжным Челленджером своего знаменитого «Затерянного мира». Тропические леса на огромных пространствах вырублены – сам видел, пампа прилично, а местами и вполне цивильно обжита, а сельву прорезала Трансамазонская магистраль. Тем не менее, странствие по рекам Южной Америки или Камбоджи по-прежнему остается рискованным предприятием, но для путешественника другого пути нет, в условиях бездорожья и непролазной лесной задницы реки – единственные артерии для желающих проникнуть поглубже. И там тоже нет сотовой связи.
Но эфир-то везде живой, по всей планете, на то он и эфир! Спутники летают…
О чём ты вообще! Ты на что надеешься? Последние белые пятна остались на плато Путорана и окрест, всё остальное уже помечено и прибрано! Какая Южная Америка, что вообще должно произойти, чтобы ни единого спутника не висело в небе? А если прибор глючит? С чего бы? Ночью ловил исправно.
Главное, конечно, именно эфир, тут всё будет без обмана, радиоприёмников на судне хватает. Капитан, бросив крутить самолично ручку второй станции, посмотрел на эхолот, тронул джойстик, после чего встал и подошёл к выходу на крыло мостика.
– Остынем, подумаем… Я ещё понаблюдаю, конечно… Пока радует одно – солнце стоит на своём месте, но совершенно не соответствует широте и, естественно, бортовому времени. Остальная астрономия дислокации пока не ясна.
«Дислокация»… креативно!
А что, хорошая замена избитому литературному понятию, думать о котором не хотелось, и уж тем более произносить вслух. Мы, значит, «дислоканты» будем.
Тут я кое-что вспомнил и сразу же озвучил:
– Между прочим, клятый мент и ваш штурман остались в Туруханске, так и не попав в этот шикарный круиз.
– Жалеют страшно! – дед с каким-то безумным весельем глянул на меня. – Да и ну их в корзинку дырявую, разнылись бы сейчас… Хотя пистолетик ментовской нам бы нынче не помешал.
В рубку бодро заскочил шалый боцман Чубко, уже успевший скинуть с себя всё, кроме закатанных по колени брюк.
– Всё нормально!!! Никаких отказов!
– Миш, не ори так, а, – поморщился шкипер, садясь на место. – Детвора цела?
– Все целы, на! Экскурсоводша очухалась и рвётся наружу, хочет изучать флору и фауну! Закрыта до особого распоряжения в каюте под угрозой помещения в трюм!
Вот так вот! Я с восхищением поглядел на бодрячка. Разбавлять столь славный коллектив нытиками-ментами и непутёвыми штурманами действительно сущий грех.
Капитан милостиво махнул рукой, но боцман явно ещё что-то хотел сказать.
– Что ещё?
– Шеф, ета… эхолот же работает справно, чё мне там с палкой стоять, как будто я аист, я лучше пойду пресную воду перекрою! Щас сольют в душе пассажиры, и капец!
– Эт ты правильно удумал, сынок, вода тут явно ни к чёрту… Наблюдателей оставь, сам иди, всё едино, сейчас останавливаться будем. Што? Почему кормовой стоит без бинокля! Быстро!!! Переодеть всех! Чтоб с уборами на бошках! И сам голый не ходи, сгоришь за пару часов!
Боцман энергично кивнул, быстро подтянув штаны, собрался на выход, но тотчас был остановлен залихватским матом.
– А-атставить!
Тот замер, изящным балеруном придерживая дверь ногой.
– Наблюдателей после остановки снимай, мы тут и сами с Германом посмотрим, – уже спокойно продолжил Самарин. – Запоминай! Ярика бери себе… Натянуть штатный тент над кормой главной палубы, во всю длину. Мешки с углём двигайте в тень, давление в RIB сбросить. В каютах приоткрыть окна, чтобы чуть сквозило. Скоро тут так всё нагреется, мама, не горюй… Пищевые отходы сразу за борт, надеюсь, дальше их станет поменьше. По пути заскочи к Алие, скажи ей, что обед отменяется до утверждения мной аварийной раскладки, за ней срочная ревизия продуктов. Пока определить питьевой режим как неограниченный, но исключительно из бака, где титан стоит. Механику с кочегаром – проверка силовых агрегатов и бортовой электросети с последующим докладом. Как всех разгонишь, приходи сюда, посовещаться надо будет. Вот теперь жми, Мишка…
Тот снова кивнул, но опять задержался, тихо бросив:
– Илья Александрович, да вы не беспокойтесь, всё сделаю в лучшем виде. Себя только поберегите.
– Брысь!
