Страница:
Хор
Вновь повернет заря. В своей скалистой ночи Орфей раздумью предан и судьбе, И звуки ластятся, охватывают плечи И лире тянутся, но не находят струн.
Человек
Не медномраморным, но жалким человеком Стою на мраморной просторной вышине. А ветр шумит, непойманные звуки Обратно падают на золотую ночь. Мой милый друг, сладка твоя постель и плечи. Что мне восторгов райские пути? Но помню я весь холод зимней ночи И храм большой над синей крутизной.
Хор
Обыкновенный час дарован человеку. Так отрекаемся, едва пропел петух, От мрамора, от золота, от хвои И входим в жизнь, откуда выход?смерть.
Август 1922
Шумит Родос, не спит Александрия, И в черноте распущенных зрачков Встает звезда, и легкий запах море Горстями кинуло. И снова рыжий день. Поэт, ты должен быть изменчивым, как море,? Не заковать его в ущелья гулких скал. Мне вручены цветущий финский берег И римский воздух северной страны.
Ноябрь 1922
Я полюбил широкие каменья, Тревогу трав на пастбищах крутых, ? То снится мне. Наверно день осенний, И дождь прольет на улицах благих. Давно я зряч, не ощущаю крыши, Прозрачен для меня словесный хоровод. Я слово выпущу, другое кину выше, Но все равно, они вернутся в круг. Но медленно волов благоуханье, Но пастухи о праздности поют, У гор двугорбых, смуглогруды люди, И солнце виноградарем стоит. Но ты вернись веселою подругой, ? Так о словах мы бредили в ночи. Будь спутником, не богом человеку Мой медленный раздвоенный язык.
Январь 1923
В селеньях городских, где протекала юность, Где четвертью луны не в меру обольщен... О, море, нежный братец человечий, Нечеловеческой тоски исполнен я. Смотрю на золото предутренних свечений, Вдыхаю порами балтийские ветра. Невозвратимого не возвращают, Напрасно музыка играет по ночам, Не позабуду смерть и шелестенье знаю И прохожу над миром одинок.
Февр. 1923
Крутым быком пересекая стены, Упал на площадь виноградный стих. Что делать нам, какой суровой карой Ему сиянье славы возвратим? Мы закуем его в тяжелые напевы, В старинные, чугунные слова, Чтоб он звенел, чтоб надувались жилы, Чтоб золотом густым переливалась кровь, Он не умрет, но станет дик и темен. И будут жить в груди его слова, И возвышает голос он, и голосом подобен Набегу волн, сбивающих дома. Февраль 1923
У трубных горл, под сенью гулкой ночи, Ласкаем отблеском и сладостью могил, Воспоминаньями телесными томимый, Сказитель тронных дней, не тронь судьбы моей. Хочу забвения и молчаливой нощи, Я был не выше, чем трава и червь. Страдания мои ? страданья темной рощи, И пламень мой ? сияние камней. Средь шороха домов, средь кирпичей крылатых Я женщину живую полюбил, И я возненавидел дух искусства И, как живой, зарей заговорил. Но путник тот, кто путать не умеет. Я перепутал путь ? быть зодчим не могу. Дай силу мне отринуть жезл искусства, Природа?храм, хочу быть прахом в ней. И снится мне, что я вхожу покорно В широкий храм, где пашут пастухи, Что там жена, подъемлющая сына, Средь пастухов, подъемлющих пласты. Взрощен искусством я от колыбели, К природе завистью и ненавистью полн. Все чаще вспоминаю берег тленный И прах земли, отвергнутые мной.
Февр. 1923
Не человек: все отошло и ясно, Что жизнь проста. И снова тишина. Далекий серп богатых Гималаев, Среди равнин равнина я Неотделимая. То соберется комом, То лесом изойдет, то прошумит травой. Не человек: ни взмахи волн, ни стоны, Ни грохот волн и отраженье волн. И до утра скрипели скрипки, ? Был ярок пир в потухшей стороне. Казалось мне, привстал я человеком, Но ты склонилась облаком ко мне.
Ноябрь 1923
"Я воплотил унывный голос ночи, "Всех сновидений юности моей. "Мне страшно, друг, я пережил паденье, "И блеск луны и город голубой. "Прости мне зло и ветреные встречи, "И разговор под кущей городской".
Вдруг пир горит, друзья подъемлют плечи,
Толпою свеч лицо освещено. "Как странно мне, что здесь себя я встретил, "Что сам с собой о сне заговорил".
А за окном уже стихает пенье,
Простерся день равнинен городской.
Хор
"Куда пойдет проснувшийся средь пира, "Толпой друзей любезных освещен?"
