– Извините, – оглядев хозяйку с ног до головы, сказала Милославская и вошла в квартиру, – я опять не одна. Со мной Джемма.
Собака юркнула в знакомый ей угол.
– Ничего-ничего. Я только с работы пришла. Вот видите, даже не успела переодеться, – Наталья Евгеньевна принялась застегивать пуговицы халата. Она торопилась, руки ее дрожали от волнения, и из-за этого у нее не выходило то, чего она хотела.
Вершинина только закрыла дверь, как раздался звонок.
– Это Саша! – радостно воскликнула она.
Яна пока не знала, кто такой Саша, поэтому она с любопытством стала смотреть на дверь. Наталья Евгеньевна так же торопливо открыла ее, и на пороге показался высокий худощавый мужчина, глядя на которого гадалка сразу вспомнила Валерию.
– Добрый вечер, – произнес он низким приятным голосом и протянул Милославской руку: – Вершинин, Сан Саныч.
– Я поняла, – улыбнувшись ответила Яна, – дочь очень на вас похожа.
– Это тот самый экстрасенс, – поспешила представить гостью Наталья Евгеньевна, – Яна Милославская, Яна Борисовна. Проходите, Яна, в зал, я сейчас. Саша, ты ужинать будешь? – Вершинина понеслась на кухню.
– Нет, ты вот лучше у госпожи Милославской спроси, а я в кафе перекусил.
– А Валерии нет дома? – приняв непонимающий вид, спросила гадалка.
– Нет, – крикнула из кухни Наталья Евгеньевна, которая там уже гремела тарелками, собирая, очевидно на стол.
– А вот, кстати, от нее записка, – удивленно произнес Сан Саныч, – усаживаясь в кресло напротив Яны.
Вершинина сразу прилетела в зал и вопрошающе посмотрела на мужа:
– Что? – в ее глазах читалось необыкновенное волнение.
– Ничего особенного! – ответил Сан Саныч. – Поехала покупать подарок бабушке ко дню рождения, а мы-то бессовестные об этом совсем забыли!
– О-о-ой! – разочарованно протянула Наталья Евгеньевна. – Я с этими неприятностями совсем закружилась!
– Зато Лера, кажется, возвращается к жизни, – улыбнувшись ответил Вершинин. – Видишь, магазины начала посещать!
– Да-да, – неуверенно поддакнула его супруга.
– Девочку постигло огромное горе, как, впрочем и всех нас, – сказал мужчина, глядя на Яну.
– Я знаю, – ответила гадалка.
– Ну что ж, – произнесла Наталья Евгеньевна, чтобы сменить тему разговора, – идемте к столу, Яна, расскажете, какие у вас новости.
– Я хотела бы прежде выяснить у вас кое-что, – приняв более серьезный вид, сказала гадалка.
– Что? – испуганно в один голос спросили Вершинины.
Милославская по порядку стала рассказывать сначала о том, что ее привело сегодня утром к Валерии, а затем о своей удивительной находке. Вершинины слушали о парнях открыв рты, их глаза горели живым интересом и надеждой. Но когда Яна стала рассказывать об объявлении, выражение их лиц резко переменилось. Они даже стали похожи друг на друга в этом застывшем выражении удивления.
– Не искала ли ваша дочь работу? – спросила гадалка.
– Не-ет! – воскликнула Наталья Евгеньевна.
– Подожди-подожди, – задумчиво проговорил Сан Саныч, – кажется она как-то поговаривала об этом…
– Когда? – удивилась Вершинина.
– А помнишь, шубу ей захотелось норковую длинную, как у Лейлы? Мы же сказали, что нам она не по средствам, на короткую, мол, еще согласны и так далее, а она про работу начала…
– Точно, было такое, – подтвердила Наталья Евгеньевна.
– Ну а вы что? – с нетерпением спросила Милославская.
– Отказали, конечно! – вновь в один голос воскликнули супруги.
– Отказали?
– То есть мы были против, – поправился Сан Саныч. – а что вы хотите сказать этими вопросами? У вас есть какие-то предположения?
Яна высказала мысль, что поиски работы могут быть как-то связаны с произошедшей трагедией, поскольку такое объявление она видела в своем видении. Парни из другого видения, по словам Милославской, тоже должны иметь какое-то отношение ко всему этому.
– Кажется, дело продвигается, – задумчиво, но в то же время обрадованно произнес Вершинин. – А вы молодец, Яна Борисовна! – после этих слов мужчина немного помолчал, а потом добавил: – Я полагаю, что поиски работы вполне имели место быть.
– Как? – ахнула Наталья Евгеньевна.
– Вот так, – ответил ей муж.
– Ты от меня скрывал? – спросила она его недоуменно.
– Нет, просто я думаю, что Валерия, учитывая наше несогласие с ее намерениями, могла просто утаить от нас поиски работы.
– Я с вами согласна, – Милославская кивнула головой.
– Неужели… – прошептала Наталья Евгеньевна.
В это время в дверь позвонили. Вершинины сидели задумавшись и не реагировали на звонок. Тогда в двери стал поворачиваться ключ. Яна предположила, что пришла Валерия, и оказалась права.
– Посмотрите, что я приобрела! – радостно крикнула она из прихожей. – Ой! Джемма? Что, у нас Яна Борисовна?
Сан Саныч кинулся встречать дочь.
– Да, ты права, – он поцеловал Леру, прижал ее к себе. – Мы все тебя дожидаемся. Ты, кажется, в хорошем настроении?
– Ага. Вы будете смотреть, что я приобрела или нет?! Бабушке наверняка понравится!
Валерия зашла в зал, поприветствовала мать и гадалку и достала из сумки великолепный белый пуховый платок. Она накинула его на себя – он был огромным: закрывал всю спину и впереди свисал до колен. Девушка казалась в нем настоящей королевой.
– Ах! – только и смогла сказать Наталья Евгеньевна.
– Да, маме это понравится, – согласился Сан Саныч. – Ты нас выручила! Мы-то и не вспомнили!
– А бабушка знала, что вы такие, – по-детски выпятив губы, пробормотала Валерия, – она мне позвонила и сделала приглашение, хотя свои всегда без приглашения приходят!
– Просто она понимает, в каком мы сейчас положении, – тихо произнес Сан Саныч, однако дочь его услышала и сразу погрустнела.
