- Вы заслужили этот дополнительный гонорар, - сказал он, снова взмахом руки не давая Дику поблаго дарить за четырехзначную цифру, которую тот успел разглядеть. - А теперь о деле. Насколько я знаю, Браун, постоянного места жительства у вас нет. А для лобзаний с друзьями в редакции хватит трех часов. По истечении этого времени вы вылетите в Нью-Йорк, где сразу же пересядете на токийский самолет. Надеюсь, вы еще не столь стары, чтобы не выдержать такие перегрузки?
"Скотина, - подумал Дик, - отомстил-таки за свое поражение: глаза-то первым он отвел. Ладно, это мы как-нибудь стерпим. Но подсказывает мне та самая пресловутая интуиция, что он все же одурачил меня: выудил информацию, о которой я сам еще не подозреваю".
- Ваше задание, - продолжал Хесуэл, - узнать все о Таникаве. О его детстве и юности. Расспросите всех, кто его помнит: не замечали ли они чего-либо особенного, неординарного. Может, он падал с дерева в нежном возрасте, может, отличался недетской серьезностью или еще что-нибудь... Не мне вас учить. Вся информация об этом - только в письмах. Никаких телефонограмм. И отовсюду сообщайте свои координаты, чтобы мы могли мгновенно разыскать вас. Говорят, иногда вы этим манкируете. Будьте готовы к экстраординарному заданию. Флешер, пока он будет болтаться здесь разрешенные три часа, закажите ему билет на Нью-Йорк.
Еле кивнув, он резко повернулся и вышел, бесшумно притворив дверь. Была у него такая особенность - возникать и пропадать бесшумно. И в кабинете после его исчезновения несколько минут стояла тишина. Дик налил себе еще кофе, и звук жидкости о дно чашки, казалось, снял с присутствующих какие-то путы.
- Я думал, он вышвырнет тебя на улицу, - сказал Флешер. Он на стенку лез, увидев двойную подпись. И все время, что мы тебя ждали, он не проронил ни слова, только непрестанно двигал челюстью справа налево и слева направо, будто твои косточки перемалывал. Счастье, что ты не опоздал, хотя срок он поставил... Двадцать четыре часа, как ты успел! Наверное, это его и переломило - он покосился на голубой листок с четко выведенными цифрами и развел руками.
- Надеюсь, эта сумма не войдет в ведомость на очередную командировку? - ухмыльнулся Дик, пряча чек в бумажник.
- Разумеется. Деньги получишь в бухгалтерии, я позвоню, сухо ответил Флешер, явно обиженный тем, что Дик ушел от серьезного разговора. С шефом не стоило портить отношения, и, поколебавшись, Дик сказал:
- Запомни мои слова, Вернон. Двойная подпись помешала боссу использовать корреспонденцию каким-то пакостным образом. Я уверен в этом. Но у него еще все впереди. Поэтому ставь в номер каждую строчку, что я пришлю. Гласность - это единственное, что может помешать ему. Публикуй даже под страхом увольнения.
Флешер беспомощно пожал плечами.
- Будто ты не понимаешь, что теперь он наложит мораторий на все твои материалы. И только с его визой они пойдут в набор.
- Ну, как знаешь, - сказал Дик и вышел.
Он точно выполнил указания хозяина. Поболтал с Идой, получил деньги в бухгалтерии, сбегал "на уголок" в бар с тремя оказавшимися в это время в редак. ции репортерами, у которых слюнки текли от его трепа "как там, в Азии". И ровно через три часа поехал в аэропорт, чувствуя себя заранее разбитым от того, что вновь предстоит эта сумасшедшая гонка над облаками через добрую половину планеты. Ничто не удерживало его в этом городе, который так и не стал своим. И он тут же забыл о нем, войдя в стеклянный зал аэропорта. И лишь какая-то мысль подспудно беспокоила его, заставляла нервно расхаживать между креслами в зале ожидания. А когда медовый голос в динамиках объявил, что на самолет, отлетающий в Сан-Франциско, имеются свободные места, Дик понял, что именно гвоздем засело в его подсознании. И кинулся к стойке.
- Я передумал: лечу во Фриско. Обменяйте билет, - потребовал он, радуясь, что самолет принадлежит той же авиакомпании. Девица в ладно подогнанной форме не сдержала недовольной гримасы, но послушно перерегистрировала его.
"Кертис, - думал Дик, откинув голову на удобный валик самолетного кресла. - Кертис Оливер, вот кто может связать в единую цепочку все эти дикие события. Черт с ним, я оплачу из своего кармана стоимость добавочного рейса, но стану хоть понимать, из-за какого угла может стукнуть эта дубинка".
И вот он сидел в небольшой, но великолепно оборудованной лаборатории Оливера, и тот крушил хрестоматийные доктрины. Что ж, с таким жалованьем это можно себе позволить, мелькнула вдруг совершенно неуместная мысль. Дик отогнал ее, но тут же подумал, что крушить доктрины - любимое занятие Кертиса с его аристократическими манерами, из-за которых в него влюблены все девчонки-лаборантки.
- Поэтому, когда говорят, что в природе нет ничего лишнего, - это суждение невежды. В природе полно лишнего, отжившего, мешающего. И, в частности, в наших клетках. Бытует расхожее мнение, что из всех чудес природы клетка - едва ли не самое чудесное. И это правда. Клетка, видимая только под микроскопом, - это сложнейший промышленный комбинат, где происходят уникальные химические процессы, причем при обычных давлениях и температуре. Мы эти процессы не можем воспроизвести при всей нашей могучей технике, впрочем, ты это наверное помнишь, Дик. В клетке есть даже своя электростанция - митохондрия, - которая эти процессы питает, И вместе с тем...
Кертис замолчал, отхлебнул из бокала. Взгляд его сделался тяжелым, в нем мелькнуло недоумение. Он щелкнул зажигалкой, закуривая сигарету, потом вдруг смял ее в кулаке и швырнул в тяжелую медную пепельницу. Дик тоже глотнул виски.
- И вместе с тем в клетках живут и действуют множество, я бы сказал, обломков ушедших эпох. Вот этого, Дик, ты уже не знаешь, это было открыто после тебя. За миллионы лет эволюции человек менял не только внешний облик, но и внутреннюю структуру. В организме, на клеточном уровне, постоянно происходила борьба нового со старым. Менялись окружающие условия, и в клетке появлялись новые ферменты, белки, гены, помогающие приспособиться, выжить. Но старые не исчезали без боя. Они дрались за свое существование в организме и дерутся до сих пор. Ты ушел из науки, Дик, когда появились электронные микроскопы, казавшиеся нам чудесным окном в микромир. Сегодняшняя техника показала, что они были отнюдь не окном в лучшем случае замочной скважиной. Сейчас мы наблюдаем в клетке не только действующие ее компоненты, но и препятствующие - обломки старых белков и генов, которые при любом внешнем толчке показывают свой скверный характер.
