Страница:
– Как хочешь, – Чиф, листавший толстую, густо исписанную тетрадь, похоже, оказался совершенно равнодушен к предвыборной агитации.
Вскоре с другой стороны двери красовался второй плакат, тоже цветной. На нем был изображен человек, как две капли воды похожий на Чифа, только старше его ровно вдвое. Человек был в пиджаке, столь же демократически расстегнутом, но без галстука, бородки и очков, зато в серой кепке. Большие красные буквы вещали: «Социализм – будущее Тускулы».
– Теперь – полная демократия! – Бен рухнул в кресло, залюбовавшись собственной работой. – Чиф, а если бы твой старик победил на выборах, он бы дал добро на нашу вылазку?
Чиф оторвался от тетради и бросил взгляд на плакаты:
– Нас бы он не пустил, Бен. Сюда бы отправились те, кто постарше.
– Вот именно! – длинный указательный палец Бена наставительно поднялся вверх. – Поэтому мы голосовали за Сэма – и не ошиблись. Между прочим, ты думаешь, дядя Сэм больше верит молодежи?
– Конечно верит, – Лу показалась в дверях, с интересом разглядывая плакаты. – Он ведь сам руководил проектом «Мономах», когда ему и двадцати пяти не было…
– …что было вовсю использовано в предвыборной агитации, удовлетворенно подхватил брат. – Эх, Лу! Неужели ты не поняла?
– А что я должна понять? – удивилась девушка. – Сэм первый предложил снизить избирательный ценз и посылать старшеклассников в дальние экспедиции. Наша группа – лучший пример.
– Пример чего? – усмехнулся Бен. – Пример того, сестричка, что старый Сэм – мудр. Он первый понял одну простую вещь – мы не просто вторая составляющая вечной формулы «отцы и дети».
– Интересно, а кто это мы? – поинтересовался Чиф.
– Мы тускуланцы. Вернее – земляне. Наша Земля там – на Тускуле.
– Сам придумал?
– А, значит, не понял? – обрадовался Бен. – Вижу, Чиф, твой старик переусердствовал по части марксистского воспитания. Классы, сословия…
– А что? – удивился Чиф и отложил тетрадь в сторону. – По-моему, кое-кто даже на Тускуле не забыл дворянского происхождения…
– Не забыли. И многое другое не забыли. Но не в этом дело. Смотрите чем была Тускула для тех, кто прибыл туда в 16-м? Объектом научного исследования, правильно? А для тех, кто прибыл позже? Местом спасения от большевиков?
– Ну-ну, – подзадорил Чиф.
– А для таких, как твой отец? Местом спасения от Ленина, Сталина и прочих осквернителей истинного социализма. А для нас? Что такое для нас Тускула? Для нас – это родная планета – Земля! И другой Земли нам не надо. А эти, на Старой Земле, не братья по классу и не классовые враги, а просто инопланетяне…
– Постой, Бен, – Лу растерянно посмотрела на брата, потом на плакат с неулыбчивым Президентом Сэмом и вновь на Бена. – Ты это что – серьезно? Здесь же люди живут! Такие же, как и мы! Только мы родились на Тускуле…
– Чиф, а ты чего молчишь? Ты тоже считаешь, что мы такие же люди, как и здешние аборигены?
Чиф не ответил. Бен подождал несколько секунд и хмыкнул:
– Ага, молчишь! Эх, Лу! Ты знаешь, что отдел здравоохранения уже несколько лет как засекретил часть своих данных? Догадываешься, из-за чего? Могу подсказать: засекречены данные по ежегодному обследованию тех, кто родился на Тускуле. Продолжать?
– Ты хочешь сказать… – Лу совсем растерялась. – Что мы…
– Мы – другие, Лу! Это уже видно невооруженным глазом! Ты что, не догадывалась? Смотри!
Он вытащил из кармана две монетки и положил их на ладонь. Затем подождал секунду, прикрыл глаза – и монетки начали медленно приподниматься, пока наконец не повисли в нескольких сантиметрах над раскрытой рукой.
– Ну и что? – Лу пожала плечами. – Это каждый может. Мы еще в детском саду…
– Мы! в детском! саду! – отчеканил брат. – Вот именно! А покажи это здесь – что будет? Это телекинез! На Старой Земле – редчайшее явление! А то, что мы не болеем? Травмы, переломы и все прочее – и ни одной болезни, ни простудной, ни инфекционной. Ни одного случая аппендицита!..
– Я тебя понял, Бен, – кивнул Чиф. – Мы, те, кто родился на Тускуле, имеем несколько иную биологию…
– Несколько иную? А ты знаешь, насколько – иную? Исследования на клеточном уровне засекречены, но кое-что я узнал! Интересно, ох интересно!
– Это не главное, Бен, – Лу, похоже, тоже успокоилась. – Психически мы – люди. Эти отличия – мелочь. Мы люди.
– Мы – люди, сестричка, – согласно кивнул Бен. – А вот они, здесь, на Старой Земле – инопланетяне. Ну а психически… Выросло лишь первое поколение – наше. Наши дети, уверен, еще преподнесут сюрпризы. Но уже сейчас… Лу, ты хочешь остаться здесь, на этой чудной, прекрасной планете? Так чтобы навсегда?
– Конечно нет! – удивилась девушка. – Ведь мой дом – там. Я там родилась…
– Вот! Вот именно! И дядя Сэм понял это! Представьте, если бы сюда направили кого-нибудь из отцов-основателей! Да у них бы просто нервы не выдержали! Как же! Родная земля – под игом озверевших большевиков! Да они бы тут таких дров наломали!
– А ты, значит, академически спокоен, – грустно улыбнулся Чиф.
– Нет, Джонни-бой, я не спокоен. Но все же я знаю, что главное интересы нашей Земли. И Сэм это знает. Поэтому он сейчас старается быстрее заменить стариков нами, тускуланцами. Чтоб Тускула стала Тускулой. Он действительно Отец-Основатель. И не нового города или нового государства, а новой цивилизации. Не думайте, что я против помощи землянам, здешним. Я двумя руками – за. Даже за этот филантропический прожект массового переселения местных страдальцев под наше небо. Но Тускулой должны править тускуланцы. И вообще, планету пора переименовать. Она должна стать Землей – первой и единственной.
– А как ты назовешь Землю? – без всякой иронии спросила Лу.
– Да как угодно, сестричка! Гея, Деметра – да мало ли кто там еще есть в мифологии! Главное – новое человечество уже существует! И мне, признаться, очень приятно это констатировать.