Здесь в разговор вступила Милославская. Она решила взять самое трудное на себя, поскольку матери и отцу пострадавшей сделать это было гораздо сложнее. Яна начала с полунамеков, но постепенно она подошла к разговору о найденном ею объявлении. Текст его гадалка помнила наизусть, поэтому она процитировала его девушке без запинок. Та хлопала глазами и абсолютно не понимала, о чем речь. Милославской пришлось вновь повторить сказанное, но девушка ни о каких поисках работы ничего не помнила. В конце концов, в ее глазах появились слезы, и она стала отчаянно шептать:
– Я же говорила, что ничего не помню, ни-че-го!
Наталья Евгеньевна кинулась успокаивать дочь и сама расплакалась. Однако Валерия быстро взяла себя в руки и выразила готовность к дальнейшей беседе. Навести ее на воспоминания попытался Сан Саныч. Он говорил очень мягко и ласково, с любовью, хотя нетрудно было угадать, как он волнуется.
Неизвестно, сколько бы продолжалась эта беседа, если бы Милославскую не посетила идея найти в журнальном столике ту газету и показать ее девушке. Возможно, посмотрев на нее, она что-то могла вспомнить.
– Наталья Евгеньевна! Сан Саныч! – воскликнула гадалка. – Вы мне позволите? – Яна на минуту замялась.
– Что? – нерешительно спросила Вершинина-старшая.
– Можно мне принести ту газету?
– А где она? – Наталья Евгеньевна привстала.
– В журнальном столе, в комнате Валерии.
– Идемте, конечно, – Сан Саныч торопливо двинулся в направлении комнаты дочери.
Он включил свет и, жестом руки обведя комнату, произнес:
– Она в вашем распоряжении!
– Неловко, конечно, все это, – проговорила Яна и подошла к столику.
Она присела на корточки и стала пальцами перебирать лежащие стопкой газеты. Милославская слегка приподнимала каждую из них в надежде найти ту, в которой одно объявление было обведено желтым выделителем текста.
– Да вы выньте их все! – посоветовал Вершинин, стоявший в дверях.
– Можно, да? – откликнулась гадалка и, посмотрев на Сан Саныча, вынула верхний слой газет и положила его на пол.
Вскоре она нашла искомое. В этот момент в дверях уже стояли и Наталья Евгеньевна, и сама Валерия. Они с любопытством и некоторой тревогой наблюдали за действиями гостьи. Когда Милославская достала газету и развернула ее перед семейством, девушка резко переменилась в лице. Она молча подошла к экстрасенсу, взяла у нее ее находку и отправилась на кухню, на ходу бросив:
– Мне надо побыть одной.
Наталья Евгеньевна вопросительно посмотрела на мужа, но тот в ответ только пожал плечами.
– Идемте в зал, – шепнула им Яна, – не надо ее беспокоить сейчас.
Все молча уселись в рядок на диван и несколько минут безмолвствовали. Потом Сан Саныч, первым не выдержав этого напряжения, стал насвистывать непонятную мелодию. Женщины продолжали молчать, но вскоре, и без того взволнованная Наталья Евгеньевна, воскликнула:
– Ты перестанешь или нет? Невыносимо! И так нервы на пределе!
Вершинин хотел было что-то возразить, но на пороге комнаты появилась Валерия.
– Не надо ссориться, – сказала она. – мне есть что вам сказать!
– Вспомнила? – несмело прошептала ее мать.
– Я вспомнила это сразу, как только Яна Борисовна показала объявление.
– Вот видишь, доченька, – затараторила Наталья Евгеньевна, – не зря мы психологичку или… как там ее… посещали! Все на пользу пошло! Ты сегодня-то у нее бы…
– Не знаю, мама, что пошло на пользу, – холодно ответила Валерия, перебив мать на полуслове – науке не верить нельзя, конечно, но я почему-то больше убеждена в силе Яны Борисовны.
– Этот спор ни к чему не приведет! – вмешался в разговор Сан Саныч. – Психотерапевт подготовила почву, на этом ей спасибо, а Яна Борисовна этой почвой воспользовалась – я так считаю. Но разве это сейчас важно?
– В самом деле, – сказала Милославская, – давайте лучше послушаем Валерию.
– Наконец-то, – вздохнув с облегчением, произнесла девушка.
Все замерли в ожидании.
– Может, мне и нечем вас обрадовать, но тем не менее, это что-то! Я помню обрывки разговора.
– С кем? – выпалила Наталья Евгеньевна, но муж тут же дернул ее за рукав.
– Не знаю! – отчаянно воскликнула девушка. – Я даже не могу сказать, какая может быть связь между этим объявлением, – Валерия потрясла газетой, – и тем, что всплыло в моей памяти. Я помню обрывки разговора, неизвестно когда и с кем произошедшего, о том, что будет установлен телефонный аппарат в счет оплаты за аренду квартиры.
– Квартиры? – не сдержавшись ахнула гадалка.
– Да. – сухо ответила девушка.
– У вас что-то есть на этот счет? – поинтересовался Сан Саныч.
Милославская вспомнила свое видение, в котором перед ней предстало не одно, а два объявления: одно о работе, другое о продаже недвижимости. Ее опять охватили сомнения. Сначала она придала значение «квартирной» рекламе, потом на первый план выступили поиски работы. Теперь разобраться с ними стало еще сложнее, поскольку в вершининской газете выделено было объявление о работе, а в памяти Валерии всплыла тема недвижимости. Так или иначе, между всем этим обнаруживалась связь, пусть неясная пока, но тем не менее довольно ощутимая.
– Да… – задумчиво проговорила она, даже не слыша вопроса, заданного ей главой семейства.
Сан Саныч спрашивал еще что-то, но Яна была глубоко погружена в свои раздумья. Больше всего ее сейчас занимало то, какое вообще отношение имеет ко всему этому трагедия, произошедшая с девушками. Как гадалка ни старалась, но информации у нее пока явно не хватало, для того, чтобы связать это все воедино.
– Яна Борисовна! – донеслось до нее наконец.
– А? – отрешенно произнесла она.
– Что же вы молчите? – спрашивала Наталья Евгеньевна. – Можно ли из слов Леры сделать какие-то выводы?
– Пока нет, – ответила гадалка, собравшись с мыслями. – Я должна еще раз все взвесить, возможно, погадать…
– Честно говоря, – начал Вершинин и, кашлянув, продолжил: – раньше я не верил в эти всякие магии, но теперь, должен признать, преклоняюсь перед такими, как вы!
– Преклонения я не требую, – сухо сказала Яна. – Знаете, я наверное, пойду. Уже поздно, да и Джемма заждалась и вообще устала за день. Мы ведь с ней целый день сегодня путешествуем.
