Когда Войчемир наконец-то решил перевести дух, перекресток оказался пуст. На земле лежало брошенное оружие, один из врагов, которому досталось крепче, чем остальным, уползал в лес, а у дороги жевал сухую осеннюю траву вороной конь, не обращая на эту суету ни малейшего внимания.
– Эй! – воззвал Войча, соскучившийся за долгие недели по настоящей драке. – Вы как, все? Спеклись, оглоеды?
В ответ из кустов метнули копье, но неудачно – острие воткнулось в землю в трех шагах от Войчиных сапог.
– Я те покидаюсь! – Войчемир погрозил невидимому врагу «звездочкой» и решил, что пора требовать сдачи на милость:
– Ну вы, супостаты! – гаркнул он, расчитывая, что горе-вояки его хорошо слышат. – Сдаетесь, или как? Ишь, бунтовать вздумали! Супротив власти пошли! А ну, говорите, где сейчас ваш наместник?
– Его лагерь в трех днях пути отсюда, альбир. Тебе надо было ехать ближе к полдню.
Войча резко обернулся – и обомлел. Перед ним стояла девушка – невысокая, сероглазая, в простом белом платье. В волосах светился серебряный обруч, и сами волосы отливали серебром. Войчемир с изумлением понял, что девушка – седая. Щеку рассекал глубокий рубец, но это не портило лица – девушка оставалась красивой, даже очень красивой. Ее лицо показалось странно знакомым, но думать об этом было не ко времени, ибо на поясе сероглазой Войчемир заметил меч в дорогих ножнах. Меч был настоящий – франкский.
– Чолом, сестренка! – бодро ответствовал он. – А по какой дороге ехать?
Девушка покачала головой:
– Тебе же сказали, альбир – ты уже приехал. Пока ты шумел, мои люди окружили перекресток. Нас три сотни…
Говорила она на знакомом сполотском наречии, лишь некоторые слова звучали непривычно.
– А я думал, вы сдаетесь! – протянул Войча, почему-то совсем не испугавшись.
На ее лице мелькнула улыбка. Девушка негромко свистнула, и тут же, словно из-под земли, появились четыре огромных серых пса. Войчемир попятился, но собаки уже окружили его со всех сторон.
– Ты хорошо сражаешься, Кеев десятник, – заметила незнакомка. – Мы могли бы расстрелять тебя из луков, но мы уважаем храбрых врагов.
– Так чего, сестренка, мне сдаваться, что ли? – поразился Войчемир. Лучников он не боялся, но вот собаки…
– Эти псы разорвут в клочья даже медведя, – поняла девушка. – Ты убьешь одного, может быть – двух. Но потом от тебя останутся лишь обглоданные кости.
Войчемир покосился на застывших серых тварей, услыхал негромкое злое рычание и понял – так и будет.
– Значит, сдаваться? – вздохнул он. – Тебе сдаваться?
Попадать в плен, да еще после поруба, совсем не тянуло. К тому же альбир может отдать меч равному, но сдаться девушке, пусть и пригожей – это уж слишком.
– Я – Велга, правительница волотичей, – девушка вновь улыбнулась. – Ты сдашься Государыне Края.
– Так вот ты кто…
Войчемир невольно почесал затылок, что всегда было признаком немалых умственных усилий. Выхода не было, да и сдача не разбойникам, а главе государства вполне допустима. Но ведь Кеи не признавали никакого Края! Это бунтовщики, мятежники! Чтобы прирожденный Кей отдал меч каким-то забродам!
– Свисти своим псам, сестренка! – вздохнул он. – Я Хальгу Лодыжке не сдался! А он весь ваш Край в пять минут узлом завяжет и в мешок сунет!
– А кто такой Хальг?