– Гобино, – покачал головой Чиф. – Граф Гобино или Альфред Розенберг. Из твоей сегрегации ничего не выйдет, Бен. В ближайшее время на Тускулу прибудут сотни, а может и тысячи, землян…
– У них тоже будут дети, – по лицу Бена мелькнула снисходительная улыбка. – И кроме того, они прибудут в уже действующий монастырь, куда не положено соваться со своим уставом. Через три года – выборы. «Генерация» выставит своего кандидата в Председатели Думы.
– И этим кандидатом будешь, конечно, ты, – вздохнула Лу. – Эх, Бен, твои бы фантазии…
– Этим кандидатом буду не я, – спокойно возразил брат. – За меня не проголосуют… Из-за фамилии… У «Генерации» будет другой кандидат.
– Ты что, Кента имеешь в виду? – поинтересовался Чиф.
Бен вновь снисходительно усмехнулся:
– Мистер Кент унаследовал от дяди Сэма только его серые клетки. Воли у него ни на грош. Мы его сделаем президентом академии наук… потом. Нашим кандидатом будешь ты, Чиф.
– Ага, – энтузиазма в голосе будущего кандидата не чувствовалось. Это кто же придумал?
– Сказать? Сам дядя Сэм. Идейку он подкинул Кенту, а тот выступил на координационном совете «Генерации». Как раз в твое отсутствие…
– Дядя Семен? – от удивления Чиф даже назвал крестного его нормальным именем. – Но… Но это же глупо! Я ведь социалист! Да нет, Бен, это чушь.
– Я же говорю – дядя Сэм мудр. Для «Генерации» нужен свой лидер. Не монархист, не кадет и не социалист. Ты идеальная фигура, Чиф. Сын Железного Генри, крестник Сэма, племянник командора Лебедева… Между прочим, один из первых среди «Генерации», кто получил Президентский Знак. А то, что ты веришь в светлое будущее, скоро станет неактуальным. Вот увидишь…
– Постой, Бен, – вмешалась Лу. – Ведь Сэм будет переизбираться!
– Ну конечно! Первые выборы – это лишь заявка. Чиф получит процентов десять голосов, войдет в наш истэблишмент… Следующие выборы принесут уже процентов двадцать пять… А еще через пять лет Сэм откажется баллотироваться. Вопросы есть?
– Есть, – кивнул Чиф. – А если я не захочу?
– То есть как – не захочешь? – удивился Бен. – Координационный совет «Генерации» решит – и захочешь. Кроме того, наживка вкусная, Чиф. Тебе придется принимать интересное наследство. Большая Программа Сэма – слыхал о такой?
– Термоядерный синтез? – вновь вмешалась Лу. – Но на это уйдет лет пятнадцать!
– Двадцать, сестренка. Сэм все подсчитал. Но это только часть. Есть еще две… А вот уж это, как говорится, военная тайна.
– А-а, – махнул рукой Чиф. – Тоже мне, тайна! Дядя Сэм хочет пробить через Думу реанимацию программы «Мономах». Мне отец говорил.
– Это номер два, – согласился Бен. – Но есть и номер три. Молекулярный синтез! Понимаете, о чем речь?
– Безумная идея Кента. Он это придумал в шестом классе. Синтезирование любого вещества на молекулярном уровне. В приемник засыпаешь мусор, легкое жужжание – и получаем черную икру.
– Но с ауэритом у него получилось, – возразила Лу. – А ведь тоже не верили.
– Ауэрит – частный случай. А тут понадобится столько энергии… Не говоря о том, что это еще даже не решено на бумаге.
– Кент решит, – твердо заметил Бен. – Энергию даст термояд. К концу двадцатилетней программы Тускула сможет забыть о фермах, а твой предок может больше не расширять производство. Нам понадобятся лишь образцы – и энергия. Так что программа коллективизации фермеров потеряет актуальность – вместе с правами профсоюзов. И тогда вступит в действие следующая часть программы. Но дальнейшее – молчание. Я правильно процитировал?
– Правильно, – кивнул Чиф. – За политинформацию – спасибо. Теперь я, по крайней мере, знаю, что мне делать по возвращении домой.
– Пойдешь слесарем-сборщиком на конвейер, – вздохнул Бен. – Ты мне это уже говорил. Не выйдет, Чиф. Большая Программа будет поддержана всеми партиями, в том числе и социалистами. А если дядя Сэм скажет, что ты нужен ему и стране… Это что, тебя еще женят – династическим браком!
– Да ты что, Бен? На ком? – в голосе Лу прозвучала искренняя заинтересованность.
– На дочке лорда Бара. Наши считают, что такой брак поможет смягчить некоторые политические трения.
– На Сью? – возмутилась Лу. – На этой… этой… И вообще, ей только пятнадцать исполнилось!
– Через три года исполнится восемнадцать. Старый Бар, похоже, сам это придумал. А что – дочь первого пилота «Мономаха» выходит замуж за племянника пилота номер два!
– Но почему Сью? – девушка никак не могла успокоиться. – Эта гордячка… Нет, ее маман ни за что не согласится!
– Выдать дочку за племянника командора Лебедева? – улыбнулся брат.
– Выдать дочку за сына красного комиссара, – отрезала Лу. – Слава Богу, Чиф, что дядя Генри – большевик. И что ты – не дворянин. А то и в самом деле, с них станется…
– Чиф – потомственный дворянин, – разочаровал ее брат. – В шестнадцатом году Государь пожаловал всей семье командора Лебедева дворянство. Увы, Лу, забудь и выходи замуж за Кента. Он обыкновенный скромный гений. Мемуары напишешь.
– Все? Почесали языки? – осведомился Чиф, откладывая в сторону тетрадь, которую листал на протяжении всего диалога. – Лу, как прошел контрольный сеанс?
– Канал «А» – хорошо, канал «Б» – удовлетворительно, – сообщила девушка, мгновенно забыв о только что обсуждавшихся матримониальных проблемах. Были помехи.
– Канал «Б» нам пока не нужен, – заметил Бен. – Но могу посмотреть… Посмотри. Вечером повтори сеанс. И вот еще, Бен, на всякий случай… Может понадобиться резервный канал. Это возможно?
– Внутренний?
– Да. Километров… Ну, в пределах десяти тысяч…
– На Северный Полюс, – кивнул его приятель. – Сделаю. Чиф, а может, тебе не идти? Засветишься ведь!
– Я уже засветился, Бен. Иногда плохо быть так похожим на своих родителей. В общем, может понадобиться рокировка… Все обсудили?
– Кроме Сью, – вмешалась девушка. – Чиф, не вздумай на ней жениться! – Как скажешь, – пожал плечами руководитель группы. – Бен, вечером никуда не выходите. Если я не вернусь, ждите сутки… И смените пароль на входе…
– Не выдумывай, Джон! – начал было Бен, но умолк, остановленный взглядом приятеля:
– Это приказ. Действуй по запасному варианту. И обязательно выйди на Тернема.