– А как же ужин? – удивленно произнесла Наталья Евгеньевна.
– Как-нибудь в другой раз, – пожав плечами, произнесла гадалка и встала.
Воцарилось неловкое молчание. Супруги-Вершинины непонимающе смотрели на гостью. Валерия прошла в свою комнату и закрылась в ней.
– Всего доброго, – слегка улыбнувшись, произнесла гадалка, – как что-то появится, я обязательно вам сообщу. Да, кстати, Валерию сейчас советую не тревожить. Наберитесь терпения, ей гораздо тяжелее, чем вам.
– Да-да, конечно, – Наталья Евгеньевна одобрительно закивала головой.
– Джемма, на выход! – воскликнула гадалка, обратившись к собаке, поднявшейся на ноги и ждавшей команды от хозяйки.
На улице уже начинало смеркаться. Яна взяла собаку за поводок и медленно побрела по улице. Ей не хотелось никуда спешить. Она желала просто отдохнуть, расслабиться, уйти мыслями далеко-далеко от проблем практически минувшего дня. Ей встречались прохожие. Кто-то из них спешил, кто-то так же, как и Яна, прогуливался. Милославская их почти не замечала, потому что всецело была погружена в собственные раздумья. Сначала она никак не могла отвлечься от дела Вершининой, но потом одна мысль, цепляясь за другую, постепенно и незаметно вывели ее из этого замкнутого круга.
Так гадалка добралась до одного из городских скверов. В нем раздавался звонкий собачий лай. Посмотрев направо, Яна заметила, что несколько человек выгуливали здесь своих четвероногих любимцев. Она тоже отпустила поводок и дала Джемме команду «Гулять». Та, обрадованная прекрасным шансом размяться, пустилась вперед и сразу же принесла хозяйке палку средней величины и стала смотреть на Милославскую умоляюще, прося, чтобы та поиграла с нею. Яна с удовольствием откликнулась на призыв и несколько минут посвятила этому увлекательному и для нее, и для Джеммы занятию. Затем она заметила, что другие хозяева собак занимаются со своими питомцами на специально оборудованных здесь турниках. Яна уже давно не уделяла внимания тренировке Джеммы, поэтому сейчас, когда у нее высвободилось время, она решила посвятить его собаке.
Овчарка послужила для гадалки в этот день средством психологической разгрузки. Впрочем, так бывало часто: уставшая и разочарованная, Милославская начинала беседовать с единственным в ее доме живым существом и через некоторое время обнаруживала – стресс нейтрализован. Выходя из сквера, она заключила, что все-таки не зря брала с собой Джемму, хотя ее присутствие в течение всего дня создавало только проблемы.
Воробьи сидели, нахохлившись. Очевидно, было довольно прохладно. Распушив свое небогатое оперение, они казались пухлыми и круглыми, как шарики. У Милославской в комнате было тепло и уютно, и, когда она смотрела на поеживавшихся птиц, это ощущение комфорта только усиливалось.
Вдруг воробьи разом вспорхнули, и от этого резкого движения совсем пожелтевшие листья, доживавшие на дереве свои последние дни, посыпались. Гадалка предположила, что птиц кто-то спугнул. Собачий лай, раздавшийся в эту же минуту в прихожей стал тому подтверждением. Нехотя встав с постели, Яна босиком прошла к окну и, не отодвигая занавески, так как гадалка была облачена только в кужевное неглиже, посмотрела на улицу. У ворот стоял Руденко. Милославская перевела взор на часы и обнаружила, что сегодня она проснулась намного позже, чем обычно.
Стукнув пару раз пальцами по стеклу, она жестом дала понять приятелю, что сейчас выйдет. Руденко понимающе кивнул головой и, широко открыв рот, принялся звучно позевывать, отчего и без того перепуганные воробьи совсем передумали возвращаться на дерево. Семен Семеныч, уловив через тюлевый занавес очертания полуобнаженного Яниного тела, сунул руки в карманы, давно треснувшие по швам от частого такого его действия, и стал прохаживаться из стороны в сторону.
Милославская распахнула створки шифоньера и достала первый попавшийся под руку халат, оказавшися недавней ее покупкой – на нем еще моталась на капроновой леске картонная этикетка. Наскоро накинув его на себя, она пустилась к двери, на ходу застегивая длинную молнию.
Руденко за воротами насвистывал мелодию старой комсомольской песни, зовущей только вперед. Милославской сразу стало понятно, что приятель чем-то необыкновенно взволнован.
– Ты что-то быстро соскучился, – посмеиваясь, произнесла она из-за калитки.
Семен Семеныч ответил, что рабочие дела привели его в этот район, и отказаться от соблазна навестить ее и узнать, каким финалом окончились вчерашние похождения гадалки, он просто не мог.
Яна впустила Три Семерки, а сама направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Руденко тут же принялся за приготовление кофе, очевидно, сам проголодавшись и поняв, что подруга только-только поднялась с постели и еще не завтракала. Помешивая закипающий напиток, он периодически перебрасывался с гадалкой репликами, основное содержание которых, в основном, заключалось в подшучивании над ее слишком продолжительным сегодня сном. Семен Семеныч приписывал Яне приятные, но затянувшиеся ухаживания ночного кавалера, на что она отвечала шутливыми угрозами разделаться с другом при первой же возможности.
Выйдя из ванной, Яна обнаружила приятеля в своем кабинете. Он поставил поднос с двумя чашечками кофе на столик, а сам разглядывал, как новую, уже давно знакомую ему статуэтку египетской кошки.
– Ну так что? – спросил он, глядя на подругу, распутывающую огромное махровое полотенце, чалмой завязанное на ее голове. – Вчерашний день много крови, как я погляжу, из тебя выпил? Отоспаться не можешь? Во сколько легла-то?
– Подожди, давай по порядку, – прервала его гадалка. – Что там с фотороботом?
– Пока все по нулям, – ухмыльнувшись и пожав плечами, ответил Руденко.
– А вообще? Я имею в виду расследование дела Вершининой.
– Тоже все глухо.
Видя недовольную гримасу на лице подруги, Семен Семеныч добавил:
– Работы сейчас полно, просто зарываемся! Вот сегодня утром, например…
– Ты кофе пей, – перебила его гадалка, – а то остынет.
Семен Семеныч послушно взял чашку и, обжигаясь, стал звучно прихлебывать дымящийся напиток.
– Так ты этим утренним событием так взволнован? – вновь возобновила разговор Яна.
Руденко удивился проницательности подруги, но она объяснила, что его выдала та воинственная мелодия, которую он насвистывал, ожидая ее.