Вскоре «Темза» замерла, остановившись ближе к правому берегу.
В джунглях с правой стороны ещё не сильно, но уже орало и кукарекало, окружающая среда обвыкалась к появлению нового чужеродного предмета, присматривалась, размышляла, что с нами делать: сожрать сразу или пусть плывут пока? Я не видел никаких живых существ, но слышал, как скрипят ветки, а в вершинах деревьев раздаётся тонкий писк неведомых тварей. А вот и первые птички начали взлетать над кущами!
– Плохое тут место, вот что я скажу, ни пляжика, ни камешка, ни скалы. Обзор ни к чёрту, нужно другое искать, – приглушённо заявил шкипер. – Торчим посреди реки, как пупы курортников на жаре.
По синему небу еле двигались пятна мелких белых облачков, солнце палило вовсю.
Мне хотелось сказать что-то полезное, да слов не находилось. С левой стороны вдалеке за береговой линией, в туманной поволоке высились горы, на некоторых остроконечных пиках белели снежные шапки, и это точно не Сыверма, южный отрог плато Путорана. Это гораздо круче, во всех смыслах.
– Как думаешь, Герман, крокодилы есть?
– Думаю, да, – что тревожило, то и сказал. То самое полезное.
– Твою ж ты мать… И пираньи, поди, водятся? Эх… Вот ведь гадская канитель. Ладно, ты давай переодевайся, потом и я схожу. Ещё к докторше заглянуть надо.
Тут мне вспомнилось нечто по-настоящему полезное!
– Надо бы в срочном порядке просмотреть грузовые накладные, вот что. Да и в принципе, пора потрошить весь сторонний груз к чертям собачьим, мало ли что там из пригодного найдётся.
Капитан на секунду замялся с ответом, не привык он чужое брать, не то воспитание.
А вот у меня – то. Настало время жёсткого выживания. Это уже не чужое имущество, это теперь просто материальный ресурс, который нужно использовать с максимальной эффективностью.
– Все возможные издержки, в том числе и судебные, беру на себя, так что вы не беспокойтесь, если что.
Он ещё подержал паузу и сдался.
– Лады! Кстати, мы же в Сухариху груз для аптеки везём и артельным что-то путящее! Посылки какие-то передали с почты. Вскроем, если потребуется, а накладные у меня в каюте, суперкарго не имеем, так что всё сам веду…
Переоделся я быстро.
Естественно, никакой особо летней одежды я в осенние горы брать не собирался, но кое-что в саквояжах всё-таки нашлось. Футболка светлая с какими-то глупыми антилопами – годится. Шорты просторные, это, чтобы по базе ходить… То, что надо! Ботинки у меня лёгкие, кожаные, а кожа вещь такая, универсальная, она и зимой, и летом себя отрабатывает. Стельку тёплую нужно бы убрать, да носки полегче найти… Но лучше сандалии, вот эти, бивачные! Нацепив сверху ремень, выбрал нож. Решив, что «северянин» пока не нужен, я пристроил подаренный год назад пафосный Randall-5 с шестидюймовым клинком и компасом в торце рукояти. Зачем он там нужен, не знаю. Для похвастаться! Опять надел шляпу за неимением никакой другой – не шапку же полартечную напяливать.
Оглядел себя в зеркало и остался почти доволен. Морда чуть напуганная, плохо, ты это брось… Не через такие страхи проходили, не такие стрессы испытывали.
Короткие тёмные волосы упрямо стояли дыбом. А мы их пригладим водичкой холодной из графина – в магистрали уже не текло. Тюнинг нужен? Светлые брови оставляем, усы сбриваем, не тот климат.
Всё вроде? Нет!
На этот раз я расчехлил два футляра и положил на кровать болтовую винтовку SAUER 202 калибра 9,3×62 в люксовом исполнении и бенеллевский гладкоствольный полуавтомат Vinci-760, самую свежую покупку. Специально для России штучка сделана, по запросам трудящихся масс. Достав патроны, чуть суетно зарядил оба ствола, на гладкий поставив самый большой, девятиместный магазин, а в «винт» – пятиместный. С собой взял гладкий, на этот раз тщательно закрыв дверь.
– Не зря я надеялся! – обрадовался дед, глядя на новенькую «винчу». – Так и понял, что на охоту собирались! Может, и ещё что-то имеется?
– Имеется, болтовой «Зауэр».
– Живём! Пойду-ка тогда, заодно и свою красавицу принесу, – шкипер решительно шлёпнул по коленкам и встал. – В общем, так, Герман. Делать ничего не надо, просто смотри в три глаза. Вот кнопка громкой связи, рации… ну, тут пока мёртво.