– Тестаменты слушать не желаю, – Бен встал. – Будем выходить на Тернема вместе. Тем более, без этого домой мы можем не возвращаться. Дяде Сэму нужны гарантии, что в ближайшие четверть века нас не потревожат… А в остальном – я все понял…
– Ну и хорошо, – Чиф встал и потер затылок. – Посплю-ка часок. Никак не привыкну к здешнему времени…
Когда Бен и Лу остались одни, сестра осторожно прикрыла дверь и, подойдя поближе, негромко проговорила:
– Бен, ты не слишком? Зачем ты сказал ему все сразу?
– Я и не хотел вначале, – так же тихо ответил брат, – но ты же видишь, его тянет на подвиги. Пусть подумает – это полезно… А может, ну ее, эту Сью! Выдам тебя за Чифа, будешь мадам президентшей, а?
Странно, но эта мысль, похоже, никак не заинтересовала его сестру.
– Бен, мне это не нравится. Ты не должен отпускать его одного.
– Сам не в восторге, – пожал плечами брат, – но я обязан выполнять приказ. Тут уже, Лу, игры кончаются.
– Да, игры кончаются! – резко проговорила девушка. – В Долине Больших Ветров Чиф кое-кого вытащил с того света. И как раз после приказа о прекращении поисков. Напомнить кого?
– Нет, не надо, – совсем тихо ответил Бен. – Я все понял, Лу. Пойду за ним. Правда, Чиф меня отправит домой за невыполнение приказа…
– Стерпишь, – усмехнулась сестра. – А за то, что ты наговорил об этой Сью, я с тобой еще посчитаюсь! Вот что, надо ему прикрепить передатчик. На пальто.
– Я уже прикрепил, – вздохнул Бен. – И не на пальто, а на пиджак. За кого ты меня принимаешь, Лу? Будешь следить.
Девушка кивнула. Бен подошел к стоящему в углу небольшому контейнеру, порылся в нем и достал оттуда маленький, размером с копейку, кружок. Подумав некоторое время он прикрепил его к поясу, затем достал из кармана пиджака небольшую пластинку и нажал на широкую плоскую кнопку. На пластинке замигал синий огонек. Бен передал пластинку девушке, та вновь кивнула и спрятала пластинку в ящик стола…
Уже темнело, когда Чиф вновь появился у уже знакомого ему здания с множеством подъездов. Рабочий день кончился, и тротуар возле дома был заполнен людьми. Чиф не спеша прошелся вдоль дома, мельком взглянул на часы, повернул назад и вошел в третий с конца подъезд. Вахтер не обратил на него внимания: в этот час мимо проходили десятки людей, а кроме того, респектабельный вид модно одетого молодого человека не мог вызвать ни малейших подозрений. Чиф не стал пользоваться лифтом и легко взбежал на шестой этаж.
На лестничной площадке было пусто. Четыре двери – одинаковые, обитые свежей черной клеенкой. Он взглянул на бронзовые номерки – нужная квартира первая слева…
Тот, с кем он разговаривал по телефону, велел прийти сюда ровно в пять вечера. Странно, ему назначили встречу в том же доме, но совсем в другом подъезде. Чиф плохо разбирался в конспирации, но почему-то был уверен, что так поступать не следует. Объяснение он нашел только одно те, что желали с ним поговорить, уверены в собственной безопасности. Это был интересный вывод, и Чиф мельком подумал, что он, возможно, недооценивает тех, кого циник Бен называл «аборигенами».
На звонок следовало нажимать три раза. Когда Чиф опустил руку, дверь быстро отворилась.
– Заходите!
Сказано было тихо, почти шепотом. Того, кто встретил его, Чиф не сумел разглядеть: в передней было темно, можно понять лишь, что этот человек очень небольшого роста.
– Проходите…
Встречающий закрыл дверь, но свет включать не стал.
– Я… пальто… – немного растерялся Чиф. Встречавший, казалось, задумался, затем легко подтолкнул гостя куда-то в сторону:
– Там… Пошарьте рукой…
Получалось как-то излишне по-конспиративному. Впрочем, спорить не приходилось, Чиф нащупал свободный крючок и пристроил туда пальто со шляпой.
– Пойдемте, пойдемте! – невидимый в темноте человек явно торопился. Чиф мельком отметил легкий иностранный акцент – то ли немецкий, то ли польский.
Они прошли длинным коридором и остановились перед закрытой дверью, из-за которой пробивался узкий луч света.
– Ждите здесь! – на мгновение дверь растворилась, закрылась вновь, и Чиф остался в коридоре один. Он использовал это время, чтобы привести в порядок прическу. Особого волнения не было, впрочем, как и страха. Скорее, одолевало любопытство. Впрочем, Джон тут же одернул себя: люди, которые решили встретиться с ним, рисковали жизнью. Это не голливудский фильм о карбонариях, и он пришел сюда не ради праздного интереса…
– Заходите, товарищ!
Дверь открылась, и Чиф шагнул через порог.
Да, здесь было светлее, но не намного. Огромная комната освещалась небольшой настольной лампой, горевшей вполнакала. Лампа, как ей и полагалось, стояла на столе – большом, напоминающем букву «Т». Такой стол больше подходил для солидного кабинета, чем для квартиры. Впрочем, помещение и вправду напоминало кабинет. Стены украшены обязательными в этой стране бородатыми портретами, под которыми висела большая цветная карта СССР. Высокие окна наглухо закрыты тяжелыми черными портьерами.
Их было трое, и сидели они за широкой частью Т-образного стола. При появлении Чифа все встали.
– Здравствуйте. Проходите, товарищ Косухин!
Это произнес невысокий плечистый человек, сидевший в центре. Теперь он не спеша шел навстречу Чифу, протягивая руку.
– Чижиков.
Странная фамилия не удивила. Тот, кто так представился, назвал себя «Чижиковым» так же, как он, Иван Степанович Косухин, в свою очередь, отзывался на «Джона», «Жанно» и «Чифа». Только для Чижикова это не было детской игрой в Америку.
– Тарек.
Тот, кто встречал его, – худой коротышка, носивший большие роговые очки и говоривший с еле заметным акцентом…
– Иваныч.
«Иваныч» оказался повыше прочих, как раз одного роста с Чифом, зато крепче его в плечах и, конечно, значительно старше. Из всех троих он единственный улыбался. Лицо показалось знакомым, и Чиф тут же сообразил: Иваныч немного походил на Ленина – с такой же бородкой и лысиной. Правда, на этом сходство кончалось: лицо того, кто избрал себе такой странный псевдоним, было не скуластым и плоским, а типично русским, правильным и куда более приятным.