– Да, я этим возволнован, – пальцами вытирая усы, подтвердил Три Семерки.
Затем он негодующе стал рассказывать о том, с чего начался сегодня его рабочий день. Правда, из слов Руденко трудно было понять, чем конкретно он недоволен: тем, что проблема возникла рано утром и испортила ему настроение, нарушила планы, тем, что он непосредственно не обязан заниматься подобными делами или тем, что подобные преступления, к сожалению, в России становятся банальными, поскольку происходят весьма часто.
Тем не менее, Милославская слушала приятеля с интересом, так как к этой истории даже чисто по-человечески трудно было остаться равнодушным. Как оказалось, отдел с утра посетила семья бывшего военнослужащего, которая прибыла подать заявление. Суть заявления состояла в том, что по неизвестно чьей вине подполковник ракетных войск Наровчатов, его жена и двое детей остались без крыши над головой. Приехав из другого города в этот на постоянное место жительства, Наровчатовы приобрели через посредническую фирму «Аэлита» трехкомнатную квартиру. Когда же осчастливленное покупкой семейство прибыло со всеми своими пожитками к порогу жилища, перед ними предстала женщина, заявившая о том, что она является хозяйкой этой квартиры уже пятнадцать лет, никому ее не продавала и в ближайшее десятилетие не собирается. Каково же было удивление Наровчатовых, когда эта женщина сунула им под нос документальное подтверждение ее слов! Она, естественно, из своей квартиры убираться никуда не собиралась. Таким образом, Наровчатовым, не солоно хлебавшим, пришлось убраться ни с чем.
В этой истории многое оставалось неясным, как для Милославской, так и для самого Руденко. Разобраться как следует во всех тонкостях произошедшего Три Семерки еще не успел, поскольку заявление еще только-только подали, а у него на утро было намечено несколько срочных дел, которые тоже не требовали отлагательств. Семен Семеныч, по пути заехав к Милославской, собирался посетить одно подозрительное семейство, проживающее в Агафоновке и проходящее по одному из дел, а потом уже приступать к работе по заявлению Наровчатовых.
Однако Милославскую рассказанное приятелем не оставило равнодушной. Более того, оно породило в ее мозгу серьезнейшие размышления и ассоциации. Упоминание о риэлтэрской фирме сразу обратило ее к фактам из недавнего видения и тому, что вчера вспомнила Валерия. Ко всему прочему, какое-то внутреннее интуитивное чувство подсказывало ей, что к сделкам с недвижимостью ей все-таки следует присмотреться. Поскольку фирма «Аэлита», услугами которой, к несчастью, воспользовались Наровчатовы, зарекомендовала себя как весьма подозрительная, по мнению гадалки, теперь она вполне заслуживала того, чтобы ее посетить и по возможности выяснить детали произошедшего с семьей подполковника. Яна надеялась обнаружить какую-либо связь с делом Вершининой или, в худшем случае, чем-то помочь в работе сверхзанятому Семену Семенычу.
– Ну а у тебя что? – закончив рассказ, спросил ее Руденко.
Яна вкратце рассказала обо всем, что удалось ей осуществить после того, как она рассталась вчера с приятелем. Гораздо подробнее она, конечно, остановилась на последнем – воспоминании Валерии об установке телефона в счет оплаты за аренду какой-то квартиры. Семен Семеныч правда, никакой связи или даже намека на связь с его рассказом не уловил и только недовольно промычал, озабоченный, очевидно, предстоящей по этому делу дальнейшей работой.
– Сем, у тебя адрес «Аэлиты» есть? – обратилась к приятелю гадалка.
– Да. А что? – ничего не подозревая, ответил тот.
– Ну ты же сейчас туда не собираешься?
– Нет.
– А я помочь тебе хочу. Съезжу, поговорю, поспрашиваю. может, выйдет из этого что…
– Да ну тебя! Испортишь все дело своими расспросами, важную птицу спугнешь! – деловито заявил Три Семерки.
– Се-ема! – ухмыльнувшись, протянула Милославская. – Я когда-нибудь тебе приносила вред? Портила что-то?
Руденко поморщился и отмахнулся, выразив этим нежелание говорить на данную тему.
– Ну так что? Адрес даешь? – не отставала Яна.
– Ведь признайся, Яна Борисовна, – Три Семерки погрозил подруге указательным пальцем, – тобой движет что-то другое! Не очень я верю в твою благотворительность!
– Сдаюсь! – тихо сказала Яна и подняла руки вверх, не желая давать ложные оправдания.
Ей пришлось еще раз поведать другу о последнем воспоминании Валерии и обосновать им свой интерес к фирме «Аэлита». Руденко от этой идеи в восторг, конечно, не пришел, однако, и особого недовольства не высказал. Он молча достал из заднего кармана брюк затертую записную книжку и, начеркав что-то на чистом листке, вырвал его и протянул Милославской.
– Благодарю! – не сумев сдержать радости, воскликнула гадалка. – Надеюсь, это поможет нам продвинуться вперед.
Семен Семеныч промолчал, но Яна знала, что и он тоже на это надеется. Распрощавшись с приятелем, она принялась приводить себя в порядок: сделала укладку и слегка подкрасила глаза и губы. Из одежды она остановила свой выбор на черных облегающих брюках, коротеньком белом джемпере из ангоры, поверх которого накинула черный удлиненный пиджак из мягкой тонкой кожи. Теперь можно было отправляться в дорогу.
Собака юркнула в знакомый ей угол.
– Ничего-ничего. Я только с работы пришла. Вот видите, даже не успела переодеться, – Наталья Евгеньевна принялась застегивать пуговицы халата. Она торопилась, руки ее дрожали от волнения, и из-за этого у нее не выходило то, чего она хотела.
Вершинина только закрыла дверь, как раздался звонок.
– Это Саша! – радостно воскликнула она.
Яна пока не знала, кто такой Саша, поэтому она с любопытством стала смотреть на дверь. Наталья Евгеньевна так же торопливо открыла ее, и на пороге показался высокий худощавый мужчина, глядя на которого гадалка сразу вспомнила Валерию.
– Добрый вечер, – произнес он низким приятным голосом и протянул Милославской руку: – Вершинин, Сан Саныч.
– Я поняла, – улыбнувшись ответила Яна, – дочь очень на вас похожа.
– Это тот самый экстрасенс, – поспешила представить гостью Наталья Евгеньевна, – Яна Милославская, Яна Борисовна. Проходите, Яна, в зал, я сейчас. Саша, ты ужинать будешь? – Вершинина понеслась на кухню.