- Выходит, можно лишь удивляться, как мы еще существуем? - усмехнулся Дик, вслушиваясь в голоса из соседней комнаты. Там лаборантки о чем-то оживленно трепались, поминутно прыская со смеха.
- Напрасно ты иронизируешь, - Кертис посмотрел так, будто приятель сморозил несусветную чушь, и Дик почувствовал, что так оно и есть. - Я задам тебе только один вопрос: почему человек до сих пор не адаптировался к окружающему миру? Чуть что - ну него куча болезней, начиная от безобидного насморка и кончая смертельным раком. Случайность ли, что после миллионов лет развития организм пасует перед микробом и вирусом? Почему микроб и вирус находят союзников в клетке, помогающих нарушать ее функционирование? Что это за союзники? Не эти ли обломки прошлых форм, пытающиеся с помощью пришельцев вернуть свою власть? Иначе говоря, вернуть организм к старым формам? Вот видишь, какая потянулась цепочка вопросов.
- Постой, постой, ты не в ту сторону заехал. Хочешь сказать, что эволюция человека в особых условиях может пойти в обратном направлении? И мы опять можем стать питекантропами или динозаврами?
- Ну, это, конечно, вряд ли. Я хочу сказать другое: в особых условиях человеческий организм может приобрести совершенно неожиданные формы и качества.
- Чушь! - решительно заявил Дик, одним глотком опустошив свой бокал. - Чушь! На этом-то уровне я в биологии разбираюсь. Эволюция ни обратного, ни бокового хода не имеет. Гены, определяющие наследственность...
- Стоп, Дик! Вот тут ты открылся, и сейчас я пошлю тебя в нокаут. - Кертис как-то невесело рассмеялся и закурил новую сигарету. - Гены... До недавнего времени считалось, что эти носители наследственной информации прочно сидят каждый на своем месте в ячейках дезоксирибонуклеиновой кислоты. Ты и сейчас в этом уверен, Дик. Ведь каждое перемещение гена означало бы и новые свойства организма. Какая же тогда, к черту, наследственная информация! И вдруг сорок лет назад Барбара Мак-Кинток... Тебе знакомо это имя?
- Мак-Кинток... Мак-Кинток... - забормотал Дик. - Что-то с ней связано и вроде даже веселое... Ну, конечно, эта ученая дама вдруг объявила, что гены скачут. Помнишь, как профессор Батлок хихикал, приводя эту гипотезу в качестве примера псевдонаучной фантастики?
- Правильно. Ну и память у тебя! Так вот, смеялся не только Батлок. Весь ученый мир был шокирован, когда Мак-Кинток объявила, что обнаружила в клетках растений гены, способные перемещаться с места на место. И бедную Мак-Кинток никто не воспринял всерьез. А сорок лет спустя русский ученый Георгий Георгиев обнаружил прыгающие гены в клетках животных, в том числе и человека. Вот это была сенсация! Мак-Кинток тут же дали Нобелевскую премию. Восьмидесятилетняя старушка наконец-то дождалась своего звездного часа. Я недавно навещал ее проездом. И то, что она рассказала мне, проливает свет на историю с Таникавой.
Пораженный репортер машинально выхватил из кармана диктофон. Оливер небрежным жестом заставил его спрятать обратно крошечный аппарат.
- И не вздумай. Пока это не для печати. Сегодня вечером я вылетаю в Вашингтон, полагаю, из-за этой истории. Кого-то в верхах твоя заметка сильно взбудоражила. Так что проблема вышла на правительственный уровень. Но пока с меня не взяли подписку о неразглашении, я тебе кое-что скажу. Все, что мы знаем сегодня о прыгающих генах, считает Мак-Кинток, позволяет возложить на них ответственность за многие негативные процессы в организме. В том числе и за раковые заболевания. Более того, Мак-Кинток считает, что и старение организма результат работы прыгающих генов. Пока это только предположения. Но вот что можно считать доказанным: перемещаясь по хромосоме, занимая там любое свободное место, а при случае и вытесняя стационарный ген, они вызывают сбои всего генетического аппарата. И в организме происходят мутации. Результатом их являются, скажем, наследственные изменения - эти бомбы замедленного действия.
- С ума сойти! - сказал Дик. - Много же вы, ребята, успели сделать, пока я болтался по миру. Но как привязать все это к Таникаве?
- Я не сказал главного. По хромосоме обычно перемещается ограниченное количество генов, десяток-два, самое большое. А теперь представь, что какая-то сила сорвала с места тысячи, десятки тысяч генов. Да к тому же в игру вступили те самые обломки прошлых эпох. И начинается бурная мутация. Ход эволюции сжимается в сутки, часы, а может быть, даже минуты, в этом нет ничего необычного. Организм человека, собаки, бабочки-однодневки состоит из одних и тех же веществ, и процессы происходят одинаково, а биологические часы у каждого свои. Но уверяю тебя, бабочка-однодневка, существующая от восхода до заката, проживает такую же полную жизнь, как столетний старик. Все в мире относительно. Прыгающие гены могут изменить ход биологических часов, и тогда в организме некоторые, а возможно, и все жизненные процессы начнут протекать с тысячекратной скоростью. Дело даже не в том, что жизнь человека от рождения до смерти может уместиться в месячный или, скажем, недельный отрезок времени. Это лишь один из вариантов, причем не худший: человек ведь не заметит, что его жизнь сократилась, поскольку пройдет все обычные этапы, только с большей скоростью. Но представь, что будет, если ускорение биологических часов вызовет не только количественные, но и качественные изменения в организме.
Дик содрогнулся. Его натренированный ум живо нарисовал эту страшную картину.
- И тогда эволюция пойдет вспять?
- Не вспять - вбок. У эволюции миллионы путей развития. И требуется всего два фактора, чтобы организм пошел по любому из них. Это я понял только сейчас, Дик. Можешь гордиться: помог открытию. Так и быть, назову его синдромом Брауна.
- Брось трепаться, - отмахнулся Дик. - Давай серьезно.
- А серьезно вот что. Первый фактор - это толчок извне, срывающий массы генов с их насиженных мест. Не знаю, что это такое. Но думаю, что этот фактор и действует у черных пальм. Это фактор материальный.