Итак, из этой тройки Тарек был, очевидно, самым младшим – если не по возрасту, то по должности, Иваныч – самым симпатичным, а вот товарищ Чижиков – похоже, главным. Чижикова разглядеть было сложно: случайно ли, намеренно ли, но он предпочитал оставаться в тени, уклоняясь от света лампы.
– Садитесь, товарищ Косухин.
Чифу на миг стало весело. «Садитесь, товарищ» – это слегка напоминало центральный комитет соцпартии, куда он привык забегать еще с детства, навещая отца. Но там не прятались по темным углам, да и стола такого не стояло – очевидно, традиции правящей партии были утеряны на его родине.
Итак, оставалось присесть – естественно, не на почетном месте, у вершины «Т», а сбоку, где и полагалось сидеть гостям. Похоже, и здесь субординация сохранялась. Если так, то предстоит нелегкий разговор. Опыта подобных бесед у Чифа не было: дома даже самого Председателя Российской Трудовой Общины Тускулы Семена Аскольдовича Богораза многие в глаза называли Дядей Сэмом. Что ж, приходилось играть по местным правилам…
– Вы чаю хотите, товарищ Косухин?
Чаю Чифу не хотелось, но отказываться было неудобно: очевидно, это тоже входило в непременный ритуал. Он ждал, что за чаем пойдет самый младший, то есть товарищ Тарек, но ошибся. Чижиков поднялся сам, неторопливо вышел в соседнюю комнату и вернулся с большим чайником. Впрочем, для остальных тоже нашлась работа: Иваныч расставил чашки, а Тарек принес сахарницу.
– Вам с коньяком?
– Я… я не пью…
Наверное, это прозвучало совсем по-детски, но трое даже не улыбнулись. Чиф действительно не употреблял алкоголя, впрочем, как и вся молодежь Тускулы. Только в дальних походах, когда температура падала ниже минус двадцати, в ход шел спирт, но это никак нельзя считать выпивкой.
Товарищ Чижиков вновь встал, не спеша подошел к стоящему у стены шкафу, достав оттуда темную пузатую бутылку. Коньяк достался лишь ему. Ни Иваныч, ни Тарек, очевидно, прав на это не имели.
Похоже, церемонии кончились, и можно было начинать разговор…
3. ЯЙЛА
Вскоре с другой стороны двери красовался второй плакат, тоже цветной. На нем был изображен человек, как две капли воды похожий на Чифа, только старше его ровно вдвое. Человек был в пиджаке, столь же демократически расстегнутом, но без галстука, бородки и очков, зато в серой кепке. Большие красные буквы вещали: «Социализм – будущее Тускулы».
– Теперь – полная демократия! – Бен рухнул в кресло, залюбовавшись собственной работой. – Чиф, а если бы твой старик победил на выборах, он бы дал добро на нашу вылазку?
Чиф оторвался от тетради и бросил взгляд на плакаты:
– Нас бы он не пустил, Бен. Сюда бы отправились те, кто постарше.
– Вот именно! – длинный указательный палец Бена наставительно поднялся вверх. – Поэтому мы голосовали за Сэма – и не ошиблись. Между прочим, ты думаешь, дядя Сэм больше верит молодежи?
– Конечно верит, – Лу показалась в дверях, с интересом разглядывая плакаты. – Он ведь сам руководил проектом «Мономах», когда ему и двадцати пяти не было…
– …что было вовсю использовано в предвыборной агитации, удовлетворенно подхватил брат. – Эх, Лу! Неужели ты не поняла?
– А что я должна понять? – удивилась девушка. – Сэм первый предложил снизить избирательный ценз и посылать старшеклассников в дальние экспедиции. Наша группа – лучший пример.
– Пример чего? – усмехнулся Бен. – Пример того, сестричка, что старый Сэм – мудр. Он первый понял одну простую вещь – мы не просто вторая составляющая вечной формулы «отцы и дети».
– Интересно, а кто это мы? – поинтересовался Чиф.
– Мы тускуланцы. Вернее – земляне. Наша Земля там – на Тускуле.
– Сам придумал?
– А, значит, не понял? – обрадовался Бен. – Вижу, Чиф, твой старик переусердствовал по части марксистского воспитания. Классы, сословия…
– А что? – удивился Чиф и отложил тетрадь в сторону. – По-моему, кое-кто даже на Тускуле не забыл дворянского происхождения…
– Не забыли. И многое другое не забыли. Но не в этом дело. Смотрите чем была Тускула для тех, кто прибыл туда в 16-м? Объектом научного исследования, правильно? А для тех, кто прибыл позже? Местом спасения от большевиков?
– Ну-ну, – подзадорил Чиф.
– А для таких, как твой отец? Местом спасения от Ленина, Сталина и прочих осквернителей истинного социализма. А для нас? Что такое для нас Тускула? Для нас – это родная планета – Земля! И другой Земли нам не надо. А эти, на Старой Земле, не братья по классу и не классовые враги, а просто инопланетяне…
– Постой, Бен, – Лу растерянно посмотрела на брата, потом на плакат с неулыбчивым Президентом Сэмом и вновь на Бена. – Ты это что – серьезно? Здесь же люди живут! Такие же, как и мы! Только мы родились на Тускуле…
– Чиф, а ты чего молчишь? Ты тоже считаешь, что мы такие же люди, как и здешние аборигены?
Чиф не ответил. Бен подождал несколько секунд и хмыкнул:
– Ага, молчишь! Эх, Лу! Ты знаешь, что отдел здравоохранения уже несколько лет как засекретил часть своих данных? Догадываешься, из-за чего? Могу подсказать: засекречены данные по ежегодному обследованию тех, кто родился на Тускуле. Продолжать?
– Ты хочешь сказать… – Лу совсем растерялась. – Что мы…
– Мы – другие, Лу! Это уже видно невооруженным глазом! Ты что, не догадывалась? Смотри!
Он вытащил из кармана две монетки и положил их на ладонь. Затем подождал секунду, прикрыл глаза – и монетки начали медленно приподниматься, пока наконец не повисли в нескольких сантиметрах над раскрытой рукой.
– Ну и что? – Лу пожала плечами. – Это каждый может. Мы еще в детском саду…
– Мы! в детском! саду! – отчеканил брат. – Вот именно! А покажи это здесь – что будет? Это телекинез! На Старой Земле – редчайшее явление! А то, что мы не болеем? Травмы, переломы и все прочее – и ни одной болезни, ни простудной, ни инфекционной. Ни одного случая аппендицита!..
– Я тебя понял, Бен, – кивнул Чиф. – Мы, те, кто родился на Тускуле, имеем несколько иную биологию…
– Несколько иную? А ты знаешь, насколько – иную? Исследования на клеточном уровне засекречены, но кое-что я узнал! Интересно, ох интересно!
– Это не главное, Бен, – Лу, похоже, тоже успокоилась. – Психически мы – люди. Эти отличия – мелочь. Мы люди.