– Нет, ты вот лучше у госпожи Милославской спроси, а я в кафе перекусил.
– А Валерии нет дома? – приняв непонимающий вид, спросила гадалка.
– Нет, – крикнула из кухни Наталья Евгеньевна, которая там уже гремела тарелками, собирая, очевидно на стол.
– А вот, кстати, от нее записка, – удивленно произнес Сан Саныч, – усаживаясь в кресло напротив Яны.
Вершинина сразу прилетела в зал и вопрошающе посмотрела на мужа:
– Что? – в ее глазах читалось необыкновенное волнение.
– Ничего особенного! – ответил Сан Саныч. – Поехала покупать подарок бабушке ко дню рождения, а мы-то бессовестные об этом совсем забыли!
– О-о-ой! – разочарованно протянула Наталья Евгеньевна. – Я с этими неприятностями совсем закружилась!
– Зато Лера, кажется, возвращается к жизни, – улыбнувшись ответил Вершинин. – Видишь, магазины начала посещать!
– Да-да, – неуверенно поддакнула его супруга.
– Девочку постигло огромное горе, как, впрочем и всех нас, – сказал мужчина, глядя на Яну.
– Я знаю, – ответила гадалка.
– Ну что ж, – произнесла Наталья Евгеньевна, чтобы сменить тему разговора, – идемте к столу, Яна, расскажете, какие у вас новости.
– Я хотела бы прежде выяснить у вас кое-что, – приняв более серьезный вид, сказала гадалка.
– Что? – испуганно в один голос спросили Вершинины.
Милославская по порядку стала рассказывать сначала о том, что ее привело сегодня утром к Валерии, а затем о своей удивительной находке. Вершинины слушали о парнях открыв рты, их глаза горели живым интересом и надеждой. Но когда Яна стала рассказывать об объявлении, выражение их лиц резко переменилось. Они даже стали похожи друг на друга в этом застывшем выражении удивления.
– Не искала ли ваша дочь работу? – спросила гадалка.
– Не-ет! – воскликнула Наталья Евгеньевна.
– Подожди-подожди, – задумчиво проговорил Сан Саныч, – кажется она как-то поговаривала об этом…
– Когда? – удивилась Вершинина.
– А помнишь, шубу ей захотелось норковую длинную, как у Лейлы? Мы же сказали, что нам она не по средствам, на короткую, мол, еще согласны и так далее, а она про работу начала…
– Точно, было такое, – подтвердила Наталья Евгеньевна.
– Ну а вы что? – с нетерпением спросила Милославская.
– Отказали, конечно! – вновь в один голос воскликнули супруги.
– Отказали?
– То есть мы были против, – поправился Сан Саныч. – а что вы хотите сказать этими вопросами? У вас есть какие-то предположения?
Яна высказала мысль, что поиски работы могут быть как-то связаны с произошедшей трагедией, поскольку такое объявление она видела в своем видении. Парни из другого видения, по словам Милославской, тоже должны иметь какое-то отношение ко всему этому.
– Кажется, дело продвигается, – задумчиво, но в то же время обрадованно произнес Вершинин. – А вы молодец, Яна Борисовна! – после этих слов мужчина немного помолчал, а потом добавил: – Я полагаю, что поиски работы вполне имели место быть.
– Как? – ахнула Наталья Евгеньевна.
– Вот так, – ответил ей муж.
– Ты от меня скрывал? – спросила она его недоуменно.
– Нет, просто я думаю, что Валерия, учитывая наше несогласие с ее намерениями, могла просто утаить от нас поиски работы.
– Я с вами согласна, – Милославская кивнула головой.
– Неужели… – прошептала Наталья Евгеньевна.
В это время в дверь позвонили. Вершинины сидели задумавшись и не реагировали на звонок. Тогда в двери стал поворачиваться ключ. Яна предположила, что пришла Валерия, и оказалась права.
– Посмотрите, что я приобрела! – радостно крикнула она из прихожей. – Ой! Джемма? Что, у нас Яна Борисовна?
Сан Саныч кинулся встречать дочь.
– Да, ты права, – он поцеловал Леру, прижал ее к себе. – Мы все тебя дожидаемся. Ты, кажется, в хорошем настроении?
– Ага. Вы будете смотреть, что я приобрела или нет?! Бабушке наверняка понравится!
Валерия зашла в зал, поприветствовала мать и гадалку и достала из сумки великолепный белый пуховый платок. Она накинула его на себя – он был огромным: закрывал всю спину и впереди свисал до колен. Девушка казалась в нем настоящей королевой.
– Ах! – только и смогла сказать Наталья Евгеньевна.
– Да, маме это понравится, – согласился Сан Саныч. – Ты нас выручила! Мы-то и не вспомнили!
– А бабушка знала, что вы такие, – по-детски выпятив губы, пробормотала Валерия, – она мне позвонила и сделала приглашение, хотя свои всегда без приглашения приходят!
– Просто она понимает, в каком мы сейчас положении, – тихо произнес Сан Саныч, однако дочь его услышала и сразу погрустнела.
Здесь в разговор вступила Милославская. Она решила взять самое трудное на себя, поскольку матери и отцу пострадавшей сделать это было гораздо сложнее. Яна начала с полунамеков, но постепенно она подошла к разговору о найденном ею объявлении. Текст его гадалка помнила наизусть, поэтому она процитировала его девушке без запинок. Та хлопала глазами и абсолютно не понимала, о чем речь. Милославской пришлось вновь повторить сказанное, но девушка ни о каких поисках работы ничего не помнила. В конце концов, в ее глазах появились слезы, и она стала отчаянно шептать:
– Я же говорила, что ничего не помню, ни-че-го!
Наталья Евгеньевна кинулась успокаивать дочь и сама расплакалась. Однако Валерия быстро взяла себя в руки и выразила готовность к дальнейшей беседе. Навести ее на воспоминания попытался Сан Саныч. Он говорил очень мягко и ласково, с любовью, хотя нетрудно было угадать, как он волнуется.
Неизвестно, сколько бы продолжалась эта беседа, если бы Милославскую не посетила идея найти в журнальном столике ту газету и показать ее девушке. Возможно, посмотрев на нее, она что-то могла вспомнить.
– Наталья Евгеньевна! Сан Саныч! – воскликнула гадалка. – Вы мне позволите? – Яна на минуту замялась.
– Что? – нерешительно спросила Вершинина-старшая.
– Можно мне принести ту газету?