И тут случилась странная вещь. Вместо того, чтобы выяснять малоприятный вопрос о сдаче в плен, Войчемир принялся рассказывать девушке о Хальге, о далеком Ольмине, о том, сколь ловко сканд орудует двуручником, и как нелепо выходить в бой против настоящего Кеева воина с дурацкими топориками. Девушка слушала, понимающе кивала, и Войчемир не заметил, как они прошли перекресток и оказались на одной из дорог. Откуда-то вынырнули белые рубахи, но близко не приближались – видать, боязно стало. И Войчемир даже не подумал, что сероглазую девушку можно легко обезоружить, прижать к горлу жало скрамасакса и потребовать вольного прохода в лагерь Сварга. Бунтовщики были словно сами по себе, а они с Велгой – совсем отдельно. А то, что седая девушка по какому-то дикому недоразумению – глава всех мятежников, Войчемир как-то быстро забыл. Вспомнил он, когда они уже успели пройти по лесу с полверсты, и впереди показалась огромная поляна, на которой стояли белые шатры.
– Здесь наш лагерь, – кивнула Велга. – Меч можешь оставить у себя, альбир. По лагерю ходи свободно, но не приближайся к опушке.
Она оглянулась на серых собак, безмолвно следовавших за хозяйкой, и Войчемир наконец-то сообразил, что о сдаче думать поздно – он уже давно в плену, и эта сероглазая успела отвести его прямо в логовище проклятых бунтовщиков.
– Значит, ты Велга? – вздохнул он, пытаясь понять, как это все случилось.
– Велга, – кивнула девушка. – А тебя как зовут, альбир?
Войча был уже готов признаться, и кто он, и почему оказался в этой глуши, но успел вовремя прикусить язык. Хватит и того, что мятежники схватили Кеева кмета! Стоит им узнать, что он – Кей…
– З-зайча! – ляпнул он первое, что пришло на ум, и тут же пожалел, недобрым словом помянув злоязыкого Ужика. Ну почему бы не назваться Святославом, Владимиром, Ярославом, наконец! Впрочем, девушка восприняла странное имя совершенно спокойно:
– Ну, будем знакомы, братец Зайча! Ты пока отдохни, а потом мы еще поговорим. Хорошо?
– Хорошо! – покорно кивнул Войчемир, хотя ничего хорошего в этом не было. Он совсем не устал и совершенно не хотел задерживаться в таком подозрительном месте. Но к Велге тут же подошли парни в белых рубахах, увешанные оружием, и та принялась им что-то объяснять, совершенно забыв о Войче. Он оглянулся, решив как следует изучить обстановку, но к нему подоспели двое русых крепышей в полном вооружении, отобрали «звездочку» и отвели в пустой шатер. Серые собаки оказались тут же, заняв пост у входа. Стало ясно – следует сидеть и не высовываться. Войчемир вытащил бесполезный скрамасакс, покачал головой и уложил меч обратно в ножны. Плен есть плен, даже если ему оставили оружие. Правда, с оружием было не так обидно, вроде и не пленник, а гость. Да и в шатре среди леса все-таки приятнее, чем в сыром порубе…
С Велгой он встретился вечером. За это время ему дважды приносили поесть и даже поинтересовались, не требуется ли Войче что-нибудь еще. Кое-что действительно требовалось. Зубы вновь заныли, и самое время было обратиться к знахарю. Но Войчемир поостерегся: кто их ведает, знахарей здешних! Он осведомился о своем вороном, и его заверили, что с конем все в полном порядке. Это оказалась единственной приятной новостью. Шатер не сторожили, но серые псы находились неподалеку, лениво поглядывая на своего подопечного, как только он выглядывал наружу. Правда, выглядывать не мешали, и Войчемир достаточно быстро разобрался в происходящем. Очевидно, сестренка Велга обсчиталась – волотичей было не более сотни, если судить по шатрам. Хотя, конечно, считать правительница умела, а лишние две сотни понадобились, дабы охладить Войчин пыл. Но и сотня воинов – немало. Правда, оружие явно оставляло желать лучшего. Лишь четверть имела мечи-скрамасаксы и кольчуги. У остальных были копья, дубины и странные топорики. Войчемир, наконец, вспомнил, что такое оружие называется клевец, его можно метать, но в целом толку от него мало. Кое-кто имел нечто посерьезнее – секиры или «звездочки», но таких оказалась совсем немного. Да и порядка было мало. Часовые имелись, но стояли явно не там и глядели совсем не туда, куда следовало. Некоторые не стояли, а сидели, причем большинство вело беседы друг с другом и с проходящими воинами. Войчемир невольно скривился. Войско! Сильно сказано, сестренка! «Вейско» – не войско! К тому же все были пешие, причем половина носила лапти, а кое-кто не имел и лаптей. Войча вспомнил, как сам-один разогнал, считай, полтора десятка и решил, что этакая орава хороша лишь, чтобы по лесам шнырять, и то до первых дождей, пока лапти с ног не попадают. Одно слово – бунтовщики! И Войчемир решил, что ежели бы не собаки, он ввек бы не сдался этим неумехам. Подумаешь, сотня! Чем трава гуще, тем косить легче! Если бы не собаки… и не Велга. И как эта девушка его, Кеева альбира, в плен взяла?