– Мы – люди, сестричка, – согласно кивнул Бен. – А вот они, здесь, на Старой Земле – инопланетяне. Ну а психически… Выросло лишь первое поколение – наше. Наши дети, уверен, еще преподнесут сюрпризы. Но уже сейчас… Лу, ты хочешь остаться здесь, на этой чудной, прекрасной планете? Так чтобы навсегда?
– Конечно нет! – удивилась девушка. – Ведь мой дом – там. Я там родилась…
– Вот! Вот именно! И дядя Сэм понял это! Представьте, если бы сюда направили кого-нибудь из отцов-основателей! Да у них бы просто нервы не выдержали! Как же! Родная земля – под игом озверевших большевиков! Да они бы тут таких дров наломали!
– А ты, значит, академически спокоен, – грустно улыбнулся Чиф.
– Нет, Джонни-бой, я не спокоен. Но все же я знаю, что главное интересы нашей Земли. И Сэм это знает. Поэтому он сейчас старается быстрее заменить стариков нами, тускуланцами. Чтоб Тускула стала Тускулой. Он действительно Отец-Основатель. И не нового города или нового государства, а новой цивилизации. Не думайте, что я против помощи землянам, здешним. Я двумя руками – за. Даже за этот филантропический прожект массового переселения местных страдальцев под наше небо. Но Тускулой должны править тускуланцы. И вообще, планету пора переименовать. Она должна стать Землей – первой и единственной.
– А как ты назовешь Землю? – без всякой иронии спросила Лу.
– Да как угодно, сестричка! Гея, Деметра – да мало ли кто там еще есть в мифологии! Главное – новое человечество уже существует! И мне, признаться, очень приятно это констатировать.
– Гобино, – покачал головой Чиф. – Граф Гобино или Альфред Розенберг. Из твоей сегрегации ничего не выйдет, Бен. В ближайшее время на Тускулу прибудут сотни, а может и тысячи, землян…
– У них тоже будут дети, – по лицу Бена мелькнула снисходительная улыбка. – И кроме того, они прибудут в уже действующий монастырь, куда не положено соваться со своим уставом. Через три года – выборы. «Генерация» выставит своего кандидата в Председатели Думы.
– И этим кандидатом будешь, конечно, ты, – вздохнула Лу. – Эх, Бен, твои бы фантазии…
– Этим кандидатом буду не я, – спокойно возразил брат. – За меня не проголосуют… Из-за фамилии… У «Генерации» будет другой кандидат.
– Ты что, Кента имеешь в виду? – поинтересовался Чиф.
Бен вновь снисходительно усмехнулся:
– Мистер Кент унаследовал от дяди Сэма только его серые клетки. Воли у него ни на грош. Мы его сделаем президентом академии наук… потом. Нашим кандидатом будешь ты, Чиф.
– Ага, – энтузиазма в голосе будущего кандидата не чувствовалось. Это кто же придумал?
– Сказать? Сам дядя Сэм. Идейку он подкинул Кенту, а тот выступил на координационном совете «Генерации». Как раз в твое отсутствие…
– Дядя Семен? – от удивления Чиф даже назвал крестного его нормальным именем. – Но… Но это же глупо! Я ведь социалист! Да нет, Бен, это чушь.
– Я же говорю – дядя Сэм мудр. Для «Генерации» нужен свой лидер. Не монархист, не кадет и не социалист. Ты идеальная фигура, Чиф. Сын Железного Генри, крестник Сэма, племянник командора Лебедева… Между прочим, один из первых среди «Генерации», кто получил Президентский Знак. А то, что ты веришь в светлое будущее, скоро станет неактуальным. Вот увидишь…
– Постой, Бен, – вмешалась Лу. – Ведь Сэм будет переизбираться!
– Ну конечно! Первые выборы – это лишь заявка. Чиф получит процентов десять голосов, войдет в наш истэблишмент… Следующие выборы принесут уже процентов двадцать пять… А еще через пять лет Сэм откажется баллотироваться. Вопросы есть?
– Есть, – кивнул Чиф. – А если я не захочу?
– То есть как – не захочешь? – удивился Бен. – Координационный совет «Генерации» решит – и захочешь. Кроме того, наживка вкусная, Чиф. Тебе придется принимать интересное наследство. Большая Программа Сэма – слыхал о такой?
– Термоядерный синтез? – вновь вмешалась Лу. – Но на это уйдет лет пятнадцать!
– Двадцать, сестренка. Сэм все подсчитал. Но это только часть. Есть еще две… А вот уж это, как говорится, военная тайна.
– А-а, – махнул рукой Чиф. – Тоже мне, тайна! Дядя Сэм хочет пробить через Думу реанимацию программы «Мономах». Мне отец говорил.
– Это номер два, – согласился Бен. – Но есть и номер три. Молекулярный синтез! Понимаете, о чем речь?
– Безумная идея Кента. Он это придумал в шестом классе. Синтезирование любого вещества на молекулярном уровне. В приемник засыпаешь мусор, легкое жужжание – и получаем черную икру.
– Но с ауэритом у него получилось, – возразила Лу. – А ведь тоже не верили.
– Ауэрит – частный случай. А тут понадобится столько энергии… Не говоря о том, что это еще даже не решено на бумаге.
– Кент решит, – твердо заметил Бен. – Энергию даст термояд. К концу двадцатилетней программы Тускула сможет забыть о фермах, а твой предок может больше не расширять производство. Нам понадобятся лишь образцы – и энергия. Так что программа коллективизации фермеров потеряет актуальность – вместе с правами профсоюзов. И тогда вступит в действие следующая часть программы. Но дальнейшее – молчание. Я правильно процитировал?
– Правильно, – кивнул Чиф. – За политинформацию – спасибо. Теперь я, по крайней мере, знаю, что мне делать по возвращении домой.
– Пойдешь слесарем-сборщиком на конвейер, – вздохнул Бен. – Ты мне это уже говорил. Не выйдет, Чиф. Большая Программа будет поддержана всеми партиями, в том числе и социалистами. А если дядя Сэм скажет, что ты нужен ему и стране… Это что, тебя еще женят – династическим браком!
– Да ты что, Бен? На ком? – в голосе Лу прозвучала искренняя заинтересованность.
– На дочке лорда Бара. Наши считают, что такой брак поможет смягчить некоторые политические трения.
– На Сью? – возмутилась Лу. – На этой… этой… И вообще, ей только пятнадцать исполнилось!
– Через три года исполнится восемнадцать. Старый Бар, похоже, сам это придумал. А что – дочь первого пилота «Мономаха» выходит замуж за племянника пилота номер два!
– Но почему Сью? – девушка никак не могла успокоиться. – Эта гордячка… Нет, ее маман ни за что не согласится!