– А где она? – Наталья Евгеньевна привстала.
– В журнальном столе, в комнате Валерии.
– Идемте, конечно, – Сан Саныч торопливо двинулся в направлении комнаты дочери.
Он включил свет и, жестом руки обведя комнату, произнес:
– Она в вашем распоряжении!
– Неловко, конечно, все это, – проговорила Яна и подошла к столику.
Она присела на корточки и стала пальцами перебирать лежащие стопкой газеты. Милославская слегка приподнимала каждую из них в надежде найти ту, в которой одно объявление было обведено желтым выделителем текста.
– Да вы выньте их все! – посоветовал Вершинин, стоявший в дверях.
– Можно, да? – откликнулась гадалка и, посмотрев на Сан Саныча, вынула верхний слой газет и положила его на пол.
Вскоре она нашла искомое. В этот момент в дверях уже стояли и Наталья Евгеньевна, и сама Валерия. Они с любопытством и некоторой тревогой наблюдали за действиями гостьи. Когда Милославская достала газету и развернула ее перед семейством, девушка резко переменилась в лице. Она молча подошла к экстрасенсу, взяла у нее ее находку и отправилась на кухню, на ходу бросив:
– Мне надо побыть одной.
Наталья Евгеньевна вопросительно посмотрела на мужа, но тот в ответ только пожал плечами.
– Идемте в зал, – шепнула им Яна, – не надо ее беспокоить сейчас.
Все молча уселись в рядок на диван и несколько минут безмолвствовали. Потом Сан Саныч, первым не выдержав этого напряжения, стал насвистывать непонятную мелодию. Женщины продолжали молчать, но вскоре, и без того взволнованная Наталья Евгеньевна, воскликнула:
– Ты перестанешь или нет? Невыносимо! И так нервы на пределе!
Вершинин хотел было что-то возразить, но на пороге комнаты появилась Валерия.
– Не надо ссориться, – сказала она. – мне есть что вам сказать!
– Вспомнила? – несмело прошептала ее мать.
– Я вспомнила это сразу, как только Яна Борисовна показала объявление.
– Вот видишь, доченька, – затараторила Наталья Евгеньевна, – не зря мы психологичку или… как там ее… посещали! Все на пользу пошло! Ты сегодня-то у нее бы…
– Не знаю, мама, что пошло на пользу, – холодно ответила Валерия, перебив мать на полуслове – науке не верить нельзя, конечно, но я почему-то больше убеждена в силе Яны Борисовны.
– Этот спор ни к чему не приведет! – вмешался в разговор Сан Саныч. – Психотерапевт подготовила почву, на этом ей спасибо, а Яна Борисовна этой почвой воспользовалась – я так считаю. Но разве это сейчас важно?
– В самом деле, – сказала Милославская, – давайте лучше послушаем Валерию.
– Наконец-то, – вздохнув с облегчением, произнесла девушка.
Все замерли в ожидании.
– Может, мне и нечем вас обрадовать, но тем не менее, это что-то! Я помню обрывки разговора.
– С кем? – выпалила Наталья Евгеньевна, но муж тут же дернул ее за рукав.
– Не знаю! – отчаянно воскликнула девушка. – Я даже не могу сказать, какая может быть связь между этим объявлением, – Валерия потрясла газетой, – и тем, что всплыло в моей памяти. Я помню обрывки разговора, неизвестно когда и с кем произошедшего, о том, что будет установлен телефонный аппарат в счет оплаты за аренду квартиры.
– Квартиры? – не сдержавшись ахнула гадалка.
– Да. – сухо ответила девушка.
– У вас что-то есть на этот счет? – поинтересовался Сан Саныч.
Милославская вспомнила свое видение, в котором перед ней предстало не одно, а два объявления: одно о работе, другое о продаже недвижимости. Ее опять охватили сомнения. Сначала она придала значение «квартирной» рекламе, потом на первый план выступили поиски работы. Теперь разобраться с ними стало еще сложнее, поскольку в вершининской газете выделено было объявление о работе, а в памяти Валерии всплыла тема недвижимости. Так или иначе, между всем этим обнаруживалась связь, пусть неясная пока, но тем не менее довольно ощутимая.
– Да… – задумчиво проговорила она, даже не слыша вопроса, заданного ей главой семейства.
Сан Саныч спрашивал еще что-то, но Яна была глубоко погружена в свои раздумья. Больше всего ее сейчас занимало то, какое вообще отношение имеет ко всему этому трагедия, произошедшая с девушками. Как гадалка ни старалась, но информации у нее пока явно не хватало, для того, чтобы связать это все воедино.
– Яна Борисовна! – донеслось до нее наконец.
– А? – отрешенно произнесла она.
– Что же вы молчите? – спрашивала Наталья Евгеньевна. – Можно ли из слов Леры сделать какие-то выводы?
– Пока нет, – ответила гадалка, собравшись с мыслями. – Я должна еще раз все взвесить, возможно, погадать…
– Честно говоря, – начал Вершинин и, кашлянув, продолжил: – раньше я не верил в эти всякие магии, но теперь, должен признать, преклоняюсь перед такими, как вы!
– Преклонения я не требую, – сухо сказала Яна. – Знаете, я наверное, пойду. Уже поздно, да и Джемма заждалась и вообще устала за день. Мы ведь с ней целый день сегодня путешествуем.
– А как же ужин? – удивленно произнесла Наталья Евгеньевна.
– Как-нибудь в другой раз, – пожав плечами, произнесла гадалка и встала.
Воцарилось неловкое молчание. Супруги-Вершинины непонимающе смотрели на гостью. Валерия прошла в свою комнату и закрылась в ней.
– Всего доброго, – слегка улыбнувшись, произнесла гадалка, – как что-то появится, я обязательно вам сообщу. Да, кстати, Валерию сейчас советую не тревожить. Наберитесь терпения, ей гораздо тяжелее, чем вам.
– Да-да, конечно, – Наталья Евгеньевна одобрительно закивала головой.
– Джемма, на выход! – воскликнула гадалка, обратившись к собаке, поднявшейся на ноги и ждавшей команды от хозяйки.
На улице уже начинало смеркаться. Яна взяла собаку за поводок и медленно побрела по улице. Ей не хотелось никуда спешить. Она желала просто отдохнуть, расслабиться, уйти мыслями далеко-далеко от проблем практически минувшего дня. Ей встречались прохожие. Кто-то из них спешил, кто-то так же, как и Яна, прогуливался. Милославская их почти не замечала, потому что всецело была погружена в собственные раздумья. Сначала она никак не могла отвлечься от дела Вершининой, но потом одна мысль, цепляясь за другую, постепенно и незаметно вывели ее из этого замкнутого круга.