Но крик горит: "Средь полунощных сборищ "Дыханью рощ напрасно верил я. "Средь очагов, согретых беглым спором, "Средь чуждых мне проходит жизнь моя. "Вы скрылись, дни сладчайших разрушений, "Унылый визг стремящейся зимы "Не возвратит на низкие ступени "Спешащих муз холодные ступни. "Кочевник я среди семейств, спешащих "К безделию. От лавров далеко "Я лиру трогаю размеренней и строже. "Шатер любви простерся широко. "Спи, лира, спи. Уже Мария внемлет, "Своей любви не в силах превозмочь, "И до зари вокруг меня не дремлет "Александрии башенная ночь".
Июль 1923
Один средь мглы, среди домов ветвистых Волнистых струн перебираю прядь. Так ничего, что плечи зеленеют, Что язвы вспыхнули на высохших перстах. Покойных дней прекрасная Селена, Предстану я потомкам соловьем, Слегка разложенным, слегка окаменелым, Полускульптурой дерева и сна.
Ноябрь 1923
---------------------------------------------------------------------------------------------
ПЕРЕЧЕНЬ СТИХОВ
Под гром войны тот грозный тать Вблизи от войн в своих сквозных хоромах И лирник спит в проснувшемся приморье Как хорошо под кипарисами любови Психея(Спит брачный пир) О, сделай статуей звенящей Из женовидных слов змеей струятся строки В одежде из старинных слов Поэзия сеть дар в темнице ночи струнной Отшельники Одно неровное мгновенье Пол чудотворным, нежным звоном Не тщись, художник, к совершенству О, сколько лет я превращался в эхо Да, целый год я взвешивал Ворон На крышке гроба Прокна И снова мне мерещилась любовь Над миром рысцой торопливой В стремящейся стране, в определенный час Эвридика Психея(Любовь - это вечная юность) Тебе примерещился город Я восполненья не искал Ночь Музыка За ночью ночь пусть опадает Два пестрых одеяла Эллинисты И дремлют львы как изваянье От берегов на берег Не лазоревый дождь Дрожал проспект, стреляя светом Песня слов Слова из пепла слепок В пернатых облаках все те же струны славы Юноша Поэма квадратов Среди ночных блистательных блужданий Шумит Родос, не спит Александрия Я полюбил широкие каменья В селеньях городских, где протекала юность Крутым быком пересекая стены У трубных горл, под сенью гулкой ночи Не человек: все отошло и ясно Я воплотил унывный голос ночи Один средь мглы, среди домов ветвистых
Вновь повернет заря. В своей скалистой ночи Орфей раздумью предан и судьбе, И звуки ластятся, охватывают плечи И лире тянутся, но не находят струн.
Человек
Не медномраморным, но жалким человеком Стою на мраморной просторной вышине. А ветр шумит, непойманные звуки Обратно падают на золотую ночь. Мой милый друг, сладка твоя постель и плечи. Что мне восторгов райские пути? Но помню я весь холод зимней ночи И храм большой над синей крутизной.
Хор
Обыкновенный час дарован человеку. Так отрекаемся, едва пропел петух, От мрамора, от золота, от хвои И входим в жизнь, откуда выход?смерть.
Август 1922
Шумит Родос, не спит Александрия, И в черноте распущенных зрачков Встает звезда, и легкий запах море Горстями кинуло. И снова рыжий день. Поэт, ты должен быть изменчивым, как море,? Не заковать его в ущелья гулких скал. Мне вручены цветущий финский берег И римский воздух северной страны.
Ноябрь 1922
Я полюбил широкие каменья, Тревогу трав на пастбищах крутых, ? То снится мне. Наверно день осенний, И дождь прольет на улицах благих. Давно я зряч, не ощущаю крыши, Прозрачен для меня словесный хоровод. Я слово выпущу, другое кину выше, Но все равно, они вернутся в круг. Но медленно волов благоуханье, Но пастухи о праздности поют, У гор двугорбых, смуглогруды люди, И солнце виноградарем стоит. Но ты вернись веселою подругой, ? Так о словах мы бредили в ночи. Будь спутником, не богом человеку Мой медленный раздвоенный язык.
Январь 1923
В селеньях городских, где протекала юность, Где четвертью луны не в меру обольщен... О, море, нежный братец человечий, Нечеловеческой тоски исполнен я. Смотрю на золото предутренних свечений, Вдыхаю порами балтийские ветра. Невозвратимого не возвращают, Напрасно музыка играет по ночам, Не позабуду смерть и шелестенье знаю И прохожу над миром одинок.