– Выдать дочку за племянника командора Лебедева? – улыбнулся брат.
– Выдать дочку за сына красного комиссара, – отрезала Лу. – Слава Богу, Чиф, что дядя Генри – большевик. И что ты – не дворянин. А то и в самом деле, с них станется…
– Чиф – потомственный дворянин, – разочаровал ее брат. – В шестнадцатом году Государь пожаловал всей семье командора Лебедева дворянство. Увы, Лу, забудь и выходи замуж за Кента. Он обыкновенный скромный гений. Мемуары напишешь.
– Все? Почесали языки? – осведомился Чиф, откладывая в сторону тетрадь, которую листал на протяжении всего диалога. – Лу, как прошел контрольный сеанс?
– Канал «А» – хорошо, канал «Б» – удовлетворительно, – сообщила девушка, мгновенно забыв о только что обсуждавшихся матримониальных проблемах. Были помехи.
– Канал «Б» нам пока не нужен, – заметил Бен. – Но могу посмотреть… Посмотри. Вечером повтори сеанс. И вот еще, Бен, на всякий случай… Может понадобиться резервный канал. Это возможно?
– Внутренний?
– Да. Километров… Ну, в пределах десяти тысяч…
– На Северный Полюс, – кивнул его приятель. – Сделаю. Чиф, а может, тебе не идти? Засветишься ведь!
– Я уже засветился, Бен. Иногда плохо быть так похожим на своих родителей. В общем, может понадобиться рокировка… Все обсудили?
– Кроме Сью, – вмешалась девушка. – Чиф, не вздумай на ней жениться! – Как скажешь, – пожал плечами руководитель группы. – Бен, вечером никуда не выходите. Если я не вернусь, ждите сутки… И смените пароль на входе…
– Не выдумывай, Джон! – начал было Бен, но умолк, остановленный взглядом приятеля:
– Это приказ. Действуй по запасному варианту. И обязательно выйди на Тернема.
– Тестаменты слушать не желаю, – Бен встал. – Будем выходить на Тернема вместе. Тем более, без этого домой мы можем не возвращаться. Дяде Сэму нужны гарантии, что в ближайшие четверть века нас не потревожат… А в остальном – я все понял…
– Ну и хорошо, – Чиф встал и потер затылок. – Посплю-ка часок. Никак не привыкну к здешнему времени…
Когда Бен и Лу остались одни, сестра осторожно прикрыла дверь и, подойдя поближе, негромко проговорила:
– Бен, ты не слишком? Зачем ты сказал ему все сразу?
– Я и не хотел вначале, – так же тихо ответил брат, – но ты же видишь, его тянет на подвиги. Пусть подумает – это полезно… А может, ну ее, эту Сью! Выдам тебя за Чифа, будешь мадам президентшей, а?
Странно, но эта мысль, похоже, никак не заинтересовала его сестру.
– Бен, мне это не нравится. Ты не должен отпускать его одного.
– Сам не в восторге, – пожал плечами брат, – но я обязан выполнять приказ. Тут уже, Лу, игры кончаются.
– Да, игры кончаются! – резко проговорила девушка. – В Долине Больших Ветров Чиф кое-кого вытащил с того света. И как раз после приказа о прекращении поисков. Напомнить кого?
– Нет, не надо, – совсем тихо ответил Бен. – Я все понял, Лу. Пойду за ним. Правда, Чиф меня отправит домой за невыполнение приказа…
– Стерпишь, – усмехнулась сестра. – А за то, что ты наговорил об этой Сью, я с тобой еще посчитаюсь! Вот что, надо ему прикрепить передатчик. На пальто.
– Я уже прикрепил, – вздохнул Бен. – И не на пальто, а на пиджак. За кого ты меня принимаешь, Лу? Будешь следить.
Девушка кивнула. Бен подошел к стоящему в углу небольшому контейнеру, порылся в нем и достал оттуда маленький, размером с копейку, кружок. Подумав некоторое время он прикрепил его к поясу, затем достал из кармана пиджака небольшую пластинку и нажал на широкую плоскую кнопку. На пластинке замигал синий огонек. Бен передал пластинку девушке, та вновь кивнула и спрятала пластинку в ящик стола…
Уже темнело, когда Чиф вновь появился у уже знакомого ему здания с множеством подъездов. Рабочий день кончился, и тротуар возле дома был заполнен людьми. Чиф не спеша прошелся вдоль дома, мельком взглянул на часы, повернул назад и вошел в третий с конца подъезд. Вахтер не обратил на него внимания: в этот час мимо проходили десятки людей, а кроме того, респектабельный вид модно одетого молодого человека не мог вызвать ни малейших подозрений. Чиф не стал пользоваться лифтом и легко взбежал на шестой этаж.
На лестничной площадке было пусто. Четыре двери – одинаковые, обитые свежей черной клеенкой. Он взглянул на бронзовые номерки – нужная квартира первая слева…
Тот, с кем он разговаривал по телефону, велел прийти сюда ровно в пять вечера. Странно, ему назначили встречу в том же доме, но совсем в другом подъезде. Чиф плохо разбирался в конспирации, но почему-то был уверен, что так поступать не следует. Объяснение он нашел только одно те, что желали с ним поговорить, уверены в собственной безопасности. Это был интересный вывод, и Чиф мельком подумал, что он, возможно, недооценивает тех, кого циник Бен называл «аборигенами».
На звонок следовало нажимать три раза. Когда Чиф опустил руку, дверь быстро отворилась.
– Заходите!
Сказано было тихо, почти шепотом. Того, кто встретил его, Чиф не сумел разглядеть: в передней было темно, можно понять лишь, что этот человек очень небольшого роста.
– Проходите…
Встречающий закрыл дверь, но свет включать не стал.
– Я… пальто… – немного растерялся Чиф. Встречавший, казалось, задумался, затем легко подтолкнул гостя куда-то в сторону:
– Там… Пошарьте рукой…
Получалось как-то излишне по-конспиративному. Впрочем, спорить не приходилось, Чиф нащупал свободный крючок и пристроил туда пальто со шляпой.
– Пойдемте, пойдемте! – невидимый в темноте человек явно торопился. Чиф мельком отметил легкий иностранный акцент – то ли немецкий, то ли польский.
Они прошли длинным коридором и остановились перед закрытой дверью, из-за которой пробивался узкий луч света.
– Ждите здесь! – на мгновение дверь растворилась, закрылась вновь, и Чиф остался в коридоре один. Он использовал это время, чтобы привести в порядок прическу. Особого волнения не было, впрочем, как и страха. Скорее, одолевало любопытство. Впрочем, Джон тут же одернул себя: люди, которые решили встретиться с ним, рисковали жизнью. Это не голливудский фильм о карбонариях, и он пришел сюда не ради праздного интереса…
– Заходите, товарищ!