Так гадалка добралась до одного из городских скверов. В нем раздавался звонкий собачий лай. Посмотрев направо, Яна заметила, что несколько человек выгуливали здесь своих четвероногих любимцев. Она тоже отпустила поводок и дала Джемме команду «Гулять». Та, обрадованная прекрасным шансом размяться, пустилась вперед и сразу же принесла хозяйке палку средней величины и стала смотреть на Милославскую умоляюще, прося, чтобы та поиграла с нею. Яна с удовольствием откликнулась на призыв и несколько минут посвятила этому увлекательному и для нее, и для Джеммы занятию. Затем она заметила, что другие хозяева собак занимаются со своими питомцами на специально оборудованных здесь турниках. Яна уже давно не уделяла внимания тренировке Джеммы, поэтому сейчас, когда у нее высвободилось время, она решила посвятить его собаке.
Овчарка послужила для гадалки в этот день средством психологической разгрузки. Впрочем, так бывало часто: уставшая и разочарованная, Милославская начинала беседовать с единственным в ее доме живым существом и через некоторое время обнаруживала – стресс нейтрализован. Выходя из сквера, она заключила, что все-таки не зря брала с собой Джемму, хотя ее присутствие в течение всего дня создавало только проблемы.
Покинув парк, оставивший только приятные впечатления, Милославская двинулась вперед по тротуару. До Агафоновки дойти таким образом она, естественно, не собиралась. Но какое-то тайное внутреннее чувство мешало ей торопиться домой. Мимо пролетел трамвай, в котором громко звучала заразительная и веселая популярная музыка. Яна с завистью посмотрела ему вслед и увидела табличку, свидетельствующую о том, что вагон следует в поселок, где проживает она. Задиристо простучав колесами по рельсам, трамвай остановился возле специально предназначенного для этого остановочного пункта и не спешил отправляться дальше, поскольку пассажиров внутри пока было слишком мало. Милославская решила воспользоваться этим моментом и побежала к остановке. Едва успев до закрытия дверей, она прошла в салон и уселась на одно из мягких сидений. Музыка звучала все так же громко. Она бодрила и поднимала настроение. Так что Милославская вернулась домой в прекрасном расположении духа.
Перешагнув порог своего жилища, она сразу же направилась в ванную, включила горячую воду, а сама стала избавляться от надоевшей за день одежды. Джемма, уставшая, сразу же растянулась на своем любимом коврике. Посмотрев на нее с любовью и заботой, гадалка пошла в ванную, размешала в воде несколько колпачков великолепной ароматной пены и с удовольствием погрузилась в эти фантастические шипящие гребни.
Перешагнув порог своего жилища, она сразу же направилась в ванную, включила горячую воду, а сама стала избавляться от надоевшей за день одежды. Джемма, уставшая, сразу же растянулась на своем любимом коврике. Посмотрев на нее с любовью и заботой, гадалка пошла в ванную, размешала в воде несколько колпачков великолепной ароматной пены и с удовольствием погрузилась в эти фантастические шипящие гребни.
* * *
Утро стояло солнечное и тихое. Нежась на шелковой, иссиня-черной простыни Яна смотрела, как за окном стайка воробьев о чем-то судачила, расположившись на ветках раскидистого дуба. Когда Милославская подыскивала себе жилье и впервые пришла посмотреть этот дом, она немало была удивлена столь огромным и раскидистым деревом, служащим настоящим украшением всей улицы. Наверное, наличие этого сказочного дуба прямо под окном дома тоже повлияло тогда на ее выбор.Воробьи сидели, нахохлившись. Очевидно, было довольно прохладно. Распушив свое небогатое оперение, они казались пухлыми и круглыми, как шарики. У Милославской в комнате было тепло и уютно, и, когда она смотрела на поеживавшихся птиц, это ощущение комфорта только усиливалось.
Вдруг воробьи разом вспорхнули, и от этого резкого движения совсем пожелтевшие листья, доживавшие на дереве свои последние дни, посыпались. Гадалка предположила, что птиц кто-то спугнул. Собачий лай, раздавшийся в эту же минуту в прихожей стал тому подтверждением. Нехотя встав с постели, Яна босиком прошла к окну и, не отодвигая занавески, так как гадалка была облачена только в кужевное неглиже, посмотрела на улицу. У ворот стоял Руденко. Милославская перевела взор на часы и обнаружила, что сегодня она проснулась намного позже, чем обычно.
Стукнув пару раз пальцами по стеклу, она жестом дала понять приятелю, что сейчас выйдет. Руденко понимающе кивнул головой и, широко открыв рот, принялся звучно позевывать, отчего и без того перепуганные воробьи совсем передумали возвращаться на дерево. Семен Семеныч, уловив через тюлевый занавес очертания полуобнаженного Яниного тела, сунул руки в карманы, давно треснувшие по швам от частого такого его действия, и стал прохаживаться из стороны в сторону.
Милославская распахнула створки шифоньера и достала первый попавшийся под руку халат, оказавшися недавней ее покупкой – на нем еще моталась на капроновой леске картонная этикетка. Наскоро накинув его на себя, она пустилась к двери, на ходу застегивая длинную молнию.
Руденко за воротами насвистывал мелодию старой комсомольской песни, зовущей только вперед. Милославской сразу стало понятно, что приятель чем-то необыкновенно взволнован.
– Ты что-то быстро соскучился, – посмеиваясь, произнесла она из-за калитки.
Семен Семеныч ответил, что рабочие дела привели его в этот район, и отказаться от соблазна навестить ее и узнать, каким финалом окончились вчерашние похождения гадалки, он просто не мог.
Яна впустила Три Семерки, а сама направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Руденко тут же принялся за приготовление кофе, очевидно, сам проголодавшись и поняв, что подруга только-только поднялась с постели и еще не завтракала. Помешивая закипающий напиток, он периодически перебрасывался с гадалкой репликами, основное содержание которых, в основном, заключалось в подшучивании над ее слишком продолжительным сегодня сном. Семен Семеныч приписывал Яне приятные, но затянувшиеся ухаживания ночного кавалера, на что она отвечала шутливыми угрозами разделаться с другом при первой же возможности.
Выйдя из ванной, Яна обнаружила приятеля в своем кабинете. Он поставил поднос с двумя чашечками кофе на столик, а сам разглядывал, как новую, уже давно знакомую ему статуэтку египетской кошки.