Как только стемнело, за Войчей зашли все те же русые крепыши. Поглядев на пленника мрачно, исполобья, они без лишних слов отвели его в центр лагеря. Там горел большой костер, возле которого сидела дюжина парней в белых рубахах под серыми плащами. Велга пристроилась в самой середине. Возле нее Войча приметил давешнего сотника, но уже не в шлеме, а в окровавленной повязке. При виде этого сонмища Войчемир решил, что самое время поставить все на свои места.
– Чолом, бунтари! – хмыкнул он, усаживаясь без всякого приглашения поближе к огню. – Совет держите? Как бы вам, мятежникам, по кустам получше прятаться? А то не ровен час, проедет по дороге альбир, да не один, а с товарищем. Тут вас все ваше «вейско» жаба клешней и задавит!
Насчет «жабы» и «клешни» вышла явная неувязка, но в остальном прозвучало весьма убедительно. Кое-кто не выдержал, вскочил, остальные нахмурились, но некоторые отвели взгляды. Не иначе – попало в точку.
– Ишь, бунтовать вздумали! – Войча осмелел и даже вошел в раж. – Да как такое можно? Власть Кеева богами установлена! Боги Орию Кею Каваду даровали за то, что он землю от Змеев спас! Где ж это видано – бунтовать!
Войча решил, что с богами и Кеем Кавадом все ясно, и перешел к делам дня нынешнего:
– И не стыдно вам? Кей Сварг о вас, как о детях пекся! Дороги вам строил, разбойников по лесам изводил…
– Замолчи, сполот! – не выдержал кто-то. – Такие, как ты, грабили нас, насиловали наших невест, а Рыжий Волк только посмеивался!
Войчемир даже рот открыл от изумления, услыхав такую дичь. Он даже принялся вспоминать, не ограбил ли он кого и не изнасиловал ли по ошибке чью-нибудь невесту, но тут же опомнился. Ну, горазды языком молоть!
– Ежели кмет кого обидит, – снисходительно ответствовал он, – то его начальству жаловаться должно! По законам воинским такого кмета накажут, ясно? А Кей Сварг в войске порядок всегда блюдет!
– Да он с Луны свалился! – послышался возмущенный голос, и Войчемир отметил, что его уже второй раз зачем-то направляют на Луну. Между тем Велга сидела молча, словно перепалка ее совершенно не интересовала.
– С Луны я не сваливался, – вздохнул Войча. – Потому как Луна на небе, а там лишь Кей Кавад на орле летал! Но порядки воинские мне ведомы, не то что вам. Я в войске Кеевом сызмальства служу. В войске – не в «вейске»…
Поднялся шум, и Войчемир понял, что вновь попал в точку. Почему-то он не боялся. На миру и смерть красна. После поруба мятежники с их дурацкими топориками уже не страшили.
– И где же ты служил, Зайча? – поинтересовался сотник с перевязанной головой. – Может, в Ирии? В Ирии, наверно, даже Кеевы кметы зря никого не обидят!
От собственного «имени» Войчу передернуло, про Ирий было вообще непонятно, но вопрос пришелся к месту.