- А второй?
- Второй скорее всего психологический. Он выбирает из миллиона путей один и поворачивает на него организм. Думаю, он рождается в глубине мозга, который мы совсем еще не изучили. Какой-то ключик в подкорке открывает одну из многочисленных дверей. И это-то самое страшное. Психологический фактор у каждого - свой. А теперь представь себе общество, каждый индивидуум в котором наделен своими особыми свойствами. Скажем, один может оперировать в уме огромными числами, другой наделен даром телепатии, третий владеет телекинезом... Я называю то, что уже известно, такие люди существуют. Но ведь могут быть и неизвестные нам сейчас свойства, а также разная внешность у каждого. В таком обществе исчезают общечеловеческие критерии красоты, морали, поскольку члены его полностью или частично утратили биологическую общность. Вот тогда общество перестанет быть обществом и человечество погибнет, поскольку человек - животное общественное... Я не силен в социологии, но ты ведь понял меня, Дик? Короче говоря, если этот фактор Таникавы, назовем его так, начнет действовать в масштабах планеты...
Уже прощаясь, Дик спохватился.
- Да, чуть не забыл; как у тебя с Линдой?
Кертис криво усмехнулся.
- Уже все в порядке: мы развелись. Она так и не сумела понять, что благотворительные балы, званые вечера и концерты приезжих знаменитостей - не главное в жизни.
- Тебе надо жениться на такой же сумасшедшей, влюбленной в науку, как ты сам. Вы бы славно проводили дни и ночи за пробирками.
- Все правильно, дружище! - Кертис сжал его плечи. - Жаль только, чтр женщины, влюбленные в науку, страшны, как вирус под микроскопом.
9
Это была улица для настоящих миллионеров - Юджин Бедворт сразу это понял, едва его "форд" прикоснулся колесами к свежевымытым, без пылинки, гранитным плитам. Очевидно, здесь только что проехала автополивалка: газон вдоль оград алмазно искрился. Какая еще улица в большом городе может позволить себе эти зеленые, аккуратно подстриженные полоски - будто коврики, предупреждающие, что сюда можно ступать только чистыми ногами. И эти особняки - неброские, благородно-скромные, но с великолепными пропорциями, построенные по индивидуальным проектам, где за каждой линией угадывался гений архитектора. Здесь все дышало солидностью, надежностью, вековыми традициями. Да, это была улица для настоящих миллионеров. Не чета Пятой авеню, где может поселиться любой внезапно разбогатевший выскочка. Такого отсюда быстро выживут беспощадно, целеустремленно, с железным упорством. Теми же методами, какими предки нынешних владельцев особняков наживали свои капиталы. И Юджин Бедворт понял цель своей жизни: добиться такого положения в обществе, чтобы его приняли на этой улице.
Он подъехал к воротам, на которых затейливой вязью блестела медная цифра 5, и они медленно, бесшумно распахнулись. Очевидно, из дома следили за его машиной. В конце песчаной дорожки, вьющейся среди розовых кустов, его встретила старая негритянка в полосатой юбке и синем переднике - классический наряд негров на хлопковых плантациях прошлого века.
- Масса Генри ждет вас, - она слегка поклонилась, не вынимая рук из-под передника.
"Macca!" - Юджин усмехнулся про себя, настолько неожиданно прозвучало это полузабытое обращение. Нынешние негры "масса" не говорят. Они и "мистера-то цедят сквозь зубы, когда ты сам сначала их так назовешь. А если и сгибают спину перед белым, то только чтобы поднять с земли камень... Юджин передернул плечами и вошел вслед за негритянкой в холл, где сразу показался себе мальчиком с пальчик из старинной сказки. Здесь все было таких огромных размеров, что по всем сказочным законам сейчас должен был появиться великан.
И великан появился. Правда, таким он показался Юджину только в первое мгновение, а потом вдруг стремительно уменьшился в размерах. Будто провалился внутрь себя, как коллапсар. Впрочем, Юджин быстро разобрался в механизме этого оптического обмана. Хозяин дома, болезненно крупный человек, носил костюм явно с чужого плеча. И костюм этот был уж точно с великана. Плечи пиджака свисали чуть ли не до локтей, в брюки можно было засунуть второго Генри А. Прайса, а его могучая шея высовывалась из воротничка сорочки, словно одинокая камышинка. Заметив, какое впечатление он произвел на гостя, Генри А. Прайс раздвинул губы в улыбке, в которой одновременно сквозили и удовольствие и печаль.
- Прошу не обращать внимания на мой костюм, - спокойно предупредил он, усаживая Юджина в кресло и придвигая к нему коробку с сигарами. - Я еще не успел обновить свой гардероб.
Хотя такое объяснение отнюдь ничего не объясняло, а наоборот, вызывало новые вопросы, Юджин молча наклонил голову. За плечом хозяина он внезапно увидел такое, что ему стало жутко: телефон, занимающий половину письменного стола. Трубку его Юджин мог бы поднять разве что обеими руками, а в отверстия огромного диска свободно влезал его кулак. А рядом лежала авторучка... Юджин поспешно отвел глаза.
- Мистер Бедворт, я прочитал в газете вашу информацию. Не скрою, навел о вас справки, и вы показались мне человеком, способным выполнить сложное и опасное поручение.
Юджин в изумлении откинулся на спинку кресла.
Такого стремительного начала он не ожидал.
- Да, сложное и опасное, - продолжал Прайс. - Я предпочитаю говорить без обиняков. На этом деле можно сломать голову. Но можно и хорошо заработать. Очень хорошо.
- Сколько? - против воли вырвалось у Юджина.
Прайс наклонился вперед, и Юджину стало томительно тревожно от устремленного на него взгляда умных, проникающих в самые потаенные уголки души глаз собеседника. И было в этом взгляде такое, что Юджин понял: он выполнит любое приказание этого человека. В свою очередь, и Прайс окончательно уверился, что не ошибся в выборе.
- Миллион! - сказал он.
- Сколько? - Юджин вцепился в ручки кресла, заставляя себя не верить услышанному, чтобы собеседник повторил еще и еще раз.
- Миллион, - повторил Прайс. - А вся операция займет у вас несколько дней.
Как великолепно он понял этого мальчика! Только такой цифрой и можно было сразу сломить его, направить поток желаний по нужному руслу. Теперь этот честолюбец не откажется от любого поручения, даже если от него потребуют прыгнуть с крыши небоскреба, пообещав десять шансов на успех из ста.
- А... что я должен сделать?