– Посмотрю, посмотрю.
Оставшись в рубке один, я поставил ружьё в угол, недолго попялился на приборы и вышел на правый мостик. Жаркий и душный ветерок обмывал тело. Солнце – зверское, пока нужно находиться в тени, мази от ожогов я что-то не прихватил. А вот очки солнцезащитные есть! Почему не надел? Потому что суеты лишней много. Соберись, соберись!
Ещё одна проблема: скоро у всех начнётся тяжелейшая акклиматизация. Да и аллергии вполне возможны, причём самые неожиданные, нужно будет предупредить врача. Впрочем, не мне советовать доктору.
Дыхание пора перестраивать. С подъёмом температуры над рекой постоянно стоит то ли туман, то ли дымка какая-то, кажется, что это облака так низко плывут. Объективно – красиво. Вокруг просто сказочный The Emerald Forest – Изумрудный лес. Только оказаться в нём не хочется.
По трапу торопливо застучали чьи-то мелкие шаги, в левую дверь влетел какой-то вихрастый пацанёнок из числа знатоков-краеведов и с ходу заорал благим матом, бешено выпучив глаза:
– Дяденьки!!! Дяденька миллионер! Там Ленка чудовищу страшную увидела!
– Чего-о?! Где!
– В тех кустах!
Я опрометью кинулся в рубку и выскочил на крыло уже с ружьём, торопливо досылая первый пулевой патрон. Стена густого кустарника стояла неподвижно, всё так же надёжно скрывая свои джунглические тайны. Сердце нервно застучало.
– Ты сам заметил что-нибудь?
– Ага! Уже когда оно пряталось. Кусты зашевелились и затрещали, как после прохода носорога! – деловито сообщил пацан.
– Вот как? А носорога-то видел когда-нибудь живого? – я попытался педагогически улыбнуться, да не получилось.
– А как же! – фыркнул юный следопыт. – С батей в прошлом году по турпутёвке в Кению ездили.
Ну и времена настали, все ездят, всё знают, подрастают свои Давиды Ливингстоны.
– Не померещилось со страха?
– Дяденька… Я что, маленький? Всё чётко, отвечаю!
Отвечает он… Морду бы умыл, вся в каких-то пыльных потёках.
Тут в кустах действительно хрустнуло, затопало, тяжело вздохнуло, и я сквозь зелень вдруг отчётливо увидел серую бочину огромного зверя, размером никак не меньше носорога. Зверюга постоял так, а потом начал разворачиваться. Ловим!
Оптика мешает! Посмотрел в открытый. Ко второму моему выдоху кусты расступились, на стоящее на якорях судно уставилась отвратительная морда неизвестного зверя! Нет, товарищи люди, это не Амазонка и даже не Африка! Я даже представить не мог, где подобные барбосы могут обитать.
Примерно двадцать метров.
– Стреляйте же, дяденька… – прошипел малолетний провокатор. – Уйдёт!
Более всего эта морда напоминала дебильный лик бультерьера-переростка. Очень и очень переростка! Ни на башке, ни на носу рогов не было, хотя комплекцией зверюга действительно напоминал африканского рогача! Чудовище вдруг ощерилось, чёрными буравчиками впившись мне в глаза, и чуть подалось вперёд, словно собираясь совершить немыслимый прыжок на борт. Приоткрыло пасть… Ох, мля!
Всё, можно не думать!
Думц! Приклад толкнул в плечо, тяжёлая пуля «бреннеке» влипла в лоб твари чуть выше глаз.
– Убили!!! – истошно заорал следопыт. – Убили!!! Ур-ря-а-а!!!
Зверь рывком отскочил назад, зашатался, кусты сомкнулись, после чего я явственно услышал тяжкий звук падения грузного тела на грунт. Вот так вот…
Я почувствовал – этот дикий зверь был главной опорой и надеждой мрачного древнего леса, его непобедимой силой и гордостью, на нём всё и держалось. И он пал от моей всесокрушающей пули. Они убиваются! Ничего, ничего… Это нормально! Дальнейшее житиё в этом мире представилось вполне возможным, а в эти секунды торжества победителя даже роскошным! Потому что никто и ничто не может противостоять человеку с ружьём! Моё сердце, чувствуя полное освобождение от минутного страха, вновь открылось окружающему миру – ровному шуму текущей воды, шелесту листвы и затихающим крикам отлетающих в панике птиц.
Топ! Хлоп!
– Что случилось! Кого убили?! – заревел появившийся в рубке капитан, в руках которого дрожало ружьё.