Дверь открылась, и Чиф шагнул через порог.
Да, здесь было светлее, но не намного. Огромная комната освещалась небольшой настольной лампой, горевшей вполнакала. Лампа, как ей и полагалось, стояла на столе – большом, напоминающем букву «Т». Такой стол больше подходил для солидного кабинета, чем для квартиры. Впрочем, помещение и вправду напоминало кабинет. Стены украшены обязательными в этой стране бородатыми портретами, под которыми висела большая цветная карта СССР. Высокие окна наглухо закрыты тяжелыми черными портьерами.
Их было трое, и сидели они за широкой частью Т-образного стола. При появлении Чифа все встали.
– Здравствуйте. Проходите, товарищ Косухин!
Это произнес невысокий плечистый человек, сидевший в центре. Теперь он не спеша шел навстречу Чифу, протягивая руку.
– Чижиков.
Странная фамилия не удивила. Тот, кто так представился, назвал себя «Чижиковым» так же, как он, Иван Степанович Косухин, в свою очередь, отзывался на «Джона», «Жанно» и «Чифа». Только для Чижикова это не было детской игрой в Америку.
– Тарек.
Тот, кто встречал его, – худой коротышка, носивший большие роговые очки и говоривший с еле заметным акцентом…
– Иваныч.
«Иваныч» оказался повыше прочих, как раз одного роста с Чифом, зато крепче его в плечах и, конечно, значительно старше. Из всех троих он единственный улыбался. Лицо показалось знакомым, и Чиф тут же сообразил: Иваныч немного походил на Ленина – с такой же бородкой и лысиной. Правда, на этом сходство кончалось: лицо того, кто избрал себе такой странный псевдоним, было не скуластым и плоским, а типично русским, правильным и куда более приятным.
Итак, из этой тройки Тарек был, очевидно, самым младшим – если не по возрасту, то по должности, Иваныч – самым симпатичным, а вот товарищ Чижиков – похоже, главным. Чижикова разглядеть было сложно: случайно ли, намеренно ли, но он предпочитал оставаться в тени, уклоняясь от света лампы.
– Садитесь, товарищ Косухин.
Чифу на миг стало весело. «Садитесь, товарищ» – это слегка напоминало центральный комитет соцпартии, куда он привык забегать еще с детства, навещая отца. Но там не прятались по темным углам, да и стола такого не стояло – очевидно, традиции правящей партии были утеряны на его родине.
Итак, оставалось присесть – естественно, не на почетном месте, у вершины «Т», а сбоку, где и полагалось сидеть гостям. Похоже, и здесь субординация сохранялась. Если так, то предстоит нелегкий разговор. Опыта подобных бесед у Чифа не было: дома даже самого Председателя Российской Трудовой Общины Тускулы Семена Аскольдовича Богораза многие в глаза называли Дядей Сэмом. Что ж, приходилось играть по местным правилам…
– Вы чаю хотите, товарищ Косухин?
Чаю Чифу не хотелось, но отказываться было неудобно: очевидно, это тоже входило в непременный ритуал. Он ждал, что за чаем пойдет самый младший, то есть товарищ Тарек, но ошибся. Чижиков поднялся сам, неторопливо вышел в соседнюю комнату и вернулся с большим чайником. Впрочем, для остальных тоже нашлась работа: Иваныч расставил чашки, а Тарек принес сахарницу.
– Вам с коньяком?
– Я… я не пью…
Наверное, это прозвучало совсем по-детски, но трое даже не улыбнулись. Чиф действительно не употреблял алкоголя, впрочем, как и вся молодежь Тускулы. Только в дальних походах, когда температура падала ниже минус двадцати, в ход шел спирт, но это никак нельзя считать выпивкой.
Товарищ Чижиков вновь встал, не спеша подошел к стоящему у стены шкафу, достав оттуда темную пузатую бутылку. Коньяк достался лишь ему. Ни Иваныч, ни Тарек, очевидно, прав на это не имели.
Похоже, церемонии кончились, и можно было начинать разговор…
3. ЯЙЛА
До Перевального добрались уже почти в полной темноте. Короткий ноябрьский день кончился, над близкими горами стало совсем черно, низкие тучи ползли от недалекого моря к Симферополю; было зябко и сыро. Дождь, правда, перестал, и можно было скинуть капюшоны.
Автостанция была пуста и безлюдна. Пришлось долго идти по узкой сельской улице, прежде чем от позднего прохожего удалось узнать адрес директора школы. Это оказалось совсем рядом с самой школой, новой, двухэтажной, очевидно построенной совсем недавно.
На стук отворила молодая симпатичная женщина, из-за спины которой выглядывала любопытствующая физиономия пацаненка лет семи. Ерофеев солидно представился, и через минуту «археологи» уже знакомились с хозяином.
Павел Иванович Семин оказался крепким черноволосым мужчиной лет тридцати, улыбчивым и гостеприимным. Вскоре гости были усажены за стол: Семин отказался говорить о делах, пока «археологи» из Столицы не поужинают.
Ахилло с интересом осматривался. Скромное, небогато обставленное жилище краеведа выглядело необычно. Конечно, на стене присутствовал обязательный портрет товарища Сталина и несколько грамот в деревянных рамочках, зато повсюду – в углах, на серванте и даже на полу – лежали диковинного вида обломки, древние, грубо отесанные камни, черепки и просто кости. Возле окна стояла большая амфора с отбитым горлом, а рядом красовалась нижняя часть ноги какого-то неведомого зверя, сложенная из скрепленных проволокой костей. Было видно, что Семин не в шутку увлекается древностями.
За ужином Михаил предпочел помалкивать. Гонжабов – тот вообще не проронил ни звука, зато Ерофеев говорил без умолку. Ахилло с интересом отметил, что майор старается избегать привычных «крутых» словечек, изъясняясь вежливо и даже вполне культурно. Майор передал хозяину приветы от знакомых директору столичных знаменитостей, сыпал новостями из жизни таинственной науки археологии и даже поведал о своей недавней поездке в Среднюю Азию на научный симпозиум. Было заметно, что майор подготовился к разговору весьма тщательно.
После ужина перешли к делу. Ерофеев вручил хозяину дома письмо от профессора Бонч-Осмоловского, с которым Семин был знаком по совместным крымским экспедициям. Тот явно обрадовался и быстро прочел послание.
– Но ведь это здорово, товарищи! – воскликнул он, аккуратно складывая письмо профессора. – Нижний палеолит в Крыму! Неужели правда? Чердаш… Там в самом деле есть пещеры, их, правда, уже обследовали, но почему бы и нет… Я бы и сам с вами пошел… Нет, не могу! Завтра собрание в честь двадцатилетия Октября, мне выступать…
– Успеете, товарищ Семин! – улыбнулся Ерофеев. – Мы – только разведка. Летом приедет экспедиция, для вас место всегда найдется.