– Служил я, чтоб вы знали, на полночи, в Ольмине. Вот там порядок был! Чтобы кметы кого обидели! Да я бы сам такого надвое разорвал!
– И что же вы там делали? – поинтересовался кто-то. – Цветочки нюхали?
– Цветочки?! – Войчемир задохнулся от возмущения. – Да мы есь каждый день рубали! По полгода из лесов не выходили! Пока их берлогу найдешь, пока окружишь, пока огня подпустишь…
– Ясно… – уронил кто-то, и у костра наступило тяжелое молчание. Войча так и не понял, убедил ли он этих недоумков.
– Вы слышали, – негромко заговорила Велга, и в голосе ее Войча уловил что-то, похожее на боль. – Вы поняли.
– Да, Государыня… – так же тихо отозвались волотичи.
– Для Кеев мы – не люди. Нас нужно окружать, подпускать огня – и рубить.
– Да ты чего, сестренка! – Войчемир вскочил, и тут же получил увесистый тумак под ребра:
– Называй Велгу – Государыня!
– Не надо, – девушка грустно улыбнулась и покачала головой. – Зачем? Не в этом дело. Вы спрашивали меня, будет ли окончательный мир со сполотами, и я дала вам ответ. Все они мыслят так – и Рыжий Волк, и простой кмет. Ведь ты уверен, Зайча, что за свою службу зря никого не обидел?
Войчемир вздрогнул, но сдержался и начал добросовестно вспоминать.
– Ну… Бывало, в дом зайду да калач попрошу или квасу напиться… Но ведь кметы державу охраняют, как их не угостить?
– А есь?
– А чего – есь? – поразился Войча. – Есь – это нелюди, хуже чугастров! Да их рубать надо, жечь надо!
Девушка молча кивнула, и Войчемир вновь не понял, достаточно ли точно изложил свою мысль.
– Поэтому нам нужно уметь воевать, – вновь заговорила Велга. – Многих ничему не научил даже Коростень. Мать Болот спасла волотичей, и Рыжий Волк отступил, но он вернется. И что же? Один кмет разогнал целую заставу! Один! Нашим же оружием!
– Да он… – сотник с повязкой вскочил, но девушка резко махнула рукой:
– Он просто умеет воевать. А мы – нет! Правда, Зайча?
– А то! – Войчемир приосанился. – Воевать вы не умеете, это уж точно! Первое дело – оружие…
И Войча, переполненный презрением к этим неумехам, принялся подробно излагать все, что думал о них и об их, с позволения сказать, «вейске». О том, что против настоящего сполотского доспеха просто смешно действовать клевцом. Ежели у этих голодранцев серебра мало, вместо мечей должно использовать не клевцы, а секиры. А еще лучше на каждую сотню иметь десяток парней покрепче со «звездочками». Коли конница набежит, в круг становиться, и тех, что со звездочками и длинными копьями, вперед ставить. Да не лениться, и каждый день воинской потехой заниматься, тот кто умеет, дюжину неумех учит. И свою конницу иметь надо, да только не тяжелую, латную – такую собирать дорого, а учить очень долго. В лесах нужна конница легкая, для наблюдения и внезапных атак. И еще у них, волотичей, рек много. Значит, следует кметов на лодьи сажать, а на каждой реке по полдюжины лодей иметь – опять же для наблюдения. Да и кольчуги свои пора научиться делать, работа хитрая, но подъемная.
Вскоре Войчемир убедился, что слушают его внимательно, даже с некоторым почтением. Никто не перебивал, намеков непотребных не делал, шуток не шутил. Подбодренный этим, Войчемир вспомнил о лагере, и снисходительно посоветовал для начала научиться шатры ставить. Первый дождь – и шатры, ежели полотно не натянуть, промокнут. Да и стража должна куда надо смотреть, а не лясы точить с кем попало. И ставить ее нужно там, где места опасные, а обзор хороший…
Давно уже Войчино красноречие не пользовалось таким успехом. Ему и самому понравилось – слушайте, наука будет! Наконец, первый порыв прошел, Войчемир махнул рукой – что, мол, возьмешь с вас! – и умолк, переводя дух.