Прайс позволил себе расслабиться. Закурил сигару, наполнил коньяком узкие хрустальные бокалы. Сейчас не следовало торопиться. Чем дольше он протянет время, тем более невероятные вещи переберет в уме собеседник, вплоть до ликвидации президента Соединенных Штатов. И тем более легким покажется ему поручение.
- Вы должны полететь на Лубанг и привезти синюю жидкость, - наконец сказал он.
И по тому, как сразу обмякло, поплыло лицо Юджина, понял, что рассчитал все точно.
- Не думайте, что это очень легко, - продолжал он. - Вам придется преодолеть серьезные препятствия. Пожалуй, посерьезнее, чем стояли перед Като с Таникавой.
- Болото, - вспомнил Юджин.
Прайс махнул рукой.
- Вы обойдете его стороной. Японцы двигались наугад, а у вас будет тропа. Она начинается на южном склоне горы, а сама гора - в восьмидесяти милях от города. Чтобы добраться до нее, возьмете напрокат машину, если там существует сервис, а если нет - найдете другую возможность достичь южного склона. Где-то там есть и тропинка... - Прайс на минуту задумался, потом решительно тряхнул головой. - Видите ли, Бедворт, сам я там не был. И не знаю никого, кто был. Все, о чем я вам рассказываю, - расшифровка одного старинного и довольно странного документа. Причем у меня нет даже уверенности, что расшифровка верна на сто процентов. Поэтому и предлагаю вам миллион, - поторопился добавить он, заметив движение Юджина. - Так что, возможно, вам придется проявить на месте всю свою смекалку, а также и бойцовские качества. Но ведь недаром вы репортер, я это тоже учитывал, когда обдумывал вашу кандидатуру. Так вот, в документе сказано, что тропинка начинается от рощицы молодых махогани, растущих у подножия горы. Сейчас эти деревья уже очень старые либо на их месте выросли другие - неважно. Вы найдете тропинку и подниметесь на гору.
- Может, будет проще нанять вертолет на гражданском аэродроме? - предложил Юджин. - Там есть маленькое авиаподраздедение, обслуживающее местные линии.
Прайс усмехнулся и протянул ему бокал.
- Давайте выпьем за успех. И запоминайте мои указания. Они продуманы во всех деталях. Конечно, проще было бы нанять вертолет. Но тогда вы никогда не доберетесь до дели. Почему - скажу позже. Так что вы, Бедворт, будете одолевать гору собственными силами. Уверяю вас, самый долгий путь в этой ситуации - он и самый надежный. И когда подниметесь на вершину, начнутся чудеса, о которых рассказывал Таникава.
- Кладбище скелетов, летающая змея, стрела, поджигающая пальму, тигр в дереве, - начал перечислять Юджин.
- Все верно. А теперь запомните накрепко, Бедворт: все это совершенно безопасно. Вся эта галиматья наворочена для слабых духом, насквозь суеверных азиатов: чтобы остановить их, не допустить к храму. Характер европейцев, а тем более американцев в расчет не брался. Короче говоря, придумано своеобразное, типично азиатское сито, отсеивающее тех, кто не достоин благодати, - так сказано в документе. Причем реально существуют только скелеты и тигр. Змея и горящие пальмы - это... Не знаю даже, как вам объяснить. Они есть и их нет. То ли это мираж, то ли ловко устроенное зрелищное действо вроде театра механических марионеток.
- А что говорит документ?
- Его было очень сложно расшифровать. Компьютеру пришлось изрядно потрудиться. Тем более что написан он на старинном восточном языке, ряд понятий которого напрочь исчез из современного обихода. Строго говоря, это даже не документ в том виде, какой мы при выкли понимать под этим словом, а своеобразная криптограмма, составленная человеком, который никогда раньше этим не занимался.
- Дилетант! - разочарованно протянул Юджин.
- Да. А дилетант способен поставить в тупик классных специалистов. Он сам дает себе определение, которое я перевел как "Ученик чародея". Понимаете, ученик - не мастер. Человек, не достигший вершин своей профессии. И он понимает, что сделал много ошибок. Например, очень жалеет тигра, которого обрек на многие века мучений. И многих других животных, чьи скелеты вам придется преодолевать. Вы пройдете кладбище костей по любому туннелю, который откроется перед вами. Там таких туннелей много. А затем оденете скафандр противорадиационной защиты и кислородную маску. Ничего не поделаешь, придется тащить все это с собой - и скафандр, и баллоны с кислородом. Я приготовил их для вас. Одна из главных опасностей - тамошний воздух, испарения синей жидкости. Поэтому даже в маске вы будете подходить к жидкости с наветренной стороны.
- А тигр?
Прайс усмехнулся.
- Не думайте о нем. Это просто пугало, размахивающее лапами. Он не тронет. Главное, старайтесь не задеть скалу. Почему-то в документе о ней ничего не сказано, но ведь погиб же Като...
Он замолчал и снова наполнил бокалы. Молчал и Юджин. Потом не очень уверенно сказал:
- Судя по вашим словам, это просто развлекательная прогулка.
- За развлекательную прогулку не предлагают миллион, резко ответил Прайс. - Это очень опасная прогулка. Потому что главная опасность невидима и неслышна и может подстерегать вас где угодно - и в начале, и в середине, и в конце пути. И разить точно и беспощадно. И опасность эта - люди. Свирепые фанатики, оберегающие свою жидкость от пришельцев. Вы должны знать, Бедворт: вещество, за которым я вас посылаю, - огромная сила в умелых руках. Человек, обладающий синей жидкостью, станет властелином мира, если это, конечно, умный и знающий человек, владеющий всем современным научным багажом. И это прекрасно понимают местные фанатики. Я не знаю, кто они. Документ называет их так: "Посвященные, оберегающие жидкость от недостойных, жадных, могущих погубить мир". Уже несколько веков они оберегают... Очевидно, по наследству: от отца к сыну, передается эта обязанность. А может... Впрочем, кто поймет этих азиатов! Самое страшное, что они не останавливаются ни перед чем. Поэтому я и запрещаю вам нанимать вертолет. Пилот тут же сообщит им маршрут: они держат в руках весь город и окрестные селения. Так что, Бедворт, единственная гарантия безопасности - идти пешком. Вы обычный турист, приносящий в страну валюту. И заклинаю вас никакого оружия. Если откроете стрельбу - вы погибли.
- Согласен, - сказал Юджин. После двух порций великолепного коньяка холодок, затаившийся где-то под сердцем, незаметно растаял. - Но в чем я доставлю вам эту жидкость, если даже рядом с ней быть опасно?