– Сам Бонч-Осмоловский собирается? – вскинулся директор.
– Собирается, – солидно подтвердил майор. – Дело серьезное. Вот товарищ Гонжабов специально из Ташкента приехал. Он там с профессором Окладниковым работал…
– Правда? – Семин повернулся к невозмутимому бхоту. Тот чуть улыбнулся одними губами – и кивнул.
– Средняя Азия!.. – горячо проговорил Семин. – Вот где Эльдорадо! Тешик-Таш – это же открытие века! Самый северный неандерталец в Азии! Но и у нас, я верю, есть еще много неизвестного! Знаете, Крым обычно недооценивают. Ну, генуэзцы, греки – это понятно. Но ведь это древнейшая земля! Тут еще столько неоткрытого! В прошлом году товарищ Бонч-Осмоловский как раз в том районе, что вас интересует, нашел любопытный слой. Это даже не медный век, это настоящий неолит – но там уже была каменная кладка! Даже поверить трудно! Эх, денег бы побольше…
– Насколько я знаю, правительство собирается выделить большую сумму на расширение раскопок, – авторитетно заявил Ерофеев. – Так что не уйдет ваш неолит, товарищ Семин. Ну, давайте взглянем на маршрут…
Стол освободили, майор развернул большую крупномасштабную карту. Семин долго рассматривал ее, потом странно улыбнулся:
– Прекрасная у вас карта, товарищи! Ну хорошо, смотрите… – Он взял карандаш. – В общем, маршрут несложный. Правда, сейчас ноябрь, прошли дожди, скользко… Но если не спешить, то, думаю, трудностей не будет… Вам лучше подъехать к Ангарскому перевалу там, где Чатыр-Даг, видите? А затем есть два пути. Можно в обход, а можно через Демерджи…
– Покажите, – прервал его майор, став очень серьезным.
Карандаш забегал по карте. Ахилло кивал: В этих местах ему уже приходилось бывать, на Демерджи он заходил даже дважды, правда, летом и совсем с иными целями…
Автостанция была пуста и безлюдна. Пришлось долго идти по узкой сельской улице, прежде чем от позднего прохожего удалось узнать адрес директора школы. Это оказалось совсем рядом с самой школой, новой, двухэтажной, очевидно построенной совсем недавно.
На стук отворила молодая симпатичная женщина, из-за спины которой выглядывала любопытствующая физиономия пацаненка лет семи. Ерофеев солидно представился, и через минуту «археологи» уже знакомились с хозяином.
Павел Иванович Семин оказался крепким черноволосым мужчиной лет тридцати, улыбчивым и гостеприимным. Вскоре гости были усажены за стол: Семин отказался говорить о делах, пока «археологи» из Столицы не поужинают.
Ахилло с интересом осматривался. Скромное, небогато обставленное жилище краеведа выглядело необычно. Конечно, на стене присутствовал обязательный портрет товарища Сталина и несколько грамот в деревянных рамочках, зато повсюду – в углах, на серванте и даже на полу – лежали диковинного вида обломки, древние, грубо отесанные камни, черепки и просто кости. Возле окна стояла большая амфора с отбитым горлом, а рядом красовалась нижняя часть ноги какого-то неведомого зверя, сложенная из скрепленных проволокой костей. Было видно, что Семин не в шутку увлекается древностями.
За ужином Михаил предпочел помалкивать. Гонжабов – тот вообще не проронил ни звука, зато Ерофеев говорил без умолку. Ахилло с интересом отметил, что майор старается избегать привычных «крутых» словечек, изъясняясь вежливо и даже вполне культурно. Майор передал хозяину приветы от знакомых директору столичных знаменитостей, сыпал новостями из жизни таинственной науки археологии и даже поведал о своей недавней поездке в Среднюю Азию на научный симпозиум. Было заметно, что майор подготовился к разговору весьма тщательно.
После ужина перешли к делу. Ерофеев вручил хозяину дома письмо от профессора Бонч-Осмоловского, с которым Семин был знаком по совместным крымским экспедициям. Тот явно обрадовался и быстро прочел послание.
– Но ведь это здорово, товарищи! – воскликнул он, аккуратно складывая письмо профессора. – Нижний палеолит в Крыму! Неужели правда? Чердаш… Там в самом деле есть пещеры, их, правда, уже обследовали, но почему бы и нет… Я бы и сам с вами пошел… Нет, не могу! Завтра собрание в честь двадцатилетия Октября, мне выступать…
– Успеете, товарищ Семин! – улыбнулся Ерофеев. – Мы – только разведка. Летом приедет экспедиция, для вас место всегда найдется.
– Сам Бонч-Осмоловский собирается? – вскинулся директор.
– Собирается, – солидно подтвердил майор. – Дело серьезное. Вот товарищ Гонжабов специально из Ташкента приехал. Он там с профессором Окладниковым работал…
– Правда? – Семин повернулся к невозмутимому бхоту. Тот чуть улыбнулся одними губами – и кивнул.
– Средняя Азия!.. – горячо проговорил Семин. – Вот где Эльдорадо! Тешик-Таш – это же открытие века! Самый северный неандерталец в Азии! Но и у нас, я верю, есть еще много неизвестного! Знаете, Крым обычно недооценивают. Ну, генуэзцы, греки – это понятно. Но ведь это древнейшая земля! Тут еще столько неоткрытого! В прошлом году товарищ Бонч-Осмоловский как раз в том районе, что вас интересует, нашел любопытный слой. Это даже не медный век, это настоящий неолит – но там уже была каменная кладка! Даже поверить трудно! Эх, денег бы побольше…
– Насколько я знаю, правительство собирается выделить большую сумму на расширение раскопок, – авторитетно заявил Ерофеев. – Так что не уйдет ваш неолит, товарищ Семин. Ну, давайте взглянем на маршрут…
Стол освободили, майор развернул большую крупномасштабную карту. Семин долго рассматривал ее, потом странно улыбнулся:
– Прекрасная у вас карта, товарищи! Ну хорошо, смотрите… – Он взял карандаш. – В общем, маршрут несложный. Правда, сейчас ноябрь, прошли дожди, скользко… Но если не спешить, то, думаю, трудностей не будет… Вам лучше подъехать к Ангарскому перевалу там, где Чатыр-Даг, видите? А затем есть два пути. Можно в обход, а можно через Демерджи…
– Покажите, – прервал его майор, став очень серьезным.
Карандаш забегал по карте. Ахилло кивал: В этих местах ему уже приходилось бывать, на Демерджи он заходил даже дважды, правда, летом и совсем с иными целями…