Февр. 1923
Крутым быком пересекая стены, Упал на площадь виноградный стих. Что делать нам, какой суровой карой Ему сиянье славы возвратим? Мы закуем его в тяжелые напевы, В старинные, чугунные слова, Чтоб он звенел, чтоб надувались жилы, Чтоб золотом густым переливалась кровь, Он не умрет, но станет дик и темен. И будут жить в груди его слова, И возвышает голос он, и голосом подобен Набегу волн, сбивающих дома. Февраль 1923
У трубных горл, под сенью гулкой ночи, Ласкаем отблеском и сладостью могил, Воспоминаньями телесными томимый, Сказитель тронных дней, не тронь судьбы моей. Хочу забвения и молчаливой нощи, Я был не выше, чем трава и червь. Страдания мои ? страданья темной рощи, И пламень мой ? сияние камней. Средь шороха домов, средь кирпичей крылатых Я женщину живую полюбил, И я возненавидел дух искусства И, как живой, зарей заговорил. Но путник тот, кто путать не умеет. Я перепутал путь ? быть зодчим не могу. Дай силу мне отринуть жезл искусства, Природа?храм, хочу быть прахом в ней. И снится мне, что я вхожу покорно В широкий храм, где пашут пастухи, Что там жена, подъемлющая сына, Средь пастухов, подъемлющих пласты. Взрощен искусством я от колыбели, К природе завистью и ненавистью полн. Все чаще вспоминаю берег тленный И прах земли, отвергнутые мной.
Февр. 1923
Не человек: все отошло и ясно, Что жизнь проста. И снова тишина. Далекий серп богатых Гималаев, Среди равнин равнина я Неотделимая. То соберется комом, То лесом изойдет, то прошумит травой. Не человек: ни взмахи волн, ни стоны, Ни грохот волн и отраженье волн. И до утра скрипели скрипки, ? Был ярок пир в потухшей стороне. Казалось мне, привстал я человеком, Но ты склонилась облаком ко мне.
Ноябрь 1923
"Я воплотил унывный голос ночи, "Всех сновидений юности моей. "Мне страшно, друг, я пережил паденье, "И блеск луны и город голубой. "Прости мне зло и ветреные встречи, "И разговор под кущей городской".
Вдруг пир горит, друзья подъемлют плечи,
Толпою свеч лицо освещено. "Как странно мне, что здесь себя я встретил, "Что сам с собой о сне заговорил".
А за окном уже стихает пенье,
Простерся день равнинен городской.
Хор
"Куда пойдет проснувшийся средь пира, "Толпой друзей любезных освещен?"
Но крик горит: "Средь полунощных сборищ "Дыханью рощ напрасно верил я. "Средь очагов, согретых беглым спором, "Средь чуждых мне проходит жизнь моя. "Вы скрылись, дни сладчайших разрушений, "Унылый визг стремящейся зимы "Не возвратит на низкие ступени "Спешащих муз холодные ступни. "Кочевник я среди семейств, спешащих "К безделию. От лавров далеко "Я лиру трогаю размеренней и строже. "Шатер любви простерся широко. "Спи, лира, спи. Уже Мария внемлет, "Своей любви не в силах превозмочь, "И до зари вокруг меня не дремлет "Александрии башенная ночь".
Июль 1923
Один средь мглы, среди домов ветвистых Волнистых струн перебираю прядь. Так ничего, что плечи зеленеют, Что язвы вспыхнули на высохших перстах. Покойных дней прекрасная Селена, Предстану я потомкам соловьем, Слегка разложенным, слегка окаменелым, Полускульптурой дерева и сна.
Ноябрь 1923
---------------------------------------------------------------------------------------------
ПЕРЕЧЕНЬ СТИХОВ
Под гром войны тот грозный тать Вблизи от войн в своих сквозных хоромах И лирник спит в проснувшемся приморье Как хорошо под кипарисами любови Психея(Спит брачный пир) О, сделай статуей звенящей Из женовидных слов змеей струятся строки В одежде из старинных слов Поэзия сеть дар в темнице ночи струнной Отшельники Одно неровное мгновенье Пол чудотворным, нежным звоном Не тщись, художник, к совершенству О, сколько лет я превращался в эхо Да, целый год я взвешивал Ворон На крышке гроба Прокна И снова мне мерещилась любовь Над миром рысцой торопливой В стремящейся стране, в определенный час Эвридика Психея(Любовь - это вечная юность) Тебе примерещился город Я восполненья не искал Ночь Музыка За ночью ночь пусть опадает Два пестрых одеяла Эллинисты И дремлют львы как изваянье От берегов на берег Не лазоревый дождь Дрожал проспект, стреляя светом Песня слов Слова из пепла слепок В пернатых облаках все те же струны славы Юноша Поэма квадратов Среди ночных блистательных блужданий Шумит Родос, не спит Александрия Я полюбил широкие каменья В селеньях городских, где протекала юность Крутым быком пересекая стены У трубных горл, под сенью гулкой ночи Не человек: все отошло и ясно Я воплотил унывный голос ночи Один средь мглы, среди домов ветвистых