- У вас будет специальный фарфоровый контейнер. Он в рюкзаке, уложенном по всем походным правилам. А когда вернетесь, я выплачу вам остальные девятьсот тысяч долларов.
"Скотина, - подумал Дик, - отомстил-таки за свое поражение: глаза-то первым он отвел. Ладно, это мы как-нибудь стерпим. Но подсказывает мне та самая пресловутая интуиция, что он все же одурачил меня: выудил информацию, о которой я сам еще не подозреваю".
- Ваше задание, - продолжал Хесуэл, - узнать все о Таникаве. О его детстве и юности. Расспросите всех, кто его помнит: не замечали ли они чего-либо особенного, неординарного. Может, он падал с дерева в нежном возрасте, может, отличался недетской серьезностью или еще что-нибудь... Не мне вас учить. Вся информация об этом - только в письмах. Никаких телефонограмм. И отовсюду сообщайте свои координаты, чтобы мы могли мгновенно разыскать вас. Говорят, иногда вы этим манкируете. Будьте готовы к экстраординарному заданию. Флешер, пока он будет болтаться здесь разрешенные три часа, закажите ему билет на Нью-Йорк.
Еле кивнув, он резко повернулся и вышел, бесшумно притворив дверь. Была у него такая особенность - возникать и пропадать бесшумно. И в кабинете после его исчезновения несколько минут стояла тишина. Дик налил себе еще кофе, и звук жидкости о дно чашки, казалось, снял с присутствующих какие-то путы.
- Я думал, он вышвырнет тебя на улицу, - сказал Флешер. Он на стенку лез, увидев двойную подпись. И все время, что мы тебя ждали, он не проронил ни слова, только непрестанно двигал челюстью справа налево и слева направо, будто твои косточки перемалывал. Счастье, что ты не опоздал, хотя срок он поставил... Двадцать четыре часа, как ты успел! Наверное, это его и переломило - он покосился на голубой листок с четко выведенными цифрами и развел руками.
- Надеюсь, эта сумма не войдет в ведомость на очередную командировку? - ухмыльнулся Дик, пряча чек в бумажник.
- Разумеется. Деньги получишь в бухгалтерии, я позвоню, сухо ответил Флешер, явно обиженный тем, что Дик ушел от серьезного разговора. С шефом не стоило портить отношения, и, поколебавшись, Дик сказал:
- Запомни мои слова, Вернон. Двойная подпись помешала боссу использовать корреспонденцию каким-то пакостным образом. Я уверен в этом. Но у него еще все впереди. Поэтому ставь в номер каждую строчку, что я пришлю. Гласность - это единственное, что может помешать ему. Публикуй даже под страхом увольнения.
Флешер беспомощно пожал плечами.
- Будто ты не понимаешь, что теперь он наложит мораторий на все твои материалы. И только с его визой они пойдут в набор.
- Ну, как знаешь, - сказал Дик и вышел.
Он точно выполнил указания хозяина. Поболтал с Идой, получил деньги в бухгалтерии, сбегал "на уголок" в бар с тремя оказавшимися в это время в редак. ции репортерами, у которых слюнки текли от его трепа "как там, в Азии". И ровно через три часа поехал в аэропорт, чувствуя себя заранее разбитым от того, что вновь предстоит эта сумасшедшая гонка над облаками через добрую половину планеты. Ничто не удерживало его в этом городе, который так и не стал своим. И он тут же забыл о нем, войдя в стеклянный зал аэропорта. И лишь какая-то мысль подспудно беспокоила его, заставляла нервно расхаживать между креслами в зале ожидания. А когда медовый голос в динамиках объявил, что на самолет, отлетающий в Сан-Франциско, имеются свободные места, Дик понял, что именно гвоздем засело в его подсознании. И кинулся к стойке.
- Я передумал: лечу во Фриско. Обменяйте билет, - потребовал он, радуясь, что самолет принадлежит той же авиакомпании. Девица в ладно подогнанной форме не сдержала недовольной гримасы, но послушно перерегистрировала его.
"Кертис, - думал Дик, откинув голову на удобный валик самолетного кресла. - Кертис Оливер, вот кто может связать в единую цепочку все эти дикие события. Черт с ним, я оплачу из своего кармана стоимость добавочного рейса, но стану хоть понимать, из-за какого угла может стукнуть эта дубинка".
И вот он сидел в небольшой, но великолепно оборудованной лаборатории Оливера, и тот крушил хрестоматийные доктрины. Что ж, с таким жалованьем это можно себе позволить, мелькнула вдруг совершенно неуместная мысль. Дик отогнал ее, но тут же подумал, что крушить доктрины - любимое занятие Кертиса с его аристократическими манерами, из-за которых в него влюблены все девчонки-лаборантки.
- Поэтому, когда говорят, что в природе нет ничего лишнего, - это суждение невежды. В природе полно лишнего, отжившего, мешающего. И, в частности, в наших клетках. Бытует расхожее мнение, что из всех чудес природы клетка - едва ли не самое чудесное. И это правда. Клетка, видимая только под микроскопом, - это сложнейший промышленный комбинат, где происходят уникальные химические процессы, причем при обычных давлениях и температуре. Мы эти процессы не можем воспроизвести при всей нашей могучей технике, впрочем, ты это наверное помнишь, Дик. В клетке есть даже своя электростанция - митохондрия, - которая эти процессы питает, И вместе с тем...
Кертис замолчал, отхлебнул из бокала. Взгляд его сделался тяжелым, в нем мелькнуло недоумение. Он щелкнул зажигалкой, закуривая сигарету, потом вдруг смял ее в кулаке и швырнул в тяжелую медную пепельницу. Дик тоже глотнул виски.
- И вместе с тем в клетках живут и действуют множество, я бы сказал, обломков ушедших эпох. Вот этого, Дик, ты уже не знаешь, это было открыто после тебя. За миллионы лет эволюции человек менял не только внешний облик, но и внутреннюю структуру. В организме, на клеточном уровне, постоянно происходила борьба нового со старым. Менялись окружающие условия, и в клетке появлялись новые ферменты, белки, гены, помогающие приспособиться, выжить. Но старые не исчезали без боя. Они дрались за свое существование в организме и дерутся до сих пор. Ты ушел из науки, Дик, когда появились электронные микроскопы, казавшиеся нам чудесным окном в микромир. Сегодняшняя техника показала, что они были отнюдь не окном в лучшем случае замочной скважиной. Сейчас мы наблюдаем в клетке не только действующие ее компоненты, но и препятствующие - обломки старых белков и генов, которые при любом внешнем толчке показывают свой скверный характер.