– Ну так что? – спросил он, глядя на подругу, распутывающую огромное махровое полотенце, чалмой завязанное на ее голове. – Вчерашний день много крови, как я погляжу, из тебя выпил? Отоспаться не можешь? Во сколько легла-то?
– Подожди, давай по порядку, – прервала его гадалка. – Что там с фотороботом?
– Пока все по нулям, – ухмыльнувшись и пожав плечами, ответил Руденко.
– А вообще? Я имею в виду расследование дела Вершининой.
– Тоже все глухо.
Видя недовольную гримасу на лице подруги, Семен Семеныч добавил:
– Работы сейчас полно, просто зарываемся! Вот сегодня утром, например…
– Ты кофе пей, – перебила его гадалка, – а то остынет.
Семен Семеныч послушно взял чашку и, обжигаясь, стал звучно прихлебывать дымящийся напиток.
– Так ты этим утренним событием так взволнован? – вновь возобновила разговор Яна.
Руденко удивился проницательности подруги, но она объяснила, что его выдала та воинственная мелодия, которую он насвистывал, ожидая ее.
– Да, я этим возволнован, – пальцами вытирая усы, подтвердил Три Семерки.
Затем он негодующе стал рассказывать о том, с чего начался сегодня его рабочий день. Правда, из слов Руденко трудно было понять, чем конкретно он недоволен: тем, что проблема возникла рано утром и испортила ему настроение, нарушила планы, тем, что он непосредственно не обязан заниматься подобными делами или тем, что подобные преступления, к сожалению, в России становятся банальными, поскольку происходят весьма часто.
Тем не менее, Милославская слушала приятеля с интересом, так как к этой истории даже чисто по-человечески трудно было остаться равнодушным. Как оказалось, отдел с утра посетила семья бывшего военнослужащего, которая прибыла подать заявление. Суть заявления состояла в том, что по неизвестно чьей вине подполковник ракетных войск Наровчатов, его жена и двое детей остались без крыши над головой. Приехав из другого города в этот на постоянное место жительства, Наровчатовы приобрели через посредническую фирму «Аэлита» трехкомнатную квартиру. Когда же осчастливленное покупкой семейство прибыло со всеми своими пожитками к порогу жилища, перед ними предстала женщина, заявившая о том, что она является хозяйкой этой квартиры уже пятнадцать лет, никому ее не продавала и в ближайшее десятилетие не собирается. Каково же было удивление Наровчатовых, когда эта женщина сунула им под нос документальное подтверждение ее слов! Она, естественно, из своей квартиры убираться никуда не собиралась. Таким образом, Наровчатовым, не солоно хлебавшим, пришлось убраться ни с чем.
В этой истории многое оставалось неясным, как для Милославской, так и для самого Руденко. Разобраться как следует во всех тонкостях произошедшего Три Семерки еще не успел, поскольку заявление еще только-только подали, а у него на утро было намечено несколько срочных дел, которые тоже не требовали отлагательств. Семен Семеныч, по пути заехав к Милославской, собирался посетить одно подозрительное семейство, проживающее в Агафоновке и проходящее по одному из дел, а потом уже приступать к работе по заявлению Наровчатовых.
Однако Милославскую рассказанное приятелем не оставило равнодушной. Более того, оно породило в ее мозгу серьезнейшие размышления и ассоциации. Упоминание о риэлтэрской фирме сразу обратило ее к фактам из недавнего видения и тому, что вчера вспомнила Валерия. Ко всему прочему, какое-то внутреннее интуитивное чувство подсказывало ей, что к сделкам с недвижимостью ей все-таки следует присмотреться. Поскольку фирма «Аэлита», услугами которой, к несчастью, воспользовались Наровчатовы, зарекомендовала себя как весьма подозрительная, по мнению гадалки, теперь она вполне заслуживала того, чтобы ее посетить и по возможности выяснить детали произошедшего с семьей подполковника. Яна надеялась обнаружить какую-либо связь с делом Вершининой или, в худшем случае, чем-то помочь в работе сверхзанятому Семену Семенычу.
– Ну а у тебя что? – закончив рассказ, спросил ее Руденко.
Яна вкратце рассказала обо всем, что удалось ей осуществить после того, как она рассталась вчера с приятелем. Гораздо подробнее она, конечно, остановилась на последнем – воспоминании Валерии об установке телефона в счет оплаты за аренду какой-то квартиры. Семен Семеныч правда, никакой связи или даже намека на связь с его рассказом не уловил и только недовольно промычал, озабоченный, очевидно, предстоящей по этому делу дальнейшей работой.
– Сем, у тебя адрес «Аэлиты» есть? – обратилась к приятелю гадалка.
– Да. А что? – ничего не подозревая, ответил тот.
– Ну ты же сейчас туда не собираешься?
– Нет.
– А я помочь тебе хочу. Съезжу, поговорю, поспрашиваю. может, выйдет из этого что…
– Да ну тебя! Испортишь все дело своими расспросами, важную птицу спугнешь! – деловито заявил Три Семерки.
– Се-ема! – ухмыльнувшись, протянула Милославская. – Я когда-нибудь тебе приносила вред? Портила что-то?
Руденко поморщился и отмахнулся, выразив этим нежелание говорить на данную тему.
– Ну так что? Адрес даешь? – не отставала Яна.
– Ведь признайся, Яна Борисовна, – Три Семерки погрозил подруге указательным пальцем, – тобой движет что-то другое! Не очень я верю в твою благотворительность!
– Сдаюсь! – тихо сказала Яна и подняла руки вверх, не желая давать ложные оправдания.
Ей пришлось еще раз поведать другу о последнем воспоминании Валерии и обосновать им свой интерес к фирме «Аэлита». Руденко от этой идеи в восторг, конечно, не пришел, однако, и особого недовольства не высказал. Он молча достал из заднего кармана брюк затертую записную книжку и, начеркав что-то на чистом листке, вырвал его и протянул Милославской.
– Благодарю! – не сумев сдержать радости, воскликнула гадалка. – Надеюсь, это поможет нам продвинуться вперед.
Семен Семеныч промолчал, но Яна знала, что и он тоже на это надеется. Распрощавшись с приятелем, она принялась приводить себя в порядок: сделала укладку и слегка подкрасила глаза и губы. Из одежды она остановила свой выбор на черных облегающих брюках, коротеньком белом джемпере из ангоры, поверх которого накинула черный удлиненный пиджак из мягкой тонкой кожи. Теперь можно было отправляться в дорогу.