– Ясно? – Велга резко встала и окинула быстрым взгядом собравшихся. – Сегодня же займитесь лагерем! Об остальном – завтра…
Затем она повернулась к Войчемиру, по лицу скользнула улыбка:
– Спасибо, Зайча! Ты нам помог – очень!
Войчемир лишь подивился. Он и не думал помогать этим бунтовщикам. Напротив, все им сказанное должно было как следует уязвить этих наглецов, вздумавших – подумать только! – против властей, богами данных, беспорядки наводить. Странные люди, эти волотичи!
Велга что-то негромко приказала, и все стали расходиться. Вскоре у костра осталась лишь она – и Войча, о котором, похоже, забыли.
– Тебя не обижали, братец? – вновь улыбнулась девушка.
– Меня? – Войчемир даже растерялся. – Обидеть – не обидели, но из шатра и шагу сделать не давали! Ты же сама, сестренка, разрешила!
– Они тебя боятся, Зайча, – Велга встала и кивнула на опушку. – Пойдем, братец, погуляем…
– Можно, – охотно согласился Войчемир. – А то, что боятся – правильно. Ведь я кто есть? Я есть Кеев альбир…
Они вышли на опушку и не спеша пошли вдоль строя высоких старых деревьев, покрытых желто-красной листвой. Их никто не сопровождал – кроме серых собак, которые, бесшумно вынырнув, словно из-под земли, окружили Войчу со всех сторон. Войчемир, однако, и не думал о побеге. Успеется! А вот поговорить с девушкой было интересно.
– А у тебя речь другая, не такая, как у твоих, – заметил он. – Словно ты из сполотов.
Девушка кивнула:
– Мой отец – сполот. Мать долго жила с ним и научилась говорить по-вашему… Но это ничего не значит, Зайча. Мы и сполоты – враги. К сожалению…
– Почему – враги? – поразился Войчемир. – Сполоты и волотичи – одно племя! Только ваши должны по-нашему научиться, и все ладно пойдет. Мне так сам Светлый говорил!
Велга даже остановилась:
– Зайча! Да откуда ты такой взялся?
– Как откуда? Из Ольмина!
И Войча, сам не зная почему, принялся рассказывать о своем житье-бытье, об отце, о доброй мачехе, о суровом дяде – да будет им всем тепло в Ирии. Имен не называл, но в остальном не скрыл ничего. Потом разошелся и стал говорить о мертвом городе Акелоне, о румах, что плавают на черных галерах по широкому Денору, об усатых бродниках и о лихих наездниках ограх. Даже про Ужика поведал и не без гордости. Ведь его друг-приятель не кто-нибудь, а рахман, самого Патара первый ученик! О порубе, да о братане Рацимире говорить не стал. Зачем девушке такие страхи?
Велга слушала, не перебивая, затем, когда Войчемир умолк, вздохнула и покачала головой:
– А я даже Денора не видела, братец! Он действительно черный?
Пришлось рассказать и о Деноре, обстоятельно пояснив, что цвету он темного, но никак не черного, разве что ночью, когда луна не светит. В общем, поговорить нашлось о чем, и они не заметили, что уже совсем стемнело. Наконец, Велга остановилась и устало повела плечами:
– Пора нам… Странно, братец Зайча! Не могу понять… Ты какой-то… не такой. Как будто мы и не враги.
– А чего это нам враждовать? – удивился Войчемир, но тут же все вспомнил. Матушка Сва, а ведь и в самом деле!
– Это потому, сестренка, – рассудил он, – что тебе про нас, про сполотов, всякие байки вредные рассказывали! Ты своих болтунов не слушай!
Он уже хотел добавить, что охотно поговорит с братаном Сваргом, дабы уладить это нелепое недоразумение, но вовремя прикусил язык.
– Болтунов? – Велга глубоко вздохнула. – Ты в самом деле упал с Луны, Зайча! Мою семью убили ваши кметы, мать была холопкой и наложницей. Когда я попала в плен…
Ее плечо странно дернулось, девушка резко отвернулась и замолчала. Войча не стал переспрашивать. Видать, обидели сероглазую!