- Выходит, можно лишь удивляться, как мы еще существуем? - усмехнулся Дик, вслушиваясь в голоса из соседней комнаты. Там лаборантки о чем-то оживленно трепались, поминутно прыская со смеха.
- Напрасно ты иронизируешь, - Кертис посмотрел так, будто приятель сморозил несусветную чушь, и Дик почувствовал, что так оно и есть. - Я задам тебе только один вопрос: почему человек до сих пор не адаптировался к окружающему миру? Чуть что - ну него куча болезней, начиная от безобидного насморка и кончая смертельным раком. Случайность ли, что после миллионов лет развития организм пасует перед микробом и вирусом? Почему микроб и вирус находят союзников в клетке, помогающих нарушать ее функционирование? Что это за союзники? Не эти ли обломки прошлых форм, пытающиеся с помощью пришельцев вернуть свою власть? Иначе говоря, вернуть организм к старым формам? Вот видишь, какая потянулась цепочка вопросов.
- Постой, постой, ты не в ту сторону заехал. Хочешь сказать, что эволюция человека в особых условиях может пойти в обратном направлении? И мы опять можем стать питекантропами или динозаврами?
- Ну, это, конечно, вряд ли. Я хочу сказать другое: в особых условиях человеческий организм может приобрести совершенно неожиданные формы и качества.
- Чушь! - решительно заявил Дик, одним глотком опустошив свой бокал. - Чушь! На этом-то уровне я в биологии разбираюсь. Эволюция ни обратного, ни бокового хода не имеет. Гены, определяющие наследственность...
- Стоп, Дик! Вот тут ты открылся, и сейчас я пошлю тебя в нокаут. - Кертис как-то невесело рассмеялся и закурил новую сигарету. - Гены... До недавнего времени считалось, что эти носители наследственной информации прочно сидят каждый на своем месте в ячейках дезоксирибонуклеиновой кислоты. Ты и сейчас в этом уверен, Дик. Ведь каждое перемещение гена означало бы и новые свойства организма. Какая же тогда, к черту, наследственная информация! И вдруг сорок лет назад Барбара Мак-Кинток... Тебе знакомо это имя?
- Мак-Кинток... Мак-Кинток... - забормотал Дик. - Что-то с ней связано и вроде даже веселое... Ну, конечно, эта ученая дама вдруг объявила, что гены скачут. Помнишь, как профессор Батлок хихикал, приводя эту гипотезу в качестве примера псевдонаучной фантастики?
- Правильно. Ну и память у тебя! Так вот, смеялся не только Батлок. Весь ученый мир был шокирован, когда Мак-Кинток объявила, что обнаружила в клетках растений гены, способные перемещаться с места на место. И бедную Мак-Кинток никто не воспринял всерьез. А сорок лет спустя русский ученый Георгий Георгиев обнаружил прыгающие гены в клетках животных, в том числе и человека. Вот это была сенсация! Мак-Кинток тут же дали Нобелевскую премию. Восьмидесятилетняя старушка наконец-то дождалась своего звездного часа. Я недавно навещал ее проездом. И то, что она рассказала мне, проливает свет на историю с Таникавой.
Пораженный репортер машинально выхватил из кармана диктофон. Оливер небрежным жестом заставил его спрятать обратно крошечный аппарат.
- И не вздумай. Пока это не для печати. Сегодня вечером я вылетаю в Вашингтон, полагаю, из-за этой истории. Кого-то в верхах твоя заметка сильно взбудоражила. Так что проблема вышла на правительственный уровень. Но пока с меня не взяли подписку о неразглашении, я тебе кое-что скажу. Все, что мы знаем сегодня о прыгающих генах, считает Мак-Кинток, позволяет возложить на них ответственность за многие негативные процессы в организме. В том числе и за раковые заболевания. Более того, Мак-Кинток считает, что и старение организма результат работы прыгающих генов. Пока это только предположения. Но вот что можно считать доказанным: перемещаясь по хромосоме, занимая там любое свободное место, а при случае и вытесняя стационарный ген, они вызывают сбои всего генетического аппарата. И в организме происходят мутации. Результатом их являются, скажем, наследственные изменения - эти бомбы замедленного действия.
- С ума сойти! - сказал Дик. - Много же вы, ребята, успели сделать, пока я болтался по миру. Но как привязать все это к Таникаве?
- Я не сказал главного. По хромосоме обычно перемещается ограниченное количество генов, десяток-два, самое большое. А теперь представь, что какая-то сила сорвала с места тысячи, десятки тысяч генов. Да к тому же в игру вступили те самые обломки прошлых эпох. И начинается бурная мутация. Ход эволюции сжимается в сутки, часы, а может быть, даже минуты, в этом нет ничего необычного. Организм человека, собаки, бабочки-однодневки состоит из одних и тех же веществ, и процессы происходят одинаково, а биологические часы у каждого свои. Но уверяю тебя, бабочка-однодневка, существующая от восхода до заката, проживает такую же полную жизнь, как столетний старик. Все в мире относительно. Прыгающие гены могут изменить ход биологических часов, и тогда в организме некоторые, а возможно, и все жизненные процессы начнут протекать с тысячекратной скоростью. Дело даже не в том, что жизнь человека от рождения до смерти может уместиться в месячный или, скажем, недельный отрезок времени. Это лишь один из вариантов, причем не худший: человек ведь не заметит, что его жизнь сократилась, поскольку пройдет все обычные этапы, только с большей скоростью. Но представь, что будет, если ускорение биологических часов вызовет не только количественные, но и качественные изменения в организме.
Дик содрогнулся. Его натренированный ум живо нарисовал эту страшную картину.
- И тогда эволюция пойдет вспять?
- Не вспять - вбок. У эволюции миллионы путей развития. И требуется всего два фактора, чтобы организм пошел по любому из них. Это я понял только сейчас, Дик. Можешь гордиться: помог открытию. Так и быть, назову его синдромом Брауна.
- Брось трепаться, - отмахнулся Дик. - Давай серьезно.
- А серьезно вот что. Первый фактор - это толчок извне, срывающий массы генов с их насиженных мест. Не знаю, что это такое. Но думаю, что этот фактор и действует у черных пальм. Это фактор материальный.
- А второй?