– Ты знаешь… Кея Улада? – наконец, проговорила она.
– Малыша? – Войча на миг забылся. – Конечно! Забавный такой! Жаль, заикается, бедняга! Но паренек славный!
Велга медленно повернулась, их глаза встретились, и Войча невольно отшатнулся.
– Славный… – тихо, без всякого выражения, повторила девушка. – Мать Болот сохранила мне жизнь. И я поклялась, что, пока жива, буду убивать сполотов. Как-то я пощадила этого… малыша. Но теперь не пощажу никого из проклятого рода! Мне казалось, что Кеи – такие же люди, как ты и я. Но я ошибалась…
Войча открыл было рот, дабы внести ясность, но в очередной раз прикусил язык. Чувствовал он себя в этот миг прескверно. И не только потому, что, назови он свое имя, сероглазая тут же свистнет собакам, дабы Войчины клочки пошли по закоулочкам. Стало стыдно, будто он сам чем-то обидел девушку.
– Но… – с трудом выговорил он. – Сестренка, ведь человек, ну… Он не виноват, что родился Кеем…
Собственные слова тут же показались верхом дикости. Что значит – «не виноват»?! Да он всю жизнь гордился своим славным родом! Чего только язык не сболтнет!
– Эх, братец Зайча! – Велга невесело улыбнулась. – Какая разница, виноват или нет. Кеи – мои враги! Они враги моего народа, и я буду драться с ними, пока жива. А если погибну – Край все равно не покорится!
– А почему – Край? – Войчемир был рад перевести разговор на что-нибудь не столь скользкое. – Вы так землю волотичей зовете?
Девушка была явно удивлена.
– Разве ты не знаешь? Так когда-то звали всю страну – от Харпийских гор до Денора. Ория – чужое имя. Мы лишь вспомнили то, что нас заставляли забыть.
– Если ты Государыня Края… – Войча удивленно моргнул. – Значит, ты хочешь править всей Орией?
– Нет, конечно! Но мы боремся за то, чтобы власть Кеев пала всюду – и у нас, и у сиверов, и у сполотов. Поэтому мы хотим, чтобы народы вспомнили свое имя.
– Тоже мне название – Край! – не согласился Войча. – Край света, что ли?
Велга покачала головой:
– Край – хорошее имя. Край, дарованный нам богами. Может, и Ория когда-то была хорошим именем, но его взяли себе Кеи. Пусть старое имя сплотит нас…
Ответить было нечего, и Войча пожалел, что рядом нет всезнайки-Ужика, который живо растолковал бы, что к чему.
На следующий день Войчемир приготовился вновь скучать, но вышло по-иному. За ним пришли сразу же после завтрака – тарелки просяной каши, которую следовало запивать мутноватой водой. Войчу вновь повели к центру лагеря, но не ко вчерашнему кострищу, а на большую площадку, на которой собралось с полсотни волотичей. Войчемира явно ждали – как только он появился, парни зашумели, начали переговариваться и даже перемигиваться. Войче это никак не понравилось, но он и виду не подал, решив спокойно ждать, чего дальше будет. Дожидался он недолго. Вперед вышел высокий широкоплечий парень, светловолосый, как и прочие, в такой же белой рубахе, поверх которой был не плащ, а мохнатая накидка из медвежьей шкуры. Войча смерил его взглядом и тут же понял – этот не из растяп. Правую щеку волотича пересекал глубокий шрам, вместо мизинца на левой руке торчал короткий обрубок, да и двигался он – даже стоял – совсем по-другому. Стало ясно – из бывалых.
– Меня зовут Гуд, сполот! – парень тоже осмотрел Войчу с головы до пят и скривился. – Говорят, ты драться мастак?
– С тобой, что ли? – Войчемир даже обрадовался. Вот это дело!
– Не спеши! – Гуд вновь криво усмехнулся. – «Звездочкой» махать и я могу. Покажи-ка, чего еще умеешь!
Войчемир потянулся к скрамасаксу, но парень покачал головой:
– Меч тебе дадут деревянный, сполот! Сделаем так. Ты – с деревянным, мы – с настоящими. Рубить тебя не будем, а царапину-другую стерпишь.
Войча хотел возмутиться, но его охватил азарт. Ишь, придумали! Ладно!
– И сколько вас будет? – небрежно бросил он.
– Не считай, все твои, сполот! – Гуд хохотнул и подмигнул товарищам. – Отобьешься – твое счастье!
Войча с удовольствием объяснил бы нахалу, в чем его счастье, но решил, что с мечом такие беседы вести сподручнее. Не тратя слов, он скинул плащ, а заодно – и рубаху. Тут же стало холодно, и Войчемир нетерпеливо поглядел на своих противников.
Один из волотичей подал ему деревяшку, короткую, короче скрамасакса, и ухмыльнулся прямо в лицо. Войчемир улыбнулся в ответ и небрежно стал в стойку. Деревяшку он взял в правую руку и стал смотреть поверх голов куда-то в серое осеннее небо.
Гуд негромко скомандовал, и волотичи разошлись в разные стороны, образуя круг, в центре которого оказался Войчемир. И сразу же вперед выступили трое – тоже без рубашек, зато с настоящими мечами. Войча быстро поглядел на противников и хмыкнул. Двое со скрамасаксами, а вот у третьего меч отменный – румский. Не франкский, конечно, но в руке держать приятно. Меч был хороший, а вот его владелец, да и все прочие – явно из новичков. Большего и не требовалось.
– Давай! – Гуд взмахнул рукой, и парни шагнули вперед. Войча подумал, не сыграть ли с ними в игру – одну из тех, которым его научил Хальг, но решил не тратить зря силы. С этими все просто…
Трое, собравшиеся разобраться с Войчемиром, явно думали иначе. Они переглядывались, озирались, и Гуду пришлось прикрикнуть, дабы стали посмелее. Храбрости не прибавилось, но еще один шаг вперед был сделан, затем еще, и теперь все трое стояли ровной шеренгой перед Войчемиром. Они ждали. Войча даже в их сторону смотреть не стал. Деревяшка в руке, взгляд в небо – стоит себе человек, скучает.
Зрители зашумели, подбадривая своих. Те вновь переглянулись, один нерешительно покосился в сторону Гуда… И тут Войчемир прыгнул. Удар ногой пришелся в бок – первый парень ойкнул и стал медленно оседать на землю. Второй, тот, что с румским мечом, начал поворачиваться, но опоздал. Войча вновь ударил, но не жалкой деревяшкой, которую сразу же бросил наземь, а ребром ладони – по шее. Схватить меч и встать в стойку было делом одного мгновения. Теперь – третий. Тот, совершенно ополоумев, уже отступал, пятясь перед страшным Кеевым альбиром. Войча скорчил рожу и рыкнул, сделав вид, что собирается снести волотичу его непутевую башку. Этого оказалось достаточно – парень дернулся и бросился наутек.
Хальг Лодыжка едва ли остался бы доволен своим учеником. Все это следовало делать куда быстрее, да и не бить надлежало, а убивать – на то и бой. Но недели в порубе убавили сноровки, к тому же никого убивать Войчемир не собирался. Пока, по крайней мере.
Впрочем, зрители не заметили этих тонкостей. Несколько мгновений стояла тишина – мертвая, полная, и тут грянул крик. Гуд оставался спокоен, лишь шрам на лице побагровел, да глаза загорелись недобрым огнем.
– Чего стоите? – буркнул он, брезгливо поглядывая на растерявшихся соплеменников. – Отберите меч и свяжите! Живо!
Этого хватило. Волотичи, разом опомнившись, выхватили мечи и вновь стали кругом, который начал медленно смыкаться. Войчемир быстро огляделся, приметив парня – того, кто только что убегал. Хальг часто говаривал: «Привычка ко всему есть, маленький Войча! Есть к храбрости, есть к трусости. Испугаешься раз, испугаешься и во второй.» Волотич напуган, значит…