- Второй скорее всего психологический. Он выбирает из миллиона путей один и поворачивает на него организм. Думаю, он рождается в глубине мозга, который мы совсем еще не изучили. Какой-то ключик в подкорке открывает одну из многочисленных дверей. И это-то самое страшное. Психологический фактор у каждого - свой. А теперь представь себе общество, каждый индивидуум в котором наделен своими особыми свойствами. Скажем, один может оперировать в уме огромными числами, другой наделен даром телепатии, третий владеет телекинезом... Я называю то, что уже известно, такие люди существуют. Но ведь могут быть и неизвестные нам сейчас свойства, а также разная внешность у каждого. В таком обществе исчезают общечеловеческие критерии красоты, морали, поскольку члены его полностью или частично утратили биологическую общность. Вот тогда общество перестанет быть обществом и человечество погибнет, поскольку человек - животное общественное... Я не силен в социологии, но ты ведь понял меня, Дик? Короче говоря, если этот фактор Таникавы, назовем его так, начнет действовать в масштабах планеты...
Уже прощаясь, Дик спохватился.
- Да, чуть не забыл; как у тебя с Линдой?
Кертис криво усмехнулся.
- Уже все в порядке: мы развелись. Она так и не сумела понять, что благотворительные балы, званые вечера и концерты приезжих знаменитостей - не главное в жизни.
- Тебе надо жениться на такой же сумасшедшей, влюбленной в науку, как ты сам. Вы бы славно проводили дни и ночи за пробирками.
- Все правильно, дружище! - Кертис сжал его плечи. - Жаль только, чтр женщины, влюбленные в науку, страшны, как вирус под микроскопом.
9
Это была улица для настоящих миллионеров - Юджин Бедворт сразу это понял, едва его "форд" прикоснулся колесами к свежевымытым, без пылинки, гранитным плитам. Очевидно, здесь только что проехала автополивалка: газон вдоль оград алмазно искрился. Какая еще улица в большом городе может позволить себе эти зеленые, аккуратно подстриженные полоски - будто коврики, предупреждающие, что сюда можно ступать только чистыми ногами. И эти особняки - неброские, благородно-скромные, но с великолепными пропорциями, построенные по индивидуальным проектам, где за каждой линией угадывался гений архитектора. Здесь все дышало солидностью, надежностью, вековыми традициями. Да, это была улица для настоящих миллионеров. Не чета Пятой авеню, где может поселиться любой внезапно разбогатевший выскочка. Такого отсюда быстро выживут беспощадно, целеустремленно, с железным упорством. Теми же методами, какими предки нынешних владельцев особняков наживали свои капиталы. И Юджин Бедворт понял цель своей жизни: добиться такого положения в обществе, чтобы его приняли на этой улице.
Он подъехал к воротам, на которых затейливой вязью блестела медная цифра 5, и они медленно, бесшумно распахнулись. Очевидно, из дома следили за его машиной. В конце песчаной дорожки, вьющейся среди розовых кустов, его встретила старая негритянка в полосатой юбке и синем переднике - классический наряд негров на хлопковых плантациях прошлого века.
- Масса Генри ждет вас, - она слегка поклонилась, не вынимая рук из-под передника.
"Macca!" - Юджин усмехнулся про себя, настолько неожиданно прозвучало это полузабытое обращение. Нынешние негры "масса" не говорят. Они и "мистера-то цедят сквозь зубы, когда ты сам сначала их так назовешь. А если и сгибают спину перед белым, то только чтобы поднять с земли камень... Юджин передернул плечами и вошел вслед за негритянкой в холл, где сразу показался себе мальчиком с пальчик из старинной сказки. Здесь все было таких огромных размеров, что по всем сказочным законам сейчас должен был появиться великан.
И великан появился. Правда, таким он показался Юджину только в первое мгновение, а потом вдруг стремительно уменьшился в размерах. Будто провалился внутрь себя, как коллапсар. Впрочем, Юджин быстро разобрался в механизме этого оптического обмана. Хозяин дома, болезненно крупный человек, носил костюм явно с чужого плеча. И костюм этот был уж точно с великана. Плечи пиджака свисали чуть ли не до локтей, в брюки можно было засунуть второго Генри А. Прайса, а его могучая шея высовывалась из воротничка сорочки, словно одинокая камышинка. Заметив, какое впечатление он произвел на гостя, Генри А. Прайс раздвинул губы в улыбке, в которой одновременно сквозили и удовольствие и печаль.
- Прошу не обращать внимания на мой костюм, - спокойно предупредил он, усаживая Юджина в кресло и придвигая к нему коробку с сигарами. - Я еще не успел обновить свой гардероб.
Хотя такое объяснение отнюдь ничего не объясняло, а наоборот, вызывало новые вопросы, Юджин молча наклонил голову. За плечом хозяина он внезапно увидел такое, что ему стало жутко: телефон, занимающий половину письменного стола. Трубку его Юджин мог бы поднять разве что обеими руками, а в отверстия огромного диска свободно влезал его кулак. А рядом лежала авторучка... Юджин поспешно отвел глаза.
- Мистер Бедворт, я прочитал в газете вашу информацию. Не скрою, навел о вас справки, и вы показались мне человеком, способным выполнить сложное и опасное поручение.
Юджин в изумлении откинулся на спинку кресла.
Такого стремительного начала он не ожидал.
- Да, сложное и опасное, - продолжал Прайс. - Я предпочитаю говорить без обиняков. На этом деле можно сломать голову. Но можно и хорошо заработать. Очень хорошо.
- Сколько? - против воли вырвалось у Юджина.
Прайс наклонился вперед, и Юджину стало томительно тревожно от устремленного на него взгляда умных, проникающих в самые потаенные уголки души глаз собеседника. И было в этом взгляде такое, что Юджин понял: он выполнит любое приказание этого человека. В свою очередь, и Прайс окончательно уверился, что не ошибся в выборе.
- Миллион! - сказал он.
- Сколько? - Юджин вцепился в ручки кресла, заставляя себя не верить услышанному, чтобы собеседник повторил еще и еще раз.
- Миллион, - повторил Прайс. - А вся операция займет у вас несколько дней.
Как великолепно он понял этого мальчика! Только такой цифрой и можно было сразу сломить его, направить поток желаний по нужному руслу. Теперь этот честолюбец не откажется от любого поручения, даже если от него потребуют прыгнуть с крыши небоскреба, пообещав десять шансов на успех из ста.
- А... что я должен сделать?
Прайс позволил себе расслабиться. Закурил сигару, наполнил коньяком узкие хрустальные бокалы. Сейчас не следовало торопиться. Чем дольше он протянет время, тем более невероятные вещи переберет в уме собеседник, вплоть до ликвидации президента Соединенных Штатов. И тем более легким покажется ему поручение.
- Вы должны полететь на Лубанг и привезти синюю жидкость, - наконец сказал он.
И по тому, как сразу обмякло, поплыло лицо Юджина, понял, что рассчитал все точно.
- Не думайте, что это очень легко, - продолжал он. - Вам придется преодолеть серьезные препятствия. Пожалуй, посерьезнее, чем стояли перед Като с Таникавой.
- Болото, - вспомнил Юджин.
Прайс махнул рукой.
- Вы обойдете его стороной. Японцы двигались наугад, а у вас будет тропа. Она начинается на южном склоне горы, а сама гора - в восьмидесяти милях от города. Чтобы добраться до нее, возьмете напрокат машину, если там существует сервис, а если нет - найдете другую возможность достичь южного склона. Где-то там есть и тропинка... - Прайс на минуту задумался, потом решительно тряхнул головой. - Видите ли, Бедворт, сам я там не был. И не знаю никого, кто был. Все, о чем я вам рассказываю, - расшифровка одного старинного и довольно странного документа. Причем у меня нет даже уверенности, что расшифровка верна на сто процентов. Поэтому и предлагаю вам миллион, - поторопился добавить он, заметив движение Юджина. - Так что, возможно, вам придется проявить на месте всю свою смекалку, а также и бойцовские качества. Но ведь недаром вы репортер, я это тоже учитывал, когда обдумывал вашу кандидатуру. Так вот, в документе сказано, что тропинка начинается от рощицы молодых махогани, растущих у подножия горы. Сейчас эти деревья уже очень старые либо на их месте выросли другие - неважно. Вы найдете тропинку и подниметесь на гору.
- Может, будет проще нанять вертолет на гражданском аэродроме? - предложил Юджин. - Там есть маленькое авиаподраздедение, обслуживающее местные линии.
Прайс усмехнулся и протянул ему бокал.
- Давайте выпьем за успех. И запоминайте мои указания. Они продуманы во всех деталях. Конечно, проще было бы нанять вертолет. Но тогда вы никогда не доберетесь до дели. Почему - скажу позже. Так что вы, Бедворт, будете одолевать гору собственными силами. Уверяю вас, самый долгий путь в этой ситуации - он и самый надежный. И когда подниметесь на вершину, начнутся чудеса, о которых рассказывал Таникава.
- Кладбище скелетов, летающая змея, стрела, поджигающая пальму, тигр в дереве, - начал перечислять Юджин.
- Все верно. А теперь запомните накрепко, Бедворт: все это совершенно безопасно. Вся эта галиматья наворочена для слабых духом, насквозь суеверных азиатов: чтобы остановить их, не допустить к храму. Характер европейцев, а тем более американцев в расчет не брался. Короче говоря, придумано своеобразное, типично азиатское сито, отсеивающее тех, кто не достоин благодати, - так сказано в документе. Причем реально существуют только скелеты и тигр. Змея и горящие пальмы - это... Не знаю даже, как вам объяснить. Они есть и их нет. То ли это мираж, то ли ловко устроенное зрелищное действо вроде театра механических марионеток.
- А что говорит документ?
- Его было очень сложно расшифровать. Компьютеру пришлось изрядно потрудиться. Тем более что написан он на старинном восточном языке, ряд понятий которого напрочь исчез из современного обихода. Строго говоря, это даже не документ в том виде, какой мы при выкли понимать под этим словом, а своеобразная криптограмма, составленная человеком, который никогда раньше этим не занимался.
- Дилетант! - разочарованно протянул Юджин.
- Да. А дилетант способен поставить в тупик классных специалистов. Он сам дает себе определение, которое я перевел как "Ученик чародея". Понимаете, ученик - не мастер. Человек, не достигший вершин своей профессии. И он понимает, что сделал много ошибок. Например, очень жалеет тигра, которого обрек на многие века мучений. И многих других животных, чьи скелеты вам придется преодолевать. Вы пройдете кладбище костей по любому туннелю, который откроется перед вами. Там таких туннелей много. А затем оденете скафандр противорадиационной защиты и кислородную маску. Ничего не поделаешь, придется тащить все это с собой - и скафандр, и баллоны с кислородом. Я приготовил их для вас. Одна из главных опасностей - тамошний воздух, испарения синей жидкости. Поэтому даже в маске вы будете подходить к жидкости с наветренной стороны.
- А тигр?
Прайс усмехнулся.
- Не думайте о нем. Это просто пугало, размахивающее лапами. Он не тронет. Главное, старайтесь не задеть скалу. Почему-то в документе о ней ничего не сказано, но ведь погиб же Като...
Он замолчал и снова наполнил бокалы. Молчал и Юджин. Потом не очень уверенно сказал:
- Судя по вашим словам, это просто развлекательная прогулка.
- За развлекательную прогулку не предлагают миллион, резко ответил Прайс. - Это очень опасная прогулка. Потому что главная опасность невидима и неслышна и может подстерегать вас где угодно - и в начале, и в середине, и в конце пути. И разить точно и беспощадно. И опасность эта - люди. Свирепые фанатики, оберегающие свою жидкость от пришельцев. Вы должны знать, Бедворт: вещество, за которым я вас посылаю, - огромная сила в умелых руках. Человек, обладающий синей жидкостью, станет властелином мира, если это, конечно, умный и знающий человек, владеющий всем современным научным багажом. И это прекрасно понимают местные фанатики. Я не знаю, кто они. Документ называет их так: "Посвященные, оберегающие жидкость от недостойных, жадных, могущих погубить мир". Уже несколько веков они оберегают... Очевидно, по наследству: от отца к сыну, передается эта обязанность. А может... Впрочем, кто поймет этих азиатов! Самое страшное, что они не останавливаются ни перед чем. Поэтому я и запрещаю вам нанимать вертолет. Пилот тут же сообщит им маршрут: они держат в руках весь город и окрестные селения. Так что, Бедворт, единственная гарантия безопасности - идти пешком. Вы обычный турист, приносящий в страну валюту. И заклинаю вас никакого оружия. Если откроете стрельбу - вы погибли.
- Согласен, - сказал Юджин. После двух порций великолепного коньяка холодок, затаившийся где-то под сердцем, незаметно растаял. - Но в чем я доставлю вам эту жидкость, если даже рядом с ней быть опасно?
- У вас будет специальный фарфоровый контейнер. Он в рюкзаке, уложенном по всем походным правилам. А когда вернетесь, я выплачу вам остальные девятьсот тысяч долларов.